МИНИМИЗАЦИЯ НЕГАТИВНЫХ последствий — вот необходимое решение. Не поддаваться искушению и не спросить у матери, не сошла ли она с ума окончательно.

Маленький миленький визит к новому менеджеру кампании, для начала, сам по себе вызов. Менеджер кампании, Большой Джон Трейнор, был ужасен. Она не хотела идти, но собиралась сделать это — тихо и без ссор — ради Кристиана. Для него было безопаснее, чтобы ее мать оставалась под укрытием поместья Трейноров, полностью увлеченная своей кампанией, и особо о нем не вспоминающая. Для одного дня Мэрилин нанесла уже достаточно ущерба.

Этот ущерб Катя собиралась уменьшить. Она не могла вынести мысль о том, что он попадет в тюрьму. Снова. За то, чего он не совершал. Снова.

Поэтому она позвонила своему адвокату, тайком, под всеобщий гомон, сопровождавший уход из лофта, пока Алекс демонстрировал куски окровавленного платья и напрашивался пойти с ними, а Мэрилин приказывала ему исчезнуть, потому что имелось еще кое-что похуже чем то, что было известно Кате — а об этом Катя даже не хотела думать — и все это было его виной, раз уж разговор зашел об этом.

— Джордж? — спросила она, когда трубку подняли.

— Да?

— Это Катя. Моего жениха арестовали и отвезли в центр Денвера. Его зовут Кристиан Хокинс. Офицер, взявший его под арест, — лейтенант Лоретта Брэдли. И мне бы хотелось, чтобы он вышел еще вчера. Чего бы это ни стоило.

— Считай, уже сделано. Что-нибудь еще?

— Нет. И спасибо, Джордж.

— Поблагодаришь меня, когда увидишь счет.

Кэт захлопнула телефон как раз в тот момент, когда битва титанов стихла. Ее мать победила. Естественно.

Но Кэт тоже только что одержала победу. Она пошла против всех, даже против своей матери — мало кому удавалось выйти из схватки с адвокатом победителем. Джордж был беспощаден и, плюс ко всему, тесно связан с Белым домом. Он будет на месте еще до того, как они с матерью доберутся до особняка Трейноров.

Оставив позади перепуганного Алекса и недовольную Скитер, они отбыли. Она чувствовала себя овечкой, идущей на закланье — собственно, это и соответствовало ее целям. И как овечка, несмотря на кипение внутри и волнений по поводу того, что ее мать может сделать с Кристианом, она шла туда молча.

Она ожидала, что поездка к Трейнорам будет напряженной, и мать не разочаровала ее.

— Всплыла кое-какая… тревожная… информация, — начала Мэрилин, как только они уселись на заднее сиденье лимузина. — Очень тревожная. Она может разрушить всю кампанию. Линда? — Она протянула руку, и ее помощница вытащила из портфеля желтый конверт.

В таких конвертах приходили тысячи различных вещей. Даже нет, миллионы, но крохотное смутное подозрение подсказывало Кате, что может быть именно в этом конверте. Конечно, она не могла в это поверить. Это было бы слишком ужасно для того, чтобы просто обдумывать, не говоря уж о том, чтобы это на самом деле пережить. Нет, действительность, в которой ее мать получала копии тех фотографий с ней и Кристианом, что подкинули в ее квартиру, была просто неприемлема.

Дрожащими руками Мэрилин открыла конверт, и Катя подумала: «О, ради Бога, ты серьезно? Мы на самом деле должна рассматривать их в присутствии Линды и четырех амбалов?»

Ответ стал очевиден, когда Мэрилин вытащила фотографии из конверта и бросила на колени Кате.

— Ты… ты хоть понимаешь, как это может повлиять на мое переизбрание, если выйдет наружу? Мы едва пережили твой последний скандал, как ты впутываешь нас в новый, в очередную грязную историю. Ну, право же, Катя.

Катя просмотрела фотографии, медленно, одну за другой. Она уже не могла даже испытывать потрясения при виде них. С прошлой ночи они стали выглядеть немного приличнее. Куда приличнее.

