– Поздно прятать, – раздался рядом громкий уверенный голос. – Эта золотая кукла наша. Паша, отойди в сторонку, не мешайся под ногами, юноша.

В проход уверенно шагнула мрачная тень, за ней другая. Ошеломлённые ребята узнали в них Ахмеда и Дэна. Не обращая внимания на ребят, они подошли к статуе, жадно ощупали её, по-хозяйски погладили дрожащими ладонями её драгоценные формы. В глазах у них вдруг зажглись маленькие злобные фонарики, которыми они хищно посмотрели друг на друга. Ахмед, картинно прищурившись, бросил взгляд на Пашу.

– Ну что, гимназия, – проговорил он. – Спасибо, что помогли нам найти её. А теперь мы сами справимся. А ты, Паша, забирай свою подружку, и спешите быстренько оба отсюда домой, к мамам и папам. Эта золотая безделушка по всем законам принадлежит нам с мистером Дэном. И паучок – проводничок, которого вы прозвали так удачно – Клякса, как я понял, тоже ему подарен. Так что, поторапливайтесь. Как говорится, «Гуд бай, бэби!». А мы эту золотую куколку сейчас с помощью паучка отнесём, куда следует. У Кляксы это здорово получается.

Паша возмутился:

– Это вовсе не ваша «кукла». Это легендарная «золотая баба», о которой сложено столько легенд, и она принадлежит всему нашему городу. Именно её ищут в Приморье уже столько лет. Мы первые её нашли и в музей её сдадим.

Ахмед поморщился:

– Гимназия, что за бред, какой музей? Вы поймите, на весь город здесь всё равно не хватит золота, а вот нам с Дэном, – он как-то споткнулся на этих словах, – вполне достаточно, – странно, вопросительно-утвердительно завершил он свою речь. И тотчас свирепо добавил:

– Довольно трепать языком. Быстро отсюда, пока я добрый, и не вздумайте следить за нами. У меня в пистолетике ещё не одна обойма осталась. Будете фокусничать, я быстренько расставлю все знаки препинания в этом затянувшемся диктанте. Забирайте ваши тусклые факелы и марш отсюда.

Да, да, – закивал деловито протиравший носовым платком золотую богиню не очень поднаторевший в русском языке Дэн. – Давай, давай. Бистро. А ты, Клякса, так тебя зовут, поднимай золото, моё золото, наше золото, – повторил он, оглянувшись на компаньона.

– Ахмед, – вдруг обратился Дэн к компаньону, – а что делать этот человек? Странный он, живой, шевелится.

В дальнем углу действительно зашевелился проснувшийся Ефимка. Он открыл глаза, посмотрел вокруг ещё бестолковым сонным взглядом, и на свою беду, опять увидел невысоко парящую в воздухе «Марин Голд». Он вскочил, опять не то закричал, не то зарычал:

– Моя! Она моя! – и кинулся к статуе, пытаясь отпихнуть от неё Дэна, и угрожающе смотря на всех остальных. Ахмед укоризненно покачал головой, и, не тратя слов, коротким и резким отработанным ударом ударил его по темечку рукояткой пистолета. Ефимка от неожиданности крутанулся на месте, глаза его закатились, и он рухнул туда же, где отлёживался ещё совсем недавно. Затем Ахмед, зло сверкая белками глаз, грубо вытолкал заупрямившихся было ребят из ниши, ещё раз пригрозив им пистолетом:

– Марш отсюда, и помалкивайте обо всём, что видели.

Делать было нечего. Покосившись на пистолет свирепого Ахмеда, ребята подняли факелы и понуро отправились к выходу из пещеры.

– Бандит поганый! – в сердцах выругался Паша, протирая запотевшие от волнения очки.

Они поплелись по пещерному ходу, который сейчас совсем не напоминал тот пустынный извилистый коридор, по которому они шли сюда совсем недавно. Сейчас, когда по нему прошли десятки людей из разных эпох, он напоминал оживлённую туристскую тропу, заваленную остатками обгоревших факелов, обломками луков и стрел, лоскутами одежды и затоптанную десятками торопливых ног. На одном из поворотов они увидели даже яркую упаковку от шоколада «Российский» с Московским Кремлём на ней.

