«Джилл» родилась в результате многочасового зачатия в офисе Пола Томаса. Когда о ее рождении было объявлено официально, во всем мире не нашлось бы более гордых мамы и папы. Мы получили целую охапку поздравлений от доброжелателей, включая бутылку шампанского от Майры Черновой, с которой я не виделась после того злополучного случая с олениной, симпатичный букет от Ричарда Руиза, предложение выбрать любую модель ручной работы из весенней коллекции от Жерара, изящно украшенную открытку от редакции «Нью-Йоркера» и даже любезное письмо от Лонни Лессинг, известной своим скверным нравом издательницы «Селебрити Госсип Уикли». Но из всех похвал мое сердце по-настоящему согрела лишь записка, автором которой был не кто иной, как Уолтер Пеннингтон Третий, сейчас заправляющий собственным политическим журналом. Я с трепетом вчитывалась в его корявый почерк:

Даже когда мы были подростками, в тебе ощущалась божья искра. Я очень за тебя рад. Уолт.

Да, правду говорят: школьные влюбленности так просто не забываются.

И Джош, разумеется, все это время оказывал мне всестороннюю поддержку. Он переехал ко мне в лофт, пространство которого благодаря его присутствию и изысканному дизайнерскому вкусу стало наконец напоминать настоящий дом. Не говоря уж о том, что наши отношения с каждым днем становились все глубже и серьезней. За сравнительно короткий срок я убедилась в том, что он — мой «единственный».

Я любила все черты его характера, но прежде всего выделяла его романтичность и непохожесть на остальных мужчин, с которыми мне доводилось встречаться. Джош, к примеру, любил обниматься и никогда не стеснялся проявлять нежность. Он всегда находил способы выразить свою любовь необычно. Взять хотя бы тот День Святого Валентина, когда он разместил в «Виллидж Войс» совершенно пошлое объявление со словами «Я буду ♥ тебя вечно», зная, как мне нравится преднамеренный китч. В другой раз, на мой день рождения, когда я остро нуждалась в отдыхе, он преподнес мне сюрприз в виде номера в прелестной гостинице Массачусетса, зарезервированного на выходные. И мудрость свою, свое понимание он демонстрировал еще не раз: он звонил мне днем на работу просто затем, чтоб признаться в любви; оставлял для меня цветы безо всякого повода; дарил забавные безделушки, связанные с шутками, которые понимали только мы вдвоем.

А что было совсем уж замечательно, так это его терпеливое отношение к моему рабочему графику. Он понимал, что «Джилл» — это непослушный, капризный младенец, который будил меня среди ночи и требовал внимания к себе на выходных. Понимал и закрывал глаза на все возникавшие в этой связи неудобства. Он также извлек из этого выгоду для себя самого, выдавая на гора пьесу за пьесой, пока я корпела над своими статьями.

Тогда я сожалела, что Джош не может поделиться уроками терпения с Сарой, чье электронное письмо с поздравлениями явно выдавало легкое раздражение.

Тема: Поздравления

Текст письма: Я прочла о твоем журнале сегодня в «Уолл-стрит Джорнал». Я искренне тебя поздравляю, Джилл. Я знаю, что ты всегда к этому стремилась. С другой стороны, мне очень хотелось бы узнать эти новости из первых рук. Я бы с радостью послушала, с каким возбуждением ты об этом говоришь.

С любовью,

Сара.

Я сделала пометку в своем воображаемом ежедневнике: позвонить ей, как только станет полегче.

Пол и остальные работники «Фрайер» были просто огорошены, увидев, сколько внимания уделено одному лишь известию о выходе «Джилл». Они предоставили мне полную свободу действий и холили меня, как настоящую диву: солидная зарплата, деньги на личные расходы, включая услуги парикмахера и визажиста, плюс огромный бюджет на развлечения. «Джилл» занял положение главного проекта в издательском доме, наряду с журналом «Профиль», с которого издательский дом, собственно, и начал работу.

