Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

 

 

Пролог

Ох уж этот директор…

Вынув из кармана расстегнутого плаща два лесных ореха, я протянула гостинец двум маленьким белочкам, живущим в небольшой сосновой роще. Серыми лапками, словно гребешками, они жеманно поправили шерстку за ушками, переглянулись и, наконец, протянули крошечные ручки, соизволив принять угощение с моей ладони.

Судя по кокетливым жестам, предо мною милые дамы. Нет, девочки-кокетки! Я тепло улыбнулась: очень хотелось погладить ловких малышек, но вряд ли они оценят мои благие намерения. Наблюдая, как малышки хрустят орешками, я вспомнила своего Пусика, бельчонка, совсем крохой найденного в парке и выкормленного в красавца-мужчину с пушистым хвостом.

На улице терпко пахло весенним дождем, и звонко, совсем не по-городскому, пели соловьи. Я упивалась свежестью и запахом только что прошедшей грозы. Дни уже были по-настоящему летние, но прохладным утром приходилось брать с собой плащ.

Вспомнив, что меня ждет совещание, на котором придется встретиться с Кириллом Борисовичем, я тяжело вздохнула, поежилась, как от холода, сунула руки в карманы и, ссутулившись, побрела между соснами по узкой песчаной дорожке к зданию строительной корпорации.

С тех пор как Даша и Тео отправились в кругосветное путешествие, прошла всего неделя, а моя жизнь благодаря Кириллу Борисовичу стала просто невыносимой. Меньше чем за семь дней он успел меня измучить. Это рекорд! Такого у меня ни на одной работе не было.

Да, но все когда-то начинается…

Вчера этот неадекват – и.о. директора, – мчась, как на пожар, по коридору, ухитрился так зацепить мое плечо, что я по инерции отлетела к стене. При этом «блондинистый клоун» изловил меня за ворот блузки и под аккомпанемент затрещавшей ткани вместо того, чтобы извиниться, раздраженно рявкнул:

– Смотреть надо! – и унесся дальше.

Распахнув глаза, я застыла и даже ответить не успела, шокированная такой наглостью. Нормально, а?

Потом до вечера, словно сейчас не май, а январская стужа, я куталась в шарф, прикрывая разорванный воротник. Но что я при этом чувствовала! Слова «гнев» и «обида» чересчур мягки, чтобы передать мое возмущение. Бог с ней, со злополучной блузкой, она то и дело (одно из двух – или сначала, или то и дело) у меня страдала: то в кафе от пятен, то от перегревшегося утюга. Меня мучило другое: а что дальше? Это ведь не первое оскорбление с его стороны.

Три дня назад, в понедельник, он собрал у себя начальников отделов с докладами. Я вошла и вежливо поздоровалась. Высокий блондин с непослушно торчащими волосами просматривал бумаги, лежавшие в объемной темно-синей папке. Перед ним жужжал включенный ноутбук, рядом ровной стопкой сложены счета и отчеты, поверх которых находился серебристый телефон.

Директор кивнул и молча показал на кресло за его столом, после чего вернулся к документам. Через две-три минуты потянулись остальные сотрудники, но Кирилл Борисович уже явно злился. Зачем-то он заставил меня отчитываться первой.

Я принялась рассказывать о новом, тщательно подготовленном проекте, порученном Федором Георгиевичем перед отъездом. Через минуту новый шеф перебил меня фразой: «Мы это уже пробовали, ничего не вышло. Следующий!» Я чуть не расплакалась при всех, как девчонка. Так стыдно, когда унижают при других!

После весь день, пересекаясь с начальством, я изо всех сил старалась сдерживать себя и не сорваться. Несмотря на кипевшее возмущение, а иногда и неприязнь к нему, внешне я оставалась спокойной, вежливой, исполнительной и равнодушной. Я внимательно выслушивала его едкие реплики и невозмутимо кивала.

Я не понимаю, почему он так себя ведет, но проблема точно не в работе.

Впервые я увидела Кирилла Борисовича еще до Дашиной свадьбы. Я выходила из ее комнаты, когда высокий блондин в темных джинсах и синем свитере крупной вязки, задумчиво опустив голову, быстро шел по коридору. Я думала, он меня не заметит, потому что слегка отодвинулась к стене, чтобы не мешать, но блондин внезапно остановился, поднял на меня задумчивый взгляд и, моментально оценив мой внешний вид, внезапно обвинил меня в связях с врагами.

Я испугалась и отпрянула, не в состоянии понять, о чем твердит этот незнакомец. Какими врагами? Что это он? Ненормальный! Глаза мужчины пронзили меня насквозь, меня бросило в дрожь – он источал такую неприязнь…

Тогда вмешался Тео, жених Даши, и этот безумный меня отпустил. Провожаемая его гневным взглядом, я кивнула Даше с Тео и поспешила уйти. Как вспомню, брр… до сих пор не по себе.

Самое обидное, он хороший друг и Тео и Даши, так что мне постоянно приходилось с блондином встречаться то в кафе, то в кабинетах офиса. Но пока директор Федор Георгиевич, или, как зовет его Даша, Тео, был здесь, Кирилл Борисович больше ничего себе не позволял. Вообще, тогда все было замечательно, и до свадьбы и после нее. Я покачала головой. Да, как в сказке. Квартиру дали, зарплата отличная, работа интересная, лучшая подруга рядом (еще бы сюда вторую), директор – умный интеллигентный человек. Просто рай… Пока в нем не появился змей, этот самый Кирилл Борисович!

В задумчивости машинально кивая охране у входа и сотрудникам, я добралась до своего кабинета. На электронных часах, висевших на стене, было без пяти восемь. Ненавижу эти совещания, ненавижу выскочек «из грязи в князи»! Я скинула плащ, повесила сумочку на спинку кресла и раздраженно сунула новый телефон в карман. Затем оглядела кабинет – вроде все на месте. Захватив со стола ключ, вышла.

Отправляясь на подобное мероприятие, я очень волновалась, честно признавая, что почти боюсь вновь услышать оскорбительные высказывания Кирилла Борисовича. Мне за глаза хватало старых, которые не выходили из головы. Анализируя происходящее, я пришла к выводу, что меня банально выживают. Вот только причина непонятна, ведь не настолько это место ценное, чтобы из-за него затевать сыр-бор.

Вчера Кирилл Борисович вызвал трех сотрудников отдела снабжения к себе. Вновь первой к нему «на зубы» попала я. Исполняющий обязанности директора, взяв из моих рук файл с прайсами контрагентов, раздраженно оглядел тщательно проработанный документ и нахально намекнул на мою некомпетентность:

– Вы ведь недавно на этой должности, не правда ли, Людмила Сергеевна?

Я молча на него посмотрела. О какой это должности он ведет речь? Четырнадцатого помощника седьмого писаря?

Просмотрев технические условия, Кирилл Борисович отверг все, что я перевела по его просьбе.

– У вас, Людмила Сергеевна, цифры не сходятся! – заявил он, а ведь я занималась только текстами. Закончилась наша беседа еще лучше:

– Я хочу обсудить это с тем, кто на самом деле принимает решения по зарубежным заказам, – сухо заявил он, выделяя голосом «на самом деле» и надменно поворачиваясь к Роману Николаевичу, моему начальнику отдела.

В ответ я равнодушно пожала плечами, делая вид, что меня не обидели его слова, хотя, если подумать, зачем вообще меня вызывал? Пальцы предательски дрожали, горло сводило судорогой от обиды. Я еле дождалась окончания, чтобы умчаться к себе, зализывать раны.

Новое совещание, уже второе на этой неделе, тоже обещало быть жарким. Волнуясь, я как всегда терзала свои пальцы, нещадно отдирая заусеницы так, что потом никакой маникюр не помогал, и мне приходилось делать солевые ванночки для воспаленных пальцев.

Сейчас, сидя за длинным столом в кабинете Кирилла Борисовича, опустив взгляд на столешницу, я внушала себе словно мантру: «На любой работе всегда есть люди, общаться с которыми, мягко говоря, не очень приятно. Я и это одолею, как бывало уже не раз. Сколько таких встречала…» Но беспокойство росло, мне вдруг захотелось поскорее закончить и уйти домой, чтобы не видеть директора и избежать новых оскорблений. Я вспомнила высокомерную ухмылку… Меня передернуло. Нет, это просто проклятие какое-то! Посмотрев на и.о., старательно изучавшего документы, предоставленные смежным отделом, я нахмурилась. Когда же это кончится!

Кирилл Борисович, дождавшись последних сотрудников, откинулся на спинку кресла и молча оглядел собравшихся. Все ИТР ждали его пояснений, так как совещание было внеплановым.

И он начал допрос, который у нас в институте назывался проработкой. Повернувшись к начальнику отдела материально-технического снабжения Роману Николаевичу, невысокому брюнету средних лет, моему непосредственному начальнику, спросил:

– Что с заказами? Это по вашей вине остановка? – В его вопросах и тоне слышалась легкая колкость, что мне ужасно не нравилось, ведь Роман Николаевич мне был очень симпатичен, о таком человечном начальнике можно только мечтать.

– Нет. Не по нашей, – поднявшись, сдержанно запротестовал мой непосредственный начальник, дрожащими руками открывая папку с документами. – Позвольте объяснить…

– Вы понимаете, чем это нам грозит? – раздраженно прервал его Кирилл Борисович, сжимая пальцами бордовый карандаш.

– Мы сделали все возможное, – сухо ответил Роман Николаевич, оторвавшись от бумаг и положив нервно сжатые руки на стол. – Но мы не в состоянии нести ответственность за все, что может случиться. Например, за действия поставщиков…

Кирилл Борисович не желал слушать.

– Это вы выбираете безответственных контрагентов! – бросил он начальнику отдела. – Зачем заключать договоры, если не уверены, что с ними можно иметь дело?

– Давайте все спокойно обсудим, Кирилл Борисович, – скрывая досаду за сдвинутыми бровями, начал мой босс. – Договоры заключаются с организациями, которые зарекомендовали себя как производители качественных товаров. Впрочем, зачастую у нас и выбора нет, с кем сотрудничать…

– Отлично. А теперь давайте проверим параграф договора, где обговариваются гарантии, что поставщики компенсируют наши потери, если они нарушат сроки.

И начался тщательный разбор, затянувшийся на полчаса.

Бедный мой начальник! Под таким напором обвинений Кирилла Борисовича я бы созналась во всем, начиная с вооруженного ограбления сберкассы и заканчивая самоубийством. Но Роман Николаевич выстоял, он перекинул вину на юридический отдел, который заключил «сырые» договоры, чем вызвал новую полемику теперь уже с начальником юристов.

В моменты, когда взгляд и.о. директора попадал на меня, на его губах появлялась неуважительная ухмылка, во взгляде – раздражение, в жестах – резкость. Я расправила плечи и, ловя неприязненную мимику босса, возвращала ему безмятежные и равнодушные взгляды. Несомненно, он испытывал презрение ко мне еще с первой встречи, но мне уже порядком надоело догадываться, в чем я виновата.

После очередной ухмылки директора, прикрыв глаза, я отключилась от происходящего. Да плевать, что обо мне думает этот тип! Дашкинс вернется из свадебного путешествия, я тотчас же уеду назад. Это из-за нее я здесь оказалась и только ради нее терплю этот ужас.

Когда я вслед за Романом Николаевичем покидала кабинет исполняющего обязанности директора, то радовалась, что отделалась легким испугом и, кроме неприязненных взглядов, Кирилл Борисович меня никак не зацепил.

Что делать, насильно мил не будешь. Мне нравились доброжелательные и душевные мужчины, но на работе вполне достаточно обычной вежливости и желания сотрудничать. Так что меня и.о. тоже не впечатлил. Нет, внешне у него все в порядке. Высокий, надменный блондин мог бы сойти за красавца, если бы его лицо не выражало хмурое недружелюбие. Он вообще производил впечатление сурового и равнодушного человека, эдакого мизантропа, но вовсе не это вызывало у меня глубокую неприязнь к нему, а у него – непонятное отношение ко мне.

Вечером, убирая со стола документы, я задумалась. Слава богу, трудовой день закончился благополучно, и теперь можно было со спокойным сердцем отправиться домой. Но не тут-то было. Я уже накинула шарфик и потянулась к плащу, когда дверь, выходившая в коридор, неожиданно распахнулась, и в ее проеме возникла фигура Кирилла Борисовича.

– Не спешите уходить, Людмила Сергеевна, – сухо сказал он, пристально разглядывая мое лицо. – У нас с вами еще осталась работа.

– Если это новые переводы, давайте возьму их с собой? – с легкой просьбой в голосе предложила я. Да, я согласна сделать сколько угодно выборок, переводов, да чего угодно, только отпустите меня отсюда.

– Нет. Вы нужны мне здесь. Это важно.

Я стянула шарфик и плюхнулась в кресло, гневно посмотрев в его сторону. Разве нельзя попросить о чем-то спокойно, вежливо вместо того, чтобы приказывать?

Он вышел и через минуту вернулся с папками, которые положил на стол, после чего сообщил, что именно я должна делать:

– Вам надо выбрать тех поставщиков, у которых есть проблемы с соблюдением сроков.

– А по каким секторам?

– По всем. – Он на миг замолчал и тихо добавил: – И как можно быстрее.

Я коротко кивнула. Судя по его приказному тону и срочности, без этого списка небо на землю упадет, фыркнула я про себя, когда директор удалился в свой кабинет. Через два часа он позвонил и сказал, что ждет готовый документ завтра, после чего, сухо попрощавшись, отпустил меня домой, предупредив, что меня подвезет охранник.

Было почти девять, когда я наконец покинула офис. Кирилл Борисович, видимо, трудоголик, – из-за небрежно прикрытой двери его кабинета лился свет. Но удивительно, – я заметила, что все сотрудники компании относились к работе с таким же рвением. Вообще, обстановка здесь была, мягко говоря, странная, словно это не большая строительная корпорация, а маленькая семейная фирма. Никакой помпезности, сотрудники не изображали бурную деятельность и прочих внешних атрибутов крутого бизнеса.

Обеденные посиделки с обильным столом за счет хозяина мгновенно сменялись энергичной деятельностью с неподдельной заинтересованностью в результате и работой, если нужно, допоздна. Для меня это было чем-то новым. Потом Даша мне пояснила, что акции этой строительной корпорации есть у всех сотрудников, так что они работают на себя. Тем непонятней были последние события с недопоставками и простоем на стройплощадке.

Утром, едва рассвело, я была уже в офисе, как оказалось, едва ли не первой. Зная придирчивость директора, решила еще раз проверить подготовленный документ.

Не успела я сесть за свой стол, как раздался звонок:

– Людмила Сергеевна? Это Кирилл Борисович. Звоню вам по поводу вчерашнего задания. Оно готово?

Я почувствовала комок в груди, из памяти всплыло его лицо с голубыми глазами, которые как всегда презрительно смотрели на меня. Только я собиралась ответить, что все будет готово к восьми, как связь прервалась. Вот как… значит, то, что я приняла за просьбу, нужно было считать приказом? Да что он себе позволяет?!

Моему возмущению не было предела. Я взялась за трубку: надо сразу поставить этого типа на место! Телефон снова зазвонил – вероятно, он снова набрал номер. Я схватила трубку.

– Если у вас есть еще требования, то потрудитесь разговаривать другим тоном, – сухо высказала я.

– Людмила Сергеевна? У тебя все в порядке?

– Ник? Извини меня. Да, в порядке. – Я взяла себя в руки.

– Что-то случилось? Еще семи нет, а ты уже на работе…

Я вздохнула, задумчиво накрутив телефонный провод на палец:

– Меня попросили поработать сверхурочно.

– А-а… ладно, тогда понятно. Ну, пока.

– Пока.

Я молча кивнула, уложила трубку на базу, села за стол… Ничего делать уже не хотелось. Появился соблазн бросить все и уйти, но я сдержалась. Заставила себя достать список и начать проверку.

Как и задумывала, около восьми часов утра с готовыми документами я постучалась в кабинет и.о., надеясь, что Кирилл Борисович вышел. Мне хотелось положить списки на стол и удалиться, но услышала тихое:

– Входите…

Великолепный шелковый галстук валялся мятой тряпкой на крышке ноутбука, пиджак сиротливо висел на спинке кресла, рубашка была наполовину расстегнута, а взъерошенные волосы выглядели так, словно в последние несколько часов он был занят только тем, что укладывал свою шевелюру пятерней. Кирилл Борисович, мягко стуча по губам карандашом, внимательно читал документ, лежащий перед ним. Кажется, он провел эту ночь на работе, пытаясь решить какие-то проблемы.

Я сухо поздоровалась:

– Доброе утро, Кирилл Борисович… – Он кивнул, не отрываясь от бумаг.

Я сделала глубокий вдох, чтобы унять волнение, и, открыв пошире дверь, направилась по толстому бежевому ковру к массивному столу директора.

Наконец он поднял на меня покрасневшие глаза и спросил:

– Сделали?

Я кивнула.

– Давайте…

Протянув листок Кириллу Борисовичу, я отметила:

– В следующий раз попросите об этом кого-то другого.

– Не думайте, что вы даром потратили свое драгоценное время, после получите сверхурочные, – строгим голосом пообещал Кирилл Борисович. – Мне на днях нужно будет еще раз встретиться с вами из-за этого документа.

– Зачем? Чтобы снова утвердиться во мнении, что я не подхожу для этой работы? – Я вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

Очень хотелось, чтобы он ответил утвердительно и наконец пояснил, чем же я его так не устраиваю. Мне не понравилось, что он ловко переключился на деньги, о которых я даже не думала.

– Вы свободны.

Затевать скандал и выяснять отношения, доказывая, что он неправильно меня понял? Глупо. Я развернулась и ушла к себе.

После обеда, разложив бумаги по папкам, я покончила с текущими делами и стала дожидаться Романа Николаевича с партией новых документов, но он все не появлялся. Звонить не стала, если не зашел, значит, некогда.

Минут через двадцать я начала волноваться. От нечего делать проверила почту в компьютере, удалила накопившийся спам, полила цветы, сделала кофе, но пить его не стала и, в десятый раз выглянув в окно, решила разыскать Романа Николаевича сама. Легко выскользнула из своего кабинета и, цокая каблучками, пошла к начальнику. И тут услышала возбужденный гул, доносившийся с первого этажа.

Шефа у себя не оказалось, и мне пришлось отправиться на его поиски вниз. Добравшись до середины лестницы, я увидела, что светлый, отделанный мрамором холл первого этажа полон служащих, которые, затаив дыхание, за чем-то наблюдали, словно зрители в театре. На мысль о театре также наводили строгие и далеко не бедные костюмы сотрудников.

Да что тут происходит? Сердце гулко забилось, я покрепче схватилась рукой за перила, выглянула. В холле… дрались! Один из дерущихся, молодой темноглазый брюнет был мне знаком, я часто видела его внизу, у поста охраны.

Потрясенная, я остановилась, в шоке разглядывая происходящее. Наконец медленно спустилась и подошла ближе к толпе, в которой заметила своего пропавшего начальника, Романа Николаевича, знакомых сотрудников и даже и.о. директора, который растаскивал двух драчунов. Кирилл Борисович схватил темноволосого охранника за шею и с силой отодвинул от противника – широкоплечего мужчины в годах, с волосами, тронутыми сединой. Действия и.о. вызвали гул неодобрения – наши сотрудники, как и ожидалось, переживали за молодого брюнета.

Но тут случайно меня заметил Ник, на сей раз явившийся на работу в черном деловом костюме, изменив привычному спортивному. Он подступил вплотную и, склонившись, шепнул на ухо:

– Пойдемте, Люда. Шеф увидит – ругаться начнет.

Не успела я спросить почему, как раздался ледяной голос Кирилла Борисовича, в котором проскальзывал настоящий рык:

– Людмила Сергеевна, у вас все дела завершены?

Скрывая жуткую неловкость от обращенных на меня любопытных взглядов, я неуверенно кивнула и, не теряя внешнего достоинства, направилась к себе. Нагнавший Ник галантно взял меня под локоть и, вежливо поддерживая, медленно повел к лестнице, превратив постыдное бегство в почти нормальное возвращение. За это я была бы ему даже благодарна, если бы не ощущала себя бредущей в кабинет под конвоем.

Переживая позор, я угрюмо молчала. Хотелось скинуть невесомую руку Ника, но он вроде сейчас был за меня, и я сдержалась. Самое интересное, что никого не шокировало поведение директора. В голове копились вопросы, щедро приправленные обидой. Если собрались все сотрудники, так почему он выставил только меня? Отчего никого не удивило его вмешательство в драку? И почему всем находившимся в холле было понятно, что я лишняя?

Мой провожатый тоже угрюмо молчал, и только когда мы вошли в мой кабинет, запинаясь, будто обдумывая каждое слово, медленно произнес:

– Людмила, не расстраивайтесь так. Он больше шумит, чем делает, – сказал начальник охраны и сел на стул для посетителей, которых, впрочем, у меня не бывало.

– А что, он еще что-то мне сделать может? – вскинулась я, удивленно посмотрев на собеседника. – Я и не расстраиваюсь! Просто соберусь и уеду. Зачем мне расстраиваться?

– Не надо уезжать! Скоро вернется Тео, простите, Федор Георгиевич с Дашей, – тихо произнес Ник, всматриваясь в мое лицо и пытаясь понять, серьезно я говорю об отъезде или нет.

– Я поняла. Интересно, почему директора замещает этот… – поджав губы, с досадой спросила я, не зная, как прилично назвать и.о. – Я бы ему аквариумную рыбку не доверила, не то что корпорацию.

– Тут такое дело… – Ник вздохнул и с неудовольствием потер лоб, обдумывая ответ. – У Кирилла Борисовича своя… свой бизнес, он взялся заменить Федора Георгиевича только потому, что с ним дружит, ну и совладелец нашей компании… Поэтому он и драчунов растаскивал…

– А при чем тут драчуны? – совсем потеряв нить рассуждения, с удивлением спросила я, откинувшись на спинку кресла.

– Это сцепились его и наш… охранники, а он не умеет, как Тео… ну, дипломатично решать такие споры, вот и полез пояснять.

– Кулаками?! – излишне повысив голос, спросила я. В голове что-то явно не сходилось. Ну ненормально это для такой организации, как и для его должности. Драчунов специальные люди растаскивают!

– Э-э, да, кулаками. Иногда только это и помогает.

Я недоверчиво на него взглянула. У начальника охраны строительной корпорации очевидные проблемы с риторикой.

