Январь в восточной Маньчжурии суров. Даже днем, в ясную и солнечную погоду, температура редко поднимается выше 25 градусов, а устойчивые северо-западные ветры жестки и колючи. Они гудят, свистят в вершинах голых деревьев, тревожно шуршат неопавшим листом молодых дубняков и орешников, завивают снежные смерчи в открытых долинах. Через неделю лицо охотника становится почти кирпичным, но пока не отрастет борода, оно едва терпит студеное дыхание далеких монгольских степей. И когда взобравшийся на высокую сопку одинокий таежник обшаривает в бинокль уходящие вдаль склоны бескрайних хребтов, до боли стынут руки, и бинокль, кажется, примерзает к глазам.

Но вот призмы выхватят скрытую от неопытного глаза лесную жизнь: настороженные уши залегшей в зарослях косули; ворочающего в поисках желудей кучи листа и снега горбатого кабана; осторожного, с высокими рогами оленя или проворно пробирающегося хищника, и сразу забыты холод и невзгоды, сразу становится жарко; слышно, как стучит сердце…

А название этим, вероятно, самым первобытным мужским эмоциям — большая охота! В жертву ей приносится все.

В сумерках морозного январского вечера у ворот обнесенного земляным валом селения Чунгоу остановилась живописная группа. Могучий рыжий бык, впряженный в двухколесную арбу, загруженную охотничьим скарбом; два корейца в зимних серо-белых ватниках и мохнатых шапках; шесть разношерстных и разномастных собак и два охотника в потрепанных куртках и брюках из самодельной козьей замши, в меховых шапках-ушанках. На ногах обшитые юфтовой кожей легкие японские джикатаби, суконные обмотки. У обоих через одно плечо кобура с биноклем, на втором — английский армейский карабин «Ли-Энфилд» на десять зарядов.

Старшему, коренастому, с усами-стрелками, — шестьдесят два, младшему, стройному и безусому, — двадцать один год. Отец и сын — оба Юрия — начали эту охоту вдвоем.

За воротами, оплетенными колючей проволокой, показались тепло одетые вооруженные люди.

— Кто такие? После заката солнца чужим вход воспрещен!

— Не чужие, — один из корейцев вплотную подошел к заграждению, — это Якосике из Кореи снова приехали к вам на охоту.

— A-а, семейство Четырехглазых?! Проходите, проходите прямо к дому старосты, для вас есть интересные новости!

Ворота со скрипом отворились, и группа оказалась на прямой деревенской улице, делившей на две части сто фанз в прямоугольнике деревни-крепости. Обставленная лесистыми горами, деревня Чунгоу стояла посредине распаханной долины, имея два выхода — на юг и на север.

Сквозь оклеенную бумагой знакомую дверь домика старосты пробивался желтоватый свет. Здесь охотники останавливались не первый раз, а когда вы появляетесь в затерянном в горах селении, где вас знают и ждут, — это большое событие. На дворе то и дело скрипит снег, один за другим прибывают старые знакомые.

— Вассо? (Прибыли?) — поклон, и гость усаживается на теплой циновке, скрестив ноги калачиком. Все терпеливо ждут очереди поделиться лесными новостями. Старики, не торопясь, прикуривают трубки от углей жаровни, попыхивают едким самосадом. Молодым в их присутствии курить не положено.

Но вот появился главный гость. Сняв на крылечке за дверью обувь, через порог ступил маленький, с реденькой, уже седой бородкой старый охотник Пак Тумани. Он прямо из леса, после осмотра своих самодельных плашек на колонков. Подчеркнуто небрежно бросил в угол связку золотисто-коричневых шкурок и на правах старого друга поздоровался с прибывшими за руку. Потом солидно опустился на предусмотрительно освобожденное место. Не нарушая обычаев, справился о здоровье, о старших сыновьях, о планах на ближайшие дни. Юрий Михайлович ответил:

— Старшие сыны задержались по делам, прибудут позднее. Завтра думаем шагать дальше, в верховье, а там в Туганзу.

Тумани протестующе поднял коричневую ладонь:

— Слушайте мои слова. Ехать вам дальше нечего. Зверя в горах много, нынче и тигры вокруг Чунгоу. И не один, а четыре. Вам следует заняться ими. Завтра увидите следы.

