Ведение

Прочитав много альтернативной истории, заметил, обычно, действия героев, носят индивидуальный характер. Особенно в тылу врага. Они сотнями косят врагов, подрывают по нескольку мостов, причём зачастую чуть ли не одной гранатой и конечно подорвать пяток танков это их прямая обязанность. Читать, конечно, приятно, кто не любит сказки. Но потом подумал, а почему сказки? Мой покойный дядька, прошёл от финской, по японскую включительно. Был, солдатом, партизаном, разведчиком, артиллеристом. Так только в партизанах, со своей группой, в 4—12 человек, пустил под откос три железнодорожных состава. Это почти с голыми руками. А если бы ему дать пару месяцев на подготовку? Да ещё все, что нужно для таких дел? В спокойное, мирное время можно было столько сюрпризов прикопать и столько мест для засад приготовить. А если таких групп 1000? Посчитал и понял, что паровозов и железных дорог не хватит. А если большую часть партизан пустить на обычные дороги? По одному танку на партизана, хм, у немцев танков не хватит. Почему так не получилось? Наверное, помимо того, что такие отряды не готовили, так и немцы не дремали. Как оторваться от преследования, а потом спрятаться так, чтобы не нашли? Это ахиллесова пята, диверсионных групп. А если все диверсии произвести всего за 5 дней? Пока немцы поймут, пока подгонят специальные команды. А что? Можно помечтать, чтобы было, если….

 

Глава 1

Мне маленько повезло. Ну как засланцу или как они там себя называют? Нее, не засранцы, точно помню. А, точно, попаданцы. Тихо, не шумите, а то рассказывать не буду. Петька, дай мне сигареты, вон там лежат. И пепельницу со спичками, а ты Колька окошко открой, да и дверь.

— Деда! А курить нельзя!

— Чего дед? Деду можно, деду САМ разрешил.

— Но в законе сказано…

— Чего закон? Читать закон надо лучше! Дополнение к закону читал?

— Нельзя деда, нельзя это и в первом классе знают!

— Анька не спорь, там ясно написано, кому больше 50 лет, можно, только дома, в специально отведённых для этого местах. А моя комната и есть моё, специально отведённое место! Вы меня в других местах с сигаретой видели?

— Дедаа! Дедаа! Не кури!

— Кыш мелкота.

— Дед, мы больше не будем.

— Чего больше не будите?

— Перебивать не будем. Расскажи!

— То-то. Ну ладно, садитесь на ковёр и слушайте. Так вот. Пришёл я из армии осенью 82 года. Устроился на работу как все нормальные люди. Прошла зима, пришла весна. Мать попросила помочь на даче.

— А это что такое, дача?

— Что такое дача? Ну, вот представь вместо нашего дома сарай для инструмента.

— Как там жить?

— Да там не жили, ночевали иногда. Жили в городе, ну как мы в гостиницах, когда в городе работаем. Жили в городе постоянно, а не только когда лень или некогда домой ехать. А на дачи приезжали только картошку или ещё чего посадить, шашлычок пожарить, водочки вы…, хм, ну вообще отдохнуть.

— А вода у нас вкусная!

— Что внученька говоришь? Родниковая водичка у нас сладкая? Ну, я об этом говорю.

= И зимой в таком сарае жили?

— Нет, зимой только в городе жили.

— А на лыжах покататься? Зайцев с Дружком погонять?

— Какие лыжи? Какие зайцы. Так… Короче все, в библиотеку! Пока не найдёте в поисковике, в разделе «Быт до нового периода», всё о дачах и бахчах, ко мне не подходите.

— Дед, мы молчим.

— Что? Ну, тогда, если ещё раз перебьете, больше не просите. Дедушка старый, если собьется с мысли, потом неделю будет вспоминать, о чём говорил.

Ну, вот значит так. Работа в огороде, не самая чистая, это вам не на пульте садового робота кнопки нажимать. Одел я старую одёжку, ту которую отец, для грязных работ использовал. Даже кепку его одел, чтобы голову не напекло, и пошёл перекапывать огород. Короче, как шваркнуло меня что-то, как шмякнуло, я и очнулся, среди леса. Я тут научно описывать и расписывать не буду. Это Вы и сами прочтёте. Я Вам простенько расскажу. Долго ли, коротко ли, но понял я, что меня в 1940 год занесло. Тут меня одежонка выручила, только простирал её хорошенько. Лопату обменял на еду у крестьянина, часы, за хорошие деньги продал. С документами сложнее было. Почти две недели отслеживал поездных воров.

— Деда, а ты их поймал или застрелил?

— Нет, я их не ловил. Нет, не убил. Не готов я был ещё, чужую кровушку пролить, а в милицию мне самому нельзя было. Воры у кого-то украли вещи. Взяли всё самое ценное, а ненужное, вместе с документами выкинули. Эти документы я и подобрал. Как только пристроился, начал НКВД беспокоить. То письмецо на имя Сталина отправлю, то на телефонную линию подключусь. Всё это, чтобы именно на Сталина выйти. Именно на Сталина, а не на его подчинённых. Были у меня опасения, что по этапу, я до него не доберусь. В лучшем случае, по другому этапу отправлюсь. Что делал? В основном сообщал, что в ближайший месяц произойдёт у нас или за рубежом и просил личной встречи. А тем, кого просил передать, грозил, что их потом как предателей расстреляют, если не передадут, что прошу.

— А их потом расстреляли?

— Расстреляли? Про Берию помните? Ну, тот, который на машине, перед войной, с моста в реку нырнул. И что его не умеющего ездить, потянуло кататься? Наверное, совесть загрызла, что хотел наперёд товарища Сталина, будущее знать. Сообщать только то, что захочет. Видно замечтался за рулём и на полной скорости с моста в речку и нырнул. Когда падал, сильно побился, поэтому в закрытом гробу хоронили.

= Дед, а ты историю на пятёрку знал?

— Дедушка историю хорошо знал? Нет, внучок. Но дедушка дураком не был. Дедушка знал, что в памяти много чего есть, только мы не помним. Поэтому, сначала дедушка в библиотеку пошёл и все подшивки газет, которые там были, просмотрел. Вот когда находил, то, что раньше знал, тогда и вспоминал. А потом и свежие газеты читал.

— Это сколько газет надо было покупать?

= Я не покупал. Читал на информационной доске.

— Но дома лучше читать. Дед, ты наверно жадничал.

— Нет, дедушка не жадный, а рачительный. Рачительный не от слова рак. Задание на завтра, узнать значение слова «рачительный» Где, где в ппп, в поисковике.

— Деда, а что ты всё ну да ну?

— Чего ну — гну? Не нравиться, не слушай. Дедушка старый, его в академиях как правильно говорить не учили, а сейчас поздно. Ты ещё настоящих слов паразитов не слышал.

— А мы в школе проходили! Только я не понял, причем здесь родители и родственники?

— Это которые про маму, бабу, деду и через слово? Вам в школе говорили, а ты не понял? Ну и хорошо, что не понял.

Так, на чём остановился? Ага. Так, вот. Полгода у меня ушло, пока до товарища Сталина дошла информация, что с ним интересный человек встречи ищет. А до этого, меня чуть ли не всё НКВД ловило, по приказу Берии. Хорошо, что я прикинулся ветошью, то есть немецким шпионом. Прятался на хуторе у будущих полицаев. Зачем немецким шпионом? Объяснять не надо было, зачем прячусь. Хозяин хутора, лютой ненавистью, не любил Советскую власть и в частности товарища Сталина. Он меня прятал, кормил, одевал, выполнял мои поручения.

— Его, потом расстреляли?

— Нет, не расстреляли. Я попросил товарища Сталина, ввиду исключения, дать ему денег и помочь поселиться в Канаде. Почему в Канаде? А там климат очень похожий, да и украинцев много проживало. Почему жило? Потому что они теперь здесь живут. Почему здесь живут? Потому что два шмата сала, лучше, чем один.

Так вот, выступил Товарищ Сталин по радио с речью, а в конце речи сказал, что был он на такой-то станции в четверг и ему там понравилось. Это был сигнал. Через две недели, в четверг, на этой станции, меня встретили личные порученцы, товарища Сталина. Что дальше было? Жил на даче товарища Сталина и писал, писал, писал. Ещё немного по вечерам и ночам разговаривал лично с ним. Нет, у меня голова не как у этих, ну как их там? А ну, да попаданцы. Помнил, когда начнётся, когда кончится, что под Москвой остановим, что под Сталинградом окружим. Ну конечно много ещё по мелочи, но в основном без дат. И с оружием так же. Я, что справочник?

Ну, конечно и этого хватило. На Урале стали закладывать корпуса под будущие заводы. Нет, дедушка не оговорился. Не заводы, а корпуса под них и эту ну как её там? Да, правильно, инфраструктуру. Дома, бани, магазины, котельные. Там же создали много секретных НИИ. В частности по пластмассам, ракетам, ядерной физике и т. д. и т. п. Денег для них выделили немного, чисто для теоретических изысканий, да лабораторных опытов. Пусть теорию развивают, да руку набивают. Немного теоретических знаний, учёным подкинули. О том, что ракеты летают, ядерная реакция осуществима, турбины будущее, транзисторы на чистом кремнии и германии реальность, лазер это рубин плюс источник света, рубин можно вырастить и так далее. И пустили их в свободное плавание. Условно свободное, конечно. Покидать городки, было запрещено, а впереди в случае торможения работ, маячил уже настоящий лагерь с баландой, а не с колбасой и кофе как сейчас. Почему просто не выгнать? Можно было бы, выгнать, но они носители секретов! Нельзя их было отпускать. Только они сами, так начали работать, что нам пришлось следить, чтобы они отдыхали. Учёные, они ведь учёные. Если видят, что можно что-то открыть, будут дневать и ночевать на работе. А нам нужны здоровые учёные, а не больные. Приходилось их насильно на природу вывозить отдыхать и с работы вечерами гнать.

Отправили много геологических экспедиций. Тоже, плюс минус лапоть по карте. Я разве помню, где у нас алмазы? Что помнил, рассказал. Сказал об уране в Казахстане. Ну, с ураном проще, его и с самолёта можно искать, сделал простейший счётчик и летай пониже. Про нефть сказал. Только, Иосифа Виссарионовича, нефть на севере не заинтересовала, больно далеко, но экспедицию послал. А вот в Поволжье, заинтересовала, хоть и добывать её труднее, Да и место я точнее знал. Золото? Ну а куда же без золота, за ним и за никелем, в первую очередь.

— Зачем никель?

— Балда, раньше вся броня в никеле и хроме нуждалась. Какая композитная? Может ты ещё пленочную вспомнишь? Не было тогда, не активной, не композитной, не тем более плёночной.

 

Глава 2

Не забыли и про армию. Во-первых, каждый военный должен отстреляться на полигоне, не менее чем по 100 патронов. Прогнали под танками, по 5—10 раз, каждого бойца. Трёхкилометровая пробежка, по утрам, в полной выкладке, стала обязательна для всех родов войск, от солдата до майора включительно. Наши лётчики, на полигонах, имитировали нападение на окопы и колонны, а бойцы учились правильно прятаться и стрелять по летящей технике. Для этого даже табличку напечатали, какой самолёт, под каким углом и на какой скорости летит и с каким упреждением надо стрелять, в том или ином случае. Даже тиры построили, где были макеты разных самолетов, в разных ракурсах нападения или отхода. Бойцы, сначала сверяясь с таблицей, а потом и по памяти, стреляли в холостую, по мишеням. Ну конечно не во всех ракурсах, так никакой памяти не хватит. Выбрали восемь основных направлений движений и три типа самолётов и гоняли до автоматизма. Кстати, когда это ввели, мы с товарищем Сталиным думали, что это чисто психологический ход, чтобы бойцы не боялись, а оказалось.… Уже на второй месяц войны не один немецкий летчик, в здравом уме не атаковал колонны или окопы на высотах ниже 300 метров. Только официально, пехота, впервые месяцы войны, сбила более 200 самолётов. Такие же учения проводили и с зенитчиками. В боевой расчёт ввели ещё одну единицу. Теперь прежде чем произвести выстрел производились вычисления. Раньше для фотографов были такие картонные помощники. Совмещаешь три кружка на едином центре, а на них данные о плёнке, о свете и т. д. В итоге в прорезе указана выдержка. Вот так и для зенитчиков сделали. Что-то типа логарифмической линейки. Планшет для математиков? Ну, да, только деревянный, а не пластмассовый. Наблюдатель со специальным биноклем говорит о типе самолёта, скорости, высоте, называет угол подлёта, а расчётчик по таблице, с упреждением говорит зенитчикам, насколько и какое колёсико крутануть. Очень это не понравилось немецким лётчикам. Бывало, летит девятка бомбардировщиков, на высоте 1–3 тысяча метров, а в них с земли — тук, тук, тук. Два, четыре выстрела и уже летит на один, а то и на два самолёта меньше. Бывало и так, что пока долетят до объекта, уже половины самолётов нет.

Провели такие же учения и с резервистами. Только вот набирать решили не призывников, а наоборот. Как наоборот? Да так. Решили в случае войны набирать сначала 40–45 летних. Добровольцев, до любого возраста, достаточно сдать нормы ГТО. Ну а потом, если потребуется вниз по возрастной лестнице. Почему? Да потому, что 45 это не 18. Потому что в 45 уже продолжил свой род, а в 18 нет. В 45 лет, человеку есть, кого защищать. Это и жена, и дети, а может даже и внуки. Да и пожил уже. Нет, конечно, хотелось бы ещё, но если есть выбор, ты или твой сын, что выберет отец?

А ещё, выбрали список вакантных должностей? Это, каких вакантных? А там, где человек и после увечий может послужить Родине! Так, что к концу войны все кладовщики, интенданты, военкомы, комсорги, политработники, работники госаппарата и многие другие защищали Родину в прямом смысле, в окопах. А на их место пришли люди с окопов. Без руки, без ноги, проще инвалиды. Ну конечно, не поставишь Ваню с тремя классами, сразу счетоводом, бухгалтером, кладовщиком. Пока лечили, кого-то подучили, кому-то нашли должность попроще, вплоть до вахтёра. Да интеллигенции было много, готовые парторги и аппаратчики. Это кстати и вызвало, тогда контрреволюционный мятеж. Кровавый мятеж надо сказать. Они же думали, на армейских складах, да при штабах отсидеться. Было расстреляно более 10 тысяч человек и почти 60 тысяч отправлены в штрафные роты.