– Что помогает? Надавать подчиненным тумаков? – желчно спросила я, раскладывая узором на своем столе остро заточенные карандаши, пытаясь успокоиться.

– Ну, он-то не дрался. Просто развел их, – неуверенно заступился Ник за босса, чем вызвал мое крайнее неодобрение.

– Я смотрю, вы здесь все его любите, – не скрывая неприязни, заметила я, поднимая холодный взгляд. Дождевыми каплями загремели скатившиеся со стола карандаши. Я не стала собирать их, а дожидалась ответа.

– Конечно, его все любят, – совершенно серьезно ответил Ник, смотря мне в глаза и абсолютно не реагируя на мое раздражение. – Он справедливый и добрый… Его невозможно не уважать.

Я устало опустила голову. Да, и даже Даша тоже его любит. Тогда в чем дело? Чего же я натворила, если «такой хороший человек» меня на дух не переносит?

Ник вежливо попрощался и тихо вышел, а я размокшей медузой рухнула на спинку кресла и, качаясь в нем, решила, что, если бы не ежевечерние встречи с Максом, здесь бы и дня не выдержала.

 

Глава первая

Загадок все больше

После работы, устав от тяжелых мыслей, я забрела в наше летнее кафе под ярко-красными тентами. Выбрав самый крайний столик, небрежно перекинула плащ через спинку кресла и села в другое, спиной к посетителям. Ждала официанта и разглядывала стену ровно остриженных кустов, которые нежно цвели зонтиками мелких розовых бутонов с медовым запахом.

Это местечко нашли еще мы с Дашей и часто здесь отдыхали. Но сегодня расслабиться и попить любимый кофе не получилось, вместо этого я накрутила себя так, что вместо обычной усталости чувствовала дикий прилив гнева и желание высказать нашему и.о. накопившиеся претензии.

Пятки под столиком бесшумно, но угрожающе отбивали что-то агрессивное, если бы мне сейчас попался Кирилл Борисович, вряд ли он ушел бы отсюда таким же целым, каким явился. Адреналин струился по жилам, призывая наконец навести порядок в своей жизни.

Сколько можно терпеть? Да и зачем?

Я нарочно пришла на целый час раньше обговоренного с Максом времени. Вместо того чтобы съездить домой, переодеться и подготовиться, как положено перед свиданием, предпочла спокойно посидеть в толпе, где, как известно, одиночество самое неподдельное. Но я ошиблась и накрутила себя так, что получился дикий гнев, подогреваемый воспоминаниями о сегодняшней драке. А ведь надеялась отдохнуть…

Нервно кусая губы, я жалела, что не грохнула кулаком о стол, когда и.о. в очередной раз говорил мне гадости. Промолчала. А теперь какой смысл переживать? Как говорится, после драки кулаками не машут.

В сумке пиликнул телефон. Я выдернула его из бокового кармашка и посмотрела на экран, пальцем нажимая символ сообщений.

Дашка?

Дашка! С нежностью вздохнула. Как это на нее похоже: прислать коротенькое сообщение, когда я тут извелась в ожидании новостей. «Что тут скажешь? – думала я, улыбаясь. По словам Юльки, Даша – та самая подруга, которой в старости можно будет позвонить и заорать: «Ну че, старая перечница, куда пойдем пенсию тратить?!»

Сообщение гласило: «Сама себе не верю! Такого не бывает! Как ты?».

На главный вопрос, как она там, я ответ получила…

После эсэмэски Даши стало легче, и последние события уже не казались такими мрачными. Я покачала головой. Гнев на директора исчез, когда я переключилась на мысли о скоропалительном браке Дашкинса…

Да, ей повезло. Конечно, такие слишком невозмутимые мужчины, как ее Тео, не в моем вкусе, зато она от него без ума, а большего и не надо.

Так… А что надо мне?..

Вот иногда сидишь вечерами одна-одинешенька и думаешь. Ведь самое страшное, что ничего не было и больше не будет, ни любви, ни радости. В жизни есть только работа, от которой тошнит, и больше ничего. Но посмотришь на счастливую Дашу, и как-то легче становится.

Надежда, что такое же счастье когда-нибудь будет и у меня, греет душу и дает силы жить дальше. А я сейчас как никогда нуждалась в поддержке, ведь все такое унылое! Сюда бы Юлю. Я позвонила подруге, но никто не ответил. Жаль, Юлька занята…

* * *

Когда до появления Макса осталось минут десять, я заказала себе еще латте, которое здесь особенно удачно готовили, и углубилась в воспоминания.

Думаю, проблемы с молодыми людьми у меня начались после развода родителей. Сам развод я не помню, помню только, как, рухнув у двери на пол, ужасно плакала мама. Сильно, тихо и так больно, больно… а когда я подошла к ней, пытаясь приласкаться, она вцепилась в меня, с силой прижала к себе и, почти заклиная, сквозь слезы выдохнула:

– Миленок, ты будешь умнее меня, правда? И лучше сто раз проверишь, чем соединишь свою жизнь не с тем человеком! Да? Да? Обещаешь?!

Я, поджав губки, от всей души ей обещала, усердно гладя маму по голове в такт своей дрожащей косичке. Я бы ей тогда что угодно пообещала… В восемь лет дети понимают гораздо больше, чем думают взрослые.

После моя жизнь почти не изменилась. Мама была рядом, помогала с уроками, возила на море, покупала игрушки, красивые вещи, как у подруг. Отсутствие отца я чувствовала, но смутно, он и раньше в основном занимался собой. Я, конечно, понимала, что чего-то не хватает, но объяснить не могла.

Потом мама не раз говорила:

– Мил, будь умницей. Даже когда принимают на работу, назначают испытательный срок, не меньше девяноста дней. А человеку почему-то отдают сердце, не задумываясь. Тот, кто к тебе относится серьезно, будет добиваться твоей любви, а кто просто развлекается, улетучится, словно пар…

Я усвоила: в близкую связь вступать нельзя, пока не проверишь отношение. Под разными соусами это подавалось мне как главное блюдо до тех пор, пока я не уехала в соседний город и не поступила в институт. Вернувшись, обнаружила в доме дядю Мишу, солидного мужчину с седыми волосами и добрыми глазами, видимо все же прошедшего суровую мамину проверку.

Дядя Миша оказался очень хорошим. Он мило заботился о маме и пытался стать для меня родным, но только дома мне сделалось как-то неуютно, и я сняла себе квартиру. Мама наконец была счастлива, этот брак компенсировал годы ее одиночества. А я изредка навещала их в праздники, посылала подарки и старомодные открытки.

Зато у самой все шло хуже некуда…

Я честно проверяла молодых людей до конца второго курса. Никто не выдержал сурового испытания – трех месяцев платонических отношений, что, впрочем, меня не слишком задевало. Мне исполнился двадцать один год, когда я сознательно решила нарушить мамину заповедь. С Алешкой мы сошлись после месяца его красивых ухаживаний. Эх, кто бы мне тогда сказал, что мужчина должен поразить именно сердце, а не воображение! А в этом Леше не было равных: красивые слова, эффектные жесты, умение веселить… У нас была почти настоящая семья, полгода мы жили, как я думала, счастливо, пока я, приболев, не отпросилась со второй пары, вернулась домой и, как в дешевом водевиле, застала Лешку с другой.

Самое грустное, что, в отличие от меня, он ничуть не переживал из-за нашего разрыва. Через неделю у него появилась новая глупышка, которая гладила его майки, стирала, убирала и делала вкусные завтраки. Видимо, недели ему хватило, чтобы поразить ее воображение.

Из затяжной депрессии меня вытянули Даша с Юлей. С того момента я стала их ценить по-настоящему, как и мамин совет. Лехи на три месяца ухаживаний точно бы не хватило – банально грязью бы зарос.

Потом я долго избегала всего, связанного с отношениями, хотя желание отомстить, тотчас найдя себе нового ухажера, появлялось часто. Но мне хватило ума понять, что отомстить тому, кому наплевать, невозможно, а втравить себя в новые, совершенно ненужные переживания получится непременно.

Так что с Максом я не буду торопиться. Пусть будет испытательный срок. Увы, я отношусь к тем глупым дамам, которые вместе с телом отдают и сердце, так что подожду и посмотрю, что выйдет. Пока он мне только нравится.

Макс появился в кафе раньше, чем договаривались.

– Ну вот, чувствую себя неловко. Позор, опоздал на свидание! – Сожалея, Макс нахмурился, собираясь плюхнуться на соседнее кресло, но тут же посмотрел на левую руку с красивыми, по-мужски крупными часами. Покачав головой, склонился над моим плечом и поцеловал в щеку. – Привет.

– Привет. Это не ты опоздал, а я пришла рано. – Я попыталась мягко унять его терзания. – Настроение такое, хотелось спокойно посидеть и подумать. На работе не пойми что творится… – Я улыбнулась, развеивая последние сомнения Макса.

– А что? – Казалось, его искренне беспокоят мои проблемы. Он легким шагом обошел столик и сел напротив, закрыв своей спиной цветущие кусты. Я тем временем подтянула ноги, чтобы под столом случайно его не коснуться, и пояснила:

– Не пойму, чего от меня хотят. Вроде стараюсь, а угодить не могу, – устало закончила я. В душе было выжженное поле.

– Хочешь, я поговорю о тебе с нашим боссом, может, у нас на фирме найдется для тебя место?

– Не-а, не хочу. Как ты? Сходил вчера в новый клуб? Играл в боулинг? – Я поспешно перевела разговор на нейтральную тему.

– Не-а, – забавно передразнил он, улыбнувшись. – Сделал, как ты вчера советовала, уговорил себя выспаться. – Он мило кивнул официантке, мягко положившей на столик меню в кожаной обложке.

– Понятно, а когда пойдешь? Ты, помнится, горел желанием этот клуб посмотреть. – Меня удивляло, что по ночам у него еще хватает сил куда-то таскаться.

Отодвинув меню, я тоже вежливо кивнула расторопной девушке и вернула взгляд Максу.

– Только когда ты согласишься составить мне компанию… – кокетливо закончил он, быстро листая перечень блюд.

Я, наморщив нос, передразнила его улыбку.

– Как только решу, что у меня есть запасная ночь, чтобы выспаться, так и пойдем, поиграем. – Понимая, что никуда я не пойду, потому что настроения развлекаться совершенно не было.

Принимая мой отказ, Макс драматично вздохнул и, подозвав официантку, попросил принести нам кофе. Я с интересом посмотрела на темноволосого парня с легкой рыжинкой в волосах, внимательно читающего экзотические названия коктейлей. Хотя он тоже уже наизусть знает, что здесь готовят вкусно.

Люблю с ним общаться. Это легко, естественно. У него очень интересные зеленые глаза. Странный, но очень чистый оттенок цвета. Таких глаз я никогда и ни у кого не видела. Они глубокие, словно у инопланетянина.

– Люд, что ты хочешь на ужин?

– Ничего, спасибо. Только кофе. – Есть на самом деле не хотелось. От еще одной чашки кофе на голодный желудок дрожали руки и немного трясло, но все же аппетита не было.

– Давай пирожное, а? – Глазки лукаво блестят, улыбка соблазняет, руки элегантно придерживают на весу темно-коричневую книгу. – Нет ничего приятней, чем девушка с хорошим аппетитом.

Я кокетливо хихикнула:

– Это эвфемизм к «люблю пухленьких»? – игриво спросила я, зная, что опасность поправиться мне не грозит. Малейшее волнение, и кусок в горло не лезет.

Он нарочито серьезно кивнул.

– Ну, раз так, давай сюда свое пирожное, – мученически вздохнула я, отодвигая пустую чашку.

Если бы меня спросили, о чем мы каждый вечер беседуем, я бы ответить не смогла. Обо всем и ни о чем. Так, дружеский треп. Пару раз я мягко пресекала его попытки сойтись поближе, так что сейчас никто из нас в душу к себе не пускал, все шло поверхностно и добродушно. Ну и ладно.

Макс каждый раз провожал до подъезда и намекал, что не напился кофе, пытаясь набиться в гости. Получив в ответ шутливое предложение вернуться в кафе или специально захваченный пакетик с растворимым кофе, Макс не обижался. Целовал в щеку на прощанье и, беззаботно махнув рукой, возвращался на стоянку, где оставлял машину.

Так было и сегодня. Поужинав, мы вышли на небольшую аллею и, перекидываясь шутками, медленно направились к моему дому. С двух сторон протянулись длинные цветущие клумбы, нас ласкало легким ароматом. Опустился настоящий летний вечер – как же хорошо гулять!

Клумбы с разноцветными тюльпанами, я со вздохом помечтала о собственном маленьком садике и выращенных с любовью цветах. Мы брели по тротуару вдоль старинных зданий. Неожиданно глухой рев мотора и басы автомагнитолы вторглись в умиротворенную тишину вечера. Автомобиль, промчавшийся мимо нас, резко остановился. Глаза грубо ослепил яркий свет.

– Что за… – выругался Макс, с напряжением вглядываясь в полумрак, появившийся на контрасте от света. Я в испуге замерла, все произошло слишком неожиданно.

Из машины выбрались трое.

– Добро пожаловать в ряды неудачников, – усмехнулся худой высокий парень с рыжинкой в волосах, бесцеремонно обратившись к Максу. Двое других, стоявших позади, глумливо захохотали, но рыжий вдруг перевел взгляд в тень, где, в испуге стиснув сумку, стояла я.

– В ваших рядах пополнение самочек? – с насмешкой проговорил он, с бесстыдным любопытством разглядывая меня, при этом подмигнув Максу. Затем проникновенно обратился к «самочке»:

– Красивая, уж лучше подбери себе кого-нибудь из бомжей, чем водиться с этим лузером.

Я не успела ответить нахалу, как вмешался Макс.

– Чего тебе нужно, Крыс? – прорычал он, сжимая кулаки.

Я быстро шагнула к нему и взяла за руку, показав всем, что я с ним и мне плевать на их мнение.

– Мы теперь под ними! – с гневным вызовом завопил черноволосый, стоявший за рыжим. – Это твой папаша натворил! Лузеры из лузеров! А теперь ты слился, не найти!

Я ничего не понимала из его слов, но изобразила пренебрежение, собираясь после расспросить Макса, что это все значило.

– Я в ваши звериные игры не играю! – раздраженно сплюнул Макс, выдернув у меня руку.

Я еще не видела всегда добродушного Макса таким злым. Казалось, он может вцепиться им в глотки и порвать. Троица, обойдя машину, агрессивно приблизилась. Видно, будет драка, а у меня нет даже баллончика со слезоточивым газом. Хотя, если взять спрей и дать струей по глазам, тоже может сработать. Я сунула руку в сумку и зажала в руке баллончик с дезодорантом. Ерунда, конечно, только разозлить, но если больше ничего нет… Редкие прохожие, до этого идущие неподалеку, при виде бандитов поспешили разбежаться, так что на помощь рассчитывать не приходилось.

Рыжий с воплем кинулся на Макса и тут же получил кулаком в челюсть. Они сцепились и рухнули на асфальт, подняв густое облако пыли. Я сжатым кулаком прикрыла рот, мучительно переживая, что не в состоянии помочь Максу. Хорошо, что двое друзей рыжего не вмешивались. Чувствуя полное бессилие, я стояла неподвижно, однако так напряглась, словно тоже сражалась.

Драка была жестокой, они обменивались безумно быстрыми ударами и оба уже были в крови, когда, обогнув легковую машину рыжего, у тротуара остановился красный джип, осветив дерущихся ярким светом фар. Заглушив мотор, из машины выбрались Ник и… Кирилл Борисович.

Я застонала. Замечательно, теперь я еще и в драках участвую! Да он меня вообще с землей смешает… Сейчас все его неприглядные домыслы получат подтверждение. И я осторожно отступила в тень.

– Точно, они тут. Ты был прав, – тихо сказал Нику директор, засовывая руки в карманы своих светлых, искусно порванных на коленке джинсов. Кирилл Борисович источал неодобрение, сурово оглядывая нападавших холодными глазами. О, я отлично помню этот взгляд в мой адрес: напряженный, пристальный, изучающе бродивший по лицу.

Рыжий драчун, заметив прибывших только после слов черноволосого, с силой оттолкнул Макса и, медленно поднимаясь с помощью друзей, с отвращением произнес, сплевывая кровь:

– О, вот и самозванчик пожаловал. Тебе что надо? Это наши дела.

Кирилл Борисович на эти непонятные слова только усмехнулся и почти довольно спросил:

– Это вызов? – Казалось, от удовольствия он сейчас начнет радостно потирать руки.

Рыжий насупился и буркнул, опуская глаза:

– Нет.

– Тогда не сотрясай воздух, а то ответишь, – беззлобно сказал Кирилл Борисович, измерив рыжего равнодушным взглядом.

Со мной, помнится, директор разговаривал куда строже. Но все равно, я была рада: они так удачно, а главное, вовремя появились и остановили драку. Меня не оставляло чувство, что я не поняла чего-то важного. Будто, говоря обычным языком, они имели в виду совсем другое. Слишком сильны были эмоции для такой легкомысленной беседы.

– Так. – Кирилл Борисович измерил троих напавших грозным взглядом. – Домой! Месяц из дома ни шагу. Никуда!

Эти задиры выглядели едва ли лет на пять младше его, а он их, словно школьников, строит. Сначала я исполнилась недоверием: ага, сейчас, так они и разбежались! Но тут… эти трое послушно развернулись, сели в машину и уехали.

Распахнув глаза, я оглядела властного блондина. Он что, какой-нибудь главарь? Жуткий садист? Крестный отец мафии? Кто?

Что я вообще о нем знаю?

Макса, судя по всему, он трогать не собирался, и приказ к нему явно не относился. Махнув рукой поднимающемуся с асфальта Максу, Ник вслед за боссом пошел к машине.

Я метнулась осмотреть Макса и помочь ему привести себя в порядок. Заметив это, Кирилл Борисович резко остановился, стиснув зубы от гнева. Я молча очищала джемпер Макса от пыли, понимая, что, к сожалению, это еще не все.

Не вытаскивая рук из карманов, мой шеф сплюнул в сторону, в упор посмотрел на меня и устало выдохнул:

– Людмила Сергеевна, и вы здесь.

– Как видите, – ровным тоном ответила я, усердно помогая другу.

Кирилл Борисович вновь повернулся к Максу, на этот раз разглядывая его, словно в первый раз.

– А, вот кто он …

– И кто? – излишне возбужденно после драки рявкнул Макс, с ненавистью разглядывая солидную фигуру моего босса.

– Сын Макса-старшего, – сухо бросил Кирилл Борисович на ходу, вновь направившись к машине, в которую уже сел Ник.

– И что с того, что сын? Какое он имеет ко мне отношение?! – разозлившись, запальчиво крикнул вслед Макс, но босс не ответил, завел свой джип и уехал.

Тогда Макс повернулся ко мне.

– Ты с ним как-то связана? – строго спросил он, отодвинувшись так, словно не хотел, чтобы я до него дотрагивалась.

Только я открыла рот, чтобы гневно отрезать, что ни перед кем не отчитываюсь, но вспомнила, что после драки все на взводе, и спокойно ответила:

– Мой директор… Вернее, исполняющий обязанности директора, пока настоящий с женой отдыхает.

– Почему ты не сказала, что связана с ними? – Он смотрел на меня как на предателя.

– С кем, с ними? – сухо поинтересовалась я, не сводя с него холодного взгляда.

– С этими лохматыми уродами? Я думал, ты нормальная, а ты…

– А-а, – равнодушно выдохнула я. – Ну да, конечно. Как показала жизнь, я имею свойство притягивать уродов… Удачи! – И ушла не оборачиваясь.

Дома, больше не в силах переживать, напилась снотворного и отключилась.

* * *

Вот наконец и пятница. Я шла по утренним улицам на работу и чувствовала себя странно: с одной стороны, я в гуще людей, с другой – выпала из общего потока. У них все было обыденным, а со мной произошло что-то непонятное. Я люблю держать под контролем все, что со мной происходит, но тут не получалось. Меня это мучило. И не с кем посоветоваться. Даша… Знает ли она хоть что-то? Ник? Он, по сути, чужой…

Задумавшись, я сделала шаг на дорогу как раз перед главным входом в здание корпорации. Раздался резкий сигнал, и кто-то обеими руками схватил меня за предплечья.

Я испугалась. До сих пор у меня не было привычки ступать под колеса проезжающих авто…

– Людмила Сергеевна, вы шагу сделать не можете, чтобы не устроить представление, – негромкая издевка в таком знакомом голосе.

Я вырвалась из рук Кирилла Борисовича. Воспламененная смесью испуга и раздражения, прорычала, развернувшись к нему:

– Опять вы! Что вы здесь делаете? – Но тут припомнила все и словно еще раз пережила эти унижения. Втянув воздух, раздраженно высказала: – Знаете, я сыта вашим обществом! Могли бы вы не замечать меня вне рабочего времени?

Ослепленная гневом, вновь шагнула на дорогу. И все повторилось. Сигнал, хватка босса за предплечье… Да что со мной творится?!

– Судя по всему, не замечать вас не получится. Да и для вас это чревато, – тяжело вздохнул он, избавившись от меня.

Я молча осмотрела его неизменный спортивный синий костюм, в котором и.о. приходил даже на работу, подчеркивающий цвет глаз и светлые волосы. Стиляга, мажорчик…

– Да, мне жутко повезло. Спасибо! – отрывисто ответила я, обреченно кивнула, взглянула на опустевшую дорогу и пошла. Казалось, сейчас абсолютно все против меня!

Когда я наконец достигла ступеней офиса, позади раздался спокойный голос босса:

– Да, Людмила Сергеевна, я тогда не успел извиниться за то, что сбил вас с ног в коридоре. Торопился очень. Простите.

Я остановилась на пару секунд, соображая, что ответить, но так ничего и не придумав, не поворачиваясь, сухо выдавила:

– Я так и поняла, – и ушла к себе.

Всю следующую неделю мы не общались, и я постепенно начала приходить в себя. Настроение было неплохое, вот только Макс так и не звонил. И не появлялся.

 

Глава вторая

Ну почему все так глупо выходит?!

Строительная корпорация в эти летние дни жила бурной жизнью. Сотрудники с кипами бумаг сновали вверх-вниз по этажам, многим было даже не до обеда. У меня тоже дел хватало. Едва переводила один технический документ, как мне приносили пачку новых. Кроме того, я никак не могла свести все данные для одного из отделов. А они торопили – документ давно пора было отправлять поставщику. Латинские буквы уже сливались в одну, из головы исчезли самые простые выражения. Хотелось немного отдохнуть, выпить чашечку кофе.

