На следующее утро графиня Кергвент выглядела огорченной, сконфуженной и смирной. Она вышла из своей комнаты такая тихая и покорная, с красными глазами и виноватым взглядом, что леди Барбаре стало жаль ее.
— Я вижу, вы раскаиваетесь в вашем вчерашнем поведении, — сказала она ласковее обычного. — А потому не будем больше об этом говорить. Я постараюсь все позабыть и надеюсь, ваши друзья сделают то же самое.
— Не думаю, чтобы они сделали так, хотя это было бы мне очень приятно, — потупилась Кейт.
Она и в самом деле полагала, что забыть вчерашнего происшествия нельзя. Сама она никогда бы не забыла, если бы увидела девочку в таком исступлении, поэтому была уверена в том, что лорд Лапоэр и его жена, узнав обо всем, больше не позволят своим детям играть с ней.
Кейт было так стыдно, что она несколько дней гуляла по своему садику, вместо того чтобы ходить в парк, только бы не встретить Лапоэров и не смотреть им в глаза. Девочка сделалась так мила и прилежна за уроками, так спокойна в своих движениях, что в течение целой недели не заслужила ни одного выговора.
Как-то утром, когда она сидела за чаем с леди Барбарой и миссис Лейси, послышался вдруг шум остановившегося экипажа, а затем звон дверного колокольчика. Лицо леди Барбары покрылось румянцем, глаза ее заблестели. Ей вдруг показалось, что это Эндрю, надежда и радость всей ее жизни, приехал с ней повидаться. Но тотчас взор женщины потух: она вспомнила, что смерть разлучила ее с любимым племянником и что возле нее сидит только маленькая девочка, которая наследовала его титул и состояние, не будучи этого достойна.
Кейт, не подозревая, конечно, того, что происходило в голове тетки, с нетерпением смотрела на дверь, ожидая какой-нибудь перемены в их однообразной жизни. В комнату вошел лорд Лапоэр с дочерью Аделаидой. Сердце Кейт забилось, она вспомнила, что сегодня день рождения Аделаиды. Она вскочила и кинулась к имениннице с пожеланиями всякого счастья, втайне надеясь, что Лапоэры приехали за ней.
Неужели это не так?! Голова девочки до того кружилась, что она с трудом понимала смысл того, что лорд Лапоэр говорил леди Барбаре. Оказалось, что они решили провести день рождения Аделаиды в Хрустальном дворце в Сиднем-Хилле, и все девочки уже отправились с матерью на станцию, а он с Аделаидой заехали за Кейт, чтобы в десять часов присоединиться к остальной компании. Леди Лапоэр хотела написать об этом леди Барбаре, но целое утро провозилась со всевозможными приготовлениями и не успела этого сделать.
— Ну, хочешь с нами поехать? — спросил лорд Лапоэр, обращая на Кейт смеющиеся глаза. — Ты была там когда-нибудь?
— Нет, не была! Ах, благодарю вас! Мне так этого хочется! Можно мне ехать, тетя Барбара?
— Вы слишком добры, — проговорила леди Барбара, — но…
— В день рождения мы не хотим слышать никаких «но», не так ли, Аделаида? — улыбнулся лорд Лапоэр.
— Что ж, тогда делать нечего. Миссис Лейси отправится с вами.
— Нам, право, не хотелось бы обременять вас, — сказал Лапоэр, вежливо обращаясь к гувернантке. — Я уверен, вы предпочли бы провести этот день более спокойно.
— Если бы можно было надеяться на хорошее поведение Кэтрин… — прервала его леди Барбара.
— Думаю, мы справимся сами! — засмеялся лорд Лапоэр.
— Вы не знаете, что на себя берете!
— Скажите лучше откровенно, что находите меня и Фанни недостойными того, чтобы доверить нам молодую леди, — притворно нахмурился лорд Лапоэр, с трудом сдерживая улыбку. — Уверяю вас, наша Фанни благоразумнее нас всех вместе взятых!
