Поздним вечером Елена возвращалась в секретный НИИ. Как и в прошлый раз девушку подвозила мать. На этот раз Ксения Аполлинарьевна не гнала машину как сумасшедшая. Сегодня мать взяла служебный «Форд» и, старательно соблюдая скоростные ограничения, аккуратно вела автомобиль.
– Мне жаль, что не удалось встретить тебя из клиники, – в который раз сообщила женщина.
Елена оторвалась от созерцания ночного пейзажа и глянула на мать.
– Ма, а ты всегда любила… гонять?
– С чего ты взяла? – все еще очень красивая женщина изящно повернула голову в сторону дочери.
– Ну, я подумала… Может, у меня это наследственное?..
– Гонять? – Ксения Аполлинарьевна закусила губы.
В прошлый раз, подвозя Елену в клинику, Ксения подала ей плохой пример. Поэтому удивляться и отпираться не было смысла.
– Прости за прошлый раз… Просто… Я не хочу… Не хочу, чтобы ты выделялась…
– Что за ерунда! – Елена скривила недовольную рожицу.
– Не ерунда, – Ксения Аполлинарьевна взглянула на дочь серьезно, как никогда прежде. – У нас назревают неожиданные перемены… Мое ведомство, скорее всего, сократят. Правительство больше не хочет знать ни о чем странном, выходящем за рамки привычного…
– Мам, ты никогда не говорила про свое ведомство… – Елена растерянно хлопнула глазами.
Ксения Аполинарьевна еще плотнее сжала губы. А потом – решилась:
– Я советник президента по особым межнациональным вопросам. «По особым» подразумевает другие расы, другие виды… Внеземные… Я лучше других понимаю, к чему может привести любое отклонение от общепринятой нормы. Людей закрывают, точно в клетки, ставят опыты, изучают как лабораторных крыс… Этот институт – самое гуманное заведение, о котором мне довелось знать. Они обязаны сделать тебя нормальной!
– Ты советник по внеземному общению… – удивленно прошептала девушка.
Ксения внимательно посмотрела на дочь, прикидывая, насколько та взрослая и насколько способна оценить степень грозящих неприятностей.
– Мы не одни во Вселенной, моя дорогая… Уже был инцидент, точнее, чуть не разыгралась трагедия. Землян начали похищать… Я разбиралась в этом вопросе… А теперь… – Ксения коротко вздохнула. – Теперь все хотят закрыть и сделать вид, что ничего не было.
– Ты потеряешь работу?
– О-о-о, моя дорогая! Это не самое страшное… Меня волнует другое: как можно противостоять угрозе, если её не замечать, не быть к ней готовыми, не просчитывать все риски заранее?.. Министра точно подменили! Еще полгода назад он ратовал за наше ведомство, за усиление финансирования… А сейчас… Тот же человек, только совсем другое говорит о нас: «Урезать, сократить, ликвидировать…»
Ксения Аполинарьевна потрепала дочь по щеке:
– Так что… деньги не главное, моя должность тоже… Расскажи-ка лучше… что там за ребята у вас в НИИ лежат? Все, как и ты, ауру видят?.. Или еще что-то?..
– Маа… – Елена недовольно мотнула головой.
Раньше мать не желала слышать о её странностях, а теперь решила поговорить с дочерью на запрещенную тему.
– Расскажи… – мать говорила почти ласково, что с «железной Ксенией» случалось крайне редко. – Раньше я мало внимания уделяла нашим соплеменникам, полностью переключилась на внешнюю угрозу… Но вдруг они уже среди нас? А эти ребята из НИИ каким-то образом прикоснулись… Оказались рядом… В общем, их изменило нечто извне…
– Мам, а меня-то что изменило?! – воскликнула Елена. – Я ни с какими «извне» не сталкивалась!