Директора я сегодня не видела, у них с Романом Николаевичем совещание, плавно перетекшее далеко за полдень. В корпорации возникла крупная проблема, грозившая большими неустойками. Недопоставки в самый разгар сезона.

Проходя по коридору, я случайно услышала, как и.о. кому-то с горечью посетовал:

– И как Тео справляется со всем этим? Прошло всего три недели, а мне уже хочется, не высовывая, держать голову в холодной воде, иначе она задымится от напряжения. То на фирме нелады, то в этом «подарочке Стэна». – Он раздраженно фыркнул. – Да. Они так и не признали меня. Говорю, чтобы бросали вызов, никто не хочет. При этом каждый норовит уколоть незаслуженно занятым местом. Нужно оно мне! Да и на стройке что-то невозможное творится…

Что на стройке творится? И вновь какие-то непонятные разговоры о вызове. Странности сплошные. У них тут что, обязательны рыцарские турниры для активного отдыха коллектива? Я про себя презрительно фыркнула и прибавила шаг.

Что ему ответили и с кем разговаривал босс, я не поняла. К тому моменту я уже добралась до своего кабинета, но то, что в его словах повторилась ссылка на чей-то вызов, меня озадачило. Я даже не заметила своего непосредственного начальника, вошедшего в дверь чуть ли не одновременно со мной.

– Людмила Сергеевна, я как раз искал вас, – устало пояснил босс, неловко заправляя пальцем манжету голубой рубашки под светло-серый рукав пиджака.

– Да? У меня все готово. Я отнесла папку Светлане, – отчиталась я, втайне радуясь, что успела закончить все дела до его визита.

– Хорошо, спасибо. Очень оперативно, – похвалил он.

Я скромно улыбнулась, скрывая удовольствие. Роман Николаевич – деликатный, очень воспитанный человек, с которым приятно работать. Он дождался, пока я приглашу его сесть, и спросил:

– Я к вам с просьбой, Людмила Сергеевна. Мы все утро совещались. Директор считает, что проблемы с поставками стали критичными и придется ехать разбираться. А так как вы быстрее всех справились с делами, я хотел бы попросить об этом вас…

Радость в душе потухла с первыми словами Романа Николаевича. Я испугалась и даже пропустила мимо ушей завуалированное послание, что как специалист я здесь самая праздная.

– Что, прямо сейчас? Дело к вечеру. – Не скрывая разочарования, попыталась вяло отбиться.

– Я уже договорился с ними, – мягко предварил мои возражения шеф.

– Никогда там не была. – Руки опустились. Я виновато оглядела уставшего Романа Николаевича. Обижать его не хотелось, но и ехать неизвестно куда – тоже.

– Ничего, я буду с вами, – заверил он. Видно, эта затея нравилась ему не больше моего.

– Ох, а я испугалась, что придется ехать самой. Хорошо, я сейчас оденусь и подойду.

Шеф довольно кивнул и, с облегчением расправив плечи, вышел. Я выдохнула, оглядывая кабинет. Что взять с собой? Зонтик, плащ, сумку… Эх, пообедать не успела. Теперь бы хоть поужинать…

Натягивая плащ, я вздыхала. Ладно, буду считать внезапную поездку экскурсией, новый город посмотрю, когда еще выпадет такая возможность.

Закрывала кабинет почти с улыбкой. Зонт в сумочку не вместился, пришлось держать его в руке. Я шагала по полупустому коридору, все еще уговаривая себя. Ну в самом деле, что мне дома вечером делать? Сидеть перед телевизором или бродить в интернете? Макс обиделся непонятно на что, его сегодня опять не будет. А так хоть развлекусь…

Кивнув знакомому охраннику, вышла из здания. Погода портилась на глазах. Небо выглядело так необычно, что я не удержалась и на миг остановилась, чтобы рассмотреть. Казалось, город накрыла темно-синяя чаша, из-под которой как края пирога блестели нежно-голубые стенки с прожилками золотых нитей из солнечных лучей.

Мое созерцание прервал автомобильный гудок.

Я вернулась на землю, столкнувшись с раздраженным взглядом и.о., сидевшего в джипе вместе с моим шефом. Так вот кто везет нас на встречу. Вечер в компании Кирилла Борисовича – то еще испытание… Понурившись, я подошла, аккуратно открыла дверь и села в красный джип.

* * *

Боссы обсуждали дела фирмы, а я, устроившись на заднем сиденье, безответственно углубилась в свои мысли. Дорога заняла два часа. Кирилл Борисович делал вид, что здесь меня нет, и то хорошо. Он настолько достал за последнее время, что даже звук его голоса мне казался неприятным. И тут ему позвонили.

Кирилл Борисович ответил на чистом английском. Я, закрыв глаза, откинулась на спинку сиденья, про себя удивляясь тому, что директор хорошо владеет иностранным, будто родным. Он говорил вообще без акцента. Если бы я встретила его в Англии, приняла бы за урожденного англичанина. Эдакий белокурый сакс.

И вновь вопрос: что я о нем знаю?

Ничего.

Внешне привлекателен. Большинство женщин корпорации обращали на него внимание. Однако я видела не обаятельного представителя сильного пола, а грубого мужлана-параноика. Он вызывал у меня только отрицание, с самого начала и по сей день.

Вынула из сумочки пудреницу с зеркалом и незаметно проверила макияж – все нормально. Я опасалась, что тушь потекла от жары. Жара… Даше сейчас хорошо. Муж рядом, отдых, тепло. Что еще надо? А у меня с этими переходами с работы на работу и отпуска не предвидится.

На улице стояла предгрозовая духота, плавный ход машины убаюкивал…

– Людмила Сергеевна, вы так озаботились отсутствием поставок, что вас нельзя дозваться, – где-то рядом раздался голос, грубо ворвавшийся в мой сон. Открыв глаза, я взглянула в зеркало заднего вида: губы и.о. скривились в нахальной ухмылке, а ярко-голубые глаза весело сверкнули.

Я встряхнулась, села и, облизнув пересохшие ото сна губы, ответила, выдерживая его шутливый тон:

– Ох как вы правы, Кирилл Борисович. Точно, погрузилась в проблему, и полностью. – Я лукаво улыбнулась, наблюдая, как изменился взгляд директора.

Он кивнул и добавил:

– Замечательно, а мы уже приехали.

Я вздохнула. От духоты очень хотелось пить. Поправив челку, кое-как воткнула зонт в сумку и посмотрела на часы, встроенные в панель приборов, – полчетвертого.

Мы уже двигались по городу. Возле отделанного кремовым пластиком трехэтажного здания и.о. уверенно завернул на стоянку и притормозил у бетонного забора в самом дальнем углу.

Я с трудом вылезла из машины, чувствуя себя глубокой старухой, притом что мне только двадцать пять. А тут еще пришлось долго обходить красивую кованую ограду, построенную явно не на месте. Впереди, исполненный сурового достоинства, шагал наш босс. За ним мягко ступал задумчивый Роман Николаевич. Следом шла я. Мне было интересно, как будет здесь вести переговоры лютый Кирилл Борисович.

Чтобы и.о. директора окончательно упал в моих глазах, мне было бы достаточно того, что он ведет переговоры по принципу «бей своих, чтоб чужие боялись». Поэтому я хоть и была частью делегации, но одновременно чувствовала себя зрителем.

У встречавшего нас Александра Ивановича, начальника отдела реализации, – были совсем седые усы и волосы; хотя по виду ему можно дать лет сорок пять, не больше. Одет он был в тесный серый костюм. Дружелюбно поздоровавшись, он провел нас по мраморной лестнице с никелированными перилами в кабинет замдиректора, Олега Игоревича, обладателя невзрачной внешности, жидких бесцветных волос и очков в тонкой дорогой оправе. Образ классического руководителя завершали напряженно поджатые тонкие губы.

Замдиректора с клеймом вечного недовольства на лице сидел в высоком вращающемся кресле. Наверное, если бы я подбирала актеров на роль Скруджа из диккенсовских «Рождественских историй», то у Олега Игоревича не нашлось бы конкурентов. По правую руку от него поместился симпатичный мужчина лет на десять моложе, темноволосый, худощавый, с узким, гладко выбритым лицом, но нам его так и не представили. Он тихо отдавал указания молоденькой блондинке, судя по всему, секретарше.

Наше появление поставщикам явно не нравилось. Я с удовольствием изучала холодные взгляды хозяев, когда от них не отвлекали натянутые при встрече деловые улыбки, предписанные Карнеги. Я прекрасно понимала недовольство контрагентов. На их месте любой бы улыбался через силу. Еще бы! Конец недели, последний рабочий вечер, а тут мы… Кому охота сидеть в душном офисе, когда можно схватить семью, друзей и рвануть на природу на выходные? Хотя выходные откладывались…

Опустившись на неудобный стул для посетителей, я незаметно покачивала ногой и внимательно наблюдала за тем, как разворачиваются события. Кирилл Борисович сухо изложил суть проблемы, якобы невзначай упомянув о нарушении контрагентами договора.

– … мы столько лет плодотворно сотрудничаем, хотелось решить эту проблему как можно скорее, – довольно миролюбиво закончил он, но его перебил начальник отдела реализации.

– По-моему, у вас сложилось ошибочное представление о нас, – судорожно сцепив на столе руки в замок, сказал Александр Иванович. Его голос звучал вежливо, но, судя по лицу, ему тоже хотелось, чтобы мы немедленно убрались ко всем чертям. – Мы были уверены, что вы прибыли, чтобы разобраться с неустойкой с вашей стороны.

Кирилл Борисович уставился на оппонента. Если начало переговоров он вел сухо и по-деловому, то сейчас смотрел с открытой угрозой. Александр Иванович, сглотнув, поспешно уточнил:

– Мы сделали заказ по вашей заявке. А недавно получили письмо о том, что вы отказываетесь от поставок.

После его слов мы втроем тщательно разыграли немую сцену из гоголевского «Ревизора».

– Вы не могли бы показать это письмо? – сухо обратился Кирилл Борисович к поставщикам.

Я перевела заинтересованный взгляд с замдиректора на начальника отдела. Когда мы ехали сюда, все ждали, что сейчас перед нами виновники или извинятся, или попросят время, чтобы все исправить. В худшем случае обвинят тех, кто их самих подвел. Но кто же думал, что проблема окажется сплошным недоразумением. Если вообще не саботажем.

Изучив документ, Кирилл Борисович ошеломленно рассматривал подпись. Когда он положил письмо перед собой, я тоже на нее посмотрела – там был знакомый сдержанный завиток и.о. директора. Он, с минуту помолчав, сказал, сохраняя лицо:

– Это недоразумение. Видимо, перепутали адресатов и послали вам чужую корреспонденцию. Тогда все в порядке. Вы налаживаете поставки, и мы продолжим сотрудничество.

Он сказал откровенную глупость: везде было указано название фирмы-поставщика. Но хотя даже я понимала, что единственное письмо не могло саботировать работу корпорации, все с облегчением вздохнули от осознания, что все так быстро закончилось. Но тут вмешался до сих пор молчавший Роман Николаевич:

– Вы позволите мне обговорить с вами новый заказ и условия поставок?

Принимающая сторона всполошилась, тем не менее замдиректора фирмы-поставщика, медленно заправив тонкую дужку очков за ухо, предложил нам остаться и завтра с утра спокойно обсудить все вопросы. Александр Иванович, глядя в стол, незаметно скривился – стало понятно, кому придется жертвовать выходным.

В общем, все закончилось тем, что Роман Николаевич решил подождать до завтра и разобраться до конца, а мы с боссом в сопровождении тонколицего брюнета, отправленного нас провожать, вышли из здания.

Возвращаясь на стоянку, под цветущим кустом жасмина я заметила рыжую дворняжку с порванным ухом и запекшейся на мордочке кровью. Она явно пряталась от нас, дрожала и поджимала лапки.

– Ах, бедненькая! – Тут же вспомнила об утренних бутербродах, которым теперь уже было не суждено испортиться в моей сумочке, а ведь за делами я благополучно о них позабыла.

Кирилл Борисович, озабоченный тем, что из-за него на производстве устроили огромный простой, позабыв обо всем, несся к машине.

Это меня вполне устраивало. Рискуя вызвать начальственный гнев, я остановилась, чтобы выудить пакет с едой, про себя недоумевая, как умудрилась втиснуть это в свою сумку. Да так увлеклась, что упустила момент, когда босс вновь оказался рядом.

– Что за необходимость сейчас кормить бездомного пса?! – устало спросил он, не скрывая досады. Все, как и предполагалось, – гнев и раздражение «в одном флаконе».

Собака, наверное, тоже что-то почувствовала, от страха она сжалась чуть не вдвое, так, что казалось, она стремится уменьшиться до размера мухи. Я нервно ответила:

– Большая необходимость. Она погибнет, если ей не помочь. Видите, ее кто-то серьезно потрепал.

Наконец, уже физически ощущая гневное нетерпение директора, достала бутерброды. Наблюдать, что победит: голод или страх перед нами, я не стала – развернула пакет и кинула собаке еду. Комкая в руке обертку, направилась за ворчащим боссом к машине, чтобы как раз услышать последние слова его речитатива о чересчур жалостливых дамочках. Со вздохом застегнув растерзанную сумочку, невозмутимо ответила:

– Не могу я в таких случаях пройти мимо. Когда болел мой Волчик, он поминутно лез ласкаться, и я бросала все занятия, чтобы его утешить. Даже ночью… Для болезни или необходимости помочь не существует понятия времени. – Да, получилось немного занудно, и не знаю почему, вспомнила про пса Федора Георгиевича, но пример, с моей точки зрения, подходил идеально. Босс наверняка знает эту собаку.

Кирилл Борисович гневно обернулся, явно собираясь резко ответить, и с раздражением уставился на меня. Я с достоинством встретила его взгляд – да, я такая, и меня не волнует ничье мнение.

Не знаю, что он подумал, заметив молчаливый вызов в моих глазах, но вдруг хмыкнул и улыбнулся. Впервые без издевки и раздражения. От расположения в его взгляде я на миг даже потерялась.

Кирилл Борисович галантно приоткрыл переднюю дверь, хотя я собиралась устроиться на заднем сиденье, подальше от него. Дождавшись, пока босс сядет за руль, я намеренно заговорила о работе.

– Поразительно, – резюмировала я итоги переговоров. – Вы же не верите, что письмо отправили по ошибке?

Дожидаясь ответа, я внимательно разглядывала его профиль.

Кирилл Борисович вновь посмотрел на меня без выражения. Ему явно не хотелось делиться своими подозрениями с посторонней, какой он считал меня. Хорошо, я поняла. Почему-то молчать дальше стало неловко, и я тихо извинилась:

– Вы меня буквально спасли из-под колес, а я даже не поблагодарила как следует, простите, пожалуйста.

Он молча вырулил со стоянки. Вспомнив, как сама отреагировала на его извинения, виновато добавила:

– Спасибо вам, – и робко улыбнулась, пытаясь общаться с ним как с хорошим знакомым.

– А что насчет стычки сказал Макс? – равнодушно и совсем не в тему спросил Кирилл Борисович.

Если бы до этого он меня не задевал, я бы отнеслась к этому вопросу снисходительно, день тяжелый, неприятности, да мало ли что! Но в его вопросе явно прозвучало высокомерное презрение. Впрочем, как всегда.

– Это не важно, – сухо ответила я, разглядывая свои пальцы.

– И какие же вы сделали выводы? – не отставал Кирилл Борисович. Однако его тон очень ясно показывал, что босс на самом деле не желает ничего знать.

– Я же говорю, это не важно. Да и какие могут быть выводы? Драка и драка… – равнодушно проговорила я и отвернулась к окну, за которым робко накрапывал первый дождь.

– Так он не рассказал, почему дрался с друзьями?

– Они не друзья. – В этом я была уверена. – Может, даже не знакомы… И вообще, если вам так надо, спросите у них. Кажется, они ваши подчиненные.

Он поджал губы, но повернулся и с интересом меня осмотрел.

– Все еще на меня злитесь, – констатация факта, без намека на раскаяние.

– Да, – спокойно ответила я, подтягивая сумку к себе. Надо было чем-то занять руки. Я вообще не понимала ход его мыслей: то нападает, то извиняется… И главное, чего сейчас хочет?

– И не без оснований. – Кирилл тяжело вздохнул. – Я действительно должен перед вами извиниться.

– Ваши извинения приняты, – холодно сообщила я, разглядывая темнеющее небо в окно. – Это все?

– Нет, не все! – сердито возразил он. – Я сейчас хотел пригласить вас на ужин, но передумал.

– Вот и отлично. Мне не пришлось вам отказывать, – равнодушно парировала я и, тщательно изображая спокойствие, откинулась на спинку сиденья.

– Вы так враждебно настроены, – медленно произнес Кирилл Борисович, не отводя глаз от дороги, – я знаю причину этой враждебности?

– Я не понимаю, с чем связан ваш интерес, – сухо ответила я.

Но он все не унимался:

– Вы всех мужчин, пытающихся пригласить вас на ужин, ненавидите или только меня?

– Почему вы решили, что я вас ненавижу? – Я удивленно подняла брови.

– Возможно, я вас пугаю или напоминаю кого-то неприятного? – спросил он, не слушая меня.

– А какое это имеет отношение к работе? – Мне надоело выслушивать глупейшие предположения. Сейчас вдруг окажется, что это я его обижала все это время, а не он меня…

– И все-таки остается один вопрос. Я вам так не нравлюсь? – Лукавый взгляд, на губах усмешка… точно, развлекается. Он что, решил меня измором взять?

Я только недовольно выдохнула.

Мы закончили глупейшую беседу и молчали до конца поездки. Вспомнив, что у меня пустой холодильник, я попросила шефа остановиться возле большого супермаркета, ровным тоном попрощалась и, открыв дверь, вышла на мокрый асфальт.

Пока мы ездили, в городе прошел сильный дождь, и сейчас улица блестела и переливалась – свет фар и фонарей отражался в каждой капельке воды. Люблю гулять такими вечерами, жаль сегодня не с кем. Вспомнила о Максе. А ведь правда он знал тех, кто напал на нас! Он того высокого в разговоре назвал Крысом.

«Дедектива» какая-то. Но после переполненного событиями дня чувствовать себя мисс Марпл совершенно не хотелось. Я грустно усмехнулась. Мне бы прогулок, романтики. В голове вертелись стихи о любви и звездах…

Я медленно шла, словно ожидая чего-то такого, проникающего в душу… Но пришлось вернуться в реальность, где не было никого, кому моя любовь была бы нужна. На такой ценный подарок охотников до сих пор не нашлось, и, горько усмехнувшись, я свернула во двор.

Дворами идти короче, но фонарей там не было, лишь свет окон моей девятиэтажки, видневшийся над крышами старых домов.

В последнем переулке навстречу выбежали три странные собаки. С короткими шеями, словно обрубленными хвостами, темной шерстью с непривычными для дворняг разводами. Бежать нельзя, я точно знаю.

Собаки выстроились цепью и, недвусмысленно угрожая, начали наступать на меня. Позади пыльная стена дома, в которую я уперлась спиной, выставив перед собой, словно щит, пакет с покупками. Что же делать?!

Псы остановились напротив – меня окружили.

Самый высокий из них, с рыжинкой на морде, оставил сородичей, подошел ко мне вплотную и нахально обнюхал пакет с соком и кофе. Я пожалела, что не купила упаковку колбасок. Сейчас бы она ой как пригодилась.

– Эй, там ничего вкусного нет, – тихо сказала я. Вздохнув для храбрости, я медленно протянула руку к высокому нахалу со светло-рыжими полосками и властно, но нежно погладила его по загривку, ласково приговаривая: – Да ты храбрец! Храбрец! Настоящий храбрец!

Странная псина замерла от моего прикосновения, потом подступила ко мне и словно кошка потерлась о ноги, загривком задирая юбку-карандаш.

– Эй, аккуратней, котик-переросток, – мягко оттолкнула я пса, поправив юбку.

Страх прошел, собака стала забавлять. Я прислонила пакет к стене и, наклонившись, аккуратно стала гладить зверюгу, которая то замирала под моей рукой, то вновь начинала ластиться, как кошка.

С двух сторон подступили псы, сидевшие до этого спокойно.

Я улыбнулась.

– У меня на вас рук не хватит. – Я рискнула почесать за ухом нового друга, с черными полосами на голове.

Где-то в глубине души я растерялась. Что же делать? Я понимала, что вместо того, чтобы провоцировать стычку, лучше погладить лохматых проходимцев. Думаю, пахнущие псиной руки – небольшая плата за то, чтобы спокойно вернуться домой.

– Все, ребята, мне пора. Приятно было познакомиться. – Я небрежно потрепала высокого пса по голове. Но собаки требовали ласку все нахальнее и наглее. Третий, самый мелкий пес, почему-то норовил проскочить между ногами.

Я поймала его голову и, мягко оттолкнув от своих колен, проговорила:

– Эй, полегче, ты меня уронишь.

Второй начал нежно покусывать мою ногу, вот только я не понимала, было это выражением нежной признательности или гастрономического интереса. Поэтому я шлепнула его по морде. Не больно, но звучно. Пес, протестуя, тявкнул высоким голоском, показав клыки.

Я миролюбиво сказала:

– Поверь, я совсем невкусная… – Потом, довольно невежливо отпихнув с дороги Храбреца, добавила: – Ребята, с вами хорошо, но мне пора. Иначе я усну прямо здесь.

Я подхватила пакет, а обиженный пес вновь потянулся меня лизнуть, когда на него рыкнул Храбрец.

– Я же говорю, ты прелесть. – И улыбнулась рыжему защитнику.

Пес, услышав мою похвалу, словно все понял и, отогнав своих дружков, важно пошел рядом. Мы миновали проулок и почти подошли к дому, когда навстречу нам выбежал… Волчик.

 

Глава третья

Вечер с настоящим мужчиной

Волчик совсем не выглядел отдохнувшим, хотя хозяин уверял, что пес беззаботно набирается сил где-то за городом. Оскалившись, он стоял под раскидистой липой, прячась от людских взглядов, и неодобрительно поглядывал в мою сторону. Наверное, просто убежал от охраны.

Я с удовольствием окинула взором любимца. Мой хороший – пес моей души, так сказать.

Заметив напряжение в его позе, я испугалась, что он сейчас сцепится с Храбрецом и компанией. Нет, с меня драк хватит!

– Волчик, это друзья.

