Каждый день мы сталкиваемся с образами распада и дезинтеграции не только в средствах массовой информации, но и по соседству и даже в своей собственной семье. Угроза стабильности, непрерывности и интеграции исходит и от такого социального фактора, как гонка вооружений, и от такого сугубо личного переживания, как половая идентичность. Очень мало из того, что относится к нашему межличностному общению или личной жизни, имеет надежную связь с традициями, предсказуемым будущим или с символикой человеческих смыслов. Судьба человека часто оказывается непредсказуемой вследствие исторических и социальных потрясений, которые просто невозможно предвидеть.

Семейная пара, которая стремится восстановить базовое доверие, ощущение жизненной силы и непрерывности бытия, сталкивается с препятствиями, имеющими как внутреннюю, так и внешнюю причину, и эти препятствия часто кажутся непреодолимыми. Супруги изо дня в день испытывают отчуждение, обиду, боль и отчаяние, живя в обществе, которое очень мало помогает им в их желании переосмыслить боль, возникшую из-за утраты доверия. Разрушение одних семей, постоянные конфликты и безрадостное существование пар, давно живущих вместе, а также явное равнодушие подрастающего поколения к серьезным социальным проблемам – это лишь некоторые стрессовые факторы, обостряющие и усиливающие отчаяние людей.

Воодушевление, которое мы чувствуем в наших парах, когда используем в работе с ними историю о Гавейне и Рагнели, идет вразрез с общей тенденцией к дезинтеграции. Не раз нас удивляли эмоциональные ресурсы семейной пары, включенные ею в работу по восстановлению жизнеспособных отношений после того, как партнеры осознали перспективу и смысл этой работы. Но до того, как они проникнут в этот смысл и придут к ясному пониманию необходимости изменения своего поведения, утратившие доверие партнеры будут стремиться поставить под сомнение необходимость конструктивного вмешательства терапевтов.

Наш основной метод проникновения в символический контекст – это конфронтация с потерей. Мы обнаружили, что тема потенциальной потери, т. е. отделения от того, с чем или с кем человек себя идентифицировал, позволяет найти путь к новой системе значений. Если люди отрицают или игнорируют возможную потерю всего того, что они заботливо развивали в своих отношениях (это может быть дружба, сексуальное удовольствие, совместное воспитание детей или совместная деятельность) – значит они продолжают лелеять неисполнимые детские желания. Конфронтация с потерей разрушает привычную тупиковую отчужденность, присущую негативному материнскому комплексу, который партнеры повседневно отыгрывают в роли ведьмы, героя или быка. Присущее этим ролям архетипическое эмоциональное возбуждение будет постепенно вытесняться душевным подъемом подлинной жизни с действительно близким человеком. Признание угрозы потери восстанавливает личностный смысл таких понятий, как эмпатия, ответственность и человечность в супружеских отношениях.

После того, как потрясение от осознания потенциальной потери пробудило желание укрепить взаимоотношения, партнеры должны приложить немалые усилия, чтобы сохранить символическое значение («развернутую картину») их совместной жизни. В социальной среде, для которой характерны индивидуализм, разобщенность и разорванность связей (и даже в какой-то мере настоящая изоляция от взаимосвязей с планетой Земля и с Вселенной), борьба за сохранение доверия является поистине героической.

Как я уже отмечала ранее, доверие в отношениях между взрослыми людьми основывается на равенстве и взаимности. Моделью истинно близких отношений между взрослыми являются отношения между сверстниками, архетипический образ пары «брат – сестра», а не детско-родительские отношения привязанности. В процессе проведенного недавно обширного исследования американских супружеских пар Блумштейном и Шварцем было установлено, что преобладающей причиной как распада, так и сохранения многих семей является стремление женщины к равенству. Авторы исследовали влияние таких факторов, как деньги, работа и секс в лесбийских и гетеросексуальных парах, и обнаружили, что женщины ставили идеал равенства выше многих других аспектов своих взаимоотношений. Мужчины, состоящие в гомосексуальных отношениях, придавали идеалу равенства гораздо больше значения, чем люди, образующие пары другого типа.

Борьбу женщин за равенство в супружеских отношениях часто интерпретируют как «упадок» брака, как основной недостаток современной семьи. Вопреки такой интерпретации (часто основанной на модели доминирования – подчинения в браке, копирующей детско-родительские отношения), я уверена в том, что борьба за равенство в современной семье – это источник оживления отношений. Как только женщины и мужчины приобретают способность формировать межличностные отношения на основе взаимного доверия и уважения, они получают возможность приблизиться к восстановлению их единства, или же общности взглядов.