— Нет, я не знаю, как это может повлиять на твою кампанию. По мне, совершенно очевидно, что на фотографиях не ты. Линда, ты как думаешь? — Она протянула конверт материнской помощнице, изо всех сил старавшейся выглядеть потрясенной, если не чопорной. Но, черт возьми, Катя знала наверняка: в этой машине не было ни одного человека, который не видел бы этих фотографией и, вероятно, не сделал бы с них копии.

Впрочем, Мэрилин сработала быстрее и выхватила конверт прежде, чем им завладела Линда.

— Не умничай, Катя. Это тебе не идет.

Боже, мать вообще ее слышала?

— Разрушить меня — вот как они могут повлиять. И куда тогда покатиться вся та тяжелейшая работа, которую мы проделали? Хмм? Ты об этом подумала?

Нет, она определенно думала не о тяжелой работе матери, пока кто-то снимал эти фотографии.

— Ты думала, что творишь? О чем ты думала, Кэт? — Голос Мэрилин становился все выше.

«Вытрахивала прочь последние мозги», — хотелось ответить Кэт. Но вместе этого, проявив капельку осторожности, она просто закрыла лицо обеими руками и съехала вниз на сиденье.

Ее мать была безумна.

— Я поговорила одним с частным детективом из Вашингтона, и он заверил меня, что эти фото можно подправить так, чтобы это выглядело как изнасилование. Обвинение в насилии плюс к обвинению в убийстве, не говоря уж о старых обвинениях в убийствах, возможно, позволят добиться повторного рассмотрения дел Леннокса и Лейка и, надеюсь, на этот раз засадить его за решетку на всю оставшуюся жизнь.

Полностью и безоговорочно безумна. Кто-то должен сообщить CNN.

Выглянув наружу через щелку между пальцами, она взглянула на часы. Почти полдень. Через час она перезвонит Джорджу, чтобы узнать, как продвигаются дела с Хокинсом. В ту же секунду, как он выходит из тюрьмы, она бросает мать. На самом деле, выбора у нее не было. Это превратилось в вопрос выживания — выживания Кристиана — только это и имело значение.

Катя почувствовала первую искру надежды, когда они свернули на Спир Бульвар.

В реве, раздавшимся позади них, ошибиться было невозможно: лошадиные силы, много лошадиных сил. Быстрый осмотр экстерьера через окно лимузина показал, что с одного бока машины находился черный матовый Порше, а с другого — большой зеленый злющий автомобиль с черной гоночной полосой на капоте.

Роксанна сорвалась с цепи, везя с собой Скитер, сидевшую за рулем, и Алекса, вцепившегося в ручку двери и выпучившего от страха глаза. Она не знала парня, который вел Порше, но не сомневалась — он на ее стороне.

«ВЛЮБЛЕННЫЕ АДВОКАТЫ — зрелище завораживающее», — решил Хокинс. Сцена напоминала битву стервятников за падаль, в которой роль падали играл он, а стервятников — Франческа, его прекрасный, пухленький, всезнающий и дорогущий адвокат среднего возраста, и Джордж Дейл, подкрепление, пришедшее от его прекраснейшей Кати. Искрометно диспутируя, устанавливая сумму залога и обмениваясь двусмысленными замечаниями, они влюбились друг в друга с первого взгляда. Он никогда не видел Франческу такой возбужденной. Он никогда бы не поверил, что немолодой лысеющий старший партнер из «Дейл, Престон и Дойл» при обычных обстоятельствах ведет свои дела с идиотской ухмылочкой на лице.

Они оба просто получали слишком много удовольствия — а было уже три долбанных часа пополудни.

— Мы уже можем идти? — спросил он. Его терпение стали таким тонким, что через него уже можно было видеть насквозь. Его удивляло лишь то, что они этого не замечали.

— Нет, — хором ответили они, вскоре поняв многозначительность полного согласия. Их улыбки стали шире.

Ох, батюшки. И за это он платит по три с половиной тысячи баксов в час?

— Как насчет меня? Я могу уйти?

Франческа взглянула на него так, словно только что заметила.

— Конечно, Кристо. Ты свободен.

Он мог уйти, а она даже не сказал ему? Он оштрафует ее, из принципа.

— Могу я взять твою машину? Мистер Дейл подкинет тебя до дома.

Он подготовил почву для сделки — ее радостная реакция на предложение была очевидна.

— Конечно, — сказал Джордж, просветлев.

