Как ни торопился Шуке бежать подальше из расплескавшегося под его горой города, им с Романом пришлось задержаться в нем еще на два дня. Почему - Шуке не вполне понял. Дел ни у него, ни у Романа, как выяснилось, здесь никаких не было. Но, как сказал туземец, на ближайшие дни нет каких-то "билетов". Что это такое, пришелец не понял, но переспрашивать не стал, благоразумно решив, что постепенно все проясниться само собой.
Наконец, со слов нового друга, "билеты" появились. Это оказались простые цветные бумажки, но без них не посадят на этот таинственный "поезд". Вероятно это своеобразное разрешение от местных властей на поездку. Шуке волновался, что ему могут не дать такого разрешения, но, очевидно, чиновник, что выдавал их, не очень старательно исполнял свои обязанности и Шуке достался "билет" без всяких проблем. Уезжали рано утром.
"Поезд" понравился Шуке. Ничего подобного у них не было. Много отдельных экипажей, рассчитанных каждый на несколько десятков особей, соединенных друг с другом и двигающихся по металлическим полозьям, тянущимся прямо по земле. Ехал он ужасно, ужасно медленно, покачиваясь на ходу. Неожиданно это оказалось приятно. Особенно приятно глазеть в окно. Как удивительно разнообразен этот мир! Шуке провел в нём тысячи лет, а, получается - совершенно не знал. Его особенность в том, что местная жизнь равномерно заселила всю поверхность планеты, а не пряталась в глубоких каньонах, ущельях и пещерах, как у него дома. Поездка, кроме того, помогла Смотрителю окунуться в самую гущу местной жизни. Он больше молчал, отвечая ничего не значащими фразами лишь по необходимости. Больше слушал. Информация так и сыпалась отовсюду на него.
***
Роман опять впал в задумчивое состояние, больше молчал. Думает, как его примет старая знакомая, догадался Шуке. Ему чем-то приятен этот его новый друг.
Шуке сидел у окошка и впитывал проплывающую мимо невероятно разнообразную жизнь. Размышлял. За истекшую бесконечную череду лет (хоть по местному, хоть по зартеннарски) он привык к одиночеству и безмолвному созерцанию. Вон они, эти двуногие, бегают бестолково по проплывающим мимо пейзажам. И даже не догадываются, что на них сейчас смотрит высшее существо из другого мира. Смотритель конечно понимал, что сквирги и местные двуногие в чём-то очень похожи, вместе с тем он никогда до недавнего времени не рассматривал их как действительно разумных, равных ему. До сих пор суету расположенного у подножия его горы поселения не отделял от суеты, характерной для других социальных обитателей планеты - муравьев, термитов, пчел. Все они создавали некие сооружения. Все они, по мере сил, изменяли окружающую среду, сообразуясь со своими мизерными потребностями. Да и многие другие существа этой планеты жили небольшими общинами и строили себе жилища - гнезда, логова, норы, бывавшие порой весьма сложными и обширными по занимаемой площади. И какие у него были основания как-то выделять данный вид из массы остальных? Да никаких! Нет, Шуке не был глупцом. Он понимал, что этот вид более высокоорганизован, нежели другие, дальше прошел по пути социализации своей жизни, но что бы он являлся по-настоящему разумным? Шуке помнил, как двуногие жили в пещерах, ходили голыми и охотились на других с помощью камней и тяжелых палок. Они даже имели сигнальную систему для общения между собой. Но и другие существа также общались между собой. Общественная жизнь двуногих до недавнего времени мало чем выходила за рамки той, что имелась у многих других обитателей. Например их вечных конкурентов - небольших серых четвероногих хищников. Оба вида охотились на одну и туже добычу, а часто и друг на друга. Когда эти дикие существа вдруг успели сделать такой рывок в своем развитии? Теперь покоренные потомки четвероногих тварей мирно ходят между двуногих и те совершенно не боятся их. За городом Шуке не раз видел рогатых существ, на которых раньше двуногие охотились. Но теперь они спокойно паслись на покрытых травой лугах и никто из двуногих не пытался их убивать. Смотритель со стыдом думал, что за то время, что он перестал столь внимательно, как это надо бы, наблюдать за изменениями биологических форм на подопечной планете, с ней произошли разительные перемены. Впрочем, ему никогда такого задания и не ставили. Так, поглядывай по сторонам.