Ноль эмоций. Эх, жаль, собаки по-человечески не понимают. А эти, видя, что я остановилась, возобновили свои поползновения, кося на холеного домашнего собрата. Храбрец подлез под руку, требуя ласки, Нахаленок, я уже мысленно дала псам клички, втиснулся между коленом и пакетом. Черненькому осталось только на голову мне взобраться.

Ненормальные нынче псы пошли. Вместо того чтобы обнюхать друг друга и общаться, уличные псы начали изображать игривых котят, а Волчик – высокомерного злодея. Мне это порядком надоело.

Я поставила пакет, оттолкнула коленкой Нахаленка и, спрятав руку от Храбреца, сказала:

– Спасибо, ребята, что проводили. Всем пока. У меня еще дела вот с этим господином! – И, подхватив пакет с покупками, шагнула к Волчику. Видимо, давно надо было прибегнуть к помощи коленок, собаки остались на месте.

Я подошла к любимой собаке и позвала:

– Пошли, мой хороший! Пока побудешь у меня, а то, не дай бог, еще потеряешься.

Пес директора, раздраженно оглядываясь на веселящихся дворняг, тяжело поднялся и пошел за мной.

Ссутулившись, я медленно шагала к подъезду, как обессиленный узник, ведомый на расстрел. Как же я устала! Но, вспоминая проделки веселой тройки полосатых дворняг, не могла не улыбнуться. Когда еще такое увидишь! Они действительно развеяли завладевшее мной гнетущее одиночество, появившееся потому, что мне в очередной раз не с кем разделить ни чудесный вечер, ни вид сказочного города, после дождя надевшего бриллианты.

Поднявшись на лифте, с шутливыми словами пропустила в квартиру пса:

– Я бы предложила тебе, как гостю, устраиваться по вкусу, но, к сожалению, там только один диван. Я успела только сделать кое-какой ремонт, а вот обставить – нет.

Пес понял. Покрутившись на середине комнаты, сел возле дивана на паркетный пол.

Бросив сумочку на спинку дивана, со стоном удовольствия сняв босоножки на высоком каблуке, я с кривой улыбкой обратилась к псу:

– Ладно, сэр, не скромничайте. После того как мы в офисе делили один диван на двоих, это уже смешно…

Пес, ясно дело, не ответил. Я, ликуя, что избавилась от неудобной обуви, почти пропела:

– О, земля! – и наступила всей ступней на прохладный пол. – Вот оно, счастье!

Пес потешно склонил голову набок, пристально рассматривая, что привело меня в такой экстаз.

Смешной. Я расхохоталась, он не обиделся. Подскочив к Волчику, обняла, нежно прижала к себе его голову:

– Ты моя радость! Мой самый-самый любимый мужчина на свете. Таких, как ты, просто не бывает, – и поцеловала в мокрый нос.

Ну с кем еще так повозишься!

Пес в ответ полез целоваться, языком намочив мне щеку. Хихикая, я придержала взволнованного Волчика, очистившего радостно виляющим хвостом всю пыль на метр вокруг, и, поднимаясь с пола, сказала:

– Я так устала, что от твоих чудесных поцелуев сейчас усну тут же рядом, на коврике…

Пес отступил. Ну что за умница! Я нежно погладила его по пушистой голове:

– Прелесть, вот только чем тебя кормить? Я не думала, что будут гости, купила только сок и кофе…

Я озабоченно огляделась. Придется в магазин топать, а так неохота. Но в доме нет даже кусочка хлеба. Пес лизнул мою руку и полез на диван, показывая, что хочет только спать. На диване, скромно так. Я усмехнулась.

Ладно, сейчас придумаю, чем его накормить, даже если он поел, от добавки явно не откажется. А мне еще следовало отмыться от ароматов Храбреца и компании. Сходив в ванную, я вернулась в комнату и вынула новое одеяло из аккуратной кучи вещей, купленных с последней зарплаты.

– Солнышко, диван узкий, мы не поместимся, так что это тебе. – Я улыбнулась, расстилая одеяло возле дивана.

Вздохнув как старый дед, пес одним прыжком перебрался на место. Вот умница! Отлично устроились…

Чем же покормить его? Так хотелось нормально искупаться и лечь спать… Или все же пойти в магазин?

А, закажу пиццу на дом. Я потянулась за телефоном, но тут кто-то позвонил в дверь. Ничего себе, десять вечера. Гости? В такое время? Кто?

Я пошла к двери…

* * *

Волчик, Волчик. Я поджал уши. Черт! Эти ее ямочки на щечках…

Кто же думал, что я могу от женского взгляда превратиться в горячую лужицу и растечься у ее ног? Могу, но не будет этого. Я избавлюсь от нее и… ее влияния.

Сначала я пытался не думать о ней. Когда стало ясно, что это невозможно, попытался думать только о работе: к тому же на фирме начался настоящий кошмар. А кроме того, на мне были бунтующая волчья стая и козни лис. Я должен сделать все от меня зависящее, чтобы удержать фирму на плаву, тем более это моя прямая обязанность, совпадающая с моими интересами.

Все началось, когда я пришел в себя после тяжелого отравления. Тео мне ехидно сообщил, что я, оказывается, в обличье волка очень привязался к новой сотруднице. Ходил за ней по пятам, без нее не ел и вообще… вел себя как влюбленный дурак. Что недалеко от истины.

Может быть, я бы смирился с выбором зверя, потому что и в человеческом облике меня к ней тянуло, но тогда меня сильно возмутило, что она связалась с гиенами. Чуть позже я обдумал, как избавиться от ее влияния. Мне надо было отделаться от нее и не подставиться самому. В любом случае получалось, что ей придется уйти. И точка.

Фу… Как же она гиенами пропахла!

Позже оказалось, что гиена, с которой общалась Люда, не из стаи Максимилиана. Макс, внебрачный сын вожака гиен, рос с матерью-человеком в другом городе и никакого отношения к войне клана со стаей гиен не имел.

Видимо, отравление окончательно сломало мне мозги. Иначе как объяснить, почему улыбка этой девчонки так на меня действует?

Сейчас мне хотелось Макса убить. Но с другой стороны, хорошо, что он пришел. Когда голова толком не работает, любые сдерживающие факторы кстати.

– О, Макс, привет! – И Люда замерла, опершись о дверь плечом.

Люда хоть и открыла дверь, но не торопилась впускать молодую гиену, внимательно всматриваясь в гостя в ожидании его слов. Ага, не настолько они близки, как я думал.

Высокий брюнет с показной неловкостью замялся на пороге, изобразил виноватое выражение на лице и виноватым голосом сообщил:

– Я весь вечер звонил тебе. Хотел извиниться.

В ответ она измученно улыбнулась и отступила назад, устало приглашая гостя войти. Ох, как же мне понравилось, что я услышал.

– Макс, входи. Ты ведь никогда у меня не был… вот и посмотришь, как я живу.

Макс, одернув стильную оранжевую майку, изобразил довольную улыбку и шагнул в квартиру. Заметив меня, ошарашенно остановился в проходе, прижав к себе торт, словно папку с бумагами.

– Ой, я не спросила, ты, наверное, больших собак боишься? – виновато заметила Люда, ласково меня оглядывая.

Макс повернулся к ней, секунду потрясенно молчал, рассматривая выражение ее лица, потом, что-то для себя решив, игриво ответил:

– Под твоей защитой я ничего не боюсь, – и продолжил высматривать в ее лице намек на шутку.

Да что на нее смотреть! Я едва сдержал рычание. Изучает он, знает она или не знает. Да не знает ничего, иначе с визгом убежала бы из подворотни от тех полосатых придурков. И от тебя, кстати, тоже!

Людочка от откровенной Максовой лести рассмеялась, искоса поглядывая на покалеченный торт в его руках.

Тьфу! Максова кровь, дамский угодничек! Я равнодушно отошел и лег на одеяло, чтобы не смотреть на этого полосатого урода. «Джентльмен» его за ногу…

Люда, не заметив заминки между нами, пояснила:

– А это мой защитник. Сегодня вечером ко мне пристали три потешные собачки, так Волчик их одним своим видом прогнал.

– Да? А что за собаки? – резко спросил Макс.

Вот идиот! Хоть бы вел себя естественно. Я приподнял голову. Меня спроси, что за собаки, я расскажу. Или папашу с братцем попытай.

Людмила, словно не замечая резкую реакцию на свои слова, пояснила:

– Не знаю, полосатенькие такие, смешные, ласковые. Терлись, ластились, домой не отпускали, так им хотелось, чтобы их погладили. Что поделать… все живое ласку любит.

Я видел, что от этих слов гость скрежетал зубами. Зато я на спецэффекты размениваться не буду. Завтра же найду и отделаю «полосатеньких собачек». Им, помнится, запрещено по городу таскаться.

– Хорошо, что твой защитник вмешался, – наконец закончил Макс, кинув в мою сторону насмешливый взгляд. Еще один такой взгляд, и завтра у меня получат четверо!

Тут, заметив свои все еще занятые руки, гость покраснел.

– Я забыл о торте… – робко признался он.

Я, накрыв нос лапой, фыркнул. А явиться ночью в чужой дом не забыл.

Людочка расхохоталась:

– А я все ждала, когда ты вспомнишь о гостинце.

– А почему не сказала? – театрально надулся Макс, передавая сладкую лепешку хозяйке.

– Было очень занятно наблюдать, что ты творишь с бедным тортом, – хихикала Людмила, прикрыв рот пальчиками. – Хотя ты даже не представляешь, как ты вовремя. Я сегодня не обедала и не ужинала, а когда была в магазине, ничего не купила из еды… Да и Волчик голодный.

– Ну так. Я как знал, что без меня тебя никто не покормит. – Макс демонстративно задрал нос.

Людмила вновь засмеялась.

Я положил голову на лапы, наблюдая за ними и… даже завидовал. Моя жизнь никогда не давала возможности вот так расслабиться и трепаться ни о чем.

– Пошли на кухню, я чай поставлю. Только у меня пока одна чашка. Сэр, как вы относитесь к кофе в стакане? Или предложить вам пиалу?

– Из твоих ручек хоть корыто.

Люда трагически вздохнула, возвращая ему торт:

– Эх, сколько галантности зря пропадает.

Я был голоден, потому что сегодня даже не завтракал, но торт этого пижона есть не собирался. Поэтому на кухню не пошел, остался лежать в комнате. Эта парочка, словно искушая мое терпение, тут же вернулась обратно, притащив все угощение с собой.

– Так что ты хотел, Макс? – серьезно спросила Люда, устанавливая на табурет, накрытый пластиковой салфеткой, чашку и стакан с кофе.

Макс держал в руках торт и стеклянную сахарницу. Потом они пять минут уступали друг другу чашку, жертвенно соглашаясь на стакан.

Стиснув зубы, я уже кипел от гнева, отвернувшись от предложенного Людой торта.

– Не помню… Увидел тебя и обо всем забыл, – заигрывал Макс, сжалившись над моими нервами и приняв наконец в руки чашку.

– Жаль, с моим начальником такого не проходит, – кокетничая, вздохнула Людмила, помешивая сахар. – Было бы здорово. Пришел и забыл зачем. Красота!

Ага, забыл… Забудешь тут! По всему коридору аромат, напоминание о тебе и этой гиене.

Макс улыбнулся:

– А-а, я вспомнил. Я хотел пригласить тебя на пляж.

Людочка встрепенулась:

– Макс, за что? Чем я тебя так обидела, что ты хочешь затащить меня в холодную воду?

Я громко фыркнул – смотреть на их заигрывания было невмоготу, ей-богу, как дети! Престарелые Ромео и Джульетта, блин. Я был голоден и зол. Черт меня дернул проверить, как она дошла домой! Тут еще так некстати этот Ромео явился.

Макс рассмеялся:

– Да, я забыл о сегодняшнем дожде. Ладно, уговорила, купаться не будем. Но приглашать тебя в кафе… Там постоянно бываем, поэтому решил соригинальничать и позвать тебя позагорать.

– Нет, не могу, – абсолютно серьезно ответила девушка. – Мне Волчика не с кем оставить.

– Но…

– Ничего, в другой раз. – Она виновато улыбнулась, переставив стакан подальше от края.

– Возьми его с собой, пусть тоже отдохнет.

Тут раздался звонок в дверь. Кого еще принесло? Я с подозрением оглядел Люду, которая потянулась к своей сумке, лежащей на спинке дивана.

Я поднялся, со стоном потянулся и направился к двери встречать гостей. Макс тоже подскочил с дивана и резко спросил:

– Ты кого-то еще ждешь?

Люда удивилась его тону, но спокойно пояснила, теребя пальцами железное украшение на юбке:

– Да, я заказала пиццу, думаю Волчик очень голодный.

– Это хорошо, а то я решил, что те собаки в гости пожаловали., – Макс уже успокоился и пошутил.

Кстати, я об этом тоже первым делом подумал.

Люда нахмурилась, вспоминая, о каких собаках речь, потом улыбнулась и, махнув ему рукой, направилась открывать дверь.

Я в это время ел глазами Макса. Еще бы, открытым текстом сообщил об оборотнях! Прямо как нервная барышня среагировал, гиена драная. Потом я быстро подбежал к двери, чтобы успеть встретить гостей первым.

Это на самом деле оказалась доставка пиццы. Макс полез было платить, но Люда, быстро сунув деньги в руку, забрала коробку с пиццей, поблагодарила и выпроводила тощего паренька-разносчика.

Макс, не смирившись, проворчал, возвращаясь в комнату:

– Ты меня просто унижаешь.

– Ты что, тайный отпрыск Билла Гейтса? Будешь пиццу? Давай кусочек, а?

– Нет, не буду, спасибо, уж за пиццу я заплатить могу, – рыкнул он, злобно на меня поглядывая.

Я развалился на одеяле и с удовольствием вытянул лапы, показывая все свое презрительное отношение к сосунку. Но в молчаливый диалог вмешалась Люда.

– Ладно, так и быть, завтра на пляже с тебя кило мороженого, – пошла она на попятный.

– Ты пойдешь? – удивился Макс, будто не сам приглашал. Нет, ну идиот! Я с отвращением отвернулся.

– Конечно, ты только мороженое не забудь. Шоколадное… хотя любое пойдет, – мягко уточнила девушка, ища глазами, куда положить две большущие коробки, от которых волнами расходился потрясающий аромат запеченного сыра.

Макс кивнул и поднялся, собираясь уходить. Его явно очень задело, что Люда не дала заплатить. Она тоже чувствовала, что гостю уже давно пора, а может, и нечто другое, не знаю. Только Людмила молча встала с дивана, чтобы его проводить.

Макс, нахмурившись, посмотрел на меня, поцеловал хозяйку в щеку и ушел.

Ага, он думал, мне с ней легко! Я с довольным стоном потянулся, наблюдая, как суетится Люда, возясь с пиццей. Через минуту она куда-то исчезла и появилась передо мной уже в белом махровом халатике с большой тарелкой, полной горячей еды.

– Смотри, золотко, это будет твое личное блюдо. Обожаю посуду с новогодними картинками, – пояснила девушка, устраивая тарелку на паркете перед моим носом.

Я пригляделся. Из-под куска пиццы на красном фоне весело торчали ноги Деда Мороза в высоких сапогах, каемка тарелки была сложена из елок, украшенных разноцветными шариками, связанными между собой разноцветным серпантином. Так, а теперь еще слюнявчик с рюшками на шею, пожалуйста. Хотелось улыбнуться, но я привычно заворчал про себя, скрывая смущение: «А специй-то сколько! На год нюха лишусь!».

Да, меня волновало ее отношение. Куда легче реагировать на равнодушие, это привычно и легко, а вот что делать с искренней заботой?

– Малыш, ты поешь, а я пока в душ, – потрепала меня по голове девушка.

Я слопал предложенное и в ожидании хозяйки улегся на новом одеяле.

Наконец она появилась из ванны, благоухая шампунем, в тонкой голубой ночной рубашке с ленточками-бретельками и разрезом до бедра. Склонившись надо мной, ласково спросила:

– Малыш, наелся? Пойдем, покажу, где для тебя приготовлена вода.

Я пошел за ней, пряча глаза, которые так и норовили…

Да и девушка не помогала. Предложив воды, она прижала мою голову к себе и, печально вздохнув, прошептала:

– Эх, малыш, если бы ты понимал…

Я вырвался, не представляя, какое еще испытание на прочность она мне устроит.

Вернувшись в комнату, Люда включила телевизор, пощелкала пультом, нашла какой-то фильм о войне и позвала меня, хлопнув рукой по дивану:

– Лапочка, иди сюда! Как хорошо, что ты здесь. Мне иногда выть хочется от того, что никого рядом нет.

Я понимал, что она скорее разговаривает сама с собой, чем с псом, но от этого легче не стало.

Столь пристальное созерцание чьего-то одиночества, притом знакомого до боли человека, выносить куда тяжелей, чем все телесные искушения. Хотелось обнять, прижать ее к себе, согреть, чтобы навсегда изгнать горечь из ее голоса. Я влез на диван. Девушка, обхватив руками, нежно обняла мою шею и прижала свою голову к моей.

Телевизор шумел, менялись кадры, Люда смотрела в него, но я точно знал: она ничего не видит и не слышит, погрузившись в свои мысли.

Так мы и просидели до конца фильма, потом Люда очнулась, отпустила меня, выключила все и, поцеловав на ночь в нос, легла спать… А я еще долго валялся с закрытыми глазами, не мог уснуть… Да, я оказался побежден. Теперь мои мысли избавиться от Люды исчезнут сами собой вместе со всем, что я до сих пор предпринимал против нее…

* * *

Люда поднялась по первому писку будильника, ворча на себя, что забыла отключить его на выходные. Я недавно уснул и просыпаться совсем не хотелось. Девушка уже в ярко-голубом спортивном костюме с короткими рукавами тихо прошла мимо и принялась за свои дела.

В обед нас ждал на пляже Макс. Люда сказала ему, что раньше прийти не сможет, ей надо подготовить одежду для работы. Я лежал и наблюдал за ее хлопотами: оказывается, сколько возни с этими деловыми костюмчиками.

Наконец, отгладив последний серый блейзер, Люда заметила, что я на нее смотрю.

– Привет, солнышко, проснулся?

Я улыбнулся, свесив язык, но с одеяла не поднялся.

– Сейчас, еще капельку, я переоденусь, и мы пойдем гулять, а еще зайдем в булочную и купим тебе что-нибудь вкусное. Согласен?

Угу, еще бы… Честно говоря, домой мне совсем не хотелось. Людочка, появившаяся из ванной комнаты в темных джинсах и белой майке с заплетенной короткой косичкой, напоминала девчонку. Она влезла в розовые шлепки с бабочками и решительно двинулась к двери, но потом резко остановилась:

– Как тебя вести по улице? Ты умница и никого не укусишь, но ведь люди этого не знают.

Я подошел и встал с правой стороны, словно по команде «рядом». Неизвестно, что подумала Людмила, но, взъерошив мне шерсть на загривке, прошептала:

– А что делать? Уверена, ошейник из ремня тебе не понравится.

Распугав на площадке для выгула весь собачник, прошлись по улице до булочной, где я некоторое время смиренно сидел у входа в магазин, изображая дрессированного пса. Прохожие то и дело шептали: «Волк, волк». Кажется, только Людмила оставалась в счастливой уверенности, что с ней всего лишь умный домашний пес.

* * *

Наконец, добравшись до пляжа, мы застали там Макса и пару семей с подростками, которые играли в волейбол, невзирая на жару и духоту. Как оказалось, вчерашний дождь не повлиял на желание некоторых смелых индивидов искупаться, и я наблюдал за тем, как Людмила, стискивая майку у шеи, сначала недоверчиво смотрела на мутную воду реки, потом с недоумением – на резвящихся купальщиков.

Пахло солнцем и болотом, но, надеюсь, это чувствовали только мы с Максом. А вообще-то было хорошо. Действительно, беззаботный отдых. При встрече они вновь расцеловались, я отвернулся. Ну кто же так женщин целует? Спрятав нос под лапами, скрыл насмешливое фырканье.

Видя тщетные попытки Макса подобраться поближе к девушке, я пару раз ловил себя на том, что в моменты, когда меня покидает желание его придушить, я даже сочувствую его мукам.

– Я тебя такой оживленной еще не видел. Обычно ты в деловых костюмах, строгая, серьезная, – внимательно оглядывая Людмилу, сообщил Макс.

Он озвучил и мои мысли, я тоже удивился. Сейчас она была трогательно мечтательной со своими розовыми бабочками на шлепках.

Люда расстелила большое полосатое полотенце и, скинув майку и джинсы, надела темные очки и села загорать. На талию поверх чересчур, на мой взгляд, закрытого цельного купальника она повязала цветастое парео, так что в нескромности ее не упрекнул бы даже самый придирчивый зануда.

Я вытянулся рядом на песке, наслаждаясь солнцем и бездельем.

Хорошо-о-о…

Вот понравится мне такая жизнь и умотаю на пару месяцев, подобно Тео, в теплые края. Я положил голову на голую коленку Людмилы, собравшись сладко дрыхнуть. Макс, так и не уломав ее окунуться, весело умчался и плюхнулся в реку, рассыпав сверкающие брызги.

Приставив ладошку к глазам, изредка качая головой, она наблюдала с берега, как Макс плывет в мутной воде на другой берег, заросший камышами. Река у нас широкая, судоходная, и плыть ему еще много.

Я вновь посмотрел на Люду. Волнуется. Черт! Недовольно фыркнув, я убрал свою голову с ее коленки. Сколько можно жевать губу? С удовольствием сделал бы это за нее! Но я шумно выдохнул и снова засунул голову девушке под руку.

– Пушистик, тебе жарко? – озабоченно спросила Люда, переключившись с Макса на меня. Наконец-то! Вспомнила.

– Давай водички налью, а?

Я громко вздохнул: она поняла меня правильно.

Медленно вылакал ледяную воду из пластиковой чашки. Оказывается, Людмила принесла воду и прочие припасы в рюкзаке-термосе, значит, ледяная вода на весь день нам обеспечена. Разумно. Но меня это не спасало от жары. Скинуть бы шкуру… И рвануть вслед за Максом.

Людмила, оказывается, мечтала о другом. Обхватив колени одной рукой, другой она притянула мою голову и прошептала, смотря куда-то вдаль:

– Эх, сейчас бы взять тебя, и к маме. Я там так давно не была.

Она расправила мои уши, уложив их в стороны, и грустно продолжила:

– Пошли бы с тобой купаться. У нас там река всегда чистая. А еще на ней есть привязанная к дереву покрышка на веревке. Представь, летишь себе, как на качелях, а потом в воду плюх… Красота!

