Марину мама утром встретила обычным нудным ворчанием:

– И когда уже ты набегаешься и напутешествуешься. Тебе уже скоро пятнадцать, ты становишься красивой девушкой, а ещё и губы-то не красила, – приговаривала её замечательная мама, подкладывая ей в тарелку свежие, только что со сковородки, шипящие жизненной силой и источающие необыкновенный аромат домашние котлетки. – Знаешь только, что носиться по горам да по пляжам с такими же, как и ты, ненормальными мальчишками.

– Угу, – мычала ей в ответ Марина с набитым ртом, наслаждаясь котлетами, забытым в скитаниях домашним уютом и покоем. – А чего их красить, когда они и так красные, и говорят, что красивые. Мама, – обратилась она внезапно к матери у плиты с какой-то дерзкой лукавинкой. – А я, правда, красивая? Ты знаешь, ведь меня уже несколько раз замуж звали. И монгольский хан ко мне сватался, и молодой красивый вождь чжурчженей мне всё золото племени предлагал за моё согласие.

– Хватит выдумывать. Ты шляйся больше. Оженят, тебя и не спросят. Увезут куда-либо, откуда дороги обратной не отыщешь. Пора за дело браться. Ведь уже школа на носу. Заканчивай свои гулянки, собирай учебники, готовь тетрадки, одёжку перестирай и перегладь. И учись, как следует. Тебе ума-разума набираться надо, пока есть возможность. А замуж всегда успеешь. Не зря говорят: выйти замуж – не напасть, замужем бы не пропасть. Спешить с замужеством не следует, а вот думать о нём уже бы надо. И дружкам своим передай, чтобы учились, а не лодыря гоняли по сопкам. Ребята хорошие, да долго ли сбиться с дороги. Вокруг вон соблазнов сколько.

– Ладно, мама, передам, – выпалила Марина с полным ртом, запила завтрак остывшим чаем и побежала на улицу, где её уже ждал верный друг Пашка. Он укоризненно взглянул на неё, протёр очки чистым платочком:

– Ну, тебя ждать, время терять. И Сашка там тоже заждался, поди, дома сидючи.

– Ничего, подождёт. Мы его дольше ждали и искали там, в пещере, пока он с Батти по чужим мирам разгуливал.

– Он там не разгуливал, а с нуреками воевал.

– Воевал не он, а Батти с крысками-атрибутками, – опять добродушно возразила ему Марина. – Ладно, поехали к нему. Сегодня у нас день воспоминаний. Сначала Саша расскажет нам о своих приключениях на Алюке, так вроде называется его чернильно-лиловая планета, а затем мы поведаем ему о наших пещерных событиях.

И ребята двинулись дальше по улице, где у себя дома их ждал Сашка.

Саша тщательно подготовился к их визиту. Он помог маме напечь пирожков и булочек. И сейчас ребят ожидал на столе большущий чайник со свежезаваренным крепким чаем, и большая чашка, доверху полная вкуснейших маминых пирожков.

– Всё это вам надо съесть и выпить, пока мы будем рассказывать друг-другу о своих подвигах.

Паша критически осмотрел нагруженный стол:

– Саша, это нам неделю ораторствовать придётся.

– Не надо умалять ваши застольные возможности, друзья. А впрочем, кушайте вдоволь и слушайте. День воспоминаний начнём с меня.

Саша посмотрел в окно на милую и привычную панораму родного города, затем взгляд его стал далёким и отрешённым. Он собрался с мыслями и начал свой рассказ, глядя куда-то далеко-далеко.

– Так вот, в тот момент, когда Марина делала Батти укол, я держал его за руку, чтобы он не дёрнулся от неожиданности и не сломал иглу. Но он, молодец, даже не шелохнулся. Я похвалил его, крепко пожал ему руку и оглянулся, чтобы подмигнуть тебе, Марина. Мол, тоже молодец, классно сделала укол. Но рядом со мной почему-то вас не оказалось. Пещера была, Батти лежал рядом, но уже с открытыми глазами, а ни тебя, Паша, ни Марины нигде не было видно. Я так разозлился и обиделся на вас. Вот, думаю, в такой момент и подевались куда-то, не предупредив. Отпустив руку Батти, взял с пола свой фонарь и высунулся из пещерного тупичка. Вас и в пещерном проходе тоже не было. Покричал, пробежал в обе стороны прохода, бесполезно. Я стоял перед входом в пещерку Батти, ничего не понимающий, не знающий, куда идти и что делать.