Нет, Шуке конечно замечал, что племя двуногих множится и расползается по земле. Он воспринимал это как неспешную эволюцию, основанную больше на инстинктах, чем на разумном планировании. И вдруг за несколько десятков лет такой скачок! Конечно, по местным меркам прошло несколько тысяч периодов смены дат, но все же это ничтожно мало...
- Эй! Друг. Да ты совсем заскучал. - легкий тычок в плечо оторвал Смотрителя от размышлений, - Пошли-ка в вагон-ресторан. Пообедаем.
***
Следующим утром путники вышли из вагона в каком-то небольшом поселке. К их вящему удовольствию ждать не пришлось - у здания, названного Романом "вокзалом", стояло транспортное средство, похожее на "вагон", но несколько меньше и теснее. И двигалось оно на четырех мягких колесах без всяких полозьев. Прямо по земле. Такие инопланетянин во множестве видел в городе и даже несколько раз ездил на них вместе с Романом.
Шуке, почти не спавший всю ночь, тут же задремал, едва оказался на мягком сидении. Не успел он как следует выспаться, спутник уже кричит в ухо:
- Пора! Выходим!
Они на краю деревеньки, редко застроенной малюсенькими одноэтажными жилищами, раскиданными по сторонам нескольких кривых, некогда асфальтированных улочек и пересекающих их грунтовых переулков. Домики окружены самой разнообразной растительностью, судя по всему специально насаженной двуногими. На ветвях некоторых растений висят большие и маленькие годные в пищу плоды, которые Шуке доводилось уже видеть в городе. Правда Роман не позволил ему рвать их, заявив, что это нехорошо. Почему? Так принято. Они принадлежат местным жителям и без их разрешения трогать тут ничего нельзя. Расслабившийся было Смотритель, напрягся - действительно он еще так мало знает о местных обычаях и попасть в неприятную ситуацию проще простого. Как хорошо, все-таки, что он встретил этого двуногого. Друга Романа.
Сам Роман со счастливой улыбкой крутил головой из стороны в сторону, говоря, что помнит то-то и то-то, а вот здесь раньше стояло дерево, здесь был большой куст, а под ним скамейка, на которой они с Зоей целовались - при этом Роман с притворным стыдом закатывал глаза.
Друзья шли по твердому серому покрытию вдоль казавшимся бесконечным ряда усадеб. Свернули на другую дорогу, затем на третью, из простого плотно утоптанного грунта и, наконец, подошли к небольшому кирпичному дому, окруженному низенькой деревянной изгородью. Из-за забора раздался отрывистый неприятный голос мелкого четырехногого существа, но когда Роман назвал его по имени, то существо резко изменило поведение - радостно заскулило и замахало куцым хвостом. Роман открыл калитку и смело вошел во двор. Шуке, подумав, последовал за ним. Четырехногое обнюхало его колени, но, очевидно, не увидев в нем опасности, вернулось к Роману и побежало у его ног, силясь заглянуть ему в лицо. Смотритель сделал вывод, что его приятель и четырехногий давно знакомы.
На лай собаки из раскрытой двери вышла молодая самочка, настороженно поглядывая из под руки на приближающихся. Но тут же, узнав Романа, заулыбалась и бросилась к нему. Тот обхватил ее руками, приподнял, крутанув в воздухе вокруг себя. "Очевидно символ большой дружбы" - понял Шуке. Наконец Роман догадался представить и его:
- Это мой друг. Мы поживем у тебя немного?
- Конечно, конечно. - голос самочки приятен и выдает искреннюю радость. Она явно страдает от одиночества. Смотрителю это знакомо. Красивая она или нет, Шуке не знает, так как еще не определился с предпочтениями двуногих. Улыбающаяся самочка повернулась к гостю и доброжелательно протянула руку. Смотритель, уже знакомый с этим обычаем, осторожно пожал ладонь. Она оказалась маленькой и теплой.
- Как Вас зовут?
- Шуке?
- Как? - девушка казалось даже не удивленной, а пораженной. Её ладошка в руке гостя заметно дрогнула.
- Шуке. - повторил Шуке, прокашлявшись, - Я понимаю, имя редкое, но я издалека. Там оно не такое редкое, как здесь.