Она не закончила, я вывернулся из ее рук – позади нас на пляже показались знакомые, Ник с Сейррой пожаловали. Белка что-то увлеченно рассказывал невесте, не выпуская ее ладони из своих рук. Сейрра улыбалась Нику, иногда одергивая короткое розовое платье.

Людмила тоже их заметила. Она тотчас села ровно, выпрямила ноги и расправила складки парео. Можно было подумать, что если она спрятала ноги под прозрачной тканью, то стала менее притягательна… Я оторвался от Люды и недовольно посмотрел на подчиненных. Это, конечно, понятно – выходные. Но неужели сюда весь клан пожалует?

Я фыркнул и отвернулся.

– Салют! – Ник махнул рукой Людмиле, но, заметив меня у ее ног, обалдел так, что Сейрре пришлось дергать его за локоть, чтобы привести в чувство.

Вот-вот, теперь начнут цеплять, от шуток прохода не будет, а если Тео узнает, что я в виде волка был на пляже с Людой… Ох… Я со вздохом лег и равнодушно отвернулся к реке.

Макс, рассыпая вокруг себя блестящие капли воды, вышел на берег навстречу Нику и Сейрре, собираясь поздороваться. Как я понимаю, брат и сестра впервые увидели друг друга.

Людмила встала и, улыбаясь, представила их:

– Макс, это мои друзья и сотрудники. Ника ты знаешь, а Свету – нет.

Родственники несколько секунд пристально разглядывали друг друга, мы с Ником, понимая, в чем дело, не отрывали от них глаз. Сейрра заговорила первой.

– Макс, как насчет искупаться? – задорно спросила она, кивнув в сторону призывно блестящего лона реки.

– Вода замечательная! – радостно сообщил Макс.

Сестра, мгновенно согласившись, эффектно скинула сарафан и, оставшись в розовом бикини, помчалась в воду:

– Догоняй!

Люда, усевшись на песок, скрестила ноги по-турецки и грустно выдохнула:

– Смелая. Я бы ни за что в грязную воду… Брр… – Она картинно вздрогнула и повернулась к Нику. Судя по всему, ей не хотелось смотреть, как носятся по воде, словно две моторные лодки, невеста Ника и ее друг. А еще наверняка ей хотелось понять, почему это совсем не трогает самого жениха. Ник, не обращая внимания на веселящихся родственников, спросил:

– А как он у тебя… оказался? – Ник кивнул в мою сторону.

Людмила, подняв солнечные очки на волосы, приветливо объяснила:

– Я случайно встретила его вечером возле своего дома. В понедельник хотела отвести на работу. Но раз вы здесь, придется отдать сейчас. – Она мягко погладила меня по груди и грустно вздохнула.

Я вдруг отчетливо понял, что не хочу, чтобы меня отдали. Меня полностью устраивал понедельник.

Ник согласился. Минут пять они молча наблюдали за веселившимися друзьями, но думали о разном. Ник, судя по заблестевшим глазам, хотел оказаться с ними, а Люда, как я понял по вопросительно поднятым бровям, недоумевала, откуда у незнакомых людей внезапно появилась такая симпатия.

Сейрра первая выбралась на берег и, хохоча, с силой толкнула брата обратно в воду. Следом раздался громкий плюх, – это братик вернул любезность Сейрре. Веселая семейка наконец выбралась из воды.

– Все, Макс, ты меня добил.

– Я только начал…

– Ага, точно. Начал, но так и не догнал, – с хохотом осадила Макса сестренка. – Ладно, лето впереди, отыграешься.

– Я тебя не догнал? – громко возмущался старший брат. – Ты куда смотрела? Я тебя обогнал!

– Ладно, не нервничай, – подначила его Сейрра. – Иди, тренируйся на кошках, а мне пора. Дела.

Она поцеловала Ника, махнула рукой нам с Людой и, ловко натянув сарафан, впрыгнула в цветастые сланцы и умчалась.

Люда сразу почувствовала себя неловко в мужской компании. Как я понял по ее быстрому взгляду на рюкзак и полотенце, она собралась повторить маневр Сейрры. Ник поднялся.

– Мне тоже пора. Пошли, – это уже было сказано мне.

Людочка, взглянув на меня с сожалением, обняла, поцеловала и шепнула на ухо, не подозревая о великолепном слухе оборотней:

– Солнышко мое, мне так жаль… ты самый лучший на свете, – и крепко прижала мою голову к себе.

Ник, сверкая глазами, молча попрощался с расстроенной Людой и, махнув рукой убежавшему купаться Максу, пошел к выходу с городского пляжа. Когда мы отдалились, он расхохотался, уже не сдерживаясь, и, не поворачиваясь, сквозь смех сказал:

– Показывай, где твой джип, о прекраснейший!

Я яростно схватил зубами Ника за руку. Еще слово на эту тему, и я порву его, как Тузик тряпку.

Не помогло, тот, отобрав пораненную руку, ржал как полоумный до самой машины. Затихал на минуту и опять начинал.

* * *

После того как я отдала Волчика Нику, просто потеряла покой, чувствуя себя виноватой. Нет, не перед псом, конечно, а перед Ником. Бедолага пришел отдохнуть с девушкой на пляж, а тут ему навязали собаку, которая его еще и сильно укусила. Но от моей помощи он отказался и вел себя как-то странно. Может быть, он пьян, потому умная собака и не выдержала? Что еще могло спровоцировать такого замечательного пса?

Макс ловко выбрался из воды, покрытый блестящими каплями. На его смуглой коже они смотрелись особенно эффектно, но мне было не до эстетики. Я сидела в прямом смысле слова схватившись руками за голову.

– Мил, что случилось?

– Не называй меня так, я себя шоколадкой ощущаю, – взмолилась я. Но потом пояснила: – Волчик укусил Ника.

Макс, подумав немного, развалился рядом с полотенцем, густо засыпав мои ноги теплым песком. Спокойно устроив подбородок на сложенных руках, тихо спросил, заглядывая мне в лицо:

– А чего такого он сделал, что пес его укусил?

– Да ничего. – Я пожала плечами. – Сказал: «Показывай, где джип, о прекраснейший»… – и все!

Макс, замерев на миг, тоже заржал как сумасшедший. Шокированно оглядев его, я демонстративно отодвинулась.

– Ничего не понимаю в юморе мужчин. Что тут смешного? И почему Волчик так себя вел? – Я очень разозлилась. Они издеваются?

– Нет, со мной все в порядке, но я знаю, что кое-кому теперь сказать.

– Кому? Нику?

– А что случилось, что Ник так к нему обратился? – вновь перебил меня Макс.

– Я обняла Волчика на прощанье и сказала, что он самый лучший пес на свете.

– Хм… – Он, скривившись, отвернулся.

– Что «хм»? – передразнила я. – Это, кстати, нормально. А вот то, что он укусил его и твой смех…

– Да ладно, что ты к мелочам цепляешься. – Максу, видно, не давали покоя лавры миротворца. Не любит он конфликты.

Я поджала губы и пояснила:

– Я понять хочу, что с вами со всеми происходит. Или со мной?

– О, это очень сложно… – якобы трагически перекосив физиономию, тихо произнес он, словно поведал сакраментальную мудрость.

Совершенно не умеет серьезно разговаривать! Я поджала губы, но Макс продолжал:

– Нас женщины вообще понять не могут. Как там, «мужчины с Венеры, женщины с Марса»? Ну, что-то вроде. – И улыбнулся.

Издевается!

– Паяц, – отреагировала я и отвернулась, чтобы скрыть улыбку. – Надо тебя с Юлькой познакомить. Она тоже все проблемы превращает в шутки.

– Слушай, это заложено в женщинах с детства? – Макс приподнялся на руках и сел. Его живот и грудь были покрыты ровным слоем светлого песка.

– Заложено? Что именно заложено? – спокойно спросила я, запустив пальцы в волосы. Решив теперь позагорать, запрокинула голову и закрыла глаза, позволив солнечным лучам хозяйничать на своем лице.

– Сводничество.

– А-а. Наверное. – Я равнодушно пожала плечами.

Макс обиделся и ничего больше не сказал.

Я тоже не стала оправдываться. Что страшного в том, что я хочу его познакомить с подругой? И вовсе не я, а он сам раздувает из мухи слона, а потом с умным видом говорит, что мужчины с Марса. Ага, мы все с Марса или с Венеры, смотря кому и когда что нужно или выгодно. Я легла, прикрыв глаза рукою, и, наверное, даже задремала.

Солнце уже опускалось, лаская кожу чистым теплом. Компании на пляже постепенно поменялись, теперь тут обосновались флиртующие парочки и шумные «клубы теплого отдыха» с бутылками. Пора и нам уходить.

Поднимаясь, я отряхнула песок, убрала полотенце и, натянув одежду, поцеловала Макса в щеку:

– Спасибо, что вытащил из дома. Оказывается, мне этого сильно не хватало. Не злись, я ничего плохого не хотела.

– Почему ты решила, что я злюсь? – нахмурился Макс.

– Наверное, потому, что ты молчал последние полчаса, – улыбнулась я, очистив подошву от налипшего песка.

– Я не злился, а думал, как тебе сказать, что мне никто другой не нужен.

Я не хотела обсуждать эту тему, поэтому улыбнулась и собралась идти…

– Давай, я отвезу тебя.

– Нет, я хочу прогуляться. Теперь мне надо подумать.

– А если составить тебе компанию?

– В понедельник, пойдет? – поправив очки, выдохнула я.

Он недовольно проворчал:

– Пойдет.

– Ладно, пока. – Я все-таки сняла очки и сунула их в сумку. Я чувствовала себя виноватой, ведь обидела хорошего человека. Но как я могу его обнадежить, когда не разобралась в своих эмоциях.

Медленно шагала по песку, потом по нагретому асфальту. Мысли вертелись неприятные, даже унизительные. Вот как правильно: ради избавления от одиночества приблизить очень симпатичного мне Макса и быть благодарной, что не одна; или ждать того, кто душу разбередит, если такое вообще возможно? То есть метания между синицей и гипотетическим журавлем. Главное слово здесь – гипотетическим.

Добравшись до оживленной улицы в центре, я зашла в большой супермаркет и, припомнив вчерашний конфуз с угощением, решила купить что-нибудь про запас на случай визита неожиданных гостей.

Положив продукты в корзину, нашла две симпатичные чашки с Дедами Морозами, припомнив, как вчера мы с Максом делили одну на двоих. Потом направилась выбирать диск с фильмом.

В последнее время я заметила явную любовь голливудских режиссеров к типу мальчика-подростка. Все более-менее интересные голливудские артисты относятся именно к нему, будь то Том Круз, Ди Каприо или Орландо Блум. А вот брутальные мужчины нынче не в моде.

Фильмы с такими героями остались в прошлом, вот и пришлось выбрать «Миротворца» с Дольфом Лундгреном. Я обратила на этого актера внимание после того, как на глаза попался фрагмент боя между русским офицером и Рокки. После у Юльки уточнила, кто играл «нашего», и для себя решила, что он мне нравится.

Итак, сегодняшний вечер буду коротать с боевиком и настоящим мужчиной.

 

Глава четвертая

Непонимание нарастает, хотя кое-кто уже одумался

Вот еще один понедельник пробежал без оглядки, за ним последуют недели и месяцы… Я вздохнула…

После окончания рабочего дня я стояла возле окна в конце коридора и наблюдала за двумя веселыми девочками в пестрых сарафанчиках, энергично обирающими цветы на длинной клумбе у входа. Макса все не было. Я пожала плечами: если случилось что-то серьезное, он, наверное, позвонил бы, а так… скорее всего просто забыл.

Обидно, да, но перезванивать не буду.

Я поправила завернувшиеся кружевные рюшки на блузке. Работа в институте приучила носить строгую академическую одежду, чтобы отличаться от студентов, которые были немногим младше. Мне деловые костюмы иногда напоминали рыцарские латы, так как, создавая образ строгой и серьезной учительницы, предохраняли от фамильярности со стороны не очень симпатичных людей. Наверное, это отлично срабатывало, потому что даже после трех месяцев пребывания на новом месте у меня не появилось ни одного человека, знакомого ближе, чем на уровне «здравствуйте».

– Людмила Сергеевна, хорошо, что вы еще не ушли. – Я вздрогнула. Неужели так задумалась, что не заметила, как директор вышел из кабинета?

Повернувшись к нему, холодно посмотрела прямо в лицо, ожидая пакости, которую он приготовил мне на сей раз.

– Пойдемте, я подвезу вас. У меня дела в вашем районе, заодно и поговорим. – Кирилл Борисович пошел к лестнице. Он уже уверен, что я соглашусь.

Поправив ручку сумки на плече, я уныло поплелась следом, убеждая себя, что надо быть благодарной, а не ворчать. Но ведь это Кирилл Борисович, от него нельзя ждать чего-то хорошего.

На ступенях у выхода сидели прежние девчушки и плели венок из оборванных с клумбы цветов. Там же стоял охранник, но делал вид, что все идет как надо. Наверное, малышки – дочки кого-то из высокопоставленных сотрудников. Но эти девочки просто меня покорили. Та, что постарше, русая, с косичкой и в смешных босоножках с утятами, увидев меня, толкнула сестричку в плечо:

– Она, давай скорее!

Младшая усиленно вязала длинную основу из разноцветных трофеев, собранных с клумбы. Там были пионы, лилии и какие-то неизвестные радужные цветы. Венок выйдет у девочек на загляденье.

Спускаясь на первую ступеньку, я услышала:

– А это вам!

Младшая девочка в сарафанчике с нарисованными шариками разноцветного мороженого, с облаком рыжих, блестящих на солнце волос, протягивала мне огромный венок потрясающей красоты. Представив себя с такой великолепной диадемой на голове, я почувствовала себя чуть ли не королевой фей.

На такое душевное предложение просто невозможно ответить «да, спасибо» или «нет, спасибо». Я остановилась, повернувшись к щедрым девочкам.

– Какая красота! – выдохнула я, внимательно оглядывая венок.

– Это вам, – повторила старшая, склонив головку набок и с удовольствием наблюдая за моими попытками осознать, за что же мне такая честь.

Босс остановился, внимательно следя за нами. Рискуя в очередной раз вызвать его раздражение, я все же продолжила беседовать с девочками:

– Девочки, я не могу взять такое чудо. Я такой потрясающей красоты даже никогда не видела…

– Возьмите, мы же для вас плели, – взмолились они в один голос, напряженно смотря на меня своими чудесными глазенками.

Для меня? Что за сказка о Золушке? В поисках объяснений я посмотрела на улыбающегося охранника, потом на недовольного и.о., уже стоявшего возле своего красного джипа.

Я этих малышек видела впервые… как обидно, что у меня в сумке только одна шоколадка.

– Спасибо, солнышки, а это вам. – Я вручила девочкам плитку белого воздушного шоколада в голубой обертке. Привычка носить с собой что-то вкусненькое иногда очень выручает.

Они, поблагодарив, убежали, а я, словно бусы, повесила на шею подарок, – главное, не уронить ни цветочка, – и подошла к шефу.

– Простите, пожалуйста, Кирилл Борисович, мне так неловко… Я вас вновь задержала.

Он кивнул на заднее сиденье и сел за руль. Злится?

– Людмила Сергеевна, и когда вы успеваете завести такие знакомства? – ехидно начал он, заводя машину и чихая. Неужели, у него аллергия на цветы? Или ему просто не нравится запах моего «лаврового венка»? Тогда почему он молчит?

Сначала я хотела извиниться и объяснить, что видела рыженьких малышек впервые, но потом решила, что это его не касается. Тем более я не просила себя подвозить, так что не надо меня виноватой делать!

Повернувшись к начальнику, я вызвала целый всплеск волны цветочного аромата от моего ожерелья:

– Вас смущают мои знакомства? Или вы решили, что я выведываю наши тайны для конкурентов? – довольно саркастично спросила я, когда шеф поворачивал за угол.

– Вы правильно меня поняли, – съязвил и.о. – Но я позвал вас с собой потому, что у меня к вам дело.

– Слушаю, – грустно вздохнула я. Вот так всегда. Сначала скажу, потом жалею, что получилось слишком грубо.

Машина миновала перекресток – мы неумолимо приближались к моему дому.

– Когда вам давали квартиру, должны были сказать, что у нас есть фонд для сотрудников, что-то вроде кассы взаимопомощи. Вы знали об этом?

– Нет, никогда не слышала, хотя, без сомнения, термин знакомый. – Я задумалась, к чему он клонит. Может, какие-то взносы должна сделать?

В машине, стоявшей весь день под солнцем, было жарко, и недавно включенный кондиционер пока не спасал. От цветочного аромата становилось дурно. Я мягко стянула ожерелье с шеи, аккуратно свернув его в спираль.

– Если в двух словах, – продолжал он, не отрывая взгляда от дороги, – то вы занимаете крупную сумму, например, на ремонт или обустройство квартиры, затем возвращаете небольшими частями. Без процентов.

– Понятно, в рассрочку. Очень удобно, – согласилась я, с тоской оглядывая залитый солнцем цветочный магазинчик. Жаль, что мне цветы дарят только маленькие девочки…

– Что, совсем не интересно? – Он был искренне удивлен. Интересно, почему такая забота? Я наконец ответила, повернувшись к боссу:

– Нет. Я не хочу быть связана деньгами. Такой долг надолго привяжет меня к этому месту.

– Так вы, Людмила Сергеевна, собираетесь увольняться? – Кирилл Борисович недоуменно повернулся ко мне. Казалось, мое сообщение его совсем не обрадовало. Странно, почему? Он вроде этого усиленно добивался.

– Пока нет, но я хочу, если это случится, чтобы здесь меня ничего не держало.

Он кивнул, вновь глядя на дорогу. И.о. директора вел машину с каменным выражением лица, и я даже не пыталась заговорить с ним.

Начался час пик, потому мы свернули за остановкой, чтобы объехать пробку и выбраться на узкую улочку, ведущую к моему дому. И тут невдалеке я заметила вчерашних полосатеньких собак, которые полукругом сидели под газетным ларьком и провожали нас напряженными взглядами. Не подумав, я вслух воскликнула:

– Бред!

– Мое предложение? – сухо поинтересовался и.о..

– Нет, конечно. – Я повернула к нему удивленное лицо. – Собаки. Мне показалось, что они за нами наблюдали. Звучит, как бред сумасшедшего. – Я устало потерла пальцами глаза, понимая, что теперь к его неприязни прибавятся подозрения в моем здравомыслии.

Исподтишка оглядела шефа, но вряд ли его поразили мои слова. Он лишь равнодушно спросил:

– Тех самых, которых встретили на днях?

– Да.

А откуда он знает о встрече на днях? Неужели Макс с ним так тесно связан, что рассказывает моему шефу даже о мелочах? Ерунда какая, у него что, других дел нет, как обсуждать с Максом встреченных мною собак?

– Они смотрели на нас. – Он не спрашивал, а констатировал.

Я медленно и неуверенно кивнула:

– Да-а.

– Понятно.

Я все ждала, что он съязвит, но, наверное, Кирилл Борисович просто не успел, потому что уже притормозил у моего дома. Я, улыбаясь, взялась за дверную ручку:

– Спасибо, что довезли, Кирилл Борисович, и что рассказали о фонде. Я вам очень благодарна!

– Не за что, а насчет собак… они вам никого не напомнили? – устало поинтересовался директор, дожидаясь, пока машина заглохнет.

– В каком смысле? – Я сейчас была ему очень благодарна за все. Поэтому вежливо уточнила: – Когда увидела их впервые, псы показались странными, но в том месте было плохое освещение, к тому же я оставила очки на работе…

– А сейчас? – совершенно серьезный вопрос. Я поразилась, почему его это так волнует?

– А сейчас они мне напомнили полосатых гиен, но сами понимаете, это абсурд. Откуда в городе гиены? Сначала, заметив их при свете дня, я подумала, что ошиблась, но много ли здесь странных короткохвостых собак, бегающих сразу по три?

– Нет, думаю, немного. Так что будьте осторожны.

– Спасибо, постараюсь, но, по-моему, они дружелюбные и ласковые, – улыбнулась я наконец.

Интересно, почему мы все еще разговариваем на эту тему…

Машина наконец заглохла. Кирилл Борисович нахмурился, вытащил ключ и добавил:

– Людмила Сергеевна, вы уже взрослая, но до сих пор наивно считаете, что плохое происходит только с другими? – Выказав недовольство таким образом, он открыл дверь, собираясь выйти следом за мной.

Значит, он считает меня глупой старушкой… Я тут же пожалела о своем порыве дружелюбия и холодно парировала:

– Конечно, спасибо за заботу, но, кажется, я не просила у вас совета, Кирилл Борисович.

– Я и не давал его, вот только провожу вас до подъезда, и все.

Я сухо кивнула и постаралась спрятать обиду за безразличием. Не понимаю, почему он обратил внимание на случайно встреченных дворняжек. О «советах» вообще молчу. Постепенно я решила, что оба мы вновь вели себя глупо.

– Спасибо, – равнодушно поблагодарила я, когда мы дошли до подъезда.

Он потер указательным пальцем свой гладко выбритый подбородок:

– Не за что. Помните про собак.

Я не согласилась, но виду не подала. Я их гладила, а он судит обо всем только по разговору с Максом.

Макс… предатель. Не позвонил и не появился. Если обижен, зачем тогда приглашал? Тоже мне, вечный подросток!

Дома, подложив под спину сразу три подушки, я развалилась на диване с шоколадкой и чашечкой кофе.

Жара сменилась уютным теплом. Но гулять вечером в одиночестве еще хуже, чем сидеть дома. Открыв дверь, я вышла на балкон. Потягивала кофе и наблюдала, как внизу люди ходят, общаются, смеются. А я не знала, хочется мне присоединиться к этому живому потоку или только наблюдать за ним сверху…

* * *

На следующий день Роман Николаевич заглянул в мой кабинет и скороговоркой сказал:

– Людмила, я только предупредить, что вас ждет Кирилл Борисович. Он сказал, что говорил вам об этой беседе, и насчет поставщиков…

– Хорошо, – проговорила я, поливая герань.

День выдался жарким, солнечным. Земля быстро высыхала, и ни о чем, кроме пляжа и легкого морского бриза, думать не хотелось. А ведь в офисе исправно работали кондиционеры!

Отставив на край подоконника кружку, я привычно зачесала волосы в традиционный хвост и подкрасила губы бледной помадой. Когда я чувствую, что хорошо выгляжу, мне легче принять бой.

Оказывается, исполняющий обязанности вызвал, чтобы я незаметно для всех выяснила, кто отправил злополучное письмо поставщикам. Ему это сделать было проще всего самому, но вот решил все выполнить тихо и моими руками.