— Франческа, ключи. — Он протянул руку.

Пять минут спустя, он позвонил Скитер и направился к особняку Большого Джона.

«ТОШНОТВОРНЫЙ» — было самым подходящим словом, которое смогла придумать Катя для описания торжественного ланча, который устроили Большой Джон и его жена, Лили Бэт, для финансового комитета кампании Мэрилин. Дело было не в еде. Дело бы в людях. Помимо Трейноров, Мэрилин и ее служащих, здесь находилась еще, по меньшей мере, сотня других людей — людей, вложивших деньги в кампанию и желавших принять в ней участие, влиятельных лиц. Одним из них оказался Филипп Каннингем. С резкими чертами лица, узким носом и тонким ртом, по-прежнему рыжими волосами и веснушками он был легко узнаваем — неуклюжий парнишка, которого они прозвали Аистом. Он приехал поздно и сел за другой столик, но от того, как пристально он наблюдал за ней краем глаза, ее желудок завязался узлом — и это все равно не шло ни в какое сравнение с тем, как на нее смотрел Большой Джон.

Она поняла, что этот человек ненавидит ее. Последний раз она видела его на суде, и, видимо, была слишком потрясена происходящим, чтобы заметить это. Но он ее ненавидел; она чувствовала это каждый раз, как их взгляды встречались. Он стоял во главе столе, красочно представляя ее мать людям, которые будут транжирить ее деньги на протяжении следующих восемнадцати месяцев, но время от времени его взгляд падал на нее и промораживал до самого мозга костей.

Насколько ей было известно, и Филипп, и Большой Джон могли заполучить снимки вместе с кусками окровавленного платья, могли сделать еще множество вещей, чтобы запугать или уничтожить ее. Но она не могла представить, что один из них убил Теда Геррети, просто чтобы напугать ее. Нужен был мотив, а ей в голову приходил только один: «Мертвец не болтает».

Может, Тед пытался шантажировать Филиппа смертью Дебби Голд. Конечно, в связи с этим возникал вопрос причастности Большого Джона. А она сомневалась, что тогдашний сенатор шлялся по улицам ЛоДо с дружками своего сына, снимая проституток и сбрасывая их трупы в реку Сауф Платт.

Нет, такого просто не могло быть, пусть даже сенаторы никогда не были святыми.

Что возвращало ее обратно к Филиппу, нервно поглядывавшему на нее и промокавшему пот на лбу салфеткой. Он выглядел так, словно у него вот-вот случиться сердечный приступ. Если при виде нее он впадал в такое состояние, неудивительно, что он продинамил ее вчера.

Конечно, вопрос состоял в другом — почему при виде нее он так напрягся?

— Мисс Деккер, вам звонят. — К ней наклонилась одна из служанок, чтобы тихо передать сообщение.

Катя была только счастлива получить возможность улизнуть. Она встала из-за стола, пробормотав извинения, и последовала за горничной прочь из гостиной Трейноров.

— Прошу прощения мисс, но звонок прошел по телефонной линии бильярдной, а это в южной крыле.

Катя помнила бильярдную и южное крыло. Там же располагался бассейн, где всегда собиралась вся ребятня.

— Обычно, мы можем перевести звонок в более удобное место, но сегодня здесь столько людей… Полагаю, все линии заняты.

Катя не возражала. Чем дальше она сможет уйти от финансового комитета кампании, тем лучше. Где она, знали только Скитер и Алекс, поэтому звонок встревожил ее. Она решила, что у них, наверное, появились новости насчет Кристиана, а ответив на этот звонок, она получит и возможность связаться со своим адвокатом.

Когда она звонила в последний раз, Джордж уже был в участке и пытался вытянуть Хокинса из паутины лжи, которую сплела ее мать, чтобы захватить его. Он сказал ей, что все идет хорошо. «Никаких проблем не будет» — это принесло ей несказанное облегчение. «Но потребуется немного больше времени» — это заставило ее понервничать. Она хотела, чтобы он убрался оттуда. Хотела сама убраться из особняка Большого Джона Трейнора.

