ВСЕ МОГЛО БЫТЬ И ХУЖЕ. Хокинс знал это. Просто это как-то в голове не укладывалось. Нет. По ощущениям, все было максимально плохо. Он не только в конец растерял свои мозги, но этому еще и свидетели были.

Твою мать. Он завязал с публичным саморазрушением после первых трех месяцев тюрьмы. И, если выдавалась тяжелая ночка, он предпочитал переживать ее в одиночестве.

А потом появляется Катя Деккер, и, спустя два часа, он практически трахает ее прямо в лифте на глазах у ее соседа и Дилана, который, кстати, его предупреждал.

Он никогда не отмахивался от предупреждений Дилана. Никогда. Они слишком часто спасали ему жизнь, но на этот раз он решил, что у него все схвачено. Еще в Ботаническом саду он поспорил на ПТС-ку Роксанны, что и на двадцать футов не подойдет к Неудаче — не говоря уж о том, что окажется между ее ног.

Он еще раз разгладил ее платье, пытаясь прикрыть тело. Безнадежно. Чертова штуковина едва не разваливалась на части, а двух булавок явно было недостаточно для решения проблемы. Пока лифт медленно тащился на пятый этаж, он окончательно избавился от влажной, скомканной рубашки; отбирать у нее свой пиджак он не стал, а на нем оставалась лишь футболка, которая не мешала ей проводить ладонями вверх-вниз по его рукам.

— Первого мальчика, с которым я занималась любовью, арестовали, — сказала она. Ее указательный палец проследовал чернильный путь от его запястья к локтю.

— Да, я слышал. — Он закончил с пряжкой ремня. Проклятье, она и правда быстро сработала.

— Он был очень похож на тебя.

Без шуток, подумал он.

Он снова зарылся рукой в волосы, пытаясь привести их в порядок. Учитывая ее действия, именно он, вероятно, и выглядел так, словно его валяли по матрасу.

Он посмотрел вверх на дверь лифта. Эта штуковина тащилась медленнее, чем меласса зимой. Цифра три горела целую вечность, вынуждая его гадать: поднимались ли они вообще на пятый этаж или просто потратили несколько минут, трясясь на третьем, чтобы опять опуститься вниз.

Наконец загорелась цифра четыре, затем пять, и ее квартира начала появляться в поле зрения — узкая полоска света наверху клетки лифта становилась все шире и шире.

В первую очередь его поразил цвет. Ни она, ни Алекс Чэнг цвета не боялись, но в данном конкретном случае немного страха им бы не помешало.

Первая стена, которую он увидел, была кирпичной. Она была раскрашена желто-красно-рыжим пламенем, вперемешку с белыми, зелеными и синими мазками. Задняя стена представляла собой рай граффити: на пурпурном фоне красовались огромные толстенные синие буквы «ХУЛИО РУЛИТ». Надпись «КОРОЛЬ ХУЛИО», написанная большими белыми буквами с позолотой по краям, пересекала двенадцатифутовый потолок лофта — буквы казались облаками, парящими в голубом небе.

— Кто такой Хулио? — спросил он.

Она снова навалилась на него, скривив губы в ухмылке.

— Последний бойфренд Сьюзи Тусси. Он очень-очень-очень-очень, но не такой миленький как ты. — Мысль о том, что Хулио хорошо проводил время со Сьюзи, а не с Неудачей, порадовала его.

Он придержал Кэт, стараясь не дать ей съехать вниз по его телу — в направлении, которое она явно предпочитала всем остальным. Он не знал, как реагировать на ее комментарий. Люди не описывали его словом «миленький».

«Сукин сын» — вот это он частенько слышал. «Гребаный мудила» — тоже приходило на ум людям, живущим в определенной части города и в определенной части света, особенно если им посчастливилось попасть в его черный список. А список этот был очень длинным, полным плохих парней, которых хотело прижать министерство обороны.

Вот, чем он занимался — расправлялся со злодеями. А вот себя он всегда берег… по крайней мере, до того момента, произошедшего три минуты назад. Не появись Дилан с Алексом Чэнгом…

Боже, если она на самом деле была настолько пьяна, он бы мог начать изливать ей душу — это ведь было бы так ужасно, правда?

