Прозаик, драматург и эссеист Драго Янчар по единодушному признанию литературоведов и критиков является центральной личностью современной словенской литературы, классиком, чьи произведения широко известны не только на родине, но и далеко за ее пределами. Он самый переводимый словенский автор. Так, например, его роман «Галерник» издавался в одиннадцати странах. На русском языке он был опубликован издательством «Радуга» в 1982 году, а в 1990 году в том же издательстве вышел роман «Северное сияние». И вот теперь, двадцать лет спустя, на этот раз в Санкт-Петербурге, выходит роман «Катарина, павлин и иезуит», знаменующий возвращение Янчара к русскому читателю.
Родился писатель в 1948 году во втором по величине словенском городе – Мариборе. В конце 60-х учился в высшей юридической школе при мариборском университете, являлся редактором студенческой газеты «Кафедра». Это были нелегкие времена, именно тогда в Югославии разразился первый масштабный общественно-политический кризис. Его причиной стали массовые студенческие волнения 1968 году, поддержанные значительной частью интеллигенции, выступившей против диктата коммунистической партии. Напуганное этими выступлениями югославское руководство было вынуждено сбросить маску партийного либерализма и установить в стране весьма жесткий режим. Позже 70-е годы получат в Словении название «свинцовых». В 1974 году Д. Янчар, работавший после окончания университета в мариборе кой газете «Вечер», был обвинен во враждебной пропаганде и осужден на год заключения в тюрьме строго режима.
Хотя этот срок впоследствии был сокращен до трех месяцев, судебный процесс и тюремный опыт во многом определили духовное развитие писателя, темы и идеи многих его произведений. Отслужив в армии, Янчар три года был «свободным художником», затем стал сотрудником киностудии «Виба-фильм» (В 1979–1980 годах).
В 1982 г. был одним из учредителей журнала «Нова ревия», сыгравшего важную роль в развитии словенского инакомыслия. С 1981 года его деятельность связана с издательством «Словенска матица», где он был вначале секретарем, затем редактором и главным редактором, которым является и сейчас.
В 1987–1991 годах писатель возглавлял словенский ПЕН-клуб.
За свою литературную деятельность Д. Янчар награжден рядом важнейших национальных премий, среди них – премия Фонда имени величайшего словенского поэта Ф. Прешерна (1979), премия Ф. Прешерна (1993).
Лауреат европейской премии за короткую прозу (1994) и премии им. Гердера (2003), а также премии Жана Амери (2007); действительный член Словенской Академии Наук и Искусств.
Первая книга Янчара – сборник рассказов «Паломничество господина Хоужвички» (1971) – также, как и его последующее творчество несет на себе печать увлечения философией и художественной практикой французского экзистенциализма. Писатель изображает героев, пытающихся найти свое место в окружающем их жестоком, абсурдном мире. Защищая свободу личности, они вступают в противоборство с диктатом власти, использующей аппарат насилия и принуждения.
Более масштабно эти проблемы рассматриваются в первом романе писателя – «Тридцать пять градусов» (1974). В нем Янчар описывает события, связанные с политическими преследованиями редакторов студенческой газеты, выступающей против существующего режима. Изображая противоборство студентов и представителей правоохранительных органов, Янчар показывает, что в этом столкновении обе стороны теряют здравый смысл. Напрасной оказывается надежда на то, что «дождь охладит горячие головы», что конфликт удастся урегулировать мирным путем, – вместо долгожданного дождя прольется кровь.
Герой-бунтовщик, личность, не подчиняющаяся диктату власти и общества, в центре первого исторического романа писателя «Галерник» (1978). Действие романа развертывается в XVII в., в период разгула католической контрреформации, когда «специальные» религиозные комиссии выносили беспощадный смертный приговор всем еретикам и лицам, подозреваемым в ведьмовстве. Йохан Отт, главный герой романа, – незаурядный человек, перепробовавший немало занятий, исколесивший все европейские страны, вкусивший и земных благ, и земных тягот (худшая из них – участь галерника), приходит к осознанию того, что в каждом человеке живет его собственная свобода, которой никто и ничто не может его лишить. Писатель показывает человека, беспомощного перед абсурдом бытия и смертью, однако сильного и мужественного в борьбе с ними. Чума, от которой погибает Отт, становится аллегорией, которую можно истолковать и в конкретно-историческом, и в более широком плане (чума как трагический удел человеческого существования). Даже такой сильный и духовно несгибаемый человек, как Отт, не может освободиться от власти истории и от власти судьбы.
