Айчара, Брандт, Коник – все они вытянулись по струнке в коридоре перед медотделением на самом верхнем этаже «MWM Pharmaceuticals». Все едва дышали, когда Микаэль Вайс пронесся мимо, даже не удостоив их кивком головы.
Каждый из присутствующих искренне боялся за Мари, и каждый из них не меньше переживал за самого Микаэля: Вайс успел стать для них кем-то большим, нежели просто начальником. Таков был талант Микаэля: он умел раскрывать в людях лучшее и те оставались искренне ему за это благодарны.
Но сейчас Вайс оказался не способен уделить близким людям даже секунды. Все его мысли были только о пришедшей в сознание дочери.
– Мари! – Вайс с опозданием понял, что перешел на крик и может попросту напугать дочь. – Мари… – произнес он более спокойно, подлетел к кровати и взял девушку за руку. – Мари, котенок!..
Вайс вдруг понял, что его лицо стало мокрым. Он и не помнил, когда последний раз плакал. Кажется, на похоронах Веры он проронил слезинку. Но потом пришло железное самообладание. Он не имеет права расслабляться, впадать в тоску и отчаяние. У него есть дочь, ради которой нужно учиться жить дальше. Нужно научиться быть счастливым без Веры, быть счастливым ради Мари!
Они шли по парку, и он держал дочь под локоть, испытывая невероятную нежность. Как дурак, теперь он боялся за каждый её шаг: что она оступится, что еще недостаточно оправилась и слаба, что ветер подул слишком сильно и Мари может простудиться…
Он ловил себя на этих мыслях, оставался собой недоволен, потому что был, кроме всего прочего, рационален и сознавал: ни один человек не в состоянии проконтролировать судьбу другого, не ущемив прав последнего.
Микаэлю нужно было опять учиться отпускать дочь во взрослую жизнь. Период восстановления закончен, во всяком случае, именно так сообщила ему сегодня утром Миранда Айчара:
– Микаэль, я не могу её держать тут больше… Как бы ты ни просил… Это глупо отбирать у девушки право на полноценную жизнь. Мари выздоровела. Ей пора вздохнуть полной грудью и жить полноценной жизнью!
– Мари, – Микаэль собрал в кулак всю свою силу воли. Стояла замечательная погода, ярко светило солнце, едва заметно ветерок шелестел листвой в ветвях деревьев Инглиш Гарден. – Хочешь мороженое?
Микаэль, точно мальчишка, быстро перебежал аллею, купил два мороженых в вафельных стаканчиках: одно – карамельное, любимое мороженое дочери, протянул ей; другое – с лимоном принялся поедать сам.
Мари с удовольствием поглощала рожок мороженого, щурилась на солнце и мечтала поскорее вернуться к занятиям по прыжкам в воду.
– Я знаю, о чем ты думаешь… – неожиданно произнес Вайс. – Так и знай, я против!
Мари прекратила есть мороженое и едва не подавилась:
– Откуда ты можешь знать, о чем я думаю?!
Повисла недолгая пауза.
– Это особенность моей расы…
Мари недоуменно вскинула брови и уставилась на отца.
– Ты хочешь сказать, что немцы умеют читать мысли?! – Мари залилась громким смехом. – В таком случае я все же больше русская, как мама. Мне порой тебя понять просто невозможно!
– Oh mein Gott! – перешел Микаэль на немецкий, потому как впервые за многие годы почувствовал в себе непреодолимое желание как следует выругаться русским матом.
– Ты нарушаешь наше правило, говорить друг с другом только по-русски? – Мари удивленно захлопала длинными ресницами. Со смерти матери Мари – Веры Микаэль никогда не нарушал подобной традиции.
– Сегодня особенный день, и я хотел сказать тебе нечто… особенное… поэтому волнуюсь, – смутился Вайс и несколько раз прокашлялся в кулак.
– Mein Gott! Mein Vater, ich liebe dich und alien die Aue! Ты наконец-то нашел себе женщину?!
– Что?! – Глаза Вайса округлились, а челюсть едва не отвисла до земли. Он уж никак не предполагал, что дочь может настолько заботить его личная жизнь. – М-м-м… – в итоге весьма нечленораздельно промычал глава трансконтинентальной фармкорпорации и от смущения разом запихал остатки рожка мороженого в рот. Чуть не подавившись, Вайс принялся усиленно пережевывать сладость, поперхнулся, кашлянул, с трудом восстановил дыхание, со слезами на глазах доел мороженое и облегченно выдохнул:
– Нет… Никого я не нашел и не собираюсь… Я просто… Мы… Наша корпорация…
Вначале, несколькими минутами ранее, Вайс хотел поведать Мари о космосе и населяющих его расах, о Земле, о Силирии, о том, как и почему оказался тут. Но глядя в невинные глаза дочери, понял, что подобное знание может оказаться лишним в её картине мира. Ни к чему перекладывать бремя знания на еще одного человека. И вместо этого, за считанные минуты, Вайс решился на другое:
– Мы сделали открытие. Об этом никто и никогда не узнает. Во всяком случае, в ближайшие несколько лет… Но наши исследования дали удивительный результат… Мы можем омолодить стареющего человека, пока от силы… на пару-тройку десятилетий. Но если проводить гормономодулирование в молодом организме… старение отступает. Клетки организма способны самовосстанавливаться на сто процентов!
– Можно будет жить, как ты и говорил с Коником, двести-двести пятьдесят лет?
Мари была вполне осведомлена о последних достижениях отца, во всяком случае, о тех, о которых был поставлен в известность совет директоров компании.
Микаэль чуть помедлил с ответом, подбирая слова:
– Если гормономодулирование проведено в молодом организме, в котором имеются в наличии определенные гены, так скажем, определенная генетическая предрасположенность… То говорить можно о… бесконечности…
– Ты что-то говорил о резервах мозга… – заметила Мари, с интересом слушая отца. Его исследования всегда приводили девушку в восторг, и она с увлечением слушала его рассказы, а также пространные разглагольствования Вписана Коника, когда тот бывал у них в гостях на вилле и откровенничал за рюмочкой коньяка. С дочерью Вайса начальник отдела разработок мог себе это позволить.
– Резервы есть, – уверенно произнес Микаэль. – Просто люди пока не научились ими пользоваться.
– Ты странно говоришь «люди». Как-то отстраненно… – прищурилась Мари. – Ты абстрагируешь себя от человечества?
Микаэль очень долго и пристально смотрел на дочь. Та всегда была умной и смышленой девочкой. И Микаэль старался ей никогда не лгать – никогда и ни в чем. Да, иногда он недоговаривал, не говорил всей правды. Но никогда не лгал. Кажется, настал момент изменить своим принципам.
– Нет, – слово далось Микаэлю с трудом. – Я лишь хочу сказать, что еще несколько лет, и мы научимся раскрывать потенциал мозга, во всяком случае, в той его части, которая позволит серому веществу функционировать долго и качественно.
Мари улыбнулась:
– Поздравляю, папа! Это настоящий прорыв! Но почему никто и никогда не узнает?! – запоздало удивилась девушка.
– Я готов подарить людям дополнительных сто или двести лет… Но не уверен, что они справятся с бесконечностью… – едва слышно прошептал Вайс, закинул голову к небу и долго-долго всматривался в бескрайнюю синеву.