Вечер. Длинные тени, ложащиеся на тротуар, похожи на крылья ночных птиц… Голубое небо, медленно поглощаемое лиловыми отблесками заката. Сгущающиеся сумерки, впрочем, еще не настолько завладевшие окружающим душным пространством, чтобы появилась надобность зажечь фонари или хотя бы свечу. Приходящая темнота дарит покой. Покой и забвение всех дневных забот. Уходит суета, беспорядочные мысли не тревожат утомленное сознание. Воздух пропитывается ночной свежестью и влагой.
Молодой мужчина, сидя за письменным столом возле окна, с напряженным лицом внимательно вчитывался в написанные мелким острым почерком строки. Около десятка листов, которые он держал в руках, могли бы вызвать ужас у любого ленивого школяра. Да и сам он теперь чувствовал себя так, будто на несколько часов вернулся во времена студенческой юности. Можно бесконечно переписывать, придумывать или разрабатывать что-либо. Но заучивать… Отвратительно. Впрочем, в том действительно была большая необходимость. Если с утра эту речь придется произносить на заседании, и от нее зависит возможное повышение… Постараться можно было. Тем более, что весь этот объем мужчина планировал осилить всего за несколько часов. Ошибки допустить было нельзя. Так что, лишний раз пробегая глазами текст, он понимал, что завтра жалеть о бессонной ночи не придется.
Тихий скрип двери… Впрочем, даже этот едва слышный шорох не отвлек сидящего человека от его занятия. Тем более, что гадать о личности вошедшего не пришлось. Красивые женские руки опустились на его плечи, слегка надавив. Теплое дыхание, коснувшееся шеи. Запах лаванды… И тихий, глубокий голос, прошептавший в самое ухо:
— Сергей…
Мужчина, не отрываясь от бумаг, задумчиво произнес:
— Здравствуй, Ирэн…
Тихий женский смех. Она провела пальцами по его плечу, обходя кругом.
— Трудишься? Господи, отчего я не удивлена…
— Прости, завтра заседание. С утра пришлось писать речь, а теперь необходимо все запомнить. Не понимаю, почему так сложно было сообщить об этом на пару дней раньше…
Он устало потер виски, на секунду зажмурившись, а затем, вздохнув, снова погрузился в чтение. Тихий шелест юбок. Длинные пальцы отодвинули пожелтевшие листы, и чиновник почувствовал, как на колени опустилась приятная тяжесть женского тела. Зеленые, словно бокал абсента, глаза… Обжигающий, дерзкий взгляд… Прядь рыжих волнистых волос упала ему на грудь.
— В таком случае, тебе просто необходимо отвлечься. Нельзя посвящать этой скуке весь день.
Он поднял на нее глаза, посмотрев из-за голубоватых стекол пенсне. Недовольно…
— Послушай, я действительно не шучу, — он раздраженно убрал ее руки со своих плеч, — Это очень важно.
— Я все понимаю… — тихий завораживающий голос, близкий к шепоту. — И я так же серьезно говорю: тебе нужно отдохнуть. Видел бы ты себя со стороны… — она наморщила носик, — Когда ты успел испортить зрение? По-моему, человеку, которому едва ли за тридцать, не нужны очки. Не превращайся в старика! — казалось, его недовольство молодую особу лишь веселило. В следующий момент ее рука легко скользнула возле его лица, быстро снимая очки, а затем она, немного повертев вещицу перед собой, нацепила их на свой очаровательный носик.
— Боже, как ты в них что-то видишь?! — она заливисто засмеялась, уворачиваясь от попытки мужчины забрать пенсне, откидывая рыжую головку назад. — Ну скажи же, что мне идет! Скажи!
— Очень. Только дай мне спокойно закончить работу.
Мягкие губы коснулись его щеки, а затем и шеи…
— Знаешь, у меня в детстве жил еж, — пальцы, расстегивающие рубашку. — Один в один похож на тебя. Тоже все время что-то тащил в ящик с деловитым видом, — сводящий с ума запах пушистых волос… — Не любил, когда его трогали… И еще громко фыркал! — Ирэн, чуть отстранившись, показала, как фырчит еж. — Мне кажется, вы бы подружились.