Загалдели все. Тигры одолели, жизни от них нет! Вернулись те, что в прошлом году задрали на лесоповале двух маньчжуров. Только тогда не было снега, вы не смогли их отыскать… На днях при вывозе леса в восточном ключе «кхаро» (тигр) напал на шедшие последними сани, оборвал постромки, уволок коня — пристяжку. Остальные в панике примчались в деревню; с тех пор никто не рискует ездить в лес, даже за дровами. Четверо вооруженных селян ходили на место, нашли неподалеку от тропы только клочья шерсти. Один тигр не мог съесть лошадь за два дня! Да и по следам видно…

Отец колебался, не хотелось нарушать намеченной программы. К тому же прошло уже несколько дней, а тигры, как правило, не живут долго на одном месте. Но Юрий рвался в бой! Заспорили и в конце концов порешили задержаться на день, обследовать окрестности.

И что же? Отец обнаружил в восточных горах хотя и несвежие, но вполне четкие следы трех тигров. Видимо, семью, состоящую из матери и двух взрослых хищников — самца и самки. Очень довольный, он долго распутывал след и уже в темноте вернулся домой. Но Юрия не застал…

Оказалось, тот совсем в противоположной стороне наткнулся на крупного самца-одиночку и, серьезно рискуя, преследовал его целый день. Тигр злился, делал петли, засады и постепенно завел далеко в тайгу. Брат возвратился через четыре часа после захода солнца, в кромешной тьме продираясь сквозь заросли, только чутьем да по звездам определив обратный путь.

Так подтвердилось, что сведения старого Пака были верны: в горах вокруг Чунгоу обитало сразу четыре тигра! Случай исключительный; охотники решили с утра гнаться по последнему, самому свежему следу.

Собрались с вечера. Взяли на несколько дней продуктов, палатку с печкой, пилу, топор. Вышли на заре со всей сворой, в сопровождении помощника — корейца Понджуни и старого Тумани. И только миновали место, где брат повернул вечером домой, как остановились пораженные: здесь тигр так долго пролежал за деревом, что глубокий снег протаял до земли. Ясно, что его прыжок в темноте мог быть роковым. Юрий вовремя повернул обратно…

Не дождавшись человека, тигр отправился на обычную охоту. Проделал по горам более тридцати километров, однако поймать никого не удалось. К вечеру след привел измученных охотников назад в долину Чунгоу.

Погода заметно портилась, поэтому, спрятав в лесу лишний груз, вернулись на ночь домой.

Ночью пошел снег, разразилась буря. Легкую фанзу продувало насквозь, оклеенный бумагой потолок вздрагивал и шелестел, однако, лежа под одеялами на горячем полу, зверобои были довольны, что не заночевали в лесу. Переговариваясь, долго не могли заснуть и едва задремали, как их разбудил возбужденный хозяин.

Старосте приснился странный сон, которым тот не мог не поделиться: он видел двух мертвецов в полосатых халатах!

— Если гости не боятся шторма, нужно с рассвета продолжать погоню. Сегодня они должны добыть двух тигров!

Отец не верил снам, но заснуть было уже невозможно. Поднялись, умылись, позавтракали, накормили собак. Вышли до восхода. Небо было скрыто облаками, градусник показывал минус 25. И хотя буря слегка утихла, сильный северо-западный ветер продувал до костей. Свитер и легкая замшевая куртка — больше не наденешь, иначе в горах не сможешь двигаться с нужной легкостью и быстротой.

Прикрывая рукавицами стынущие от ветра лица, охотники направлялись старым трактом к оставленным накануне вещам, как вдруг, не доходя до спрятанных вечером мешков, обнаружили свежие следы тигра прямо на дороге! С вечера их здесь не было, значит, зверь прошел после них. Он ходил в разных направлениях. Начали лихорадочно кружить, и наконец узел был распутан. Установили, что это не одиночка, а та тройка, присутствие которой отец обнаружил в первый день.

Обсудили план действий. Старый Тумани отправился в деревню, чтобы вывезти спрятанные в кустах котомки; охотники захватили лишь самое необходимое на случай ночевки в лесу. Собак взяли на сворки, чтобы пустить, когда потребуется.