- Да уж, действительно редкое. - девушка, казалось, уже пришла в себя.
- Да ты не смущайся, радость моя. Шуке хоть и иностранец, но парень хороший. Давно уже живет у нас и по-нашему говорит отлично.
- Немного, немного хорошо. - Шуке почему то доволен похвалой друга.
- Ну ладно. Проходите в дом. Располагайтесь, переоденьтесь, а я на стол накрою.
Пока Роман показывал другу его комнату, заявив попутно, немного покраснев, что сам будет жить в комнате подруги, он рассказал в нескольких словах, что познакомился с Зоей (так звали молодую самочку) уже давно, больше десяти лет назад. Вместе учились в институте и даже прожили вместе года два. Он бы и женился на ней (Шуке отметил про себя новое слово), но она категорически не хотела переезжать в город, а ему не подходила сельская жизнь с её неспешным и нудным течением времени. Шуке усмехнулся про себя. Пожил бы его приятель так, как жил он! Вот где неспешное и нудное течение времени.
- Она может и не столь красива, как некоторые городские фифы, - продолжал Роман и Шуке успокоено кивнул, - И несколько простовата, но вот улыбка... - приятель театрально закатил глаза, - Поверь, за эту улыбку я все отдам. Как посмотрит, да сморщит этак носик... у меня аж сердце заходится. Она, понимаешь, открыта всему. Если и задумает какую хитрость, так лицо сразу всё выдаст. Не встречал еще никого, кто был бы так прост. Её как книгу можно читать. Может за то и люблю. Хотя, поверь, совсем не глупа. Да. Еще. Слушай, друг, - Роман повернулся к Шуке, - Не стоит говорить Зойке о том, что случилось в гостинице. Не её это дело. Поверь, это было минутной слабостью. Накатило вдруг. Зое незачем знать.
***
Когда через некоторое время Шуке вышел наружу, немного поплутав по комнатам, Роман с молодой женщиной уже сидели за столом, стоявшим посреди двора прямо под раскидистым деревом, на котором висели "яблоки". Роман с усмешкой позволил Шуке сорвать одно, так как тому "яблоки" невероятно понравились еще в городе.
Затем ели прямо со сковороды горячую жареную "картошку с луком", заедая похожим по виду на ноздреватую мочалку, но удивительно вкусным при этом "хлебом" и хрустящим на зубах "соленым огурцом". Шуке блаженствовал. Он даже не следил за разговором Романа и его девушки. И как это он раньше не додумался воровать еду в городе? Хотя... наверное в его истинном обличии эта еда не казалась бы ему столь вкусной. Может даже была бы ядовитой.
Молодой человек, между тем, что-то рассказывал девушке. Она временами кивала головой. Несколько раз задавала уточняющие вопросы. Затем в свою очередь говорила что-то Роману. Шуке отвалился в полудреме спиной на ствол дерева. Он давно уже не чувствовал себя так спокойно. Никаких угроз его жизни, никаких неразрешимых проблем. Просто хорошо и спокойно. Может его и искать не станут? Оставят в покое? Решат, что действительно погиб случайно. Заблудился. Свалился со скалы. Съеден и переварен. Так будет всем лучше. Зачем правительству возиться с каким-то смотрителем? Наконец он взял себя в руки и прислушался к тому, о чем беседуют его новые друзья.
Роман рассуждал о том, что неплохо бы всем вместе отправиться на месяцок - другой попутешествовать. Подальше от дома. Его подруга, захлопав в ладошки, отвечала, что это просто "замечательненькая" идея. Как не был расслаблен Шуке, но он отметил, что во время беседы девушка, не удержавшись, несколько раз бросала на него растерянные взгляды. Но тут же, овладев собой, отводила глаза. Очевидно что-то в поведении или во внешности гостя насторожило её. "Может я на вкус местных самочек какой либо урод?" - предположил Шуке. Впрочем, вскоре она, казалось, окончательно успокоилась и уже ни чем не выдавала своего особого интереса к нему.