Набор штата для «Джилл», разумеется, стоял в моем списке дел первым пунктом. Новое пристанище для себя нашли несколько выпускников «Чики», а именно: музыкальный редактор Скотт, мастерица крупной формы Мария и талантливая журналистка Дана. Мне нужен был еще арт-директор с опытом работы в больших изданиях, и, перебрав кучу портфолио, я остановилась на арт-поп-манере Свена Йенссена, в чьем резюме значились «Дитэйлз» и «Джи-Кью». Диана, энергичная сверх меры выпускающий редактор, пришла к нам из местной еженедельной газеты: мне хотелось сотрудничать с человеком, который умел работать быстро и укладываться в сжатые сроки. Все нашлись довольно скоро. Мне не хватало лишь умелой помощницы.

Я подумывала над тем, чтобы вернуть свою помощницу из «Чики». По правде говоря, ее способности меня не очень впечатляли, но мне было бы удобно иметь под рукой кого-то, кто знаком с моими привычками и выкрутасами. Однако, если верить слухам, у девушки имелись серьезные проблемы с наркотиками, о чем я и сама давно подозревала. К тому моменту проблемы уже вышли из-под контроля.

Я приглашала на собеседование толпы людей, но никто из них не смог меня заинтересовать. Все были либо скучными, либо нервными, либо слишком ограниченными, либо чересчур чудаковатыми. Либо попросту слишком тупыми. Я уже боялась, что мне всегда теперь будут ассистировать временные девушки, в стиле Мерфи Браун, когда однажды, среди завалов автобиографий, я нашла ее.

На ней были винтажные джинсы, увесистые байкерские бутсы и облегающая черная водолазка с тонкими рубчиками. Ее каштановые волосы, аккуратно подстриженные, эффектной волной падали чуть ниже ушей. На груди у нее висел слинг с младенцем, на локте болталась корзинка со всякой всячиной, в левой руке она сжимала толстую папку, а правой удерживала у уха мобильный телефон. Возле нее стояла какая-то девушка — не то подруга, не то коллега.

Я зашла в аптеку за срочно понадобившимися таблетками от головной боли и встала в очередь прямо за этой парочкой. Пока я ждала, шатенка успела успокоить плачущего ребенка, искусно договориться о встрече по мобильному, поболтать с подружкой и расплатиться на кассе с завидным хладнокровием, которое мне тут же захотелось перенять.

— Я вообще не верю, что ты согласилась сегодня выйти, — сказала ей подруга. — Моргандорфер прекрасно знает, что у тебя осталось три недели отпуска по уходу за ребенком. Ты должна его приструнить.

Шатенка вежливо попросила подругу говорить потише и осмотрелась по сторонам: нет ли поблизости лишних слушателей? Меня задело то, что они обсуждают Роберта Моргандорфера, музыкального магната, чьи офисы находились прямо через дорогу от аптеки. Значит, Шатенка, в отличие от своей подруги, отличалась скромностью. Это мне понравилось.

— Он не может доверить конфиденциальные бумаги временной заместительнице, а я сказала ему, что все равно буду в городе, — тихо объяснила она.

Значит, она ответственно относится к своей работе, дорожит ею. Это мне понравилось еще больше.

В этот момент я и решила, что я хочу именно такую помощницу. Нет, не так. Именно такая помощница мне и нужна.

— Мне пора, — сказала она, пока кассирша упаковывала ее покупки. — Созвонимся. — Она быстро чмокнула подругу в щеку и убежала.

Когда та расплачивалась, я осторожно тронула ее за плечо и спросила с недоверием, будто только что наблюдала подвиги супергероя:

— Кто это был?

Девушка сперва покосилась на меня с опаской, но потом, кажется, узнала мое лицо.

— Ее зовут Кейси Хэррис, — сказала она. — И ее босс эксплуатирует ее в хвост и в гриву.

Я вытащила из сумочки визитку.

— Передайте это ей и попросите перезвонить мне. Скажите, что я знаю, как приструнить ее босса и куда ей потом податься.

Подруга прочла текст на моей визитке и улыбнулась.

— Разумеется.

Кейси позвонила мне через неделю и предложила встретиться за чашкой кофе.

Так мы и поступили. Контакт возник незамедлительно. Я была мгновенно очарована ее тонким чувством юмора, а тот факт, что она терпела кабальные условия работы, вызвал во мне уважение. Среди ее требований значилась четырехдневная рабочая неделя и соразмерная зарплата. Когда Кейси официально присоединилась к нам месяц спустя, штат был полностью готов к новым свершениям.