«Неладное творилось с Йоханом Оттом ‹…› Заблудился он, и мирская посюсторонняя преисподняя поглотила его, без передышки гнала его по пути темной судьбы. Что его мучило? Куда влекло? Зачем он пытался уклониться, зачем бежал в сторону – к ободу, ведь колесо судьбы все равно швырнет его к своей оси, в самый центр событий. Один идет, сам свою судьбу кроить хочет. Почему бы не примкнуть ему, не присоединиться к богу или дьяволу с их наместниками на этой земле?»
Бунтовщики, подобные Йохану Отту, в 80-е годы становятся главными героями лучших янчаровских драм. В пьесе «Диссидент Арнож» (1982) изображен жизненный путь первого словенского социалиста-утописта Андрея Смолникара (1795–1869), ставшего прототипом главного героя Арножа. Из-за своих прогрессивных идейных взглядов Арнож вынужден покинуть родину, но и в Новом Свете он не находит понимания и успеха, радикализм приводит его к конфликту с американскими властями. Вождь словенских протестантов – «еретик», с точки зрения католической церкви, – зачинатель словенского языка и словенской письменности. Примож Трубар (1508–1586) – главный герой ТВ-драмы «Триптих о Трубаре» (1986). И, наконец, самый яркий образ из этой когорты еретиков, бунтовщиков и диссидентов – Симон Вебер из драмы «Большой блестящий вальс» (1985). Это сорокалетний историк, изучающий польское восстание 1830 года и судьбу одного из его участников, Северина Дрохойовского. После поражения восстания Дрохойовский, вынужденный эмигрировать из Польши, скитался по разным странам, пока судьба не забросила его в Словению. Измученный, потерявший от голода силы Дрохойовский, пытаясь перескочить через канаву, сломал ногу. «Целый день, – рассказывает Вебер, – бесчеловечные путники равнодушно проходили мимо него, стонущего от боли, неподвижно лежащего в канаве. Ни один не обратил на него внимания, не взял с собой». А когда Дрохойовского наконец все-таки привезли в больницу, сломанная нога оказалась в таком плачевном состоянии, что ее – по предположению Вебера – должны были бы ампутировать. Пытаясь узнать о дальнейшей судьбе Дрохойовского, Симон все больше внимания уделяет розыску документов о нем, размышлениям о его участи. Чувство симпатии к польского повстанцу крепнет, этот человек становится для Вебера его alter ego.
«Несмотря на то, что случилось с Дрохойовским в Словении, несмотря на его бездомность, на сломанную ногу, несмотря на его мучения в придорожной, канаве, несмотря на все это, я бы хотел быть Дрохойовским; какой бы тяжелой ни была его судьба, я все равно хотел бы быть на его месте. Ради мгновения мятежа, боя, риска, абсолютной преданности борьбе, ради смысла бытия. Ради настоящей жизни, ибо подлинной жизнью может быть только жизнь повстанца», —
пишет Симон в своем дневнике.
О чрезмерном, по мнению знакомых и коллег, интересе Вебера к Дрохойовскому становится известно тестю Симона, видному политическому деятелю, который и раньше недолюбливал зятя из-за его свободомыслия. По договоренности с дочерью он отправляет Симона в психиатрическую клинику для инакомыслящих, носящую гордое название «Свобода освобождает». Эта клиника тюремного типа является символом тоталитарного государства, где личность, особенно творческая, лишена свободы мысли, свободы слова, свободы самореализации. Для борьбы с диссидентами в этой клинике-тюрьме используются самые жестокие средства, начиная от смирительной рубашки и электрошока и кончая прямым физическим насилием. Так, Симону для придания полного сходства с Дрохойовским ампутируют совершенно здоровую ногу, надеясь, что это отобьет у него интерес к польскому повстанцу. Однако тюремщикам в белых халатах, несмотря на все их усилия, не удается сломить дух Вебера. Символом его победы над царством мрака и садизма в финале пьесы звучит блестящий вальс «еще одного поляка», великого польского композитора Шопена.