Он улыбнулся. Ну что с ней было делать? Жалкие попытки протеста ни к чему бы не привели… Она все равно всегда добивалась своего, и едва ли ему приходилось потом об этом жалеть. В зеленом омуте этих глаз можно было тонуть бесконечно… Удивительное, невероятное существо. Рыжая, не знающая ни в чем границ, ведьма. В Средневековье она бы давно уже сгорела на костре. Да и теперь вызывала в обществе невероятное волнение, неодобрение, восхищение… К ней нельзя было остаться равнодушным. Сергей Владимирович до сих пор не понимал, как эта женщина смогла так быстро войти в его размеренную жизнь, совершенно перевернув ее своим появлением с ног на голову. Он любил в ней все: тихий, мелодичный голос, копну рыжих непослушных волос, обрамлявших ее аккуратное личико, будто необузданное дикое пламя, звонкий смех, взбалмошность и некую бесцеремонность… Ей можно было простить даже это. Появляясь в его доме темными вечерами, Ирэн могла смешать все планы, заполняя собой весь его спокойный мир, осуществляя свои желания любыми доступными ей способами. Он не мог понять, как случилось то, что они вообще встретились. Как случилось, что она приходила в его дом, оставаясь с ним до утра… Она жила одним днем, беря себе все, что было только возможно. Ставя перед собой цели, с удовольствием и азартом претворяя в жизнь свои желания. Может, так она обратила внимание и на молодого, вполне привлекательного чиновника. Очередной интерес или нечто большее… Он и сам того не знал.
Ирэн была молодой вдовой. Прожив с ней в браке всего два года, ее муж скоропостижно скончался, оставив жене все свое состояние, а также титул княгини. Никто не мог предположить, откуда она появилась и чем занималась до появления в свете. И когда Сергей Владимирович видел перед собой эти лукавые зеленые глаза, чувствуя, как она вдавливает его в шелк простыней, то почему-то совершенно не хотел знать, кем она была до встречи с ним. И отчего ее супруг так скоро отошел в мир иной…
Он был представлен ей на одном из балов. Княгиня, не танцевавшая, одетая в черное платье, подчеркивавшее скорее не траур, а элегантность вкуса, вела себя, как и положено скорбящей супруге. Только глаза… Задорный, живой взгляд выдавал отсутствие и толики печали. Тогда это удивило его. И заинтересовало… Впрочем, зная князя, он вполне понимал причину ее веселья. Гораздо более занимательной была игра, которую молодая вдова вела просто превосходно. А вскоре Сергей Осоргин понял, что ее интерес, направленный на его скромную персону, стал слишком уж очевидным… Иногда ловя на себе взгляд, который княгиня тут же отводила, стоило только посмотреть на нее, видя ее милую улыбку, чувствуя мимолетное прикосновение, когда она приветствовала его… Знакомые и невероятно простые женские уловки действовали безотказно. Но наиболее удивительным и привлекательным было то, что Ирэн своими манерами, своим внешним видом совершеннейшим образом контрастировала с привычными взгляду дамами светского круга. Даже цвет ее волос словно бы бросал вызов. Рыжие локоны, уложенные в замысловатую прическу, создавали невероятное сочетание с зеленью глаз…
Она околдовывала, привораживала… Во всяком случае, только этим Сергей Владимирович мог бы объяснить то, что однажды, проснувшись утром в своей постели, обнаружил мирно спавшую в его объятиях княгиню. Безумие, которое захватило три года их жизни… Возвращаясь домой из министерства и заходя в свой кабинет, Осоргин зачастую не видел, но чувствовал, как в его руках совершенно неожиданно оказывалась стройная женская фигура и страстное, полное жизни существо прижималось к нему, шепча невразумительные, обжигающие слова, увлекая за собой…
А утром она исчезала. Легко и просто. Будто ее и не было. Одарив его своей очаровательной улыбкой, уходила в тот мир, откуда появлялась. Возвращалась, когда вздумается. Он был рад ей всегда. Даже когда работы было столько, что Сергей Владимирович, приходя домой, буквально валился с ног. Тогда Ирэн смотрела на него понимающим взглядом в ответ на приветствие, произнесенное усталым, глухим голосом, и просто оставалась рядом, тихо лежа с ним в темноте, что-то негромко напевая, растирая его ладони. Тогда он мог лишь благодарно улыбнуться, прежде чем заснуть, чувствуя ее тепло. Ее заботу…
То, чего он боялся больше всего, — разговоров. Пересудов в обществе. Впрочем, скрывать свои отношения им удавалось весьма успешно, ведя себя в свете так, словно они видели друг друга впервые, обмениваясь любезными улыбками, ведя бессмысленные, пустые беседы. Ирэн справлялась с ролью прекрасно, как и всегда. Вот только ее глаза не умели лгать… Возможно, не слишком проницательный человек и не смог бы заметить искры, вспыхивавшие в этих зеленых омутах, когда она, сделав неглубокий реверанс, поднимала голову, смотря на чиновника. Но Осоргину казалось, что своим взглядом она говорила все… Совершенно… Стоило только надеяться, что никто не наблюдал за ней столь внимательно и не проявил бы к этим совсем не к месту загоравшимся озорным огонькам должного интереса. Но однажды она все же чуть было не перешла границу.
