Марина и Паша встретили Ахмеда с Дэном не только с нескрываемым удивлением, но и с понятным разочарованием.

– Ой, а мы думали, что вы убили друг друга, – простодушно сказала Марина. – Но это же здорово, что вы живы, – постаралась радостно поправиться она. – Но зачем вы так опять сразу к нам, с пистолетом? Мы вам ничего плохого не делали. Мы даже вместе от монголов удирали. А вы сразу – «руки вверх!». Фашизм прямо какой-то. Да не переживайте вы так. Мы не знаем, куда подевалась моя золотая копия, – кокетливо добавила она. – Для нас сейчас самый важный вопрос, как нам попасть обратно домой. Мы уже вторые сутки путешествуем по этой пещере, и конца не видно этому. Надоело до чёртиков. Вот и вахтёр из Института появился. Дедушка тоже домой торопится.

– А вот этот дедуля нам сейчас и расскажет, откуда у него взялись самоцветы из клада Абдуллы, и как он с ними очутился здесь? Эй, дед, а я тебя помню. Ты мне крепко мешал искать тайник Абдуллы в подвале Института. Но, при всём уважении к вашим сединам, мешочек с камешками я у вас реквизирую. У меня на него свои планы имеются. Давай-ка, дед, верни вот сюда моё хозяйство.

Ахмед насмешливо посмотрел на Матвеича и, чуточку поморщившись от боли, протянул левую ладонь, ожидая мешочек с камнями.

Матвеич во время этой странной сцены стоял молча у стены, удивлённо взирая на людей с пистолетами, которые, появившись непонятно откуда, вдруг стали командовать им, работником охраны Института, да ещё при исполнении им своих прямых обязанностей. Услышав последние, насмешливые слова Ахмеда, он послушно кивнул головой, незаметно подмигнув ребятам, неуклюже достал из кармана драгоценный клад и стал бочком пробираться к наглецу, услужливо держа мешочек впереди себя. Ахмед, некрасиво усмехаясь ему в лицо, готовясь взять драгоценности, небрежно переложил пистолет в левую раненую руку, а правую протянул навстречу вахтеру.

В этот самый момент, подойдя к бандиту, Матвеич вдруг резко и неожиданно включил фонарь прямо в лицо Ахмеду, внезапно ослепив его, и тотчас изо всей силы ударил тяжёлым фонарём по пистолету, выбив его на пол, где его сразу подхватил проворный Пашка. Ахмед рванулся было к обидчику, но резкая боль в раненой руке заставила его охнуть и остановиться. Наконец и Унушу понял, что с его друзьями происходит нечто неладное, резко дал команду своим воинам, и тотчас оба налётчика уже лежали крепко скрученные на холодном полу пещеры, со страхом озираясь на уставившиеся на них острые копья воинов племени Белого Леопарда.

Теперь уже Паша, поиграв пистолетом и пряча его в карман, весело подмигивал лежащим на полу пещеры связанным охотникам за кладами.

– Ну вот, теперь другое дело. А то размахались тут пистолетом, раскомандовались, как своими лакеями. Полежите, подумайте, поучитесь сначала себя культурно вести. А камешками мы сами распорядимся. Вы их всё равно в казино проиграете. Правильно я говорю, Марина?

Марина, за весь этот эпизод не произнёсшая ни слова, подошла к Матвеичу и молча поцеловала его в уже успевшую покрыться седоватой щетиной щеку.

– Какой вы молодец, Иван Матвеич. Вы, наверное, в армии служили?

Матвеич, закурив очередную сигарету, довольно поддакнул:

– А как же. Пограничные войска. Вот тогда у нас на заставе граница точно на замке была. Не то, что сейчас, ходят пешком вразвалочку все, кому не лень.

Клубы дыма от его сигареты наполнили пещеру. Кто-то из воинов закашлялся. Унушу, с жадным вниманием следивший за Матвеичем, подошёл к нему и уставился на горящую сигарету. Матвеич покосился на него, приобнял за плечи и протянул ему горящую сигарету:

– Попробуй, старина, хоть и вредно, но приятно.