— А говорят, из тюрем, набрали целую армию!

— Уголовные говоришь? Да, слышал я эти сказки. Только их в армию не брали. С началом войны, сразу по законам военного времени. У кого по три судимости к стенке. Остальные продолжали работать. Вот только, тем, кто попал по бытовым статьям, да ещё политическим, разрешили отслужить в пехоте. Да и то не всем.

Не оставили без внимания и политическую подготовку военнослужащих. Из воинских частей, на секретные спецкурсы, на 2 недели, были отозваны все политруки. После таких курсов, их лекции претерпели значительные изменения. Бойцам и младшему офицерскому составу говорили о действиях военнослужащих в разных ситуациях на войне. Главная мысль лекций была в том, что когда первым нападает враг, он имеет преимущество в факторе неожиданности. Поэтому в первые дни и недели, отступление не является проявлением слабости армии. Войскам требуется время для переформирования. В это время как никогда важно, задерживать врага, в его продвижении. Эта тяжёлая доля выпадает тем частям, которые первыми встретят врага. Приводились исторические примеры. Рассматривались разные ситуации. Что делать, когда нет связи, когда попали в окружение. Приводились примеры партизанской войны 1812 года. Много времени лекций отводилось темам о выживании, созданию партизанских отрядов или выходу из окружения. Была проведена работа с работниками НКВД. Это сказалось во время войны. Рядовой состав и младшие командиры, вышедшие из окружения, почти не проверялись. В бою докажут свою преданность Советской власти. Вспомнили старые законы войны. «Что с бою взято, то свято. Мародерство — брать даже с трупов мирных жителей. А с врагов — это трофеи». Трофеи, включая оружие, остаётся в подразделении, а если сдаётся в трофейные команды, то такое поощряется, вплоть до медалей и орденов. Это сильно сказалось в начале войны. Насыщение передовой, трофейным оружием, усиливало огневую мощь подразделений. Добытые медикаменты, продовольствие, боеприпасы облегчали работу тыла. Конечно, были и перегибы, часто неоправданный риск, приводил к гибели красноармейцев. Но чего только не притаскивали любители трофеев! Немцы называли наших бойцов, азиатскими варварами. Было за что. Часто, по утрам, немцы не досчитывались пулемётов и миномётов, а там где не было сплошной обороны — грузовиков, бронетранспортёров и походных кухонь.

Да ладно, не об этом я хотел рассказать, а о красных партизанах.

Уже через неделю, после того как я поселился на даче у товарища Сталина, начали набирать красных партизан. Требования к ним были суровые. В основном, выбирали женатых, с детьми. Их семьи отправили на Урал, в закрытые городки, дали работу, обеспечили жильём.

— Дед, это вы их как заложников использовали?

Что значит заложники? Ну, и не без этого конечно. Но главное красные партизаны знали, что их семьи в тепле и сыты. На них не падают бомбы, их не истязают фашистские захватчики. Ладно, поехали дальше. За месяц набрали 5000 таких товарищей и начали их подготовку. Учили всему. Стрелять из нашего и немецкого оружия, включая пушки и миномёты. Ездить на лошадях, мотоциклах, машинах, броневиках и даже танках. Учили сапёрному делу, учили оказывать медицинскую помощь. Много чему учили, но всему не научишь, поэтому каждый изучал всё поверхностно и только два три дела основательно. Допустим, человек умел только завести и проехать на технике, зарядить и выстрелить из пушки и так всё остальное. Зато он хорошо знал медицину, был снайпером и неплохо владел рацией. Очень, много времени, уделялось маскировке и отрыву от противника, после операции.

Прошло три месяца и в апреле в предполагаемой приграничной зоне, немецкого вторжения, появились «военные картографы». Это и были наши будущие партизаны. Их разбили на пятёрки. Они, тщательно изучали свой сектор и немного соседние. Делали схроны, готовили закладки и так далее. Трудно было с рациями. Раций было выдано всего 100 штук, с расчётом на захват немецких раций в будущей партизанской войне. Остальным группам были выданы приёмники.

— А гранатомёты им дали?

— Анька! Это дед изобрёл!

— Чего, чего я изобрёл? Ничего я не изобретал. Если ты гвоздь забьешь не молотком, а обухом топора, это ведь не будет изобретением. Ну, так и я. Очень меня смущало, что нет у нашей армии гранатометов и ракетных ПВО. Обратились мы к разработчикам реактивных установок залпового огня. Ну, да «Катюш», БМ13. Сделали заказ на реактивные установки, которые могут по самолётам стрелять, то есть под углом до 90 %. Ну и доработку снарядов конечно, под осколочные и шрапнельные. И вот получилась такая «Катюша», что самолётам совсем не подруга. Колонны они не сопровождали и солдат на передовой от самолётов не защищали. Не могли они с одиночными целями, на небольшой высоте бороться. А вот для массовых целей это было то, что надо. Вот представьте. Летят немецкие бомбардировщики, кого-то бомбить. Красиво так летят, ровненько и вдруг по ним отрабатывает пара небесных «катюш». Красиво получалось. Их применяли для защиты городов и важных объектов. А как защитить армию в движении, от самолётов? Как защитить нашего бойца в окопах от коршунов Геринга? Мы прошерстили наши бронетанковые войска, Выяснилось, что у нас много старых лёгких танков и танкеток. Для будущей войны они не годны. Ну что это за танк, у которого броня меньше 10 мм, а оружием является пулемёт калибра 7,62 мм? Да, я про малый плавающий танк говорю, Т-27А. Выпустили их 2500 штук. Почти все пустили в переделку. Убрали башню и поставили спаренный пулемёт ДШК. Получилась не плохая передвижная, плавающая зенитная установка и хороший помощник нашим бойцам на передовой при отражении атак. А главное они на месте не стояли. Сейчас здесь, через час в километре от этого места. Да были стационарные, но это вокруг городов.

— А гранатометы?

Гранатомёты говоришь? Нет, гранатометы позднее, через год появились. Не было у нас времени, мы просто переделали РС82 и РС132. Как переделали? Дали задание конструкторам, чтобы за неделю представили образцы на основе этих реактивных снарядов. Разрешили уменьшить дальность стрельбы, до 800 метров. Потребовали увеличение заряда ВВ и для РС82 разработать осколочную боеголовку. А ещё чтобы они были уложены в трубы для выстрела, как в гранатометах «Муха». Пожелали, по возможности уменьшение длины и веса реактивных снарядов. Нет, внучка это не гранатомет. Им с рук стрелять нельзя, сожжет стрелка. Да и точность была, ну как сказать. Мы вот стреляли в мишень учебными зарядами с расстояния 100 метров десятью штуками, так в круг диаметром 2 метра попали только восемь.

Конструкторы молодцы, увеличили заряд ВВ на РС132 до 4 килограмм, длину сократили до 700 миллиметров, а полный вес уменьшили, до 20 килограмм. РС82 заряд ВВ 1 килограмм, длина 500 миллиметров, общий вес 6 килограмм. Осколочная РС82 имела немного другие характеристики. Вес ВВ 0,5 килограмма, полный вес 8 килограмм. Зато осколочная рубашка имела вес 2,5 килограмма и давала более 700 осколков.

Интересно была решена проблема стабилизаторов. Конструкторы сделали косо поставленное оперение, из пружинистой стали. Оперение прижималось к корпусу ракетного снаряда, а сам снаряд вставлялся в трубу. Из чего была сделана направляющая труба? Этого многие сейчас не знают, а то бы смеялись. Заказ на трубы был сделан на завод, изготавливающий металлические дымоходы. Да, да из тонкого кованого железа, со складывающимися ножками. Как запускали? Как и на «катюшах». Всего, до войны успели сделать и отправить партизанам, фугасных РС132 2700 штук, фугасных РС82 1800 штук и осколочных РС82 5500 штук.

Что говоришь внучек? Говоришь, слышал, что уже в начале войны применялись? Нет, внучек это солдаты сами додумались. Мы поставили в войска для пробы шрапнельные РС82, чтобы могли стрелять по пехоте. Фугасные РС132, для подавления пулемётов и дотов. Так вот они что придумали. Надевают противогаз, накидывают плащ палатку, обливаются водой и стреляют с рук. Так они смогли стрелять по танкам из РС132 и по самолётам шрапнелью из РС82. Да и с ног сбивало реактивной струёй и ожоги получали. Но ведь получалось! И танки подбивали и самолёты сбивали.

 

Глава 3

— Внученька, а не попить ли нам чайку? Да, из Иван-чая и с липовым медком.

— Нет липового, его Васька съел!

— Кончился, говоришь? Кот Васька съел? Васька, так Васька. Неси тогда мёд русских пчёл, лугового сбора и личико умой, а то пчёлы облепят. Так на чём я остановился? Не надо про мины и гранаты? Про войну рассказать? Ладно.

— Про войну. Утром, 20 июня в советских военных частях, пограничных областей и округов, появились наши красные партизаны. Они вручили командирам таинственные пакеты и тихо удалились. На 21 июня объявили учения для лётного состава. Самолёты взлетали, кружились в воздухе, а потом заходили на посадку. Только они не садились, а на бреющем полёте пролетали 3–5 километров и садились на замаскированных аэродромах. А на старом аэродроме, на их место вытаскивали фанерные макеты. А ночью с аэродрома вывезли всё имущество. Хотя бы на 300–500 метров, но оттащили всё более, менее ценное. Ночью, 22 июня с 00–00 часов, во всех приграничных военных частях, началось движение. Войска были выведены на запасные позиции. С 3—00 до 4—00 началась война.

— А в учебнике написано, что война в 4—00 началась!

— Что внучок говоришь? В 4—00? Ну, не совсем так на разных фронтах по-разному, да и смотря, что за начало считать. Первые упавшие на нашей территории снаряды и бомбы или установку магнитных мин в Финском заливе с самолётов.

Ну, значит так. Сначала был произведён артиллерийский обстрел мест расположения военных частей и нанесён бомбовый удар, в том числе и по аэродромам. Точнее была попытка нанесения. Тут у немцев произошёл маленький казус. Дело в том, что некоторые участки границы наши лётчики не защищали, зато на других произвели концентрацию истребителей. В результате две трети границы были беззащитны, а на одной трети наших самолётов было в три раза больше. А если по отношению к немецким самолётам считать, то наших самолётов было в пять раз больше. Наши лётчики не имели опыта настоящих боёв как немецкие лётчики. Наши самолёты были хуже немецких. Но именно на этих участках, нас было в пять раз больше. И в этих местах немцам поплохело. Настолько поплохело, что для немецких бомбардировщиков было за счастье хотя бы упасть на своей стороне. До своих аэродромов дотянули считанные единицы, где их и сбили при посадке. Немецким истребителям повезло немного больше. Повезло, просто потому, что у них скорость была выше, кто прорвался, сумел долететь до аэродрома. Правда здесь повторилась история с бомбардировщиками. Как только они сели, прилетели наши штурмовики под прикрытием истребителей. Всех, кто был на этих аэродромах, приголубили и быстренько улетели. На крики немецких лётчиков в эфире, что русские свиньи нечестно воюют, и спасите, кто может, прилетели немецкие истребители с других участков фронта. Но наши уже улетели. Догонять немцы не могли, потому что кончалось топливо. В небе на пару часов стало чисто. Не совсем чисто, потому что наши истребители, как только заправились, полетели встречать немецкие бомбардировщики улетевшие бомбить города. Помните — «Киев бомбили, нам объявили, что началась война». Ну, вот их и им подобных, наши соколы, полетели встречать. Встретили, но провожать не стали, некого стало провожать. Бешенство немецких лётчиков не описать словами. Они расстреливали все, что видели на границе. А наших самолётов не было. Они были в 100–200 километрах от границы, на советских аэродромах. Поели, отдохнули, заправили самолёты и полетели обратно. Дозаправились на наших скрытных аэродромах и к вечеру, в небе, над границей разгорелся настоящий бой. В воздухе было 1300 наших истребителей и 900 немецких. Немцев было меньше, но они были опытнее и самолёты у них были лучше. А наши лётчики были отважны. Бой продолжался до темноты. Не одна из сторон не смогла взять господство в воздухе в свои руки. А ночью над немецкими аэродромами раздался гул наших бомбардировщиков. В сторону аэродромов полетели сигнальные ракеты, а вслед за ними бомбы. Результатом первого дня войны в небе Родины стали 475 сбитых бомбардировщиков и 280 истребителей. На аэродромах, в результате ночных бомбардировок было уничтожено ещё 216 немецких самолётов. Наши потери составили 345 истребителей сбитых в воздухе. К сожалению 386 самолётов просто не смогли взлететь со старых аэродромов, и были там уничтожены немцами. И всё-таки это была победа. Первая маленькая победа, вначале тяжёлой и кровавой войны.

— Дед, а про партизан когда?

— Всё-всё, про партизан, не буду больше про всю войну. История первая.

Было 24 июня. На опушке леса, недалеко от Бреста, лежал человек и жевал травинку. Сверху раздался свист. Андрей поднял голову и посмотрел на сидящего, высоко на дереве Петра. Пётр не стал кричать, а стал что-то показывать пальцами. На языке жестов он показывал — идёт колонна немецких солдат. Именно в этом месте, засада была подготовлена против пехоты. Подарочки для танковой колонны были приготовлены в 2 километрах дальше. Так что, если бы двигались танки, то пятёрка отважных партизан, просто переместилась туда. Ну, пехота, так пехота. Но вот количество! Двигалась, около пехотного батальона. А знаете детки, сколько в немецком батальоне солдат?

— Сто? Двести?

— Нет, Анечка не сто и не двести. Почти тысяча! А к ним часто придают и бронетехнику. Но наши партизаны не испугались.

Немецкая колонна приближалась. Вдоль дороги росли редкие деревца. Если бы немцы были внимательнее, то они бы заметили, что листья у деревьев засохли. Это потому, что это были не деревья, а воткнутые ветки. Они отмечали размещение мин и других бяк для фашистов.