Французское вуду, точно.

Теперь ему просто нужен антидот.

Лифт резко остановился, и, взглянув через кабину на этаж, он получил желаемое — выражение лица Дилана.

Держа в одной руке желто-коричневый конверт, а в другой — тиару в прозрачном полиэтиленовом пакете, его босс рассматривал фотографию, вытащенную из конверта. Лицо его выражало лишь чистую холодную ярость.

Встав рядом с Диланом и посмотрев на фотографию, Алекс Чэнг побелел — что было не так-то просто для парня, в котором текла азиатская кровь. Его рука поднялась к горлу в чисто женском выражении отчаяния, что еще сильнее подтвердило теорию Хокинса о гомосексуализме.

Оба мужчины подняли головы, когда он отодвинул в сторону дверь лифта. Взгляд Алекса Чэнга быстро скользнул по ним с Кэт, потом вернулся к татуировкам на его руках. Он стал еще бледнее, если такое вообще было возможно.

— Алекс. О, Алекс, — пропела Катя, вываливаясь из лифта в квартиру, по-прежнему вцепившись в Хокинса. — Ты видел фейерверки? С тобой все хорошо? Я так… так волновалась за тебя.

Она потянулась к нему, и он шагнул вперед, чтобы взять ее за руку, что повлекло за собой весьма неловкое тройное объятье, потому что отпустить Хокинса она и не подумала.

— Со мной все в порядке, малышка. Я…

— Ты не поверишь, с кем я столкнулась! — сказала она, оборвав его надрывным восклицанием.

— С Кристианом Хокинсом, — ответил он. Его голос звучал немного приглушенно, словно он произносил: «Бывшим убийцей из Хобокена».

— С Кристианом Хокинсом! Ты можешь в это поверить?

Алекс Чэнг выглядел так, словно он уж слишком хорошо во все это верил — словно сбылся его самый страшный кошмар.

Хокинс очень хорошо понимал это чувство.

— Что происходит? — спросил он.

— Новая порция плохих новостей, — мрачно сказал Дилан, подходя к лифту и протягивая ему и конверт, и фотографию. — Это вместе с тиарой ожидало нас, когда мы открыли дверь квартиры. На дне конверта лоскут ткани. Похоже, это еще один кусок выпускного платья.

Хокинс взял фото вместе с конвертом, по-прежнему не отпуская Кэт — то ли пытаясь удержать ее от падения, то ли подальше от себя. Хотя особой разницы между этими причинами не было. Она полностью распростерлась на нем, пробегая руками по его пояснице и словно случайно попадая за пояс ремня (чему, впрочем, он продолжал изо всех сил сопротивляться). И она продолжала говорить с Алексом Чэнгом, продолжала держать его за руку, а Хокинс мечтал только о том, чтобы все они хоть немного разжали свои объятья, что помогло бы им получить хоть немного воздуха.

— Моя тиара? — задохнулась Кэт, отпустив руку Алекса и потянувшись к пакету, который держал Дилан. — Охбатюшки.

Дилан осторожно переместил пакет, не позволяя ей коснуться содержимого.

— Прошу прощения, мисс Деккер, но теперь это официальная улика. Уверен, ее вернут вам позже.

— Официальная улика для… для чего? — спросила она.

— Для уб… — начал Алекс, но увидев взгляд Хокинса, заткнулся.

Ну, по крайней мере, какие-то мозги у парня имелись. Кате не нужно было знать, что Тед Геррети убит — во всяком случае не сейчас, когда она была слишком пьяна, чтобы справится с такой информацией.

И ей не стоило быть даже в одном здании с этой тиарой, не говоря уж об одной комнате. Согласно свидетельским показаниям, прозвучавшим во время судебного разбирательства над Хокинсом, она была потеряна в том переулке, по которому Кэт убегала от группы парней, и с той поры ее никто не видел. Уж он-то знал наверняка: когда она садилась к нему в машину, тиары на ней не было.

Он знал, что все они лгали, ублюдки, и, насколько он мог судить, тиара довольно серьезно сужала список подозреваемых.

