Прокуренная комната, весьма неприятным горьким привкусом оставляющая во рту ощущение табачного дыма для того, кто не переносит табак. Бесконечные разглагольствования чересчур назойливого собеседника… Дурная необходимость участвовать в этом разговоре, сдержанно улыбаясь и изображая безграничное внимание. Слушать, не слыша…
— Все же княгиня Звонецкая — женщина невероятно благородной души! Тридцать тысяч отдать на обеспечение достойных условий несчастным сиротам… Сколько же в ней сострадания!
Мужчина лишь сдержанно кивнул. Его вложения были гораздо более скромными, но, между тем, роль в укреплении его положения сыграли значительное.
А мысли его были далеко от предмета теперешнего разговора. Все она. Алиса… Темноволосый беспечный ангел с голубыми глазами, не покидавший его головы… Что с этим делать?! А ведь прошло почти полгода…
Не давали покоя воспоминания. Об их встречах. О ее веселом смехе, порывистости, страстности. О том, какой она была. Какой могла быть… Писал ей. Писал, даже узнав о случившемся… Была ли его ошибка в том, что он не ответил на ее отчаянную просьбу? Не забрал… Нет, нет… Какая глупость! Из-за какой-то прихоти так рисковать. Если бы она получила развод… Тогда все выглядело бы по-другому. Но все сложилось не так, как он полагал…
Она не ответила. Не ответила и на последующие его письма. Позже он узнал, что ее служанка уволена и более общение посредством переписки не представляется возможным. Из-за этого человека…
Искал с ней встречи. Она не появлялась в обществе. Несколько месяцев… Борис был уверен, что ей это запретил муж. Не предполагал тогда, что для них из этого выйдет. Не думал, что это кончится так… Что теперь с ней?
Никогда при нем не говорила о муже. Уходила от этих разговоров, словно эта тема была для нее болезненна. Может, теперь он и понял, почему…
Запер дома? Заставил? Он был почти уверен в этом. До того момента, пока не встретил ее у одной своей знакомой…
Не спрашивал и никак не выдавал своего интереса, чтобы не скомпрометировать себя и молодую женщину. А потому ее появление стало для него полнейшей неожиданностью… Беседуя с какой-то дамой, Алиса не замечала Бориса. Какие чувства овладели адъютантом, когда он понял, кого видит здесь… Не поверил. Но именно она, стройная, статная, в элегантном кремовом платье с соблазнительно глубоким декольте и коротких перчатках стояла чуть поодаль… Он не ошибся.
Забыв обо всем, следил за каждым ее движением, каждым изящным жестом. Почувствовав на себе пристальный взгляд, женщина обернулась. Секунда… Лишь на одну секунду он увидел в ее глазах… страх. Испугалась… Но чего?
— Сударыня…
— Господин адъютант?
Холодное, сдержанное выражение лица. Она никогда не смотрела на него так… Как много хотел бы он сказать ей. Как много…
— Вы давно не чтили свет своим присутствием, — имел в виду не это. Но большего позволить себе не мог… — Что стало причиной вашего затворничества?
Женщина взглянула на него как-то странно. Словно он никак не мог чего-то понять…
— Разные обстоятельства, — пожала плечами, украдкой смотря в сторону.
Тилинг проследил за ее взглядом. Она была не одна… Что, впрочем, его не сильно удивило. Как и причина ее холодности…
— Вы прекрасны. Я… я восхищен… — он не мог подобрать слов. Действительно, казалось, что за время, проведенное в разлуке, она стала еще краше. Румянец, цветущий вид… Или ему просто казалось…
Медленный взгляд снизу вверх, от которого где-то в области груди разлился вязкий холод…
— Приберегите свои комплименты, господин адъютант. Ваш восторг могут счесть неуместным в этих кругах.
Некое подобие улыбки. Как же она изменилась… Он хотел сказать еще что-то. Хотя бы улучить возможность остаться с ней наедине. Но…
— Прошу прощения, я вынуждена оставить вас.
Не объясняя причин, не пытаясь поддержать разговор. Неглубокий реверанс, и бывшая возлюбленная гордо удалилась… Тилинг не произнес ни слова. Не успел… Как громом пораженный наблюдал за тем, как колышется подол ее платья в такт мягкой походке. С таким же раздражением обычно отвешивают пощечины… И, если бы могла, он был уверен, несколькими сухими фразами она бы не ограничилась. Мог ли он думать о чем-то другом, зная, что она теперь здесь. В нескольких шагах… Только все прочие были лишними. А в особенности он… Человек, стоявший между ними. Главное и, возможно, единственное препятствие. Особенно теперь… Когда она была столь желанна. Столь недоступна…
Ослепляющее чувство. Чувство ненависти… Он ненавидел. Всей душой ненавидел, и ненависть эта, быть может, пересиливала даже полыхавшее в нем желание вновь обладать ею… Роза, так неожиданно умеющая выпустить острые шипы… Цветок, манящей своей дикой нетронутостью. Она выросла и распустилась не в его саду. Только разве это что-то меняло…
Уже все равно… Он видел ее по ночам. Маленький язычок, пробегающий по ее губам, когда она смотрела на него… Манящие, плавные движения… Когда-то она действительно была такой. Любила говорить, мечтать… Красивые идеи и планы. Кидаясь ему в руки, смеясь… Если бы кто-нибудь сказал, что когда-то она с таким же холодом сможет просто пройти мимо, будто и не было между ними той близости, тех слов, он бы не поверил… Разве это прихоть? Нет… Но ведь она не с ним!
