Еще в Лондоне мне не раз приходилось слышать, что о компании «Конде наст» отзывались как о «зазнавшейся и злобной». Но, оказавшись в ней первый раз, я не заметил, чтобы за фасадом гламурности она отличалась чем-нибудь особенным от любого другого издательства. Впервые со знаменитым высокомерием «Конде наст» мне довелось столкнуться в лифте. Во время попыток определить, на каком из них можно подняться на четвертый этаж, я обнаружил, что все лифты опасны своей непредсказуемостью. Иногда всунутая между закрывающимися дверцами рука или нога заставляет их снова открыться, а иногда они попросту захлопываются. И вот однажды утром, приблизительно неделю спустя после моего приезда, я оказался в лифте с красивой женщиной, которая, вероятно, направлялась в редакцию «Вог». Дверцы начали закрываться, когда она неожиданно просунула между ними руку, видимо, желая попридержать лифт для кого-то из друзей, но он захлопнул створки, едва не прищемив ей пальцы.
— Он очень чувствителен к моде, — пошутил я. — Если вы не одеты в «Прада» или «Гуччи», он отхватит вам руку.
Вместо того чтобы рассмеяться, красавица посмотрела на меня так, словно я курьер, отказавшийся ехать грузовым лифтом.
— Но я одета в «Прада»! — надменно фыркнула она.
Зазнавшаяся и злобная.
Позже я узнал, что правила «Конде наст» запрещают сотрудникам говорить друг с другом в лифте. Кроме того, существуют и так называемые неписаные правила, согласно которым, например, никто не смеет садиться в лифт вместе с Анной Уинтур. Если за то время, пока вы его ожидали, появилась Анна, вам следовало пропустить ее первой, а самим дожидаться следующего. Крис Лоуренс шутил, что однажды он с группой друзей спрячется за колонной в вестибюле, и, когда Анна сядет в лифт, они выскочат и запрыгнут вслед за ней. «Но перед этим мы наедимся бобов и выпьем три пинты "Гиннесса"», — смеялся он.
В первые недели, что я провел в «Вэнити фэр», мне каждый день приходилось убеждаться, насколько сотрудники «Конде наст» отличались от моих перепачканных чернилами коллег дома. Например, я узнал, что одна из сотрудниц отдела фотографии живет в Верхнем Уэст-Сайде, который находится рядом с Адской кухней. В то время я никак не мог определить, какой путь в метро самый короткий до «350», а поскольку эта женщина уже несколько лет работала в журнале, решил, что она может мне в этом помочь. И обратился за советом. По ее реакции можно было подумать, что я спросил, как добраться до ближайшего стриптиз-клуба.
— Не имею представления, — фыркнула она.
Просто она никогда не ездила на работу на метро — все это время пользовалась служебным «линкольном». Разумеется, она даже не подумала предложить меня подвезти.
Для сотрудников, занимающих в компании определенное положение, «линкольн» является одной из их привилегий. И если в будний день с пяти до семи часов вечера вы выглянете на улицу, то увидите, что она до отказа забита этими автомобилями. Все они принадлежат компании «Биг аппл карс». Контролер, очень похожий на Герта Фроба, вечно стоял снаружи и, не вынимая изо рта сигары, отдавал рявкающие приказы в портативную рацию. Вот почему мы с Крисом окрестили его «Голдфингером». К сожалению, мы напрасно ждали, когда он скажет: «Соблюдайте осторожность в выборе вашей следующей остроты, мистер Бонд. Она может оказаться последней».
Еще до моего приезда президент «Конде наст» Стив Флорио заявил, что собирается урезать представительские расходы, но в 1995 году это было еще не очень заметно. Сай Ньюхаус, или, как его иногда называли, «Его королевское величество Сай», считался необычайно щедрым королем, которому доставляло удовольствие потакать прихотям своих подданных, и очень сумасбродным. После полудюжины походов в «44», где самый скромный ленч на двоих мог перевалить за сотню долларов, я узнал, что в «Конде наст» любили говорить: «Позвольте Саю это оплатить». Одна из старших редакторов издательства, вспомнив, что забыла вернуть взятую напрокат видеокассету, послала курьера компании сделать это за нее. Таким образом, она сэкономила полтора доллара, а компания потратила 20 долларов. Усилиям Флорио сократить расходы мешало и то, что журнал «Форбс» в 1995 году разместил семью Ньюхаус на четвертой позиции в списке 400 самых богатых людей Америки. Их состояние предположительно исчислялось девятью миллиардами долларов.
