Воины стояли молча, явно ожидая кого-то. Наконец из их рядов неторопливо вышел седовласый старец с цепким внимательным взглядом, недавний пленник хана Тугуя. У Марины радостно забилось сердце.

– Унушу! Я так рада нашей встрече. Как ты изменился? – воскликнула она и кинулась к другу, но вдруг остановилась в недоумении. На лице внимательно смотревшего на неё Унушу явно не было радости, но был написан вопрос. Он был выражен и в его недоверчиво поджатых сухих губах, и выцветших умных, но усталых глазах, в недоверчиво склонённой набок голове, и во всей его позе человека, решающего очень сложную для себя задачу.

– Ты что, сердишься на меня за то, что я пообещала показать им твоё золото. Но я ведь имела в виду золото ручья Фашидон, а не твою золотую жилу. Это есть тут недалеко такая золотоносная речушка, – недоумённо тараторила она, забыв, что её друг не понимает по-русски.

– Марина, он не понимает тебя, и он тебе не верит, – напомнил ей Паша. – Эй, Ефимка, – обратился он к толмачу, – ты понимаешь по-ихнему. Переведи то, что Марина сказала Унушу.

Ефимка, с недоверием и опаской взирающий на новое войско, вдруг окружившее их, с большим трудом перевёл слова Марины. Унушу оживился, с интересом взглянул на Марину. Что-то быстро спросил у Марины. Ефимка, опять морща лоб и мучительно долго подбирая слова, перевёл его вопрос.

– Откуда ты знаешь про Фашидон? Я назвал так эту речку. По-нашему это значит – «рыбное место».

– И сейчас этот небольшой ручеёк за перевалом называется именно так. Там в наше время золото геологи нашли. А если золото было в наше время, то сейчас, в древности, его должно быть намного больше. Это же понятно. Сколько его собрали и намыли здесь за тысячу лет. Ручей совсем недалеко отсюда. Всего один день пути на запад к перевалу. На это я и рассчитывала, говоря Тугую про большое золото.

– Да, там есть такая речка, – подтвердил Унушу. – Но там не так уж и много золота. Наши враги могли тебя с другом посчитать обманщиками, – забеспокоился Унушу.

У него отлегло от сердца. Его прекрасная Марьяну не была предательницей, она не желала зла его настрадавшемуся племени. Он подошёл к Марине, обнял её за плечи, обернулся к своим воинам:

– Это та самая прекрасная богиня Марьяну, о которой я всем вам рассказывал и рассказываю все мои долгие годы. Очень много лет прошло с тех пор, как я впервые встретился с ней в этой пещере. Марьяну спасла мне жизнь своими волшебными снадобьями, научила наш народ многим ремёслам, дала нашему народу новое оружие – арбалету. Многие годы прошли с нашей первой встречи. Тогда я был такой же юный, как она сейчас. Сейчас я уже стал старый и слабый телом, а Марьяну осталась такой же, какой была много-много годов назад. Она действительно богиня.

Старик разволновался, его обычно тихий голос звучал сейчас высоко и непривычно громко. Толмач Ефимка едва успевал за ним кое-как переводить его восторженную речь для ребят. А Унушу продолжал:

– В те старые времена она спасла жизнь мудрому вождю Таргу, прогнав от нашего племени дикарей и злого белого человека, напавшего на нас в борьбе за таёжный талисман. А сейчас он с тобой, этот волшебный камень? – спросил он у Марины. Она отрицательно покачала головой.

– О нет, дорогой Унушу. Этот волшебный талисман, по воле обстоятельств, пришлось отдать в далёкий неведомый нам мир, чтобы спасти от гибели целую планету. Он сейчас летит где-то далеко-далеко среди звёзд.

Тень огорчения легла на светлый лик вождя.

– Скажи, прекрасная Марьяну, а почему ты отдала наш талисман кому-то далёкому и чужому. Ведь он так нужен нам самим. Сколько несправедливостей на нашей земле происходит. Мой народ уже столько лет бьётся с коварными монголами, да и вы сами сейчас едва не погибли от их рук. А будь с нами волшебный оберег дедушки Таргу, ничего худого не случилось бы.

– Понимаешь, Унушу, – задумчиво ответила ему Марина. – Без этого камня может погибнуть целая планета в другом конце Галактики, хотя ты и не знаешь, что это такое. Кроме того, могла возникнуть война между двумя космическими цивилизациями. Разве мы можем это допустить? Мы могучая самостоятельная галактическая цивилизация, и мы сами должны творить свою историю. И эта история должна быть честной и гуманной ко всем другим народам и цивилизациям. Каждый народ имеет право на жизнь такую, какую он желает иметь. Если бы я не отдала талисман Эборгу на Эболу, мне и всем землянам было бы очень стыдно. И сам талисман нас не понял бы. Он перестал бы нас уважать. А что может быть ужаснее? Ты понимаешь меня, Унушу?

Из сбивчивого и путаного перевода толмача Ефимки Унушу мало что понял. Но ему стало ясно, что если его могущественная богиня Марьяну так решила, значит, это было правильно. И подобного объяснения ему вполне хватило. Но он не унимался.

– А скажи, прекрасная Марьяну, кто этот юноша, который находится с тобой, у которого такие большие блестящие круглые глаза? Это твой жених, брат, слуга, или кто-то ещё?

