После переезда настроение заметно улучшилось. Мелкие склоки и недовольные ворчания прекратились.
Путешественники окунулись с головой в работу.
Работали с упоением, изголодавшись. Почти все засиживались до глубокой ночи и в очередной раз перепроверяли схемы древних чертежей.
К концу второго сезона подготовительные работы оказались полностью завершены. В честь такого события организовали маленький праздник. Женщины надели свои самые красивые наряды, мужчины гладко выбрились и надушились местными сортами парфюмерной воды.
На радостях позвали и представителей Северного Дома. На приглашение откликнулся сам Отулл. В сопровождении нескольких своих соплеменников в разноцветных плащах он появился в зале в разгар праздника и торжественно вручил несколько ящиков с самыми красивыми тканями, изумительным вином и всевозможными сладостями.
Подношения Северного Дома вызвали у изрядно захмелевших путешественников бурю оваций, и они в порыве радости принялись обниматься и целоваться со своими, теперь уже, соседями. А Майла с Атисом и несколькими его ребятами поспешно выкатили ответный подарок – свою маленькую гордость, бочонок отличного пива из семян, выращенных в специальных теплицах.
После обмена любезностями праздник покатился своим чередом. Послышались веселые голоса, требующие песен и плясок. Зазвучала музыка.
Захмелевшая Майла с удовольствием наблюдала за танцующими парами. Как всегда, в центре внимания кружилась в вихре музыки и восторженных взглядов Вив. Несколько девочек-подростков лихо выплясывали с подчиненными Атиса. Даже Рыжая Мэри осмелела и пританцовывала в уголке вместе с подвыпившим Руппи.
После своего изгнания химик несколько смягчился в своей неприязни к женскому полу и принялся оказывать весьма недвусмысленную благосклонность в сторону «старой девы». А та, похоже, наконец-то решила пуститься во все тяжкие. Только по её градации «всеми тяжкими» считались воздушные поцелуйчики и мимолетные обнимания за дверьми лаборатории.
Тонни тем временем о чем-то оживленно спорил с Атисом и сдабривал громкие возгласы щедрыми глотками пива. Крик бурно жестикулировал в разговоре с пожилым директором медицинской лаборатории Еийлом.
Одним словом, каждый нашел занятие по душе.
Майла улыбнулась. Людям пора было отдохнуть.
В торжественном полумраке залы кружились тени танцующих, пахло едой и пряностями. В воздухе витало опьянение и безрассудное забытье. Несколько человек выводили мотив старинной песни. Повсюду слышались веселые голоса и смех.
И в один миг Майла окунулась во времена своего детства, такого же безрассудного и беззаботного, как этот вечер. Когда не нужно ни о чем думать и ничего решать. Когда все запланировано, и каждый точно знает свое предназначение.
Как просто было тогда!
За спиной послышалось легкое покашливание, и Майла тут же вернулась в реальность. За спиной стоял Отулл. Стоял и смотрел на неё своим долгим вдумчивым взглядом.
Девушка вздрогнула и немного робко улыбнулась. Теперь так робко Майла улыбалась лишь патриарху Северных. В остальных случаях она разрешала себе только ободряющую улыбку.
– Ностальгия? – поинтересовался Отулл вкрадчиво.
Девушка кивнула, и в глубине её глаз, цвета изумруда с морской синевой, заблестели огоньки звезд.
– У меня никогда не было такого детства, – заметил мужчина.
Его голос прозвучал глухо и печально. Без тени сожаления и вместе с тем… печально.
Майла полуприкрыла глаза, и их огоньки заволокло дымкой густых ресниц. Тонкие черты приобрели еще большую загадочность, а на губах появилась недосказанность, словно стих, оборванный на середине.
Они продолжали молчать.
Море вопросов витало вокруг. Но они молчали. И дело тут было вовсе не в стремлении скрыть мысли. Просто оба молчали об одном и том же – о разных странах, разных обычаях, разном прошлом… И вместе с тем об одной судьбе, которая свела их, непохожих, их народы, жизни, мысли…
И постепенно она уже привыкала к сдержанности северных земель, к таинственности, скрытым лицам, тихим голосам… А он – к громким возгласам, яркости эмоций, жажде жизни…
– Как ваши близкие… там? – нарушил мужчина молчание первым.
Вовсе не та фраза. Но он сказал именно её.
Майла несколько облегченно улыбнулась.