И тут в дальнем проходе пещеры в затухающем свете фонаря проявилось какое-то неясное движение. Я обрадовался, решил, что это вы объявились, и кинулся вам навстречу. Я спешил и смотрел под ноги, чтобы не упасть на неровном полу пещеры. Но на бегу я бросил взгляд на встречный силуэт и остановился так резко, словно налетел на стенку. Холодный ужас овладел мною, спина покрылась испариной.

В проходе пещеры, в ярком свете фонаря, в нескольких метрах от меня, стояло крупное, ростом с небольшую собачонку, иссиня-чёрное, прямо какое-то пластмассовое насекомое, вроде муравья, и, угрожающе шевеля усиками, издавало странные пощёлкивания. От неожиданности я замер на месте, не смея пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже закричать. Это существо тоже стояло, настороженно изучая меня, очевидно, оценивая степень моей опасности. И вдруг оно сделало шаг ко мне. Я очнулся от столбняка, развернулся на месте кругом, и кинулся от этого чудовища обратно, крича что-то неразборчивое. Мне не нужно было оглядываться. Я слышал за собой ритмичное постукивание лапок этого омерзительного преследователя. С воплем – «Батти! Батти!», я влетел в пещерку, где должен был отлёживаться мой раненый друг, но его не было на прежнем месте. Мне стало ясно, что попал крепко.

Я выхватил нож и обернулся к чудовищу, чтобы, уж, если погибнуть, то с кинжалом в руке, и тут увидел, как Батти, оказавшийся вдруг уже на ногах и как раз у входа, встретил это чудище мощным ударом огромного кулака сверху. Раздался сухой треск, после чего у монстра отвалилась голова, и он упал без движения.

– Батти, это кто? – трепещущим от волнения голосом спросил я. – Где Марина с Пашей? Может быть, на них тоже напали эти твари? Нужно отыскать их.

Батти, всё ещё разгорячённый схваткой, топтался у входа, осторожно выглядывая в основной ход пещеры. Он оказался на удивление разговорчивым.

– Паша, это планета Алюка. Так мы её называем. Это наша планета Земля, но в другом, параллельном мире. А Марина и Паша остались на Земле, – тихо пробасил Батти. – Эту планету захватили нуреки, такие роботы из пластика. Их давным-давно завезли на эту планету звёздные странники. Завезли, а потом, улетая, позабыли несколько штук. Оставшись одни, нуреки приспособились к жизни в этом мире, смогли наладить своё воспроизводство, для чего извели весь животный мир. Остались лишь колонии крыс, с которыми они не могут справиться. Нуреки живут в подземельях, вроде нашей пещеры, а ночью выходят на поверхность и питаются травой, листвой молодых деревьев. Другой пищи для них на планете не осталось. Но самое заветное их лакомство – кровь пойманных жертв. Нужно уходить наверх, Саша. Пока не поздно. Они не любят свет. А здесь они очень опасны. Их очень много, как муравьёв в муравейнике.

– Батти, что ты мелешь, – спросил я шёпотом, – какая Алюка, какие нуреки? Ты что, от ран уже выздоровел, да головой заболел?

– Здоров уже я. При переходе через границу миров все хвори уходят.

Батти ещё раз осторожно выглянул из пещеры, прислушался, и вдруг отчаянно махнув мохнатой рукой, прошептал:

– Они уже здесь. Бежим скорее.

Он проворно выскочил из пещеры и бросился бежать. Я кинулся за ним, высвечивая дорогу уже начинающим тускнеть фонарём. Наши шаги гулко звучали в пещерной тишине и мраке. На возникшем из мрака перекрёстке Батти приостановился, решая, в какую сторону бежать. Я, на бегу внезапно ткнулся в его мохнатую спину, остановился, чертыхнувшись втихомолку, и вдруг услышал какой-то треск и постукивание позади за нами.

