К тому времени, как они добрались до «Раскрашенного пони», она вся была покрыта крошками от крекеров, а план «осторожности» Хокинса начал включать в себя «осторожно очистить ее», «осторожно отвезти ее домой», где бы он мог «осторожно поцеловать ее» и «осторожно снять с ее одежду».

Он терял голову, и это было просто смехотворно, это совершенно не улучшало его настроения, которое и без того было несколько напряженным с самого утра.

Он остановился перед «Пони» и взглянул на нее. Пока они сидели у Тима Макгоуэна, ее лицо еще сохраняло зеленоватый оттенок, но поездка в город, крекеры, витамины, которые она приняла, полбутылки минеральной воды и съеденный ею апельсин, который она наконец съела, сделали свое дело. Она, конечно, не приняла обычно бойкий вид, но уже приближалась к норме.

— Это место отвратительное, — сказала она, разглядывая окна стри-клуба и откусывая кусочек от очередного крекера. Как и все остальные клубы на Колфакс Авеню, «Пони» выглядел еще хуже при дневном свете. Ночью его уродство маскировалось мерцающими огнями — прямо как сами стриптизерши.

Откусив еще кусочек, она повернулась на сиденье, и он увидел, как миниатюрная лавина крошек покатилась по ее платью на сиденье и пол. Роксанна была полностью засорена этими крошками, но он старался не принимать это близко к сердцу. В отличие от Кида, использовавшего свою машину в качестве мусорного контейнера и дополнительного холодильника, он держал Роксанну в чистоте, в наичистейшей чистоте, выплачивая Скитер по сотне баксов в месяц за уборку Челленджера.

К тому времени, как он закончит катать Неудачу «Убийцу» по округе, чистка будет стоить ему все двести баксов. Около коробки передач валялась апельсиновая кожура и один из пакетиков с травяными добавками — подарок Скитер на прошлое Рождество, а ромашковый чай, который он пытался влить в Кэт нынче утром, рассыпался по всему салону.

Один взгляд на листья, веточки и семена в пакете — и он решил, что лучше его не открывать. Впрочем, Неудача придерживалась другого мнения. Она посмотрела на пакетик, прочитала перечень ингредиентов и вытрясла половину в бутылку минералки. Вторая половина не слишком красиво распределилась по приборной доске, и каждый раз, когда он делал поворот, еще немного чая падало на пол.

Она была поразительной неряхой, но он помнил об этом со времен лета, проведенного в Браун Пэлэс. Даже крохотная надежда на то, что она переросла свой неопрятный образ жизни, сгорела в пламени ада в тот момент, когда он вошел в ванную, откуда она делала свои телефонные звонки.

Армагеддон. Рагнарек. Судный день. Его ванная комната могла бы стать соперником любому из этих событий. Странно, но в ванной его это особо не беспокоило. Воспоминания были слишком сладкими.

Но вот машина — другое дело. Его машины нравились ему чистыми, все его машины, а Роксанна — в особенности. Она была классическим мускулкаром, подогнанным точно под него, единственным из рода, учитывая всю ту работу, что они со Скитер над ней проделали — а Неудача превратила ее в мусорный бочок.

Небольшая цена за сотрудничество, успокаивал он себя, но словно нож воткнулся в его сердце, когда она, закинув последний кусочек крекера себе в рот, завершила прием пищи, отряхнувшись в машине… в машине!

Он изо всех сил сдерживался, чтобы не схватить ее за руку и не сказать: «Давай выберемся наружу, детка, и почистим тебя на стоянке».

Но он точно знал, что если прикоснется к ней, то крекерные крошки будут последним, что придет ему на ум.

— Окей, — сказала она, по-прежнему, отряхиваясь, отряхиваясь, отряхиваясь. — Если нам нужно сделать это, давай покончим с этим побыстрее.

Отличная идея, подумал он, но с места не сдвинулся. Он мог лишь сидеть на месте в потрясенном изумлении, наблюдая за крошками, летающими по салону и садящимися на его футболку, джинсы, колени — а она об этом даже понятия не имела. Сидела на своем сиденье, очищая себя перед новым выходом и разрушая его в процессе. Еще минута, и он превратится в en croute.

Когда она наконец закончила и потянулась к дверной ручке, он вылез из машины и отряхнулся… на парковке. Господи, что ж в этом сложного-то?

Обогнув Роксанну, первым же делом, он, естественно, заметил крошки на попке Кэт. В свою защиту, он мог сказать, что случилось это не потому, что он сразу же посмотрел на ее задницу. Крошки просто бросались в глаза, потому что повисли на красном платье.

— У тебя крошки на попе, — сказал он.