Кроме того, Флорио противостоял довольно грозный оппонент в лице Александра Либермана, колоритного русского, который с 1994 года работал шеф-редактором «Конде наст». «Я ценю расточительство, — заявил он однажды. — Оно необходимо для творчества». Это послание не осталось незамеченным неким известным членом глянцевого королевства «Конде наст». Он убедил компанию снять ему на год квартиру в Париже, но отказался там жить, когда приехал для просмотра весенне-осенних коллекций, настояв на том, чтобы его поселили в «Ритц». Изначально он работал в «Вог», но позже был переведен в менее престижный журнал, когда его поймали на том, что он возил своего бойфренда в Париж на «Конкорде» за счет компании.
«Законодатели мод», которые работали в отделах моды «Вог», «Вэнити фэр», «Гламур», «Аллюр», «Селф» и «Мадемуазель», были самыми избалованными придворными Сая. Например, когда бы они ни отправлялись в поездку, связанную с работой или нет, то свой багаж они отправляли через «Фед-экс», чтобы к их приезду он был уже на месте. «Это намного проще, чем тащить его с собой, дорогушечка!» Если у них возникает желание сделать прическу, они проходят вне очереди у Фредерика Феккай — в самом дорогом салоне Нью-Йорка — и возмещают свои расходы из «карманных денег». То же самое касается услуг косметолога, маникюрши и педикюрши. Подобная практика популярна как среди женщин, так и среди мужчин. Среди «законодателей мод» это называется «сбором информации» — таким образом списываются расходы на редакторское расследование.
Когда дело доходит до одежды, они могут полностью обеспечить себя гардеробом, даже не покидая здания. Если же им нужен наряд для вечернего выхода, они просто его «заказывают», то есть звонят дизайнеру, и курьер доставляет требуемое. Иногда они возвращают наряд на следующий день, иногда нет. И это не считая одежды, которую им присылают каждый день в качестве своеобразной дани. Одной сотруднице отдела мод журнала «Аллюр» подарили такое количество дизайнерской одежды, что, проведя в своей квартире «распродажу образцов», она заработала несколько тысяч долларов.
В ходе «придания стиля» фотосессиям счета за все симпатичные вещицы, которые, по заверениям «модников», им необходимы, чтобы их история «заработала», вырастают до чудовищных сумм. Редактор отдела моды «Вог» даже умудрилась обставить свой летний дом приобретенными таким образом предметами. Среди сотрудников журнала этот дом был известен как «слияние карманных денег».
Элизабет Зальцман, 30-летняя руководительница отдела моды «Вэнити фэр», была настолько влиятельной, что ей не нужно было выпрашивать подарки — они сами ежедневно появлялись перед дверями ее офиса. Однажды я случайно обнаружил факс на полу перед ее кабинетом и прочел: «Дорогая Элизабет, недавно Информационный центр по бриллиантам презентовал вам бриллиантовое ожерелье…» Мой офис находился по соседству с кабинетом Элизабет, и когда у меня возникали проблемы с пригласительными на какие-нибудь гламурные мероприятия, она всегда была рада помочь. Например, 16 ноября 1995 года я спросил, не могла бы она достать несколько билетов на премьеру «Золотого глаза», первого фильма о Джеймсе Бонде после шестилетнего перерыва. Мы с Крисом Лоуренсом весь день пытались сделать это, но безрезультатно. Она немедленно набрала номер пресс-агента и нажала на кнопку громкой связи.
Элизабет [мурлыча]. Привет. Это Элизабет Зальцман. Мне бы хотелось узнать, могу ли я получить несколько билетов на сегодняшнюю премьеру?
Агент. Боже, Элизабет, это непросто. Сколько тебе нужно?
Элизабет посмотрела на меня, и я поднял три пальца. Подумал, может, она захочет к нам присоединиться.
Элизабет. Три.
Агент. Для кого?
Элизабет [скептически]. Для кого? Что ты имеешь в виду? Я, МЕНЯ И СНОВА Я, ДОСТАТОЧНО?
