Остаток ночи прошёл спокойно. Утро оказалось пасмурным, прохладным, с полной неопределённостью в погоде, обычной для Находки – ни дождь, ни вёдро, а сыпало с неба какой-то мелкой моросью, отчего июль уже казался маем или, в лучшем случае, ранним июнем. Едва проснувшись, Пашка сунул камень в карман и побежал на встречу с друзьями. Встретились они все трое почти одновременно на площади Совершеннолетия возле автобусной остановки.

Недалеко от них под небольшим деревцем посреди сквера продолжал сидеть, удивляя горожан, странный представитель африканского континента старый мудрый шаман Тимбукту. С приходом ночи он обычно расстилал под деревом циновку и смиренно ложился на неё спать, а рядом пристраивался его юный охранник Симба. Удивлённые горожане уже привыкли к странным гостям, угощали их домашней стряпнёй, тащили им старые ненужные вещи, а когда чернокожим африканцам стало прохладно, сердобольные жители улицы Пограничной немного приодели их.

После этого необычный караул – старик негр в болоньевом плаще шестидесятых годов и мальчик-негр в стареньком джинсовом костюме и с копьём в правой руке стали выглядеть ещё более странно. Один чудак принёс им даже старенький транзисторный приёмник, настроил его на какую-то африканскую волну, и временами в сквере на оживлённом перекрёстке негромко постукивали десятки тамтамов и слышались заунывные, но полные скрытой энергии хоровые песни древних зулусов.

Нередко к ним подходили любознательные люди в милицейской форме и даже без всякой формы, и спрашивали документы. Старый негр доставал из потрёпанных дарёных джинсов какие-то бумаги, люди в форме читали их, пожимали плечами и оставляли гостей из Африки в покое. Кстати, горожане подметили ещё одну странность, связанную с ними – когда шёл дождь, и сами африканцы, и место под деревом оставались абсолютно сухими, какой бы ливень ни хлестал вокруг.

Сегодня с утра старый негр был странно торжественен. Его молодого спутника с бамбуковым копьём рядом с ним не было. Старик сидел прямой и напряженный, как мудрый слушающий джунгли павиан – вожак стаи. В левой руке он держал старинный бубен, временами он встряхивал его, выстукивал что-то фалангами пальцев по сухой коже, и в такт напевал речитативом, а правой – рассыпал вокруг себя какой-то серый порошок по лёгкому утреннему бризу. Глаза его были закрыты, но он явно что-то видел. Его лицо выражало обилие разных эмоций. Они резко сменяли друг друга, переходя из восторга в уныние, от отваги в страх, от любопытства к полнейшему равнодушию.

Но Пашка пролетел мимо гостей из Африки, не обратив на них внимания, и взволнованно и сбивчиво, перескакивая с одного места на другое, рассказал им события прошедшей ночи.

– Паш, а тебе не приснилась, случаем, вся эта история с тарелкой? – ехидно спросил его Сашка. И когда Паша яростно стал доказывать обратное, Саша добавил:

– Просто я вспомнил, как вы мне совсем недавно не верили о таинственном свечении на скале, и как потом все обернулось.

Задумчивая Марина добавила:

– Но самое интересное, ребята, что мы, по словам того индуса в сари, имеем право на этот, как он сказал, Артефакт. Паш, а что это такое – артефакт?

Паша хотел было объяснить, как он понимает это странное слово, но тут Марина толкнула его в бок и глазами повела влево. Он взглянул и заметил того странного фанатичного монаха, совавшего им деньги за камень. Он был уже в другой, нарядной светло-коричневой сутане, стоял на перекрёстке возле фонтана, но не сводил с них напряжённого взгляда. Ребята перемигнулись и, перебежав дорогу перед несущимися машинами, успели впрыгнуть в первый попавшийся автобус, оказавшийся как раз нужной им «пятёркой». Изнутри они, посмеиваясь, смотрели, как заметался по перекрёстку их преследователь, пытаясь поймать такси.

Они выскочили из автобуса возле магазина «Американка», а оттуда было уже рукой подать до Сашкиной квартиры напротив роддома, где они решили спрятаться. По дороге, наученные горьким опытом недавних дней, они, соблюдая строгую конспирацию, плели «петли» по дворам, и трижды пробежали через одну и ту же проходную арку, проверяя, нет ли за ними шпионского хвоста, чем очень озадачили женщину, вешавшую рядом на просушку мокрое бельё. Когда они в третий раз продефилировали мимо неё, она, заподозрив неладное, быстро сняла юбки и простыни с верёвок и унесла в дом, бормоча под нос:

– Ходють, ходють. Чего ходють?