***
Несколько дней прошли для Шуке в полном блаженстве. Они с Романом ходили на реку, где купались и ловили рыбу. Залезть первый раз в воду для Шуке стало большим испытанием. На Зар-Тенарре не было глубоких рек или, тем более, обширных озер. Лишь стремительные ручьи с кристальной водой и неглубокие тихие запруды. В редких низинных зловонных болотах ряда экваториальных ущелий с мрачной мутной мерзкой теплой водой водились несколько разновидностей плавающих кровососущих существ разного размера, не имеющих ни внешнего ни внутреннего скелета. Притом, что с виду они весьма неприятны, склизки и отвратительны, укусы их безболезненны и не представляют большой опасности. Разве что вы заснете и позволите им высосать всю вашу кровь. В придонном иле этих болот прятались более опасные полуметровые иглокожие черви. Они оставляют глубокие, болезненные, долго-заживающие ранки. Несколько одновременных уколов вполне могут вызвать смерть самого крепкого сквирга, рискнувшего пройтись по этому болоту. Поэтому ни один здравомыслящий сквирг не сунет ноги в водоем на Зар-Тенарре, если отчетливо не видит в нём дна.
Но, пожалуй, еще большим испытанием стала привычка местных жителей поедать убитых живых существ. Шуке пересилил себя и, ради того, чтобы не выделяться, рискнул отведать жареного мяса. Оказалось очень даже ничего. Рыба же, которую они с Романом ловили в реке, а хозяйка затем жарила на сковороде, запекала в печи или отваривала в кастрюле, настолько понравилась Смотрителю, что через неделю он уже и не вспоминал о том, как мерзко есть мёртвых животных. Он успокаивал себя тем, что его новое тело лучше знает, что можно, а чего нельзя. Тем более это так восхитительно приятно. Шуке сглотнул слюну.
***
Дней десять спустя Роман объявил, что у него сегодня день рождения и вечером они будут его отмечать. Придут гости. Шуке не стал выспрашивать, что это за праздник такой. Вероятно в этот день много лет назад одна из местных самок произвела Романа на свет. На Зар-Тенарре это не принято праздновать. Отмечали конкретное событие, и то только один раз, когда оно произошло - первое сказанное слово, первый сданный экзамен, окончание учебного заведения, создание семейной пары. Рождение ребенка тоже отмечалось, но именно само рождение, а не случавшиеся затем ежегодно совпадения дат. Странный обычай. Но обычай есть обычай. Местные обычаи всегда надо уважать. Шуке с интересом ждал вечера, что бы понаблюдать за первым в его человеческом обличье празднеством двуногих, в котором он сам еще и примет непосредственное участие.
За завтраком говорилось, что после "дня рождения" наконец отправятся в давно задуманное путешествие. "Как на море хочу! - закатывая глаза, мурлыкала девушка, - Уже забывать стала, как мокрый песочек между пальцами щекочет!". Шуке не понимал, что такое, это "море", решив выждать, пока все само собой не прояснится. Такая тактика до сих пор себя вполне оправдывала.
К вечеру собрались гости, человек восемь-десять, в основном немолодых уже самцов и самок, живших по соседству. Всех перезнакомили с Шуке и он не без удовольствия тряс каждому руку. Одна из самок даже к полному смущению пришельца ткнулась своими влажными губами в его щеку. Все рассмеялись и стали шутить. Шуке чувствовал, как его лицо покрывается чем то горячим.
Последним пришел худощавый мужчина средних лет. Длинные с проседью волосы клочками топорщатся в разные стороны. Разговаривая, он время от времени вытаскивал из левого кармана какие-то два прозрачных стеклышка, соединенные вместе общей оправой. Протирал их тряпицей, извлеченной из другого. Устраивал на носу, забросив за уши специальные крепления. Рассмотрев через стекла то, что его заинтересовало, он стягивал это устройство с ушей и небрежно совал обратно в карман. Шуке уже знал, что это называется "очками" и помогает двуногим четче видеть при нарушенном зрении. Смешно конечно, но лишний раз говорит об изобретательности аборигенов, не способных излечить эту болезнь иным способом.
Вот и сейчас, когда этого мужчину знакомили с Шуке, он вытащил "очки", протер тряпицей, водрузил на нос, внимательно посмотрел на нового знакомого, причем его глаза сквозь стекла стали комично большими, снял очки, сунул в карман и добродушно, подслеповато щурясь, долго мял его руку. Особенно его обрадовало то, что Шуке только что прибыл из того же большого города, в котором он прежде и сам жил. Сейчас он работает, словоохотливо пояснил седовласый, в местной школе, преподаёт физику и, как это бывает в небольших школах, целую кучу иных предметов, как то: химию и географию в средних классах, черчение и астрономию в старших, историю древнего мира и средних веков. А когда просят, то и любой другой. Шуке сделал вид, что понимает о чем идет речь.