Эту операцию против захватчиков, наши воины, назвали «пожарных вызывали?». Почему так? А потому, что почти на триста метров, по центру дороги был прикопан пожарный рукав, наполненный взрывчаткой. Какой рукав, какой рукав. Мы называем это шлангом, а пожарные рукавом. Видели в пожарных щитах? Да это он. Ну, так вот. Рукав был присыпан щебнем, и только потом землёй. Ни какого боя не было. Ну, вот не было и всё. Просто в небо поднялся огромный участок дороги длиной в триста метров. Во все стороны полетели десятки тысяч кусков щебня, калеча всё по пути. Но это было не всё. На обочине дороги было две кучи земли. В них были спрятаны две самодельные мортиры из кусков труб большого диаметра. Раздалось два взрыва по концам колонны и вдоль дороги полетели тысячи кусков железа. И тишина. От батальона осталось в лучшем случае 120–150 человек, да и то, почти все тяжело раненные. Оставшийся в живых офицер, собрал всех, кто мог двигаться и погнал прочёсывать лес. Немецких солдат было 50 человек, но они никого и ничего они не нашли. Ни людей, ни следов людей.

— Но так нечестно! Ударили из-за угла и убежали.

Кто сказал, что так нечестно? Петя, нечестно, если ты маленького будешь бить или вдвоём или втроем одного. А на войне чем больше врага убьешь, тем честнее по отношению к своим товарищам и к своей Родине. Ты им жизнь спасаешь. Все равно нечестно? Ну, хорошо. Вот ты из пулемёта по врагам стреляешь, это честно? Или из пушки, или бомбы на врага кидаешь, честно? Не знаешь? Ну, вот и подумай. На войне не бывает честно или нет. На войне есть враг, есть друг. Вот если ты убьешь врага, то возможно спасёшь друга. А если много врагов, то возможно спасёшь много друзей, свою сестру, свою маму. Потому что этот враг не сможет выстрелить, в твою маму, в твою сестрёнку, в твоих друзей.

— Ну, что? Рассказывать дальше о подвигах партизан?

История вторая.

Утро, 23 июня. Белоруссия. На дороге появилась немецкая колонна. Она состояла из 4 танков, 3 бронетранспортёров и 34 грузовиков. Грунтовка пролегала по опушке небольшого леса. Передний дозор, на мотоциклах, проехал ещё 10 минут назад. Вдруг, под передним танком Т-3 встал столб огня и земли. Взрыв был такой силы, что его перевернуло. С правой стороны, почти из леса, с расстояния 80 метров выросла огненная струя и с диким воем уткнулась в бронированный борт другого Т-3. Он покачнулся на другой бок и в этот момент, в нём детонировал боезапас. Из леса, длинными очередями, заработали два пулемёта, прошивая борта грузовиков. На дорогу стали падать 50мм мины. Миномёты были явно пристреляны. В ответ, зарычали пулемёты с бронетранспортёров, пытаясь нащупать в лесу противника. Два оставшихся целыми танка Т-2, развернули свои орудия в сторону пулемётов. Из грузовиков начали высыпаться серые фигурки солдат. Но оба дегтяревых, уже замолчали, отработав по одному диску. Только миномёты продолжали свою работу, перемещая огонь вдоль дороги. Т-2, отработав в точки, где 10–15 секунд назад работали пулемёты, начали стрелять по лесу, пытаясь нащупать миномёты. К лесу потянулись серые шеренги солдат, но на опушке напоролись на противопехотные мины. Солдаты залегли. Миномётный обстрел прекратился. Бой закончился, хотя ещё около 10 минут продолжалась стрельба в сторону леса. Если считать окончанием скоротечного боя, последний выстрел миномёта, то бой продолжался около 5 минут. Итог боя удручал. Искорёжены до состояния металлолома, два танка Т-3 и один бронетранспортёр, в который, прямо в ящики с гранатами, попала 50мм мина. Убито 104, тяжело ранено 87 и более 100 легкораненых. Очень подозрительным было то, что в число убитых вошёл почти весь командный состав и все пулемётчики в бронетранспортёрах. Явно прослеживалась работа снайпера, хотя одиночных выстрелов со стороны противника никто не слышал. В спину, разгромленной колонны, уткнулась другая колонна и остановилась. Пока убрали подбитые танки с дороги, пока собирали убитых и раненых, прошло 2 часа. Сзади прибывали новые и новые колонны и останавливались. Наконец, колонна тронулась но, не пройдя и 200 метров, передовой Т-2, нарвался на новый фугас. Обстановка ухудшалась тем, что с правой стороны был лес, а с левой обрыв 5–7 метров. Танков в голове колонны больше не было. Чтобы столкнуть с дороги, то, что осталось от Т-2, нужен был другой танк. Был потерян ещё час. Наконец колонна медленно двинулась, а впереди шли саперы. Встретились 3 мины обманки, просто прикопанные ящики с песком. Но, четвёртая оказалась не обманкой и сократила число сапёров почти вдвое. Это ещё сильнее замедлило движение. Теперь, каждый подозрительный объект просто подрывали, что не ускоряло движение. Выйти из опасной зоны удалось только к вечеру.

История третья.

Украина. 25 июня. Степная дорога, плавно извивалась среди полей и не вспаханной целины. Только изредка, то там, то там были видны островки зелени из кустарников и нескольких деревьев. Такие участки указывали на родники или небольшие овражки. Дорога была пустынна и на этом отрезке пути, почти 2 километра, тянулась строго по прямой. Рано утром, здесь проезжали 2 грузовика из ремонтной роты, в сопровождении одного мотоцикла с коляской. Но они не доехали до пункта назначения. Их путь прервали тихие выстрелы, из двух снайперских винтовок. С поля выскочили четверо, в маскировочных халатах, желто-зелёного цвета и отогнали грузовики и мотоцикл, в ближайший оазис зелени. Там, они быстро освободили крытые грузовики, от всего барахла и сноровисто стали устанавливать какие-то деревянные рамы. На эти рамы привязали какие-то трубы. 16 маленьких труб составляли два верхних ряда и 6 труб побольше, нижний ряд. То же самое было проделано и со вторым грузовиком. Мужчины долго о чём-то совещались, поправляли трубы, снова их крепили, подбивая чурбачки или подсовывая щепу. Потом снова, что-то мерили и снова поправляли. Закончили через 3 часа. Если приглядеться к конструкции, то можно было увидеть, что все трубы смотрели строго в одну сторону, но угол наклона у всех был разный. Наконец работы были закончены, полог закрыл конструкции внутри машин. Теперь это были обыкновенные грузовики. Между тем, время приблизилось к середине дня и движение на дороге оживилось. Почти каждые 10–30 минут, по дороге, проезжали колоны техники, проходили пешие подразделения и проезжали одиночные грузовики. Двое красных партизан скинули маскировочные халаты и оказались одетыми в немецкую форму. Сев в мотоцикл они уехали в ту сторону, откуда двигались эти длинные колонны, похожие на серых змей. Проехав 10 километров, они остановились в том месте, где дорога делала плавный изгиб. Уселись в ближайших кустах от дороги и сделали вид, что обедают. Когда на горизонте появлялся очередной пыльный шлейф, говорящий о движении большой колонны, один из них уходил в кусты и рассматривал в бинокль, что-то вдали. Так продолжалось почти 3 часа. Наконец, он удовлетворённо хмыкнул и сказал:

— То, что доктор прописал. Петро собирай всё в люльку, едем назад.

Через три минуты, мотоцикл на максимальной для него скорости, ехал назад.

Три мотоцикла, бронетранспортёр, два танка Т-3, двадцать шесть грузовиков, четыре пушки, два броневика, два танка, три мотоцикла — доложил сержант Аляев, лейтенанту Малышеву. Он докладывал в той же последовательности, как в колонне была расположена техника.

— Всё не проглотим, хвостик останется, да и бронетранспортер спереди всю малину портит. Значит так. Соловей, Кок и Муха, рвите вперёд, на километр, где поворот и там валите мотоциклистов. Аля \Аляев\, остаёшься со мной, ставь одну РС132 на прямую наводку, чтобы накрыть бронетранспортёр. Всё. Действуем.

Два грузовика встали на дороге на расстоянии 50 метров друг от друга и на расстоянии 200 метров от одинокого столба. Появилась колонна, мимо проехали три мотоцикла с колясками и через пару минут скрылись за поворотом. Раздались несколько очередей ППШ, еле слышные на таком расстоянии и совершенно не слышные в колонне. Когда бронетранспортёр не доехал до машин 100 метров, задний грузовик начал движение и остановился параллельно второму грузовику. В это время первый танк подъехал к столбу. Слетели пологи с грузовиков и в это же время, сработали шесть мощных фугасов, заложенные на дороге, практически перевернув два танка. Раздался рёв реактивных установок и первый реактивный фугасный снаряд РС132, пролетев параллельно земле, практически разорвал бронетранспортёр с расстояния в 70 метров. Остальные реактивные снаряды вылетали по разным траекториям и падали на разных участках дороги. Дальше всех, упали фугасные РС132, накрыв грузовики с прицепленными орудиями и один бронетранспортёр. Через минуту, на дороге, на том месте, откуда, только, что извергалось пламя и дым, горели два грузовика. Прячась за дымом, по дороге уезжал мотоцикл. Через минуту он скрылся за поворотом.

На дороге догорали два покалеченных танка, два изуродованных транспортёра, одно орудие и 18 грузовиков. Погибло 168 солдат и офицеров, 86 было тяжело ранено.

— Ну, что детки может, хватит? Спать пора.

— Не пора, не пора! Ещё мама с папой не пришли!

— Что значит, родители не пришли? Время-то детское кончилось. Ну ладно ещё один, два эпизода расскажу и хватит.

— А про партизан — лётчиков расскажешь?

— Завтра, завтра. Завтра я Вам расскажу о той легендарной операции, что вошла во все учебники мира.

 

Глава 4

— Петька! Что ты там всё мнёшься? В туалет хочешь? Нет? А чего?

— Я про подводников хочу. Я когда вырасту водолазом стану!

— Про подводных красных партизан хочешь послушать? Будет тебе о подводниках, только о речных. Об морских и так много рассказано и фильмы есть. Слушайте.

«Переправа, переправа. Берег левый, берег правый» Есть такие стихи. Прямо к нашему случаю. Был большой мост. И не успели его подорвать наши бойцы. Ну, немцы так решили, снимая взрывчатку с опор. По настоящему, мост был заминирован раньше, за месяц до войны. Под опоры, в резиновых мешках была прикопана взрывчатка. Под водой, к опорам тоже были прилажены заряды. И не по одному, а с запасом, чтобы точно рвануло. Вдруг один заряд отсыреет? Поэтому, 23 июня, когда по мосту начали двигаться немецкие танки Т-3, он просто, подпрыгнул и рухнул. Весь рухнул с хорошим таким бабахом, превратив 4 танка в металлолом. Восстановить его в ближайшее время не представлялось возможным. Его вообще нельзя было восстановить, его надо было строить заново. Но врагу нужно восстановить движение войск на фронт. И тогда, чуть ниже бывшего моста, была устроена понтонная переправа. Понтонный мост хорошо охранялся, как с воздуха, так и на земле. Каждая ветка, коряга, бревно, подплывающие к мосту, обстреливались из пулемёта. По ночам водная гладь освещалась прожектором. Но ночью 26 июня, выше понтонной переправы, две тени скользнули в воду. За собой они тащили по большому мешку. Это были наши красные партизаны. Да внучка, первые водолазы. Их дыхательные аппараты были не совершенны, но на глубинах до 10 метров в них можно было работать. Прошло полтора часа и уже ниже по течению, на правый берег выбрались те же фигуры. За каждым из них тянулся провод. Они сняли баллоны для воздуха, спрятали их, тут же в кустах и достали оттуда новые. Посидели 5 минут, отдохнули. Посмотрели на часы, а потом друг на друга и дружно сказали шёпотом.

— Раз, два, три! Ёлочка гори!

Что-то крутанули и по краям понтонного моста раздались мощные взрывы. Мост покачнулся, его развернуло и понесло по течению. На понтонах, осталось 4 танка и два бронетранспортёра. Но это было не всё. Ещё в течение 10–15 минут под понтонами происходили глухие взрывы. Наши подводные, красные партизаны, поставили под каждый понтон, по магнитной мине с химическим взрывателем. Всё было кончено. На протяжении километра затонули и понтоны и техника стоящая на них. Правда, наши герои этого уже не видели. Как только прозвучали первые взрывы, они скользнули в воду и вынырнули только через полтора часа, в шести километрах от уже бывшей переправы. Так наши подводные диверсанты не один десяток мостов подорвали и не один десяток понтонных переправ уничтожили, пока немцы не стали каждые 5 минут гранаты в воду кидать. Представляете внучки, сколько гранат до фронта не дошло?

А повесть о пяти пулемётчиках слышали? Нет? А зря, они без взрывчатки и РСов, более 2 тысяч немцев уничтожили, десятки грузовиков и бронетранспортёров. Три состава с боеприпасами и 5 с горючим для техники, паровозы никто не считал. Железнодорожных путей почти 8 километров. И всё только пулемётами, за 9 дней. Ладно, слушайте.

Они не спешили, они знали. Сейчас пройдёт пассажирский поезд с воинской пехотной частью, а следом состав с так необходимым немецким танкам бензином. Два немецких пулемёта MG34, два дегтяревых и один ДШК, ждали. Они ждали, чтобы спеть лебединую песню тем, кто незвано явился на нашу землю. Они дождались. Паровоз не тронули, ему незачем здесь останавливаться. Как только состав поравнялся с засадой, четыре пулемёта, длинными очередями, стали прошивать вагоны с солдатами и офицерами. ДШК не вмешивался, его цель была в конце состава. Там на грузовых платформах стояли грузовики и бронетранспортёры. Вот на них, он отыгрался от души. Состав, пронёся дальше, унося трупы фашистов и покалеченную технику к линии фронта, а на смену ему спешил состав с топливом. В пулемётах сменили патроны на бронебойные. Это были немецкие цистерны, а значит, обладали более тонкой стенкой особенно в верхней части. Её могли пробить даже эти пулеметы, если стрелять бронебойными патронами и под прямым углом. Что и было сделано. ДШК прошёлся по паровозу и присоединился к товарищам. Из сотен отверстий, на пути, хлынул бензин и широкой рекой потянулся за составом. Состав остановился через километр, где его и догнало пламя. Горел почти километр железнодорожных путей, пропитанный сотнями тонн бензина. Шпалы выгорели на всём протяжении. Как только загорелся бензин, пять красных партизан подхватили оружие и бросились в лес. Там в 300 метрах от железной дороги, проходила грунтовая дорога, где было спрятано 6 лошадей.