– Кирилл Борисович, я все понимаю и, конечно, этим займусь, но с чего вдруг ко мне такое доверие? Сначала тайные списки, теперь вот поиск автора провокации… Я ведь здесь мало кого знаю, – спросила я, со сдержанной улыбкой взглянув шефу в глаза.

Директор честно ответил и, конечно, не обошелся без щелчка:

– Людмила Сергеевна, вот именно, вы здесь чужая, поэтому никому дела нет, что вы ищете.

– Спасибо. Это самый откровенный ответ из всех, что я когда-либо слышала.

Как я могла подумать, что мы с ним можем быть в нормальных отношениях! Он равнодушен, циничен и жесток; у него крутой, опасный нрав, и, кроме того, совершенно очевидно, что он неуравновешенный тип. Одна драка в холле чего стоит!

Это жутко нервировало, и, кажется, не только меня. И.о. тут же продолжил:

– Вы спросили, я вам ответил, что еще?

Все, что я хотела ему сказать, походило бы на истерику обиженного ребенка, и я, вздохнув, вежливо ответила:

– Спасибо, я это высоко оценила. Вы еще хотели мне что-то сообщить?

– Да, я хочу поставить вас в известность, что все надо делать скрытно. Если коротко… саботаж продолжается.

– Вот как? – Я позволила себе выразить удивление.

– Только что отказалась выполнять работы еще одна бригада, это уже второй случай с начала лета, – устало сообщил он. В его усталости сквозила некая беспомощность, мне даже стало его жалко.

– Такой отказ большая редкость?

– В нашем случае да. Но давайте вернемся к письму…

Я кивнула. Он принялся давать советы, с чего начать поиск. Показал толстую тетрадь с поста охраны, в которой зафиксировано присутствие всех сотрудников в каждый рабочий день, предложил использовать видеозаписи… Рассказать об этом поручении мне позволили только Нику, но только в крайнем случае.

Громко постучали, и в кабинет ввалился солидно выглядящий мужчина средних лет в отглаженном костюме, который без приглашения уселся за стол. Вероятно, хороший знакомый шефа.

– Я насчет привлечения работников со стороны, – сказал он, не поздоровавшись.

– Я помню. – Коротко кивнув, Кирилл Борисович уставился на монитор, будто все это время не беседовал со мной, а изучал какой-то документ.

– Еще у меня дела личного характера. Лис… Сергей меня к тебе послал, сказал, что по старой памяти поможешь.

Несмотря на отличный костюм и близость к начальству, мужичок явно не обременял себя вежливостью.

– Что случилось, ты расскажешь позже… а пока что с новыми бригадами?

– Я быстро, – настойчиво начал посетитель, резко хлопнув ладонью по столу. – В общем, ушла жена, надо найти… а бригады подыскивает Сергей.

Мужичок скривился и принялся жаловаться:

– Эта стерва мне вот… – Он ребром ладони показал на горло. – Сидела дома, не работала, ребенок типа маленький. В общем, на шею села и ножки свесила, а когда я ей сказал, что ничего не делает, она обиделась и ушла. А что она делает? Машинки и посуду моют и стирают, сиди себе с мальцом и телевизор смотри… Устает она… от сериалов? Малому скоро полтора, уже болтает, и за все это время ни одной пеленки не постирала, как наши матери, бумажный подгузник напялила, и вперед!

Я наблюдала, как этот в принципе симпатичный внешне мужчина обливает грязью жену, как Кирилл Борисович выслушивает его жалобы, по-мужски своих чувств не выражая, но, вероятно, даже сочувствуя.

Мужчина, который оскорбляет жену, не стоит уважения. Это не мужчина, а так… глупая пародия. Я с отвращением взглянула на него и отвернулась.

Видимо, мне не удалось скрыть своего презрения, так как мужик повернулся и смерил меня неприязненным взглядом. На что я отреагировала:

– Вы считаете, что воспитывать ребенка, содержать дом в чистоте и прислуживать уставшему после работы мужу, не работа? – спросила я сухо.

– Конечно нет! У нее машинки стирают, моют посуду, пылесосят…

– И домашние обеды готовит машинка? И, конечно, за вещами следит, и утюг сам гладит. – Я хоть и говорила уверено, но уже очень жалела, что влезла в этот спор.

И с чего меня опять понесло?

Но я не раз видела подобное хамство, и меня возмущало такое потребительское отношение. Пусть благодаря машинкам женщина меньше работает, но и современные мужчины тоже не топорами машут.

Конечно, такому хочется, чтобы жена приносила зарплату, а еще смотрела за детьми и домом, заодно ухаживала за мужем, чтобы тому легче жилось. Тогда вопрос: а зачем нужен муж, если на него нельзя положиться? Если жена с маленьким ребенком будет все делать сама?

Потребитель, надменно измерив меня взглядом, выплюнул:

– А кто это тут рот открывает?

Ну вот, пошли доводы из серии: мне тебе сказать нечего, значит, ты дурак.

Я, сжав губы, замолчала. Что такому докажешь?

– Эрнан, заткнись! Еще слово в подобном тоне… – Директор резко поднялся из-за стола, сверкая на посетителя злыми глазами.

Тот замолчал, но, выходя из кабинета, не скрывая негодования, прорычал тихо:

– Натащили тут всяких…

Я искренне сказала:

– Не ожидала. Спасибо, что вступились.

За что получила:

– Какое ваше дело? Вас это совершенно не касалось. – Я и сама так думала, но выслушивать этого не хотела.

– Да, вы абсолютно правы. Я пойду? – внезапно предложила я, спрятав обиду. Я очень старалась выглядеть безучастной. Ругаться с ним? Зачем? Он прав – сама сглупила, и потому было еще досадней.

И.о. кивнул, я вышла. Хорошо, что этот день закончился, я поспешила выскочить из здания и умчаться от того, кто исполнял тут роль хозяина.

* * *

Мне нужно успокоиться. Ноги сами привели меня к кафе. Тут хорошо сидеть за дальним столиком, пить кофе, вдыхая ароматы и слушая музыку.

Разозлившись на себя за откровенную глупость, я печально обдумывала произошедшее. Ну и пусть! Да, я так думаю, и если бы это случилось вновь, я бы повторила свои слова в еще более резкой форме. Всяким глупцам можно поливать грязью близких, а я не могу даже сказать: «Заткнись! Она мать твоего ребенка, и ты ее, в конце концов, сам выбирал!» Хотя подобные типы, с кем бы ни жили, всегда находили способ мучить и позорить своих близких. К сожалению, от пола это не зависело, я встречала таких женщин…

Теперь я стала ругать себя, что придаю слишком много значения своим словам. Не девочка уже, как мне любезно напомнил директор, предупреждая о собаках. Надо чаще себе твердить, что я взрослая, самостоятельная женщина, принимающая решения.

Поужинав, я решила отправиться домой. Настроение улучшилось, особенно при мысли, как я потом вежливо посоветую директору самому искать виновных. Скажу ему: «Нет, это не входит в круг моих обязанностей», а там, глядишь, и…

Ох, опять эти мои крайности. Вечная любовь к самокопанию, как говорит Юлька. И Даша, как мне нужна Даша, она рассуждает трезво и все расставит по своим местам.

Поднимаясь из-за столика, я столкнулась с этим самым Кириллом Борисовичем.

* * *

С утра я поехал в соседний город к Максу-старшему, захватив с собой Никиту, который там учился, как он выражался, на «надежду нации», то есть в художественном училище. Скромный наш. Это Тео распустил молодежь так, что они себя в двадцать лет классиками мнят. При жизни, угу.

Мне надо было сосредоточиться и обдумать свои дела. А Никитка болтал не умолкая.

– Тихо! – властно сказал я.

Олень насторожился, испуганно осматриваясь, затем обиженно выдохнул:

– Дурак ты, волчара, и шутки у тебя дурацкие.

– Э-э-э, полегче с вожаком! И вообще… нельзя так со мной разговаривать.

– Ага, скажи еще, полегче с хищником, – нахально усмехнулся олененок.

– Ладно, уел, мелюзга, – усмехнулся я. Вот балабол, отвлекал меня всю дорогу, и я не придумал, как лучше до Макса добраться.

– Говорят, волк-одиночка наконец нашел себе пару? На пляже? – нахально улыбаясь, спросил молокосос.

– У нас ничего нельзя сохранить в тайне, – делано возмутился я, протягивая Никите пакет с фисташками. – И не сори в машине, рогатый, а то драить заставлю…

Я высадил парнишку у вокзала и поехал в район элитных особняков.

В доме Макса-старшего даже охраны не было, так что я вошел свободно. Сам Макс напоминал сейчас амебу: мятый, опухший, истасканный, опустивший донельзя. И как с таким разговаривать? А я приехал в надежде, что он осадит своих гиен, пока я не вмешался.

– А, помощничек вожака пожаловал, ну входи, входи… Нравится? – злорадно закудахтал Макс, похлопывая себя по бедру. И не поверишь, что у них с Максом-младшим одна кровь.

Я нехотя шагнул в замызганную комнату.

Когда-то это помещение служило хозяевам дома столовой. Прямоугольный зал сообщался через арку с гостиной и через окошко – с кухней. Но сейчас здесь не пойми что, а от величественной столовой остался когда-то великолепный дубовый, а сейчас просто громадный обшарпанный стол.

Беда… Кого этот приструнить сможет? Потому полосатые и обнаглели…

Черт, еще и Люда рядом со мной засветилась, они ее теперь в покое не оставят. Надо Никитку и прочих нехищных предупредить, что стая Макса, по сути, без контроля.

– Нравится?! – взвизгнул Макс. Руки его тряслись, глаза слезились, я бы его даже пожалел, если бы слишком хорошо не помнил всех, кто погиб по его милости.

– Не истери, Макс! Нет, не нравится. И хватит ныть! Собирай стаю и живи, как раньше. Не трать силы на жалость к себе.

– Тебе легко говорить, ни с кем не дрался… Тебе стаю ни за что, по дружбе подарили.

Я дальше слушать не стал, развернулся и вышел.

Как же этих визгунов приструнить и куда пристроить стаю гиен? И Тео выдергивать не хочется, он заслужил отпуск. Опять мне возиться.

Я вошел в свой кабинет, большую светлую комнату с двумя огромными окнами. Одно из них выходило на сосновую аллею, из другого можно было обозревать огромный особняк вожака клана.

Захотелось придушить Тео. «Тут все работает как часы, ты только следи!» Ага. Пока все только взрывается! Видно, не руководитель я. Начальник охраны, командир отряда бойцов, техник… Но не руководитель. Как меня все достало…

Сейчас этого урода, лисьего посланца, чуть не убил голыми руками, и Люде ни за что попало. Хотя ее возмущение было справедливым, но все равно не стоило давать волю гневу. А ведь этому гаду, Эрнану, я и руки не подам!

Я совсем не на нее разозлился, ей с этими рыжими мстительными шавками не стоило связываться. А она обратила внимание этого… тьфу, на себя.

Чуть позже я все высказал Эрнану и приказал не приближаться к семье, пока я не выясню, что он такого натворил, из-за чего жена с маленьким ребенком сбежала из дому.

И чего я добился, обидев Людмилу? Отдал ее собственноручно Максу-младшему – напугал и сделал все, чтобы она сбежала. Вот так, сначала делаю, потом расхлебываю. Захотелось самому себе набить морду.

Я тяжело поднялся и пошел ее искать.

* * *

Я уставилась на Кирилла Борисовича, потом засмеялась. Это было слишком нелепо, даже чересчур! Моя психика уходит в отпуск!

– Кирилл Борисович, опять вы? – прозвучало как «Да за что мне это?».

– Я извиниться, – очень мягко сказал он. – Давайте, я вас провожу или поужинаем здесь.

– Как вы меня нашли? Или попали сюда случайно? – сквозь зубы выдавила я, пальцами стискивая сумку, словно чью-то шею.

– Как я только разобрался с Эрнаном, кинулся искать вас.

Эрнан? Разобрался? О чем это он? Опять дрался? Боже…

Воцарившееся молчание было самым… громким, которое я когда-либо слышала. Мне не хотелось смотреть на него, не то что обсуждать случившееся.

Нелепость ситуации нарастала, наконец шеф сказал:

– Я не знаю, из-за чего, но с вами я себя не узнаю. Постоянно веду себя как… как не знаю кто. Обычно я не так груб, как сегодня.

– Только не говорите, что обычно вы еще грубее, – с досадой отметила я. – Потому что вы именно еще грубее. Со мной, по крайней мере.

– Зовите меня на «ты». – Он устало опустил взгляд. Действительно неловко, или раздражается, что не сразу простила? Нет. Я и знать и жалеть никого не хочу.

– Честно говоря, мне не нужно ни ваших извинений, ни вашего общества, ни вашего фамильярного «ты».

– Что я могу сделать, чтобы вы меня… – начал было он. Я немедленно перебила, догадавшись, что он скажет:

– Исчезнуть.

– Заслужил, – выдохнул он и отвернулся.

– Несомненно. Но я одного не понимаю, – с горечью сказала я. – Ваши нелестные намеки на мою деловую несостоятельность, даже на предательство… Почему? Чего вы добивались?

Слезы появились сами, и как я ни старалась их скрыть, они упрямо текли, оставляя горячие дорожки.

Меньше всего желая демонстрировать свою слабость, я прошмыгнула мимо Кирилла Борисовича и устремилась к аллее. Он догнал меня и мягко схватил за плечи, пытаясь остановить.

Я гневно вырвалась. Одному богу известно, откуда у меня взялись силы поднять голову и посмотреть ему в глаза.

– По-вашему, я жду извинений? Разве я просила об этом? Я признала, что не права. – Дыхания не хватило. Я замолчала, отвернулась и направилась в сторону небольшой компании молодых мам с колясками.

– Беда не в том, что влезла, а в том, что он гад и так этого не оставит… а я не могу быть все время рядом, – спокойно пояснил Кирилл.

– Вы что, все тут ненормальные? – Я обернулась и резко остановилась так, что случайно попала в его захват. Ну не могу я назвать это объятиями!

– Да, почти все, – серьезно ответил он, не опуская рук.

– Издеваетесь? – Я сузила глаза, чувствуя, как во мне закипает гнев.

Так и стукнула бы…И на душе бы сразу та-а-к полегчало. «Ненавистный мужчина. Ненавистный, насмехающийся, отвратительный человек!» – про себя простонала я, сильнее сжимая кулаки.

Он покачал головой.

– Все еще хуже, чем выглядит, – скучным голосом предупредил он.

Это что, он пугает или глупо шутит? Я так же сухо спросила, не понимая, что он вообще имеет в виду:

– В смысле? Он мстительный психопат?

Кирилл улыбнулся, сунув руку в карман элегантных брюк:

– Более точного определения я не слышал.

Его лицо сразу изменилось. Как сильно его меняет улыбка, такая редкая, когда он рядом со мной…

Ладно, он психопат, – неприятную тему следовало закрыть, и я спросила о расследовании:

– А что с тем письмом?

Кирилл Борисович заложил руки за спину, приноровился к моему мелкому шагу и доверительно сообщил:

– Там ведь не только письмо… Как вы сразу сказали, на самом деле это натуральный саботаж.

– Мне тоже так показалось, – вздохнула я.

Он кивнул и сообщил:

– Кроме письма и нежелания бригад работать я столкнулся с отказом подрядчиков. Это в разгар строительного сезона!

– Случайность? – деловым тоном уточнила я.

– Нет, это не случайность, – усмехнулся Кирилл Борисович. – Наши прорабы с горячих участков одновременно уволились.

– Так что, работать некому? – удивилась я.

– Вот именно.

Я замерла на месте:

– Это не все?

– Нет, не все. Подрядчики, изготавливающие окна, нарушили графики выполнения работ.

Я покачала головой и пошла рядом с ним. Беседуя, мы приблизились к высоткам, и тут прямо на нас выскочила машина. Кирилл, схватив меня за плечи, отпрыгнул на газон. Мы помолчали, наблюдая, как серый паркетник, нарушая все правила, промчался мимо.

Ничего себе скорость! Это можно сказать как о Кирилле, так и о машине.

Я выразительно посмотрела на руки, продолжавшие лежать на моих плечах. Он, нахмурившись, сунул их обратно в карманы.

Надо хоть поблагодарить…

– Спасибо. Похоже, спасать меня уже становится вашей привычкой, – выдохнула я, пытаясь изобразить улыбку. Внезапно обрушились усталость и апатия, ноги подкосились. Хотелось сесть прямо здесь на газонную траву и никого не видеть.

– Все же провожу вас, – сказал Кирилл Борисович.

Спорить сил не было, и я кивнула. Он галантно предложил мне руку, но я невольно поморщилась и отдернула свою, чуть ли не по-детски спрятав ее за спину.

Вечером, чувствуя себя выжатым лимоном, решила не думать о прошедшем, а по-скарлеттовски отложить размышления на утро. Пусть все эмоции утихнут, а там посмотрим. А пока, беспокоясь за пропавшего Макса, я позвонила на его номер, но никто не ответил. Что же с ним произошло?

Медленно подошла к окну. Как узнать, все ли у него в порядке, если я понятия не имею, где он живет и работает? Вернее, он говорил, но я почти не знаю город и все тогда прослушала.

Во дворе никого не было, ни детей, ни… товарищей постарше. Я посмотрела на электронные часы – ну да, время за полночь. Никого.

Никого?

Фонари тенями нарисовали силуэт. Мужской. Кто-то стоял, прислонившись к высокому дереву, и казалось, будто неизвестный прятался.

Я выключила свет и вновь посмотрела в окно.

Да, мужчина стоял, явно надеясь, что его скроют ветки дерева, и совсем позабыв о фонарях перед домом. Значит, это мне не пригрезилось. И похож он на нашего исполняющего обязанности…

Он теперь везде мерещиться будет? Ничего себе, уже с ума схожу. Я грустно усмехнулась. Но был ли он, то есть неизвестный, действительно Кириллом Борисовичем? Если да, то он, наверное, не в себе.

К чему эти глупые мысли?

Надо думать о том, что он вообще тут делает, а не о состоянии его разума печалиться.

Вновь незаметно выглянула, но силуэт исчез. Я еще раз внимательно осмотрела двор – площадка была совершенно пуста.

* * *

Утром к моему подъезду приблизился красный внедорожник Кирилла Борисовича. Сердце сильно заколотилось, а волосы чуть ли не встали дыбом. Откуда он здесь? Что еще задумал? Неужели это он караулил? Но зачем?

– Садитесь, Людмила. – Одернуть его, что обратился без отчества, или нет? Тут мне стало стыдно. Как я мелочна! Скоро гроссбух заведу, чтобы обиды записывать.

– Спасибо, Кирилл Борисович. – Я вежливо кивнула.

– Кевин, пожалуйста. – Он улыбнулся и посмотрел на дорогу. Вот как умеет мило беседовать, а я не знала. Точно, что-то от меня надо. Интересно, почему Кевин, а не Кирилл, вроде уже не подросток, чтобы имя на иностранный манер переделывать.

– Не могу по имени, субординация не позволяет, – усмехнулась я, устроившись на сиденье.

Спрашивать, он тут ночью ходил или нет, я не буду. После темы о собаках он точно решит, что я не в себе.

– Позвольте узнать, как вы здесь оказались, Кирилл Борисович?

– Вас ждал. – Он легкомысленно пожал плечами и взглянул на часы, встроенные в панель приборов.

Вот как… а зачем ждал? Я медленно повернулась в его сторону и картинно удивилась, распахнув глаза. Надеюсь, это выглядело саркастично, а не, упаси боже, кокетливо.

Но долго мне вредничать не дали.

– Это вам… – Кевин положил мне на колени прозрачную коробочку с яркими тропическими цветами, забыла, как они называются. Вспомнила – орхидеи!

– А-а… – Я не знала, как реагировать, и взяла коробку с таким трепетом, будто в ней драгоценности.

Помню, у Герберта Уэллса был рассказ о цветке-убийце. Как он, злодей хлорофилловый, уничтожил профессора, которому его подарили. Высосал кровь.

Ладно, сообщать о своих грустных ассоциациях я благоразумно не стала, но, подняв на и.о. директора глаза, мягко сказала:

– Очень красивые, спасибо. Но повода вроде не было?

– Я вас обидел, примите вместе с извинениями.

Я улыбнулась и весело произнесла:

– Вы меня напугали. Я подумала, ухаживаете. – И действительно расслабилась после его слов, ведь, получив такой подарок, даже устрашилась, что… И думать не хочу!

– Че-е-ерт, уже забыл, как это делается. Сто лет не ухаживал за дамами, – сказал он, покачав головой.

Мы ехали в сторону офиса. Я отвернулась, разглядывая полную остановку народа.

Еще бы он не забыл, небось легкомысленные дамы сами вешались гроздьями – здоровый, сильный, умный и на красном джипе. Ну прямо мечта гламурных и прочих милочек.

Поэтому я резко выдохнула:

– Ничего, вспомните. Это как ездить на велосипеде.

– Это ваше монаршее позволение ухаживать? – поддел он.

Ага, зацепило!

– Нет, сочувствие. Кстати, оно уже прошло, потому что, судя по заигрыванию, вы все уже прекрасно вспомнили.

– Люда, вам не тяжело разговаривать таким вредным тоном?

– Нет, в самый раз. – Я изобразила ехидную улыбку. – Увы, я не забыла, как едва попала на эту работу и вы накинулись на меня, обвиняя в предательстве и связи с врагами. И в дальнейшем сделали все от вас зависящее, чтобы мне жизнь сладкой не казалась. Так что не обессудьте, я не желаю вас видеть!

Взяв цветы, я принялась открывать дверь.

– Так вот в чем дело! Но вы все же приняли мои извинения? – Спрашивая, он улыбался.

Слишком много улыбок. Обаятельный тип, когда не злится.

– Конечно, приняла, и спасибо за цветы. – Я включила все свое обаяние. Пусть почувствует на себе, как сердца приличных женщин до аритмии доводить.

– Вам нужно улыбаться как можно чаще, – мягко, я бы сказала, нежно произнес Кевин и завел машину. Уезжая, он посигналил и снова улыбнулся.

Я ошеломленно посмотрела ему вслед. Что это все-таки было?

 

Глава пятая

Первые настоящие проблемы

Еще в коридоре я первым делом решила написать Даше эсэмэс, не желая тревожить подругу звонком. Все-таки у них с Тео медовый месяц, поэтому прочтет, когда будет свободна. После традиционных расспросов о делах я написала: «Не пойму, что тут творится, то ли все сошли с ума, то ли я одна».

