– Ну что, Паша, пошли в связке. Я первый, ты страхующий! – Сашка был альпинистом поопытней Пашки, и его слово было здесь решающим. Так они и пошли, подбадривая друг друга, полагаясь на напарника и посматривая назад на направляющую их Марину. Крюк, верёвка, карабин, снова – крюк, верёвка, карабин. И так, шаг за шагом, они поднялись ещё метров на двадцать, и тут Марина показала перекрещенные руки и побежала к ним. Значит они на месте. Саша, шедший первым и находившийся повыше, забил покрепче очередной крюк, проверил карабин и осмотрелся. Они находились на небольшой площадке скального выступа, на ней можно было немного посидеть, передохнуть и поискать причину таинственного оранжевого свечения. Внизу подошедшая Марина одобряюще помахала им.

– Ребят, все отлично! Вы прямо на месте. Что там видно?

– Да ничего особенного, скалы да камни, да ты внизу, как букашка в купальнике, – проворчал висящий на крюке Пашка. – Сань, ты подвинься, я поднимусь, посижу немного, а то вишу здесь, как переспевшая груша.

Саша не сдвинулся в сторону:

– Паш, ты не обижайся, но ты не груша. Ты, Паш, прокисшая слива, а всё потому, что забываешь первое правило альпиниста, которое гласит, что лучше висеть, чем летать.

Саша встал в полный рост, вбил в трещину возле себя очередной крюк, зацепил за него веревку, переступил ногами устраиваясь поудобнее, и… стремительно полетел вниз, поскользнувшись на каком-то предательском камне. Последний забитый им крюк не выдержал, вывернулся с куском скалы, и они оба с Пашкой оказались висящими на одном крюке, причём Сашка был теперь внизу и раскачивался эдаким живым маятником.

Паша мигом сообразил и успел вбить дополнительный крюк, стало спокойнее, но не легче. Пока Сашка болтался на веревке в метре от скалы, Пашка не мог сдвинуться с места, и они оба теперь болтались на одной верёвке и, как поняли – влипли вполне серьёзно. Марина внизу застыла в ледяном ознобе. Теперь Сашке надо было как-то дотянуться до скалы, затем по ней подняться до Пашки, забраться выше него, закрепиться и только тогда начать спуск. Несколько раз Сашка начинал раскачиваться, пытался зацепиться за скалу и удержаться на ней, но всякий раз из этого ничего не получалось.

И в этот момент он заметил на скале, в глубине крохотного уступа, в узенькой трещине, из которой цепко тянулась вверх ветром туда заброшенная тоненькая берёзонька, не совсем обычный камень. Он был не как все. Все камни были самые обыкновенные – шероховатые, серые, остроугольные обломки древнего известняка, а этот был гладенький, как обмылок, овальной формы, темно-коричневого, но очень сочного необычного цвета, и Саше показалось, что внутри него вспыхнула какая-то искорка, как в том сердолике, который нашла Марина два года назад в Артеке на пляже и однажды показала друзьям… Саша раскачался в очередной раз и, протянув руку, умудрился ловко снять камень со скалы. И снова камень его удивил. Он оказался внутренне тёплым, ласковым и, как ни странно, вызывал невольное уважение. Такое чувство возникает при общении с большой любовью изготовленной и очень полезной вещью.

Саша внимательно разглядел его, погладил, попытался безуспешно поцарапать ногтем, лизнул и потёр о брюки, пытаясь определить его настоящий цвет, сказал:

– Паш, какой-то камень чудной, – и положил в карман. Потом он снова раскачался на верёвке, цепко ухватился за скалу, ловко забрался на глазах восхищённого Пашки на карниз и сел на него, беспечно свесив ноги. Через минуту, передохнув чуточку и поняв, что сегодня им испытывать судьбу более не стоит, ребята стали спускаться. Вскоре они уже стояли рядом с Мариной и с удивлением глазели на злополучную скалу, где только что висели зыбкой гроздью, как переспевший виноград.

– Сашка, как ты здорово забрался на карниз! – восхищённо сказал Пашка. – Прилип к скале, как ящерица. Я уже думал, нам с тобой тут спасателей придётся дожидаться.

– А я и сам толком не понял, как это получилось, – смущенно ответил чуть покрасневший Сашка. – Как только этот камень в карман положил, так всё легко стало.

– Какой камень? – заинтересовались Пашка с Мариной.