На трое суток, на этом отрезке пути, остановилось движение.

— Вот такое внучки, творилось по всем фронтам в тылу фашистских оккупантов.

— А долго, наши партизаны, гоняли фашистов в тылу?

— Нет, внучёк, не долго. Где семь дней, где десять.

— Так мало?

— Почему мало? Не мало, так было рассчитано. У нас в штабах умные головы сидели, они всё посчитали. И немцы не дураки были. Они тоже посчитали, что лучше сейчас остановить наступление и проверить каждый кустик и каждую кочку в тылу. Это проще, пока оккупированная территория ещё маленькая, чем потом пытаться ловить партизан на большой территории. Такое решение было принято не сразу. Сначала решили сопровождать колонны боковыми дозорами. Только вот те дозоры, обычно до засад не доходили, их наши снайперы отстреливали.

— А что могли сделать снайперы?

— Сколько, по-твоему, внучек, фашистов, могут отстрелить 2 тысячи опытных снайперов? А винтовочки у них с глушителями были, пока до немцев дойдёт, что их убивают и прятаться уже некому. Вот, вот так и получилось, что в дозоры никто не хотел идти. И остановили немцы наступление. Потому что из тыла вместо подкрепления, трупы, да раненные доезжали, а из танков вообще единицы добирались. Посчитали фашисты, свои потери в тылу и прослезились. И было от чего. За 10 дней от начала войны они в тылу потеряли больше чем на передовой. А если бы они тогда узнали, сколько человек им всё это устроили то, наверное, утопились в сортире вместе с Гитлером. Каждая группа за эти дни успела провести от 4 до 7 крупных диверсий, если быть точным 3775. И потеряли фашисты в них более чем полмиллиона человек убитыми, почти 1300 танков, а бронетранспортеры и грузовики, даже посчитать не смогли.

— Так взяли и перебили бы всех фашистов. Просто больше партизан надо! И армия тогда не нужна будет!

Зачем нам армия? Ну, внучок, такое может только один раз получиться, пока враг не готов, а ты готовился. Вот ты сможешь побить Ваньку, Петьку и Борьку одновременно?

— Нее…

— Нет? Не сможешь, если выйдешь к ним лицом к лицу и скажешь, что ты их сейчас бить будешь. А если спрячешься в кустах с дрыном и сзади дашь им по башке?

Смогу. Они и пикнуть не успеют как я их…

Получится, говоришь, а если на следующий день снова спрячешься в кустах? Тебя побьют?

— Так они кусты в первую очередь проверят!

— Правильно, потому что они уже «учёные». Вот так и с нашими красными партизанами. Поэтому все диверсии в несколько дней совершены, пока немцы не успели сообразить.

Когда фашисты остановили наступление, развернули часть войск в тыл и начали проверять каждый кустик, красные партизаны исчезли. Не одни исчезли, а со всеми окруженцами, которых встретили. Где исчезли? В заранее приготовленных потаённых местах. Где надо было в речку нырять, чтобы в схрон попасть, где в болото уйти. У каждого свои хитрости были. Не все удачно спрятались, часть погибла. Кто не погиб, сидели в своих землянках и слушал радио.

— Это им Москва, по радио приказы передавала?

— Да, готовились к той знаменитой операции. И бегали фашисты по лесам, полям и болотам. Искали, а фронт стоял. Сидели красные партизаны в тёплых подземных землянках, чаёк пили, спирт хм, спиртиком раны обрабатывали. А на шоссейных и железнодорожных дорогах продолжали рваться фугасы. И летели под откос поезда, взлетали в воздух колонны от систем «пожарных вызывали?», горели танки и грузовики. Кто это делал? Да наши красные партизаны и сделали. Они это ещё до войны всё приготовили. Были заложены мины с замедлителями, просто не активированные. Наши ребята, прежде чем в схронах спрятаться их включили. Стояли там замедлители от 10 до 200 часов. Почему немцы их не нашли? Так фугасы деревянные были. Перед войной, нашим пехотным подразделениям, был отдан приказ, закопать по дорогам сотни тысяч коротких досок. Наши минёры, чтобы немецким сапёрам жизнь мёдом не казалась, на каждый фугас ещё с десяток противопехотных мин закопали. Это были хитрые мины. Они взрывались только при попытке их извлечь. Пятнадцать дней и ночей подарили красные партизаны нашей советской армии. И пока немцы рыскали по полям и лесам, наша армия подтягивала резервы, строила укрепления. Через пятнадцать дней, фашисты снова начали наступление, но их встретила окрепшая красная армия, в хорошо построенных укреплениях. Если бы не немецкая авиация, то и наступать можно было бы. Сильно мешали немецкие лётчики нашим войскам.

— Не долго, они орлами летали! Наши партизаны, так им поддали!

— Правильно внученька, не долго. Идите детки, покушайте и поспите. Слышите? Мама зовет. А потом на улице поиграете, и дедушка расскажет, как наши партизаны очень сильно обидели плохого дядю Геринга.

 

Глава 5

— Анька, ты чего так на улице кричала?

— Васька из миски Дружка ел, так Дружок, чуть его самого не съел. Васька от него на дереве спрятался!

— Дружок, Ваську на дерево загнал? Так ему по должности положено. Васька из миски Дружка ел? Ну, он тогда тем более, в своём праве был. Даже пару раз укусить имел право.

— Ага, у Дружка вон какая пасть!

— Ему Васька на один укус? Хм. Ну да, ну да. Так я не понял, что ты кричала, если Васька на дерево успел спрятаться?

— Так он рычал и дерево, на котором Васька сидел, грыз.

— Дружок дерево грыз? Ну, с его пастью это на пару минут, правильно сделала, дрова нам не нужны. — Так на чём мы остановились?

— На летающем бочонке!

— Не понял? А, на Геринге! Я вам не говорил, что в каждой группе было по одному лётчику? Не профессиональные лётчики, их учили по программе «взлёт-посадка». Зато они полетали на разных самолётах, как советских, так и немецких. Но об этом, все остальные, в группе, не знали, до последнего момента. Зачем так? А вдруг случится так, что кого-то из партизан в плен возьмут? И узнают фашисты, заинтересуются, задумаются и сделают правильные выводы.

Прошли пятнадцать дней, немцы отвели основные войска, обратно к линии фронта. Они выловили много наших солдат, попавших в окружение, и решили, что почистили свои тылы. Тем более, часть наших мин, немцы, всё-таки обезвредили. А которые не обезвредили, те уже сработали, чувствительно пополнив кладбища и госпиталя фашистских оккупантов. 18 июля по Московскому радио, весь день в новостях, рассказывали о подвигах красных партизан. Не преувеличивали, даже приуменьшили. Оно и так фантастически звучало, многие не верили. Это был сигнал для наших ребят. Отдельные группы стали объединятся в партизанские отряды, численностью по 150–300 человек. Получилось более 40 отрядов.

— Дед, не получается, столько отрядов, с такой численностью. Красных партизан было пять тысяч, да ещё часть погибла.

— Что не получается? Людей много? Забыли, что красные партизаны, собирали наших солдат и офицеров, попавших в окружение? Кстати, среди них было 264 лётчика. А задание звучало фантастически. Напасть на немецкие аэродромы, угнать как можно больше самолётов, а остальные сжечь. С фашистскими аэродромами, расположенными на оккупированной территории было проще. Немцы заняли наши бывшие аэродромы. На это мы и рассчитывали. За пару месяцев до войны, был приказ, о прокладке защищённой телефонной линии, ко всем лётным воинским частям. На территории частей, провод прокладывали на глубине 2 метров. Потом накрывали досками, но выше, на 70–80 сантиметров и засыпали землёй. Получался лаз шириной 1 метр и высотой 70–80 сантиметров. А вот с аэродромами расположенными за довоенной границей было сложнее. Партизанские отряды за 5 дней подтянулись к аэродромам и притаились. Как немцы не заметили? Так красные партизаны двигались по ночам. Двигались тих, следы заметали. Возле каждого аэродрома были схроны. Хорошо спрятанные подземные жилища. Входы в них были закопаны. Чтобы туда попасть, надо было откидать не менее 2–3 кубов земли. Эти тайники, ещё до войны, построили самыми первыми. Сложили самое необходимое, закопали, прикрыли дёрном и первое время поливали, чтобы дёрн не засох. Эти убежища, были рассчитаны на 200–300 человек. Нет, не как большой дом. Там было очень тесно, только чтобы можно было переждать 3–4 дня. Возле старой границы тоже были секретные землянки. Именно из них должны были выдвинуться отряды партизан на вражескую территорию. Для захвата рассматривались только те аэродромы, которые расположены не далее 25 километров, от границы. Да Коля, мы тоже так думали, что за довоенной границей будет трудней. Оказалось, что там гораздо проще. По крайней мере, до отхода. Местные жители привыкли к продвижению воинских частей, а в темноте, чья форма не видно. У жителей и военных даже мысли не возникало, что в 300 километрах, от линии фронта, могут оказаться русские солдаты. Охрана аэродромов была в два, три раза меньше чем на прифронтовых. Службу несли как в мирное время.

— Но, ведь были и более дальние аэродромы!

— Что говоришь? Как с другими, более дальними аэродромами поступили? Очень просто.

19 июля, ночью, по ранее разведанным тропам, старую границу пересекли 28 отрядов, в каждом по 12 человек. Отряд Петренко получил самую дальнюю цель. Им надо было пройти 89 километров. Его бойцы, вели под уздцы, тяжело нагруженных лошадей. Восемь лошадей несли на себе восемь 50мм миномётов и по 60 мин к ним. Остальные 4 лошади, тащили два 82мм миномёта и 60 фугасных мин, весом 7 кг., содержавшие 1,8 кг тротила. Двигались по ночам, медленно и только к утру третьих суток, они достигли своих целей. Двое суток они вели наблюдение за немецким аэродромом, подготавливали позиции. Отмечали, где расположены посты, где спит охрана, где лётчики и технический персонал. Особое внимание было уделено стоянкам самолётов, авто технике, складам с боеприпасами и топливом. Потом, вернувшись к своей стоянке, диверсанты рассчитывали расстояния, намечали места расположения миномётов. Ночью,25 числа, в 3—00, на 28 аэродромах, расположенных на расстоянии 25—100 километров от границы, начался ад. Группа Петренко не подвела. Восемь миномётов 50 мм. и два 82мм., обстреливали стоянки самолётов, ангары, казармы, хранилища ГСМ. За 3 минуты, на фашистов обрушилось 320 мин 50мм и 60 82мм мин. А ещё через 5 минут, по тайным тропам, к границе, скакали красные партизаны. С этого аэродрома. в эти дни, не поднялось не одного самолёта.

— Дед, а дед. Когда про лётчиков будет?

— Петя, говори громче. Дедушке не 20 лет.

— А сколько?

— Сколько дедушке? Ну, во-первых, я для Вас не дедушка, а прадедушка. Но вы меня дедушкой называйте. Во-первых «прадедушка» Вы плохо выговариваете, во-вторых, дедушкой быть приятней. Так сколько дедушке, давайте посчитаем. В 1940 год я попал в возрасте 22 лет. Сейчас 2015 год и того, это будет, это будет.

— 97! Я на планшете посчитала! Дед ты ещё молодой!

Правильно Аня это будет 97. Мало говоришь? Это для ваших дедушек и бабушек мало и тем более мам и пап. Они химией не дышали, химию не пили, химию не ели и не носили, химией не лечились. А зачем я это делал? Тогда меня никто не спрашивал.

— Так, на чём остановились? Ага. Ну, давайте сначала про героя Советского союза Соловьёва расскажу. Не у всех партизанских отрядов всё получилось, некоторые были даже уничтожены в ходе операции. Но большой урон врагу был нанесён каждым отрядом. Соединение Соловьёва, тогда ещё не героя Советского союза, состояло из 245 человек. Их цель, крупный фашистский аэродром, располагался в 14 километрах от старой границы. Группа разведчиков, с 22 июля, вёла наблюдение за объектом. Основной отряд двинулся на выполнение задания, 24 июля, как только стемнело. В час ночи, 25 июля, отряд был на месте. Час на отдых, час для выдвижения на позиции.

С разных сторон аэродрома, зазвучали тихие хлопки, и охраны не стало. Партизанский отряд быстро занял весь объект. Красные партизаны, на улице, работали пистолетами с глушителями и ножами. Только внутри помещений разрешалось пользоваться оружием без глушителей. Конечно, Соловьёву повезло. Как же на войне без везения. На улице не прозвучало ни одного выстрела без глушителя, не взорвалась не одна граната, а в помещении звуки выстрелов звучали глухо. На дорогах к аэродрому были выставлены заслоны и уже через 15 минут, на взлётную полосу, вывернул первый самолёт. В отряде было 63 лётчика, на стоянках стояло более 80 самолётов. В основном это были бомбардировщики, но было и 5 транспортных. Два, Юнкер 52/3 вместимостью по 18 человек и три гиганта Мессершмитт Me 323, вместимостью по 120 человек. Соловьёв быстро оценил обстановку и принял оригинальное решение. Партизан и пленных посадили в три Me 323. Когда все взлетели, были сняты заградительные отряды и загружены в два транспортных Юнкер 52/3. Все улетели, а через 15 минут на аэродроме загремели взрывы, уничтожая технику, строения, боеприпасы и ГСМ. Через 20 минут, все 63 самолёта, с фашисткой символикой, пересекли передовую линию. Советские лётчики и ПВО были предупреждены. На наших аэродромах с 3—00, до рассвета горело множество костров и прожекторов. На нашей территории, в 10–20 километрах от линии фронта, ждали сигнальщики. Их задачей было, запускать зелёные ракеты, в сторону аэродромов, при пролёте самолётов. Все самолёты, захваченные отрядом Соловьёва сели удачно. Отряд не потерял ни одного бойца.

— Дед! Расскажи про Кадкина.