Тигры свернули с дороги и направились вдоль ключа, поросшего невысоким тальником. Ночью и на заре сюда выходили пастись козы, и семейка, разойдясь, начала охоту. Вскоре одна из тигриц поймала зазевавшуюся косулю, пронесла в зубах, как куропатку, метров сто и съела.

На этом месте группа разделилась. Тигр, не переходя ключа, полез в гору направо, тигрицы, дойдя до вершины распадка, поднялись влево. Вскоре, найдя затишное место, тигрицы залегли отдыхать довольно надолго, ибо, когда встали с лежек, следы выглядели совсем свежими. Отсюда обе поднялись на хребет и, перевалив через него, пошли вдоль скалистого, сильно поросшего гребня.

Обстановка подсказывала: необходимо разделиться. Оставив след на помощников, Юрий Михайлович тронулся по кряжу один, осторожно заглядывая на обе его стороны. Юрий Юрьевич и Понджуни с собаками на поводках двинулись по следам хищников. Видимость была скверной. Серые камни и скалы, темные и красноватые стволы деревьев, сетка кустарника, желто-коричневые заросли молодого дубняка и орешника — все это очень удобный фон для маскировки тигра. Местами заросли мешали видеть в нескольких шагах. Ветер дул в лицо с большой силой, и хотя относил запахи и шум, производимый пятнадцатью парами собачьих и человеческих ног, но жестко сек по глазам, мешая смотреть вперед.

Прошло более получаса, расстояние между охотниками сократилось, и Юрий с Понджуни увидели Юрия Михайловича справа над собой. Он стоял, прислонившись к скале, внимательно разглядывая что-то в бинокль. Вдруг опустил его, сорвал с плеча карабин и прицелился! Заросли мешали видеть цель, стоявшие под скалой застыли в напряжении. Но целился он недолго. Выстрелил, передернул патрон, опустил ружье и снова поднес к глазам бинокль. Псы взвыли хором!

По странному поведению отца Юрий решил, что тот по ошибке выстрелил в похожую на тигра колоду или пень, и собак не спускал. Но отец, заметив Юрия с Понджуни, подал знак травить. Однако, не видя никакой цели, свора начала лихорадочно кружить между деревьями. Бросив стоявшего в нерешительности Понджуни, Юрий быстро вскарабкался на хребет.

— Кого стрелял? Где? Что? — он сильно запыхался.

— Во-он, видишь, за вторым хребтиком на косогоре небольшая скала, а под ней прогалинка? На ней стоял тигр. После выстрела прыгнул в кусты и не появляется…

Чтобы лучше разглядеть, они продвинулись вперед. Сильные порывы ветра вышибали слезы, мешали смотреть, оба во весь рост ступили на самый край скалы. И вдруг оттуда, куда указывал отец, донесся громкий рык, а вслед за ним выскочил тигр! Он мчался прыжками вниз по косогору, как бы навстречу охотникам. Однако между ними лежал еще один поперечный хребет, а разделявшее расстояние — шагов триста. Вскинув винтовки, они успели сделать по два выстрела, и хищник скрылся. Не имея времени добавить патронов, оба бегом пересекли вершину оврага и, взбежав на разделявший их и тигра кряж, устремились по нему влево вниз, в надежде увидеть хищника на противоположном склоне.

Отец бежал правее, осматривая свою сторону, сын — вдоль кряжа. Расстояние между ними было шагов десять. Где-то сзади поспевал Понджуни. Внезапно Юрий запнулся и упал. Вскочив, быстро проверил ствол: не набилось ли снега? Это опасно: туго забитый ствол при выстреле может разорвать. Из-за этой задержки он отстал на несколько шагов, а тут заросли колючей аралии и лианы лимонника накрепко преградили им путь.

Отец начал огибать это препятствие справа, а сын, в надежде выиграть время, пошел напролом и по уши влез в колючую поросль. Это вынудило его повесить винтовку на плечо. Пыхтя, он обеими руками раздирал лианы и заросли чертова дерева, как вдруг прямо перед собой услышал оглушительный рев! Это потрясающий звук. Его можно сравнить с гудком парохода, когда пар начинают травить над самым ухом. Он оглушает, заставляет цепенеть!