Ее первым заданием стало скупить все женские журналы, которые только можно найти. Так она и поступила, и груда глянца в конференц-зале росла после каждой ходки. Я распорядилась, чтоб каждый редактор изучил по несколько штук к нашей первой настоящей летучке.

Собравшись, мы расселись на полу кругом в пока не обставленном конференц-зале. Для начала я попросила всех редакторов по очереди зачитать списки основных статей из всех журналов.

— «Как удержать мужчину», — отозвалась первой Диана.

Раздалось всеобщее бормотание.

— Ну, практически в каждом есть нечто подобное, — сказал кто-то.

— Хорошо. Значит, ответ «Джилл» будет таков: «Как избавиться от неудачника», — сказала я.

Кейси прилежно записала мою идею в блокнот, а по залу разнесся смех. Однако я была абсолютно серьезна.

— Вот видите, мы каждую историю вывернем наизнанку, — пояснила я. — Что дальше?

Мария подняла руку.

— Везде есть такие колонки советов, где женщины спрашивают у женщин, что думают мужчины. Почему бы не найти мужчину, который бы отвечал на их вопросы?

— Класс, — сказала я. — Ты мыслишь в верном направлении. Мы можем завести колонку с названием типа «О чем он думает?», и вести ее будет мужчина.

И тут идеи посыпались градом.

— Вот колонка с описаниями рабочих мест, но они все такие вымученные и предсказуемые, — отметила Диана.

Я задумчиво кивнула.

— А каких колонок нет в женских журналах, хотя вы бы с радостью их почитали?

— Техника и гаджеты, — предложила Кейси. — Мне это все ужасно нравится, но найти их можно только в занудных мужских изданиях.

— Да! — воскликнула я. — Мы откроем первый в мире отдел гаджетов для женщин!

— Судя по всему, там будут оцениваться вибраторы, — хихикнула Мария.

— И ничего страшного в этом нет, — возразила я. — Уверена, наши читательницы придут в восторг. А поскольку «Джилл», в отличие от «Чики», рассчитана на аудиторию в возрасте за двадцать, общественное движение «Мораль большинства» не сможет обвинить нас в развращении американской молодежи.

— А как насчет рубрики «Утка» с розыгрышами? — предложила Кейси, наконец проявляя свое отменное чувство юмора. — Можно будет разыгрывать знаменитостей, политиков, дизайнеров… Да кого угодно.

— Отлично! — сказала я. — Внеси в список.

— Самый типичный заголовок: «Как сбросить десять фунтов за месяц», — воскликнул Скотт. — Статьи о похудении печатают во всех этих тряпках.

Послышался одобрительный гул.

— Прекрасно. Но как мы сможем переиграть эту тему? — спросила я.

— Может, «Как набрать десять фунтов за месяц»? — неуверенно отозвался он.

Все женщины в зале фыркнули в едином порыве. Скотт, конечно, делал все, что было в его силах, но откуда ему было знать?..

— Ну уж нет. Даже самые уверенные в себе женщины не захотят читать об этом, — сказала я. — Еще будут варианты?

— Может, гурманские статьи? Статьи, утверждающие, что еда — это, в общем-то, здорово, — вмешалась Росарио, редактор раздела развлечений.

— Мне нравится, — сказала я, обдумывая ее предложение. — Можно будет публиковать рецепты, и чем жирнее, тем лучше. И я видеть не желаю слов типа «похудение», «диета» или «низкокалорийный». Вообще не употребляйте корень «низко-». Допускаются статьи о лучших французских сортах масла, но никаких, упаси боже, обезжиренных паст без содержания молока. Поняли?

Судя по энергичным кивкам всех присутствовавших, я могла быть спокойна: это они поняли.

Дизайнерам предъявили единственный ультиматум: многообразие. Я хотела, чтобы каждая страница привлекала к себе внимание и услаждала взгляд исключительно в силу своей неповторимости. Мне требовались самые разные модели; куклам Барби и анорексичкам вход воспрещался. Также я велела им свести ретушь к минимуму. Пускай женщины, особенно знаменитости, выглядят в нашем журнале как можно реальнее.

Редакторам я настоятельно рекомендовала стремиться к интриге и писать, если это уместно, с юмором и легкой дерзостью. Все должны были помнить: наши читательницы — женщины уверенные и независимые.

