Раннее утро. Свежий воздух, заполняющий грудь, кружа голову, окрыляя… Простор… Свобода — бежать через лес по еще зеленой мокрой траве, чувствуя, как касается кожи буйная растительность, покрытая капельками росы. В них отражается солнце… Невероятный блеск, создающий ощущение, будто кто-то щедро рассыпал повсюду горсти сверкающих алмазов. Сумасшедшее, опьяняющее чувство… Лучи солнца, проскальзывающие через чуть поредевшую листву, слепят, тепло касаясь всего живого, согревая… Осень разнообразна, удивительна… Теперь она преподнесла сюрприз в виде нескольких ярких, погожих дней. К чему бы? Наверное, потому что природа, как и человек, не может вечно являть свету одни и те же настроения. Рано или поздно наступает момент, когда хочется просто забыть обо всем и пустить все свои чувства на волю, словно ветер, волнующий травинки в полях. Радостные, живые, громкие голоса. Птицы… Кажется, эти существа созданы специально для того, чтобы прославлять новый день, утро, новую жизнь… Их переливы и трели разносятся по всему лесу, пробуждая его ото сна, встречая теплые солнечные лучи. Хвоинки, шуршащие под ногами, прячущиеся в траве, тихо похрустывающие. Музыка леса. Его жизнь.

Отодвигая тонкую зеленую ветку, Алиса, легко перепрыгнув через длинный древесный корень, проследовала вперед. Куда? Зачем? Да какое это имеет значение… Цели не было. Просто идти вперед. Вперед через эту красоту дышащей ранней осенью природы… Осенью, которая, казалось, на время уступила свои права летним дням, даря возможность смотреть на чистое, безоблачное бирюзовое небо. Прекрасное, разностороннее, переменчивое время…

Уже не в первый раз шла она по густому травянистому ковру, меж темных гибких древесных стволов, вдыхая утренний свежий воздух, чувствуя, как легкий ветер холодит кожу, путая в волосах облетающие листья. То, что подобные прогулки станут для нее совершенным обыкновением, она поняла еще в первый день приезда. Самые ранние солнечные лучи только проникли в комнату спящей женщины, освещая полумрак помещения, дразня игрой пылинок, маня своим теплом. Сквозь сон Алиса почувствовала осторожные, но в то же время настойчивые прикосновения к своему полуобнаженному плечу. Сколько бы ни было времени, но в столь ранний час никто не мог бы ее потревожить. Молодая женщина, вздохнув во сне, повела рукой, словно пытаясь воспрепятствовать такому бесцеремонному нарушению ее покоя. И, казалось, отогнать наваждение получилось. Долю минуты ей совершенно ничего не мешало. Пока резко откинутое одеяло и ощущение чьих-то горячих ладоней на своих бедрах, несильно, но достаточно ощутимо дернувших ее тело к краю постели, не заставили ее наконец открыть удивленные, сонные, растерянные глаза. Алиса, совершенно не понимая, что происходит, попыталась ухватиться хотя бы за что-нибудь, прижимая к себе край одеяла. Тихий, но такой искренний смех окончательно разбудил ее. Алиса подняла голову и встретилась взглядом… с Осоргиным. Его серые облачные глаза отчего-то светились, больше этого мягкого смеха говоря о том, что мужчина пребывал в хорошем расположении духа.

— Вы долго спите. В таком чудесном месте это совершенно непростительно. Вставайте. Пройдемся по лесу.