Она не знала, куда отправились Скитер, Алекс и тот мужчина, что вел Порше. Они прогрохотали мимо, когда лимузин ее матери свернул на подъездную дорожку дома Трейноров. Хотя она и не видела их с тех пор, звонок Алексу подтвердил, что они расположились где-то рядом — и, если она выйдет через входную дверь, кто-то обязательно ее подхватит.

За эту твердую и успокаивающую мысль она цеплялась каждый раз, как Филипп или Большой Джон бросали на нее свои взгляды.

Она собиралась отречься от своей матери, если до этого дойдет — полностью разорвать все связи. Смена имени пойдет на пользу, а самым сердечным ее желанием было стать Катей Хокинс.

Особняк Трейноров включал более сорока комнат, расположившихся на двух тысячах квадратных футов. Он больше походил на небольшую крепость, чем на обычный дом. Особняк сохранился со старых времен, поэтому комнаты в нем были просторными, но переплетение их составляло настоящий лабиринт. Как только служанка указала ей в направлении южного крыла, Катя отправилась на поиски бильярдной, уверенная, что сможет быстро отыскать ее. В течение многих лет дом расстраивался, и комнаты добавлялись в случайном порядке. И хотя передняя часть дома сохранила свою архитектурную целостность, задняя часть походила на лабиринт.

Услышав звук бьющихся шаров, она пошла на него, подумав, что один из детей Трейнора мог быть дома. Джонатан точно был старшим, но за ним родились еще шестеро детей.

Завернув за угол, она вошла в бильярдную и пораженно застыла. Мужчина, в одиночестве игравший в бильярд, никак не мог быть Трейнором. Во-первых, он был слишком стар, во-вторых, если верить татуировке на его руке, служил армейским рейнджером. Ни один из сыновей Большого Джона Трейнора никогда не пошел бы в армию.

И вдруг она заметила в нем что-то знакомое.

— Стюарт? — спросила она, гадая, что, черт возьми, мог делать Стюарт Дэвис в бильярдной Трейнора.

Он вскинул голову, явно изумленный, но потом широко ухмыльнулся.

— Катя.

Стюарт никогда не относился к светлым умам, и ему потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что в последний раз они виделись той ночью, когда он оторвал половину ее платья, пытаясь настигнуть ее в переулке.

А вот она ничего не забыла. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что после секундной радости от встречи, его лицо потемнело.

— Что ты здесь делаешь?

— Я… эммм… обедала с Трейнорами. Большой Джон — новый менеджер кампании моей матери.

— Вероятно, тебе не стоит здесь находиться. — В солдатской одежде он выглядел просто огромным, бицепсы выступали из-под оливковой футболки, грудь была широченной. Он держался так, что не оставалось никаких сомнений — от самого черепа и до самых кончиков пальцев на ногах он состоит из мускулов. Это не предвещало ей ничего хорошего.

Внезапно Филипп перестал выглядеть так подозрительно, как ей показалось вначале. А вот Стюарт выглядел так, словно могу убить кого угодно голыми руками.

— Да, — выдавила она сквозь растущий ком в горле. — Я… эммм… уверена, что ты прав. — Она развернулась и вышла, благодаря свою счастливую звезду. Но дойти успела только до середины холла.

Другой мужчина вышел из комнаты сбоку, преграждая ей путь и прижимая к уху телефон.

— Да, сэр, — проговорил он в трубку. — Она у меня.

— Альберт? — Отличное завершение утра — полная катастрофа. Она понятия не имела, почему Стюарт Дэвис и Альберт Торп шатаются около бильярдной Большого Джона и почему ее послали сюда, но сомневалась, что ее действительно ожидает телефонный звонок и была достаточно умна, чтобы сообразить: ничто из этого не сулит ей ничего хорошего.

СКИТЕР была недовольна ситуацией. Алекс точно знал это, потому что она сообщала ему о своих опасениях каждые пять минут. А у дома Большого Джона Трейнора они торчали уже два часа.

Кид Хаос был недоволен ситуацией. Алекс знал это, потому что парень сообщал Скитер о своих опасений через наушник каждые пять минут. Он был в разведке где-то позади особняка Трейнора.

— Киду не нравится то, что он видит, — сказала она.

— А что он видит?

— Не много. Несколько силуэтов, которые двигаются внутри.