– Надо же, – усмехнулся Паша. – Это наши обидчики подкреплялись.

– Да, археологи будущего сойдут с ума, откопав из-под вековых наслоений однажды этот фантик, – ответила Марина.

– Этот вопрос для них будет абсолютно нерешаемый в пределах классической науки. Такие случаи уже отмечались неоднократно. То в юрских известняках находили изделия из нержавеющей стали, то в черепах динозавров находили пулевые отверстия. А самое интересное нашли в пустыне Гоби, где рядом с застывшими в иловых отложениях трёхпалыми отпечатками динозавров нашли следы самых обыкновенных человеческих ног в ботинках с ребристыми подошвами и даже босых. Палеонтологи не верили своим глазам, но факт неоспоримый, как, впрочем, и необъяснимый.

– Паша, а как ты думаешь, – начала Марина, но закончить вопрос не успела. Позади них в пещерном глухом мраке оглушительно грянули почти одновременно два выстрела. Ребята переглянулись и кинулись обратно к нише с их недругами, от которой не успели ещё уйти далеко. В ней в тусклом свете брошенного на пол фонаря, возле кучи камней, они увидели два неподвижных тела. На неровном полу пещерного тупичка друг напротив друга с масками ненависти на лицах в неудобных позах лежали Ахмед и Дэн. В судорожно сжатых ладонях они держали злые пистолеты, из дул которых ещё выходил тоненькими струйками синий пороховой дымок. Под ними расплывались тёмно-багровые кровавые лужи. Ребята переглянулись и печально покачали головами.

– Марина, ты посмотри на этих алчных любителей золота. Они считали своим то, что им не принадлежало. И за это были готовы убить кого угодно.

– Но сами нашли ужасную смерть. Они одновременно выстрелили друг в друга и поразили сами себя наповал. Сколько зла в этом мире от золота, – вздохнула Марина. – А оно ведь ни в чём не виновато. Это обыкновенный металл, даже не очень редкий, но очень нужный в промышленности. Паша, а где наша «Марин Голд»? Они что, её снова спрятали?

– Действительно, куда она подевалась? Не похоже, чтобы они её успели перепрятать. И куда? Видишь, куча камней, как была разворочена, так и осталась. А больше здесь спрятать такую большую фигуру негде. Да и Кляксочка куда-то пропала. А почему она их не остановила, не отобрала у них пистолеты, как ты думаешь? Ведь она против любого насилия, как мы поняли из произошедшего ранее. Нас она спасла от взбесившихся монголов. А тут двойное убийство, а она и пальцем не шевельнула. Непонятно.

– Паша, я думаю, что когда они стрелялись, её уже здесь не было. Кляксочка, видимо, внезапно исчезла вместе с «Марин Голд». Она и это, наверно, умеет делать. Жаль ей было отдавать подобное сокровище этим сомнительным личностям. Она же не дура, и поняла, кто они такие, и зачем им надо золото. А наши горе-золотоискатели заподозрили друг-друга в воровстве и начали сводить счёты. Давай спросим об этом нашего Ефимку. Видишь, он зашевелился там, в углу, приходит уже в себя.

Паша поднял с пола подсевший фонарь невезучих золотоискателей, выключил его и передал Марине.

– Поберечь надо. Пока факелами обойдёмся.

Затем подошёл к сидевшему в тёмном углу Ефимке, тупо смотревшему на угловатую стену и осторожно ощупывающему здоровенную шишку на ушибленном темени:

– Ну что, Аника-воин, получил золота в полной мере? Будешь знать, как с ним связываться. Куда оно подевалось, не видел? Где золотая статуя? – прокричал он ему на ухо, руками пытаясь изобразить её формы.

От неожиданности Ефимка дёрнул головой, но при этом печально покачал ею, давая понять, что ничего не помнит и не знает. Но внезапно он встрепенулся, словно вспомнил что-то, резко огляделся вокруг, вскочил на ноги и забегал по пещере, осматриваясь, словно ища чего-то. Он подскочил к куче разваленных камней, пробежал по всем тёмным углам, затем подскочил к Ахмеду и стал его трясти, плача и лопоча что-то непонятное. Голова Ахмеда безжизненно моталась из стороны в сторону, а в открытых мёртвых глазах его тускло метались блики догорающих факелов.