Эта драма Янчара приобрела мировую известность, она была поставлена не только на сцене всех югославских театров, но и пережила сценический триумф в Болгарии, Венгрии, США.
Появление янчаровских героев-бунтовщиков, их популярность у читателей и зрителей, их востребованность тогдашней литературной и культурной средой неразрывно связаны с общественно-политической ситуацией в Словении в 80-е годы прошлого века. «Свинцовое десятилетие» сменилось периодом «легального инакомыслия», активной борьбы словенцев за создание суверенного словенского государства, основой которого должны стать принципы соблюдения прав человека, свободы и демократии.
Наряду с борцами, стремящимися изменить ход истории, большое место в творчестве Янчара занимают персонажи, являющиеся жертвами абсурдного, жестокого мира, зараженного вирусом фашизма.
Главный герой романа «Северное сияние» (1984) Йозеф Эрдман – обостренно чувствующий, мыслящий, эрудированный интеллигент, понимающий, что мир стоит на пороге мировой катастрофы (действие «Северного сияния» разворачивается в 1938 году). Осознание кризисного состояния мира и потеря возлюбленной приводят Эрдмана к безумию. Безумен и еще один герой романа – русский эмигрант Федятин, выступающий пророком грядущего Апокалипсиса. Именно безумцам, обладающим особым зрением, дано увидеть то, что отчужденные друг от друга и озлобленные «нормальные» люди видеть не способны.
Основным композиционным принципом романа становится «мозаичность», монтаж разноплановых эпизодов: лирические монологи героя чередуются с лаконичными, но чрезвычайно яркими портретами второстепенных персонажей, короткими бытовыми сценами, фрагментами, как бы вырванными из целого, которое присутствует «за кадром». Автор прибегает к коллажам, включает в повествование документальный материал, статистические и газетные сообщения, экскурсы в историю Марибора, в сферу оккультных «наук» и антропологий, в послевоенную действительность. Вместе с тем жесткая заданность философской параболы нигде не выступает у Янчара на поверхность, она тщательно «зашифрована», для того чтобы интенсифицировать внимание читателя, заставить его разобраться в сложной и масштабной картине мира, в глубинных мотивах поведения героев.
Мысль о невозможности познания истории, о жестокости и коварстве человеческой судьбы особенно ярко проявляется в одной из наиболее известных новелл Янчара «Смерть у часовни Марии в снегах» (1985), возникшей как своеобразный отклик на «Белую гвардию» М. Булгакова. Обращение к чужим текстам, переработка тем, использование элементов «известного» сюжета, явная и скрытая цитация, аллюзия и заимствование, характерные для постмодернистской техники, используются Янчаром весьма часто. Судьба главного героя новеллы, русского врача, в прошлом офицера царской армии Владимира Семенова, чудом спасшегося от преследований красноармейцев и неминуемой смерти, постоянно сопоставляется в тексте с судьбой Алексея Турбина. Поселившись в захолустье, Семенов лечит крестьян из окрестных деревень и в знак благодарности за чудесное спасение строит часовенку, посвященную деве Марии. Однако в мае 1945 года, когда советские войска приближаются к селу, в котором живет Семенов, он понимает, что его вера в благосклонность судьбы оказалась напрасной, и кончает жизнь самоубийством. Страшная ирония заключается в том, что красноармейцы так и не вошли в село и, следовательно, жизни Семенова ничего не угрожало. Текст новеллы насыщен повторами, соединяющими различные пространственно-временные планы текста, связывающими «российские» и «словенские» фрагменты, они проецируют историю на современность, открывают в мгновенном вечное, акцентируют мотивы, важные для всего творчества писателя.
