Ресницы, дрогнувшие в беспокойном сне. Не имеет значения, насколько мирно окружающее пространство, если веки закрыты. Неосторожное движение, разорвавшее плотную сеть сна. Алиса открыла глаза…
Уютно устроившись почти поперек кровати, женщина сонно потянулась. Одна рука покоилась на честно отобранной подушке, теперь, впрочем, лежавшей в стороне. Другая была бесцеремонно закинута на спавшего рядом Сергея Владимировича. С середины кровати мужчина аккуратно переместился от нее к краю…
Алиса, чуть приподнявшись, придвинулась к нему ближе. Когда в последний раз она могла видеть его спящим? Осоргин почти всегда вставал раньше. Исключений было не так уж много…
Во сне его лицо было расслаблено, а обычно безупречно уложенные волосы теперь были безупречно растрепаны. Как непривычно было это видеть…
Нерешительно протянула руку вперед. Провела пальцами по щеке. Осторожно… Но все же, видимо, недостаточно. Потому что встретилась с сонным взглядом серых глаз Осоргина.
— Доброе утро, — Алиса улыбнулась, смотря на мужа. Ее сонливость как рукой сняло. Проспав совсем немного, женщина теперь чувствовала себя превосходно. Хотелось поговорить. А быть может, перейти к более активным действиям…
Слабая улыбка… Вряд ли он вообще понял, что она сказала. Повернул голову, снова закрывая глаза.
Алиса нахмурилась. Молодой организм довольно быстро привык подниматься в одно и то же время, а потому теперь она совершенно не хотела засыпать вновь…
Придвинулась ближе. Шаловливая рука оказалась на груди мужчины. Медленно скользнула вниз. Под одеяло…
Опустившаяся сверху ладонь воспрепятствовала дерзкой попытке.
— Не сейчас. Спи. — Тихо, но твердо.
Разочарованный выдох.
— Мне не спится.
Ну разве это его проблема? Он возился с ней полночи, а теперь для полного счастья не хватало только нескольких часов сна, чтобы восстановить силы. Чего она теперь хочет?
— Почитайте что-нибудь…
Алиса не хотела читать. Устроилась, облокотившись о него, смотря с непритворной обидой… Понятно, что любое проявление своего внимания она склонна была считать сродни божьему дару ему несчастному. Но он-то так не думал…
— Алиса, — чувствуя, как она опустилась на него сверху, — я устал. Прошу оставить меня в покое.
Сергей Владимирович говорил мягко, потому что на большее просто не хватало сил. Но, видимо, женщина расценила по-своему прозвучавшую в голосе слабость, так как тяжесть ее тела никуда не исчезла. Да хоть бы просто легла и перестала пытаться его растолкать…
— Алиса, слезь…
В ответ лишь звонкий смех. Что за бред… Ну не бить же ее, в конце-то концов! Хотя, кажется, подобную реакцию на его слабые попытки сопротивляться он встречал уже не в первый раз…
Можно ли было на нее сердиться? Можно… Со временем Осоргин понял для себя, что с некоторыми женщинами необходима такая же линия поведения, как и с собаками. Из маленьких непоседливых щенков, которых хочется пускать к себе в кровать и таскать на руках, вырастают здоровенные псины, которые не могут понять, почему теперь они должны жить в будке на цепи, и упорно пытаются следовать своим прежним привычкам. Всегда нужно вовремя давать понять, кто хозяин… Потому что его щенок, кажется, ориентацию потерял вовсе.
Спать с ней было невозможно. Заснуть в каком угодно правильном положении, а проснуться… Если бы он несколько раз не останавливал ее, то встречал бы новый день уже на полу. Да и теперь… Оставив в ее распоряжении добрую половину своей кровати, Сергей Владимирович уютно устроился у стены. И все равно… Все равно она продолжает проявлять к нему повышенное внимание, даже вынудив переместиться почти в самый угол. Почему даже с сыном ему было гораздо проще находить общий язык?
Чувство приятной усталости не способствовало желанию предпринимать какие-то резкие действия для того, чтобы заставить женщину успокоиться. Она теряла голову от ощущения собственной безнаказанности… Легла поперек его торса на спину и, кажется, не обращала на его слова ровным счетом никакого внимания.
Неспешно протянутая рука с целью помочь Алисе спуститься. Она перевесилась через мужчину, запрокинув голову назад, веселясь от души. Совершенно не обращая внимания на то, что одеяло сползло с ее плеч, оставив обнаженной по пояс.
— Послушай, Алиса, не лезь ко мне.
— Вы будите меня рано. Я уже не смогу заснуть…
Почему его обращение к ней как можно более мягко она воспринимала как одобрение своим действиям? Осоргин чувствовал себя неудобно. Она не была тяжелой, но приятное чувство расслабленности уходило от ее энергичных действий и чересчур громкого голоса. И это начинало раздражать…
Ей все казалось забавным. И недовольный сонный голос, когда он с такой неохотой пытался ее вразумить. И беспомощный взгляд, потому что он не знал, как с ней справиться. И совершенно вялые попытки ее столкнуть…
Оказавшаяся у ее лица рука. Алиса перехватила ладонь Сергея Владимировича, подавшись еще немного вперед. Какой, должно быть, красивый вид теперь открывался на ее грудь и плечи… Прикусила его палец, следуя каким-то совершенно неясным и нелогичным желаниям.
В следующий момент ее совершенно неласково отбросили в сторону, и Алиса испуганно воззрилась на нависшего прямо над ней супруга. Гнев, вспыхнувший в глазах. Краска, залившая ее щеки… Она находила особое упоение для себя в том, что могла обращаться с ним так просто. Но теперь осознала, что ничего большего он ей не позволит. Стыд… В его глазах она вела себя не мило, а недостойно.
— Вам это нравится?
— Ч… что? — Алиса вжалась в подушку, пытаясь укрыться от колючего, недоброго взгляда.
— Выводить меня из себя. Вам это нравится?
— Нет…
— Тогда зачем вы это делаете? — он смотрел на нее испытующе.
— Простите… — она хотела закрыть глаза и провалиться сквозь землю от стыда. Она боялась его разозлить, но лишь теперь, отчего-то осмелев, позволила себе слишком много вольности. Напрасно…
— Алиса, — тон Осоргина чуть смягчился, — когда вы прекратите думать только о себе? Когда? У других людей, да будет вам известно, бывают свои потребности. Первые десять раз я просил вас весьма тактично…
— Простите, — растерянно и смущенно. — Это больше не повторится.
Зачем такие крайности?
— Я не против проявления твоей инициативы, но только тогда, когда я в состоянии ее поддержать, о чем тебе обычно сообщаю. А сейчас я хочу отдохнуть. Доживи до моего возраста, и я только порадуюсь, если твоя энергичность тебя к тому времени не покинет. Что при таком слабом здоровье все же весьма сомнительно.
Испуг или обида… Она быстро сможет выбрать что-то из этого для себя. Ну почему с ней так сложно… Ничего не говоря, обнял ее, поворачивая спиной, прижимая к себе, ложась рядом.
— Спи.