– Саша, они уже рядом, – прошептал встревоженный Батти и кинулся наугад в тёмный проход. Я опять бросился за ним. Пробираясь по пещерным ходам, я всё ближе слышал сухое постукивание пластмассовых ножек по каменному полу пещеры.

– Батти, – задыхаясь от бега, бросил я другу, – а ведь их там немало.

– Много, очень много, – ответил Батти, тоже с придыханием на бегу. – Скорее бы выход. На свету они плохо видят, и мы сможем спастись.

Мы прибавили скорости, сколько смогли, как вдруг пещера неожиданно закончилась. Батти резко остановился, сходу налетев на глухую стену, я опять ткнулся в его мохнатую тёплую спину.

– Саша, мы пропали, – с тоской промычал мне разгорячённый Батти. – Мы угодили в тупик.

Я осветил пещеру. Всюду перед нами была глухая монолитная каменная стена. Это была коварная ловушка, и деваться нам было некуда. Тем временем, в проходе шум, шорох и зловещее сухое постукивание усилилось. Мы с Батти взглянули друг на друга, стали рядом спиной к стене в ожидании врага. Я вынул из ножен тесак, а Батти сжал свои пудовые кулаки. Такая тоска овладела мной внезапно. До чего мне надоели эти пещеры, погони и драки. Но делать нечего. Надо драться за жизнь. Она у меня одна и этого стоит. Тут я вспомнил вас, ребята. Ну, думаю, неужели и вам достаётся где-то тоже, вот так, по полной программе.

Марина хмыкнула:

– Ну, Саша, уж не знаю, кому из нас было труднее. Тебе с нуреками драться, или нам с Пашей с монголами разбираться. Они ведь тоже не подарок. Сабельки у них, ох, какие остренькие. Ну да ладно, продолжай, как вы с Батти спаслись от этих механических тварей.

Саша, возбуждённый воспоминаниями, разгорячённый и взволнованный, продолжил:

– И тут из темноты на нас надвинулась колонна огромных, чёрных, блестящих, нетерпеливо щёлкающих челюстями, премерзких насекомых. Но сразу было заметно, что это не живые твари, а некие механизмы. Но для нас разницы не было. Челюсти у них были острые, и коготки на лапках цепкие. Они сразу кинулись на нас.

Размахивая ножом, я сумел поразить одного, потом другого. Батти размеренно бил нападавших по головам с упорством парового молота, но нас это не спасло. Едва ли не десяток этих мерзких тварей уже безжизненно валялись на полу пещеры у наших ног со свёрнутыми шеями. Но, на смену выбывшим, на нас набрасывались идущие за ними. Небольшой проворный нурек вдруг больно схватил меня челюстями за руку с ножом и тотчас опутал её тонкой паутиной. Пока я вырывался, двое других овладели моей левой рукой, и вскоре я, крепко стянутый, как муха в паучьих тенетах, лежал на полу пещеры беспомощным бревном. Рядом яростно пыхтел, пытаясь вырваться, тоже скрученный прочнейшей паутиной, мой верный Батти. В борьбе мой фонарь, закреплённый на голове, погас. Безобразные чудовища, скрутив нас покрепче в тугой кокон, взвалили на свои блестящие холодные спинки и под дробный перестук маленьких ножек, потащили куда-то в темноту.

Это путешествие в полной темноте продолжалось около получаса. Затем наш караван остановился, и я почувствовал, что куда-то лечу вниз. Свалился я на дно какой-то ямы. Рядом со мной тяжёлым кулём, рявкнув от досады и боли, упал Батти. Где-то вверху некоторое время продолжалось удаляющееся постукивание ножек наших пленителей. Вскоре стихло и оно.

– Батти, ты здесь? – прошептал я. – Нас куда-то сбросили, вроде как бы в камеру хранения.

– Я здесь, Саша, но я не могу пошевелиться. Меня так крепко стянули чем-то, похожим на паутину.

– Я тоже как бревно валяюсь.

Попытался включить фонарь. Кое-как, по миллиметру отвоёвывая движения руки, я всё-таки умудрился нажать на кнопку фонаря. Мы увидели себя в яме с гладкими стенками глубиной эдак метров с пять.

– Да, – подумал я. – Самостоятельно выбраться отсюда вряд ли удастся. Тем более нам, спеленатым, как младенцы.