Хокинс опустил глаза на фотографию — глянцевый цветной снимок восемь на десять — и окаменел.

— А это откуда взялось?

— Было подсунуто в дверь, когда мы пришли, — сказал Дилан. И, предвещая твой следующий вопрос, заявляю, что понятия не имею, когда это доставили: видимо, позже четырех часов, когда мисс Деккер и мистер Чэнг покинули квартиру и направились в Ботанический сад.

Хокинс уставился на фотографию. Он не мог поверить в то, что видит на ней, хотя она и лежала прямо у него в руках. Снимку было тринадцать лет, но мгновенная ярость вспыхнула в нем с такой силой, словно минута жестокости истекла несколько секунд назад.

Он взглянул на тиару в руках Дилана.

— Ты уверен, что это ее? — Горло его так сильно перехватило, что он едва мог дышать, едва мог говорить.

— Д-да, — ответил Алекс, на щеках которого растекся румянец. — Ирис с тремя лепестками из розовых искусственных бриллиантов, за исключением одного настоящего камня, который, очевидно, попал сюда по ошибке. — На вопросительный взгляд Хокинса он добавил: — Я много раз прокручивал в голове события убийства Трейнора.

Каким образом кто-то помимо восемнадцатилетней королевы выпускного бала и ее матери мог заметить настоящий камень среди розового сияния, оставалось за границами понимания Хокинса.

— Можно я посмотрю? — спросила Катя, одной рукой вцепившись в него и встав на цыпочки, чтобы взглянуть на фотографию.

— Нет, — ответил он, отводя снимок в сторону. Об этом ей тоже не стоило знать в таком состоянии.

— Я бы сказал, что благодаря сегодняшней вечеринке в Ботаническом саду, мы серьезно сузили наш список подозреваемых, — с типичной сдержанностью отозвался Дилан.

«Один из дружков короля выпускного бала, — согласился Хокинс. — Один из тех лживых ублюдков». И кусочки ее платья, и тиара указывали в одном направлении. Он заставил себя снова взглянуть на фотографию и почувствовал, как покраснел Алекс Чэнг. Не будь он в такой ярости, то тоже, наверное, покраснел бы.

Господи Иисусе. Снимок был сделан во всех цветах: он под ее платьем — хлопчатобумажной летней штучкой с маленькими лямочками, маленькими пуговками, маленькими цветочками и несколькими рядами изящного белого кружева. Господу Богу точно было известно, что он делал под ее платьем, а если у кого-то и возникли бы хоть какие-то сомнения, стоило только посмотреть на ее лицо.

Она была объята наслаждением, рот раскрыт, шея выгнута, пальцы сжимали в кулаках кружевные оборки, а ноги закинуты ему на плечи. Восемнадцати лет от роду, и полностью готова сдаться ему на милость. Он помнил. Он помнил все.

Что до него, то его было видно не так уж много: голый зад, одна рука и спина — но этого было достаточно для того, чтобы идентифицировать его. Немудрено, что Алекс Чэнг понял, кто он, как только он вышел из лифта. Рубашка больше не покрывала его татуировки, и не узнать его стало невозможно.

Хокинс открыл конверт шире.

— Ты смотрел остальные? — спросил он Дилана. Катя снова начала щебетать что-то своему секретарю.

— Нет. Я довольно неплохо уловил суть и по одной фотографии. Решил, что отсюда ты и сам справишься.

Дилан всегда был чрезвычайно благоразумен, что спасало их жизни столько раз, что Хокинс уже сбился со счета. Он слегка потянул пачку снимков из конверта и быстро проглядел ее.

Дальше было только хуже. Один из этих хреновых выпускных мальчиков хорошо поработал камерой. Ему оставалось только выяснить, который именно, и сделать то, что он умел делать лучше всего — убрать парня.

— Что с ней не так? — встрял Алекс, воспользовавшись временным затишьем в Катином сбивчивом монологе о тиаре и фейерверках, о фейерверках и тиаре.

— Она выпила слишком много «Маргарит». — Хокинс засунул снимки обратно в конверт, не потрудившись даже уточнить, что в данном случае слишком много оказалось и одной «Маргариты».