— Что Кадкин? Что Кадкин? Про него столько написано, два фильма снято. Мне там добавить нечего, там, наоборот половину обрезать можно. Чего обрезать? Анечка, это же художественные фильмы, там много добавлено, чтобы зрителям было интересно. Ну, про санитарочек, можете всё выкинуть, перестрелки почти все можете тоже выкинуть. Ну, да он женился. Но свою жену он потом, через год, в госпитале встретил, а не в своём партизанском отряде. К вашему сведенью, первые месяцы, в отрядах красных партизан, женщин не было, Да, Петя, наши партизаны стреляли в фашистов, но не с двух рук и не вдвоем, в полный рост, против двадцати.

Давайте, я Вам про Котова и Витмана расскажу. Про него мало писали, а он тоже ни одного бойца не потерял. Хотя, Мойша, а не Котов был главный герой в этой операции. Я бы ему тоже героя дал, не только Котову.

Мойша Витман был связист и не только связист, он был пародист от бога. А ещё он до 1936 года жил в Германии. Немецкий язык знал с детства. Почти десять суток просидел бывший немецкий еврей, а теперь красный партизан, в километре от аэродрома в подземном тайнике. Подключившись к телефонной линии, он прослушивал переговоры, пародировал слышанные голоса, запоминал имена и звания. Ночью 25 числа в 01–00 часа ночи к схрону прибыл отряд Котова. Бойцы скрылись в подземном ходу, чтобы появиться в ангарах, в штабе, в казармах. На территории аэродрома, затрещали винтовочные и автоматные выстрелы. Загавкал, но тут же заткнулся пулемет. Операция явно срывалась. На аэродром позвонили из немецкого штаба, но естественно попали на Витмана. Бодрым голосом дежурного офицера он доложил, что на них случайно, вышла группа русских окруженцев. Группа уничтожена, несколько человек залегло в овраге, но их за 5 минут добьют. Помощь не нужна. Доклад о происшествии будет доставлен утром. Фашисты успокоились. А на аэродроме уже взлетали самолёты.

Петька! Подай мне вон ту красную книжку. Ага, эту. Так, так, вот. 25 июля 1941 года, нашими партизанами с немецких аэродромов было угнано 617 самолётов, уничтожено 824. Было уничтожено 940 асов Геринга 1600 технического персонала и 4400 солдат и офицеров охраны. В операции погибло 716 партизан. Ну вот, где-то так. После этой операции, фашисты так и не смогли восстановить своё господство в воздухе.

 

Глава 6

— Дед, а ты ведь главный красный партизан! Ты тоже фашистов бил?

— Во-первых, не главный, а почётный. Точнее я был главным техническим консультантом по вооружению, а руководителем назначили Судоплатова Павла Анатольевича. После гибели Лаврентия Берии, Судоплатов был назначен заместителем начальника 1-го (Разведывательного) управления НКГБ СССР. Но уже через месяц занял вакантное место Берии. Вот под его крылышком мы создавали меч для красной армии, и в частности для партизан. Павел Анатольевич мне такую команду собрал, что даже я удивился. Сделали запрос, по всему союзу, на учёных и изобретателей, которые выдвигали сумасшедшие проекты и изобретения. Потом, просмотрели их досье и предложения. Большинство отсеяли, оставили 264 человека. Для чего набирали именно таких? А нам нужны были такие. Чтобы не боялись поставленных перед ними задач. В музее редкого оружия были? Нет? Ну, слетаем в выходные в Ленинград, посмотрите чего эти чудики изобретали. Перед ними не стояла задача изобрести реактивный самолёт или автомат Калашникова. Сделать из старья или незаконченных проектов непривычное, нестандартное оружие, это было их заданием. И они не плохо справились.

— Ну, это же в серию не пошло. Что могут сделать 100–200 необычных мин или пулемётов?

— А вот тут Вы ошибаетесь. Кто это делал? Изобретатели и учёные, которые были не поняты, а следовательно, не задействованы в повышении благосостояния и обороноспособности страны. Что они использовали? Старые, не пригодные к использованию вещи. Куда было девать просроченные, устаревшие снаряды, патроны, мины? Только уничтожать, а это, между прочим, труд сотен тысяч трудящихся. А что делать с неудачными образцами и малыми сериями, танков, кораблей, самолётов?

С лёгкой руки наших сумасшедших изобретателей, старые снаряды после замены взрывателей стали минами. Именно их использовали красные партизаны в первые дни войны. А какие «растяжки» получались из устаревших шрапнельных снарядов! На Ленинградских артиллерийских складах, лежало более тысячу снарядов, калибра 35бмм, 1913–1917 года выпуска. Доверия к ним не было, давно лежали, условия хранения в революционной суматохе никто не соблюдал. Весил такой фугасный снаряд 747 килограмм. Ну как стрелять таким опасным снарядом? Так можно свой же корабль повредить. Поменяли им взрыватели и отвезли красным партизанам. Представляете, что оставалось от фашистских танков, после подрыва такого снаряда? Ничего не оставалось.

Но дело тут даже не в использовании снарядов вместо мин. Главным было, заставить немцев распылить свои научные, промышленные и военные ресурсы на борьбу с этими изобретениями. И получилось так, что многие учёные Германии, вместо того чтобы совершенствовать свою технику, искали методы борьбы с нашей экзотической техникой.

В феврале 1941 года я прибыл в Ленинград. Был у меня цель, посетить завод под названием «Двигатель». До 1926 года, завод был закрыт, использовался как склад для торпед, выпущенных ещё до революции. Эти устаревшие торпеды, которые собирались утилизировать, и два инженера с этого завода, привели меня в этот город. Фамилий называть не буду, они до сих пор засекречены, назову их Петей и Васей. Так вот эти изобретатели, закидали своими предложениями руководство завода. Меня с ними познакомили и вечером, за чаем у нас завязался разговор.

— Ребята, вы люди энергичные, идей у Вас много и многие из них перспективные. Беда в другом. Открою секрет, скоро будет война. Отложите свои амбиции до её окончания. Для Вас есть другая работа. Возьмётесь или слабо?

— Что за работа? — Спросил Василий.

— А где гарантия, что нам потом дадут работать над тем, что мы предлагаем? — Это подал голос Пётр.

— Работа интересная, надо из того, что не кому не нужно, сделать конфетку. Такое сделать, чтобы за границей подпрыгивали от нетерпения и кричали, что тоже такое хотят. Если сделаете, то Вы будете уже не просто рядовыми инженерами, с вытекающими отсюда последствиями!

— Так, что за тема? Вы нас уже заинтриговали!

— В 1934 году, в СССР была заложена серия эсминцев проекта 7. Было запланировано спустить на воду 53 единицы. Достроены или будут закончены в ближайшее время 46 кораблей. Остальные 6 миноносцев, в разной стадии постройки. Вот из них надо выбрать то, что Вам подойдёт, остальное на слом. Это было первое. Второе, на вашем заводе хранятся 364 торпеды калибра 450мм, 1908–1917 года выпуска. Это устаревшие торпеды, дальность хода у них от 1 до 2 километров. Ещё есть почти 48 новых торпед 533 калибра. Эти торпеды были отбракованы по разным дефектам. Есть предложение…

Я ушёл от них только под утро. Через неделю, у меня на столе лежал черновой проект.

Предложение было такое. Три торпеды калибром 53Змм соединялись в один пакет. Выглядело это так, одна торпеда лежит на двух других. Или четыре торпеды калибра 450мм внизу и одна калибром 533 вверху. Вся эта связка, называлось торпедный подводный катер. С чьей-то лёгкой руки их стали называть то-по-ка. Когда начиналась атака, моряки обычно говорили — Ну, сейчас немцы отпляшут топока. Видно ассоциируя с известным танцем гопак. Верхняя торпеда переделывалась в мини катер. В ней, ногами вперёд лежал рулевой. Сверху небольшой прозрачный колпак, как у самолётов. Штурвал управления как у самолёта и две педали, вот и всё управление. Из неё выбросили всё ненужное, за счёт чего увеличили запас топлива. Такая торпедная связка, могла плыть на глубине от 0 до 25 метров, маневрировать и при скорости в 44 узла имела максимальную дальность в 7 километров. При дополнительных баках и оптимальной скорости в 30 узлов дальность достигала 20 километров. Теперь про корабль. Рубка была расположена почти на носу. Дальше палуба до кормы, была с наклоном. Корабль походил на рыбацкий сейнер, только больше размером. На палубе в четыре ряда, на направляющих, стояли торпедные подводные катера. На корме имелась аппарель, При откидывании аппарели, топока по роликам, скатывались в море. На вооружении корабля было 10 зениток. Выходили они обычно в сопровождении 2–4 эсминцев и 4 подводных лодок.

— Дед, ну это не интересно! Ты про подводников рассказывай.

— Ну, техническое описание, так сказать закончили. Надо сказать, что водолазов, в те времена было мало. Это была молодая профессия. Поэтому, все красные партизаны, которые занимались подводными операциями и оказались в нашем тылу, после угона немецких самолётов, были призваны во флот. Они стали управлять торпедными подводными катерами, а сами корабли стали называть «Красный партизан» и «Партизан красный». Не без юмора были наши моряки. Расскажу я про знакомого Вам подводника. Помните, про подрыв понтонов? Ну, вот один из них был Андрей Селиванов. Дважды герой Советского союза. Один из тех троих, кто принимал участие во всех походах топаков.

Воспоминания Андрея.

28 октября 1941 года. Это был третий выход. Я лежал в гамаке, после обеда, когда прозвучали короткие гудки в динамике. Непрерывный сигнал это срочно, длинные гудки, это прибыть в течение 10 минут. Сейчас были короткие, значит быть на месте, через полчаса. Можно не спеша сделать свои дела. Выстроились на палубе и тогда мы узнали, что идём топить линкор «Тирпиц». Линкор сопровождали два миноносца, две подводных лодки и тяжёлый крейсер «Адмирал Шеер». Мы шли на перехват. Команда «по местам» прозвучала в 17–40. Втиснул своё тело в узкую кабину катера, подровнял кресло-лежанку, постучал пальцем по датчикам. Проверил штурвал — вверх, вниз, влево, вправо. Механик показал большой палец, значит, рули в порядке. Сижу, жду. На голове шлемофон. Фонарь открыт, не стоит зря тратить воздух в баллонах. В ушах прозвучали последние наставления и команды.

— Партизаны! «Красный партизан», в 15 километрах от противника, с другой стороны. Начинаем вместе. Четырехсот пятидесятые, начинаете атаку и отвлекаете огонь на себя. Пятьсот тридцать третьи, работаете по тяжелому крейсеру и линкору. Номера с 1 по 6 — ваш «Тирпиц». С 7 по 10 берёте на себя «Адмирала Шеера».

Прозвучал сигнал атаки. Снял шлемофон, отдал механику. Загремела аппарель. Закрыл фонарь, Надел маску. Один за другим, нырнули в холодные воды, стоящие впереди тапаки, моя очередь. Отпускаю тормоз и скатываюсь в воду. Над морем уже стемнело. Нажатие синей кнопки слева, заработали все три винта. Пока работаю на дополнительных баках. Плавно нажимаю педаль газа. Поворот штурвала и мой торпедный подводный катер, под номером пять, берёт курс на цель. Идём двумя волнами. Впереди идут 450. Они несут по четыре торпеды калибром 450. А у меня только две, но 533 калибра. Их задача отвлечь внимание на себя. Они будут нырять и выныривать, идти к цели зигзагом. У них есть преимущество. Они могут пускать торпеды с расстояния в один километр. Но уходить они должны по поверхности моря, нырять нельзя. В этот момент мы, 533 будем идти на максимальной для нас скорости и на глубине 20–25 метров, встречным курсом, в атаку. Всё, началось. В двух километрах от нас поднялись водяные столбы. Ребята приняли бой. Идут зигзагами, и мы их догоняем, расстояние сократилось до 1 километра. В небе над крейсером и линкором повисли «люстры», освещая наши цели. Это сработали наши лётчики. Расстояние до цели 1,5 километра. Вижу разворот 450, значит 40 торпед пошли к целям. Теперь всё, что может стрелять у врага, пытается уничтожить приближающиеся торпеды. Наш выход. Ныряю, газ на полную, глубина 25 метров. По корпусу кто-то бьет молотками, значит, есть попадания в противника. Как медленно ползёт стрелка определения расстояния. Прибор чистая профанация, но хоть приблизительный ориентир. Удар, ещё удар. Близко, вверху, разорвались снаряды. Это уже похоже на кувалду, но моя пятёрка выдержала. Подправил направление по компасу. 1200,1000, 700, 500, пора! Выныриваю, Тирпиц немного левее, в 300 метрах или менее двух кабельтов. Поправляю курс и выпускаю торпеды. Всё! Прорвался! Сделал! Резкий разворот и уход на глубину. Катер тряхнуло от сдвоенного взрыва, ещё и ещё. Не я один попал. По рукам потекла вода. На уровне инстинкта, согнул колени и просел в кабине. Вовремя. Сорвало фонарь. Не убрал бы голову, куда стал бы есть? Тело сдавило от резкого перепада давления. Ледяная вода впилась в открытые участки тела тысячами иголок. В голове только одна мысль, не всплывать. Держать курс.

Выдержал, всплыл только в пяти километрах от лежащего на боку линкора. Руки и ноги закоченели. Как смог подрулить к подъёмнику, даже не понимаю. Подхватил воспаление лёгких. Вторую звезду героя Советского Союза мне вручили в госпитале.

— Да, это был тяжёлый бой. Два самолёта, которые вешали осветительные ракеты, были сбиты, погиб один эсминец. Из 40 торпедных подводных катеров, вернулось только 26. Но это была громкая победа. В линкор Тирпиц, попало 26 торпед. Натыкали в него, как в подушечку для иголок. И 30 минут не продержался на поверхности. Такая же судьба постигла крейсер «Адмирал Шеер». Потопили фашистские эсминцы и одну подводную лодку.

За четыре месяца, было потоплено 18 военных кораблей, 3 подлодки и сбито 12 самолётов. Главное, конечно, было в другом. Наша пресса и радио красочно расписывали подвиги красных партизан, на море. Как два небольших корабля, размером с миноносец, лихо прессуют весь немецкий флот, включая подводный и воздушный. Конечно, лукавили. Много кораблей было потоплено подводными лодками сопровождения. Молчали и о том, что большая часть самолётов была сбита советскими лётчиками, а все подводные лодки были потоплены охранными эсминцами. Так было надо.