Саша достал из кармана камешек-обмылок, и все обомлели. На Сашкиной поцарапанной ладошке лежал осколок Солнца. Камень светился глубоким внутренним оранжевым светом, как бы медленно перетекавшим внутри него. В нём постоянно вспыхивали мелкие яркие лучики, которые, как искорки, тотчас гасли, но вспыхивали следующие. Ребята молча смотрели на чудо-чудное, пока до Марины не дошло:

– Ребята, так вот что вчера там светилось, и вот за чем прилетала «тарелка»… Вы понимаете, что это значит?! Это значит, что надо удирать отсюда, пока инопланетяне не вернулись и не отобрали камень у нас. Видимо, это очень полезный камень, если за ним из Космоса прилетают такие шальные и пугливые гуманоиды. Срочно собираемся и едем в город.

Ребята незамедлительно свернули палатку и отправились на автобус, на ходу давясь бутербродами. На остановке перед мостом через Сучан никого не было. Номер 116 должен был подойти минут через двадцать, и ребята заскучали.

– Хорошо бы попутку снять, – мечтательно сказал Саша.

Он вытащил из кармана свою находку и опять стал её пристально рассматривать. Казалось, что камень заснул. Цвет его стал серо-пепельный, тусклый, только по его неровным краям пробегали искорки и колючие оранжевые лучики. Ребята вновь засмотрелись на странный камень, и не услышали, как возле них остановился истекающий чёрным лаком огромный «Лэнд Круизер». Ребята опешили. В кабине за рулём сидел и радостно и сердечно им улыбался ненавистный Абдулла.

– А-а, – протянул он, – молодым людям в город надо? Садитесь, подвезу! – Абдулла весь сочился радушием. – Вы что, с ночёвкой были? – спросил он, косясь на свёрнутую палатку. – А тут, говорят, ночью «тарелку» летающую видели. Не к вам, случайно, прилетала? У вас такая красивая девочка, кто хошь прилетит!

– Нет, не к нам, – хмуро ответил Сашка, устроившийся на переднем сиденье. – Но прилетала, это точно, мы её видели, и инопланетянина тоже видели. Но мы его спугнули, побежали к нему, а он испугался и удрал!

– О! О, интересно как, да? Инопланетянин, а удрал! Он что, вас испугался? Вы что, такие страшные? Что ему надо было тут? – продолжал он радушную беседу.

Ребят этот вопрос насторожил.

– Откуда нам знать? Он на «тарелке» прилетел и на ней же улетел обратно. Нам ничего не рассказал.

– А что это у вас за камень такой интересный был в руках? Я такого никогда не видел. У нас на Кавказе камней много, но таких не видел. Сердолик есть, красивый камень, но он совсем не такой. Покажи, пожалуйста, посмотреть хочу! – неожиданно попросил он.

– Какой камень? – простодушно спросил Сашка. – Тот камень я на дороге нашёл и выбросил уже.

– Зачем обманываешь? Я видел, ты его в карман положил. Покажи, пожалуйста, никогда такой камень не видел!

– Да нет у меня никакого камня в кармане, – разозлился Сашка. – Я не геолог, камни собирать.

Абдулла понял, что ребята скрывают свою находку, которая ему показалась очень интересной и напомнила один очень давний разговор, и сменил тему:

– А у меня сегодня совсем беда случилась. Какой-то озорник мне ворота все испортил. Утром в гараж зайти – не могу! Ворота открыть – не могу! Меня здесь все уважают – пожарные приехали, виручать хотели, сварку пришлось визивать. Совсем ворота менять надо. Хорошие ворота, новые ворота, зачем портить? Ты мне скажи, если тебе плохо, я помогу! Зачем ворота портить? – сокрушался он, поглядывая на ребят и ища сочувствия.

Ребята покивали головами, а Сашка даже причмокивал и приговаривал:

– Это надо же! Вот ведь как! Это надо же…

Но они, к счастью, приехали, наконец, на «Бархатную». Ребята суховато поблагодарили всё ещё качающего головой Абдуллу, и вышли из кондиционированной прохлады люксового джипа в душный июльский вечер. Подождав, пока Абдулла отъедет, они расхохотались.

– Знал бы Абдулла, кого подвёз, от огорчения бы помер.

– Так ему и надо! – зло вставил Сашка. – Наживается на смертях и болезнях, а из себя обиженного строит. Ему вчера за один вечер на сотню ворот баксов накидали, бедненький нашёлся.

В жаркий вечер им захотелось прохладного мороженного, и оно, конечно, было в знакомом «Бистро». Но денег на ледяное лакомство у них не было.

– Как жаль, – разочарованно протянула Марина. – Так захотелось лизнуть студеный пломбир.

Едва она произнесла это, как дверь кафе открылась и на улицу выглянула девушка в белом халате, продавщица мороженного. Она стрельнула глазами на ребят:

– Ребята, мороженного хотите?

– А как же? – разочарованно протянул Сашка. – Но денег у нас нет.