Местные прозвали его "профессором", хотя он им никогда не был. Савелий Михайлович поначалу сердился и доказывал, что он не профессор вовсе, а всего лишь доцент кафедры физики, но со временем смирился и перестал обращать внимание, а впоследствии стал откликаться на присвоенное ему научно-педагогическое звание. Он действительно раньше читал лекции в индустриальном университете и, попутно, в инициативном порядке, занимался научной деятельностью, которую руководство ВУЗа не вполне одобряло, так как тема не была предусмотрена утвержденным научным планом учебного заведения. Он проигнорировал это недовольство. Даже стал вовлекать в свою деятельность студентов. В результате ему предложили выбирать. Он выбрал. Уволился. Приехал в эту деревеньку, где уже никто не совал носа в его дела. Более того, местным льстило, что у них есть свой собственный полусумасшедший профессор.
Откровенно говоря, на фоне окружающих его здесь людей он действительно выглядел ненормальным. Впрочем - тихим, добрым, безвредным ненормальным. Школьных коллег уверял, что понимает смысл теории относительности Эйнштейна. Боже! Да кто ее вообще понимает? Кому она, в конце концов, вообще нужна? Оказывается их даже две! Савелий Михайлович сердился на тупоумие коллег. Как современный человек, считающий себя образованным, да еще и преподавателем, может ее не понимать?! Или не пытаться, хотя бы, сделать этого? Разъясняя, что такое специальная теория относительности, он втолковывал: "Две! Две системы координат! Для каждого наблюдателя своя! Каждая включает три измерение и временной вектор. Они инвариантны!" При этих словах слушатели тоскливо вздыхали. "Это и называется пространственно временной континуум. Фантастику смотрите, а что это такое - не понимаете". Его сельские собеседники лишь бестолково кивали головами, невольно восхищенно пуча на него глаза, от чего тот распалялся еще больше. "Ну так Эйнштейн же доказал, что скорость света постоянна" - как-то рискнул блеснуть своими познаниями в физике один из учителей. Профессор аж взвился: "Эйнштейн этого не доказывал!!! Не доказывал!! Это доказали до него! Опытным путем! Он взял это утверждение, как постулат. Пос-ту-лат, не требующий доказательств".
Собеседники боялись лишний раз вздохнуть, но осоловелые взгляды выдавали их. "Время, время замедляется не у обоих, а у того, кто движется с постоянной, повторяю, с постоянной скоростью мимо находящегося в покое в своей системе координат наблюдателя! - гремело над их головами, - А у того, кто движется, своя, понимаете, своя система координат! И для него в ней все остается неизменным. Всё!". К этому времени большая часть слушателей уже разбегалась. С этой теорией относительности можно голову сломать. А ведь там еще есть и общая! Что-то про гравитацию. Проще принять, что все это бессмысленная бредятина. Постулировать, по словам Профессора. Так спокойнее. Зачем, зачем она нужна преподавателю пения, рисования или дяде Стёпе - вечно хмельному трудовику? Или его бессменному оппоненту-собутыльнику физруку Махмудычу, подрабатывающему в кочегарке, в которой и ведутся их с дядей Стёпой диспуты? Правда по темам, далеким от глубин науки. Или можно подумать литература или история без нее не обойдется?
Кстати внешне Савелий Михайлович и сам удивительно походил на обожаемого им Эйнштейна. Такие же всклокоченные волосы, топорщащиеся седые усики. Студенты, а вслед за ними и университетские коллеги, когда-то так и прозвали его. "Эй, ребята, Эйнштейн идет!". Он ворчал для порядка, но, несмотря на природную скромность, это ему где-то в глубине души льстило. Впрочем, студенты его искренне любили. Чего нельзя было сказать о большинстве преподавателей.
Здесь же, в деревне, он являлся предметом поклонения и гордости.
- А Вы видели Лосиную гору? Большущая такая, висит над самым городом? - вдруг с жаром воскликнул "профессор", схватив за локоть нового знакомого.
- Конечно. - кивнул Шуке, думая, как ее можно не увидеть.