Она тут же остановилась и пока отряхивалась, проделала тот самый поворот с выставленным в сторону бедром, который продемонстрировала у дока Блейка, пытаясь увидеть себя сзади. Она неплохо справилась со своей задачей, упустив только пару крошек.

Чтобы не раздувать из мухи слона, он шагнул вперед, чтобы закончить за нее — только рыцарство и благие намерения. Но пока он отряхивал ее попку, она подняла руки и провела ими по его волосам, и вдруг… вот они, стоят так близко друг к другу, она наполовину повернута к нему.

— У тебя… хмм… у тебя крошки…

В волосах, точно. Он должен был догадаться, но в защиту силы своего предвидения, теперь ему было абсолютно наплевать на крошки. Они могли стоять в стофунтовом мешке крошек, а ему было бы все равно, потому что он чувствовал запах ее помады — жвачка.

Да, он была так близко к ней, его руки лежали на ее попке, а ее запутались в его волосах, и все остальное на свете начиналось с вопроса: «Во что ему обойдется поцелуй?».

В пять процентов самоуважения?

В десять процентов душевного бессмертия?

А ему до этого есть дело?

Помада со вкусом жвачки — мягкая, сладкая, розовая и на этих губах. Это ж каким испытанием это должно быть?

Он почувствовал на своих губах ее дыхание и начал наклоняться к ней.

— Ты… эмм, мы не можем, — сказала она. Ее голос звучал также мягко, как выглядели ее губы, и в нем не было ни одной нотки убежденности.

Нет, конечно, он не может, подумал он, приостанавливая наклон, но руки с ее задницы не убирая, потому что ощущение было слишком восхитительным, чтобы от него отказаться. Поцелуи его план не включал. Это был первый шаг на пути к погибели.

Или, может, второй, потому что вся эта ситуация с рукой на заднице по ощущениям явно приближала его к огню ада.

— Мы… эмм, на парковке, — ее голос понизился до шепота.

Вообще-то, если в этом была проблема, то проблем не было, потому что он мог целовать ее и на парковке. Он мог целовать ее где угодно: «в коробке или на лестнице, под дождем или в поезде». Он мог целовать ее в таких местах, о которых доктору Сьюзу оставалось только мечтать.

Он думал, что поцелуи приносят большое удовольствие. Он думал, что этот потрясающий плен, в котором они с Кэт оказались, одновременно почти обвитые вокруг друг друга и едва касающиеся, тоже приносит большое удовольствие, но он хотел слегка встряхнуться, перейти на новый уровень, а потом на следующий, на следующий.

Она была права. Может, ему не стоило целовать ее на парковке. Может, ему вообще не стоило целовать ее.

Поэтому он выпрямился, снял руку с ее попки, осторожно снял — немудрено! — и отошел.

Ему стоило поблагодарить ее за то, что она спасла ему жизнь.

— На волосок от гибели. — Это было лучшее, что он смог придумать.

— Чертовски близко, — согласилась она, избегая его взгляда и уделяя все внимание разглаживанию складок на платье.

Еще сутки назад он поспорил бы на миллион долларов, что не среагирует на ее близость. Но вот, пожалуйста, он вовсю реагирует на каждый ее вздох.

Неверодерьмоятно.

Стоило им зайти в клуб, и он был вынужден признать ее правоту. «Раскрашенный пони» был отвратительным. Здесь стоял затхлый запах сигарет, пролитой выпивки и еще чего-то, о чем Хокинсу вообще думать не хотелось. Он бывал в местах и похуже, но не думал, что такое случалось с Американской Принцессой.

Свет внутри был притушен, но не так сильно, чтобы скрыть черную подводку для глаз шириной в дюйм и накладные ресницы Бобба-Ромма, наравне с неудачными результатами дермабразии, трясущимися ладонями и следами на руках.

Но Кэт была права и насчет него. Он не был убийцей. Как и у Мэнни Попрошайки, у Бобба-Ромма просто не хватило бы серых клеточек, чтобы спланировать преступление, не говоря уж о выстреле между глаз. За прошедшие годы он слишком много гулял, снюхал слишком много дорожек, вдобавок к запущенному алкоголизму — чему виски со льдом на завтрак могли служить доказательством.

— Ох, да. Бедный Мишка Тедди! — воскликнул Бобба-Ромма.

— Мишка Тедди? — спросила она. Нужно было отдать ей должное. Она знала, что ее задача — разговорить Бобби-боя, в то время как его — выглядеть злым сукиным сыном.

Судя по тревожным взглядам, которые бросал Бобба-Ромма в его направлении, он справлялся со своей работой на отлично.