Унушу с опаской взял сигарету, глубоко затянулся и неосторожно вдохнул весь дым в себя. Тотчас яростный кашель наполнил пещеру. Багровое лицо вождя выражало великую муку, но ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице. Только из его вмиг покрасневших от напряжения глаз неожиданно обильно потекли слёзы. Воины с уважением и страхом взирали на своего выдыхающего дым вождя. Унушу ещё раз приложился к сигарете, и через несколько минут уже важно пускал дым наравне с Матвеичем, правда, глубоко не затягиваясь.

Но тут какая-то тревога пролетела по пещере. Из недр пещеры к вождю подскочил воин из дальней стражи и что-то прошептал ему на ухо. Унушу встрепенулся, что-то буркнул Ефимке и отдал какой-то приказ своим воинам. Воины зашевелились, Лучники вложили стрелы в арбалеты, копья развернулись в сторону тёмных пещерных ходов. Паша тоже насторожился:

– Ефимка, что случилось?

Ефимка покачал головой:

– Однако, плохо. Новое монгольское войско вошло в пещеру. Очень большое и вооружённое. Уже не Тугуй командир, а другой большой начальник, сильный и смелый хан Бутуй. Его послал на помощь Тугую сам хан Чингис. Они идут сразу по всем ходам как раз к нам, и нам уже не убежать от них. Вождь Унушу сказал, что будет биться до последнего воина.

Паша покачал головой:

– Да что же это за напасть такая. Только с одними справишься, другие наступают. Вот ведь раньше, оказывается, какая жизнь была. Сплошные убегалки и догонялки, погони и битвы. Мемуары тогда действительно писать было некому и некогда. Друзья, нам тоже придётся поучаствовать в этой баталии. Может, нас спасёт вот этот смуглый боец, – сказал он, доставая из кармана пистолет.

– Паша, там всего три патрона осталось. На него не надейся. Ноги надо делать, а не трясти доспехами. Монголы воюют с чжурчженями, а не с нами. Вот они пусть и бьются, – раздался из темноты хриплый голос связанного Ахмеда.

Паша обернулся на голос:

– Ну да, это будет не по-нашенски. Мы друзей в беде не бросаем. Иван Матвеич, вы человек военный, что делать будем?

Матвеич покачал головой:

– Судя по их тревоге, войско идёт действительно немалое. Драка будет серьёзная, а помочь им нечем. У нас всего три патрона против целой армии. Нам хотя бы одну гранату, вот тогда воины Чингисхана драпали бы отсюда без остановки до самого Байкала. А в этой обстановке нам бы скрыться отсюда куда-нибудь.

Матвеич бросил печальный взгляд вокруг и вдруг ахнул:

– А это что?

Перед ними в темноте пещеры часть стены вдруг исчезла, и на её месте светлым пятном медленно клубился сиреневый туман.

– Да я же сюда попал как раз через такую же дыру. А теперь мы обратно попробуем выбраться. Пусть там и тесновато будет, зато монголов нет. Все сюда, – скомандовал он, – иначе пропадём с этими башибузуками. Первыми пойдут Паша и Марина. Будете встречать там воинов Унушу. А я, так и быть, как профессионал охраны, пойду последним. Авось успею до подхода кочевников. Вот ведь какие дела. Никогда не поверил бы такому, если бы сам не видел. Ну-ка, побыстрее, времени нет. Вот-вот басурманы набегут.

В сиреневое окно первыми смело вошли, взявшись за руки, Паша и Марина. За ними Матвеич отправил настороженного Унушу, за которым в неизвестность дружно кинулись его воины, потешно выставляя впереди себя острые пики и заряженные арбалеты.

– А мы, – вдруг раздался жалобный возглас из тёмного угла. – Освободите нас, Матвеич, пожалуйста. Монголы нас сразу прикончат, как телят. Тем более, что мы совсем без оружия.

Матвеич в сердцах хлопнул себя по лбу:

– Вот беда! В суматохе про своих супостатов забыли. Ефимка, освободи их, пусть удирают, пока целы.