Оставалось лишь выбрать девушку для первой обложки, которая воплощала бы наше мировоззрение. Я решила, что мы будем писать лишь о тех женщинах, которым есть что предложить помимо привлекательной наружности.

А еще я решила, что для первого номера нам понадобится актриса. Я попросила всех редакторов прислать мне по электронной почте список качеств, которыми, по их мнению, должна обладать эта знаменитость.

И вот что я получила:

Со странностями, но популярная

Умная

Авантюрного склада

Неоднозначная

Открытая, т. е. готовая обнародовать занятные подробности (без грязного белья!)

Гламурная в голливудском стиле, но по сути не голливудского разлива

Не слишком молодая и не слишком старая

Рисковая

Живущая в свое удовольствие

Перечитывая список вновь и вновь, я постоянно думала об одной женщине. Рори Беллмор не шла у меня из головы. Исходя из тех нескольких встреч, что произошли за эти годы, я была убеждена, что по-прежнему нравлюсь ей, несмотря на то, что она успела выйти замуж за японского актера, прославившегося ролями в фильмах о боевых искусствах. Потому я рассудила, что уговорить ее не составит труда.

И я оказалась права. Рори, к счастью, сразу же согласилась. Но, к моему ужасу, при одном условии: она сама хотела написать статью о себе. Я смутно припомнила ее рассказы о пробах пера, но за все это время, если честно, так и не удосужилась ознакомиться с ее работами. А делать из «Джилл» эдакий «полигон для испытаний» я не хотела, особенно в первом же выпуске. Однако она идеально отвечала всем представлениям «Джилл», и я была готова на все, лишь бы заполучить ее лицо на обложку. Я решила дать ей шанс попробовать свои силы, прикинув, что, в случае чего, самую беспомощную писанину можно спасти редакторской правкой. Нашему удивлению, однако, не было границ, когда Рори прислала чрезвычайно умную и захватывающую историю о своем многолетнем лечении в реабилитационной клинике. Статья была великолепна; статья была честна и человечна. И она гарантировала нам заоблачный тираж.

Через несколько месяцев непосильного труда, когда я наконец смогла перевести дух, я вдруг вспомнила, что обещала позвонить Саре. Я, конечно, вспоминала об этом и раньше, но всякий раз со стыдом: я чувствовала себя виноватой в нашем разладе. А Сара была не из тех людей, что соглашаются на компромисс в вопросе взаимопонимания. Потому я предпочитала вновь уходить с головой в работу, пока наконец не собралась с силами, чтоб принять неизбежное.

— С того момента, как мы договорились, я жила очень насыщенной и беспокойной жизнью, — объяснила я Саре по телефону. — Большинству журналов обычно дают хотя бы год на становление. А мне пришлось поднимать свой на ноги вдвое быстрее.

— Ну, Джилл, тебя ведь только стимулирует стресс, — сказала она, пытаясь хоть как-то меня поддержать. — Я же знаю, что случись оно по-другому, ты бы и сама была не рада.

Впервые за очень долгое время у нас завязался настоящий разговор. И только тогда я осознала, как я по ней соскучилась. Иногда мне очень хотелось, как раньше, валяться с нею в нашей комнатке на Джейн-стрит и болтать за банкой пива о всяких глупостях, а не о стрессах.

— Я соскучилась, — неловко буркнула я.

Сара, явно польщенная, рассмеялась.

— Ну, на следующей неделе я еду в город, чтоб сдать пару эскизов, — сказала она. — Может, выпьем чего-нибудь, прежде чем я помчусь обратно домой?

— С радостью, — согласилась я. Мне уже не терпелось внести в жизнь хоть какое-то разнообразие. Мне не терпелось передохнуть.

Сара не ошибалась: стрессы действительно меня стимулируют. Но, хоть я и наслаждалась ими, продвижение «Джилл» на начальном этапе всерьез угрожало моему здоровью. Начнем с того, что мой мозг отказывался нормально функционировать, когда вопрос не имел отношения к журналу. Будто бы моя восприимчивость к вещам за пределами «Джилл» притупилась.

Это, конечно, сомнительное оправдание, но мне больше нечем объяснить, почему я просто не могла наладить дружбу с Сарой.