Необходимость изменения в супружеских отношениях, наверное, больше всего проявляется в повышении финансовой ответственности женщины в семье или в отношениях с мужчиной. Вместе с этой ответственностью возникает и новый вид личного авторитета, и новый вид взаимодействия между супругами. Блумштейн и Шварц полагают, что институт брака уже претерпел кардинальные изменения в современном обществе из-за изменения прежней системы финансового обеспечения семьи (зависящей, как правило, от доходов единственного кормильца):

Понятие брака неоднократно подвергалось пересмотру, что указывает на его шаткость. Теперь общество задается вопросом, должен ли муж обладать в семье абсолютным авторитетом. Скоро ни у кого уже не возникнет сомнений в том, что работающая жена имеет право быть финансовым партнером мужчины и даже брать на себя роль кормильца наравне с ним. Это дает женщине больше власти, так как многие аргументы в защиту разделения труда между супругами были основаны на том, что только один человек, мужчина, управляет супружескими отношениями, потому что семья выживает благодаря его работе. Если же мужчина больше не является кормильцем, он может утратить свое законное право принимать окончательное решение… Подобные перемены не просто изменяют институт брака; они настолько радикально изменяют само понятие брака, что он может прекратить свое существование как институт в том виде, в котором он был нам известен. Мы не хотим сказать, что такие перемены не должны происходить. Мы только говорим, что, если они происходят, институт брака может быть разрушен и его можно будет восстановить лишь в соответствии с другой моделью отношений между партнерами [61] .

Отношения между взрослыми людьми, основанные на равенстве и взаимном доверии, – это новая модель супружеских отношений. Равенство как основа доверия и общности взглядов предполагает абсолютно другой тип отношений, нежели доминирование, основанное на правах собственности и социальных привилегиях мужчин.

Хотя равенство, казалось бы, позволяет надеяться на возникновение нового типа отношений между взрослыми людьми, возможные изменения в супружеской и семейной жизни выглядят слишком пугающими. Каждая супружеская пара ищет, но не может найти свой собственный путь, новую модель повседневной совместной жизни. Отсутствие преемственности и традиций естественно порождает страх дезинтеграции. Поэтому пары должны научиться устанавливать новую символическую связь с более широкой системой значений, выходящей за рамки существующего сейчас юридического или социального института брака. Установление новой символической связи со своим Я и с человеческим сообществом является весьма существенным для решения проблемы базового доверия.

Пары, переживающие кризис, не могут сразу создать свой собственный идеал партнерских и доверительных отношений. Им необходимо установить связь и с их собственной символической реальностью (через сновидения, ритуалы, искусство, работу и игру), и с сообществом единомышленников. В идеале такое сообщество расширит систему значений – духовный контекст человеческого развития – и обеспечит повседневную эмоциональную поддержку, необходимую для осуществления изменений.

Оказывая членам супружеской пары помощь в запоминании и записи содержания сновидений, в повышении их внимания к образному мышлению, в развитии своей способности к спонтанному (интуитивному) действию, а также к расширению их кругозора относительно мифических символов, терапевты добиваются более успешного проведения терапии. Успеху этой деятельности способствует также чтение специальной литературы в промежутках между сессиями, обращение к сновидениям и занятия в группах, изучающих символические способы выражения. Развитие символической связи со своим Я и с человечеством ведет к получению новых знаний о человеческой жизни и дает возможность «проработки» конфликтных ситуаций в процессе установления тесных взаимоотношений.

Другой способ понять важность символического контекста для жизнеспособности человеческих отношений – рассматривать его как основу психологической деятельности. Роберт Джей Лифтон считает развитие «реалистичного воображения» весьма ценным для здорового образа жизни людей в наше время, когда прерываются культурные традиции. Основываясь на своей работе с людьми, пережившими холокост, и с современными социальными радикалами, Лифтон настаивает на том, что ощущение жизненной стойкости и здоровья (или целостности) основывается на нашей способности к восприятию образа Я, не изменяющегося во времени и пространстве и не подверженного воздействию эмоций. «Реалистичность» наших образов Я, в свою очередь, зависит от нашей способности соединить эти образы со своей личной и общественной историей – как биологической, так и социальной. Лифтон считает, что сознание – относительно консервативная или ограниченная, по сравнению с бессознательным, форма мышления. Чтобы «заземлиться» или соединить бессознательное воображение с осознанным мышлением, человек должен развивать связи между мощной гипнотической силой сновидений и интуиции и своим повседневным социальным и биологическим функционированием. Лифтон уверен, что наша привычка забывать сны – это результат накладываемых на воображение ограничений, некая разновидность «немоты» или внутреннего отчуждения от нашего полноценного мыслительного процесса.