— Будь Кэтрин похожа на ваших дочерей, я бы ничего не боялась, — ответила леди Барбара. — Но если она мне обещает быть поосторожнее, то…
— Ах, да, да, тетя Барбара! — горячо воскликнула Кейт.
— Беру все под свою ответственность! — шутливо поклонился лорд Лапоэр. — Ну, юная леди, бегите наверх и надевайте шляпку. Нам нельзя терять времени!
Кейт опрометью бросилась наверх, перепрыгивая через несколько ступеней. Аделаида последовала за ней.
— Жозефина! Жозефина! — крикнула Кейт и, не дождавшись ответа, принялась неистово звонить в колокольчик, а потом обхватила Аделаиду и заставила ее кружиться так, что кисейное платье молодой леди подверглось опасности.
— Я боялась даже мечтать о чем-то подобном! — воскликнула Кейт, переводя дыхание и освобождая Аделаиду из своих объятий. — Что за чудесный человек твой папа! Я бы охотно взяла его в отцы, после дяди Вардура, конечно!
— А у меня и такого выбора нет! — засмеялась маленькая Лапоэр.
— Потому что он и так уже твой отец, — ответила Кейт. — Впрочем, хоть он и веселее дяди Вардура, но я не думаю, чтобы он умел наказывать так хорошо, как дядя!
— Наказывать? — удивилась Аделаида. — Мама говорит, что отец должен только успокаивать и забавлять детей. Однако, Кейт, ты еще не готова, а мы должны быть на станции в десять часов!
— Так я же жду Жозефину! Отчего же она никак не идет? — и Кейт принялась опять неистово звонить в колокольчик.
— Разве ты не можешь одеться без нее?
— Да я не знаю, где все лежит! Как нехорошо с ее стороны уходить так надолго, ведь она знает, что я сама никогда не одеваюсь!
— Неужели ты сама не умеешь? А мы с Грейс обычно сами одеваемся. Давай я тебе помогу. Это твои ботинки?
Кейт бросилась вниз по лестнице, зовя во все горло Жозефину. Не получив ответа, она решилась наконец взять ботинки, которые подала ей Аделаида, потом начала с шумом искать остальную одежду, не зная хорошенько, что, собственно, ей нужно, и продолжала громко звать горничную.
На шум прибежала сердитая и недовольная миссис Бартли.
— Леди Кергвент! Не угодно ли вашему сиятельству попридержать свои крики? Они уже довели леди Джейн до нервного припадка, который теперь не отпустит ее целый день!
— Что же мне было делать, если Жозефина все не идет, а мне нужно ехать? — ответила жалобным голосом Кейт. — Где же она?
— Она ушла со двора, миледи, поэтому, пожалуйста, замолчите! — сказала в сердцах миссис Бартли и вернулась в комнату леди Джейн.
Кейт была готова расплакаться, но ловкая маленькая Аделаида уже вынула из шкафа хорошенькую черную мантилью, шляпку с перьями, перчатки и носовой платок. Кейт была не слишком довольна этим туалетом, но подруга подала ей все это с таким торжеством, что у Кейт не достало духу надуть губки, как она сделала бы в другое время.
Она начала одеваться, но тут по приказанию леди Джейн снова явилась миссис Бартли и начала, не обращая внимания на ворчание и недовольство юной графини, причесывать ей волосы и оправлять платье со свойственной всем горничным медленностью и аккуратностью, невыносимыми для нетерпеливых детей.
Наконец Кейт, слишком раздраженная, чтобы сказать «спасибо», высвободилась из рук Бартли, схватила перчатки и полетела вниз по лестнице так быстро, будто от этого зависела ее жизнь. Она уже думала, что прокопалась слишком долго, но лорд Лапоэр, преспокойно беседовавший с леди Барбарой, едва взглянул на нее, когда она вошла, и продолжил разговор о будущем возвращении дяди Джайлза из Индии.