Тот день, когда мы с Сарой должны были встретиться, ничем не отличался от других дней, последовавших за рождением «Джилл». Это был нон-стоп встреч, телефонных звонков, чтения, рекламы и прочей суматохи. Я уже готова была свалиться с ног от усталости, когда Серена Сакс вдруг влетела в мой офис, будто порыв весеннего ветра. Мы с нею очень сдружились с тех пор, как я стала жить с лучшим другом ее мужа.

— Пообедаем? — спросила она, заглядывая внутрь.

— Эй! Что ты тут делаешь? — радостно взвизгнула я. Вскочив из-за заваленного бумагами стола, я бросилась к ней с объятиями.

Серена поставила полные пакеты на пол и обняла меня в ответ.

— У меня были съемки на четырнадцатом этаже, для «Профайла». Ну, думаю, нельзя упускать такой шанс, украду-ка я тебя до вечера. — Она смерила меня взглядом. — Похоже, тебе не помешало бы немного отдохнуть.

Да уж, это точно. Но я невольно чувствовала себя виноватой за то, что нуждаюсь в отдыхе. Ведь еще предстояло выполнить столько работы!

— Даже не знаю… — промямлила я.

— Кейси! — крикнула Серена. — У нее после обеда много дел?

— В три нужно сделать один звонок, но это запросто можно отменить, — откликнулась Кейси. — А в остальном…

— Прекрасно! В таком случае, отказ не принимается, — настаивала Серена.

Кейси тоже подключилась к заговору против моего трудолюбия.

— Ее уровень одержимости работой вывел бы из строя даже Человека Дождя. Заберите ее отсюда и верните уже другой женщиной, — сказала она.

— Хорошо, — нехотя согласилась я, уже подхватывая сумочку.

— Назад дороги нет, — сказала Серена и потащила меня к выходу.

А я ее и не искала. Если бы я все же оглянулась, то, быть может, заметила бы свой мобильный, погребенный под завалами бумаг.

И возможно, даже заметила бы записку, оставленную самой себе:

«Не забыть! Выпить с Сарой в 17–30».

Серена угостила меня необычайно продолжительным и вкусным обедом в ресторане своей гостиницы. Затем мы тут же заказали массаж прямо в номер. Потом, приняв душ, отправились пить шампанское в «Кинг Коул Бар». Мне, честно говоря, понравилось жить в неге и роскоши — пускай и длилась эта жизнь всего несколько часов.

Уже в баре мы чокнулись бокалами, когда пианист заиграл классическую «Дружбу» Коула Портера. Я подумала, какой же хорошей подругой показала себя Серена в течение того дня.

И тут я вспомнила о Саре.

— Черт! — завопила я достаточно громко, чтоб на меня покосился даже пианист. Я взглянула на часы. Полвосьмого. — Я должна была встретиться с Сарой два часа назад. Мы собирались выпить по паре коктейлей.

Серена сверилась со своими часами.

— Думаю, она уже успела понять, что ты вряд ли придешь.

Я ужасно запаниковала. Швырнула, не считая, несколько купюр на столик, извинилась перед Сереной, поблагодарила ее и вихрем вылетела из бара. Я мчалась по Пятой авеню как ненормальная, хотя, конечно, понимала, что Сара слишком горда, чтобы ждать меня там до сих пор.

Ворвавшись внутрь, я принялась лихорадочно описывать Сару суровому метрдотелю, затянутому в смокинг.

Тот лишь покачал головой.

— Боюсь, она ушла около часа назад.

Совсем подавленная, я поплелась на улицу, где вскоре поймала такси. Стыд терзал меня всю дорогу домой.

Прокравшись в лофт как можно тише, я все-таки столкнулась с Джошем, чей вид лишь усугубил мои угрызения совести.

— Где ты была? Ты разве не слышала моих звонков? — раздраженно осведомился он.

Я, покачав головой, заглянула в сумку.

— Должно быть, забыла телефон на работе.

— Сара звонила, — продолжал он с укоризной. — Вы должны были встретиться. Когда она сказала, что ты не пришла, я заволновался.

— Я знаю, — сказала я. — Я идиотка. Я просто не в себе. Наверное, она перестанет со мной разговаривать навсегда.

— Но где же ты была? — настаивал Джош.

— Обедала с Сереной Сакс, — сказала я ему.

Джош покачал головой.

— Ты же знаешь: я очень люблю Серену. Но не стоит забывать и старых друзей.