– Это неважно. У меня беда. Электричество отключили, и не скоро подключат. Пропадает мороженное в холодильнике совершенно напрасно. Вот возьмите, полакомьтесь. Хоть какая польза будет.

Милая девушка протянула ребятам три большущих стакана с белоснежным лакомством.

Когда они со стремительно тающим мороженным присели в скверике возле кафе, Сашка достал из кармана таинственный темно-оранжевый камень с мерцающими искорками внутри и сказал:

– Ребята, я вам так скажу – это не простой камень. Я это понял сразу, как только взял его в руки там, на скале. Только благодаря ему мы легко спустились со скалы. Взяв его в руки, я стал абсолютно уверен в себе, что со мной ничего худого не случится. А потом вспомните, как только мы подумали о машине до города, тотчас она появилась. Абдулла никогда не брал в машину посторонних, а тут вдруг сам остановился и подвёз. Я уверен, что это всё камешек «виноват». А история с мороженным? Только мы помечтали о нём, как тут же получили. Не зря инопланетяне за ним прилетали. Никому пока об этом болтать не надо. Ещё неизвестно, чем всё это закончится. Очень жаль, что его заметил именно Абдулла. Надо быть впредь поосторожнее. Камень предлагаю хранить у каждого из нас по очереди, чтобы никто чужой не знал, у кого он находится в данный момент.

На том они порешили и разошлись. До завтра этот заманчивый оранжевый камень остался у Сашки.

Когда Саша подходил к дому, уже сгустились сумерки. Ему осталось пройти через два темных проходных подъезда в длиннющих пятиэтажках. Но в самой первой арке его уже ждали. Три тёмных силуэта отделились от стен и лениво, по блатному шаркая ногами пошли ему навстречу. Одного в центре Саша узнал сразу. Это был известный всему району и городу наркоман и наркодилер Арапкин по кличке Цыбуля.

– Ну что, Рыжий, продолжаешь дуру гнать? Ты зачем у Штымпа дозу отобрал и в помойку выбросил? Ты знаешь, каких бабок это стоит? – с блатным акцентом, с издёвкой небрежно спросил он. – А ведь мы тебя предупреждали, очень просили – не мешай приличным людям хорошо жить!

Сашу разобрал смех.

– Это кто, ты что ли, такой приличный? Или придурковатый твой дружок Штымп, который за девять лет в школе читать не выучился? Сейчас от смеха умру. Ты, Цыбуля, негодяй, и все твои дружки-наркоманы – придурки. На бедах людских наживаетесь. Сами свою жизнь губите, и других идиотов туда же за собой тянете. Пока я здесь, не будет вам спокойной жизни. И не боюсь я вас, подонков.

– А-а, Рыжий, ты ещё и митинги устраиваешь? Ну, сейчас мы тебя отучим, язычок твой укоротим!.

Шпана обступила Сашу, прижав к прохладной шероховатой стене и разом кинулась на него, стремясь сбить с ног. Но Саша был далеко не новичок в уличных потасовках. Он не стал ждать, и первым же ударом снёс с ног обнаглевшего Цыбулю. Второго, незнакомого хлюпика, он уронил на исшарканный пол прохода элементарной подсечкой, а третьего, старого знакомого – обиженного Штымпа – просто кинул через бедро. Всё-таки он не терял время даром в секции по борьбе «самбо», и разобраться с обкуренными дистрофиками ему было не так сложно. Уложив их на прохладный бетон, он небрежно перешагнул через лежащую шпану, и уже совсем было выбрался из-под арки, как кто-то в темноте крепко схватил его за штанину и рванул вниз, выламывая ногу. Саша не удержался и неловко упал на бок.

Тут на него навалились все трое и начали весьма серьёзно колошматить. Пытаясь отбиться, барахтаясь в проходе, Саша вдруг с ужасом почувствовал, как у него в суматохе из кармана выскользнул заветный тёпленький обмылочек. Забыв об опасности, он изловчился и нащупал его на холодном бетоне. И как только он взял трепещущий, казалось, камешек в руки, как вдруг стал совершенно спокоен и расчётлив. Он стряхнул с себя сопящих недорослей, вскочил на ноги, отряхнулся и размахнулся правой изо всех сил, чтобы выдать им всем по полной программе, но, к своему изумлению, не увидел их рядом. Саша поднял глаза и увидел их всех троих почему-то с перекошенными от страха лицами, медленно отступающими к выходу из прохода. Саша удивился этому и вдруг с удивлением заметил, что весь светится. Его фигура была окутана неярким ореолом оранжевого цвета, эдакой аурой, слабо пульсирующей и даже отбрасывающей нечёткие тени от его врагов. Тени не было только от него самого. Перепуганная неожиданным явлением шпана резко развернулась и кинулась в спасительную темноту.