Как и многие авторы, воспитанные на традициях французской интеллектуальной драмы, Янчар проявляет большой интерес к мировым мифам, герои которых уже давно воспринимаются как явление общечеловеческого порядка. В драме «Дедал» (1988) писателя интересует не трагическая гибель Икара, а личность самого Дедала, который построил знаменитый лабиринт – тюрьму для страшного чудовища Минотавра. Легенда повествует, что, закончив строительство, Дедал сам чуть не заблудился в лабиринте и спасся буквально чудом. История Дедала свидетельствует, по мысли драматурга, о том, что творец не имеет права служить силам зла и насилия, жертвой которых впоследствии может оказаться он сам. Следует отметить, что за основу пьесы взят не только древний миф, но и вполне реальные события относительно недавнего прошлого, описанные в воспоминаниях сербского коммуниста Милана Апиха, много лет проведшего – перед Второй мировой войной и во время нее – в тюрьмах и на каторге. После войны ему было поручено «почетное задание» построить «идеальную социалистическую тюрьму» для врагов народа. Поскольку со строительством очень спешили, один из этажей обрушился и вызвал оползень, под которым погибли строители. Дедал, обвиненный в саботаже, отбывает срок в построенной по его проекту тюрьме.
Интересно, что Янчар вторично обратился к этим событиям в романе «Зодчий» (2006), который вышел в международной серии книг «Мифы», публикующей произведения наиболее известных представителей современной мировой литературы. Из русских авторов в этой серии представлен В. Пелевин.
В 90-е годы, после образования независимого словенского государства, писатель не перестает обращаться к своей главной теме – трагедии самостоятельно мыслящей личности, вступившей в противоборство с партийными догмами и их носителями, присвоившими себе монополию на истину. Об этом говорят многие его новеллы этого периода.
В 1998 г. под редакцией Янчара вышел сборник документов «Темная сторона Луны. Краткая история тоталитаризма в Словении. 1945–1990», в котором собраны материалы, разоблачающие преступления коммунистического режима. Тем не менее в этот период антитоталитаризм играет в творчестве писателя менее заметную роль, чем в 70-80-е годы.
О том, что Янчар ищет новые темы, новые ракурсы изображения изменившейся действительности, свидетельствует его роман «Насмешливое вожделение» (1993), отмеченный печатью несомненного автобиографизма. В середине 80-х Янчар, будучи фулбрайтовским стипендиатом, провел несколько месяцев в Нью-Йорке и Новом Орлеане. Свой личный опыт «открытия Америки» он передает главному герою «Насмешливого вожделения» словенскому писателю Грегору Граднику, приезжающему в США с надеждой излечиться от депрессии, вызванной кризисом среднего возраста и творческими проблемами. Многие беды собственной жизни Градник связывает со своим славянским (и уже – словенским) менталитетом и надеется исправить ситуацию с помощью интеграции в американское общество, приобщения к его жизненным ценностям. Однако попытка превращения в «гражданина мира» оказывается неудачной и приносит неожиданный для Грегора результат. Не приняв американский образ жизни и ее сумасшедший темп, Градник возвращается на родину с осознанием неразрывного родства с ней, с «тем клочком терпеливой и преданной земли, которой он, Грегор Градник, нужен».
Тема столкновения разных типов национальных культур, разных мировоззренческих позиций, разных типов динамики жизни в эпоху усиливающейся с каждым днем глобализации, а также яркое художественное воплощение этой темы стали причиной интереса зарубежных издателей к этому роману Янчара. Вскоре после его публикации в Словении он был издан во многих европейских странах и США.
Роман «Звон в голове» (1998) является наиболее сложным и противоречивым, в какой-то мере «зашифрованным» произведением, рассчитанным на опытного читателя, умеющего и любящего разгадывать литературные ребусы.
В центре повествования – восстание в одной из югославских тюрем в середине 70-х годов прошлого века, о котором рассказывает его зачинщик, легенда тюремного мира Кебер. Это сильная, недюжинная личность с бурным авантюрным прошлым; до тюрьмы он бы моряком дальнего плавания, солдатом иностранного легиона, наемником, воевавшем во Вьетнаме и Доминикане. Ближе к финалу романа, когда провозглашенная заключенными «тюремная республика», превратившаяся в царство разнузданного насилия и садизма, готова признать свое поражение, выясняется, что тюремный срок Кебер отбывает за ограбление почты. Трудно понять причину столь явной дегероизации персонажа, тем более что в течение всего повествования Кебер проводит параллель между восстанием арестантов и бесстрашной обороной крепости Масада. оказавшей неслыханное сопротивление римским войскам. Какую цель ставил перед собой автор, перемежая рассказ о героических событиях 2000-летней давности с повествованием о недавнем тюремном бунте, в котором нет пи грана героизма? Может быть, Кебер, желая уйти от страшной действительности, создает собственную реальность, в которой стирается грань между правдой и вымыслом, между тем человеком, каким он хотел бы быть, и тем, кем он на самом деле является. Так или иначе, но, как уже сказано выше, этот роман характеризуется той многоплановостью, которая порождает возможность разного его прочтения как в социальном, так и в психологическом, и в философском аспектах.