— Тедди, — сказал Бобба-Ромма. — Мишка Тедди Геррети. Так мы все его звали. — Его взгляд метнулся к сцене, где молодой человек с надутыми губками в розовом неглиже разминал плечи.

Раздражение появилось на лице владельца клуба, и он отослал молодого человека прочь, пару раз злобно хлопнув в ладоши.

— Что-то я не припоминаю, — ответила она.

— Иди, Люк, иди. Найди ее, — Бобба-Ромма рявкнул на молодого человека, потом снова выкатил свои голубые глаза не нее. — Нет-нет, не вы, не тогда. Мы здесь, в «Раскрашенном пони». Он был настоящим, настоящим другом всем нам.

А вот это уже был хороший мотив для шантажа. Любой член высшего общества Денвера, который по-настоящему дружил с такими как Бобба-Ромма и его мальчиками и девочками из «Пони», напрашивался на то, чтобы лишиться большой кучи денег. Но далеко не обязательно на убийство.

— О, — только и сказала Катя. У нее явно появились некоторые проблемы с перевариванием информации.

— Могу я тебе довериться? — спросил Бобба-Ромма, пригибаясь к столу. По-видимому, он понял, что как только он подвигался к ней на сантиметр ближе, Кэт отодвигалась на два.

— Конечно, — сказала она. Со стороны казалось, что она вот-вот сдасться.

— У нас есть специальные предложения для особенных клиентов… для очень особенных. — Бобба-Ромма наклонился еще ниже, Кэт же оставалось только терпеть. Ей больше некуда было двигаться, если только не упасть на пол. — Они приходят только по приглашениям, мы подаем ужин — по пятьсот баксов за тарелку. Они сейчас на пике моды, а Мишка Тедди был одним из основателей. Когда-то он бывал на таком шоу в Чикаго и решил, что в Денвере тоже должно быть подобное. Другие клубы пытались украсть эту идею, но ни у кого не так таких мальчиков и девочек, как в «Пони». — Это заявление вызвало побочный эффект — его улыбку или, скорее, гримасу.

— Ну конечно, — слабо согласилась она. Зубы Бобби-боя отливали всеми оттенками зеленого, будто его «аквариум» зарос водорослями и нуждался в чистке. При помощи пожарного шланга.

— Не знаю, что бы мы делали без него, — сказал владелец клуба. — Мишка Тедди был не просто членом, он был спонсором, а по-настоящему классные предложения требуют денег. Они очень искусны. О! — Он поднес руку к щеке. — Ты же связана с искусством? Галерея, да?

Утонченным Бобба-Ромма назвать было сложно. Хокинс понимал, что произойдет дальше, и был откровенно поражен, что у парня, сидящего на эстрогене, хватило яиц, чтобы сделать такой ход.

— Медвежонка Тедди больше нет, так что на следующее представление есть одно свободное место. — Он заправил за ухо тонкую прядь светлых волос — кокетничал. — Я буду рад, если ты придешь просто на пробу, вдруг тебе понравится.

Ну, тут Хокинс все понял. Парень был не в себе. Женщины, выглядящие как Катя Деккер, никогда, никогда не посещали частных «представлений».

— Я даже могу дать тебе скидку, — сказал владелец клуба, решив подсластить предложение. — Прошлой ночью Мишка Тедди предоставил мне небольшой депозит, чтобы сохранить свое место, а я могу перевести деньги на твой счет.

Бинго.

Хокинс наклонился к столу.

— Пока Геррети был здесь, он с кем-нибудь разговаривал?

— Ну, на самом деле, он куда-то спешил. Мы едва успели перекинуться парой слов. Потом Стюарт просто ворвался в наш разговор. Вообще никакого такта. Вы можете убрать мальчика из пригорода, но вы не сможете убрать пригород из мальчика. — Бобба-Ромма очевидно был оскорблен.

— Стюарт? — спросила Катя. — Ты имеешь в виду Стюарта Дэвиса?

— Да, самого боксера.

— О чем говорили Стюарт и Тед? — спросил Хокинс.

— Не знаю, я был занят… О, Люк, — пропел Бобба-Ромма, отвлекшись на молодого человека в розовом неглиже, победно вышагивающего им навстречу. — Ты нашел ее!

Люк нес тиару. Если желтолицее распухшее чучело могло просиять, то именно это и сделал Бобба-Ромма.

— Помнишь, Катя, так ведь? — сдавленно сказал он, не отрывая взгляда от молодого человека и драгоценности. — Выпускной вечер?

«Боже правый, — подумал Хокинс, — парень совершенно безумен». Как она могла забыть выпускной вечер?