- Ну-у, Михалыч снова за своё, - картинно запричитал один из гостей, - Опять за снежных людей да инопланетян своих.
- Не опять, а говорю то, что видел.- обиделся учитель.
- Это о чем Вы, Савелий Михалыч? - вмешался Роман.
- Да он утверждает, что на Земле не просто живут инопланетяне, а живут именно в том самом городе и на той самой Лосиной горе.
Шуке почувствовал, как клок шерсти на его голове поднимается дыбом.
- Ну и почему им действительно там не жить? - примирительно сказал Роман, - Наверное где то и живут. Все может быть.
- Так он утверждает, что сам видел их! - не унимался шутник, - Собственными глазами.
- Да? - Роман заинтересованно повернулся к всклокоченной голове, - Расскажите?
- Ну я действительно видел. - вздохнув, нехотя ответил профессор. Ему очень надоели насмешки над ним.
- Прямо в городе? - Роман заинтересовался. Для него это была новость. Вот так, запросто, сидит рядом с ним человек, видевший инопланетян. Так сразу и не определишься, как относиться к такому человеку. Впрочем, остальные уже явно определились и перекидывались шуточками. Но, при этом, очевидно обидеть соседа никто не хотел, так как кроме этого пунктика мужик он был хороший, душевный. Его уважали не только ученики в школе, но и их родители. А с этим маленьким чудачеством можно и смириться. К тому же оно делало их "профессора" особенным, не похожим на других учителей по всей округе. Этакий немолодой чудак-профессор. Он даже написал пару статеек в местную краеведческую газету. И до сих пор с содроганием вспоминал о потоке тех грязных инсинуаций, что вылились затем на него со страниц той же газетёнки.
- Сколько их было? Какие они? А может это и не инопланетяне? Йети, например? - посыпались вопросы слегка уже принявших на грудь гостей.
Михалыч-Профессор прокашлявшись и посмотрев по сторонам, будут ли над ним смеяться, согласился рассказать:
- Ну, во-первых, видел я только одного. Да и то мельком. Пошел как то на гору, хотел исследовать одну из свежих осыпей, и наткнулся прямо на Него...
Шуке показалось, что при этих словах все уставились именно на него. Но нет. В данную минуту он никому не интересен. Все увлеченно внимают профессору.
- Он был всего один.
- А почему Вы решили, что это инопланетянин? - раздался визгливый женский голос.
- Почему? Наступали сумерки, я уже возвращался в город с сумкой, полной образцов, когда почти нос к носу столкнулся с ним.
- И... - выдохнули сразу несколько глоток.
- Он был весь лохматый и какой-то зеленоватый.
- Ну точно, снежный человек!
- Нет. Не снежный человек. - терпеливо втолковывал рассказчик.
- Так может медведь? - предположил Роман.
- Нет. Поверьте мне, это не медведь. Да и нет их там. Сроду на той горе медведей не водилось. Если бы вы сами увидели его... Он шел совершенно прямо. Ростом чуть меньше меня. Худенький такой. Да! На нем же одежда была!!! Представляете - одежда! Странная, но одежда. И она была как раз по его фигуре. Где вы видели медведя или снежного человека, одетого по фигуре и разгуливающего на задних лапах? Правда - босиком. А как только он увидел меня, он развернулся, сделал с десяток шагов и... исчез.
- Исчез? - ахнул вновь тот же писклявый женский голос, - Как исчез?
- Да. Вот так, прямо на ровном месте. Я потом обследовал весь склон. Ни единой щелки, ни единой расселины!
- Вы же сами говорили, что наступали сумерки.
- Было еще достаточно светло.
- Может показалось. - осторожно предположил Роман, - Ну там, устали, свет вечерний, отблеск солнца на склоне. Да и зрение...
- А следы?
- Там были следы?
- Именно! Именно!!! И престранные. Два больших пальца в одну сторону, два поменьше, в другую. Всего два или три следа на мягком участке почвы.
- Вы их сохранили?
- Нет. - профессор явно смущен. - Я тогда так растерялся, не сообразил. Да и испугался, честно говоря. А когда вернулся на следующий день, не нашел их, сколько не искал.
- Инопланетянин стёр! - ехидный голос первого мужчины, - И куда же он, этот гуманоид, исчез? В космос улетел?