– За все время пришельцы появлялись в Доме всего два раза… Мы лишились трех женщин. Могло было быть и хуже. Но захватчики почему-то стали наведываться реже… Конечно же, это счастье! Но мне не терпится приступить к действиям. Нас все ждут!
Отулл кивнул. А Майла обрадовалась, что он не произнес ничего лишнего, ничего, чтобы могло оторвать её от важной работы.
– Если бы Вы нам помогали, дело бы пошло гораздо быстрее, – осмелев, произнесла девушка.
Отулл тут же резко вскинул голову и прищурился.
– Это не наш путь. Мы отрицаем насилие, – ответил он холодно.
Непримиримость голоса патриарха Северных заставила девушку задрожать. Или вовсе не голос, а его необычные способности?
Майла с опаской посмотрела на мужчину.
– С нашим оружием и Вашими способностями… – продолжила она настаивать едва слышно. – Ведь они есть у всех Северных?
– Почти, – лаконично отозвался патриарх. – Только не стоит меня убеждать. Не трать понапрасну силы. Мы слишком по-разному смотрим на одни и те же вещи. Слишком… Мой народ никогда бы не принял правил игры чужаков, и мы никогда не пойдем на создание смертельного оружия… Даже ради освобождения от захватчиков!
Майла растерянно уставилась на главу Северного Дома. Из того, что он ей сказал, она решительным образом ничего не поняла. Его своеобразная логика повергла девушку в недоумение.
Чтобы как-то успокоиться и дать себе время на размышление, порывистым движением Майла приблизилась к столу, взяла бокал вина и сделала большой глоток. Затем развернулась к Отуллу и недоуменно вскинула брови.
– Что же тогда может Вас заставить, как не спасение собственных жизней? Вы хотите сказать, что позволите себя просто так уничтожить? Без всякого сопротивления?
– Но они же до сих пор этого не сделали, хотя имеют все возможности. Почему?
– Почему? – изумленно переспросила Майла главу Дома.
Отулл небрежно передернул плечами.
– Не я сдаю карты… – произнес он глухо. – Не я заказываю игру и тасую колоду. Очевидно только одно – это игра. Иначе, какой смысл во всех их мелких требованиях по захвату одной, двух или трех женщин? И почему только женщин? К тому же очевидно, что техническая мощь чужаков превосходит все достижения нашей науки на порядок… Ты сама видела Порка… Тинку… Микропередатчик поместился в проволоке, не более полутора миллиметров толщиной… Уверен, для них нет никакой сложности в одно мгновение стереть всех нас с лица Зетты… А они медлят.
– Что же тогда? – у Майлы перехватило дыхание. – Умирать и не предпринимать даже попытки? Да, это не наша игра. Но не играть в нее – значит, проиграть заранее!
– Все зависит от смысла, который мы вкладываем в жизнь и смерть… Вы выбираете жизнь, мы с рождения готовимся к смерти… В этом разница. И в том, когда и как…
Майла ощутила легкое головокружение. Странные мысли заставили её покачнуться и неуверенным движением рухнуть на диван. К тому же вино оказалось слишком крепким. Образы веселящихся людей поплыли перед глазами, а фигура Оулла вытянулась в тугую черную тень.
– Слишком много вина? – откуда-то издалека раздался озабоченный голос Отулла.
Но Майле уже стало немного легче. А мысли завертелись в её голове с новой силой.
– Мы так по-разному воспринимаем мир! – произнесла она удивленно. – Возможно и они… Их логика неподвластна нашему пониманию… Ведь такое может быть? Возможно, они растягивают… удовольствие? Или… наслаждаются агонией? Инопланетные монстры? Галактические извращенцы?
Отулл откинулся на подушки дивана и, запрокинув голову вверх, разразился тихим, почти беззвучным хохотом.
– Вы странно смеётесь, – буркнула Майла, все еще не до конца пришедшая в себя от новых открытий.
– И оттого ты так же вправе назвать меня галактическим извращенцем, – проронил Отулл уже сдержано, лишь с едва уловимыми нотками былого веселья. – Мы привыкли считать извращением все, что нам непонятно и непривычно. Как глупо…
– Но разве нормально желать нападать? – изумилась девушка. – Мы же никогда не знали подобного! Никогда ни с кем не воевали! Даже между собой!