Казалось, ее непонимающий, растрепанный после сна вид только вызывал у него улыбку. Впрочем, вскоре она поняла, что эта идея была не столь уж плохой. Скорее наоборот: отличной. Она давно не чувствовала себя такой живой… Забыв о том, что она совсем не ребенок, Алиса резво бежала вперед, иногда все же останавливаясь и оборачиваясь на супруга, неспешно следовавшего за ней. Затем ускоряла шаг, иногда преодолевая небольшие препятствия в виде канав, покрытых дерном, и упавших веток. Неожиданно для себя она вышла на опушку, окруженную гордо стоящими рядом друг с другом, не прижимаясь ни единой частью своих стволов, деревьями. Клевер, низкая поросль, солнечные лютики… Разнотравье, не позволяющее глазу сосредоточиться на чем-либо одном. Запах хвои, запах утра… Алиса восхищенно смотрела на открывавшийся вид. Сделав пару шагов, тихо вскрикнула, упав на спину в невысокую мягкую траву. Закрыла глаза, проводя пальцами по нежным зеленым стебелькам. Ее раскинутые руки, подрагивающие ресницы и волнительно вздымающаяся грудь смотрелись невероятно, гармонируя с красотой природы вокруг лежавшей на земле молодой женщины… Румянец на щеках, легкое льняное платье, облегавшее волнительные изгибы, открывая взору все совершенства форм… Кузнечик, поющий свои песни где-то недалеко, жужжание шмеля, негромкие шорохи… Удивительное единство живого мира, позволяющее забыть обо всем… Разве могло в целом свете существовать что-либо еще, кроме этих разнообразных звучаний, голосов птиц, дыхания леса…

Прохладная тень легла на запястье Алисы, а затем поднялась выше. Открыв глаза, она с удивлением воззрилась на стоявшего над ней супруга. Когда он успел подойти? Она даже не услышала… Сергей Владимирович, с укором смотря на жену, чуть наклонился, протягивая ей руку.

— Алиса, я очень рад, что ты здесь чувствуешь себя хорошо, но лежание на холодной земле я в виду не имел. Вставай. Мне совершенно не хочется, чтобы ты после заболела.

Это вечное желание движения… В последнее время редких минут покоя у нее совершенно не находилось. Какой уж раз он пытается поднять ее, не дозволяя и короткой передышки между какими-либо делами. Что за напасть…

Алиса, мило улыбнувшись, медленно подала ему руку, аккуратно сжав ладонь мужа. Чуть приблизила к себе, заставляя его наклониться ниже. Странный блеск в ее глазах Сергей Владимирович заметил слишком поздно, чтобы что-то сделать, прежде чем женщина, неожиданно приподнявшись, резко потянула его на себя, повиснув на нем всем телом. Положение, бывшее далеко не самым устойчивым, не дало мужчине шансов удержать равновесие после столь подлого поступка, и он упал на землю рядом с Алисой. Осоргин даже не успел понять, что произошло, когда услышал возле себя чистый, звонкий женский смех. Да что за шутки?! Какого черта вдруг ей вздумалось? Он уже хотел выразить свое недовольство и сказать, что падать с высоты своего роста — отвратительный повод для веселья. Пусть это и не было больно, так как трава смягчала удар, не позволяя нанести какой-либо вред, но заваливать людей, предлагающих свою помощь, как минимум глупо. Но вдруг увидел ее лицо прямо перед собой. Сияющие, блестящие глаза… Алиса смотрела на то, как он, казалось, собирался рассердиться за ее выходку, и ей почему-то становилось весело. Странное настроение. Может, из-за погоды…

Она, перевернувшись на живот, наблюдала за тем, как менялось выражение лица Сергея Владимировича. Собравшийся, казалось, начаться ураган в серых глазах сменился спокойным, пасмурным, волнующим осенним небом. Она сама не заметила, как оперлась одной рукой о его плечо, нависнув над ним. Осоргин с интересом смотрел на жену, не произнося ни слова, будто бы изучая ее… Серьезно, без тени смеха… Что за контраст? Алисе казалось, что лежавший перед ней мужчина по характеру был похож на большое озеро. Такое же ровное, свободное, живущее по каким-то своим законам, неподверженное чьему-либо влиянию. Глубокое и неизведанное, манящее своей ровной гладью, остающееся спокойным и мягким почти что всегда, но в то же время способное при непогоде обрушить в бездну не одну неосторожную лодку. Что может быть интереснее, чем заставлять эту гладь волноваться, серые глаза темнеть… Разбивать в прах эту собранность, сдержанность, вынуждая терять контроль… Особенно, если перед тобой человек, привыкший все и всегда держать в своих руках, не упускающий из своего внимания ни малейшей детали.