Впрочем, через несколько минут он поднялся. Леди Барбара еще раз напомнила племяннице о том, что та обязана хорошо себя вести, и Кейт наконец-то очутилась в экипаже.
Аделаида и ее отец так весело шутили, что Кейт ощутила себя на верху блаженства. Они быстро доехали до станции, где леди Лапоэр с тремя девочками встретили Кейт с распростертыми объятиями. Вся компания с шутками забралась в вагон, и поезд тронулся.
День был знойный и душный.
— Кажется, будет гроза, — сказала Аделаида.
— Хорошо бы, — ответила Фанни, — она бы освежила воздух.
Кейт, ужасно боявшаяся грозы, вопросительно взглянула на леди Лапоэр.
— Я так не думаю, посмотрите, какое ясное небо, — ответила, улыбаясь, леди Лапоэр. — И зачем непременно думать о неприятностях?
— О неприятностях? Ах, мама, это было бы так весело, если бы мы промокли под дождем! — воскликнула Грейс.
Но лорд Лапоэр отвлек внимание девочек от разговоров о грозе, предложив им читать объявления, которые прибиты на досках у самой дороги и мимо которых поезд мчался так быстро, что можно было успеть прочесть только первую строку. Развлекаясь таким образом, вся компания наконец добралась до Хрустального дворца.
Его сияющий стеклянный купол блестел на солнце подобно огромному прозрачному пузырю. Роскошные растения и цветы, соединяющие в себе чудеса природы с чудесами искусства, делали его еще великолепнее.
Девочки переходили из одного зала в другой, останавливаясь и садясь возле тех предметов, которые привлекали их внимание, каждая выбирала то, что ей было по вкусу. Фанни и Маргарет долго стояли перед прелестными изваяниями, подаренными итальянским двором. Младшие девочки предпочли бегать на свободе. Леди Лапоэр сидя наблюдала за ними, а ее муж водил остальных трех путешественниц, особо заботясь о Кейт, поскольку взял ее на прогулку под свою ответственность. Он подробно и обстоятельно отвечал на ее многочисленные вопросы, чем приводил девочку в полный восторг. Когда леди Лапоэр с другими девочками присоединилась к ним, подпрыгивающая Кейт больше походила на довольного щенка на задних лапках, чем на графиню или на хорошо воспитанного ребенка.
Затем наступило время обеда. Вся компания уселась за мраморным столом, поставленным в тени. Несмотря на жаркий день все были очень голодны и с удовольствием приступили к еде.
За столом Кейт почти во все время болтала, но, к сожалению, не следила за своей речью и временами говорила дерзости. В семействе Лапоэров была привычка подтрунивать над трусостью Маргарет. Кейт ухватилась за это и без всякого удержу начала поднимать ее на смех самым неприличным образом. Юная графиня с жаром принялась рассказывать, как Маргарет шарахнулась от быков, которых они видели возле испанского зала.
Лорд Лапоэр с укоризной посмотрел на девочку, которая явно перегибала палку.
— Чего доброго, она, пожалуй, когда-нибудь струсит перед маленьким гусенком, который вздумает ее дразнить! — заметила Аделаида, всегда принимавшая участие в веселье Кейт.
— Маргарет, да ты просто мокрая курица, если не можешь защититься даже от гусенка! — закричала Кейт.
— А как можно от него защититься? — расхохоталась Аделаида.
— Здесь нет ничего смешного, — строго заметила леди Лапоэр, — и говорить об этом ни к чему.
Только тут Кейт поняла намек и покраснела до ушей, частью от досады, частью от стыда. Молчаливая и сконфуженная, она на несколько минут успокоилась, но скоро друзья, сжалившись над ней, вовлекли ее в общий разговор. Леди Лапоэр вздохнула с облегчением, когда обед закончился, а с ним и безумное веселье, которое могло в маленькой девочке дойти до крайности и заразить этим Аделаиду.
Решено было отправиться в сад, чтобы там подождать пяти часов, то есть времени, когда будет пущен фонтан. Приближаясь к главному входу, девочки обратили внимание на большое черное облако, закрывшее солнце.