Юрий вскинул голову и увидел перед собой тигра. В первое мгновение померещилось, будто в воздухе летит растянувшаяся в длину оранжевая автомобильная камера. В последующий момент он рассмотрел зверя четко, как на фотографии. Тигр как бы повис в воздухе, вытянув передние лапы, оскалив пасть и изогнув змеей хвост — как на классической китайской гравюре. Казалось, он парит в пространстве, в двух метрах над кустами!

«Пока я сдернул с плеча винтовку, первый акт драмы был окончен», — писал он позднее.

Тигр оказался в выигрышном положении. Юрий Михайлович стоял на краю большого, покрытого снегом камня, значительно ниже кинувшегося сверху зверя, а сын как раз забрался в самую гущу колючих переплетенных растений и физически не мог вскинуть ружья. Он видел, как отец поднял винтовку, направив ее в голову «летящего дракона». Раздался выстрел.

От страшного удара огромной головы карабин отца, кружась пропеллером, взмыл в небо и исчез за деревьями. Сбив с ног и подмяв под себя отца, тигр, как кошка с мышью, пролетел еще несколько метров вдоль склона, завершая траекторию прыжка. Комок тел грохнулся в глубокий сугроб, что, конечно, несколько смягчило удар. Они стремительно катились по откосу шагов тридцать, где наскочили на лежавшую поперек обгоревшую валежину. Дальше шел более крутой склон, заканчивавшийся высоким каменистым обрывом. Сорвись они туда — конец пришел бы обоим.

В непролазной чаще, с ружьем на ремне, Юрий, естественно, выстрелить не успел. Но за время, пока отец и тигр столкнулись и катились, он не потерял их из виду; наконец прорвался сквозь колючки и выскочил на то место, где был сбит отец. Прыгнув на камень, он увидел оранжево-полосатую спину тигра и ноги отца под животом едущего на нем хищника. Но эти пассивно катившиеся по снегу ноги казались уже безжизненными…

Вся сцена длилась секунды. Стрелять в могучую спину тигра было безрассудно: боевая пуля калибра 303, пробив зверя, неминуемо настигла бы отца. И надо отдать должное: юноша проявил редкие для его возраста хладнокровие и выдержку. Только тогда, когда оба тела ударились о валежину и лишь передние лапы зверя остались на плечах жертвы, Юрий, улучив момент, выстрелил… Тигр бросил распростертое тело, перепрыгнул через колоду и остановился в вызывающей позе. Его страшная морда все еще находилась в метре от головы отца. Щелкнул второй выстрел. Разъяренный тигр с ревом бросился в гору, прямо на стрелявшего. Перебросив патрон, Юрий вновь поймал хищника на мушку, но тот вдруг скорчился и упал набок в десятке метров от него.

Казалось, все кончено, но зверь вдруг вскочил на ноги и, глядя в упор, оглушительно заревел! Еще выстрел — он упал и затих. В этот момент из кустов выскочил пес Вори и с ходу вцепился в поверженного хищника. Следом за ним появилась овчарка Ральф и полуборзой Парис; оба тоже насели на врага. Брат спрыгнул с камня и бросился к отцу, но не успел сделать нескольких шагов, как тигр вдруг сбросил собак, встал на все четыре лапы и заревел в последний раз! Две собаки кубарем полетели в стороны, только Вори продолжал висеть у него на загривке. Поистине потрясающей и, казалось, неиссякаемой была жизненная сила этой гигантской кошки! Прошитая пятью пулями в разных направлениях, она продолжала угрожать. И как бы в ответ на этот последний рев безжизненное тело отца зашевелилось. Сделав усилие, он приподнял голову и крикнул хриплым, чужим голосом: «Стреляй!»

Юрий был в пяти шагах, винтовка в руках, он не медля всадил еще одну, последнюю пулю прямо в оранжевую голову. Тигр рухнул. Собаки снова вцепились в него, уже мертвого.