И вдруг кто-то тронул меня за плечо. Обернулся и увидел малюсенькую белую крысу, важно рассевшуюся у меня на плече. От неожиданности испуганно дёрнулся в сторону. Крыска же с неудовольствием взглянула на меня и вдруг пискнула на чистом русском языке:

– Чего дёргаешься? Да, крепко вас повязали. Скоро придут, отнесут на первое кормление.

– Кормление? – не понял я. – А чем нас будут кормить?

– Кормить будут самых важных персон, – ответила крыска. – Дрога и его свиту. А кормить их будут вами.

– Какая гадость, – скривился я. – А ты откуда знаешь? И кто ты такая? И почему ты говоришь, да ещё по-русски.

– Я боевая крыса высшего разряда, – ответила она и важно помахала приподнятым хвостиком. – А кормить будут вами потому, что они очень голодные. Давно уже у них не было свежей добычи. Всех зверей они перевели на нашей планете. Одни мы лишь остались. Но нас им не поймать. Вот и голодают, волки позорные. Уж который год травкой перебиваются. Кровушку свеженькую надо им попить. Тогда они снова станут сильными и умными. Но хватит болтать. Сейчас я вас спасать буду.

Крыска развернулась и принялась перегрызать мои прочные путы. Они лопались с сухим треском, как тугая резина. Через минуту я уже стоял в яме, освобождённый от стягивающего кокона и разминал затёкшие руки и ноги. А крыска уже деловито освобождала что-то ворчащего себе под нос Батти.

Когда он встал на ноги, освобождённый от пут, нам с ним стало несколько тесновато в этой тюремной яме.

– Ну, ты молодец, – восхищённо заявил я крыске-спасателю. – Можно, я буду звать тебя Пилкой. Ты так классно перепилила наши путы.

– Пожалуйста, – скромно ответила Пилка. – Мне ещё никто не давал имени.

Мне показалось, что её носик даже порозовел от удовольствия.

– Пилка, а почему ты так хорошо говоришь по-нашему.

– О, у меня был друг с вашей Земли. Он случайно, как и ты, попал сюда, Я тоже спасла его от нуреков. Он жил рядом с нами на высоком дереве, чтобы его не достали нуреки. Они ведь по деревьям лазить не могут. Вот он и научил меня по-вашему разговаривать.

– А где он сейчас?

– Он старенький был. Умер уже. Мы похоронили его, как он просил, на вершине горы.

– А как звали его?

– Афанасием его звали. А мы его кликали Афоней. Он матросом был с какого-то корабля, парусного ещё. Вечерами Афоня рассказывал мне про гафели, шкоты и брамсели, про деревню под Петербургом, в которой он вырос, и откуда пошёл на флот служить. Афоня рассказал мне, что попал к нам на Алюку тоже, как и вы, случайно. Отпросился у капитана корабля на часок поохотиться. Под сопкой ранил молодого поросёнка. Тот кинулся по таёжной тропе вверх в сопку, и Афоня за ним. Пока бежал, проскочил через некую темень. А потом вдруг увидел, как его кабанчика поймали какие-то чёрные не то жуки, не то муравьи. Увидели его, и за ним кинулись. Афоня от них на дерево прыгнул, да там и сидел двое суток, пока я его не освободила от нуреков. Вот мерзавцы какие. Мало им травки оранжевой. Так кровушку им горячую подавай.

– Какой ужас, – только и смог сказать я.

Но нам некогда было любезничать. Лучше всех это понимала Пилка.

– У тебя верёвка есть? – вдруг спросила она меня.

– Конечно, есть, – ответил я. – В рюкзаке десятка два метров.

– Достаточно, – пискнула она. – Доставай поскорее. А то скоро время обеда и вам придётся несладко.