— Нет, я-я видел ее пьяной и раньше, — возразил секретарь. — Я просто никогда не видел ее… не видел ее такой. — Он сделал едва различимый беспомощный жест рукой.

— Почему бы вам не отвести ее в спальню? — предложил Хокинс, отрывая ее от своего тела и передавая Алексу. — Наденьте на нее что-нибудь.

Он не собирался оставлять ее в этой квартире, особенно сейчас, когда какой-то шизик вломился внутрь, оставив свою мерзкую визитку, но ему не помешала бы короткая передышка — возможность глотнуть свежего воздуха и снова собрать мозги в кучу.

Во время перемещений его пиджак распахнулся, открыв на обозрение всего честного народа ее полуголое тело со спадающей одеждой.

Алекс быстро обхватил ее за талию, удерживая на ногах.

— Что случилось с ее платьем? — спросил он, в голосе проскользнули резкие нотки.

— Я порвала его, Алекс. То самое — новое, которое купила в Лос-Анджелесе. Но у меня получилось скрепить его булавками, — ответила Катя, поворачиваясь к нему боком. — Видишь? Двумя булавками.

— Оно порвалось во время взрыва в Саду, когда она упала, — в добавок объяснил Хокинс. — Я просто пытался сохранить ее в целости. Это я буду продолжать делать и дальше.

Судя по взгляду, который кинул на него Алекс, эти слова было довольно сложно принять на веру, особенно учитывая то, как она повисла на нем. Плюс ко всему он был готов первым признать, что, приди она к нему с таким предложением трезвая, он бы не отказался. Святым он не был, а ее поцелуи только сильнее разжигали аппетит. Более того ее поцелуи вывели аппетит на новый опасный уровень. Теперь они оба были взрослыми людьми. Он мог справиться с этим, справится с ней — а она могла справиться с ним любым желаемым способом.

Но Алексу Чэнгу не следовало знать больше, чем он уже увидел в лифте.

Что касается его самого, то он тоже повидал достаточно. Достаточно для того, чтобы полностью изменить планы на ночь.

— Думаю, мы все согласны, что оставаться здесь для мисс Деккер небезопасно. Если бы вы смогли собрать для нее кое-какие вещи, полагаю, она была бы вам очень благодарна, — сказал Хокинс, сохраняя спокойный, холодный и профессиональный тон.

— Это не заботы министерства обороны, — возразил Алекс.

Хокинс перевел взгляд на Дилана.

— Ему нужно было знать, на кого мы работаем, — сказал Дилан, — и я предоставил ему эту информацию. Он хочет позвонить в полицию.

— Позвольте мне хоть это уладить, — сказал Алекс прежде, чем Хокинсу удалось посоветовать ему засунуть его план куда подальше. — Потом я вернусь. — Прижав ее к боку, он направился к двери, расположенной на другой стороне гостиной.

Вздернув бровь, Хокинс взглянул на Дилана. Тот лишь пожал плечами.

— Ему просто нужно время, чтобы признать, что в этом деле он не первая скрипка.

На что Хокинсу было глубоко наплевать.

— Ну, ему бы лучше поскорее к этому привыкнуть. Я сегодня же увожу ее на Стил Стрит, особенно после того, что случилось. — Он поднял конверт. — Завтра я пробегусь по всем «мальчика с выпускного». Что? — спросил он, заметив, как помрачнело лицо Дилана.

— Скитер получила звонок от Мигеля. Сразу после заката НСР выбросили тело Джей Ти в коробке в мешке для трупов из кузова грузовика. Мигель сказал, что, судя по голосу, Кид совсем плох, но ему не удастся вытащить его из Розалии раньше следующего утра.

В груди Хокинса что-то перевернулось. Несмотря на то, что им говорили, какая-то часть его души все же надеялась, что Джей Ти жив.

— Мигель также доложил, что морпехи покинули Розалию сегодня ближе к полудню, — продолжил Дилан. — Они вернулись в Панаму.

Так Кид остался один — он был один весь день и будет один всю ночь. Хокинсу хотелось выть от отчаяния. Если Кид увидел мешок для трупа, он очевидно открыл коробку. Хокинс лишь чертовски надеялся, что он не открыл сам мешок — хотя знал, что Кид сделал и это. Хокинс поступил бы точно так же. Так сделали бы все, кто работает на ОПО.