– Это мой друг, зовут его Паша, по-вашему – Пашу. Это очень умный и надёжный друг, как и ты. Можешь полагаться на него, как на меня. Он тебя никогда не подведёт, подскажет хороший совет и сам всё сделает, как надо. А на глазах у него обыкновенные очки. Это такой инструмент для плохо видящих людей. Вот возьми, сам попробуй поносить их.

Она с улыбкой сняла с Паши его очки и осторожно одела на нос Унушу. Старик поморгал, покрутил головой, вскрикнул от удивления, причмокнул губами, восхищённо покачал головой, и что-то восторженно крикнул Ефимке.

– Старый вождь очень доволен. Он давно не смотрел так хорошо, как зоркий орлан. Его старые глаза видят сейчас точно так, как во времена молодости.

Паша очень обрадовался этому.

– Унушу, я рад, что очки тебе помогли. Я тебе дарю эти очки. Они твои. А у меня есть такие же запасные.

Он достал из рюкзачка футляр, вынул из него такие же очки и надел их. Теперь в пещере очкариков стало сразу двое. Так странно было видеть на седом старом вожде чжурчженей круглые стекляшки очков, что Марина не выдержала и неожиданно даже для себя прыснула в кулачёк. За ней улыбнулся Пашка, затем заверещал, глядя на них, визгливым смехом толмач Ефимка, а за ним грянуло всё молчаливое войско племени Белого Леопарда. Все от души смеялись, кто, тыча пальцами в смешного вождя, кто в непонятного Пашу, кто-то хлопал себя по животу, приседая и запрокидывая голову, а кое-кто уже упал на пол и заливался безудержным заразительным хохотом, мотая в воздухе ногами в стоптанных ичигах. На всех упало огромное облегчение, сменившее невероятное боевое напряжение последних дней.

Насмеявшись, ребята почувствовали, как они устали и проголодались. С момента их входа в пещеру прошли уже почти сутки, и всё это время они ничего не ели при их невероятных приключениях. Только иногда им удавалось чуть приложиться к солдатской алюминиевой фляжке, ещё сохранившей остатки воды.

Унуши понял, как они голодны по лихорадочному блеску их глаз, и пригласил ребят перекусить в одной из пещер. Следуя за проводниками, они довольно скоро пришли в большую пещеру, которую сразу узнали. Это был тот самый зал, в котором они в прошлое посещение нашли, а затем так досадно потеряли «Марин Голд».

Сейчас зал был пуст, как разорённая пирамида Тутанхамона. Унушу с ребятами расположился в центре зала, у большого кострища, дым от которого уходил куда-то вверх и пропадал в трещинах свода и карстовых полостях. Вокруг них, несколько поодаль, расположились воины Унушу.

Унушу постелил на пол пещеры чистые циновки, на которые его помощники выложили провиантские запасы. Многое уже было знакомо ребятам по угощениям Марины в их прошлое посещение пещеры. Это копчёное мясо молодых поросят в аппетитных тонких полосках, это куски отварной ароматной изюбрятины, рябчики, жаренные в кабаньем сале, рыба вяленая и копчёная, и немало ещё всяких корешков на десерт. Но украшением стола стали лепёшки из кедровой и жёлудевой муки, которые их научила готовить Марина в первом посещении. Они немного горчили на вкус, но были очень сочными и вкусными.

А ребята, со своей стороны, тоже выложили свои запасы. Кружочек копчёной колбасы, булку серого, но ещё свежего хлеба, и кулёчек с карамельками, которые всегда брала с собой Марина на всякий случай.

Для приготовления крепкого чая ребята подвесили над огнём свой закопчённый котелок, а бойцы Унушу приспособили рядом с костром большой кувшин, в который они стали бросать раскалённые в костре камни, а потом в бурлящий кипяток бросили нарезанную лиану лимонника.

Пир удался на славу. Ребята от души наелись таёжных деликатесов двенадцатого века, и запили отваром лимонника, а Унушу и его воины полакомились деликатесами двадцать первого века. Очень им понравились Пашины карамельки. Чжурчжени, вместо сахара использующие различные лесные ягоды, с детским восторгом сосали леденцы, смотря благодарными глазами на ребят. А на десерт Марина угостила их остатками «Кока-колы», отыскавшимися в глубинах её рюкзачка. Странно было смотреть на средневековых воинов в боевой раскраске, из своих походных деревянных пиал пьющих шипучую американскую газировку. Их глаза при этом сияли удивлением и восторгом.

После ужина ребят потянуло на сон. Унушу объявил привал, и всё войско стало готовиться ко сну. Ребята расстелили свои лёгкие туристские спальные мешки в тихом углу и быстро заснули, не обращая внимания на суету вокруг них. Они провели почти сутки на ногах, пережили столько опасных мгновений, и сейчас, очутившись в окружении друзей, уснули почти мгновенно, глубоко и спокойно, без сновидений. Рядом с ними расположился на походной циновке успокоившийся Ефимка, всё ещё хранивший на лице размазанные следы горьких слёз по утраченной «золотой богине». Не дремал лишь боевой ночной дозор, расположившийся в каждом из проходов и чутко слушающий пещерную тишину.