— Голоса были в мою пользу, но они отдали корону тебе. Помнишь?

Безумие и бред.

— Да, — сказала она, поразив его.

Улыбка владельца клуба превратилась в хитрую ухмылку.

— Пародия, но я пережил. Я мог бы быть первой королевской королевой выпускного академии бала Уэллон, но они были слишком консервативны, — сказал он, забирая тиару у Люка и опуская ее поверх своих засаленных волос.

— Да, — снова согласилась она.

Что-то в ее голосе, послало тревожную дрожь по его телу, и, когда она взглянул на нее, дрожь переросла в землетрясение.

Еще секунда и она снова начнет задыхаться — дыхание ее стало поверхностным, взгляд не отрывался от Бобба-Ромма и его вульгарной маленькой тиары. В нескольких местах метал был погнут, будто корону несколько раз швырнули в стену, а потом наступили ногой. Камни были сделаны из пластмассы, сам Бобби-бой в тиаре смотрелся так жалко, что почти ужасал.

Окей, им пора уходить.

— Спасибо, мистер Хьюс, — сказал он, отодвигаясь от стола и поднимаясь на ноги. Проигнорировав ленивый взгляд Люка, брошенный в его сторону, он взял Катю под руку. — Мы придем к тебе на представление. — Когда ад покроется льдом.

— Вы… вы уходите? — Не было ничего отвратительнее разочарования, прозвучавшего в голосе Бобба-Ромма. — Но… но…

Хокинс не стал дожидаться окончания предложения. Он схватил Кэт и вышел из клуба, даже не оглянувшись. Он не отпускал ее, пока они не прошли через парковку и не оказались в безопасности внутри Роксанны.

«ДЫШИ или падай в обморок», — сказала себя Катя, когда он закрыл дверь, понимая, что третьего не дано. Ее всю трясло изнутри, а ведь она так ненавидела это состояние. У нее даже не получалось пристегнуть ремень безопасности, что привело ее в еще большее отчаяние.

— Мы не далеко от моего дома. Давай я отвезу тебя обратно, — сказал он, сев в машину.

— Нет. — Она собиралась пройти через это, как бы тяжело не было, но вот разъезжать по улицам в Роксанне не пристегнутой она не могла. Как вообще работала эта штука? На ней было слишком много ремней: одни тянулись через плечо, вторые — по талии. Был даже один, который шел между ног. Ей нужен был только тот, что обхватывал талию, тот, который она застегивала раньше, но все остальные мешали ей своими клипсами, пряжками и другой фигней.

— Хочешь, помогу?

— Нет. — Это же не может быть так сложно. Это просто ремень безопасности.

— Мне не показалось, что Бобби сильно расстроен смертью Теда, — сказал он.

Преуменьшение века.

— Но я не думаю, что убийца — он, впрочем, как и Тим Макгоуэн.

Она придерживалась того же мнения. Да где же эта застежка? Та самая, с оранжевой кнопкой, которая держала ремень на талии?

— С тобой все в порядке?

— Нормально… все нормально.

Он не ответил, и она подняла глаза. Он знал, что она лжет.

Она снова вернулась к сражению с ремнем.

— Окей. Тиара меня немного потрясла. — Большего признания он от нее не дождется. — Но теперь мы знаем, что прошлой ночью Стюарт был в городе. Так что, возможно, мы наконец связали концы с концами.

— Не совсем, — сухо отозвался Хокинс.

Она приостановила возню, но через секунду снова принялась выпрямлять все ремни и пряжки, чтобы найти подходящую пару.

— Окей, может, не связали. — Да, Стюарт — бывший рейнджер и умеет обращаться с оружием, но это не значит, что убийца — он. На самом деле она надеялась, что ни один из парней Уэллон не убивал Теда. Лучше пусть это будет какой-то случайный преступник.

Но ей самой не верилось, что так оно и сложится. Как не верилось и в то, что она когда-нибудь справится с чертовым ремнем.

— Кэт, ты не обязана это делать, — сказал он, наклонившись к ней и взяв ремень под контроль.

— Нет, обязана, — сказала она, когда он закончил, и выпустила дыхание, которое почему-то задержала. Она не бросит его в этой неразберихе одного, она не допустит, чтобы он сам разгребал этот бардак. Она не уйдет от него, и неважно, сколько еще извращенцев встретится на их пути.

На этот раз она пройдет всю дорогу до самого конца. Может быть, в качестве искупления, а может, просто потому, что так нужно.

— Ну тогда ладно, — согласился он, но в голосу его она услышала недовольные нотки. — Кто у нас следующий?