Девушка еще хотела добавить, что она-то, как раз, нормальная. А вот отец и брат сначала умерли, а потом чудесным образом ожили! Елена была почти уверена, что правильно оценила их состояние после аварии. Все же мединститут позволял ей достаточно точно судить о состоянии здоровья членов семьи сразу после аварии…
Но Елена не произнесла ни слова.
Ксения Аполлинарьевна истолковала молчание Елены по-своему и, отвернувшись от дочери, сосредоточилась на вождении. «Железную Ксению» замкнутость Елены затронула не сильно. Она привыкла добиваться своего разными путями. Если дочь не хочет рассказывать… Сегодня Ксения Аполлинарьевна собиралась задержаться в секретном институте подольше и поговорить с лечащим врачом дочери – Вивьен Петровой – более предметно.
«И ничего страшного, что уже поздний вечер – меньше лишних ушей».
Через полчаса Ксения Аполлинарьевна уверенно шла по холлу секретного НИИ. Елена следовала за матерью чуть на расстоянии. Навстречу им доктор Петрова не вышла. Их встречал медбрат Игорь.
– Мне нужна доктор Петрова, – без предисловий начала Ксения Аполлинарьевна.
Игорь неуверенно поскреб за ухом:
– Кажется, она сегодня не дежурная… Надо проверить… У Вас были договоренности?
Ксения Аполлинарьевна, будь её воля, топнула бы ножкой на каблучке, но решила для начала вести себя прилично.
– Тогда мне нужен Артур Базель!
Игорь неуверенно покосился на властную женщину, потом перевел взгляд на Елену:
– К нему только по записи и… через секретариат. Я по должности… Мне по должности… – Игорь сбился, потом громко выдохнул и указал на дверь с табличкой «дежурный администратор». – Попробуйте у них узнать…
После этой фразы медбрата со стороны Ксении Аполлинарьевны послышалась непередаваемая игра слов, после которой Игорь решил, что больше никогда не будет вызываться встречать пациентов и сталкиваться с их родственничками.
– … Немедленно! – закончила тираду «Железная Ксения».
Фраза повисла в воздухе, а Игорь остался стоять на месте, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
Молчание затягивалось.
– Ты намерен предпринять хоть что-то?!
Очередное восклицание Ксении Аполлинарьевны вывело Игоря из ступора. Парень пожал плечами и осторожно осведомился:
– Мне вашу дочь отвести в комнату можно? Сейчас уже отбой… А вставать рано…
Ксения недовольно уставилась на непонятливого медбрата, затем обернулась к Елене.
– Иди, а я тут… разберусь…
После слов матери Елена не пошла, побежала за медбратом Игорем! Регулярные «перегибы» её властной матери вызывали у девушки устойчивые приступы мигрени. Как только Елена оказалась в палате, тут же закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Тишина погруженного в сон третьего отделения подействовала на девушку удивительно успокаивающе.
В комнате было темно. Елена решила не будить Вику. Тихо проскользнула в ванную комнату, приняла душ, почистила зубы, надела пижаму и в темноте добралась до кровати.
В сон без сновидений Елена провалилась быстро.
В абсолютной тишине отделения Елену что-то резко разбудило. Девушка открыла глаза и затаила дыхание.
«Может, что приснилось…»
Сердце Елены стучало как бешенное. Ладони рук покрыл липкий пот, во рту пересохло.
Свет от луны упал в комнату. Елена чуть не вскрикнула.
На кровати Вики в странной скрюченной позе сидела рыжеволосая девушка с длинными, ниже талии, волосами и внимательно смотрела в её сторону.
– Ты кто? – выдохнула Елена и удивилась, насколько слабо прозвучал её голос.
– Привет, Лёка! – вместо ответа произнесла девушка.
Елена села на кровати и подобрала под себя ноги. Сейчас, когда глаза привыкли к неясному свету луны, она начала замечать, как девушка удивительно похожа на Вику-Апельсинку.
– Ты сестра Вики? – наконец-то догадалась Елена.
