Внезапный отлет стайдсов вызвал у всех, включая и Президента Соединенных Штатов, явное замешательство. Вот они спокойно стояли на лужайке у Белого Дома вместе с профессором Грамли, ведя учтивую беседу с помощью их собственного портативного устройства — переводчика, и наблюдали, как появляются звезды; но в следующую минуту, без всякой видимой причины, свернули свои легкие прозрачные тенты, и чопорно, словно компания оскорбленных арабов, гуськом прошли через поблескивающий входной проем их летательного аппарата. То, что это их решение было окончательным, стало очевидно, когда они направили летательный аппарат в пространство, не оставив на лужайке ровным счетом ничего, подтверждавшего, что когда — либо здесь высаживалась некая внеземная экспедиция, за исключением множества необычной формы следов на снегу, забытого кем — то колышка от тента и унылого выражения лица профессора Грамли.
Президент Соединенных Штатов, что совершенно естественно, был в равной мере как разочарован, так и ошеломлен. Ведь если бы стайдсы остались и одарили землян всем тем обилием высокотехнологичных средств, которые они предлагали, то для него это было бы событие, которое наверняка останется в памяти грядущих поколений. Очередные выборы были бы тогда в кармане, и 1973 год, самый первый год нахождения его у власти, занял бы место в учебниках будущего такое же важное и заметное место, как столь бессмертные даты, как 1492, 1620 и 1945.
Но стайдсы не остались, и все, что теперь без всякого удовольствия предвкушал Президент, так это предстоящую беседа с профессором Грамли, отчасти напоминающую перекрестный допрос. Он мрачно сидел за своим простым, почти аскетического вида, П — образным столом, с нетерпеньем ожидая, когда антрополог появится в его кабинете. Никогда еще Президент не испытывал такую жуткую потребность проявить обычную человеческую слабость, и никогда еще не был так готов принять посетителя.
Очки в черной оправе делали профессора Грамли похожим на сову, когда он, осторожно ступая, появился перед президентской особой.
— Вы хотели меня видеть, господин Президент?
— Именно так, — сказал Президент, тщательно выговаривая каждое слово. — Могли бы вы указать более подходящую особу, за которой я мог бы послать при этих обстоятельствах?
— Нет, сэр, боюсь, что нет.
— Ну, тогда без дальнейших отступлений, я рассчитываю, что вы поведаете мне, что же вы сказали тогда, на лужайке, что так обидело наших гостей и быстренько отправило их туда, откуда они к нам прибыли.
— Вероятнее всего, с Дельты Стрельца 23, сэр, — сказал профессор Грамли. — Но они покинули нас вовсе не потому, что я что — то сказал.
— О, это уже исключительно полезная информация! — едко заметил глава исполнительной власти. — Мы сделали вас нашим уполномоченным представителем из — за уважения к вашему достойному прошлому. Доверили стайдсов, передали их, так сказать, в ваши руки в надежде, что благодаря известности, которую вы приобрели в своей области, вы станете единственным из человеческих существ, свободно ориентирующимся в основах их цивилизации. Другими словами, за двенадцать часов их пребывания на Земле вы были единственным из людей, кто непосредственно разговаривал с ними. И тем не менее, вы убеждаете меня, что они покинули нас отнюдь не по причине чего — то, сказанного вами. Тогда почему же они улетели?
В очках с черной оправой, поблескивающих в лучах президентской настольной лампы, профессор Грамли выглядел не просто как сова, а как сова чрезвычайно напуганная.
— Господин президент, — нерешительно начал он, — знакомо ли вам созвездие Ориона?
— Разумеется, мне знаком Орион. Но я надеюсь, что сейчас мы обсуждаем Дельта Стрельца 23.
— Да, сэр, — с несчастным видом произнес профессор Грамли. — Но, понимаете, сэр, с Дельты 23 Орион не выглядит Орионом. То есть, расположение звезд, входящих в созвездие, будет совсем другим, когда мы будем смотреть на него с их планеты.
— Это очень любопытные астрономические сведения, — сухо заметил глава исполнительной власти. — Я надеюсь, что они имеют какое — то отдаленное отношение к теме нашего разговора… а именно, если вы забыли, к причине отлета стайдсов.
— То, что я пытаюсь объяснить, сэр, — продолжил, с некоторой безнадежностью, профессор Грамли, — это неудачная ситуация, возникшая из — за того, что эти пришельцы, стайдсы, никогда до этого не бывавшие на Земле, скорее всего, и не могли предвидеть возникновение звездного рисунка, появившегося этой ночью в восточной части нашего небосвода, пока мы беседовали там, на лужайке. Если бы они могли заранее предвидеть эти звездные знаки, они никогда бы не приблизились к нашей планете.