Демоны, ласкавшие его знакомыми нежными руками… Улыбка и голубые глаза, которые смотрели так искренне. Так чувственно… Всего каких-то несколько месяцев назад он не знал, что это не повторится впредь.
Злость… Такая, что хотелось разбить в кровь кулаки, раздирая кожу о кирпичную стену. Чтобы не слышать и беспечных рассуждений стоящего рядом человека…
— Господин адъютант, вы присоединитесь к нам?
Кажется, за своими размышлениями он пропустил какую-то часть разговора.
— Прошу прощения…
Добродушный толстяк перед ним без какого-либо раздражения повторил:
— Мы с этими милыми господами собираемся организовать партию в baccara. Не хотите присоединиться? Я слышал, вы большой любитель испытывать удачу.
Смех, показавшийся молодому человеку таким нелепым… Он был совершенно не расположен к какого-либо рода играм.
— Благодарю за ваше любезное предложение. Пожалуй, в другой раз…
И тут он замолк. Замер, смотря вперед… Сидевшие за столом трое «милых господ» что-то негромко обсуждали. Один лениво перетасовывал свежую колоду, раскладывая карты. Двое других говорили между собой…
Едва ли он смог бы сказать хоть что-нибудь, когда на громкое восторженное представление «дорогого друга адъютанта» и похлопывание его по плечу все трое повернулись к Тилингу. Где-то внутри вспыхнуло, разорвалось и окатило с головой… Боль и ненависть… Внимательные глаза, которые смотрели теперь на него неотрывно… Сколько это длилось? Секунду? Мгновение? Он не знал, что представляло из себя выражение его лица в тот момент…
Сергей Владимирович смотрел на адъютанта с привычной сдержанностью, позволявшей скрыть любые проявления неуместных эмоций. Только молодому человеку показалось, что в этом взгляде было чуть больше, чем вежливый интерес к вошедшему. Словно человек, обладающий в своей жизни совершенно всем, смотрел на ощетинившегося бродягу. И удивления в этих глазах не было…
«Какая неожиданность…»
— Хотя, знаете, я, пожалуй, приму ваше приглашение.
Следовало отвести глаза. Остановиться… Слишком очевидно, это могло привлечь внимание… Но шок, а вместе с ним немедленно подкатившее к горлу, сдавив его, ликование, не позволяли прийти в себя. Вызвать на дуэль? Нет… Слишком просто. Судьба давала ему шанс…
— Какая удача, Павел Карпович! — Один из игроков, разомлевший от выпитого, теперь с глупой улыбкой смотрел на адъютанта. — Надеюсь, госпожа Фортуна будет к нам благосклонна. Иначе прощайте, мои скромные сбережения…
Дружный смех. Размер «скромности» сбережений представляли все. Мужчина, тасовавший колоду, заметно оживился.
— Что же… Думаю, самое время начать.
Тилинг сел за стол, нервным движением руки расчистив себе место. В висках стучало с такой силой, что, казалось, его голова готова была в любой момент треснуть. Залпом осушив заботливо налитые кем-то полбокала коньяка, он на секунду зажмурился. Одобрительный смешок от устроившегося рядом с ним Павла Карповича.
— Тяните карту, господин адъютант.
Циничные мысли… и неожиданный прилив сил. Алкоголь или желание мести? К черту… Его рука уверенно вытянула из колоды карту. На Тилинга с улыбкой смотрела красавица шатенка с нежной розой в руке. Сердце и шипы. Она…
— Вас любят женщины, друг мой!
Сухонький мужчина лет пятидесяти даже не обратил внимания на странное оцепенение обер-офицера.
— Попробую-ка я…
Осоргин молча наблюдал за происходящим. К своему бокалу с напитком темно-янтарного цвета он не притронулся.
— Король пик.
Старшая карта теперь находилась в руках весельчака, проявившего такое беспокойство относительно своих шансов.
— Да, господа… Два уважаемых государственных деятеля, господин князь, ваш покорный слуга и обер-офицер, — мужчина с удовольствием потер руки. — Занятная выходит партия. Я ставлю на адъютанта!