— Что насчет Ставроса? Старику Кронополусу придется тяжело. Джей Ти доводил своего отца до сердечного приступа с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать — именно тогда она стал пропадать на улицах Денвера. Ставрос любил своего сына, но потерял способность контролировать его, после того, как мать Джей Ти и Кида покинула их, увлеченная яркими огнями Лос-Анджелеса и перспективой стать голливудской актрисой.

— Скитер уже направляется к нему и какое-то время останется там, — сказал Дилан.

— Мне придется вернуться в Колумбию. Закончить работу. — Месть — сильное слово, но такими же были и люди из ОПО; если убивали одного из них, это касалось всех.

— Мы все вернемся, — сказал Дилан. — Но сначала разгребем весь этот бардак с Королем Выпускного. Нужно закончить старые дела прежде, чем завершать новые. — Дилан раскрыл пакет с тиарой и бросил ее Хокинсу.

Тот поймал сверкающею корону одной рукой.

— Как сильно на нас обозлится лейтенант Лоретта, если я попрошу Скитер снять отпечатки прежде, чем мы вернем тиару? — спросил он.

— Мы потянем, — заверил его Дилан. — Генерал Грант загнал нас сюда, так что уж прикроет, если нам случится наступить на пару пальчиков.

Это Хокинсу вполне подходило. Лоретте это может не понравиться, но она не будет припоминать ему это — по крайней мере, не слишком долго.

— Я не любитель давать советы, — продолжил Дилан.

«Черта с два», — подумал Хокинс. Он проделывал это постоянно с тех самых пор, как повязал их в воровскую банду.

— Так и не давай.

— От нее одни неприятности, Кристо. Сплошные неприятности, а ее мать злее помойной собаки. Все это кажется мне началом чего-то, и завязано оно на тебя. Не так много людей обладает достаточной властью, чтобы заварить такую кашу. Весьма вероятно, сенатору Деккер не понравилась мысль о том, что ты все еще делишь один город с ее дочерью, которая решила вернуться домой.

— И она приказала убить Теда Геррети, чтобы обвинить меня? — недоверчиво спросил он, потом покачал головой. — Нет, черт возьми, мне не могло так повезти. — Существовало лишь несколько вещей, которых он хотел сильнее, чем встретится лицом к лицу с лайнбекером Деккер в худшем из ее настроений, но она не подкладывала в квартиру своей дочери компрометирующие фотографии и не заказывала Геррети.

Дилан пожал плечами. Он никогда не забывал тех, кто имел мотив на какой-либо поступок. Никогда. Несмотря на лицо мальчика из церковного хора и безупречные манеры, Дилан Харт бы циником до мозга костей. Это делало его надежным, это помогало ему остаться в живых.

— Ну хорошо, сделай мне одолжение и, по крайней мере, постарайся не спать с ней. — Взгляд босса так и говорил: он желает Хокинсу только лучшего. И Хокинс об этом знал. Он знал, что связавшись с Неудачей, он огребет еще больше неудач. Не нужно было быть ученым, чтобы догадаться. Дилан просто давал ему совет. Как друг, как хороший друг, как самый лучший друг.

— Конечно, — сказа он, одновременно спрашивая себя: а не врет ли он, стиснув зубы?

— «Постарайся»? — вмешался другой голос.

Дилан с Хокинсом повернулись, посмотрев на Алекса Чэнга.

— Не будет никаких стараний, — продолжал секретарь. Голос его дрожал, лицо покраснело от злости. — Она там сейчас плачет, и на данный момент мисс Деккер строго вне досягаемости для вас обоих. Я все о вас знаю, мистер Хокинс. Из первых рук «помойной собаки», которая устроит вам настоящую экзекуцию, если вы хоть пальцем дотронетесь до ее дочери.

— Так вы знакомы с сенатором? — спросил Хокинс. Холодно. Спокойно. Профессионально.

