Любовная связь с большой разницей в возрасте всегда притягивает взгляды и становится предметом широкого общественного интереса. Он и она, влюбленные друг в друга через стену нескольких поколений, — это загадка. А всякой загадке необходимо противопоставить рациональное объяснение. Говорят, такие союзы построены на двустороннем расчете. У нас товар — у вас купец, у одной (одного) красота и молодость — у другого (другой) деньги и связи; все практично, цинично, удобно и взаимовыгодно. Говорят также, будто молодежь нынче стала до неприличия инфантильная, слабая, несамостоятельная: девочки ищут «папу», мальчики — «маму», и только в таких парах чувствуют себя защищенными. Толкователи с высшим образованием вспоминают Фрейда: комплекс Электры, комплекс Эдипа, в общем, что-то глубоко нездоровое. И можно было бы действительно закомплексовать по этому поводу, если бы любовь, то есть патологическая зависимость от другого человека, в принципе могла быть здоровой. Однако любовь — это болезнь, влеченье — род недуга, и «здоровые отношения» — самое скучное, а зачастую и самое циничное, что может быть между мужчиной и женщиной.

Я готова, впрочем, признать за собой, а также себе подобными и проблемы злосчастной Электры, и подзадержавшуюся робость маленькой девочки перед взрослым миром, и даже — о, ужас! — долю расчета. Не потому, что зрелый человек всегда обеспеченнее молодого. Сегодня из этого правила образовалось такое количество исключений, что само правило пора упразднить. Просто с годами мужчина умнеет — в его иерархии ценностей женщина стоит на первом месте, а деньги на втором. И второе он готов бросить под ноги первому. Что, разумеется, очень приятно. Не столько с материальной, сколько с моральной точки зрения.

Поздняя любовь романтична и оттого чрезвычайно востребована литературой и искусством. Кроме названной уже пьесы Островского, тут вам и гетман Мазепа («Нет, не мгновенными страстями…»), и тютчевское: «О, как на склоне наших лет нежней мы любим и суеверней…», и «Закат», и «Перед заходом солнца», и «Сверчок на печи», и потрясающие «Три возраста Казановы», и картина Пукирева «Неравный брак» (пример не вполне удачный)… В конце концов, романс Рощина из кинофильма «Разные судьбы»: «Почему же ты мне встретилась лишь сейчас?..» Хотя, если бы она встретилась ему двадцатью годами раньше, скорее всего, он пел бы теперь свой романс другой девице, а она горевала в одиночестве.

Закрутив (и раскрутив обратно) романы с целой коллекцией мужчин старше себя, я пришла к выводу, что возраст — не панацея ни от чего и не гарантия чего-либо. В ком-то заложена программа совершенствования на долгие годы, кто-то с чем родился, с тем и живет, вычерпывая скудные запасы до дна, и вот таким — пустым, обмелевшим, заканчивает свой путь, не сделав счастливой ни одну женщину.

В любви нет схем и типажей. Всякий раз это неповторимая история, стихотворение Господа Бога. Мы существуем в нем, как строфы, продолжая и поддерживая друг друга, как строчки, обязанные хранить размер и хорошо рифмоваться, — чтобы не испортить небесную гармонию. Если взрослый мужчина азартно интересуется будущим, а гостью из будущего живо волнует прошлое, тогда их общее время будет изумительно богатым.

Там, где любовь, нет смысла говорить о бородах и ребрах, седине и бесах. А любовь в отношениях «отцов» и «детей» встречается часто. Слишком много жертв надо принести на алтарь соединения. Страшно, должно быть, мужчине начинать все сначала, брать на себя ответственность, которую то ли вытянешь, то ли нет, думать о таинственном существе из незнакомого мира, а то, чего доброго, и о детях, годящихся во внуки, — успеешь ли поднять? Что будет с ними, если не успеешь?.. Страшно молодой женщине любить человека, зная, что разлука неминуема. И стараться не думать, не думать, не думать, иначе сердце разорвется… О вещах бытовых, более прозаических, но не менее мучительных, я уже не говорю.

Настоящая любовь красива. По-настоящему красиво только то, в чем есть привкус трагедии. Роман с большой разницей в возрасте трагичен по определению. Один движется к табличке «Выход», другая приоткрывает двери в жизнь. Оба останавливаются на пороге, обоих пугает неизвестность. Значит ли это, что они тормозят естественный поток событий и мешают вершиться положенному ходу вещей? Я не знаю. Знаю только, что в этом остановленном мгновении они пронзительно и остро счастливы. Им не суждено привыкнуть друг к другу, не суждено наскучить, законы судьбы будут висеть над ними, прогоняя всякую монотонность, и если струна все-таки порвется, у нее будет долгое эхо. Может быть, на склоне лет отдаться любви — это и значит «подумать о душе»?..

Когда я впервые увидела дом, где вырос мой любимый — вырос и возмужал задолго до того, как я появилась на свет, у меня защемило сердце. Здесь он гонял мяч — и я вижу ссадины на острых мальчишеских коленках; по этой набережной шагал на свидание в белой рубашке, и, волнуясь, ждал в сумерках девочку — и я люблю эти недоставшиеся мне сумерки, эту рубашку, смуглую шею под распахнутым воротом — люблю все, что было с ним до меня, как будто сама выносила его под сердцем, как будто ко мне он прибегал со своими победами и синяками. Он старше меня на …цать лет, а я испытываю к нему почти материнские чувства. Мне принадлежит и трогательный голенастый пацаненок, и красивый юноша, и зрелый мужчина. Он завоевывал место под солнцем, менял города, любил женщин, становился кому-то мужем и отцом, находил и терял, поднимался в гору, стоял на вершине и уже так много знал о себе и о мире; одного только не знал — что я иду к нему навстречу. А, может быть, догадывался? Может, просил для себя кого-то? Во всяком случае, мне хочется так думать…

В каждом человеке живут все его возрасты. Сегодня мужчина старше, и я могу капризничать, надувая губки, сворачиваться калачиком, прятать голову у него на груди. Завтра старше я, а он — несмышленыш, опекаемый мудрой женщиной… Причем здесь разница лет?

Я беспомощна перед его опытом. Он беззащитен перед моей молодостью. Мы никогда не ударим друг друга, потому что наши болевые точки слишком очевидны. Нельзя бить того, кто тебе доверился. Это откосится и к нему, и ко мне в равной степени.

Я готова отдать ему полжизни — не задумываясь. Разделить по-братски: тебе половину и мне половину. Он считает, что у меня все впереди. А я хочу, чтобы впереди у меня был только он.

Иногда я действительно начинаю думать, что есть мужчины, которых сняли с производства. Потому что для современного мира этот «модельный ряд» чересчур роскошен. И все они, умеющие правильно смотреть на женщину и правильно с ней обходиться, год от года только возрастают в цене. Правда, зрелые мужчины не любят, чтобы их сравнивали с антиквариатом. Даже в шутку. По отношению к нам, Электрам, у них свои комплексы. Что делает их немножко несчастными, но зато совершенно неотразимыми в наших глазах…

_____