— Вот хорошо! После дождя освежится воздух! — сказала Фанни.
— Да, дождя не миновать! — кивнул лорд Лапоэр.
— Так, значит, будет гроза? — воскликнула Кейт. — Боже мой! Я ненавижу гром!
Она тут же забыла про веселье, теперь в ее глазах застыл ужас. Но прежде чем кто-нибудь успел ей ответить, сверкнула молния, раздались глухие раскаты грома, а Кейт вдруг исчезла…
— В нее ударила молния! Прямо в Кейт! — закричала Аделаида, закрыв лицо руками.
— Скорее! — раздался голос Маргарет.
Она стояла на коленях на берегу пруда и крепко держала за платье Кейт, которая барахталась в воде. Лорд Лапоэр стремительно кинулся вперед, и через мгновение Кейт уже стояла на берегу, мокрая и дрожащая.
Их тут же окружили люди, все подумали, что девочка обожжена молнией.
— Убита она или ослепла? — рыдая, спрашивала Аделаида, закрыв лицо руками.
Толпа повторила этот вопрос, и в задних рядах уже было решено, что молодая леди останется слепой на всю жизнь.
— Убита? Вздор! — сказал лорд Лапоэр. — Молния была по крайней мере за тридцать миль отсюда. Не ушиблась ли ты, душа моя?
— Нет! — ответила Кейт, дрожа всем телом. — Нет! Только я вся вымокла, а платье прилипло к телу.
— Как это случилось? — спрашивала Грейс.
— Не знаю, я только хотела убежать от грома… — растерянно развела руками Кейт.
Какая-то женщина, жившая неподалеку, предложила леди Лапоэр отвести вымокшую до нитки девочку к ней, положить ее в постель и высушить платье. Леди Лапоэр с благодарностью согласилась. Было решено, что она сама отправится с Кейт, остальные девочки останутся на выставке с отцом, а когда придет время возвращаться домой, они встретятся на дебаркадере.
Юная графиня представляла собой жалкое зрелище. Ее одежда так намокла, что кругом образовались лужи, шляпка и перья ее обвисли, с них струилась вода. Волосы, опустившиеся длинными гладкими прядями, также были мокрыми. Платье, ленты и все остальное прилипало к телу.
Времени терять было нельзя. Незнакомка взяла Кейт за одну руку, леди Лапоэр — за другую, и обе женщины, обменявшись понимающими взглядами, протащили Кейт по ступенькам большой каменной лестницы, а потом, не переводя дыхания, помчались с ней так быстро, как только позволяла намокшая одежда девочки.
Дождя не было, но гром гремел гораздо сильнее прежнего. Кейт вздрагивала от ужаса, но на этот раз ее держали слишком крепко, и она не могла остановиться или выкинуть еще какую-нибудь штуку.
Вскоре они оказались в доме доброй женщины, которая вместе с горничной принялась греть постель, пока леди Лапоэр с трудом раздевала Кейт. Девочка, покорная и испуганная, стояла, не шевелясь. Через некоторое время постель была нагрета, платье снято и Кейт, заворачиваясь в ночную рубашку доброй леди, чувствовала себя немного лучше.
Хозяйка гостеприимного дома, напоив девочку чаем, отошла к окну и стала вполголоса разговаривать с леди Лапоэр. Новый удар молнии заставил Кейт спрятать голову в подушку. Юная графиня принялась размышлять о жестокости судьбы, пославшей грозу только для того, чтобы испортить такой веселый день. Впрочем, очень скоро Кейт испугалась собственного роптания и призналась себе в том, что вполне достойна наказания: ведь она, шаловливая и несносная девочка, испортила день рождения Аделаиды, дразнила Маргарет и доставила доброй леди Лапоэр столько лишних хлопот.
Ей захотелось попросить прощения, но две леди продолжали разговаривать, и Кейт решила дождаться окончания беседы. Увы, ей этого не удалось — бедняжку сморил сон.