Тем не менее, после принятых мер конспирации, подходя к дому, ребята опять заметили поджидавшего их напротив подъезда того самого монаха. Как он их выследил, было неясно, но они решили его проучить. Сашка с Маринкой, нарочито прячась, отделились от Паши и скрылись в подъезде соседнего дома. Заволновавшийся служитель церкви тоже нырнул за ними. Ребята вынырнули на крыше дома и, пробежав по ней, скрылись через второй люк, прикрыв его и закрутив на мягкую проволоку. Вслед за ребятами на крыше появился запыхавшийся служитель церкви. Как только монах вылез наверх, следовавший за ним Пашка тотчас захлопнул люк и накрепко стянул его проволокой снизу, оставив любопытного монаха замурованным на крыше.

– Помолись, батюшка, отсюда к богу ближе! – злорадно пробурчал Сашка.

После этого они спокойно отправились к Саше домой пить чай и поглощать пирожки с капустой и с вареньем, которые прекрасно пекла его мама. Было уже около полудня, они уже съели по паре пирожков и принялись за третий, как в дверь позвонили.

Саша открыл дверь, неторопливо дожевывая пирожок, и застыл, выпучив глаза и приоткрыв набитый рот. Перед ним стоял тот самый негритёнок с площади Совершеннолетия, в старой джинсе, с бамбуковым копьём в правой руке и босиком. На чёрном лице его играла загадочная улыбка. Он открыто и приветливо посмотрел на Сашку и произнёс только одно слово на очень ломаном русском языке:

– Падём!

Саша оторопело переспросил, вдумываясь в смысл сказанного:

– Пойдём? Куда пойдём? Ты кто, чудак?

К нему присоединились Пашка и Марина. Они тоже недоумённо таращились на африканское чудо, стоящее в дверях. Но негритёнок был непреклонен. Он взял Сашку за рукав и потянул за собой:

– Я Симба! Падём! Много-много! – Он подумал, наморщил лоб и промолвил, с трудом выговаривая непонятное слово. – Биыстра!

Ребята немного пришли в себя. Марина приветливо улыбнулась странному гостю, взяла его за руку и завела в комнату, приговаривая:

– Сейчас пойдём. А ты чайку с нами пока выпей, пирожок сьешь, а потом мы разберёмся и пойдём, если ты скажешь, куда.

При слове «куда» Симба разволновался, замахал руками, показывая в окно на бухту в белых гребешках мелких частых волн.

– На море сейчас шторм, туда нельзя, – стараясь медленно и внятно выговаривать слова, сказала Марина.

Но при слове «море» Симба опять заволновался, замахал отрицательно руками, зашевелил губами, зачем-то оглянулся и произнёс с большим трудом:

– Сиестра!

Ребята многозначительно переглянулись.

– Это меняет дело, – сказал задумчивый Паша. – Гора «Сестра» – место интересное во всех отношениях. Давайте всё же угостим гостя пирожками и чаем и сходим туда, куда он нас зовёт. Всё-таки из долины Лимпопо сюда просто так не приезжают.

Ребята накормили Симбу вкусными мамиными пирожками, дожевали сами и весёлой гурьбой вывалились на лестничную площадку. Впереди настороженно выступал насупленный Симба, а за ним скатывалась по лестнице наша любопытная троица. В кармане Пашка ощущал приятное тепло чудесного камня. Однако сразу в подъезде начались странности. Сашина соседка, тётя Настя, вечно ворчащая и недовольная, встретила теперь их всех на лестнице ласково, приветливо, подмигнула Марине и понимающе бросила им:

– Ишь, друзья закадычные! Всё время вместе, всё время втроём.

Друзья не придали этим словам никакого значения, подождали Марину, забежавшую домой за своим рюкзачком, добежали под тонкой моросью до остановки автобуса, доехали до автовокзала, где пересели на врангелевский маршрут, и через 20 минут уже сходили с него за мостом, направляясь к застывшей на века величавой пирамидой сопке.