Если Дашкинсу есть что ответить, она не промолчит. Буду ждать.

Погода стремительно менялась. Тучи заслонили солнце, сделав небо насыщенно-серым. Духоту можно было черпать ложкой, после обеда сильно разболелась голова, и лоб покрылся холодным потом.

– Кошмар! – простонала я, взглянув на стопку документов. В глазах все плыло. Но надо было как-то пережить этот приступ, столько еще дел. В дверь кабинета постучали. Я с трудом подняла глаза на вошедшего начальника.

– Людмила Сергеевна, я хотел… – Роман Николаевич замолчал, внимательно меня разглядывая. – Может, вам доктора позвать? Валентина Петровна здесь.

Я виновато улыбнулась. А про себя чуть не расплакалась от неподдельной озабоченности в его голосе. Очень внимательный человек, я еще на Дашиной свадьбе видела, как на него влюбленно смотрит супруга, видно, что души не чает. Понятно почему…

– Роман Николаевич, спасибо, не надо врача. Просто очень душно, голова разболелась.

– Вы такая бледная, я бы сказал, серая… Кажется, вот-вот упадете в обморок.

– Выпью кофе, и все пройдет.

– Нет, милочка. Я ваш начальник и говорю: идите-ка вы домой! Или лучше подвезти? – Последнее, похоже, он сказал себе. Я и так чувствовала себя неловко, потому поспешила отказаться от помощи.

– Прогуляюсь, и все наладится. Не надо машину, спасибо.

– Идите и хорошо отдохните, поспите. В вашем юном возрасте сон – лучшее лекарство.

– Спасибо, Роман Николаевич. – Ну хоть кто-то считает мой возраст юным. Я натужно улыбнулась и принялась медленно собирать сумку.

* * *

Дома я появилась совсем вымотанная.

Пытаясь сдержать стон, скинула обувь. Эта гроза меня добьет! Вцепившись пальцами в воротник блузки, удивилась, почему это в комнате стало так жарко? Одежда неприятно липла к телу.

На миг погрузила себя в облако райской прохлады, нырнув за лекарством в холодильник. Там на полочке стояли несколько каких-то пузырьков и пара блистеров с таблетками. Но, к сожалению, ничего не подходило.

Вздохнув, побрела набирать себе ванну прохладной воды, и тут в дверь позвонили.

На площадке стоял всклокоченный тощий парнишка, на голове фирменная кепка разносчиков, в руках большая коробка пиццы. Странно, я никуда не звонила. Да какое там, сейчас даже вид и запах еды вызывали отвращение.

– Я ничего не заказывала, – секунду помедлив, вяло сообщила я. Хотела закрыть дверь, но что-то темное прошмыгнуло под ногами, и пока я поворачивала больную голову, словно залитую горячим свинцом, меня ударили, избавив от боли и от сознания.

* * *

В последнее время в моей стае то и дело возникали сложности с дисциплиной. Волки не желали сотрудничать. Получалось так: приказ, не сопровождаемый пинком, оставался без внимания, а мое нежелание прибегать к физическому воздействию считали проявлением слабости. И все мои попытки улучшить жизнь стаи были обречены на неудачу.

Я потерял из-за их глупых выдумок целый день, который было до ужаса жаль. Это сговор, иначе как еще объяснить их навязчивую идею? Они и так поставили меня в невозможное положение. По закону, чтобы доказать свое право быть вожаком стаи, я должен вызвать бета-самцов, как самых сильных, сражаться. И доказать в бою свою силу и превосходство. Я ждал их вызова как манны небесной, но, называя меня самозванцем, никто из бывших бет не посмел со мной драться, как и мирно признать мое первенство.

Когда я с ними, меня преследовали скрытые насмешки: «Что-то я не видел, как ты вожака победил» или: «А кто это к нам пожаловал?» Но до сих пор никто, ни один из стаи не принял мой вызов, хотя за спиной они изводили меня наглыми выпадами. Если они понимают только язык силы, я буду сворачивать челюсти за пустую болтовню. Так нет, теперь они еще вздумали указывать мне, что делать.

Решив проведать свою стаю, оставил Людмилу в безопасности возле офиса и отправился к волкам, заранее сообщив совету, что прибуду.

Эх, не знал я тогда, что они мне приготовили.

Размещение моей стаи в чужом городе и зло и благо. Они хищные, но с кланом не общаются и потому не терроризируют окружающих. Это хорошо. А плохо то, что у них теперь демократия или парламентаризм, потому что я постоянно в отъезде, и все вопросы решают матерые самцы, те самые трусливые беты.

Появившись в доме одного из них, Ярослава, столкнулся с толпой оборотней в его дворе. Волки собрались почти все, вся стая, кроме самых младших.

– Приветствую, братья, я что-то не знаю? Что за сбор? – Надеюсь, мой тон был доброжелательным, потому что мне это совсем не понравилось. Я хотел только расспросить Ярослава о состоянии дел и уехать. На фоне проблем стаи Макса и клана здесь пока тишь да гладь.

Своим появлением и прямым вопросом я, видимо, испортил их подготовку к чему-то важному. В толпе начался разлад, что бывает, когда во время проведения какого-то мероприятия внезапно изменяется сценарий.

Ох, найду я этого сценариста!

Посреди выложенного плиткой двора гордо появились трое сильнейших, так сказать, совет старейшин: Ярослав, Николай и Реджин, волчьи пэры. Одетые, как на праздник, они с важным видом пропустили вперед бету в деловом костюме.

Наблюдая за ними, я чуть не сплюнул. Пафосно начали, ну чисто павлины. Теперь мне хлеб с солью и танцы в исполнении гарема, пожалуйста, хозяин домой вернулся. Ну что за уродство, разводить такую пошлятину!

Я оттянул ворот футболки и помахал им, выпятив подбородок. Перед грозой стало душно. Как по мановению руки разделившись на две части, стая разошлась по сторонам. Трое «актеров» посреди двора остались. Ну-ну, театр одного зрителя готов к представлению. Я вздохнул. Как душно и как все не вовремя.

Устало оглядел красивый кованый забор, прикрытый изнутри матовым пластиком. Три ряда пушистых кустов разделяли дороги к дому. Я сравнил владения Ярослава со своими: кусты я не сажал, у меня из дома весь двор простреливается, забор, кстати, тоже…

Они мялись, что-то обговаривали и тянули время. Я начал злиться. Лучше бы стул вожаку поставили.

– Волки! – громко и величественно начал Ярослав. – Мы собрались, чтобы предложить вожаку лучшее, что может дать стая…

Он замолчал, оглядывая притихшие ряды волков.

Ну, с этого места подробней, мне так и хотелось ляпнуть известную фразу: «Огласите весь список, пжаллста!»

– …наших дочерей!

Что?!

Мне сейчас только этого бреда не хватает. В клане анонимы крупно пакостят, максовские гиены невесть что творят, изобретатель чудо-оружия потерялся, эта чертова волчья стая, подарочек Стэна, постоянно кипит от недовольства, Людмила смотрит на меня как зверь, а это дурачье матримониальные планы разрабатывает! Думают, если женюсь на волчице из стаи, будут вертеть мной как захотят?

Яр продолжал расписывать достоинства чистокровных невест:

– Мы предлагаем только перспективных матерей, то есть свободных от супружеских обязательств, – продолжал вещать Ярослав.

Угу, мне для полного счастья еще замужних «невест» не хватало. Тут бы с одной разобраться… Мысли сразу вильнули в сторону… Интересно, что она видит, когда смотрит на меня?

На какой-то миг все замерло в ожидании моего ответа. Нахмурившись, я стоял перед тройкой матерых волков. Это походило на настоящую провокацию.

Хотя молчание можно использовать. Пусть понервничают!

Ярослав стоял впереди всех, не зная, что еще сказать. Его лицо наливалось кровью. По легенде, Александр Македонский, набиравший себе бойцов по принципу: в сложной ситуации покраснел – подходит, побледнел – нет, оценил бы его румянец по достоинству. Ладно, пора брать ситуацию в свои руки.

– Вы отдаете себе отчет, что указываете вожаку? – резко, но негромко сказал я, обводя холодным взглядом бет Стэна.

– Это древние традиции, без них оборотням не выжить, – сурово произнес Ярослав. Властное, надменное лицо, а вот глаза голубые, как у щенков. Хороший волк, но моим бетой не будет… Глуп.

– Я спросил, отдаете ли вы себе отчет? – спокойно повторил я.

– Мы не указываем, – вмешался Реджин, его тоже не впечатлил мой тон. – Это условия, на которых стая подчинится. Мы древний народ и должны соблюдать традиции.

Ага, ловушка… Отвергну традиции – окончательно перестанут подчиняться, соглашусь – начнут третировать, как в поговорке о коготке и увязшей птичке. Шантажисты – они все одинаковые.

– А ну-ка, Реджин, расскажи мне о традиции, где молодежь вожаком командует? – тоном опытного учителя произнес я.

– Я не молодежь. – Он оскорбился, не заметив, что теперь играет на моем поле. Еще один глупец. Пока молчал один Николай. Умен или трусоват? Некогда выяснять.

Тут я хлопнул в ладоши, призывая собравшихся волков к вниманию:

– Я собирался поговорить о делах, но сейчас нам придется разъехаться. Погода нынче никуда не годится, поэтому приглашаю всех ко мне в воскресенье утром. Буду ждать вас всех! – Я кивнул в сторону главного «массовика-затейника». – Ярослав знает, как ко мне проехать. Там как следует и пообщаемся.

Волки загудели. Было ясно, что ссылка на погоду означала пожелание идти подальше вместе с интригами. Очень я им не по вкусу. И мне, как вожаку, придется налаживать отношения. Как говорит Тео, подраться мы всегда успеем. Поэтому, сунув руки в карманы, я терпеливо продолжил:

– Устроим фуршет, и я с удовольствием выслушаю ваше мнение по поводу стаи. А пока расстаюсь с вами. Дела.

Ярослав недовольно выпалил:

– Так, значит, твои дела важнее стаи? Или наши девушки тебе не подходят?

Почувствовал, как задергалась щека под глазом. Может, язык жестов освоить, раз слов не понимают?

– Ярослав, ты что-то хочешь? – ровным тоном спросил я.

– Ты трус! Вы с Тео решили наплевать на тысячелетние законы. Ты получил стаю просто так. У тебя даже беты нет, так как тебя никто не уважает, – гневно выпалил он.

Смелый такой? Или все же глупый? А-а, понял, мы же с ним бывшие беты, то есть почти ровня, задетое самолюбие. С этим волком все ясно.

– Да уж, проблема, – буркнул я, скрестив руки на груди.

Наконец закончится это наше недопонимание. Итак, мне надо получить первый вызов.

– Говоришь, нет беты? – Я прищурился. – Беда-а…

И добавил:

– Я принимаю твой вызов. Нельзя отказывать, коли так просят.

Яр на миг растерялся, но тут же взял себя в руки и снова стал излучать достоинство. Перед дамами рисуется, гад. Другого времени нет, чтобы крутость демонстрировать!

Я превратился в волка, выпрыгнув из майки и спортивных штанов. Одежду рвать не хотелось, мне еще на работу ехать. Яру помогли раздеться Джеф с Реджином.

Стая гудела. Первая стычка, сейчас их боец покажет самозванцу, почем фунт лиха! Я отряхнулся, вздыбил шерсть и властно шагнул навстречу Ярославу.

Драка была жестокой, но быстрой. Бойцы у Стэна не годились ни на что, кроме крупных пакостей. Вожак должен был их тренировать, а не… До меня дошло, что теперь тренировать их придется мне.

Неудачно попробовав вцепиться в горло, теперь Яр задумал сбить меня с ног, тараня грудью. Он думает, что побеждает сильнейший… Нет, побеждает тот, кто готов убить и дерется, как в последний раз. Используя ненависть как ударную силу, я наконец вцепился в горло и повалил противника. Ярослав запросил пощады.

Волки роптали. Казалось, звук нарастал вместе с их недовольством.

Будто всю жизнь дожидались, меня окружили дамочки, готовые составить мое счастье. Тут мне вспомнилась Люда. Она бы первым делом к раненому кинулась.

Высокая симпатичная блондинка нагло потрепала меня по меховой щеке. Вот оно, правильное воспитание, – дама выбирает сильнейшего. Я мягко отодвинулся, спрятав морду от ее ладони, быстро оделся. Дамы суетливо предлагали помощь, но больше мешали.

– Ублюдок, – стонал под ногами Яр, превратившийся в человека.

– Наличие у меня законных отца и матери означает, что это было сказано не мне? – равнодушно заметил я. Мало досталось, что ли? Если что, я щедрый.

Яр, поднимаясь с земли, гневно стиснул зубы. Я еще раз измерил его взглядом. Значит, не смелый, а только глупый, запомню.

Потом, игнорируя навязчивые знаки внимания двух игривых дам, я сказал матерым волкам:

– В первый и в последний раз. Волки, я не мальчишка, которому позволительно указывать. Я – вожак! Я ваш хозяин и господин. Кто считает, что это не так, пусть сражается с бетами, а после вызывает меня… А сейчас все свободны. – Я обвел властным взглядом притихших волков и остановился на красном от злости Ярославе.

Одним бетой меньше. Больше не позволю ему подняться над остальными, моей стае не нужны глупые руководители.

Удовлетворенно кивнув, я пошел к машине.

Тео был бы доволен, я честно «старался довести до их сознания все заблуждения», как любил говорить вожак, а не рвал недовольным глотки. Но думаю, одной дракой не обойдется.

* * *

Погода портилась на глазах, в город я въезжал под звуки гулких раскатов грома. Сейчас Людмилу заберу – и домой. Черт, своих предупредил, а как ей пояснить, что гиены сами по себе?

Я устал. Даже малодушно ждал, что Тео вернется, возьмет клан на себя, а мне предоставит возможность успокоить стаю и постепенно соединить ее с оборотнями клана Тео. Мне они не нужны.

Уже не помню, когда заходил в хороший ресторан, чтобы расслабиться и отдохнуть, а не проглотить горячую пищу и вновь умчаться по делам. Отдыхать было некогда. Я раздумывал, как убедить девушку поехать со мной, машинально пообедав, добравшись до офиса, потом выключил зажигание и выбрался наружу.

Пока меня не было, теплый ветер сменился холодным, кое-где накрапывал дождь, оставляя на выметенном ветром асфальте темные отпечатки капель.

В офисе я первым делом вызвал Ника. Так уж получилось, что после бунта и нашего с Тео отсутствия он показал себя настоящим вожаком. Я обращался с ним как с помощником, обсуждая текущие проблемы и поручая дела, связанные с охраной клана. Умная белка, которую даже не брали в расчет, справлялся с делами куда лучше молодежи, которой мы с Тео хотели со временем передать клан.

– Ник, что там насчет Макса? Ты все узнал?

Пока я перебирал накопившиеся документы, белка отчитывался:

– Макс вышел в субботу из дома, – в день, когда я забрал тебя с пляжа, – но назад не вернулся. С тех пор ни дома, ни на работе не появлялся.

– И все?

– Да. Я только узнал пару телефонов его друзей, с кем он изредка ходил в бар или боулинг. Я уточнил, где они живут, но это просто люди. Среди оборотней у него друзей нет, а с отцом и братом он не общается.

– Ты выяснил, где его младший брат?

– Законный наследничек который? – поднял голос Ник, одновременно хлопнув ладонями о подлокотники. – Отдыхает, у него неограниченный отпуск. Но по последним данным, он где-то здесь, в городе.

Налетел порыв ветра, и занавеси затрепетали. Дождь все грозился умыть город, но тянул, ожидая какого-то знака.

– Ладно, Ник, иди, отдыхай, потом я расскажу про вызов Ярослава. Хотя постой… У меня на выходные намечен фуршет, свяжись с Мариной Олеговной, пусть все организует.

– Ты специально на потом рассказ о вызове оставил. Месть за пляж? – усмехнулся Ник, ловко на руках поднимаясь с кресла. – Хорошо, сейчас позвоню насчет праздника.

– Ладно тебе, рыжий клоун с пушистым хвостом, и позови мне Людмилу Сергеевну. Буду расспрашивать, что собирался делать ее полосатый друг в эти выходные.

Пока новый начальник охраны ходил за Людой, я продолжал возиться с документами. Что с тем письмом? Что узнала Люда? Но заняться делами мне не дал Ник. Он появился в кабинете и озадаченно сообщил:

– Ее нигде нет. Я прошел по всем кабинетам, ее нет и в здании. Роман тоже ушел, у него дела в центральном офисе.

– Может, они вместе? – устало предположил я, откинувшись на спинку кресла.

Ник в ответ пожал плечами:

– Посмотрю записи видеонаблюдения, когда кто уходил.

– Давай, но недолго. – Повернувшись к окну, я недовольно поморщился. Что за черт, куда она делась?

Как показывает практика, менеджеры моего уровня решают дела в порядке их поступления. Большой начальник по сути тот же рабочий у конвейера. Я работаю в режиме вынужденного реагирования на возникающие вопросы, ситуации и проблемы. Их поток захлестывает – пока принимаешь очередного посетителя, секретарь напоминает, что я опаздываю на важное совещание. Или что мне срочно надо ответить на важный телефонный звонок, что в приемной несколько десятков человек ждут меня с самого утра, что завтра мне надо лететь в другой город на встречу. Что уже полдень, а я до сих пор не прочитал документы, переданные мне на подпись…

Хотя я и вручил большую часть бумаг мерзопакостному лису, Сергею, после отъезда Тео мне пришлось следить за документами всей корпорации. Пока Ника не было, я достал папку со списком поставок, пытаясь понять, были подобные провокации прежде, или это просто технические сбои, но тут в кабинет вошел Андрей, друг Ника. Он учился на предпоследнем курсе городского вуза и проходил у нас практику.

– Слышь, Кевин, у нас ЧП.

– Что, опять? – Я оторвал голову от документов. На волчонке лица не было.

– Уходит еще один прораб. Он не из наших, но три года у нас проработал. Без него все окончательно встанет.

– Куда уходит? Без положенных двух недель и предупреждения?

– Насчет недель не знаю. Говорит, нашел, где лучше платят и меньше нагружают. После увольнений на нем была двойная нагрузка.

– А-а, все понятно. Не переживай, этот участок на тебя не повесим. Мы попросим прораба с соседнего участка за дополнительную плату взять его на себя, пока не найдем замену.

Андрей с облегчением выдохнул:

– Я уж подумал… – Но тут он вновь нахмурился: – Там и так все работают на пределе.

– Ничего, что-нибудь придумаем. Спасибо, что предупредил.

Ник, входя в мой кабинет, шлепнул друга по плечу и, ухмыляясь, плюхнулся в кресло. Оно заскрипело.

– На моем месте Тео сказал бы… И мы в один голос нудно произнесли: – Сломаешь кресло – вычту из зарплаты.

– Угу, хорошо, что он отдыхает. Так, что опять у нас случилось, зачем Дрон заходил?

– Еще один прораб нашел себе место получше.

– Третий за полмесяца, – охнул Ник. – Ты уже вычислил, кто за этим стоит?

– Нет.

– Ну, ничего. Круг тех, кто мог это сделать, сужается.

– Когда он окончательно сузится, компания пойдет с молотка за долги по неустойкам. Я говорил Тео, что не выйдет из меня директора.

– Да ладно тебе, не прибедняйся. Все у тебя получается. Наши диву даются, как ты со всем управляешься, так что не надо ля-ля. Тут впору в комплексы на твоем фоне впадать, а ты… «не выйдет», – насмешливо передразнил Ник.

Я отмахнулся. Ну да, до сих пор не нашел того, кто устроил саботаж на фирме.

Ник хлопнул ладонями себя по коленям и вышел. Я не успел спросить, что он видел на записях видеонаблюдения, а потому устремился следом. В окна колотил ливень. Проворно спустился в холл, где двоюродные сестренки Ника, дружно разбалованные всем кланом, пережидали непогоду.

Девочки были вундеркиндами в мире оборотней. Их умение превращаться в зверей проявилось в пятилетнем возрасте, и, что было самым поразительным, сначала это смогла сделать одна сестренка, потом вторая. Прежде на такое были способны только взрослые. А теперь то и дело можно было встретить бельчат в сосновой роще недалеко от офиса.

Я подошел к старшей из девчушек и сел перед ней на корточки:

– Мариш, а мама знает, что вы здесь?

– Ник звонил. – Она хлюпнула носом. Я помолчал, вспомнив, как они наградили Люду цветочным венком. Интересно за что? И куда из холла делся Ник?

Я повернулся к младшей:

– Танюш, бабушку ждете или Ника?

– Не-э, мы хотели доброй тете большой-пребольшой каштан подарить, а она ушла и нас не заметила, – расстроенно поделилась Таня. Маришка быстро закивала, соглашаясь с сестрой.

Вот и ответ, Люда ушла. Я поднялся. Но почему в рабочее время? Меня только полдня не было, а сотрудники уже разбегаются по домам, когда хотят. Я недовольно нахмурился, но все же, с удовольствием погладив сестренок по головкам, направился к выходу.

Пока шел к машине, промок окончательно. Сейчас узнаю, дома ли Людмила, и к себе, спать. Ник обещал послать к ее дому охрану.

* * *

В тяжелой голове кто-то тихо напевал, но когда я напряглась, намереваясь подняться, темя пронзила острая боль. Удар достойный самого Зевса!

– О-о-о, – выдохнула я, борясь с подступающей тошнотой. Тут же вознамерилась нащупать край дивана, чтобы опереться и встать. Нос сообщил, что воздух затхлый, но я не поверила – окно у меня всегда раскрыто, хоть и под защитой сетки. Да и когда вот так болит голова, носу доверять не стоит, в такие моменты ему все не по нраву.

Опору я нащупать не смогла, так что пришлось перекатиться на бок, и я внезапно вспомнила: звонок, мальчишка, удар.

Это было ограбление! Я с трудом открыла глаза. Веки, словно свинцовые, – крылатое выражение стало слишком явным. Сосредоточилась, думая застать следы разгрома и раскиданных вещей… но это не моя комната!

Какое-то время я изучала обстановку. В сумраке показалось, что я в красном уголке на старой маминой работе, и это происходит лет двадцать назад. Стены до середины отделаны чем-то под дерево, выше – побелка, кругом навалены старые полированные столы и стулья… Не хватает только портрета вождя мирового пролетариата на стене.