Марина не могла спокойно смотреть на эту истеричную сцену. Она поморщилась, подошла к рыдающему Ефимке и положила руку ему на плечо:

– Ефимка, не надо так расстраиваться. Зачем тебе столько золота? Ты же его всё равно не увезёшь к себе в Суздаль. Да не убивайся так, мы что-нибудь придумаем для тебя. Радуйся, что ты свободен, жив и здоров, а твоя Настенька тебе и без золота рада будет. Тебе надобно ещё добраться до дома, а это, считай, через всю матушку-Расею пройти необходимо.

Ефимка поднял на неё всхлипывающее заплаканное лицо, благодарно покивал головой и жалко улыбнулся. Лисий заношенный треух слетел с его головы, и ребята увидели, что он ведь совсем ещё молод, чуть постарше их самих, да только заросший длинными волосами и очень грязный.

– Э, Ефимка, да ты же совсем салажонок ещё. Сколько тебе годков-то нынче, жених? – спросила его, смеясь, Марина.

– Дак это скоро осьмнадцать будет, – серьёзно ответил юный толмач. – Меня батяня в пять годков обручил с Настенькой, как только она родилась у нашего воеводы Афанасия. Мы росли вместе, яблоки сообща воровали с поповского сада опосля яблочного Спаса. Господь простит тогда, а до Спаса никак не можно. А третьим у нас татарчонок был приблудный. Он меня по-ихнему и научил толмачить. А когда князь Ярополк с посольством отправился в татары, меня прихватил на случай чего. Да вот хан Багир наше посольство набегом погубил, князя Ярополка муками извёл, а меня толмачить оставил. Затем с сыном своим Тугуем в поход отправил.

– Ефимка, а чего ты грязный-то такой? Будто все годы немытым толмачишь.

– А то как же. Они же, разбойники, сами не мылись никогда, и мне запрещали. Я тайком на речку бегал, вроде бы рыбу ловить, а заодно и отмокал вдоволь. Вот к батяне вернусь, баню истопим, и отпарюсь за все годы в бусурманстве.

Паша сочувственно поглядел на сверстника.

– Ефимка, а ты как домой будешь добираться. Ты хоть понимаешь, где находишься сейчас. Ведь до твоего Суздаля полсвета прошагать надо. Весь Китай пройти, арабские племена, затем племена южных татар, которые тебя опять в плен возьмут и Тугую вернут. А тот припомнит тебе твоё бегство к нам. Может, с нами останешься? Мы тебя грамоте обучим, специальности выучим и в нынешний Суздаль самолётом отправим. По небу хочешь полетать?

Ефимка испуганно замахал руками, истово перекрестился:

– Свят-свят. Да разве я ведьмак какой, что б по небу-то летать. А грамоте меня дьяк наш Суздальский Еремей малость научил. Молитвы читать могу, но не складно. А домой чтобы попасть, я знаю, надо на закат солнышка всё время итить. Как до тёплого Понтийского моря дойдешь, так сразу на солнце к холоду путь повернуть, опосля так на русичей и выйдешь. А там они дальше подскажут дорогу в родной Суздаль. Сейчас там яблоки соком наливаются. Однако Спас скоро, мальчишки опять в сады полезут, – мечтательно улыбнулся он чумазым лицом.

– Да ты не так и прост, Ефимка, – заметила Марина. – И грамоте разумеешь, и дорогу домой отыщешь, надо полагать. Вот только учти, чтобы по небу летать, не надо быть ведьмаком. Я вот не ведьма, а на самолёте и в Москву, и в Токио летала. Да где тебе их знать. При тебе на Руси ещё, поди, и Москвы-то не было. В наше время все самолётами летают, если захотят.

– И если деньги на билет найдут, – вскользь заметил Паша.

Марина хотела что-то добавить, как вдруг осеклась. В пещере стало внезапно светлее. Ребята оглянулись. Вокруг них опять стояли ряды воинов с факелами в руках. Но в их глазах не было злобы и ненависти, а в руках не было настороженных копий и нацеленных стрел. На левой стороне куртки каждого воина был пришит кусочек белого пушистого меха.