И он был чертовски прав. Я взяла трубку и позвонила Саре. На том конце линии меня приветствовал автоответчик. Я смущенно пробормотала какие-то невнятные слова извинений.

Спустя несколько печальных часов я с неохотой включила компьютер, чтобы проверить электронный ящик перед сном.

Как я и опасалась, меня там ожидало послание от Сары:

Дорогая Джилл!

Я была рада получить твое сообщение сегодня вечером, поскольку теперь я знаю, что ты в порядке и с тобой не случилось ничего дурного. Ведь, несмотря на полнейшее отсутствие уважения ко мне, ты мне по-прежнему дорога. Во всяком случае, была дорога. Ты же всеми своими поступками демонстрировала, как мало значит для тебя наша дружба. Ты слишком занята, чтобы отвечать на мою любовь; а возможно, тебя это просто мало заботит. Поэтому, Джилл, я решила, что с меня хватит. Я желаю тебе всего наилучшего, но не считаю допустимым, чтобы моя «подруга» так со мною обращалась.

Сара.

И она была чертовски права. Я чувствовала себя полным дерьмом. И даже хуже. Я чувствовала себя дерьмом, на которое кто-то еще и нагадил сверху. Я легла спать в полном отчаянии и беспомощности. Неудивительно, что я проплакала всю ночь в объятиях Джоша, вместо того чтобы спать.

Наутро я от руки написала ей длинное сопливое письмо о том, как я дорожу нашей дружбой.

Она не ответила.

Через пару недель я послала ей букет цветов.

Ответа не последовало.

К началу осени я уже практически сдалась. Отважившись на последнюю попытку, я отправила Саре и Тасо приглашение на вечеринку в честь «Джилл», сопроводив его запиской:

Сара!

Мне ни за что не удалось бы осуществить это, если б не твоя поддержка и любовь. Я была бы очень счастлива и тронута, если бы вы пришли.

С любовью, Джилл.

Я даже не рассчитывала, что она отзовется, но почему-то отказывалась расставаться с надеждой, что рано или поздно она меня таки простит.

Хотя многие деятели нашей отрасли сочли бы восьмимесячное дитя недоношенным, коллективу «Джилл» все же удалось попрать стандарты женского глянца. В тот вечер, когда мы устраивали вечеринку по поводу открытия, я, облаченная в платье из последней коллекции Жерара Готье, чувствовала себя королевой мира. На шикарное празднество в ресторане «Бальтазар» пришли все самые близкие и дорогие мне люди. Это была главная вечеринка сезона.

Мне даже удалось заманить туда Алекса, моего брата, который теперь занимался научными исследованиями в Стэнфорде. Лишь в тот момент, когда я воочию увидела его — и его бороду в папином стиле, — я осознала, что мы не встречались уже много лет. Я была очень рада узнать, как он жил все это время. Судя по всему, калифорнийская жизнь его полностью устраивала. Я также пригласила из Вирджинии маму, которая, так уж получилось, являлась не только моей ближайшей родственницей, но и редактором книжной рубрики «Джилл». Ей нужны были деньги, она обожала читать, и, испытав непреодолимый приступ вдохновения, я попросила ее написать одну рецензию. Она настолько хорошо справилась с заданием, что я задумалась: а почему бы не взять ее в штат? Но дело было не только в деньгах. Услышав, как мама верещит от восторга, завидев свое имя на странице журнала, я сама ужасно обрадовалась. Это утвердило мою хлипкую веру в то, что, будучи хреновой подругой, я все же могла быть неплохой дочерью.

И не только ей, но и папе, с которым я тоже старалась не терять связь. Он имел привычку внезапно исчезать, но неизменно возвращался в мое поле зрения — особенно когда хотел одолжить денег. Последние известия гласили, что он переехал в Мэн с новой подружкой. Я пыталась спасти наши захиревшие отношения, но, к сожалению, не сумела даже найти его, чтобы пригласить на открытие «Джилл». Ведь как бы меня ни злили его исчезновения, я все же хотела бы видеть его рядом.

Понятное дело, не обошлось без папарацци. Когда «звезды» высшего ранга в зале стали преобладать над простыми смертными, все залило огнем вспышек. Особенно их интересовали «звездные» пары вроде Умы и Этана, Эллен и Энн или Серены и Кевина.

Но мой взгляд приковала к себе лишь одна пара. В ресторан вошли Сара и Тасо.