– Но тем не менее ты привезла чертежи древнего оружия…
– Возможно, подобные изобретения являлись практикой для ума, – отозвалась девушка. – В школе мы тоже делали много чертежей. Но далеко не все могли воплотить в жизнь.
– Но не практиковались в изобретении оружия, – заметил Отулл, и его глаза сверкнули двумя яркими огоньками.
И вдруг Майла поймала себя на отчетливой мысли – глава Северных что-то настойчиво хочет ей объяснить, но пока не уверен в готовности девушки к информации. Она сама должна прийти к выводу.
Стойкое, надрывное чувство заставило Майлу сесть прямо и в упор посмотреть в глаза мужчины.
– Мы никогда не воевали и никогда не проектировали оружия, – начала она осторожно. – Но тем не менее наши предки, очень давно, так давно, что всякая точная информация утеряна, его изобретали…
Девушка на секунду задумалась.
Предположение оказывалось слишком жутким, чтобы произнести его вслух.
– Все в природе, – тихо произнес Отулл, – пожирает друг друга и кормится друг другом. Более мелкие и слабые идут в пишу более крупным и сильным. Животные сражаются за территории, самок, еду… В большинстве видов естественная смерть – великая редкость. Дряхлеющий и обессиленный тут же рискует оказаться растерзанным и съеденным. Такова природа…. И только мы… много веков живем в абсолютном мире. Где нет, ни то, что войн, но даже мелких стычек. Однако мы знаем слова: «война», «оружие», «нападение»…
– Мы воевали? – прошептала Майла, а потом поспешно качнула головой.
Мысль о возможности воевать между собой показалась ей настолько омерзительной и противоестественной, что к горлу подступила невыносимая дурнота.
– Это отвратительно! – выдохнула она. – Подобного не могло происходить с нашими предками! Все это вранье и выдумки! Мы… Мы не животные, глупые и тупые! Мы же люди!
Майла повернулась к Отуллу и с надеждой посмотрела ему в глаза. Патриарх Северных не имел права думать подобным образом о своих предках! Это бы выглядело крайне неуважительно, если не сказать кощунственно!
Отулл отвел глаза и пожал плечами.
Майла обескуражено вскочила с дивана и, вперив взор в темную фигуру мужчины, звонко воскликнула:
– Не надо меня убеждать, что мы монстры!
Но её слова потонули в звуках музыки и веселом смехе. Отулл же только откинулся на подушки и пригубил глоток вина через маску-мираж.
– Это одна из причин нашего неприятия насилия. Стоит только начать… – заметил он, допивая бокал. – Ведь мы и сами не знаем, какие черные тайны скрывает наша душа и история.
– Что скрывают ваши маски? – в тон ему отозвалась Майла.
Отулл вопреки обыкновению откинул капюшон и задумчиво посмотрел на девушку.
Без капюшона он выглядел более молодым и привлекательным. Лицо обрамляли темно-пепельные кудри волос с элегантной серебряной проседью, которая оттеняла раскосые глаза и подчеркивала упрямый разлет темных бровей, но вместе с тем открывался жесткой подбородок и четко очерченные скулы.
Мужчина пошевелился, и в сознании Майлы послышался его необычный, шелестящий и вместе с тем глубокий голос:
– Долгое время многие мои соплеменники не желали вашего прибытия. Считали все Дома за пределами Северных земель – одноклеточной кашицей, не заслуживающей внимания. Нам были чужды ваши взгляды и слишком серая однообразность представлений. Тогда, на расстоянии, общаясь по радио, вы казались слишком… примитивными… – Отулл на мгновение замолчал, стараясь подобрать верные слова. – Видишь ли… Вы были слишком непохожи на нас, чтобы увидеть красоту, которая заключалась в совершенно противоположных нам убеждениях… Вот и ответ на вопрос, что скрывают наши маски…
Мужчина умолк и принялся внимательно смотреть на девушку.
– Дело вовсе не в карантине или инфекции, – подытожила Майла. – Значит, Вы боитесь, что можете показаться нам слишком иными?
Вопрос остался без ответа. Только его отголоски, словно эхо, продолжали витать где-то рядом.
Майла встала и, уважительно склонив голову, в знак окончания разговора направилась к кругу танцующих.
Веселье завертело её с новой силой. Ритмы танца захватили и понесли по кругу. Майле хотелось забыться. Больше не думать. Не терзать себя сомнениями и чужими тайнами.