Немцы, законсервировали другие проекты и срочно стали строить подобные корабли. С разных участков снимались корабли и подводные лодки и кидались туда, где фашистскому авиа разведчику почудился наш корабль, носитель торпедных подводных катеров. А как не почудится, если несколько кораблей специально маскировались под них? А нам это было на руку, мы этого и добивались. На самом деле, корабли-матки, еле держались на плаву. А как вы хотели? Нагрузив на верхнюю палубу почти половину веса корабля, Да и сами торпедные подводные корабли были не первый сорт. Почти третья часть возвращалась из-за технических неисправностей, не дойдя до цели. Разработка таких кораблей, требовала много лет и много денег. А времени и денег не у нас не у немцев не было. Только мы почти ничего не вложили в этот проект в тяжёлое военное время. Германия наоборот, сократила выпуск кораблей и подводных лодок, бросив освободившиеся ресурсы на постройку чудо торпедоносцев. Их наработки пригодились нам после войны.

 

Глава 7

— Дед, а дед! А что дальше с красными партизанами стало? Они так же продолжали бить фашистов?

— Нет, Анечка. Так же никак не получится. Немецкое командование, приняло меры, чтобы наши партизаны не могли так безнаказанно уничтожать их солдат и технику. К железнодорожным составам, стали прицеплять вагоны с военнопленными. Если двигалась колонна солдат или техники, то в ней обязательно были мирные жители. Везде, где можно, фашисты стали прикрываться мирными жителями или военнопленными. Аэродромы и склады, стали окружать несколькими рядами колючей проволоки. По периметру постоянно ходили патрули с собаками. Для этого, требовалось много солдат. Германия произвела мобилизацию в оккупированных странах. На фронте и тылу появились, Французские, Румынские, Польские дивизии. Вообще изо всех оккупированных стран. Не успев продвинуться, за лето, дальше наших старых границ, Германия всю осень и зиму готовилась к новому наступлению, в 1942 году. Вся Европа работала на фашистов.

— Так, что партизаны ничего не могли сделать?

— Почему не могли? То, что они уже сделали, было настоящей, хорошо спланированной и организованной воинской операцией. А вот теперь они стали партизанить. Поэтому их и звали партизанами. Сообщали нашим войскам сведения о немецких войсках, портили железнодорожные пути. Поджигали мосты, валили столбы, портили телефонную связь, обстреливали казармы. К весне мы поставили партизанам новые, специальные, партизанские РС82 и РС133. Дальность выстрелов достигла 3 километров. Улучшилась кучность. Появились РСы зажигательного действия. Были и специальные, кассетные, для обстрела аэродромов. Партизанских снайперов снабдили противотанковым самозарядным ружьём (ПТРС) системы Симонова.

— Анька! Стой. Хочешь, про снайпера Аню расскажу? Её ещё «убийца паровозов» называли.

— Так ты говорил, что у красных партизан, в группах, женщин не было.

— Сначала не было, а потом прибились. И с большой земли, тоже присылали, иногда. Аню, тоже прислали инструктором по ПТРС, вместе с ружьями. Она так и осталась в отряде.

— Дед, да её вместе с ружьём унесёт! Она ведь женщина.

— Она сибирячка, крупная женщина. Не толстая, а крупная, высокая. Так рассказывать или нет?

— Рассказывай! Рассказывай!

— Ну, тогда слушай. Я тебе её воспоминания о войне прочитаю.

— Охоту на паровозы я начала ещё в апреле 1942 года. Как только сошёл снег, и подсохла земля. Но до сегодняшнего дня охота шла за одиночными составами. Это очень даже эффективный способ. Выбираешь такое место, чтобы оно находилось подальше от станций и парой выстрелов повреждаешь паровоз. Затор на 3–4 часа обеспечен. С нового года немцы стали прицеплять пару вагонов с пленными к каждому составу, и мы старались не производить подрывов. Но через некоторое время я набралась опыта и усложнила жизнь фашистам. Закладывали мину и ждали. Если шёл состав с вооружением или солдатами, то производила пару выстрелов в котёл паровоза. Паровоз окутывался паром и над миной оказывался на скорости 5—10 километров. Взрыв и часть состава сходила с пути. Такой затор разбирался гораздо дольше.

На той неделе у нас была охота на пернатых. Пришлось сменить снайперский слонобой на СВТ-40 с глушителем. Начальство распределило между нами аэродромы. Долго рассуждали, где располагаться, как лучше стрелять, как и когда отходить. Выбрали такую тактику. Снайпер на дереве или бугре, в 500—1000 метрах, по ветру, от взлётной площадки. Второй номер в прикрытии. Бъём на взлёте, как птицу. Только птица большая и металлическая. Так и делали. Один выстрел в морду, другой вдогонку. Выстрелы не слышно, лётчик даже не замечает попаданий. Это скажется позднее. Ну, если попадали в двигатель или в лётчика, тогда приходилось сразу покидать место засады. Немцы тоже не дураки. Поэтому охота закончилась через два дня. Уже во второй раз, лично мне, пришлось удирать от егерей. Но они и не хотели нас догонять. Накладно это для здоровья, догонять снайпера с напарником, да ещё по ранее заготовленному пути отхода. На мой счёт было записано два самолёта. Это которые сразу упали. Сколько упало позднее, не знаю.

А сегодня у нас коллективная охота. Коллективная, это я и мой второй номер. Пётр, ночью, продырявил из ДШК, состав с горючкой и дал ему уйти. А потом поджёг пути. Прогорело около 1 километра шпал. На станции начали скапливаться составы. Теперь должна начаться вторая часть Марлезонского балета. Но вступление опять за Петей. С противоположной стороны от железнодорожного узла протянулась дымная полоса и упёрлась в склады зенитчиков, которые находились немного в стороне от вокзала. Неудачно. Детонации нет. Вторая РС, третья — есть! На складе начали рваться снаряды к зениткам. Стрельба велась с 1400 метров, теперь Петруша с последним РСом, бежит в овраг, где его ждёт лошадь. Успеет, мы это просчитывали. Ну, теперь мой выход. Стреляю по 5 выстрелов на каждый паровоз. Только успеваю менять магазины. Стреляю на расплав ствола. Взрывы на складе стали гораздо реже, а ПТРС не мосинка. Меня услышали. Не успеваю отработать десятую обойму, а ко мне бежит, не менее взвода солдат. Лёгкие мишени, но мне сейчас не до них. Очередная обойма расстреляна, вставляю новую. Вижу, в 500 метрах спереди, сработала растяжка. Ну, граждане фрицы, это не весь сюрприз. Прислали нам тут с земли, музыкальную шкатулку. Весит такая шкатулочка 5 килограмм, но она того стоит. Прикручиваешь шурупами к дереву крепление. В разъём крепления вставляешь саму шкатулку. Крепишь в тисочках ППШа, крючочек на курок и проволочку к растяжке. Ну и как патефон заводишь. Вот мина рванула, проволочка оборвалась, музыкальная шкатулочка завелась. Курок не периодически нажимается, тисочки с автоматом в разные стороны поворачиваются. Немцы залегли. Ну, вот мне ещё пару минут форы. Всё, патроны кончились. А ППШа ещё постреливает. Эдак, я и автомат вместе со шкатулкой спасу. Это жаба во мне говорит. Ружьё двадцать килограмм, шкатулка пять, ППШа почти четыре. Ружьё на плечо, два РС82 в руки и к шкатулке. Вовремя, патроны в автомате кончились. Откидываю штыревые ножки РСов и втыкаю в землю. Автомат на свободное плечо, шкатулку просто выщёлкиваю из креплений и подмышку. Где ты жаба? Бери меня на ручки и тащи. Жаба не слышит, а вот немцы осмелели, начали перебежками продвигаться ко мне. Дёргаю чиркалки на РС82 и ходу. Это хорошо инженеры придумали, дополнительные запалы. Скопировали с немецких колотушек. Успела отбежать на 30 метров, когда сзади раздался рёв и два взрыва. Ещё 200 метров и выбегаю на тропинку. Тропинка на 200 метров присыпана смесью от собак. Пробегаю 100 и аккуратно схожу с тропы. А на тропе ложный след ведёт дальше к шрапнельной мине. 10 метров и вижу откинутый, как крышка погреба, пенёк. Небольшой такой пенёк, 40 сантиметров в диаметре. Под ним яма. Кладу туда ружьё и автомат и закрываю погребок. Потом заберу. Шкатулку с собой, это пока секретное оружие, пусть и не дорогое. В шкатулке лежит термитная шашка. Если бы я не отключила, то по окончании завода пружины, от неё остался кусок оплавленного металла. Снова бег, пот застилает глаза. Через 300 метров в кустах стоит моя лошадка. Копыта обмотаны тряпками. Вползаю в седло, сил уже нет. Через час меня встречает Пётр. Операция завершена удачно. Как нам потом сказали, мы повредили все 13 паровозов бывшие на узле. Фашисты потеряли убитыми на складе и в команде преследования 37 человек. Оказалось в этот же день, между нашей станцией и предшествующей, работала другая пара. Пустили под откос состав. Очень удачно получилось, железнодорожный узел оказался закупоренным с двух сторон, больше суток.

— Вот так Анечка! Наши инструктора не только обучали, но и сами воевали.

— Дед, но ты же сам воевал. Я знаю, а ты не рассказываешь.

— Дык, про себя как-то неудобно рассказывать, на хвастовство похоже.

— Ну, расскажи. А то другие знают, а мы нет.

— Ладно.

— Петька! Колька! Бегите сюда! Дед про бабушку рассказывать будет.

— Не слышат? Ну, ты сбегай, а я пока покурю, да припомню, как оно было.

 

Глава 8

— Ну и где Вы шлялись? А ну-ка, ближе подойдите. Так, понятно. В дедушкин сарайчик пытались пробраться через крышу. Кому говорилось, что туда нельзя?

— Петька сказал, что там у тебя коллекция оружия. Мы посмотреть хотели.

— Ну, забрались бы и что? Дедушка старый, а не тупой, чтобы оружие вот так хранить. Сейф там размером с контейнер стоит.

— А, правда, там оружие?

— Оружие, оружие, только оно именное, включая и гранатомет.

— А как это именное?

— Это когда кого-то, за какие-либо заслуги оружием награждают. Ну и подписывают, конечно. У меня тогда такая слабость была. Как что-то по моей подсказке сделают из ручного оружия, обязательно один экземпляр, себе на память взять. Я бы и крупную технику себе в коллекцию брал, да куда её ставить? На заводах знали про эту мою слабость и подыгрывали. Как поставят на серийное производство, так первый экземпляр с дарственной подписью мне дарят.

— Дед! Покажь!

— На фотках покажу.

— Нее, фотки мы и так посмотрим. Дед! Подержать дай!

— Знаю я Вас. Посмотреть, подержать, пострелять, отсидеть. На фотках посмотрите. Ну, что рассказывать или дальше пойдёте приключения на пятую точку искать?

— Ребята, хватит. А то дед рассердится и опять про бабушку не расскажет. Дедушка, миленький, расскажи.

— Ну ладно. Рассаживайтесь на ковёр, а я как обычно в кресло к окну, сяду.

Было это весной 1942 года, перед самым немецким наступлением. Ещё в 1941 году, с нашими химиками, мы работали над термобарическими зарядами. Фу, еле выговорил. Прощё говоря, над устройствами объёмного взрыва. Благо у меня в голове застряло название изопропилнитрат. Так что учёные мучились недолго, помучались конструкторы. Никак не получалось создать единую конструкцию. То есть бомбу объёмного взрыва. Бомба то получалась, но срабатывала не каждый раз. Иосиф Виссарионович категорически запретил делать такие подарки фрицам. Пока не добьемся 100 % срабатывания боеприпаса. А ручки у нас чесались. Решили опробовать в наземном варианте. Тут проблем не было. Мы даже опытные образцы ручных гранат сделали, по принципу РГ-60ТБ. Только весила она, в два раза больше, почти 700 грамм. Зато и бабахала сильнее. Ну и ещё кое-что сделали. Отпросился я у товарища Сталина на передовую, для испытания образцов. Поскольку полигон он и есть полигон, а надо испытать в реальных условиях. На фронте затишье, Если боеприпас не сработает, то будет кому, его назад вернуть или уничтожить. Короче, уговорил усатого. В поддержку нам придали роту НКВД, которой командовал старший лейтенант Морозов Виктор Петрович.

3 мая прибыли на Белорусский фронт. Тут была хорошая оборонная линия, и немцы вели себя как надо. Не сидели как мыши по норам, но и серьёзных атак не предпринимали. То, что нужно для испытаний. И приспичило фашистам здесь же свои испытания проводить. Видно теми же доводами руководствовались. Ну, об этом позднее. Попали мы в расположение роты капитана Юрьева. Хороший мужик Василий, выжил, всю войну прошёл и дослужился до полковника. Он тогда нам обрадовался. Я этому поначалу удивился. Не часто увидишь радость на лице фронтовика при виде НКВД. Потом сообразил, он же подкреплению радуется. Понимает, что именно на его участке немцам не дадут разгуляться. Как он ошибался, да и мы вместе с ним. Короче, мы познакомились, чайку попили. Мне так хорошо после чая стало, что решил Василию ещё больше настроение поднять. Подвёл капитана к нашим грузовикам и как фокусник стал показывать наши игрушки. Показал мины объёмного взрыва, которые НКВДешники ночью должны прикопать на нейтральной земле. Не хилые такие мины, весом по 40 килограмм. Он не очень удивился. Сначала не очень, но когда узнал радиус поражения, то попросил ближе двухсот метров их не закапывать. Гранаты ему понравились, просил выделить для разведки. Уж очень его заинтриговало, что они если не убивают, то глушат. «Языка» брать хорошо. Но я не столько чая выпил, чтобы секретное оружие раздавать. Так ему и сказал, он огорчился, но быстро отошёл. Достал из грузовика кумулятивные гранатометы РС82К и РС133К, а также с термобарическими зарядами РС82ТБ и РС133ТБ.

— Были у нас такие. Вы бы что-нибудь с ними придумали, чтобы с рук стрелять можно было.