Я вынул из рюкзачка моток тонкого и прочного альпинистского шнура. Пилка взяла его в зубы, а я аккуратно выбросил её из ямы. Там она зацепила конец за большущий камень и пропищала, чтобы я вылезал из ямы. Мне это не составило труда при моих увлечениях спелеологией и альпинизмом. Тем более, что мне помог и Батти, приподняв меня почти на три метра. Оказавшись наверху, я проверил крепление шнура и попросил Батти тоже поспешить наверх. Однако это оказалось сложнее. Очень массивный и неуклюжий, Батти никак не мог взобраться по гладким стенам. Верёвка скользила у него между пальцами. Пришлось мне его тащить, упираясь в большой каменный выступ. Даже Пилка помогала мне по мере своих крысиных сил. Кое-как выбравшись из ямы, Батти упал совсем без сил на пол пещеры. Видимо, ещё давало знать о себе его недавнее ранение. И в это время Пилка отчаянно пискнула:

– Они идут. Бегите в правый проход. Там должен быть выход наверх. Я догоню вас.

Я возмутился:

– Ну да, Пилочка, Мы тебя не бросим. Мы, или выйдем все вместе, или все погибнем.

Батти тоже поддержал меня. Он, устало покряхтывая, кое-как встал с пола и принял боевую стойку. Пилка недовольно пискнула, но больше она не успела. В главном проходе показались первые зловещие фигуры наших мучителей – пленителей. Увидев нас наверху, они остановились, опешив от неожиданности. Затем ринулись на нас, шумно стуча своими неживыми лапками. Мы совсем было приготовились отражать нападение механических монстров, как вдруг впереди нас мелькнула беленькая спинка нашей крошечной Пилки.

Я очень испугался за эту милую умную зверушку, но ничего не успел предпринять. Колонна пластиковых чудовищ вдруг испуганно попятилась назад, когда между ними замелькала знакомая беленькая спинка. Пилка бесстрашно металась между беспорядочно мечущимися по пещере монстрами, отважно проникала в нутро некоторых из них по щелям и отверстиям, после чего эти экземпляры начинали судорожно дёргаться и валиться навзничь неподвижными. Уложив, таким образом, несколько передних рядов нукеров, Пилка вернулась к нам. Прыгнув мне на плечо, она вдруг укоризненно пропищала нам с Батти:

– Я же просила вас идти. Мы уже были бы далеко наверху. Я устала, – сказала она кокетливо закатывая глазки. – Саша, положи меня в карман и быстро наверх. Как бы эти бестолковые пластиковые куклы не привели с собой Дрога. С ним мне не справиться. У него нет отверстий, через которые мне можно проникнуть в него и перегрызть ему нервы-провода.

Мы побежали по пещере. Впереди показался неясный свет, и вскоре мы выбрались на поверхность. Вы знаете, ребята, это действительно оказалась наша старушка Земля, причём точная её копия. Мы очутились опять возле нашей милой горы Сестра, на знакомом берегу Сучана. Но всё было не так. Я ещё раз осмотрелся и ахнул, поражённый внезапными открытиями. Солнце было не бело-красное, как на нашей планете, и какое-то сине-зелёное. Трава и деревья были странного оранжевого цвета. Солнце уже клонилось к закату и наступали сиреневые сумерки.

– Батти, – обратился я к моему лохматому другу. – Ты посмотри, куда мы попали? Это не наш мир. Увидим ли мы ещё раз свою родную Землю?

Но Батти не успел мне ответить. Его опередила проворная Пилка. Она выскользнула из кармана моей куртки и пропищала, сидя у меня на плече:

– Непременно увидите, если я спасу вас от нуреков. Они уже заметили нас и окружают. Со мной вам они не страшны, но если они приведут Дрога, то мы пропали все вместе.

Я осмотрелся вокруг и заметил в нескольких сотнях метров от нас несколько групп нуреков, обходящих нас со всех сторон. Ещё немного, и они сомкнут вокруг нас сплошное осадное кольцо. Неожиданно я увидел невдалеке от нас узкую ложбину, уходящую в сторону от нуреков.

– Пилка, ты говорила, что они плохо видят на свету. Это правда?

– Такая же правда, как то, что я боевая крыса высшего разряда. Но уже вечереет, и их зрение обостряется.

– Тогда все за мной, – скомандовал я, упал на красную чужую сухую почву и пополз к ложбине. Батти сделал тоже самое. Пилка ринулась к ложбине впереди нас. Попав в распадочек, мы смогли чуть приподняться, и, пригнувшись, побежали по нему в сторону чахлой рощицы из оранжевых деревьев, видневшейся у горизонта. Добравшись до неё, я оглянулся и увидел, что нуреки продолжают окружать то место, откуда мы только что удрали. Я обернулся к Батти, подмигнул ему, показал на бестолковых нуреков, копошившихся вдали, тихо рассмеялся и тут же сел, поражённый внезапным ужасом. На нас из-за чахлой рощицы двигалась плотная шеренга нуреков, а впереди них двигалось нечто страшное, некое подобие бронетранспортёра, но на десяти ногах, и величиной со слона.

