Как-то раз на общедоступном пляже общедоступного острова Кипр ко мне на краешек полотенца, тяжело пыхтя, подсело мохнатое смуглое существо. Представилось местным жителем. Мол, тут, в Ларнаке, у него собственный дом, и нынче вечером он хотел бы устроить там в мою честь приватный ужин. Озвучивалось это все по-русски, привычно и бегло, с еле заметным акцентом.

Я украдкой оглядела себя: может, что-то не в порядке? Вроде бы топлесс не загораю, глазки из-под очков не строю, лежу, никого не трогаю, листаю журнал. Внимательно присмотрелась к аборигену: гармоничный мужчина, в одинаковом избытке располагающий шерстяным покровом, жировой прослойкой и количеством лет от рождества (своего, конечно, не Христова — врать не буду). Мы были такие разные, но все-таки очутились вместе, и именно мне делал он в данный момент свое незамысловатое предложение.

Сначала я опешила, потом раскрыла ротик и поинтересовалась, чем мотивирован выбор объекта. Тут настала его очередь удивляться: «Вы не согласны? Не хотите со мной поужинать? А почему?» Далее состоялся диалог двух глухих, причем тональность с моей стороны забирала все выше и выше. Расстались мы взаимно недовольные друг другом: я пообещала сдать его в полицию, а он намекнул, что туристкам, прибывшим из России, капризы не к лицу. «Я не такая!» — хотелось мне заорать на весь пляж, но он бы все равно не поверил, что здесь, в мире дешевых радостей и доступных удовольствий, я всего лишь жду трамвая…

Увы, как выяснилось, мои соотечественницы в большинстве своем действительно не имеют привычки отказывать. Пляжный Казанова подкатывался к свободным русским девочкам, стройным и хорошеньким, получал кокетливое «хи-хи», означавшее скорее «да», чем «нет», ни разу не схлопотал по физиономии и явно не страдал от одиночества темными кипрскими вечерами. Чувствовалось, что подобное времяпрепровождение практикуется им из сезона в сезон, и русский он выучил только за то, что теперь это интернациональный язык доступного секса.

Девушки, благосклонно внимавшие туземцу, вряд ли относились к племени профессионалок. Не думаю также, что ими руководил расчет сэкономить на ужине, ибо тунца второй свежести, оплаченного постелью третьей свежести, никак нельзя счесть выгодной сделкой. Юные отпускницы просто реализовывали свою природную общительность. Но я, честно говоря, здорово их невзлюбила. Потому что благодаря им и таким, как они, за всякой россиянкой, а следовательно, и за мной в мире закрепилась репутация доступной женщины.

Мне не нравятся доступные женщины. Более того, мне не нравятся и доступные мужчины, а таких тоже хватает. В каждой компании есть беспокойный товарищ, у которого на лице написано: «Всегда готов!». Он перемещается от дамы к даме, закидывая свои нехитрые удочки, пока не встретит пионерку себе под стать. Причем пионерка чаще всего страдает от избытка воспитания: ей с детства внушали, что женщине следует быть мягкой, покладистой, деликатной. Будь проще, и мужчины к тебе потянутся. Альтернативный девиз: «Не упрощай себя, и пусть с тобой будет тот, кто сумеет дотянуться», — конечно, и красив, и верен, но гарантия одиночества стопроцентная. Можно страховой полис не покупать. А отвечать любому, кто с тобой заговорит, и благодарно улыбаться всякому, кто обратил на тебя внимание, — это дешево, надежно и практично. Мужик всегда охотнее подойдет к пионерке, нежели к той, у которой бегущей строкой по лбу: «Не влезай — убьет!»

Однажды я услышала от мужчины: «Пытался тебе дозвониться, но ты была недосягаема». Эта оговорка меня совершенно очаровала, в ней просвечивал настоящий фрейдистский подтекст. Слыть недосягаемой в глазах человека, которому насквозь известны и душа твоя, и тело, — лучшее доказательство серьезных отношений. Кого мы любим, того всегда возносим на недоступную высоту. Даже если лежим с ним в одной постели.

Недосягаемость — сомнительная добродетель в диком (а значит, и в нашем российском) обществе, где сильный пол избалован и живет по принципу: мне ухаживать некогда, добиваться — тем более. Огромное количество мужчин просто не оставляет за дамой права на отказ. Психология феодальная: я ее не хочу и, может, еще сто лет не захочу, но мне надо знать, что при желании все возможно. Заверьте мужчину, что не будете с ним НИКОГДА, что он абсолютно точно находится вне зоны ваших интересов, и враг на всю жизнь, враг преданный, мстительный, изощренный, вам обеспечен.

В этом смысле женщины умнее мужчин. Мы отвергаем так называемых бабников отнюдь не в силу их полной бесперспективности на семейном фронте. Это ведь заблуждение, будто мы каждому встречному-поперечному мысленно примеряем кольцо на палец. Бабник лишает меня моей эксклюзивности. Я уже не единственная, я — одна из. Кстати, грамотный соблазнитель никогда не станет клеить женщину в присутствии других женщин, ибо так он рискует потерять их всех. За исключением самых недорогих. Доступных, как остров Кипр.

_____