Девушка отрицательно помотала головой, отчего рыжие кудри разметались по плечам еще сильнее.
– Я Вика. Ты видишь меня такой, какая я есть на самом деле… Только я недолго так могу… Совсем чуть-чуть… Вике тринадцать… Мне – двадцать один… Просто мой якорь в тринадцати… Меня всегда туда тянет… Что бы врачи не делали… Как бы я не старалась…
Елена вжалась в стену. Вика продолжала:
– У тебя должна быть такая же способность… Здесь так обычно и селят… Чтобы мы помогали друг другу… Стимулировали…
– Я… – Елена поперхнулась, – я ауру вижу… Иногда… И все…
Странная девушка с рыжими волосами отрицательно покачала головой.
– Нет… Значит, ты просто ничего не помнишь, как и я, когда мне тринадцать…
– Что не помню?! – воскликнула Елена и поняла, как в её голосе отчетливо проскользнули истерические нотки.
– Когда мне двадцать один, а мне сейчас на самом деле двадцать один, я помню себя и свой странный талант… Когда мне тринадцать, я маленькая беззаботная девочка с урезанной памятью…
– Но я не…
Елена попыталась прокашляться, затем осторожно привстала и поняла, что отчаянно хочет выпить холодной воды, но боится пошевелиться.
Странная новая Вика тем временем бодро вскочила, включила ночник и принялась рыться у себя в сумке под кроватью.
– Всегда, даже когда мне тринадцать, собираю газеты!.. Хоть так начинаю входить в курс дел и понимать, что вокруг происходит… Сегодня пятое? Последний журнал у меня тут за пятое…
– Шестое… – отозвалась Елена, едва шевеля губами.
Новая Вика резко обернулась и оценивающе оглядела фигуру Елены:
– Случайно лишнего спортивного лифчика не найдется на ночь? А то у меня…
Вика энергично указала на шикарный четвертый размер и виновато развела руками:
– Вечно эти санитарки тырят мое белье! Знают же, что я об этом вспомню, только если мне двадцать один! Мерзавки!
Елена медленно села на кровати. Девушка от болтовни странной новой соседки потихонечку начинала приходить в себя.
– Вика?! – еще раз переспросила Елена.
Рыжеволосая энергично затрясла головой и вприпрыжку подбежала к зеркалу.
– Дашь косметику? Ну, там, тушь, помаду…
Елена протянула косметичку и, наконец, добралась до графина. Залпом выпив стакан воды, девушка почувствовала себя почти хорошо. Сейчас она уже отчетливо видела, что Странная Вика – действительно Вика, только сильно повзрослевшая.
– Значит тебе то тринадцать, то двадцать один?
В Елене начало просыпаться любопытство.
Вика театрально закатила глаза. Потом принялась умело наносить макияж и одновременно пояснять:
– Тринадцать мне чаще всего. Но иногда проявляется мой настоящий… так сказать, календарный, возраст. Сейчас мне двадцать один. Все помню про себя я только в настоящем, календарном, возрасте. В других возрастах…
Вика, разглядев на лице Елены неподдельное удивление, весело хохотнула и продолжила:
– Да я могу оказаться в любом возрасте… Вообще, в любом! Жуть, когда мне оказывается семьдесят. Представь мой шок, когда такое слупилось в первый раз! А сегодня повезло! Обожаю свой календарный возраст – все помню! Хочу на дискотеку! И плевать мне на режим!
– Да ты же… Да, когда я пыталась… Ты просто не отреагировала! А теперь на дискотеку?! – воскликнула Елена негодующе.
– Мне тринадцать было, как обычно? – уточнила Вика деловито.
Странная соседка почти успела накраситься. Теперь на Елену смотрела потрясающе эффектная девушка с копной рыже-желтых кудряшек и веснушками по всему липу.
– Когда мне тринадцать, я торможу…
Вика опять расхохоталась.
