Жильцы элитного нового дома на Пограничной были несколько удивлены, обнаружив в одно прекрасное утро, что в одной из недавно сданных под ключ квартир проживают рядом с ними столь необычные квартиранты. Это были два католических монаха, но они были настолько непохожи друг на друга, что вместе они смотрелись, как шар братьев Монгольфье рядом с современным сверхзвуковым лайнером.

Один из монахов был вполне нормальный холёный сытый итальяшка в новенькой сутане, впрочем, скоро переодевшийся во вполне приличный европейский костюм, сбривший свою чёрную католическую бородку, с золотым папским значком на груди, разъезжавший на довольно сносном, арендованном у какой-то фирмы светлом «Карибе», и никаких особых замечаний у соседей не вызывавший.

Зато другой, худой и длинный, ходивший в дешёвом спортивном костюме и вздрагивавший от каждого дверного стука и автомобильного сигнала, был, по общему мнению, явно не в себе. Кроме того, что он был невероятно пуглив, он был ещё и необыкновенно агрессивен. О нём среди соседей ходили своеобразные легенды. Так, в первые же сутки своего пребывания в этой квартире ненормальный монах вдребезги разнёс унитаз и с мясом вывернул из стены встроенный импортный мелодичный электрозвонок над дверью, игравший десяток мелодий. На свою беду этот неудачливый прибор заиграл как-то вдруг мелодию старинного марша «Прощание славянки», которая почему-то не понравилась буйному квартиранту со всеми вытекающими отсюда последствиями. Несчастный звонок под злобное рычание был мгновенно разорён до последнего винтика. Окна в этой странной квартире всегда были плотно закрыты фанерными щитами во избежание неприятностей, и только светлые квадраты форточек говорили о том, что всё-таки в этой квартире иногда теплится жизнь.

Те, кто успел побывать в этой «нехорошей» квартире, рассказывают удивительные истории о том, что вся мебель в ней плотно привинчена к полу, что все краны в ванной и на кухне с труб сняты, и итальяшка Дэн носит их в кармане, что телевизор находится где-то под потолком, а телефон запирается в громадный сейф, стоящий в прихожей. На кухне же, абсолютно как в сумасшедшем доме, отсутствуют острые предметы – ножи и вилки, а великолепный кофе эти странные итальяшки пьют из небьющихся алюминиевых солдатских кружек. Но это всё полбеды, сказал бы вам полушёпотом понурый жилец этого дома.

Главная беда всего двора состояла в том, что этот дикий монах, никого не стесняясь, прикрывши лицо какой-либо тряпицей, нужду свою справляет прямо во дворе, как это было принято у них при дворе какого-то сеньора Джузеппе… Женщины, как испуганные курицы, с кудахтаньем разлетались в стороны, едва этот рьяный католик появлялся на крыльце. Жалобы сыпались во все инстанции, комиссии всевозможные заявлялись ко двору не один раз на день, но все возникающие проблемы улаживал старина Дэн с помощью глубокого внутреннего кармана пиджака.

Посланец Ватикана за тот месяц командировки, что он провёл в нашем замечательном городе, изменился весьма разительно, превратившись из робкого богослова в нахального расторопного мужичка с округлившимся животиком. Манерами он погрубел, нахватался русских слов из ненормативной лексики, отчего весело было слышать окружающим, как он совершенно свободно перемежал витиеватые католические фразы с некоторыми навязчивыми русскими выражениями, от которых дамам, хочешь-не хочешь, но приходилось краснеть.

С того времени, как он со своим фанатичным противником прогресса Алквиллом, которого он звал просто, по-домашнему – Ал, потерпел сокрушительное поражение в пещере под Сестрой от неведомых красноглазых сил, он развил бурную деятельность, пытаясь найти другой вход в эту пещеру. Он посчитал этот вход заговоренным страшным проклятием Сатаны и боялся даже приблизиться к нему, а не то, чтобы вновь попытаться туда войти. Но откуда бы он не запускал своего неутомимого Проводника, полученного в подарок от своего полужидкого компаньона Эборга, тот, меланхолично перебирая паучьими тонкими лапками, неизменно приводил его к тому же злополучному входу в пещеру, где его опять наверняка ждали чудовищные красноглазые силы тьмы, которых он панически боялся.