Нет… Какая теперь разница? Как хочется оставить все воспоминания там, откуда они пришли: в прошлом. Оступилась ли она тогда? Разве может оступиться человек, ищущий того, чего ему не хватает? Но теперь перед ней стоят условия… Условия, которые она должна соблюсти или же сделать иной выбор… Если она сейчас здесь, так далеко от тех мест, где раз за разом позволяла себе медленно, но верно идти к краю, вслепую двигаясь, как ей казалось, к тому, что было предначертано ей судьбой, если она теперь там, где наконец-то может вздохнуть полной грудью, привести в порядок мечущиеся в отчаянии мысли… то, может, так оно и должно быть? Но разбираться сейчас в своих чувствах, думать о том, что ее, возможно, ждет, не хотелось совершенно. Имеет ли теперь значение, что было и что будет… Рядом с ней сейчас человек, которого она, возможно, не сможет понять никогда… Но, боже, она не будет в состоянии солгать, если скажет, что в этот момент ее тянет к нему, подобно воде, набегающей на берег во время прилива. Она потеряла цель. Она потеряла смысл… Она не знает, что ее ждет. Она не знает, что делать. А он почему-то знает. Лучше нее. Он говорит ей, направляет, заполняя эту щемящую пустоту, терзающую ее измученную душу. И тогда, когда она оступается, его уверенная рука поддерживает, не позволяя упасть… Куда он ведет ее? Какая разница, если сама она не видит своей дороги…

И теперь, всматриваясь в черты его расслабленного, немного заинтересованного лица, она совсем не хочет думать о том, что, может быть, ждет ее в дальнейшем. Он говорил ей перестать мучить себя пустыми мыслями. Как же это было верно… Забыть все… Забыться самой… Оставить всю память, весь ужас и боль там, в холодном, сером, пыльном городе…

Не давая себе времени одуматься, прислушиваясь лишь к звуку бешено колотящегося в груди сердца, Алиса наклонилась совсем близко к лицу Сергея Владимировича, чувствуя острые, кружащие голову нотки одеколона, так резко контрастирующие с запахами леса, травы… А в следующую секунду впилась в его губы. Волна упоения, накрывшая с головой… Она с трудом отстранилась, чтобы видеть его глаза. Открытый, немного удивленный взгляд. Почувствовала, как он затаил дыхание, не шелохнувшись, наблюдая за ее действиями. Нет, нет… Не так. Алиса мотнула головой, ощутив, как жар прокатился по всему телу. Ее мягкие ищущие губы оказались на его шее, лаская кожу, и наконец она, совершенно неожиданно для себя, почувствовала, как его дыхание сбилось, услышала тихий, приглушенный голос:

— Алиса… — это слово, произнесенное с такой растерянностью, на выдохе, еще сильнее взбудоражило сознание. Теплое дыхание на лице и мягкие, щекочущие кожу волосы… Тонкие, быстрые пальцы, переместившиеся на ткань идеально выглаженной рубашки. Поражающая аккуратность и сдержанность в манере одеваться подталкивали к мысли учинить со всеми этими пуговицами и застежками полнейший беспорядок. Она, закрыв глаза в лихорадочном нетерпении, чувствуя, как запылали ее щеки от прилившей горячей крови, покрывала поцелуями его лицо. Ощутила, как рука Осоргина опустилась на ее спину, чуть надавив. Повела плечами, устраняя помеху, прижимая его запястье к земле. Дорожка, проводимая мягкими губами от подбородка до груди вслед за прохладными пальцами…

С лихорадочной поспешностью она расстегивала его рубашку. Руки женщины, обычно весьма неплохо справлявшиеся с застежками, сейчас совершенно ее не слушались. Пара оторванных пуговиц незаметно скатилась куда-то в траву.