Позднее отец рассказывал, что после выстрела он ощутил удар тяжелого тела и почти не помнит, как катился. А открыв глаза, увидел рядом страшную морду: один глаз залит кровью — пуля прошила тигра в последнее мгновение прыжка… Исход схватки еще не был решен, а двигаться отец уже не мог: жестоко помят, поцарапан, оглушен. На какое-то время он потерял сознание и не слышал первых выстрелов сына. Очнувшись, не мигая, смотрел в зрячий глаз стоявшего над ним зверя…

— Папа! — подбежав вплотную, Юрий побледнел: отец выглядел ужасно. Из ран на лбу и голове кровь заливала грудь и руки, сосульками намерзая на небритых щеках и подбородке, заросших полуседой щетиной. Кроме того, все лицо было измазано сажей горелой валежины, о которую он ударился. Большой сгусток крови на щеке Юрий принял за вырванный висящий глаз…

«Если представить, что я две недели не брился, а зверь, проехавший на мне через несколько головешек, помог измазать все лицо кровью и сажей, интересно, на что была похожа моя улыбка, которой я пытался встретить и подбодрить сына… — рассказывал позднее Юрий Михайлович в своем дневнике. — Руки отказывались повиноваться. Правое плечо было разбито и совсем не действовало, а левая слушалась лишь в плече и пальцах… Всего на мне оказалось двадцать ранений, но ни одного от зубов. Моя пуля, в последний момент прострелив глаз, повредила хищнику челюсть, иначе…»

Да, иначе Юрий мог опоздать.

Развели костер. Кое-как, при помощи подбежавшего Понджуни, перевязали раны, помогли подняться. И отец, взяв палку, пошел!

В этот момент за бугром раздался бешеный лай. Юрий кинулся вперед, кореец за ним, позади ковылял отец. Перед ними открылась неожиданная картина. На противоположном косогоре под скалой, где исчез первый зверь, они увидели сползающего под уклон мертвого тигра и сидящего на нем полукровку Севера, который все не появлялся и его уже считали погибшим. Оказалось, этот тигр был убит наповал самой первой пулей отца прямо в сердце, а пес, найдя его, теребил до тех пор, пока не отцепил от какого-то куста, и они вместе стали съезжать в овраг. Это зрелище повергло в трепет старого черного Кому, и он поднял истерический лай.

Итак, добытыми оказались два тигра — обе тигрицы. На отца напала старшая.

Вернувшись к месту столкновения, охотники нашли шапку и с большим трудом, далеко в стороне, в снегу, отыскали кавалерийский карабин с невыброшенной гильзой в патроннике…

Спустившись в распадок, встретили несколько саней, вывозивших лес. Корейцы скинули бревна, посадили раненого и повезли в деревню. С двумя волами и возчиками Юрий и Понджуни вернулись к своим трофеям. Завязав волам глаза, взвалили туши тигриц на сани и крепко их привязали. Однако, как только ветер донес запах страшного груза, быки пришли в неописуемую панику. Они вырвались и, задрав хвосты, мчались карьером без погонщиков до самой деревни, обогнав весь обоз. Жители Чунгоу были потрясены, увидев обезумевших волов, ворвавшихся в ворота с «мертвецами в полосатых халатах»!

Ликовали освобожденные от страха лесорубы, хлопали в ладоши бабы и дети, счастлив был старый Пак Тумани. Но больше всех был горд прорицатель, хозяин фанзы, уважаемый староста — бракчан. Этот удивительный сон принес ему огромную популярность среди суеверных сородичей, он стал одним из героев охоты.

А отец пролежал всего несколько дней и встал. Первую неделю он спал только сидя, обложившись мягкими мешками. Все раны на удивление быстро затянулись, несмотря на малоподходящую обстановку — пыль и копоть бедной фанзы. Из лекарств, кроме перекиси водорода, риванола, йода и бинтов, в походной аптечке ничего не было. Для защиты от прямой инфекции Юрий Михайлович сам сшил себе колпак.

Несмотря на почтенный возраст, богатырский организм поборол все. Через четыре дня после объятий тигрицы, распаривая больные руки в корейском котле, он начал тренировку: превозмогая боль, стал поднимать свой карабин, прицеливаться.

На восьмой день они нашли по следу третьего тигра, который приходил к месту событий. Преследовали целый день и нагнали в сумерках при помощи своры, обретшей полезный навык в день схватки. Последние два часа почти бежали, то скатываясь, то взбираясь на кручи. На последних секундах отец поскользнулся и упал. Тигра-самца уложил Юрий.

Корейцы очень образно умеют выражать свои впечатления о человеке. Об отце они говорили:

«Тело медведя, голова и сердце — тигра».