– А как ты собралась… – начала Елена и указала на тапочки, которые, как она уже знала, сообщали местоположение пациентов НИИ и могли впрыснуть снотворное.
– Ах, это… – повзрослевшая Апельсинка отбросила ботинки в сторону и опять принялась рыться в сумке. – Где же мои любимые кроссовки нужного размера? Вот ведь, черт! Ах… нашла!
Вика со счастливой улыбкой извлекла кроссовки из сумки, достала откуда-то модную одежду и даже откопала симпатичную бижутерию.
– А как тебе удалось все это оставить? – в очередной раз удивилась Елена.
– Отец, – хмыкнула девушка. – Я же, наверное, тебе уже хвасталась, кто он… Кажется, хвасталась, да?
Елена неуверенно качнула головой. В бредни маленькой девочки, что её отец – глава мафии, Елена, конечно же, не поверила.
– Игорька позовешь? – игриво произнесла Вика. – Надеюсь, он сегодня дежурный? Позови… только ничего не говори! Хочу его удивить!
Елена безропотно поплелась в ординаторскую. Потом пыталась как-то уговорить медбрата зайти к ним в палату. Но, после представлений Ксении Аполлинарьевны, настроение у медбрата оказалось не из лучших, и он упорно не желал поддаваться на уговоры Елены.
– Утром, все утром, – в который раз буркнул парень и уткнулся носом в мужской журнал про новые автомобили и яхты.
– Вика тебя зовет! – наконец, не выдержала Елена.
Парня точно подменили. На лице появилась глуповатая счастливая улыбка, и Елена не успела опомниться, как Игорь выскочил в коридор, а девушка осталась в ординаторской одна.
Елена неспешно шагала по коридору. Она отчетливо знала, просто знала, что Игорь работает тут из-за Виктории. Вика – его любовь… Каждый раз он ждет, когда девушка его вспомнит. Каждый раз надеется, что это навсегда или хотя бы надолго… А потом она опять становится девочкой тринадцати лет – и Игорь остается один. Один на один со своими мечтами и надеждами. Вика в тринадцать лет знает его лишь как хорошего медбрата, как доброго, но чужого…
Елена подходила к палате все ближе и все больше медлила. Её знание не сдерживали стены. Они казались ей прозрачными. Елена видела, как Игорь обхватил руками Викторию, как кружит её по комнате, как рыжие кудряшки разметались по его счастливому лицу. Они оба хохочут. Оба счастливы, и оба без оглядки наслаждаются мгновениями. Ведь им даны всего лишь они.
И Виктория здесь вовсе не потому, что не забирает отец. Она тут из-за Игоря. Она все еще надеется, что сможет себя контролировать и помнить… Помнить его… Всегда…
Елена согнулась от неожиданной боли.
Помнить всегда…
Это ей напомнило…
Болезненно напомнило, зачем она здесь… За кем последовала… Кого нашла по ту сторону реальности, в мире идей. Нашла и вытащила… Куда смогла… По-другому не получалось… Таур…
Слезы лились из глаз. Елена удивленно поднесла руку к мокрому липу.
Она не помнила, как начала плакать. Не понимала, почему слезы градом текут у нее из глаз.
Елена потихоньку сползла по стенке коридора на пол и так неподвижно сидела несколько минут. Девушка не решалась пошевелиться. Подобное ясное знание и понимание… уходило… И она ничего не могла с этим поделать.
Не помня себя, Елена побежала по коридору. Охранник на выходе попытался её остановить. С необычной для себя силой, Елена его оттолкнула и побежала дальше: на воздух, в парк, подальше от понимания, знания, памяти… Она не понимала от чего убегает.
А потом Елена остановилась. На губах она чувствовала соленый привкус крови. Она так прикусила губу, что прокусила кожу. Елена обхватила могучий дуб руками и прижалась к шершавой коре щекой.