Прикосновения горячего языка к груди заставили Сергея Владимировича откинуть голову назад, судорожно втягивая воздух. Пальцы рук сплелись, словно бы борясь в какой-то схватке, стиснув напряженные ладони… Ее губы переместились по его груди, мягко обхватывая сосок, покусывая. Мужчина отвернул голову, сжав зубы, чтобы не застонать. Нежное, красивое лицо опустилось ниже по его торсу, заставляя Осоргина вздрагивать от ощущения ее жадных, страстных прикосновений. Это маленькое, хрупкое существо, казалось, просто подменили. Облако темных распущенных волос, горящие глаза, сосредоточенность, с которой Алиса проделывала это… Словно то была не она, а некий демон… Суккуб, вселившийся в это молодое, жаждущее любви и ласки тело…

Впрочем, возможность приводить какие бы то ни было сравнения и делать предположения о ее следующих действиях оставалась только до того момента, пока Алиса, спустившись вниз, не дернула за пряжку кожаного ремня, распуская его. И дальше…

То, что она творила, доводило до умопомрачения, стирало все границы, разрывая уже совершенно не прочную связь с реальностью. Вспышка и мрак… Даже при закрытых глазах ярко. Способность думать о чем-либо в этот момент покинула его, казалось, безвозвратно… Сумасшедшее, растущее наслаждение, вызванное ее распутными движениями… Искрящийся взгляд Алисы. Наблюдать за результатами своих деяний было превосходно, завораживающе… Смотреть, как на его лице появляются темноватые пятна, как он судорожно сглатывает, откинув голову на редеющую осеннюю траву, шепча ее имя, дыша тяжело и часто. Сильные пальцы, стягивавшие ее густые каштановые волосы, путались в них… Даже в такие моменты потребность контролировать не оставляла его, и с этим приходилось мириться. Сначала едва сдерживаемые тихие стоны с каждой ее лаской становились громче. Чувствовать это было совершенно невозможно. Невозможно… Ее бледная, онемевшая ладонь, которую женщина теперь совершенно не ощущала, вцепившись ногтями в его кожу, царапая руку… Впрочем, на такие мелочи никто не обращал внимания. Алиса сама тихо застонала, чувствуя, что желание, граничащее с болью, в ней достигло своего предела. Близость с ним была нужна, необходима, превращая страсть в одержимость… Ощущение горячей влаги между собственных бедер рождало ужасные, греховные помыслы. Впрочем, никто и не пытался мешать простору ее фантазии…

Разгоряченное лицо Алисы снова оказалось над его. Темные, словно водная гладь омута, глаза… Она нашла его в полубессознательном состоянии. Чуть подрагивающие влажные ресницы, приоткрытый рот… Так нежно, беззащитно… Кажется, ни один человек не способен в такие моменты притворяться, играя какую-то роль. Сквозь установленные правила, навязанные запреты прорывается истинная суть. Во всяком случае, если позволить себе такую вольность…

Но иллюзия рассеялась, когда она почувствовала, как ладонь Осоргина легла на ее затылок, с силой надавив, заставляя придвинуться ближе. Горячие губы, вовлекающие в долгий поцелуй… Алиса не сопротивлялась, с жаром ответив на эту кажущуюся теперь такой невинной ласку. Язык, овладевший ее податливым ртом, встретился с ее, сплетаясь, дразня, жестоко крадя дыхание… Алиса простонала в его губы, прикусывая их до боли, сжимая свободной рукой ткань расстегнутой рубашки. Наконец, резко отстранившись, вскинула голову, пробегая взглядом по опавшим, чуть пожелтевшим листьям, зеленому травянистому ковру… Все виделось с трудом. Казалось, в ней теперь были живы одни ощущения. Остальное притупилось, оставив только эту невероятную жажду. Тело, откликавшееся на каждое прикосновение…