– Пилка, – вскричал я, – что это?

Пилка обернулась на мой крик, увидела это чудовище, затрепетала на моём плече, и поспешно скрылась в моём внутреннем кармане, успев пропищать мне:

– Я говорила, я предупреждала. Это Дрог. Мы пропали.

Вот тогда я, ребята, понял, что мы опять крепко влипли. Впереди целое войско нуреков во главе с самим Дрогом, эдаким местным вариантом киборга – танка, позади тоже толпа этих пластиковых бестолочей. Спрятаться было нам негде, крыльев у нас не было. Жутковато стало мне. Батти тоже беспокойно ворчал, оглядываясь по сторонам и ища возможности куда-либо спрятаться. Даже бесстрашная Пилка притихла в моём самом глубоком потайном внутреннем кармане, боясь даже пискнуть.

Чёрные зловещие шеренги охватывали нас со всех сторон, постепенно сжимая кольцо. До нас им осталось уже метров пятьдесят. Мы с Батти приготовились к самому худшему варианту, как вдруг я увидел нечто совсем необычное. Далёкий горизонт красной каменистой пустыни вдруг стал нерезким, расплылся в зыбком мареве и внезапно почему-то раздвоился. Горизонтов стало два, и они начали расходиться под углом градусов в тридцать, изламывая пространство и постепенно приближаясь к нам странной нечёткой линией. Я показал на это непонятное явление Батти, который заволновался, стиснул мою руку:

– Саша, хорошо. Это повторная встреча двух наших миров.

Пилка, почуяв что-то необычное, высунулась из кармана, и, увидев приближающуюся к нам линию контакта, тревожно запищала:

– Я знаю, я знаю. Ложитесь поскорее на землю, прижмитесь к ней, закройте глаза и уши. Когда вас коснётся линия контакта, не дышите. Это будет недолго, я скажу, когда можно будет поднять голову.

Мы с Батти послушно упали на прохладную чужую землю и приготовились непонятно к чему. Между тем, колонны нуреков во главе с Дроком продолжали наступать. Шорох и постукивание сотен ног становились всё ближе и ближе. Но мы не поднимали головы, подчиняясь нашей спасительнице. И вдруг краешком глаза я увидел, как чёрную колонну наступающих нуреков по крутой дуге подняло в воздух. Они, ничего не успев понять, внезапно повисли в воздухе, продолжая дружно маршировать всеми своими шестью ногами. Между тем, какая-то неведомая сила закружила их в стремительном вихре и отбросила далеко от линии контакта. В это время волна тёплой тяжести окатила меня и придавила к земле. В ушах зазвенело, волосы странно зашевелились на голове. От спины к ногам побежали мелкие неприятные мурашки. Мы лежали, боясь пошевелиться, как вдруг тоненький ликующий писк Пилки заставил нас открыть глаза и осмотреться.

Мы лежали на зелёной травке на склоне нашей прекрасной Сестры. В небе светило и грело наше родное солнышко. Среди листвы деревьев щебетали птицы, и даже тонкий противный писк комара над ухом казался мне чудным знамением.

Я вскочил на ноги и закричал что было сил:

– Ура, Земля! Мы дома, Батти! Мы вернулись домой.

Батти тоже приоткрыл глаза, с изумлением осмотрелся и радостно забасил:

– Земля, хорошо! Алюка плохо. Саша, хорошо.

Я был необыкновенно счастлив. Позади остался неведомый мрачный мир нуреков с их пластиковыми шеренгами, ритмичным стуком сотен ног и страшным киборгом Дроком. Мы с Батти вскочили на ноги и пустились в пляс, озорно крича и высоко подпрыгивая. Но нас остановил тихий жалобный не то писк, не то плач, раздавшийся в траве возле нас. Мы с удивлением увидели нашу славную Пилку, сидящую под кустиком папоротника и очень картинно и трогательно утиравшую малюсенькие слёзки. Я взял её в руки, ласково прижал, утёр платочком слёзки.