Тем не менее, он проявил похвальную настойчивость, связавшись с лидирующей в городе мафиозной группировкой Вани Трутня, у которой приобрёл за сумасшедшие баксы немного потёртого трудягу «ТТ» с двумя обоймами.

– Так, на всякий «случка», – объяснял он это своим новым знакомым. Они понимающе пожимали плечами и молча пересчитывали баксы. Затем обе стороны ударили по рукам и разъехались, обоюдно довольные удачной сделкой и друг другом. Дэн за это время успел в городе перезнакомиться со многими достойными людьми, и однажды его даже видели в ресторане «Находка» в обществе высокой вульгарной размалёванной девицы в кожаной микроюбочке и блузочке, состоящей из одного глубочайшего декольте.

В этот день Дэн проснулся как обычно рано, в то время, как его оруженосец Ал ещё спал, так как он отдыхал обычно до обеда, поскольку привык просыпаться вместе с рассветом, а в квартире была вечная ночь из-за закрытых фанерой окон. Но Дэн не дал ему дожидаться долгого рассвета, поднял спозаранку и заставил заниматься утренней зарядкой. Миссионер из средневековья был явным противником бега на месте и размахивания руками, и только огромное уважение и страх перед своим спасителем и благодетелем заставил его попрыгать и помахать руками, как страус крыльями. Затем Дэн направил напарника в туалет, что для последнего было невероятным испытанием, поскольку он по-прежнему испытывал мистический ужас перед грохочущим унитазом.

Быстрый завтрак не отнял у наших квартирантов много времени, и через полчаса они уже пылили на послушном «Карибе» по известной им каждым поворотом просёлочной дороге в бухту имени старинного моряка, первооткрывателя этой благодатнейшей бухты Василия Лашкевича.

– Сегодня мы пойдём другим путём, – приговаривал в дороге старина Дэн, не зная вовсе, что повторяет слово в слово фразу юного революционера Ульянова, которого этот другой путь тоже не привёл к истине. Но хитрый Дэн на этот раз решил запустить Проводника с северной стороны сопки, надеясь, что отсюда этот неуклюжий паучок-проводничок приведёт его к другому входу в заветную пещеру. Проворный «Кариб» остановился в молоденьком густом березнячке, недалеко от трассы. Наши путешественники вышли из машины, осмотрелись, и, не найдя вокруг ничего подозрительного, Дэн вынул из кармана маленький холщёвый мешочек и вытряхнул из него на траву какую-то жирную чёрную кляксу. Клякса сочно шлёпнулась на траву, растеклась амёбой в разные стороны, застыла на несколько секунд, и вдруг, разом пружинисто выбросив из себя восемь тонких паучьих ножек, приподнялась над травой и, изящно перебирая лапками, чётко двинулась в сторону Сестры. Стоящий в сторонке Ал брезгливо сплюнул в сторону и мелко перекрестился, стараясь не глядеть на «бесовское отродье». Наши «сыщики» двинулись следом за бодро семенящей впереди «кляксой». Впереди налегке шагал озабоченный Дэн, а за ним, гружённый рюкзаком с полным комплектом снаряжения для долгого пещерного перехода, следовал согбенный Алквилл.

Проводника своему компаньону-подельнику любезно предоставил благодарный Эборг после удачного овладения заветным камнем-талисманом в тёмном гроте возле усыплённых ребят. Он ночью, перед отлётом в родную галактику, посетил отчаявшегося монаха на крыше пятиэтажки, выбросил из своей сферы на крышу странную чёрную кляксу, просипел простуженным сопрано:

– Это всё знает! – и пропал в тёмном небе. Напрасно Дэн протягивал просящие руки к звёздам и просил помочь ему спуститься с крыши на землю. Небо ответило ему тонкой стылой моросью. А затем всю долгую сырую ночь бедный монах удирал кругами по крыше от преследующей его на тонких паучьих лапках твари. Несколько раз он спихивал её пинками с крыши, и она шумно шлёпалась на сырой от противной мороси асфальт, но затем невозмутимо забиралась обратно по вертикальной стене на крышу и начинала вновь методичное преследование. Уже под утро, изнемогший до потери сознания Дэн упал на крышу со словами:

– Не могу больше. О, диабль! Вот он я. Делай со мной всё, что хочешь, мерзкая тварь.