— Не вы ли, сударь, говорили, что в подобных играх все имеют равные шансы? — Сергей Владимирович с шутливым укором взглянул на барона.
— Определенно. Это не вист, за который, к слову, я бы не сел с вами ни за что в жизни! Нет, я совершенно не могу представить, что за удовольствие играть, если уже наперед знаешь, кто в конце соберет все лавры!
Заново перетасованные колоды. Борис принял розданные две карты с каким-то внутреннем трепетом. На кону были не деньги…
Двести рублей небрежно легли на стол возле его левой руки. Впрочем, подобная сумма здесь никого, судя по всему, не удивила. Только Павел Карпович, пригладив усы, не преминул заметить:
— А адъютант сразу с места в карьер решил начать! Правы вы были, Иннокентий Дмитриевич: лихой это народ…
Крестовый валет и девятка. А ему сегодня определенно везло…
— Господа, да мне впору лишить куска хлеба какую-нибудь несчастную гадалку… Я же говорил, что обер-офицер унесет с собой все, что было нажито непосильным трудом!
Стопка купюр, заметно выросшая в размерах, к концу вечера увеличилась примерно вдвое. Азарт острый и горький… Цели были достигнуты, но не все ожидания оправданы… В его руках пятнадцать тысяч. Но почему он не никак не мог почувствовать того должного удовлетворения, что испытывает каждый игрок, достигший своей цели…
Его главный противник не выказал ни сожаления, ни разочарования. Сергей Владимирович, время от времени принимавший участие в обсуждении разных отвлеченных тем, на удивление спокойно расставался с деньгами.
Выводило из себя, перебивая весь вкус заслуженной победы, заставляя ставить снова и снова… После значительного количества спиртного это чувство только усиливалось. Что бы он теперь ни сделал, чтобы стереть с лица это самодовольство!
— Восемнадцать очков, господа!
Иннокентий Дмитриевич, бессменно исполнявший роль банкомета весь вечер, с волнением оглядел всех присутствующих. Игрок, обладающий значительным преимуществом, платит вдвое…
— Девять.
Тилинг положил карты на стол рубашкой вниз. Рискованный ход…
— Нынешней молодежи просто неприлично везет… — князь сокрушенно покачал головой, посмотрев на Осоргина, будто бы ища у того поддержку.
— Определенно, — несмотря ни на что, Сергей Владимирович в своей компании чувствовал себя несомненно уверенней, нежели адъютант… — У меня семнадцать.
Торжество. Восторг, вскруживший голову, пьянил не хуже крепкого вина. Плотно зашторенное окно. Свечи в канделябрах… Если бы кто-нибудь задумался о времени, то смог бы увидеть, что солнце давно уже зашло за горизонт…
— Пожалуй, я теперь пас… — Сухонький господин первым поднялся со стола, аккуратно собрав все, что осталось от изначальной суммы… — Чего можно пожелать любому игроку — так это умения вовремя остановиться. Приятный вечер, несомненно!
Легкий поклон. Несколько человек, незаметно появившихся в комнате и до сего момента внимательно следивших за игрой, теперь неторопливо покидали помещение один за другим. Павел Карпович со вздохом собрал карты.
Сергей Владимирович пожал сидящему рядом барону руку.
— Думаю, мне тоже пора. Жена будет беспокоиться…
— О! — Иннокентий Дмитриевич мечтательно прикрыл глаза. — Когда дома ждет такая женщина, было бы поистине греховно задерживаться в подобном обществе и лишней минуты!
Сергей Владимирович сдержанно улыбнулся. Собираясь уже удалиться…
— Господин Осоргин.
Чуть приподнятые брови и вопросительный взгляд.
— Чем могу быть еще полезен?
Тилинг смотрел на мужчину прямо.
— Вы не желаете отыграться?
Осоргин пожал плечами.
— В любой игре есть победитель и проигравший. Есть ли смысл рассчитывать на счастливый случай, если сегодня явно не мой день… Да и не те все же деньги, чтобы так за них переживать.
Но это был его день. Тилинг теперь остро чувствовал, что заставит этого человека расплатиться по всем долгам. Как может он быть столь спокойным, смотря в глаза тому, кто спал с его женой?! Он ненормальный или настолько жалок, что не считает это для себя постыдным. Если дело в первом…
— Конечно, я не могу настаивать… Это всего лишь предложение.
Предложение, прозвучавшее подобно вызову…
Никого. Какая-то странная тишина… Шум, оставшийся за дверями. Напряжение, потерявшееся среди веселья и запала игры, теперь явственно ощущалось в пустой комнате. Ушедшее благодушие в ставших стальными холодных глазах. Машинально вытянутая из лежащей на столе колоды карта. Пика. Острая. Черная. Непримиримая…
Ответ решал все.
— Что ж… — незаметно промелькнувшая в глазах опасно обжигающая искорка. — Я принимаю ваше предложение, господин адъютант…