– Пилка, ты что плачешь? Мы же спаслись от твоих врагов – нуреков. Радоваться надо, а ты слёзки льёшь.

– Конечно, вы спаслись, – попискивая и утираясь листиком папоротника, кивала головой Пилка. – А как я обратно домой вернусь? У меня там родители остались. Они у меня старенькие, и с нуреками тяжело им будет сражаться без меня. Когда теперь наши миры снова встретятся? Может быть, только спустя много веков?

– Пилка, не грусти, – попытался я успокоить плачущую малышку. – Мы побывали на твоей планете у тебя в гостях. Ты нам очень помогла. А теперь ты будешь гостить у нас. И мы в обиду тебя не дадим никому. А когда наши миры снова пересекутся, ты отправишься обратно домой. Правда, Батти, – обратился он к сочувственно наблюдающему за ними мохнатым другом.

Батти неловко потоптался на месте, затем взял у меня из рук хнычущую маленькую зверушку в свои громадные лапищи:

– Батти, друг Пилке, – пробасил он. – Батти поможет Пилке.

Я осмотрелся вокруг более внимательно, и это прибавило мне вопросов. Вдруг куда-то пропало солнце, замолкли птицы, стих свежий ветерок с моря. Мне это не понравилось. Что-то неестественное было в облике моей родной Сестры. Я взглянул на вершину и заметил над ней застывшие, совершенно неподвижные, словно сложенные из ваты, облака. Я мельком машинально взглянул на часы и тоже поразился. Часы стояли. Я кинул взгляд на Сучан. Река словно застыла. Речная поверхность была покрыта неподвижными мелкими гребешками волн. В мире прекратилось всякое движение. Двигался лишь я и мои друзья. Я не знал, что мне делать, и куда идти. В это время Батти, по-прежнему держа в руках Пилку, посмотрел на меня и произнёс:

– Саша, ходить надо. Вершина Сестры. Симба знает.

– Симба? Причём тут Симба, Батти?

– Симба сказал. Сестра идти надо.

– Это как же он тебе сказал? У тебя что, с ним постоянная беспроводная связь? Телепатия, что ли?

– Симба и Батти всегда вместе.

Батти неуклюже повернулся к вершине горы и двинулся наверх. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним с Пилкой в кармане. А там, как вы знаете, мы, наконец-то, все счастливо встретились.

Когда Сашка закончил свой удивительный рассказ, ребята несколько минут сидели молча, переглядываясь между собой и пожимая плечами. Всё это было настолько невероятно, что поверить в это было никак невозможно. Но они знали, что всё, рассказанное Сашкой, было истинной правдой, и тому доказательством была проказница Пилка, всё время разговора сидевшая на столе и тоже неутомимо жующая пирожки. Когда разговор заходил про неё, она переставала грызть пирожок и горделиво привставала, важно кланяясь, смешно кивая головой, и приговаривая:

– Вот именно! Совершенно верно, – лукаво поблёскивая при этом своими хитрющими глазёнками.

Наконец тишину нарушил задумчивый Пашин голос:

– Саш, судя по твоему рассказу, в нашем времени ты с Батти провёл на Алюке всего несколько часов.

– Да, где-то часа три, наверное.

– А мы с Мариной скитались с момента нашего спуска в пещеру и до полного выхода из неё суток двое, не меньше.

– И как же это получается. Всюду время по своему течёт?

– Видимо так. Мне кажется, время на Алюке протекало гораздо быстрее. Это можно подтвердить удивительно быстрым выздоровлением Батти. Его глубокие раны на Алюке затянулись буквально на наших глазах. Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

Марина нетерпеливо ввязалась в диалог двух юных академиков.

– Шекспир в беседе, это круто, мои милые мудрецы. А вот скажи, Паш, это что же, Симба действительно поддерживает постоянную связь с Батти?

– Видимо, так и есть. А сам Симба накрепко связан со своим дедушкой Тимбукту. А тот, наверное, со всеми шаманами и колдунами на свете. И получается у них эдакая всемирная мистическая паутина, нечто вроде нашего Интернета. Вот бы войти в эту систему.