Алиса приподнялась, опершись руками о его грудь, перекинув стройную, изящную ножку, оседлав его бедра… Подол платья разметался по земле, заставляя пожелтевшие хвоинки цепляться к льняной ткани. Она глубоко вздохнула, приоткрыв рот, словно это далось ей с трудом. А затем двинулась. Не давая телу возможности привыкнуть. Быстро. Стремясь скорее достигнуть предела, совершая толчки чаще. Резче. Она отдавалась ему отчаянно, словно пытаясь забыться, раствориться в этом действии…

Встретилась глазами со взглядом Осоргина. В нем можно было прочесть все, даже несмотря на его попытки контролировать дыхание, сдерживая себя. Страсть, желание обладать ей… и что-то еще… Пришедшее на смену холодной пустоте… Всего на одно мгновение она увидела этот взгляд. Теплый, щемяще-нежный. Необъяснимо глубокий… Так, как он смотрел на нее раньше. До всего случившегося…

Свет всходящего в зенит солнца, проникавший сквозь негромко шептавшиеся листья, коснулся ее темных волос, создавая невообразимые переливы, играя каштановыми волнами… Почувствовав его движения навстречу, Алиса тихо всхлипнула… Мужские руки отодвинули тонкую льняную ткань платья, обнажая бледную кожу, поглаживая стройные бедра, поддерживая ее… Успокаивая, замедляя…

Что-то в ее взгляде поразило его… Потребность доверять. Это чувство в ней никогда не было столь сильным, как теперь… Она, беря инициативу в свои руки, все равно искала поддержку, нуждалась в ней… Хотела чувствовать, как он направляет ее.

Прикосновения к ее напряженному животу. Какой он был у нее мягкий, когда она, пропустив очередную волну, позволяла себе на мгновение остановиться, расслабиться в его руках… Алиса запрокинула голову назад, застонав, не в силах больше выносить эти уверенные ласковые прикосновения, это болезненное, мучительное наслаждение… Платье наполовину сползло с ее плеч, являя взору аккуратные округлости грудей, изящную бледную шею… Сергей Владимирович смотрел на нее снизу вверх, время от времени блаженно прикрывая глаза.

Ладони, сжимавшие бедра, переместились на талию, тяня женщину за собой. Алиса безвольно опустилась на грудь Осоргина, устало уткнувшись носом ему в шею. Приятная тяжесть мужской руки на спине… Он обнял ее, прижимая к себе. Пара движений, и Алиса громко простонала в его ухо, почувствовав, как жар прокатился по всему телу, доходя до сознания, заслоняя его, вспыхивая яркой искрой где-то глубоко внутри, а после оставляя мерзнуть возле тлеющих головешек. Тихая дрожь, пробежавшая по коже. Сергей Владимирович погладил ее по волосам. Так, как она к тому привыкла…

— Тише, тише… — прошептал, сжимая в своих объятиях ее хрупкое тело, чувствуя усталое дыхание на своей шее, касаясь губами ее виска…

Громкие споры десятка птичьих голосов. Звуки стрекотания зеленого насекомого где-то в зарослях… Шелест колышущейся травы. Прохладный ветер, заставляющий зябко подрагивать кроны деревьев… Сергей Владимирович смотрел в их редкий покров. Красивые просветы неба… Оно было безоблачным, пронзительным… Невероятно пронзительным… Хотя, может, таким оно казалось только через призму его восприятия. Тихо лежащая на груди головка с копной каштановых волос… Алиса не двигалась. Просто лежала, и один бог знал, о чем могли быть ее мысли в тот момент. Осоргин задумчиво смотрел вверх, медленно проводя пальцами по обнаженной спине.

«Что ж… По крайней мере, она научилась хорошо отвлекаться…»