А потом подбежали санитары. Ввели успокоительное. Это её очень разозлило. Елена их не слышала, точно они находились за стеклянной стеной. Она не хотела никого ни слышать, ни видеть.
И все исчезли.
* * *
Елена сидела на полу знакомой лаборатории. Заплаканная, растрепанная…
Полуфранцуженка оторвалась от мониторов и удивленно уставилась на девушку. Двери лаборатории доктора Петровой были надежно закрыты на замок, для открытия которого требовался как минимум код и магнитная карта. А еще вход в коридор был оснащен сканером сетчатки и дешифратором голоса.
– Ты как тут оказалась? – Вивьен аккуратно откинула с лица прядку огненно-рыжих волос.
Затем доктор Петрова подошла к двери и на всякий случай проверила замки.
– Проходим через стены… – удивленно промурлыкала себе под нос доктор. – Или…
Первые секунды появления девушки доктор Петрова заметить не успела. От работы её оторвало едва слышное всхлипывание. Только тогда Вивьен обернулась и увидела…
Вивьен быстро подошла к компьютеру и запустила на монитор видео с камер наблюдения.
– Впервые подобное вижу! – воскликнула полуфранцуженка. – Елена, ты понимаешь, что сейчас сделала?! – продолжила молодая женщина, уже обращаясь к своей пациентке.
Сегодня Вивьен в очередной раз задержалась на работе, в очередной раз билась над данными и надеялась найти правильный подход.
И тут такой сюрприз!
Вивьен едва заметно нервным движением потянулась за сигаретами, поняла, что пачка пуста, бросила её в урну и принялась грызть кончик карандаша.
Сегодня Вивьен оказалась ночью в лаборатории не только из-за любви к работе. Она все больше начинала бояться невыполнения обязательств перед Вениамином Собко. В лаборатории она фактически скрывалась из-за страха за собственную жизнь!
Как говорилось в досье, собранном Стасом на одну из крупнейших фигур мафиозного мира – на Вениамина Собко, а если быть точнее, на Веню Курганского, – тот не отличался добродетелями терпения и всепрощения. За невыполнение своих обязательств Вивьен могли легко обнаружить на дне реки с камушком на шее. А еще и с заламинированной записочкой, мол: «перегорела на работе, не поминайте лихом…». Закатать в ламинирующую пленку предсмертную записочку, для пущего веселья, могло показаться Собко вполне уместной шуткой. Он вообще любил обставлять похороны со смехом. То утопленнику предсмертную прощальную записочку в непромокаемый плащ засунет, то мешок с котятами к руке прицепит… Шутник, одним словом.
Вивьен, еще раз пересмотрев запись, не сдержалась, отбросила карандаш и хлопнула в ладоши:
– Ты переместилась в пространстве! Из парка, прямиком в эту лабораторию! Как себя чувствуешь? – Вивьен тут же нахмурилась и включила «доктора» на полную катушку. Пациента нужно было срочно брать голыми руками и делать из девчонки суперменшу!
Елена начала недоуменно озираться по сторонам. До нее только сейчас начало доходить произошедшее.
Тем временем многочисленные камеры, установленные вокруг секретного НИИ, показали доктору Петровой, как в парке начинает назревать переполох. К поискам беглянки санитары подключили охранников, и те метались по парку с собаками, пытаясь отыскать растаявшую в воздухе девушку.
Вивьен быстро набрала по внутреннему телефону охрану:
– Серж, доброй ночи… Это я. Елена у меня, все в порядке… Да, правда у меня, проверь камеры… Да… Необычная. Удивительно, но факт. Да, впервые… Пока не стоит… Прекрасно!
Вивьен бросила трубку и удовлетворенно откинулась в кресле. Сегодня ей предстояла интересная ночь! Удивительная ночь! Незабываемая!
Никто не понимал, но доктор Петрова на самом деле уже очень давно была замужем исключительно за работой. Все остальное было лишь мишурой, призванной развлечь её в свободное время или послужить её основной любви – науке.