Однако он с удивлением увидел, как эта «мерзость» вдруг проворно забралась к нему в карман, спокойно свернулась там в клубочек и замерла, пригревшись и едва не мурлыча, словно кошка. Эта инопланетная форма кое-что, оказывается, понимала в нашей жизни, так как во время обыска в отделении милиции она сама переползла к Дэну на живот и тонким блином спряталась под ремнём, ничем не обнаруживая своего присутствия. Потом только понял озабоченный Дэн предназначение этой кляксы, и с тех пор берёг и лелеял её, понимая, что без неё он не осуществит заветную мечту – не отыщет свои законные 123 килограмма чистого самородного золота.

В самый первый день эта бесценная чернильная клякса привела его к забытому и заваленному входу в столь желанную пещеру, правда, оказавшемуся занятому некой красноглазой нечистой силой. Затем он ещё несколько раз выпускал её в окрестностях Сестры, и она неизменно приводила его к одному и тому же входу в пещеру, видимо единственному.

Между тем, поход продолжался, и идти за Проводником было совсем непросто. Юркий и проворный, он, хоть и следовал не столь быстро, тем не менее, всегда находил себе короткую лазейку в самых густых и колючих зарослях, которые нашим пилигримам приходилось скорёхонько обегать, чтобы не отстать и не потерять Проводника из виду. Дэну ещё удавалось как-то справляться с маршрутом, а вот бедолага Ал, согнувшийся в три погибели под громоздким рюкзаком, отставал всё более и более. Постепенно становилось ясно, что Проводник опять нацелился на уже известный и отрытый ими вход в пещеру. Он неутомимо перебирал проворными лапками, забирая чуточку вверх по склону и оставляя вершину Сестры от себя влево.

Это не радовало Дэна, но он уже принял своё решение – если и в этот раз новый ход в пещеру не будет найден, то придётся пробиваться с боем сквозь уже известный. Он ощутил неприятные мурашки на спине, и непроизвольно похлопал рукой по кобуре с чёрным «ТТ», висящим на поясе сзади над правой ягодицей. С ним ему было как-то спокойнее.

Они пересекли склон сопки, обращённый в бухту, перевалили через гребень, по которому шла тропа на вершину, и стали подбираться к брошенному чуть ли не месяц назад раскопу. Впереди мелко перебирал лапками трудяга Проводник, сзади натужно хрипел от натуги, продираясь через густой орешник, задавленный рюкзаком Ал. Осталось совсем немного до входа в пещеру, ещё один небольшой гребешок на склоне, прошли последний поворот, осталось лишь спуститься на несколько метров от тропки и.

Дэн мгновенно упал навзничь, оборачиваясь к отставшему Алквиллу и знаками приказывая ему не шуметь и тоже падать. Ал с невыразимым удовольствием послушно грохнулся на траву, тихо крякнув под навалившимся рюкзаком. Прямо перед ними, всего в двух десятках метров, спускались в недавно им обнаруженную пещеру его недавние противники, а ныне – конкуренты, эти вредные двое мальчишек и девчушка. Вот вперёд пошёл рыжий мальчишка, за ним нырнула в чёрный лаз девушка, а последним прошёл, оглянувшись и внимательно осмотревшись, интеллигентный очкарик. По их виду можно было сделать вывод, что они тоже основательно подготовились к этой экспедиции. Их рюкзачки были плотно чем-то набиты, в руках они держали фонари, а за поясами у мальчишек в ножнах торчали настоящие кинжалы. Но что это? За скрывшимися в провале ребятами в лаз скользнуло ещё что-то тёмное, но мелкое. Ошарашенный Дэн с ужасом узнал Проводника. Он не успел остановить его перед пещерой, и он спокойно последовал вслед за ребятами.

– Стой, – свистящим шёпотом закричал он. – Тебе не с ними. Куда же ты? – но было поздно. Несколько минут он сидел, вытаращив глаза и не шелохнувшись. Затем вскочил, подбежал к пещере, прислушался, и ничего не услышав, стал торопливо забрасывать камнями и закапывать вход. К нему подключился, кое-что сообразивший, Ал, и через полчаса на месте узкого лаза в пещеру осталась ровная площадка из влажного грунта, быстро подсыхающего под полуденным солнцем.