Савелий Михайлович брезгливо скривился, вскочил и несколько раз подпрыгнул на одном месте, вызвав новую порцию улыбок:
- Вот так и другие... А я его видел! Видел!!! Собственными вот этими глазами! - ткнул он пальцем себе в глаз, чуть не выколов его, - И не говорил я, что он гуманоид.
Наступила тишина. Гости притихли. Никто конечно профессору не верил, но и обижать его не хотелось. Он хоть и чудак, но мужик хороший. Шуке сидел задумавшись. Да, он вспомнил этого человека. С той встречи прошло уже с десяток местных лет и смотритель стал о ней забывать, успокоив себя тем, что двуногий ничего не понял. Оказывается понял. И был как никто близок к истине. Впрочем, ему явно никто не верит. Но один вывод из всего этого можно сделать - туземцы знают о жизни на других планетах. Во всяком случае, допускают её наличие.
Женщины тем временем помогли Зое накрыть на составленных вместе во дворе два стола. Все дружно расселись. Много шумели и веселились. Неловкость ситуации сгладилась. На столах в самых разнокалиберных, до сих пор непривычно круглых тарелках множество разнообразной снеди. Смотритель, внутренне зажмурившись, ел все подряд, понимая, что все это съедобно и не должно принести вреда. А с точки зрения морали - так здесь другая мораль и вместе с новым телом он получил и новые моральные принципы. Есть мясо живых существ на Зар-Тенарре ужасно, стыдно, мерзко. Да оно и в голову никому не придет. Но оно оказалось таким вкусным и питательным... Главное, это вполне допускает местная мораль. К тому же, насколько понял Шуке, дозволялось есть мясо лишь определенных пород животных, специально преднозначенных для этой цели. И уж ни в коем случае не мясо своих соплеменников. Это успокаивало.
- Слушай, Зоик, - прервал размышления Смотрителя голос Романа, - Принеси-ка той твоей фирменной бражки! Помнишь? - и, обращаясь к сидевшим за столом, пояснил, - Она такую классную бражку ставит... Не говорит из чего. Из груши, похоже. Какой-то там семейный секрет за семью печатями, передающийся от бабушки к матери, от матери к дочери. Ничего подобного нигде и никогда больше не пробовал. Сейчас убедишься. - подмигнул он Шуке.
Смотритель облегченно закивал. Подальше от скользкой темы. Он опасался, что каким либо образом да выдаст себя. Взглянул на всклокоченную голову профессора. Тот беспечно уплетает салат. Бедолага привык к скепсису. Шуке даже жалко его. Ему понравился этот увлеченный человек.
- Да у меня её и нет больше, кажется... - стала отнекиваться хозяйка.
- Да есть же, есть. Я видел в погребе целых две бутыли. Тебе жалко, что ли?
- Это я тебе и припасла. - укоризненно оправдывалась покрасневшая Зоя.
- Ладно, ладно, неси, - не унимался Роман, - я хочу похвастать, какая ты у меня хозяюшка.
- Неси, неси. - хором поддержали гости.
Девушка, поняв, что отнекиваться дальше уже будет не то что невежливо - теперь, когда Роман сказал, что бражка есть, это станет прямым оскорблением присутствующих, отправилась за разрекламированным чудесным напитком. Вскоре она принесла одну большую двухлитровую стеклянную бутыль, заполненную под пробку коричневатой жидкостью. Её быстро разлили по стаканам, которые передавались, по мере наполнения, всем присутствующим. Один из стаканов достался Смотрителю. Он взял его в руку, размышляя, стоит ли пробовать. Впрочем - почему нет.
- Ну, давайте, за моё здоровье! - воскликнул Роман и разом опрокинул стакан в себя. Другие так же, сначала осторожно, а затем с видимым удовольствием, выпили содержимое своих сосудов.
- Действительно! Замечательный вкус! Великолепно! - раздалось несколько голосов.
Шуке, приподняв стакан, понюхал содержимое. Запах удивительно знаком. Где то он уже пробовал эту местную "бражку". В магазине? Тогда, в первый день в новом теле? Он сделал глоток и... поперхнувшись, чуть не выплеснул жидкость обратно в стакан.
Нет, напиток не был неприятным или горьким. Он был вкусен. Даже очень. Сок туке всегда нравился смотрителю.