— Вот как мы близки, — сказал секретарь, подходя к мужчинам вплотную, и вытянул вперед два переплетенных пальца. Его небольшая фигура тряслась от злости. — Моя работа — обеспечить безопасность Кати любой ценой, а этот праздник, который вы устроили в Ботаническом саду и состояние, в котором вы ее вернули, дают мне основание выдвинуть обвинения в нападении.

Угроза была смехотворной, он она все равно разъярила его сверх меры.

— Так от кого ты получаешь приказы? — Холодный. Спокойный. Бесконфликтный. Таким он был до того момента, как решил, что хочет надрать Алексу Чэнгу задницу.

Секретарь выпрямился во весь рост — в целые пять футов шесть дюймов.

— Мои полномочия определяет сама сенатор Деккер, и ваш партнер абсолютно прав. С ней связываться не стоит — никому. Так что я предлагаю вам уйти сейчас, прежде чем я позвоню ей и она устроит ваш арест.

— Это мы уже проходили, Алекс.

— И я уверен, судя по тому, что мне рассказывали, этот опыт вы бы предпочли не повторять.

К чертям спокойствие, хладнокровие и профессионализм. Он надерет задницу Алексу Чэнгу прямо здесь, прямо сейчас.

— На самом деле, — перебил Дилан прежде, чем он смог свалить с ног сосунка, — думаю, мистер Чэнг прав.

Что это, на хрен, означает? Он взглянул на Дилана. Но потом он его внимание привлекло какое-то движение в дверях спальни, и он увидел ее.

Алекс одарил Дилана самодовольным взглядом. Кэт же, стоявшая на другой стороне комнаты, не сводила глаз со своего секретаря. На лице ее застыло потрясение от предательства, — да, он так хорошо знал его сам, что мог разглядеть на лице другого даже с большого расстояния. Она только что проиграла своего лучшего друга — проиграла матери.

— Я более чем прав, мистер Харт, — сказал Алекс. — На моей стороне сенатор, сенатор, который завтра утром прибывает в Денвер, чтобы начать новую кампанию.

Для Тинкер Белл это стало последней каплей. Поднеся руку ко рту, она развернулась и скрылась в спальне. Через пару секунд он услышал, как кто-то ступил на пожарную лестницу.

Срань Господня.

— Окей. Этот раунд за вами, мистер Чэнг, — сказа он. — Но даже не мечтайте избавиться от меня.

Удивление от победы на лице Алекса быстро сменилось удовлетворением. Очевидно, парень был слишком доволен собой, чтобы заметить побег Кати.

Хокинс развернулся и направился к двери. К тому времени, как секретарь поймет, что ее нет, он успеет увезти ее далеко отсюда.

— Так как давно вы работаете на Мэрилин Деккер? — услышал он вопрос Дилана, отвлекший на себя внимание секретаря.

Выйдя за дверь, Хокинс бросился бежать. Мчась вниз по лестнице и перепрыгивая через перила на каждом повороте, он одолел пять этажей за десятую часть времени, требовавшегося лифту. В том месте, где заканчивалась лестница, он увидел черный вход и в рекордные сроки достиг его, получив достаточно времени на то, чтобы посмотреть, как она старательно спускается по пожарной лестнице.

В переулке было почти темно и так тихо, что он мог слышать, как она ругается и плачет на всем пути вниз. Хвала Богу, она сняла свои четырехдюймовые каблуки, взяв туфли в руку. Но ему все равно показалось, что ей потребовалась целая вечность, чтобы спуститься.

Пожарная лестница не доставала до самой земли, и когда она наконец добралась до последней ступеньки — являя собой соблазнительную картину — он шагнул вперед.

Она скользнула в его объятья, по-прежнему ругаясь и плача, снова начав икать. Даже не опустив на землю, он перекинул ее через плечо и пошел по переулку.

Роксанна стояла прямо за углом, припаркованная напротив галереи, а Стил Стрит лежала лишь в паре кварталов на север. Вся ночь растянулась перед ним, но в пределах видимости лежали только новые неприятности.

Закрыв дверь за Диланом Хартом, Алекс направился к ванной Кэт, проверяя свой полуавтоматический 45-миллиметровый Кольт. Ему нужно увезти ее из квартиры в какое-то безопасное место.