Если сновидения – это наши самые радикальные и сложные мысли, то способность использовать их зависит от нашей готовности интегрировать символические образы в наши повседневные межличностные отношения. Нежелание многих людей поверить своим сновидениям и представить себя вне существующих в данный момент пространственно-временных ограничений можно преодолеть в процессе обучения и терапии. Лифтон пишет об исследовательском проекте, в котором он обучал людей устанавливать связи между актуальной жизненной проблемой и ее отражением в сновидении:

Этот процесс заключается в том, что перед тем как погрузиться в сон, человек фокусируется на актуальной для него жизненной ситуации, связанной с его личным конфликтом, а затем старается увидеть во сне то, что имеет отношение к этой ситуации. Во время исследований образы, на которых должны были фокусироваться испытуемые, были связаны с основной темой проведенного интервью. Разумеется, сами сновидения очень сильно различались между собой. Но прослеживая их ассоциативные связи, мы постоянно сталкивались с четкими образами будущих событий. Хотя, как правило, образы сновидений весьма отдаленно соответствовали содержанию темы тупиковой ситуации сновидца; тем не менее, они через ассоциации вели к измененному будущему, т. е. к иной форме жизни после выхода из тупика [63] .

Супружеские пары должны развивать способность «приземлять» свои сновидения и представления (например, интуитивное предвидение), т. е. использовать их в решении повседневных задач. Для понимания бессознательных образов и ощущений им требуется развивать символическое мышление. Один из наиболее доступных способов – обращение к мировым религиям и мифологическим системам, которые находят свое выражение в многочисленных ритуалах и других культурных традициях. Развитие воображения и символического мышления повышает жизнеспособность человека – через восприятие неизменного образа Я – и укрепляет его надежду найти решение проблемы с помощью воображения и межличностного общения. Лифтон пишет:

В своей работе я стал проводить различие между относительно непоследовательным образным мышлением и тем, что я называю «реалистическим воображением». «Реалистическое воображение», особенно сильное у начинающих, изначально заложено в каждом человеке, поэтому обладает определенной свободой для выхода вовне, т. е. к новым образам (или новым сочетаниям образов) и самобытным формам. Мое предположение заключается в том, что ни одна форма не может быть совершенно новой: ее образной основой служат уже существовавшие формы.

«Приземление воображения» в повседневной жизни и личной истории – это чрезвычайно интересная попытка сформировать новую связь в супружеских отношениях. Партнеры могут почувствовать связь с самим собой, с другим и с человеческим сообществом, каждодневно соединяя осознанные и бессознательные образы и переживания. Символический контекст или символические взаимоотношения, благодаря наличию общей системы значений для супружеской пары и для других пар, соединившихся на основе равенства и общего понимания жизни, создают основу для ощущения непрерывности бытия в дезинтегрированном обществе. Более того, именно существование в обществе такого вида символических взаимоотношений ведет к новым формам социальной реальности и общечеловеческим (выходящим за рамки супружеских) отношениям.

Наша система оживления и восстановления отношений между супругами начинается с конфронтации с потерей. Потрясение из-за расставания, ощущаемое как потеря Я в пространстве, времени и в эмоциональной сфере, побуждает каждого из партнеров заново оценить себя и другого. Во время этой переоценки мы поощряем такие формы деятельности и мышления, которые способствуют установлению равенства и взаимности между партнерами. Истоки этих форм можно отыскать в архетипической паре «брат – сестра», в особенностях и ритуальных элементах игры сверстников, а также в интуитивном голосе ведьмы. Тогда «реалистическое воображение», выраженное в новых символических формах совместной деятельности, взаимного доверия и равенства, распространится на восприятие более широкого символического контекста.

Оказывается, что способность двух взрослых людей сохранять жизнеспособные доверительные отношения и зрелую любовь зависит от сложного переплетения символических связей, выходящих за рамки пары и рамки отдельной личности. Эти связи с большим сообществом и с общей для всех символической системой дают каждому человеку возможность развить свое воображение и с его помощью выйти за пределы собственных границ. В конечном счете этот процесс приведет, видимо, к тому, что человек поверит во что-то, находящееся «вовне», что поможет ему пережить личные потери, отсутствие стабильности, непрерывности бытия и дезинтеграцию.

Иными словами, повседневная жизнь включает в себя веру в постепенное возрождение смысла, которое происходит при восстановлении доверия после его временной потери. Область взаимного доверия простирается от личного переживания до социальной и символической сфер. Это самая важная цель и тот идеал, которые мы стремимся достичь нашей работой в микрокосме терапии семейных пар.