Агент. Хорошо, хорошо, нет проблем. Я немедленно их пришлю.
Я и сам был не промах в том, что касалось халявы. Сразу после моего появления Эйми Белл посвятила меня в темное искусство выманивания бесплатных театральных билетов. Конечно, нельзя было просто взять и позвонить театральному пресс-агенту и попросить у него бесплатные билеты — любой деревенщина с пресс-карточкой мог бы это сделать. Нет, вам следовало позвонить ему и, назвавшись редактором «Вэнити фэр», попросить забронировать для вас места. Ваша готовность заплатить произведет на него такое сильное впечатление, что он не только предложит вам два бесплатных места, но это будут лучшие места в зале. И все без единого намека с вашей стороны, что место для редактора «Вэнити фэр» должно быть соответствующим.
И наконец, верхушка «Конде наст», элитный корпус главных редакторов Сая, живут словно сказочные падишахи. Кроме того, что они получают огромное жалованье — доход Грейдона в 1995 году составил 775 000 долларов, — Сай покупает им машины по их выбору и оплачивает их личных водителей. Он предоставляет им беспроцентные ссуды, чтобы они могли приобрести дома, в которых нуждаются как важные персоны «Конде наст». Сай похож на монарха из прошлого, награждающего своих фаворитов баронскими поместьями. Когда в 1992 году Грейдон был назначен редактором «Вэнити фэр», Сай ссудил ему 450 000 долларов, чтобы он смог отремонтировать свой дом в Коннектикуте и снять квартиру в Дакоте, которая находилась в том же здании Верхнего Уэст-Сайда, где жил Джон Леннон. Арт Купер, редактор «Джи-кью», занял целый миллион для приобретения загородного дома.
Первой Леди в «Конде наст» считалась Анна Уинтур. В 1996 году ее жалованье достигло 1 миллиона долларов, сделав ее самым высокооплачиваемым редактором в мире. Она родилась в 1949 году в Англии в семье, принадлежащей к верхушке среднего класса — ее отец, сэр Чарльз Уинтур, одно время был редактором лондонской газеты «Ивнинг стандарт». В 20 лет она получила свою первую работу в отделе мод в журнале о жизни английской аристократии «Харперс энд Куин». Через пять лет уехала в Америку, где, поработав в ряде журналов о моде, в 1983 году стала креатив-директором «Вог». В 1986 году Анна вернулась в Лондон, чтобы возглавить британское отделение «Вог», а в 1987 году снова отправилась в Нью-Йорк как редактор «Хаус энд гарден». Наконец, в 1988 году она возглавила главную жемчужину «Конде наст».
Вы не представляете, сколько историй ходит о ее пресловутой froideur. Взять хотя бы случай, произошедший летом 1994 года с 16-летней дочерью заведующей отделением «Вог», которую та устроила на работу стажеркой. Однажды девушка шла себе неторопливо по коридору, размышляя о житье-бытье, когда неожиданно заметила несущуюся ей навстречу Анну. Поверьте, я по собственному опыту знаю, насколько это устрашающее зрелище. Оправившись от первого потрясения, она торопливо отвела взгляд от Анны и уставилась куда-то в пространство за ее левым плечом, надеясь таким образом безболезненно пережить следующие 30 секунд. Но стоило им поравняться, как у туфли Анны неожиданно сломался каблук, и она растянулась прямо у ног стажерки. Девушка рванулась спросить, все ли в порядке, но тут же вспомнила, что сказала мать: «Никогда и ни при каких обстоятельствах не заговаривай с мисс Уинтур». Поэтому она осторожно перешагнула через распростертое тело Анны и продолжила свой путь. Но свернув за угол, стажерка тут же на всех парах понеслась к кабинету матери и рассказала о случившемся.
— Правильно ли я сделала?
— Да, — успокоила ее мать. — Ты все сделала правильно.