Он не скоро простит себе то, что потерял ее в Ботаническом саду — если вообще когда-нибудь простит. Он размяк, привыкнув, что ее не нужно защищать от чего-то серьезнее проблемного дружка с вечеринки или покупателей на распродаже туфель в Ниман Маркус.

Но сегодня. Господи. Сегодняшняя ночь превратилась в настоящее безумие. Тед Геррети убит. Кристиан Хокинс, да поможет ему Бог, утащил ее с собой. Куски ее выпускного платья летали вокруг как конфетти. Чертова тиара.

И фотографии.

Кому-то придется заплатить за эти фотографии. Если Кристиан Хокинс не доберется до него первым, Алекс раздерет его на куски сам.

Каким-то чудом Хокинс и Харт оставили ее ему и ушли. Как правило, Алекс изо всех сил избегал упоминаний о сенаторе, все пять лет пытаясь дистанцироваться от женщины, нанявшей его, — но на этот раз это возымело свой эффект.

По крайней мере, так он думал, пока не вошел в ее спальню, не увидел открытое окно и не понял, как сильно влип. С тихим проклятьем он подскочил к окну. Один взгляд в переулок — и он понял, что опоздал.

Проклятье, о, проклятье. Не потратив ни секунды на обдумывание всего ужаса ее нового исчезновения, он развернулся и помчался к двери. Добежав до улицы, он остановился и выругался. Парни из автомастерской снова сделали его. Дилан Харт, Хокинс, Катя — никого не было.

Бормоча все известные ему ругательства, он полез за мобильным телефоном. Каким образом парочка угонщиков обзавелась удостоверениями, допускающими их к секретной работе, которое ему продемонстрировал Дилан Харт в Ботаническом саду, оставалось за границами его понимания. Он лишь надеялся, что они двигались достаточно быстро, чтобы поймать ее. Меньше всего ему бы хотелось, чтобы сегодня ночью Катя была предоставлена самой себе. От одной мысли об этом кровь в венах застывала.

Перед уходом, Харт дал ему свою визитку — Алекс набрал написанный телефонный номер.

Трубку сняли сразу же.

— Харт.

— Чэнг, — отозвался Алекс, разъяренный до крайности. — Где Катя?

— Под защитой министерства обороны.

— Так ты забрал ее?

— Не я. Хокинс.

Алекс проглотил очередное проклятье, уговаривая себя оставаться спокойным и попытаться сделать хороший глубокий вдох. Он понимал, что это его вина, но не могу не думать о том, что сенатор Деккер и ее прислужники сильно ошибались насчет этих ребят. К тому времени, как его наняли на эту работу, его уже тошнило от дела Джонатана Трейнора III. Тогда ему выдали папку толщиной в четыре дюйма с личным делом Кристиана Хокинса, там же он нашел информацию о других парнях из автомастерской на Стил Стрит, арестованных в юности.

Некоторые пошли в армию, некоторые — в колледж, а двое были списаны как практически безобидные продавцы машин — Дилан Харт и Кристиан Хокинс.

Господи Иисусе. Кто-нибудь вообще приглядывал за этими парнями последние пять лет?

Никаких машин они не продавали — и глубокое дыхание не помогало.

У Мэрилин Деккер связи были по всему министерству обороны. Кто-то из ее прислужников должен был быть повнимательнее. Ему стоило быть повнимательнее.

— Я хочу, чтобы ее вернули. — И тиару с фотографиями тоже. Еще одна огромная ошибка — позволить Хокинсу скрыться со всем этим. Но в тот момент он был слишком рад, что Хокинс наконец уходит.

— Она с парнем, который возглавлял организацию обеспечения персональной безопасности министра иностранных дел во время визита на Ближний Восток в прошлом году, — сказа Харт, через телефон слова звучали отрывисто. — Если хочешь поволноваться, подумай о том, кто убил Теда Геррети.

Щелчок в трубке подсказал, что разговор окончен.

Отлично, подумал он, захлопывая телефон и засовывая его в карман. Он сделал глубокий вдох, потом еще один, наблюдая за дорожным движением и стараясь не поддаваться панике. Но он знал наверняка, что это дело проигрышное.