Роман «Катарина, павлин и иезуит», созданный в конце 90-х годов и вышедший в знаковом 2000 году, свидетельствует о том, что, стремясь ответить на запросы нового переломного времени, писатель развивает многие темы и мотивы, характерные для его прежних произведений, и вместе с тем подвергает определенному пересмотру свои идейные и эстетические позиции.
Широта охвата событий, описанных рукой талантливого, зрелого мастера, историческая и психологическая достоверность рассказа, богатство живых деталей прошлого, постановка вечных и вместе с тем необычайно злободневных проблем, язык, достигший исключительной свободы и выразительности, свидетельствуют о том, что перед нами лучший роман Драго Янчара. Изображенные в романе события относятся к пятидесятым годам XVIII века. Это было бурное, кровавое, насыщенное противоречиями время. Эпоха, когда активно развивались научная и философская мысль, когда утверждалась концепция материального единства мира и бесконечности Вселенной, а церковь и религия держали общество под своим жесточайшим контролем. Повсеместно развивались точные науки, и столь же повсеместно были распространены суеверия, вера в чертей и прочую нечисть, угрожающую человеку. Начинают существенно изменяться нормы общественного поведения, и в противовес им оживают устаревшие средневековые догмы. «Король-философ» Фридрих II, кичащийся своим свободомыслием и своей дружбой с Вольтером, втягивает европейские страны вначале в войну за испанское наследство, а затем и в Семилетнюю войну (1756–1763), описанную Янчаром.
Целая вереница образов проходит по страницам романа: феодалы и солдаты, епископы и бродяги, паломники и бюргер, трактирщики и судьи – весь этот пестрый, разноликий хоровод освещен светом то критики, то насмешки, то любви под маской иронии.
Работая над романом, писатель проштудировал огромное количество исторических источников, касающихся Семилетней войны и деятельности ордена иезуитов в Европе и Парагвае, воинских уставов и географических пособий, а также специализированных справочников, таких, например, как руководство по изготовлению и ношению париков.
«При изучении этих книг писательская фантазия становится движущей силой… Довольно часто она теряет связь с фактическими данными, реальные и придуманные вещи оказываются на одном уровне. Для романа не важна точная дата битвы при Лейтене, из статьи об этой битве в памяти у меня остались какие-то пушки, болота и склон, на котором мог бы располагаться взвод Виндиша. Так научная статья превратилась у меня в придуманный ландшафт», – писал Янчар в статье «Несколько замечаний по поводу романа "Катарина, павлин и иезуит"».
В этом обширном, густо населенном героями романе выделены две основные группы персонажей: словенские паломники, направляющиеся Кёльн к Золотой раке с мощами святых волхвов, и словенские солдаты, мобилизованные в австрийскую армию. Все события, составляющие сюжетную линию романа, стянуты вокруг судьбы его главной героини – Катарины. Впервые у Янчара женщина стала центральным образом произведения. Катарина – натура сильная, наделенная богатой внутренней жизнью и огромной потребностью в любви, ради которой она готова пойти на любые жертвы. Устав от своего десятилетнего безответного увлечения Виндишем, от бессмысленности и бесперспективности своей жизни, Катарина вопреки воле отца и вопреки тогдашним представлениям о том, как должна вести себя девушка из хорошей патриархальной семьи, решает отправиться с паломниками в Кёльн. «Может быть, когда я приду к Золотой раке, мне откроется что-то, чего я не знаю. Может быть, Бог. Пусть он мне откроется», – говорит Катарина отцу. По пути к Золотой раке ей суждено пережить встречу с Симоном, ставшим ее подлинной большой любовью, разлуку с ним и постылое сожительство с Виндишем, которому она желает гибели. Тем не менее, когда того тяжело ранят в битве под Лейтеном, она не сможет бросить его, изуродованного и беспомощного: жалость, сочувствие, милосердие придут на смену ненависти. А когда Симон в припадке ревности убьет Виндиша, она не сможет простить ему этого убийства. С образом Катарины автор вводит в роман тему любви – стихийной и могучей силы, возвышающей человека над грубостью и пошлостью жизни. Писатель стремится возвысить любовь, показать в ней максимум красоты и силы. Именно любовь способна одарить человека чувством неразрывной радостной связи с природой и космосом. Удивительной яркостью отличаются весенние пейзажи, на фоне которых описана любовь Симона и Катарины, и картина звездного неба над их головами.