Ну, черт. Ему тоже не нравилось то, что он видел, а видел он… ничего. Катя была в доме, а он был снаружи. А увидеть что-то внутри такого мавзолея как дом Трейноров достаточно сложно, если ты запаркован в конце квартала, даже при наличии бинокля, которым щедро поделилась с ним Скитер — правда, недостаточно щедро.

Кид Хаос, Скитер Бэнг и Алекс Чэнг. Хаос, Бэнг, Чэнг — их имена подошли бы для команды из комиксов, а Скитер вписалась бы туда целиком и полностью в качестве героини — со своим высоким светлым хвостиком, зеркальными очками и низко сидящей круглой кепкой. Мускулы проступали под ее кожей, но она не казалась слишком крупной. Она была изящной, и еще у нее были груди. Алекс не был фанатом грудей. Он был геем. Но ее груди были прекрасны, это он не мог не заметить. Он так же заметил, как много она курит.

— Это, наверное, уже сотая сигарета, — сказал он, разглядывая бумажную трубочку, к которой она присосалась. — Или ты перешла на что-то другое?

— Это просто сигарета, — заверила она. — Мексиканская. Я нашла пачку «Фарос» в бардачке Роксанны.

— Роксанны?

Скитер похлопала по капоту машины, на которой они сидели.

Ну конечно, подумал Алекс. Роксанна. Он снова оглядел машину, и понял, что имя подходит идеально. Она выглядела как Роксанна.

— Скоро Хокинс приедет?

Посмотрев на часы, Скитер перевела взгляд в конец улицы и сказала:

— Через пять секунд.

Прежде, чем он смог озвучить свои сомнения, ее правота была доказана. Из-за угла вырулила машина и затормозила рядом ровно через пять секунд.

Чертовщина какая-то.

Хокинс выбрался из машины Франчески и подошел к капоту Роксанны. Пожав руку Алекса, он приобнял Скитер.

— Просветите меня.

— В этом доме больше сотни человек, — сказала Скитер. — Они обедают примерно с двенадцать тридцати. Довольно сложно уследить за действом через эти окна со средниками и прозрачными занавесками, но Кид сзади справляется немного лучше — там у пристроек окна побольше. Нас уже пытались прогнать: два раза горничные и один — копы.

— Кто-то из знакомых?

— Да, офицер Шон Эванс — так что с тех пор проблем нет. Я заставила его позвонить лейтенанту Брэдли.

Хокинс обратил свое внимание к особняку Трейноров, методично рассматривая окна, одно за другим.

— Ланч, да? — обратился он к Скитер.

— Да. С ее матерью и финансовым комитетом в преддверии перевыборов на пост сенатора Соединенных Штатов в одном из самых престижных районов, который только способен предложить этот город. Очень стильно. Высококлассно. Привилегированно.

— Так почему предчувствия такие паршивые? — Вопрос был не риторическим, и Скитер знала это. Она много чего знала. Они никогда не использовали ее в операциях, только в качестве связиста или во время засад, но она взяла под свой контроль их офис почти сразу после того, как Хокинс привел ее пару лет назад. Он просто хотел дать маленькой напуганной потеряшке-граффитчице шанс выжить, построить свою жизнь заново. Но вместо этого, она начала управлять их жизнями.

— Ну, после твоего ухода старая карга притащила кое-какие фото Клайва Леннокса и Уэса Лейка — снимки тел. Использовала их в качестве шокового фактора. Суда по лицу Кэт, сенатор преуспела только наполовину.

— В смысле? — он едва смог протолкнуть слова сквозь внезапно возникший в горле ком ярости.

— Ну, вид мертвых тел всегда шокирует, и знать, что к этому приложил руку твой любимый — нелегко. Одно тебе скажу точно, фотка Клива с годами неулучшилась.

— Не трахай мне мозг, Скитер. — Дерьмо, снимки Леннокса и Лейка. Твою мать. Ненавистны ему были не сами снимки, а истории, стоявшие за ними.

Дерьмо.

— Но Алекс быстро встал на твою защиту, прочитал речь а-ля «жизнь жестока», и она не зацикливалась на снимках после того, как я их забрала.

Хокинс сделал долгий глубокий вздох, сознательно пытаясь удержать руки в расслабленном состоянии по бокам тела.

— Я эту бабу ненавижу.