— Я внимательно слушаю.
Профессор Грамли встал чуть прямее перед президентским столом, и некая школьная нравоучительность появилась в его последующей речи:
— Прежде чем объяснить до полной ясности, почему именно удалились пришельцы, господин Президент, мне хотелось бы ознакомить вас с определенными и явно относящимися к делу фактами, которые я выяснил от них за то время, что провел в их обществе.
Во — первых, хотя они добились несомненного совершенства в области техники и технологии, в отношении всего остального их достижения были весьма скромными.
Во — вторых, их современная мораль имеет сильное сходство с нашей собственной моралью, и в свое время находилась под заметным влиянием учений, очень схожих с иудейско — христианскими, которые сформировали наше собственное, Западное, отношение к взаимоотношениям между полами. Другими словами, они одновременно испытывают и восхищение и неприязнь по отношению к акту воспроизводства себе подобных.
В — третьих, их язык скорее символический, и уходит корнями к их примитивным предкам, и он до такой степени упрощен, что даже такой неуч, как я, мог получить вполне приличное представление о его базовой структуре в течение тех двенадцати часов, которые провел, беседуя с ними.
В четвертых, эта особая группа, посетившая нашу планету, состояла из миссионеров…
А теперь, господин Президент, если вы будете так добры и прикажете принести сюда доску, я наглядно покажу вам, почему наши недавние благожелатели покинули нас.
У Президента на языке вертелись невысказанные слова с напоминанием профессору Грамли о том, что президентский кабинет не класс, и что он, Президент Соединенных Штатов, не какой — то там недоразвитый ученик. Но на сгорбившихся плечах профессора Грамли утвердилась некая атмосфера достоинства, несомненно, достоинства глуповатого, но, тем не менее, достоинства. И Президент лишь вздохнул.
После того, как доска была принесена, профессор Грамли занял перед ней позу классного наставника и взял в руки кусочек мела.
— Единственная характеристика языка стайдсов, имеющая отношение к возникшей проблеме, — начал он, — это способ, которым они формируют свои глаголы. Этот процесс заключается в соединении двух существительных. В изображении их символов я собираюсь использовать звезды, по причине, которая вскоре будет вам понятна. На самом деле стайдсы используют множество трудно различимых вариаций, но результирующее изображение символа, в данном случае, будет тем же самым.
Он поднял мел и коснулся им доски.
— Вот это
*
*
символ стайдсов, означающий «молодую поросль», а вот это
*
*
*
символ для обозначения «дерева». Теперь, комбинируя эту пару вот таким образом
*
*
*
*
*
мы получаем глагол «расти». Я говорю достаточно понятно, господин Президент?
— Я весь внимание, — сказал Президент.
— Еще один пример. Вот так
*
выглядит символ, обозначающий «птица», а вот так
*
**
*
выглядит символ, означающий «воздух». Комбинируя их, мы получаем
*
***
*
глагол «лететь».
Профессор Грамли откашлялся.
— Теперь мы готовы к тому, чтобы рассмотреть особую комбинацию символов, которая и вызвала отлет стайдсов, — продолжил он. — Вот это
*
*
*
*
*
будет символ, означающий «мужчина», а вот это
*
*
*
**
символ, означающий «женщина». Объединяя их вместе, мы получаем
*
**
**
**
*
**
А теперь вы понимаете, почему они покинули нас, господин Президент?
Из последовавшей тишины и отсутствующего выражения на лице Президента было ясно, что в его мозгу не шевельнулось ни единой мысли.
Профессор Грамли вытер лоб.
— Давайте обратимся к аналогии, — сказал он. — Предположим, что мы перенесли себя на Дельту Стрельца 23, чтобы установить контакт с местными обитателями, и обещали им луну и звезды, чтобы вызвать их расположение и основать там колонию. Затем, предположим, что к концу нашего дня пребывания там мы взглянули на их небо и увидели огромных размеров непристойное ругательное слово, поднимающееся на востоке. Что бы мы сделали?
— Боже мой! — Лицо Президента стало такого же оттенка, как его красное пресс — папье. — Но разве мы не можем объяснить… принести официальное объяснение? Сделать хоть что — нибудь?
Профессор Грамли покачал головой.
— Даже если предположить, что мы могли бы установить контакт с ними, то единственный способ вернуть их расположение к нам — удалить источник обиды, проистекающей из их собственной морали… Мы можем стереть непристойные слова со стен туалета, господин Президент, но мы не можем стереть их с неба.