Едва заметив их, я опрометью кинулась к ним и едва не задушила Сару в объятьях.

— Ты все-таки пришла! — воскликнула я. Сара ответила мне смехом. Отпустив подругу, я вдруг расплакалась. Для меня действительно было очень важно ее присутствие.

— Значит, ты больше на меня не злишься? — спросила я, утирая нелепые слезы со щек.

Сара ласково мне улыбнулась. В этой улыбке я прочла прощение.

— Я просто хочу, чтоб ко мне вернулась моя лучшая подруга.

— Можешь в этом не сомневаться! — ответила я.

Тут ко мне подкрался Жерар и обхватил меня за талию.

— Вся банда в сборе, — сказал он. — Давайте же сфотографируемся.

— Джош, снимешь нас? — попросила я.

Жерар обнял нас за шеи, будто бы пытаясь удавить, а Джош только и успевал нажимать на кнопку фотоаппарата.

— Мы же сто лет не собирались все вместе, — сказала я, когда Жерар ослабил хватку.

— И посмотрите, чего вы уже успели добиться, — сказал Джош. Он был прав: Жерар стал одним из ведущих дизайнеров одежды, Сара жила в идеальном браке и воспитывала чудесную дочь, а я наконец создала свой собственный журнал.

— Тост! — скомандовал Жерар, подхватив бокалы шампанского с подноса пробегавшего мимо официанта. — За старых друзей и новые приключения!

— Да, мои старые, любимые друзья! — сказала Сара.

Когда мы чокались, я на миг задумалась о Джо. Где он сейчас? Как жаль, что его не было рядом с нами в тот вечер. Но, вспомнив, как он на меня обозлился, я осознала, что он вряд ли стал бы поддерживать меня так, как эти двое. Скорее всего, он воспринял бы всю эту затею как личное оскорбление.

И все же мне хотелось послать ему луч счастья и успеха. Даже если мы больше никогда не увидимся. Я мечтала, чтобы Джо наконец нашел себя, как это сделали мы, и был так же счастлив.

— И за Джо, где бы он ни был, — сказала я, поднимая бокал.

— За это я выпью, — сказала Сара. — А кто-нибудь о нем слышал в последнее время?

Мы с Жераром синхронно покачали головами.

— Жалко, — сказала она. — Он раньше был таким хорошим парнем.

— «Раньше был» — это ключевые слова, — заметил Жерар.

Вечеринка стала настоящим хитом светской жизни города, предвосхитив успех самого журнала. Вскоре после дебюта «Джилл» меня назвали редактором года в «Медиауик», а через полгода журнал «Нью-Йорк» включил меня в список «40 людей младше сорока, которые еще себя покажут».

Когда напряжение, сопровождавшее запуск журнала, наконец спало, мы с Джошем смогли выкроить время, чтобы пару раз съездить на выходные к Саре, Тасо и их ребятишкам. Детей уже было двое: семья пополнилась прелестным мальчуганом, Николасом. Я волосы на себе рвала из-за того, что столько лет отказывалась навестить их уютное гнездышко, опасаясь буколической тоски. Оказалось-то все наоборот: спокойная атмосфера обшитого желтой дранкой одноэтажного домика действовала на мою душу, как спа действует на кожу. Особенно мне понравилась Рози, которая росла настоящей, до мозга костей, девчонкой. Я чуть не умерла со смеху, заметив, как та рисует единорогов и принцесс — точь-в-точь как те, которых некогда рисовала ее мама.

— Вылитые твои, — сказала я Саре.

— Ну, значит, не все для нее потеряно, — рассмеялась она.

Шли годы. Мы старались как можно чаще гостить у Сары и Тасо на выходных. Эти встречи служили лучшим противоядием от всего того напряжения, что обрушивала на нас работа и город в целом. Не знаю, счесть ли это простой случайностью, но мой материнский инстинкт развивался параллельно с привязанностью к счастливому семейству Сары. И в моем теле развивалось кое-что еще.

Однажды, после субботнего визита, в воскресенье утром я проснулась и поняла, что со мной произошло нечто неожиданное, хотя и крайне приятное. У меня нередко случались задержки, но в этот раз я позволила себе блажь и сделала тест на беременность.

Как выяснилось, я была способна зачать не только журнал.