– Нет ничего проще, – небрежно отозвался Саша. – Просто для этого надо стать колдуном. Эдаким Гарри Поттером.

Марина мечтательно зажмурилась.

– Вот в такую бы школу волшебников поступить. Научиться летать, чудеса творить.

Паша взглянул на Марину несколько снисходительно.

– Марина, ты что, забыла о наших чудесах? Да мы их за это лето столько видели, сколь ни один волшебник не осилит.

– Да, ребята, настоящие волшебники живут в Шамбале. – Марина задумалась. – Вы знаете, мы уже не раз встречались с Аркадом. И я никак не вспомню, где я уже неоднократно встречала это лицо.

– Марина, это у тебя наблюдается эффект былого присутствия, «дежа-вю» по научному. То есть, «я это уже когда-то видел». Такое со многими случается, и со временем проходит.

– Может быть, это действительно «дежа-вю», но я всё-таки вспомню, рано или поздно. Да, Саша, спасибо тебе за рассказ о твоих невероятных приключениях на Алюке. Но особое огромное спасибо твоей маме за пирожки. Я сейчас просто лопну от них и твоего вкуснейшего чая, – еле выговорила Марина.

– Саш, а как ты думаешь, где расположена эта странная планета Алюка?

– Паша, я не знаю, что и сказать. Она, скорее всего, где-то рядом с нами, но в другом измерении. Когда мы с Батти упали на землю в ожидании перехода, вдруг сильно потемнело, как при полном солнечном затмении, и я мельком увидел звёздное небо Алюки. Вы знаете, это был настоящий звёздный пожар. Настолько много было там звёзд, и они были такие яркие и близкие. Небесный свод весь светился словно одна огромная люминесцентная лампа. Конечно, это была не наша Солнечная система. Возможно, что Алюка находится где-то вблизи центра Галактики.

– Ну, ты даёшь! Ты представляешь, где находится центр галактики? Сколько туда тысяч световых лет.

– Это в нашем измерении. А в другом, может быть, совсем рядом.

Их сугубо научные сентенции нетерпеливо прервала Марина.

– Дорогие учёные мужи. Может быть, хватит рассуждать на космологические темы. Сейчас, Паша, наша с тобой очередь поведать Саше подробно о наших приключениях в родной пещере под Сестрой, о схватках с монголами, о нашем друге-толмаче Ефимке, о поисках неуловимой «Марин Голд», и обо всём остальном удивительном и невероятном, что с нами случилось за прошедшие два дня.

Ребята опять уселись поудобнее у стола с пирожками. Марина с Пашей начали свой рассказ о событиях последних дней. Теперь уже Саша слушал их с широко открытыми от удивления глазами, недоверчиво покачивая головой, а в самых интересных местах от нетерпения притопывая ногой и цокая языком от удивления.

– Невероятно, но факт, – завершил он рассказ ребят. – Интересно, а этот Ефимка, добрался ли он до своей родины?

– Мы этого никогда не узнаем, – печально заметила Марина.

– Как и того, где спрятана наша «Марин Голд», – подхватил Паша.

– Именно это нам надо сейчас обсудить, – продолжила Марина. – Наша золотая, бесценная подруга исчезла вместе со старыми знакомыми – Ахмедом, Дэном и вахтёром Матвеичем. Последнего мы уже видели. Похоже, что он ничего не помнит о предмете нашего поиска, но в силу каких-либо особых причин. Не хочется думать, что он что-то скрывает. Матвеич человек простой и честный. А вот других участников группы сопровождения нам надо бы тоже обязательно отыскать. И премудрого пескаря-богослова Дэна, больше похожего на мафиози, и Ахмеда, в поисках «Марин Голд» вдруг неожиданно ставшего воином Чингисхана.

– А с ними, помните, были ещё два головореза, вооружённые от ушей до пяток, – добавил Паша.

– Конечно, помним. Надо их встретить и поблагодарить за оружие, которым они нас очень выручили. Ребята, давайте поедем завтра на Пограничную, – встрял в разговор Сашка. – Я знаю тот дом, где Дэн снимает квартиру. Правда, мы не пойдём сразу к нему, а поговорим с жителями дома. Они-то что-нибудь нам обязательно расскажут.