— Такие, да не такие. Этими с рук можно стрелять. Правда противогаз надо надевать, как и раньше, да и перчатки не помешают. Перчатки идут в комплекте. А вот труба раздвигается. За счет чего летит дальше и точнее, а реактивная струя, меньше попадает на стрелка. Да изобретатели что-то там с пусковым зарядом химичили. Но это переходная модель, просто решили побыстрее на фронт новинки подкинуть. Вот испытаем и через месяц, к Вам изделия пойдут.

— Нам бы против танков, что-нибудь. Мы конечно РСами по танкам стреляли, но они Т-3 только в борт или по гусеницам берут.

— По заявкам телезрителей гранатомет РС82К — кумулятивный. Пробивает 50 миллиметровую броню. А вот и его старший брат РС133К, 80 миллиметров как бумагу прошьёт.

— По заявкам кого?

— Не бери в голову, это так к слову. Вот смотри, это РС82ТБ и РС133ТБ. Действие такое же, как у гранат, только соответственно в несколько раз мощнее. Но это ещё не самое мощное.

— Вы тут, что решили немцев в пыль стереть?

— Тсс, это секрет. Вот смотри, какие бандуры, РС300ТБ. С рук конечно не постреляешь. Сделано на основе РС-30А. Дальность 1,5 км, общий вес 75 кг, вес ВВ 25 кг. Конечно, от РС-30А здесь только калибр остался. Эта, если рванёт, то рванёт.

— Постреляем?

— Тебе дам, солдатам нет. НКВДешники стрелять будут, их учили. Да и оружие секретное.

— Ну, тогда по чайку и спать?

— Давай.

Так мы с будущим полковником, провели ознакомительный курс, в первый же день. Не зря, как оказалось. Следующий день начался с немецкого артиллерийского обстрела. Хорошо, что мы грузовики расположили не в лесу на опушке. Там было занято, не стоило светить среди солдат, что у нас. Расположились в ложбинке, в 500 метрах от окопов, растянув маскировочную сеть. Между ложбинкой и окопами накопали ячейки. Как только окончилась артподготовка, 20 сотрудников НКВД с РСами расположились в окопах с солдатами. Столько же расположилось в ячейках. Остальные заняли круговую оборону. Мы с Морозовым залегли на бугорке перед ложбиной. Огляделись. Вот тут нам поплохело. Во-первых, артобстрел был серьёзным. Среди солдат Юрьева были большие потери. Во-вторых, по полю на нас ползло то, что не должно было ползти. На нас надвигались «тигры» в сопровождении бронетранспортёров и более лёгких танков. Откуда «тигры»? Это потом мы выяснили, что это были прототипы, сырые образцы. Их тоже привезли на испытания. У них тоже была охрана, 2 роты СС. Немцы шли грамотно, танки двигались под прикрытием пехоты. Но за этой волной танков двигалось ещё что-то большое. Я поднял бинокль — вот тебе бабушка и Юрьев день. Это был Panzerkampfwagen VIII «Maus». В моей реальности он был построен позднее и в боевых действиях участия не принимал. Голова лихорадочно заработала. Что, что я помню о нём? Помню, что два орудия, но это и так видно. Помню, что весом под 200 тонн, чуть меньше. Что ещё? Броня! Броня у него под 200 мм! РСами его не возьмёшь. Что делать? Тут появилась дикая мысль — захватить. Точно мысль идиота. Но она уже работала. Старлей понял, бой будет серьёзным.

— Вам надо срочно покинуть передовую.

— Нам надо захватить образцы опытной техники фрицов.

— У меня приказ применить силу в случае вашего отказа.

— Витя, слушай внимательно. Убери с левого края бойцов ещё левее на 300 метров. Так чтобы, когда вон та бандура сюда прорвётся, возле неё никого не было, в радиусе 200–300 метров. Прикажи своим, чтобы пропустили сюда два «тигра». Потом пусть сбивают гусеницы РСами и глушили РС133ТБ. Как отдашь команды, бери четверых из охраны и беги к грузовикам. Мы с тобой, тоже самое проделаем, вон с тем мышонком, только более крупным калибром. Предупреди о наших планах капитана, чтобы не мешали.

Глаза лейтенанта азартно блеснули. Наверное, в другой ситуации он бы выполнил приказ и силком утащил меня в тыл. Но в нём проснулся охотник. Какая дичь! Такое раз в жизни выпадает. И старлей не удержался. Рот растянулся в хищной улыбке, и он побежал, пригибаясь на левый фланг. Быстро перебегаю в ложбину. Открываю борт грузовика. Загружаю четверых бойцов НКВД РСами и отправляюсь с ними на левый фланг. Там устанавливаем РС300ТБ и четыре РС133К, так чтобы они смотрели в борта танков, когда они прорвутся. Объясняю задачу и бегу обратно. Морозов уже ждёт меня, с четырьмя бойцами. Отправляю его на левый фланг. Охрану грузовиков вооружаю РС133К и РС133Ф и сажаю в засаду на бугре перед ложбиной. Их задача подстраховать нас. Бить только по гусеницам или в моторное отделение. С новой четвёркой сотрудников НКВД, пригибаясь, двигаемся на правый фланг. Нас оглушает взрывом. Не фига себе! Это подорвали мины объёмного действия. Мы от них в 500 метрах. Представляю, что там. Даже нашим солдатам не позавидуешь. Кому-то достанется после боя. Закладка мин явно произведена не в 200 метрах от окопов. Всё, мы на месте, РСы установлены, можно оглядеться. Поднимаю бинокль. Под разрыв мин попали не только немецкие солдаты, но и бронетранспортёры. Стоят. Экипажи явно погибли. Хорошие трофеи. Ого, даже два лёгких танка попали под раздачу. Пехоты фашистов не видно. Вся техника, кроме «тигров» и «мышонка» погибла на подходе к траншеям. Били из гранатометов, в лоб. Но вот «тигры» выдержали прямые попадания. Видно никто не целился по гусеницам, а зря. У этих «милашек», лобовая броня 100 миллиметров. Фрицы обнаглели, и стали самонадеянно утюжить траншеи. За что получили по паре РСов в борта. Теперь «загорают» прямо на позиции роты. Наша пехота пытается выкурить экипажи из стальных коробок. Немцы отступают от своего правила. Работают без пехоты. Почему? Почему рискуют оставить нам опытные образцы? Перевожу взгляд на поле. Там уже двигаются несколько тягачей, под защитой Т-3. Впереди них приближаются две роты СС. Ясно. Т-3 и СС будут зачищать наши окопы, а тягачи оттянут подбитую технику обратно. Отсылаю НКВДешников к грузовикам. Надо помочь ребятам на передовой. Раздаётся рёв от грузовиков и две РС300ТБ уходят гостинцем к ССовцам. Им явно понравилось. Очень понравилось. Практически рота прилегла «отдохнуть». Три тягача, попавшие под раздачу, тоже остановились. На левом фланге, 2 «Тигра» и «мышонок», прорвали оборону и двинулись в глубину обороны. Это они так думали, что прорвали. На самом деле наши бойцы, как только выбили пехоту противника и лёгкие танки, ушли по окопам в стороны от прорыва. Прибежали ребята, принесли РСы, сказали, что последние. Ну, а РС300 было всего 4 штуки. Две ушли в подарок к СС и по одной у нас с лейтенантом.

Фрицы явно разозлились, танки приблизились к ложбине.

Выстрелы из РС133Ф и РС133К впились в гусеницы Т-бых. Залп получился дружным. «Тигры» встали и тут по ним добавили по одному вакуумному РС133ТБ. Не знаю, прочистило им мозги от этого или нет, но оттуда никто не вылез и башни не вращались. «Мышонок» продолжал двигаться и открыл бока, ранее прикрытые «тиграми». Залп РСами с трёх сторон. Били исключительно по гусеницам. И попали в обе. Да как не попасть, стреляло десять человек. А потом мы совершили глупость. Это была моя идея, я за неё и поплатился. Мы ударили с двух бортов термобарическими РС300ТБ. Только вот от лейтенанта танк был в 400 метрах, а от меня в 100. Меня контузило и я потерял сознание. Дальнейшие события протекали без меня. Я не видел, как наша пехота добивала фашистов, как Виктор заскочил на «мышонка» и кинул гранату с «черёмухой» в какой-то лючок танка. Это действие старлея натолкнуло фрицев на мысль, что пора сдаваться. Меня и четырёх бойцов НКВД унесли в тыл и вовремя. Фашисты озверели от мысли, что они потеряли секретную технику и начали артобстрел. Наши тыловики прямо под обстрелом вытаскивали советскими и немецкими тягачами «Тигры» и «Мышонка». Благо, что они были в низине и не просматривались с немецкой стороны. Жаба трофейной команды видно имеет особо большие размеры. Техника оставшиеся на поле боя не подверглась артобстрелу и поэтому к утру на поле остались только немцы в нижнем белье. Два Т-6, которые застряли на окопах вытаскивать не стали, их раздолбила немецкая артиллерия. Окопы пришлось перенести туда, где были вырыты ячейки. На месте прежней позиции, был лунный ландшафт. Вдобавок фашисты накидали мин миномётами, заминировав большую площадь. Ну и бог им судья, сами пойдут в атаку через это минное поле. НКВД не оплошало и пусть с жертвами, но взяли образцы мин. Это была новинка немецкого гения. Кассетные крупнокалиберные мины. Каждая такая мина несла от 5 до 20 противопехотных мин лягушек. На высоте 100–200 метров мина раскрывалась, рассыпая в радиусе 200–300 метров мины лягушки. Мы это модернизировали, применив для посевов реактивные установки. Но это было потом.

 

Глава 9

Очнулся в госпитале, первое что увидел — белый потолок, медсестра в белом халате. Ну и с тем же вопросом, который возникает у контуженных. Где я? Кто я? Разъяснили, объяснили, потревожили мою попу шприцем, пригласили главврача. Тот посмотрел в мои ясные очи, проверил пульс и провёл общий осмотр. Я времени зря не терял, тоже проверил его память. Узнал, что вместе со мной, на излечении находиться 27 человек, из роты НКВД. Я лежу один, а в соседней палате четверо сотрудников НКВД с таким же диагнозом, что и у меня. Те ребята, что были со мной в том бою и по моей глупости это удовольствие, под названием контузия, получили. На второй день у меня возник вопрос — да коле? Я себя уже нормально чувствую. Не пора ли мне через денёк на волю? Главврач объяснил, что контузия это такая вещь, что… В нём умер великий актёр. Он не врал, но смог убедить. Если я начну бегать, то сразу могу записываться в очередь на приём к психиатру. На самом деле, у меня была лёгкая контузия, но мне об этом было не положено знать. Так решил Морозов, старший лейтенант НКВД. Вообще правильно решил. В таком варианте он и меня держал под контролем и свою пятую точку, прикрывал при прибытии в Москву. Для такой операции, он поднапряг своих подчинённых в соседней палате и главврача. Главврач, упираясь на свой авторитет и актёрские способности, сумел убедить меня в серьёзности моей контузии. Ребята из соседней палаты подыграли. Вот Николай пошёл погулять с медсестрой, вечерком и как результат, лежит и бредит. Убедительно получилось. Стать инфантильным из-за 2–3 дней мне не хотелось. Но организм не обманешь и после хорошего отдыха, а также питания, он сразу начал поиски, для исполнения своих природных обязанностей. Наверное, Бог есть! Потому что именно в этот момент я и встретил вашу бабушку и мою будущую половину. Медсестру Надю. Высокая, широкой кости, но худощавая, она явно не подходила под стандарт красоты этой эпохи. Нет, красивая и может за ней, многие бегали бы, но её рост в 181 сантиметр, явно заставлял комплексовать ухажёров. Да ещё добавьте, что в то время у женщин были каблучки. Но я видел её из положения лёжа. Влюбился, не зная, что мой рост, ниже на 1 сантиметр.

Уже на третий день, я сидел на лавочке, возле госпиталя, с Надей. Смотрел на Надю и болтал с ней не о чём. Нет, в тот момент, мне казалось, что говорю, о чём — то важном, но даже не помню о чём. То, что она мне понравилась, не ускользнуло от Виктора.

— Дед, это ты про Виктора Петровича говоришь? Про нашего соседа?

— Да, про него. А ещё про моего постоянного соблюдая, моего друга, про эту проныру и честного человека. Вообще не знаю, как это всё может в одном человеке соединиться!

— Короче, проехал он по ушам вашей бабушке, что я такой-сякой и вообще. Вообще нужный нашей Родине человек, но… Но, душа ранимая и мне пригляд нужен. Короче, ей надо за мной присмотреть.

— Это, что же, бабушка за тобой по приказу НКВД следила?

— Не следила, а смотрела, чтобы у нужного Родине человека, крыша не поехала. Ну, заодно и влюбилась. Мы не стандартной партией в то время были.

— Как это не стандартной?

— Да вот так. Обычно муж и жена отличаются друг от друга. Он полный, она худая. Или наоборот. Он высокий она низкая. Он белобрысый, она чернявая. Ну, и т. д. А мы. Мы оба высокие, по тем временам. Оба Русые. У обоих глаза сине-зелёные. У обеих кость широкая, но сухопарые. Оба спокойные. Вообще, очень похожи друг на друга.

А пока ваш дедушка, охмурял бабушку, это я так думал, старший лейтенант НКВД Морозов, освобождённый от наблюдения за моей тушкой, развил бешеную деятельность. «Panzerkampfwagen VIII „Maus“», явно тянул на звёздочку. Ничего удивительного, что в разборке этого гроба принимали участие все ремонтные роты, до которых Витёк смог дотянуться. В итоге этот «мышонок» ехал в расчлененном виде на четырёх платформах. Два «Тигра» заняли две платформы и две платформы были заняты остальным барахлом. Сюда надо добавить четыре платформы занятые нашей техникой и три вагона под сотрудников НКВД и охрану. Короче, получился полновесный состав.

— Дед, а бабушка как же?

— А вот тут надо сказать спасибо этому своднику, нашему соседу. Аналитик фигов. Всё просчитал и понял, что надо. Да, прав он был. За это я ему благодарен. Не готов я был напрямую сознаться Наде, что… Ну в общем, что люблю, а война нас могла разлучить, возможно, навсегда. Вот тут Виктор нам и подыграл. Просверкав своими корочками перед главврачом, вытребовал медсестру, для сопровождения ещё не совсем выздоровевшего особо ценного сотрудника. Конкретно, Надю. Думаю, главврач тоже понял, что к чему и не стал кочевряжиться.