Вот уже с четверть часа на одном из светских приемов, казалось, все присутствующие дамы бурно обсуждали новые серьги княгини Белинской. Небольшие зеленые камни в обрамлении белого золота просто притягивали восхищенные взгляды. Они поразительно шли к цвету ее прекрасных глаз. Камни, название которых никто бы не смог сказать точно, потому что, в отличие от изумруда или малахита, в них словно бы не было дна. Будто зеленая от отражения летней листвы вода, манящая своей нераскрытой тайной… Ирэн, улыбаясь с гордым достоинством, скромно отвечала, что эта фамильная драгоценность досталась ей по наследству от матери. Впрочем, поверить в то, что украшение, должно быть, бережно хранилось, передаваясь из поколения в поколение, было несложно, так как оно, судя по всему, стоило целое состояние.
Княгиня повернула голову и, словно только что увидев стоящего неподалеку Осоргина, обратилась к нему с наимилейшим видом:
— Сергей Владимирович, а что вы думаете по этому поводу?
Он обернулся, несколько удивленный, встретившись с ней взглядом. Ирэн пояснила:
— Мы обсуждали вот эти серьги, — она провела тонким пальчиком по украшению. — Какого ваше мнение?
— Превосходно, — он ответил нарочито спокойно.
— И вы не спросите, откуда они?
— Могу предположить, что это подарок какого-нибудь почитателя вашей красоты.
— Дорогой подарок… — она внезапно посерьезнела, пристально смотря на него. У Сергея Владимировича перехватило дыхание…
— Для любимой женщины не может существовать подобного понятия… — его голос понизился.
— Вы в этом уверены? — ее взгляд был серьезен, задумчив…
— Совершенно.
Они смотрели друг на друга слишком долго. Почувствовав его беспокойство, Ирэн быстро изобразила веселость, одарив мужчину лучезарной улыбкой, и исчезла в шумном обществе светских дам.
Уже позже, на улице, когда Сергей Владимирович собирался отправиться домой, он внезапно ощутил, как женские руки обняли его сзади, и услышал тихое «спасибо…», произнесенное знакомым голосом. Обернувшись, увидел перед собой светившееся счастьем лицо Ирэн. Мгновенье, и ее мягкие губы оказались на его губах, даря нежный, благодарный поцелуй. Осоргин попытался запротестовать. Вокруг, кроме них, не было никого, но добром бы все это определенно не кончилось… Он резко отстранил ее от себя, схватив женщину за плечи, и как раз вовремя… Из особняка вышла молодая пара, направляясь к карете.
— Что ты творишь… — тихий, почти свистящий шепот.
Ее невинный, робкий взгляд. Сергей Владимирович мгновенно отпустил ее, отходя в сторону. Быстро поклонился и направился прочь.
Уже дома, у себя в комнате, Осоргин, встретив приехавшую на час позже княгиню, позволил себе выразить свое возмущение.
— Ирэн, так нельзя! О чем вы думали? Неужели ты не понимаешь, что подобное поведение может иметь последствия, совершенно для нас нежелательные? Я бесконечно ценю любые проявления твоих чувств и польщен таким вниманием с твоей стороны, но то, что ты сделала, было крайне неосмотрительно. Прошу, не стоит давать кому-либо повода для разговоров!
Она смотрела на него долго, пристально, пока он говорил. Затем без тени смеха, совершенно серьезно произнесла:
— Не надо показывать мне свой характер. Подобным образом вы, сударь, разговаривайте со своими подчиненными. Я здесь не для того, чтобы выслушивать наставления, — на секунду замолчала, а затем повысила голос, — Вы стыдитесь моего общества? Вы боитесь дать свету повод думать, что между нами может быть что-то? Отчего же? Жены у вас, кажется, нет. Я так же свободна… Почему отношения двух людей, не связанных какими-либо обязательствами, должны вызывать неодобрение? К тому же, неужели это имеет для вас такое значение?
— Господи, Ирэн… У меня и в мыслях не было намерения тебя оскорбить. Я всего лишь хочу предостеречь от лишних проблем, которые могут возникнуть по причине нашей… нашего столь теплого общения. Не думаю, что это вообще должно касаться кого-то, кроме нас двоих… Я приношу свои извинения, если мои слова каким-то образом тебя задели.
Она, подняв глаза, слабо улыбнулась. А затем рассмеялась.
— Ты словно юная девица! Хотя у нее, наверное, меньше поводов для переживаний по поводу безупречности своей репутации и сохранения чести. Впрочем, забудем об этом… — она чуть наклонила голову, прищурившись, а затем, усмехнувшись, плавно шагнула ему навстречу, — Я еще не отблагодарила тебя за подарок, как следует…