Понятливый Ефимка метнулся к лежащим в углу связанным искателям кладов, кинжалом перерезал их путы и они, помня об особых своих отношениях с монголами, быстрее лани скрылись в спасительном тумане.

Едва за ними вслед в потускневшее окно прошмыгнул перекрестившийся Ефимка, как в пещере послышался шум набегающей толпы, по стенам затрепетали блики приближающихся факелов, раздались звуки резких громких команд. Матвеич поспешно кинулся к туманному окну. Но никакого тумана уже не было и в помине. Перед ним прочно стояла серая стена крепчайшего известняка со следами работы рубил древних каменотёсов. Очередное спасительное временное окно внезапно закрылась, и быть может, уже навсегда. Матвеич заметался по пещере, пытаясь найти укромный уголок, затем понял тщетность своих попыток, сплюнул с досады, присел на уже знакомый камешек в углу пещеры и закурил свою третью сигарету в тринадцатом веке.

Яркие факелы осветили направленные на него луки и копья, злые азиатские лица и ненавидящие взгляды. Не обращая на них никакого внимания, Матвеич выкурил сигарету, затем сразу начал вторую. Когда он щёлкнул зажигалкой и прикурил от ярко горящего язычка пламени, по толпе азиатов пронёсся явный шёпот удивления.

В толпе возник неясный шум. Толпа расступилась, и вперёд вышел низенький толстенький монгол в роскошном халате и с плетью в руке.

– Ясно, – подумал Матвеич, – начальничек пришёл. Сейчас вопросы задавать будет.

И точно. Монгол подошёл к нему поближе, его маленькие глазки буквально ощупали мирно сидящего на камне и густо дымящего Матвеича. Он подозвал к себе кого-то из толпы воинов, и что-то буркнул ему по-своему. Тот оборотился к Матвеичу и, явно робея, что-то сказал ему на непонятном языке. Матвеич отрицательно покачал головой. Толмач опять спросил его о чём-то, и опять непонятно.

– Не понимаю я, – бросил ему Матвеич, – русский я, русский, урус по-вашему.

Монголы поняли и изумлённо стали обсуждать это между собой. Затем толмач подскочил к Матвеичу и на ужасном русском спросил:

– Что здесь делат урус?

– Заблудился я здесь, в пещере, выход ищу наверх.

– Откуда здесь урус. Урус далеко.

– Я живу здесь. – Матвеич показал наверх.

– Почему дым? Покажи огонь.

– Потому что курю я, понимаешь. – Матвеич показал на сигарету, достал зажигалку и прикурил потухшую было сигарету. – Вот видишь, курю. – И он пустил густую струю дыма в сторону войска.

Поражённые монголы, как зачарованные, смотрели на язычок пламени зажигалки. Затем толстенький монгол подошёл к Матвеичу и властно протянул руку, требуя зажигалку. Матвеич хитровато улыбнулся.

– Э, нет! А как я прикуривать буду, славный мой.

Толстячок разгневался, крикнул своим людям. Те набежали на Матвеича, схватили за руки и отобрали малюсенькую зажигалочку – выручалочку. Толстенький начальник взял её в руки и с интересом стал рассматривать. Но огонь не появлялся. Толстяк стал что-то кричать, крутить её во все стороны и бестолково давить на корпус. Всё тщетно. Тогда он повернулся к Матвеичу, вернул ему странную вещицу, которая не хотела загораться. Матвеич взял её в руки:

– Знать надо, господа кочевники, как огонь добывают.

Он нажал на планку, и язычок пламени осветил его небритое лицо. Толстячок вылупил глаза, внимательно посмотрел на Матвеича и что-то буркнул толмачу.

– Хан Бутуй берёт тебя с собой. Будешь факелы огонь делать.

– Давай попробуем, – вымолвил Матвеич. – Это всё же лучше, чем башка с плеч.

К Матвеичу подскочили два воина с копьями и небрежно толкнули его в спину. Вахтёр понял, что надо идти. И длинное шествие двинулось вновь по пещере.