Девушка проснулась от долетевших снаружи голосов поющих детей и от яркого сияния солнца. Она медленно и расслаблено поднялась. Ее ослепительные, как набегающие на берег золотые волны моря, прекрасные длинные светлые волосы с шелестом, словно осыпается песок, окутали верхнюю часть ее тела.

У ее волос была поразительная тонкость. Если внимательно присмотреться, то толщина каждого ее волоса составляла не более чем половину от толщины волоса обычного человека. Когда волосы девушки двигались, то слышался звук того, как мягко волнуется воздух… а затем вокруг разбрызгивался отраженный свет.

Подобно ее волосам ее фигура тоже была стройной.

Это было тело, похоже, являющееся результатом того, как бог пытался продемонстрировать только самого себя. Над тонкой талией большая грудь, которая не соответствовала стройности тела, вздымала ночную рубашку из тонкого шелка. Девушка, облик которой, одетой только в эту ночную рубашку, был соблазнителен, зевнула.

Если судить по блеску кожи, на вид ей было около пятнадцати или шестнадцати лет, однако… ее тонкая красота, подобная созданной руками богов многослойной литографии, не позволяла установить истинный возраст.

Как только она открыла окно, дети побежали к нему.

— Сестричка Тифания!

— Сестричка Тифа!

Один за другим дети подбегали и заговаривали с девушкой, которую назвали Тифанией.

Похоже, что эта девушка, красивая словно фея, была объектом обожания для этих ребятишек.

— Ай-ай, что случилось? Джек, Сэм, Джим, Эмма, Саманта — все в сборе. Я проснулась от вашей песни. Опять поете ту же самую песню? Других не знаете?

— Не знаааем!..

— Это — песня, которой нас научила сестричка Тифания!

Девушка тепло улыбнулась. Эти дети — словно младшие братья и сестры… Она обратила внимание, что одна девочка, самая младшая из всех, переминается с ноги на ногу с таким выражением лица, словно ей хочется кое-что сказать.

— Что случилось? Эмма. Похоже, ты хочешь мне что-то рассказать?

Девочка, которую назвали Эммой, дрожала как осиновый лист.

— Ну…

— Ничего страшного. Расскажи нам.

Поставив локти на оконную раму, Тифания ласковым голосом подбадривала ребенка.

— В лесу… В лесу. Когда я пошла собирать землянику, то нашла…

— Что произошло в лесу?

— Ну что такое! Эмма! Такие вещи сначала рассказывай нам!

— Почему ты молчала?!

— Да ведь страшно… все испачкано кровью… фи.

У Эммы стало такое выражение лица, словно она сейчас расплачется.

— Ребята, не приставайте к Эмме. Эмма, что произошло? Расскажешь старшей сестренке?

— …Т-там лежит человек.

По лицу Тифании пробежала тень.

— Опять?

Дети зашумели.

— Наверняка это она! Эта война, война!

— Точно! — ребята кивнули.

— Сегодня утром по той главной дороге прошла армия Конгресса.

Тифания накинула одежду из тонкого шелка и выпрыгнула в окно.

— Эмма, где это?

— Сюда.

* * *

Девушка, словно подпрыгивая, продвигалась по лесу, в котором привыкла играть как в собственном саду. Дети двигались следом.

Словно бы прислонившись спиной к стволу толстого дерева, лежал парнишка.

Тифания села на корточки и приложила ухо к его груди.

— …Дыхание еще есть. Но раны глубокие. Быстро не вылечишь.

Эмма с озабоченным лицом пробормотала:

— Сестричка Тифания, можешь его излечить?

— Глупая! — крикнул один из мальчишек-подростков. — Ведь не существует такой раны, которую не смогла бы излечить сестричка Тифания? Ты же это знаешь?

— Отнесем его в деревню.

Дети подняли тело парнишки. Тифания еще раз осмотрела его.

Подросток с черными волосами и в невиданной доселе одежде…

— Он — иностранец.

"Однако он не выглядит ни тристейнцем, ни германцем. Из какой же страны эта одежда?

Этот человек, как и я сама, родился в далекой чужой стране.

Ну, нет, — девушка улыбнулась, — по сравнению с той страной, где родилась я, он — чужестранец, не так ли?" — пробормотала она про себя. Шелестящий ветер играл золотыми волосами Тифании.

Волосы, закрывающие уши, заколыхались.

И тогда стали видны заостренные уши, форма которых несколько отличалась от человеческих.