— Дед, а про любовь?

— Про любовь пусть бабушка рассказывает. То, что любил и люблю это я и сейчас сказать могу. А в подробностях это только женщины любят рассусоливать. Был в моей реальности такой фильм «Здравствуйте, я ваша тётя!» Так вот там прозвучала фраза, которая с долей юмора, мне подходит — Я старый солдат и не знаю слов любви!

— Дед, ну…

— Это женщины любят ушами, а мужчины сердцем. А сердцу слова не нужны. Если женщина любит сердцем, то ей тоже слова не нужны. Хотя, как и цветы желательны. Так вот, если встретишь мужчину, при котором тебе хорошо и без слов, то это и есть любовь. Остальное, лапша на ушах или влюблённость. Сегодня есть, завтра нет. Так рассказывать дальше?

— Дед, ты не слушай эту! Ей, только бы про лыцарей, да про море цветов. Про поезд расскажи…

— Ну, про него и сказ.

По ночам наш поезд мерно постукивал на стыках. Паровоз, зенитная платформа, вагон с охраной, десять платформ с техникой, вагон с больными, вагон с сотрудниками НКВД и снова зенитная платформа. Днём отстаивались на запасных ветках железнодорожных узлов. Такие ветки были построены ещё до войны, под руководством НКВД. В 1–2 километрах от станции, рельсы и шпалы были покрашены под ландшафт, натянуты маскировочные сети. Предназначены для специальных составов.

Немецкая агентура сработала хорошо. Когда наш состав тронулся, на фашистском аэродроме взлетели два «Мессершмитт Me 323». На их борту было более 200 спецназовцев из полка «Бранденбург». На второй дневной остановке они нас и поджидали.

— А, что они Вас раньше не разбомбили или не высадили десант?

— Разбомбить было трудно, маскировка была хорошая. Ну, о прикрытии с воздуха и зенитных батареях я не говорю, стянули со всей округи. Высадить десант? Так сколько этого десанта нужно было бы? Сколько советских войск поблизости располагалось. За час в пыль растёрли весь десант.

— Ну, тогда просто подорвали бы железнодорожные пути и поезд под откос.

— А чтобы это дало? Большинство составов двигалось по ночам. Спутать нас с другим поездом было просто. Техника пусть и помятая, но осталась бы целой. А вот захватить нас, в отдалении от фронта, а значит и воинских частей, было проще. Пока на станции сообразят, что за стрельба на запасных путях в двух километрах от них. Пока вызовут войска, пока те прибудут. Они ведь с собой больше тонны термита взяли! Собирались, всё, в кучу плавленого железа превратить.

Так вот, это была вторая остановка. Как положено, сразу была выставлена охрана. Охрана разделялась на три группы. Охрана самого состава, охрана, выдвинутая на 200–300 метров и дозоры. Дозоры были с собаками и патрулировали по кругу на расстоянии 500–700 метров от объекта. Это было большой неожиданной неприятностью для фашистов. Такой усиленной охраны они не предвидели.

— Ну, не такое это и препятствие, пробежать на 200–300 метров больше чем рассчитывали.

— Во-первых, ты забыл о собаках. К патрулю близко не подойдёшь, собаки учуют. Убрать дозор без шума не получиться. Во вторых из-за собак, сгруппироваться перед атакой ближе, чем на 200–300 метров от дозора нельзя. Посчитай — 700 плюс 300 это 1000 метров, километр. За сколько можно преодолеть километр, да ещё по лесу? Это 4–5 минут. За такое время весь поезд превратиться в крепость.

Был полдень, все свободные от караулов, отдыхали. Большинство спали. Мы с Надеждой ушли к речке, которая протекала в 400 метрах от запасных путей. Без охраны нас не отпустили. Пришлось договариваться. Поскольку сзади и по бокам, находились наши посты, то опасность могла быть только спереди. На это я и напирал. Уговорил троих моих охранников пройти вперёд на 200 метров. Ну что это за свидание, если на тебя пялится три пары глаз? Так впервые, мы и остались наедине с вашей бабушкой. Искупались в речке, легли позагорать на травке. Здесь я и признался в любви. Здесь мы и поцеловались в первый раз.

— Хы-хы.

Чего гы-гы? Поцеловались, говорю. Обнялись и тут со стороны нашей охраны, раздался стон. Это в мирное время, человек задумается, что это такое и что делать. Сейчас была война. Почти без раздумий я выхватил лимонку из разгрузки и бросил в сторону стона.

— Дед, ты же мог наших сотрудников НКВД убить!

— До них было более 200 метров, а я гранату бросил на 30 метров. Не собирался не в кого попадать, главное посильнее нашуметь. Правда и нашумел и попал.

Фашисты, после разведки наших постов пришли к заключению, что по воде, вдоль берега, оптимальный путь к нападению. Дождались, когда дозор с собаками отошёл подальше, начали движение и нарвались на мою охрану. Не знаю, почему сотрудники НКВД прозевали, но это случилось. Передовые бранденбурговцы были из подразделения «Роланд». Это подразделение комплектовалось из украинцев. Возможно советская офицерская форма и русский язык, в первый момент, ввели ребят в замешательство. А потом стало поздно. Но госпожа фортуна, в нашем с Надеждой лице, была в этот день, не на их стороне.

Так вот, после взрыва гранаты, из кустов вывались две фигуры, и упали на землю. Изображать из себя одиночного героя у меня не было желания. Схватил одежду в одну руку, второй Надежду и хотел рвануть к нашим. Не тут-то было. Немцы приняли нас за дозор и решили прижать огнём, чтобы дать пройти основному отряду. Нас спас речной откос. Скатившись почти к воде, мы побежали вдоль берега. Через 500–600 метров, повернули и углубились в лес. О том, что у наших дозоров нервы на пределе как-то не подумали. Хорошо, что Ваша бабушка бежала спереди. Девушка в купальнике не очень похожа на фашиста, да и я был в трусах. Это и спасло нам жизнь. Бойцы, что были в дозоре, могли со страху, полоснуть из пулемёта.

— Так, внучки и внучка, придется прерваться. Кого-то кушать зовут и, похоже, давно. Ну-ка, быстро побежали, а то и деду на орехи достанется.

 

Глава 10

Добежали до нашего вагона, оделись, вооружились. За это время сотрудники НКВД и охрана заняли круговую оборону. Бой разгорелся не шуточный. Немцы спешили и не жалели ни патронов ни гранат. Что мы, что они, все, несли большие потери. У них было преимущество. Они знали, где мы, кто мы, сколько нас. Мы о них не знали ничего.

— И вот тут ты бабах, бабах!

— Не я, а мы. Мы — это я и четверо тех контуженых ребят, что меня прикрывали в прошлом бою. Пока я одевался, они быстро сообразили, что к чему. В том числе и то, что я без охраны. Кадровые военные, что говорить. Я из вагона выскочил, а они уже рядком стоят, команды ждут.

— Все за нашим грузом. Берите РС82ТБ, кто сколько утащит. Николай и Тимофей бегите к началу состава, к зенитчикам. Я там буду Вас ждать, остальные на последнюю платформу. В первую очередь бейте по снайперам и пулемётам.

Зенитчики уже развернули свои пулемёты и хорошо прижали фашистов. Поэтому на них сосредоточился огонь немецких снайперов. Не смотря на бронещиты и мешки с песком на платформах, за несколько минут, погибла почти половина прислуги зенитных пулемётов. Ситуацию, надо было срочно менять. Прибежали Николай с Тимофеем и ещё два НКВДШника, принесли подарки для фрицев. Предстояла охота с мухобойками на мух. Это потом так наши солдаты прозвали, термобарические заряды малой мощности. Я остался с двумя не знакомыми мне сотрудниками в центре состава, а Николай с Тимофеем переместились к зенитчикам. А дальше всё было просто. Мы в три пары глаз смотрели, откуда стреляют и делали цыганочку с выходом. Я становился по центру тамбура, один из ребят лёжа на животе, пихал ногой дверь, я стрелял и укрывался в вагоне. С одного тамбура, больше двух выстрелов, не делали, да и то в разные стороны. Блеск стекла возле дуба, в 200 метрах от меня. Выстрел из гранатомета и перед деревом вырастает гриб-дождевик. Если не убил, то оглушил точно. Но тут же, основание дуба, окутывает второй разрыв. Не я один зоркий. Этот выстрел более точный, можно скинуть со счетов этого фрица. Вагон прошивает пулемётная очередь. Поняли, откуда приходит северный пушистый зверёк. Нарушаю правило, стрелять из тамбура. Поднимаюсь и стреляю через разбитое окно по стреляющему кусту. Пипец котёнку. Но и я оглушённый, обожженный, кашляющий, матерящийся выскакиваю в тамбур. Там меня приводит в чувство пули, щёлкающие по железу. Падаю на пол. Из вагона, с тремя гранатометами, ко мне подползает боец. Вижу, как один за другим, в овражек, что находится всего в 100 метрах, скатываются немцы. Скапливаются для атаки. Поднимаюсь на колено и без перерыва всаживаю в это место все три заряда. Нервы, уцелевших в овраге фашистов не выдерживают, и оставшиеся в живых, выскакивают из укрытия. Очередь зенитного пулемета, по живой мишени, страшное зрелище. Огонь прекращается, враг отступает. Вовремя, у меня больше нет зарядов, а бежать под огнём за новыми гранатомётами, нет желания. В наступившей тишине слышен звук работающих моторов. К нам едут грузовики и бронетранспортёры. Ясно, что у фрицев сработала разведка. Они не только зенитного огня испугались, но и подкрепления.

То, что мы были в глубоком тылу и расслабились, играло на фашистов в начале операции, но теперь всё стало наоборот. Леса здесь меньше, до фронта далеко, стоящие здесь части хорошо знают местность. Как потом выяснилось, уничтожили почти всех. Пропало 12 фрицев. Почему говорю, пропало? Да потому что наши их не нашли, но гоняли по болотам хорошо. Возможно, часть сгинула в болотах. Хотя, допускаю, что кто-то ушёл.

Бой был тяжёлым. Почти 1\3 воинского состава погибла, ещё столько же получила серьёзные ранения. Здесь пригодились профессиональные навыки Надежды. До прибытия на место назначения, она была постоянно занята уходом за ранеными. Так вместе с раненными и убыла в госпиталь для работников НКВД, где её приняли на работу. Насколько понимаю не без подсказки Морозова Виктора Петровича.

А в кремле меня ожидал «тёплый» приём. Чистили меня в хвост и гривы все кому не лень — сначала Судоплатов, потом и САМ вызвал на ковёр. Только через неделю я смог посетить Московский госпиталь НКВД, чтобы встретится с Надей. А через месяц, мы подали заявление в ЗАГС.

В ночь с 21–22 июня, в Берлине, состоялось секретное совещание верхушки рейха. Но для нашей разведки это не стало секретом. До этого, советские самолёты ни разу не бомбили Берлин. Не бомбили, именно для такого вот случая. В полной темноте над Берлином появился звук одиночного самолёта пролетающего на высоте 5 тысяч метров. От него отделилась точка и устремилась к земле. Почти в километре от Рейхстага, на пустыре, где горел костёр, в землю воткнулась большая бомба. Она не взорвалась, только из хвостового оперения вырвался яркий сноп огня, который горел почти две минуты. В этот момент в самом Берлине, заработал советский передатчик. Через 10 секунд он замолк, но его сигнал был принят теми, кому он был предназначен. Это было пристрелочное бомбометание. Нужно было выяснить насколько и куда снесут воздушные течения, сброшенные бомбы. Одиночный самолёт сбросил бомбу, которая в точности походила на бомбы, которые несли его собратья летящие сзади. Только бомба была учебная и своим ударом о землю напугала только жителей ближайших домов. Наземный наблюдатель, отметил насколько и куда отклонилась бомба от костра, и сообщил об этом в эфир. Лётчики других бомбардировщиков внесли коррективы в свои расчёты и устремились к цели.

Через десять минут после пролёта одиночного самолёта, в небе раздался многочисленный гул моторов. 30 самолётов ТУ-2 летели на синий огонёк бьющий прожектором в чёрное небо с соседнего от Рейхстага здания. 30 двухтонных термобарических бомб одновременно отправились к земле. Взрыв был такой силы, что разрушило не только Рейхстаг, но и два квартала города просто стёрло с лица земли. По всему Берлину пронёся ураганный ветер, выбивая стёкла и срывая двери с петель. Гитлер, Геббельс, Геринг и ряд других высокопоставленных лиц третьего Рейха, погибли в этом адском взрыве. Их тела даже не смогли опознать, когда вели раскопки Рейхстага.

Но на этом ночь с 21 на 22 июня не закончилась. Более 2 тысяч самолётов советской авиации поднялись в небо этой ночью. Все они от лёгкого истребителя, до тяжёлого бомбардировщика несли термобарические бомбы разной мощности. В эту ночь, над аэродромами немцев, в Польше, на Украине и на захваченной территории взлетали красные ракеты. А потом на землю опускался огненный смерч.

Утром 22 июня, ровно в 4 часа утра, Советская армия перешла в наступление. В воздухе полностью господствовала советская авиация. Дальние бомбардировщики, методично бомбили промышленные центры Германии, оставляя на месте заводов одни руины. В общей сложности, за две недели на Германию, было сброшено 5 тысяч тонн термобарических бомб.

12 июля был подписан протокол о полной и безоговорочной капитуляции Германии. Война закончилась, когда ещё советские войска не успели вступить на немецкие земли.

К 28 июля наши войска оккупировали все страны Европы, находившиеся ранее под немецкой оккупацией.

Ещё ранее 21 июля Англия и США выразили протест, против ввода советских войск на территории Франции и других Европейских стран. Протест был проигнорирован, а послы Англии и США были приглашены на полигон, где подорвали термобарический заряд весом в 200 тонн. После чего послов отправили в их страны. Дальше протестов Англия и США пойти не решились.

— Дед! А дальше что?

— Как что? 2 мировая война закончилась и началась 3 мировая — экономическая. Но это отдельный рассказ.

20.10.2016 г.