Я упивался этими сплетнями. Наконец-то я мог лицезреть живое воплощение Пэтси из сериала «Просто фантастика!», а может, Анна подражала Диане Вриланд, самому знаменитому редактору «Вог»? Один из моих друзей, работающих в этом журнале, рассказывал, что Анна часто посылает свою помощницу в мужской туалет, чтобы выкурить оттуда мужскую половину персонала, опаздывающих на заседание. Кроме того, она на дух не переносит запаха пищи, поэтому на 13 этаже существовало правило не есть на рабочих местах, пока Анна в здании. Колготки также были под запретом. Ее дорогостоящие причуды, естественно, за счет компании, стали настоящей легендой. Как редактор британского отделения «Вог» она продолжала жить в Нью-Йорке и поэтому туда и обратно летала на «Конкорде». На ее нынешнем месте работы она приказала нанять дизайнера интерьера, чтобы тот периодически перевешивал фотографии на стене в ее кабинете.
Но пожалуй, самым упорным из всех слухов о ней был тот, что она никогда не снимает своих фирменных солнцезащитных очков от Шанель. (Я могу это подтвердить, потому что однажды заметил, как она сидела в этих самых очках в темноте в первых рядах кинотеатра «Нью-Йорк синема».) Казалось, Анна глубоко к сердцу приняла максиму Дианы Вриланд: «Никогда не бойтесь быть грубой — только скучной, средней и серой».
Конечно, весь этот привилегированный образ жизни «Конде наст» имел и обратную сторону. Сотрудники «Вэнити фэр» постоянно жаловались на развращающий эффект роскоши, называя журнал «бархатным гробом». Редакторы «Конде наст» разработали целый словарь терминов, чтобы выразить свое циничное и слегка вычурное отношение к окружающему. Например, ресторан, оформление которого им не понравилось, они называли «залом ожидания» или, того хуже, «Макдоналдсом», чересчур многолюдный клуб или прием — «сборищем перевозбудившихся крыс» или «групповухой». Человека, который не был сногсшибательно красив, они называли «пугалом», а того, кто умудрился позвонить им дважды за день, независимо от того, насколько важной была причина, «преследователем». Они вели себя словно кинозвезды, которым не дают прохода одержимые поклонники. И наихудший эпитет, которым они могли одарить кого-нибудь, — «конченый человек».
За те первые недели, что я проработал в «Вэнити фэр», меня потрясло, с каким нескрываемым презрением там относились ко всем, кто ниже по положению. В британских журналах, на которые я работал, любой, кто хотя бы осмелился презрительно усмехнуться в адрес нижестоящего сотрудника, получил бы за это прозвище «надутого индюка». Снобизм любого сорта был настоящим табу. Однако в «Вэнити фэр» даже и не пытались замаскировать царящую в нем жесткую иерархическую субординацию. Наоборот, людям постоянно напоминали об их месте. Персонал старшего редакционного состава обращался с сотрудниками, которые занимались проверкой фактов, как с зазнавшейся прислугой.
Но самой низшей формой жизни во вселенной «Вэнити фэр» считались фрилансеры, или внештатные авторы, которые по собственной инициативе писали статьи и присылали их в редакцию журнала. Даже те, кто занимался проверкой фактов, смотрели на них свысока, а помощники редакторов отсылали им в ответ стандартные письма с отказом. Я даже помню случай, который произошел сразу после моего прибытия. Эйми Белл показала мне «забавную» пародию на дневник загребущего внештатного писаки по имени Джош Фриланцович и спросила, не кажется ли мне, что из этого может получиться интересная колонка для «Вэнити фэр»? Прочитав, я сказал, что вряд ли. Недостойно делать посмешищем людей, стремящихся добиться профессионального статуса, которого достигли сотрудники журнала. Сатира должна быть оружием в руках обездоленных, чтобы противостоять сильным мира сего, и никак иначе. «Автор этого, — сказал я, держа в руках оскорбительную статью, — обыкновенный сноб, который хочет опрокинуть лестницу, по которой уже взобрался, чтобы никто больше не смог за ним последовать».
После того как я закончил свою небольшую проповедь, Эйми снисходительно объяснила, что на самом деле Джош Фриланцович не кто иной, как ее супруг Дэвид Камп, штатный автор «Джи-кью». Естественно, что «Дневник Джоша Фриланцовича» вскоре стал постоянной колонкой в разделе «Тщеславие». Кроме того, когда Дэвид узнал о моем негативном отзыве, он написал другую пародию, названную «Дневник Джереми Фэклесс-Экспата», в которой намекнул, что британские журналисты, работающие в Нью-Йорке, — это ленивые, ни на что не годные алкоголики. (Как он только осмелился!) И конечно, это также появилось в разделе «Тщеславие».