— Грег Эш и Филипп Каннингем. — Ей даже не нужно было заглядывать в список, лежавший на торпеде. — Они партнеры в большой строительной компании в Колорадо Спрингз. Грег сказал, что они увидели новости о Теде в утренних газетах, и оба были просто потрясены. У меня такое ощущение, что они занервничали, услышав мой голос.

— Нервы нам только на пользу, — сказал он, поворачивая ключ в замке зажигания Роксанны. Машина повела себя как обычно: мгновенно проснулась, выбросив наружу мощь и звук, достойный природной катастрофы или акта божьего творения.

Он надавил на газ, а она схватилась за край своего сидения и приборную доску — готовая ко всему.

А на другой стороне улицы Бёрди, глубоко затянувшись сигаретой, стряхнул пепел в окно своего низко сидящего Корветта. Напряженная улыбка изогнула его губы.

Он и не думал, что это будет так весело, — наблюдать за тем, как эти двое, словно белки в поисках орехов, рыщут по округе.

Ну, один орешек они нашли. Бобби Хьюс ушел за грань реальности так далеко, что вернуть его обратно уже не представлялось возможным. Впрочем, у него хватило мозгов на то, чтобы утром в панике позвонить Стюарту и сказать, что Катя Деккер едет в «Пони». Стюарт приказал Бобби держать рот на замке — но Бёрди решил, что эта мысль не продержится в его голове и до конца телефонного разговора, если вообще задержится хоть на чуть-чуть. Бобби никогда не умел слушать. Бобби всегда думал и говорил только о себе, каждую минуту.

Но Бобби не сказал, что появится и Кристиан Хокинс. Это сильно удивило Бёрди, когда он увидел, как эти двое подъехали к клубу полчаса назад. А он не любил сюрпризов, если не делал их сам. Он сделал все возможное, чтобы Хокинс появился в Ботаническом саду вчера вечером, но он и мечтать не мог, что они с Катей снова сойдутся.

О чем она только думала? Разве не понимала, что Хокинс, вероятно, и был тем, кто убил вчера Теда Геррети? Все было подстроено именно таким образом, как было подстроено тринадцать лет назад, когда Хокинс «убил» Джонатана.

У девки просто не было мозгов. Никогда не было. Бёрди это приводило в отчаяние. А то, что она делала на тех фотографиях… вызывало настоящую ярость. Она сделала так много неправильных шагов: сначала выбрала Джонатана вместо него, потом Хокинса вместо Джонатана. Ни тот, ни другой не были достаточно хороши для нее.

А теперь она снова связалась с Хокинсом — но это ненадолго.

Когда он подставил Хокинса под убийство в последний раз — это было круто. Страсти и адреналин взмыли до небес. Люди были напуганы. Кровища была повсюду, и ему нужно было соображать очень быстро. Он удивился, когда Хокинса действительно приговорили к заключению, а потом, два года спустя, разозлился сверх меры, когда стало очевидным, что его оправдают.

Насчет быстрой соображалки. Ему пришлось нехило покрутиться, чтобы найти этого старого, дышащего на ладан бомжа Мэнни Попрошайку и уговорить сознаться в убийстве. Удивительно, как мало денег нужно, чтобы купить и жизнь, и репутацию человека — правда, у Мэнни никогда ни того, ни другого толком не было.

Впрочем, на этот раз Бёрди все распланировал. Кристиану Хокинсу не дождаться второго оправдания. Успех Хокинса в министерстве обороны лишь сделает победу слаще. Какой вызов — снова убрать его!

Мощный мускулкар Хокинса выехал на восточную Колфакс, и Бёрди следом за ним завел Корветт. Он был бы рад проследовать за ними в этом приключении во имя правосудия, но ему нужно было организовать кое-какой шантаж, а его осведомитель будет в особняке меньше, чем через полчаса.

Он сомневался, что матушка земля носит еще одного такого же человека — человека, способного шантажировать, обвиняя другого в убийстве, которое сам же и совершил, не говоря уж о двух убийствах. Проделывающего это на протяжении тринадцати лет.

Иногда он спрашивал себя, зачем так вкалывать, ведь он явно обладает поразительным талантом к вымогательству. На самом деле, даже не талантом. Гениальностью.

Впрочем, Катя ему нужна. Правда, он не совсем уверен, для чего именно она может понадобиться. Он всегда видел ее частью своей маленькой вечеринки-возвращения. Он всегда хотел немного встряхнуть ее. А теперь он понял, что хочет чего-то большего, чем просто встряхнуть.

Он бросил сигарету на улицу и сдвинулся с места.

Снова выбрав Кристина Хокинса, она, вероятно, совершила свою последнюю ошибку.