— Таким образом, даже если там и не происходит ничего криминального, я все равно отовсюду чую опасность. А самое главное, вопреки всем своим желаниям, Катя Деккер снова оказалась в зоне влияния своей матери, что означает — из нее высасывают жизнь. Видели, знаем. Хокинс, это порочный круг.

Ладно. Он спросил; она ответила.

— Что думает Кид?

— Кид? — произнесла она в микрофон. Несколько секунд она слушала, потом ухмыльнулась. — Кид понятия не имеет, какого хрена мы несем. Он хочет знать только одно: мы сегодня войдем туда и надерем пару задниц или нет?

Хокинс проиграл этот сценарий в голове: они с Кидом проводят операцию по захвату в денверском районе Загородного клуба, спасая прелестную дебютантку из острых когтей сенаторского финансового комитета. В этой сцене словно чего-то не хватало… В ней не было и подобия реальности.

— Алекс?

— Мы не будем ни атаковать, ни захватывать, ни штурмовать особняк Трейнора. И уж тем более, не будем надирать задницы, — ответил азиат, очевидно, потрясенный такой идеей. — Так что выбросите эти мысли из головы.

Хокинс скосил взгляд на Алекса. Черт, он, что, как Скитер, читает мысли?

— Хорошо, но я согласен со Скитер. Кэт нужно спасать. Для начала я просто не могу поверить, что она отправилась куда-то со своей матерью. Впрочем, она могла думать, что пойдя на такое сотрудничество, уводит тебя с линии огня. Но из тех, кто там находится, я не доверяю не только Мэрилин.

— Кому?

— Кажется, с последней группой прибыл Филипп Каннингем. В тот момент я не смог заполучить доступ к биноклю… — Алекс бросил обвиняющий взгляд на Скитер, — так что точно сказать не могу. Но если это был он, мне это не нравится.

— Каннингем, — сказал Хокинс, холодная нитка рока изогнулась у него в животе. — Ты узнаешь его, если увидишь?

Алекс кивнул.

— В отличие от вас, уличных хулиганов, отследить мальчиков с выпускного бала проще простого. Мэрилин присылала мне новую информацию по ним каждые полгода или около того, включая текущие фото.

Черт, подумал Хокинс. Ему стоило больше разговаривать с Чэнгом, а не потакать разгулявшимся собственническим инстинктам.

— Ты знаешь, где сейчас Стюарт Дэвис?

— Нет, у меня нет на него ничего с момента уход из армии. После демобилизации он словно исчез с карты.

— А что насчет Альберта Торпа? У нас есть его адрес в Мэриленде, но он сказал, что сегодня утром прилетает в Денвер. Мы договорились о встрече — которую очевидно пропустили.

— Альберт «Бёрди» Торп работает на Джона Трейнора, редко покидая его. Так что, если Трейнор там, — Алекс указал в сторону особняка. — Альберт тоже.

— Скитер? — спросил Хокинс.

— Я проследила его по бумагам до Мэриленда и компании под названием Западная Военная Корпорация, — сказала девушка.

Потребовалось несколько секунд, чтобы мозг Хокинса переварил название, и, когда это случилось, волна абсолютного чистейшего ужаса омыла его. Это название — Западная Военная Корпорация — сегодня утром генерал Грант передал Дилану. Кто-то, работающий там, взял на себя ответственность за их снятие с операции в Южной Америке и приписку к Катиной садовой вечеринке. Этот кто-то, вероятно, сейчас находился внутри особняка Трейнора — вместе с Катей.

— Трейнор имеет контрольный интерес в Западной Военной, а также владеет домом в Мэриленде — большим, как этот, — пояснил Алекс, подкрепляя страшнейшие опасения Хокинса. — Вероятно, он списал с себя и дом, и компанию.

Вот, дерьмо. Текущая ситуация отливала всеми оттенками жуткой катастрофы, в самой середине которой находилась Катя.

— Никаких штурмов? — спросил Хокинс, все же отдавая предпочтение откровенному захвату.

— Нет, — Алекс был непреклонен. — Осторожность — единственный способ проникнуть в дом.

— Значит, это работа для одного, — сказал Хокинс.

— Для одного человека, — согласился Алекс.

— Суперчеловека, — кивнула Скитер. — Супермена.