Вместе с тем автор не склонен идеализировать Катарину – так же, как не идеализирует он и других героев. Человек у Янчара часто предстает очень сложным, противоречивым и непредсказуемым существом. В его жизни наряду с разумом немалую роль играет биологическое начало, наряду с сознательным – подсознательное, бессознательное, иррациональное, наряду с сугубо земным, реальным – мистическое, иллюзорное.
Особенно наглядно эта раздвоенность проявляется в образе Симона. Крестьянский юноша, одержимой жаждой знаний, жаждой путешествий и познания мира, становится послушником, а затем и членом ордена иезуитов, в котором господствовала гораздо более строгая, чем в других католических орденах, дисциплина.
Подчиненный «должен предоставить провидению в лице начальников так управлять собою, как если бы он был трупом», – таково было основное требование, предъявляемое к каждому члену ордена.
Симону удается стать почти образцовым иезуитом, он с увлечением трудится в парагвайской иезуитской миссии, но когда он видит, что руководители ордена отдали индейцев на растерзание португальским солдатам, в нем пробуждается бунтовщик. Он подает прошение о добровольном выходе из ордена и, спасаясь от сопряженной с этим решением депрессией, пускается в путь вместе с паломниками. Встреча с Катариной, любовь к ней на какое-то время приносят Симону счастье, но даже в эти счастливые мгновения он не может побороть ощущение греховности своего чувства. И Катарина с присущей ей интуицией догадывается, что он «все еще остается иезуитом», что, несмотря на всю свою любовь к ней, он стремится к одиночеству.
Потеряв Катарину, а затем разыскав ее, одержимый ревностью Симон понимает, что он беззащитен перед темными животными страстями, что он их безвольная игрушка. Убив Виндиша, Симон приходит к убеждению, что лишь религия способна обуздать в человеке зверя, что только бывшие собратья по ордену могут вернуть ему чувство опоры и защищенности от той жизни, которая оказалась ему не по плечу. Пятнадцать лет он замаливает грехи, пятнадцать лет день за днем превращается в религиозного фанатика. И все-таки Симону приходится вновь покинуть иезуитский коллегиум, но на этот раз не по своей воле. Орден распущен, и герой пускается в путь по той самой дороге, по которой когда-то пришел в Любляну. Круг замкнулся. Блудный сын возвращается в родное село, а потом он пойдет к дальше, к Катарине. Ну а нам остается только гадать, что же с ним будет, и размышлять над вопросами, которые ставит перед нами роман: о смысле жизни, о вере и безверии, о свободе и подчинении догмам, о том, почему человек разумный так часто бывает неразумным рабом своих страстей и инстинктов, и о том, как жить после того, как привычный мир рухнул, похоронив под своими развалинами прежние ценности и надежды.
М. Бершадская
P.S. Читая роман, я все время вспоминала строки из стихотворения Иосифа Бродского «Пилигримы»:
«Иллюзия и дорога» или все-таки надежда и дорога? Это решать каждому читателю.
P. P. S. В августе 2010 года Кёльн стал столицей VIII Всемирных гей-Олимпийских игр. За Кёльн, конечно, обидно, но ведь остались еще Иерусалим и Валаам, Фатима и Соловки, Михайловское и Клин. Только бы не исчезла в человеческой душе жажда прикоснуться к чуду.