Рядом звучали приглушенные мужские голоса – они спорили. Но о чем, слышно не было. Голова раскалывалась от боли, но я заставляла себя заглушить страх и задуматься. Иногда получалось, но потом мысли вновь, как пуганое стадо, начинали нестись непонятно куда.

Итак, я не связана. Свободно лежу на полу. Это значит, или меня ни во что не ставят, или отсюда невозможно убежать. Хотя может быть и то и другое. Ох, какие жизнеутверждающие выводы… Я с трудом повернула голову к двери. Обычной двери из плотной фанеры, на ней даже замка не было.

Голоса становились все громче. Я превратилась в раскаленный провод в ожидании: войдут, не войдут…

Хорошо жить, считая, что пока ты никуда не лезешь, с тобой ничего не случается. Главное, сейчас не всхлипывать, не показать этим уродам свой страх. Бешеный страх.

В комнату ворвались какие-то мужчины и стали по бокам от входа. Я себя прямо такой опасной почувствовала! Троих я знала, – это те, что дрались с Максом на улице, а вот остальных впервые видела. Да их тут целая банда.

Эх, Макс, куда же ты делся…

Что им надо? Зачем это все? Тут ввалилась настоящая толпа.

Самый высокий из вошедших, даже не повернувшись, раздраженно сказал, ткнув в мою сторону:

– Киньте ее нашим, пусть развлекутся, а потом на вкус попробуют.

Как развлекутся, я с содроганием поняла… А что означало «на вкус попробуют»?

Я решила, что надо как-то отреагировать на происходящее.

– Для начала кто вы такие и в чем дело? – тихо, но твердо спросила я, пытаясь подняться. Может, это и глупость, но пустое противостояние придало мне каплю мужества, помогло как можно прямее сесть и, дерзко вздернув подбородок, встретить безжалостные взгляды главаря похитителей.

На меня равнодушно смотрел… Макс. Я изо всех сил вонзила ногти в ладони, чтобы скрыть отчаянную дрожь в руках и голосе. И проглотив вопль негодования, сумела произнести:

– Ну, здравствуй, пропащий!

* * *

Дождь немного успокоился. Теперь он моросил, и верхушки деревьев сгибались под порывистым ветром, обдавая землю ледяным душем.

– Паршивое дело, ее нигде нет! – раздраженно рявкнул я в трубку, отвечая на звонок Ника. Было так тошно, хоть волком вой.

От ярости в ушах шумела кровь, ногти все сильнее впивались в ладони. Какие же они твари. Уничтожить гиен к черту, чтобы остальные жили спокойно!

Если бы Макс-младший не путался возле Люды, я бы к нему относился очень хорошо… Да и Колинец, Крыс по-ихнему, тоже ничего, хороший парнишка…

Какие глупости лезут в голову, когда надо сосредоточиться!

Я стоял возле подъезда Люды. Вокруг густо воняло гиенами, но выделить отдельные запахи невозможно, все было сознательно спутано.

И ее нет. Нигде.

В общем, все ясно. Запах Макса отсутствует, значит, ее похитили наши подопечные, дававшие клятву служения на коммендации. Вероятно, они утащили и Макса, – тот пропал еще раньше.

Что делать?

Я смотрел в пустоту, пока до меня не дошло, что на детской площадке под грибком, скрываясь от дождя, сидит парочка. Девушка медленно пьет пиво прямо из банки, парень неспешно ест банан.

Я направился к ним. Блондинка, заметив меня, остановила руку с банкой, ожидая вопроса. Парень медленно и равнодушно жевал, уставившись в только ему известную даль.

– Вы не видели здесь трех мужчин с девушкой? – вежливо спросил я, оставаясь под дождем.

Они покачали головами… Девушка оказалась любезней спутника и хриплым голосом пояснила:

– Тут были какие-то чудики с пиццей… Никого вроде… Чужих больше не было.

Мне надо узнать о чудиках как можно больше, и я весело сказал:

– Точно… они это, Серега в доставке работает. – Подумав с полсекунды, не особо рассчитывая на успех, продолжил: – А давно? И что за машина? Вдруг кто из соседей просто пиццу заказал.

Тут медленно поднялся парень. Изобразив презрение, он выдал:

– Ты че? Мент или понт? – и заржал, как конь на лугу, видно, умиляясь своей шутке.

Я, сдерживаясь, дружелюбно пояснил, изображая досаду:

– Да вечеринка у дружбана на даче. Серега за своей бабой сюда заехать должен был, а я не знаю, к кому они после подались.

– А-а, бывает. – Парень, видно, был полностью удовлетворен моим ответом, он снова сел под грибок. – Они между собой базарили… В Раменку двинуть хотели, там ищи.

– А-а, к Лехе, значит. Ну, спасибо, выручили. – Парень кивнул, девушка переключилась на пиво. Возвращаясь к машине, я вспоминал, кто из оборотней живет в Раменке… Никто.

Конечно, есть шанс, что доставка пиццы к Людмиле не имеет никакого отношения. Однако это могло быть похищением под прикрытием. Вероятности равны, придется туда ехать. Я включил печку – на мне сухой нитки не было. Достал телефон, но связи почему-то не было, и я дозвонился до Ника, лишь когда выехал из города:

– Слушай, тут появилась версия, что ее увезли в Раменку. Я цепляю на себя маячок, если через два часа не позвоню, присылай отряд. Значит, я ее нашел, но не вытащил.

Ник расспрашивал, желая знать подробности, но их не было. Я достал крохотный маячок, и прицепив его изнутри к штанине, спросил, как Ник видит меня на экране.

– Нормально вижу, – послышался в трубке голос белки. – Если это только версия, я подключаю наших к поискам, и сам посмотрю в городе.

– Да, ты наших гиен хорошо потряси, – напомнил я, сворачивая на дорогу к поселку.

– Я помню. Это обязательно. – Ник закончил беседу.

В Раменке наших точно нет, но сам поселок очень крупный. Раньше здесь были четыре небольших завода, сейчас выжили только сахарный и рапсовый. Химический и ремонтный медленно разрушились, что для жителей стало настоящей трагедией. Зато за десять лет восстановилась природа: зверюшки в окрестном леске появились, рыба в речке. Птицы, вроде навсегда покинувшие эти края, вернулись.

Я притормозил в уютной лощинке и вышел. Тут бы волком пробежаться и все разнюхать, но вряд ли местные жители, как Люда, подумают, что по поселку бегает большая собака. Они тут же начнут охотиться.

Мы с Тео когда-то хотели построить несколько жилых комплексов за городом и подбирали лучшие места, с тех пор я неплохо знаю окрестности. В Раменке больше восьми тысяч жителей… Я оглядел машину и задумался. Наверное, на месте похитителей я старался бы устроиться подальше от людей.

Значит, начну осматривать заводы, но вроде в здании вагоноремонтного есть какие-то организации, поэтому начну с заброшенного, химического. А там запах покажет.

* * *

Я наблюдала за бандитами. Шестерки вплотную подступили ко мне, но «Макс» внезапно остановил их:

– А-а, так она еще и Максова девка… Все назад. Хотя нет, поразвлечься можно, но пока не калечить.

Пока он говорил, я окончательно поняла, что главарь совершенно не похож на Макса. Глаза равнодушные, ростом повыше, и надменность в каждом жесте.

Невысокий брюнет шагнул, пытаясь поймать меня за локоть. Я вывернулась. Самое страшное – я не могу хоть как-то себя защитить, и слезы, подступая, убивали последнее сопротивление.

– Ах ты!.. – Брюнет, схватив меня за шею, толкнул. Я даже крикнуть не смогла, в ужасе отпрянула назад, прижавшись спиной к облезлой стенке. Тут из толпы вылез Крыс и, медленно приближаясь, сказал:

– Не трогай красивую, Мот, еще руку на нее поднимешь – пообломаю к…

– Да ты кто та…

Крыс размашисто врезал противнику и, повернувшись к главарю, сурово произнес:

– Хватит тут отморозка строить! Ты пока никто. Власть все еще у твоего папаши.

– Уберите этого урода! – гневно рявкнул бандит, похожий на Макса. Видимо, Крыс его крепко зацепил.

Толпа накинулась на моего защитника, и в три минуты все закончилось. Его повалили на пол и начали избивать ногами.

Точно, отморозки. Своего сожрать готовы. Еще минута, и он уже лежал, не двигаясь.

Разгоряченные дракой, они повернулись ко мне, видно, решив особо тщательно выполнить приказ главаря.

Я, боясь дышать, вжалась в стену, будто ища у нее помощи. Время растянулось…

– А, вот вы где, – раздался знакомый голос. Я задержала дыхание. Никогда ему так не радовалась!

Я подняла голову и уставилась на дверь. Все, кроме высокого негодяя, похожего на Макса, тоже смотрели туда, где в тусклом свете застыл Кирилл Борисович. Судя по опешившим физиономиям бандитов, его явно не ждали.

Я со всех ног хотела кинуться к боссу, но негодяй, похожий на Макса, рявкнул:

– Взять его!

О людях так говорить не принято, но другого слова не подберешь – вся свора с ненавистью накинулась на моего спасителя. Я подбежала к безучастно лежащему Крысу. Это какой-то сбывшийся ужас! Пощупала пульс – жив, надеюсь, скоро придет в себя. Пока я осматривала одного спасителя, второй жестоко сражался.

Как же помочь Кириллу? От беспомощности хотелось рыдать, калечить обидчиков – тоже!

Главаря уже не было, он, видно, незаметно вышел из комнаты, когда началась драка. Но на моего второго спасителя все же успел натравить противных полосатых собак.

Он сражался с шестью животными, нет, глупости, какие же это собаки? Это настоящие гиены с их противными увертками, подлой трусостью, капающей слюной и жаждой убийства в глазах. В ужасе я закрыла ладонями лицо, но это не помогло. Звук тяжелых ударов, хруст костей, как раздавливаемая скорлупа, звучное бульканье, вызывающее жуткие спазмы в желудке… Я отчаянно пыталась глотнуть хоть немного воздуха. Иногда казалось, что все происходит не со мной, но кошмар был чересчур реальным.

Нападающих слишком много. Я лихорадочно оглядывала комнату, примериваясь к стулу, но Кевин, будто догадавшись, сквозь зубы прохрипел:

– Не лезь!

Тут открылась дверь, и в комнату ворвалось еще шестеро. Я уже плакала в голос, когда они, изрядно потрепав Кевина, с размаху повалили его на пол. Все выглядело, будто животные были натасканы именно на этот прием.

От удара об пол Кевин потерял сознание.

Свора собралась и, дождавшись раненых, выбежала за дверь. Я осталась одна с двумя жестоко избитыми мужчинами. Сидя над ними, размышляла, как долго Кевин пробудет без сознания и что станет с нами потом.

Из-за закрытой двери раздавались всплески смеха. Грязный юмор отморозков странным образом соединялся со страхом перед женщинами и с презрением к ним. И никаких намеков на интеллект. Ну да, умный мужчина так себя вести не станет, ему нет нужды самоутверждаться за счет кого-либо, а вот полное ничтожество… А чего ему, несчастному, делать?

Поражаясь, на что в такие моменты может отвлекаться мозг, превозмогая слабость, я подползла к Кириллу.

Как мне было его жалко! И почему эти ушли? Что задумали? Пока я думала, мои пальцы машинально убирали светлые волосы защитника с ран на его лице. На руки было страшно смотреть – зубы этих тварей превратили их в кровавое месиво… Бедный! Я с нежностью вглядывалась в черты лица. Нос у него был с горбинкой, видимо, ломал и даже не раз. Но сейчас это вызывало умиление, хотя, помнится, меня неприятно удивляло его стремление все проблемы решать кулаками.

Хотелось уснуть или потерять сознание, а потом очутиться дома, и чтобы этот кошмар мне только приснился! Мне всегда был свойственен подобный эскапизм: погрузившись в мир хорошей книги, не хотелось из него выныривать. А сейчас нужно вынырнуть, и как можно скорее! Я вновь посмотрела на Кевина. Хотелось лежать, как он, и ни о чем не думать.

В дверь ввалились двое бандитов, которые уволокли Крыса из комнаты. Чувствую, скоро мой черед. Вроде бы уже навсегда исчезнувший ужас вернулся. Точно! Вломилась толпа, грубо подхватила меня и бесчувственного Кирилла и потащила нас по наклонной дороге через цеха, где стояли огромные чаны с засохшими пятнами какого-то вещества.

Я с трудом шагала между двумя бандитами, внимательно прислушивалась к гулким шагам, отдававшимся эхом от высоких облезлых стен. Позади волокли Кевина. Я не знала, за кого из нас волноваться больше, но от мысли, что нас ведут убивать, было безумно страшно.

Наконец нас подтащили к колодцу. По-моему, их называли очистными сооружениями – это была глубокая яма из широких бетонных колец, уложенных одно на другое, как детские кубики. Мой страх перерос в ледяной ужас, когда до меня дошло, что они решили спустить нас в эту дыру. Я отшатнулась и едва не упала. Ноги стали ватными.

И тут случилось худшее. Те, что тащили Кевина, просто скинули его внутрь!

Я закричала от ужаса: на моих глазах убили человека. Глаза перестали видеть, исчезли все звуки, и я потеряла сознание.

* * *

Пошел второй час с момента, как я очнулась на дне темной ямы. Никто не появлялся. Сидеть в тонкой летней юбке на холодной и твердой земле ужасно неудобно.

Воздух в этом колодце был слишком густой и влажный, чтобы нормально дышать.

Вновь медленно склонилась над раненым, прислушиваясь. Он жив! Я думала, что он погиб, и как только пришла в себя, первым делом подползла к Кириллу, который лежал в неудобной позе с неестественно вывернутой ногой. Было слышно его дыхание. Тяжело, хрипло, но он дышал! У меня задрожали руки…

Мне стало страшно. Ужасно страшно: от темноты, от неизвестности, от мертвого воздуха, бетонной плиты, почти закрывшей нашу яму, но будто в насмешку оставившей тонкую полоску мутного света. Паника нарастала. В голове билось дикое: «Я не могу здесь быть! Я не буду погребенной под этой чертовой бетонной плитой!»

Не знаю, что случилось. На миг прикрыв глаза, я очнулась, ощущая себя так, словно лежу, укутанная теплым легким одеялом Если это был сон, то просыпаться не хотелось. Я поерзала на месте и еще сильнее прижалась к источнику заманчивого тепла. Чуть подремав, потянулась и тут услышала ворчание:

– Не вертись, радость.

Он еще жив? Или я сошла с ума после пережитого? Я распахнула глаза, припомнив, что недавно произошло.

Сердце испуганно стучало. Оказалось, что под головой не подушка, а мужская рука, теплая и немного твердая. Стараясь не двигаться и не дышать, я обдумывала, что сказать… Вторая рука согревала мою талию.

Вроде сидя засыпала, а как он оказался рядом? А переломы? Как он вообще двигается? Здесь глубина больше пяти метров.

– Как ты? – Наверное, я никогда не задавала этот вопрос, так сильно переживая за кого-то.

– Выживу, – тихо ответил он. Пожалуй, это лучшее утешение в данный момент, потому что его ответ обещал, что все мои надежды сбудутся.

– Я так боялась, что ты не выдержишь. – Мой голос дрожал, хлынули слезы.

Кевин будто увидел в темноте эти молчаливые потоки страха и боли, он подтянулся и нежно прижал меня к себе, успокаивая. Но я презирала саму себя. Он едва жив, а я раскисла. Вместо того чтобы помочь раненому, реву, и он меня утешает.

Не важно, насколько нежно он держал меня в своих руках или сколь решительно защищал от преступников. Мне ни в коем случае нельзя забывать, что даже в случае чудесного избавления он не будет меня воспринимать адекватно. Я не его полета птица, и нечего себя сказками кормить. И вообще, зачем думать о глупостях, когда, скорее всего, мы отсюда никогда не выберемся?

Я благодарно погладила его руку, но заставила себя отодвинуться. Кирилл, отозвавшись на мое движение, слегка ослабил силу своих объятий, правда, сделал это с большой неохотой. Понятно, здесь так холодно! Его поддержка давала мне надежду, безумно хотелось прижаться к нему и не отпускать. Скрыться от паники и ужаса.

– Кирилл, как ты? – нерешительно сказала я, сжавшись. Места хватало, чтобы лечь или вытянуть ноги, но из-за холода это было невозможно.

– Все нормально, – усмехнулся он. – Я как раз хотел отдохнуть. Конечно, я представлял себе это несколько иначе. Юг, пальмы какие-никакие, коктейли, но все равно неплохо.

Я даже не нашлась, что возразить, настолько нелепо звучали его слова об отдыхе. Тут Кевин хмыкнул так, будто задумал какую-то хитрость.

– Что-то есть, чего я не знаю? – с надеждой спросила я, сдерживаясь, чтобы не погладить его светлую голову.

– Да, у тех, наверху, отличный слух, а ты говоришь, словно в рупор, – проворчал нахал, устраиваясь удобнее.

Я нахмурилась, потом вздохнула и даже незаметно улыбнулась. Мне понравилось его настроение. Чувствуя мое расположение, Кирилл мгновенно полез обниматься, целовать, давать рукам волю.

Нет, он не хотел согреться, не думал поддержать. У него явно были другие намерения, и такая непосредственность уж больно отдавала сумасшествием.

Я даже обиделась – такого внимания мне точно не надо.

– Отвяжись, – отодвинулась как можно дальше. – В который раз прошу.

– Я всего лишь хочу тебя обнять и согреть, и, может, немного успокоить, – проговорил Кевин, вновь подобравшись вплотную. Похоже, это его развлекает. Нашел место!

– Я в этом не нуждаюсь, – грустно сообщила я, но Кирилл не сдвинулся с места. Его прикосновение было теплым, надежным и… соблазнительным. Конечно, мне было приятно, но он опять все испортил: притянул к себе и заставил отбиваться.

– Зато я нуждаюсь! – властно сказал он и мягко, словно опасаясь, поцеловал.

Но так легко мне голову не потерять, я не сдавалась:

– Новый способ успокаивать дамочек, попавших в беду? Отвлечение от проблем? – Я вновь отодвинулась.

– Нет, попытка успокоить несчастного покалеченного мужчину.

– Появился новый образ – «джентльмен в беде», – нервно хихикнула я и затаила дыхание. Наши взгляды встретились. Показалось, что вот он, порог, после которого все в наших отношениях изменится.

Кевин молча протянул мне руку, я крепко стиснула ее. Шутки кончились.

– Как ты нашел меня?

– Те, кто тебя похищал, проболтались, что едут в Раменку, – сообщил он, ловко поймал мою вторую руку и прижал к себе.

– Да? Глупо… А почему вообще ты поехал за мной?

– Я знал, что-то будет. Тут давно назрело.

– Не понимаю. – Я хотела знать, почему все это случилось. – Откуда ты узнал, что меня похитили?

– Я тебя охранял.

– Почему охранял? От кого? – Тут до меня дошло: – Так это вчера был ты в моем дворе?

Кирилл мягко прикрыл мне ладонью рот, показывая, что я много говорю.

Черт! И как мне разобраться, в чем тут дело. И может ли быть хуже, чем уже есть? Я резко откинула его руку.

– Сама разберусь, что, когда и как мне говорить, – проворчала я.

– Видимо, не можешь разобраться, – раздраженно ответил он. – И вообще, ты странная.

– Я знаю. Тоже мне, странная – возмущаюсь, что кто-то слишком щедро раздает приказы.

– Ты считаешь, что я грубый? – оскорбился Кирилл, однако моих рук не отпустил.

– Нет, конечно, – спокойно уточнила я, – всего лишь нахальный и бесцеремонный.

Кевин помолчал, потом с горечью добавил:

– Я не умею разводить церемонии, как Тео.

Я опешила: а Тео тут при чем?

– Уже заметила. Можешь не оправдываться, «о всегда идущий напролом».

– Разумеется. – Он вновь ко мне прижался, явно забавляясь над моими попытками освободиться.

Он не шевельнулся, не отпустил мои плечи, я просто чувствовала на коже его взгляд, которым он изучал меня сквозь темноту, провоцируя на нервозность и раздражение. Я вздохнула и пробормотала, не желая поддаваться на провокацию:

– Значит, мы вместе решили, что ты слишком грубый, хотя ты пытался увести разговор.

– Пытался, ты права.

Дыхание внезапно прервалось, я знала, что сейчас должно произойти – он вновь решил отвлечься поцелуями… Кружилась голова и дрожали поджатые ноги, но просить его о передышке было немыслимо, как нельзя забрать воду у потерявшегося в пустыне. И хоть убейте меня, я не знаю, кто из нас в ней заблудился!

* * *

Я на миг отпустил смущенную Люду. Мне бы тоже не мешало смутиться, но рядом с ней было настолько хорошо, что разжимать руки не хотелось. Я с сожалением вздохнул и сделал это. Она сразу отсела подальше, опершись спиной о холодный бетон.

О чем сейчас думает? Я не имею ни малейшего понятия о женских мыслях. Да и как-то не особенно этим интересовался. Хотя о чем-то догадываюсь. Как мне «любезно» напомнили, я постоянно лезу напролом, как дикий зверь. Но мне на самом деле хотелось узнать, чего она хочет. Чтобы это исполнить.

Стоп! Мне следует думать, почему Ник еще не приехал, а не угождать человеческой девушке. В принципе за Ника я не переживал. Он появится здесь с двумя штурмовыми отрядами, которые я сам натаскивал, а задержка, вероятно, вызвана тем, что сигнал маячка с такой глубины не проходит. Ничего, отследят с последней точки.

Мои размышления прервал грустный голос Людмилы, которая сжалась в комочек, обхватив колени руками и положив на них голову:

– Я очень переживаю за парня, который за меня вступился. Крыс. Храбрый такой! Выступил против своих, когда главарь, похожий на Макса, приказал отдать меня тем, кто «попробует на вкус». – Она секунду помолчала. – Не знаю, что он имел в виду. Хотя нет, сначала он сказал «отдаст развлечься», а потом «попробует на вкус».

Меня не обрадовала ее похвала другому, а «на вкус» резануло слух. Неужели людоеды? Да и кто у нас похож на Макса, кроме его братика? Но Люде только тихо подтвердил:

– Крыс, то есть Колинец, хороший парень.

– Боюсь, что его убьют, если еще не убили, – прошептала она.

Я приблизился и обнял ее.

Плохо, что ночь уже ускользала. Еще немного, и гиены поднимут шум, а Ника все нет. Слишком встревоженный, чтобы сидеть на месте, я поднялся и стал медленно ходить по дну ямы.

 

Глава шестая

Команда спасателей

Было холодно и темно. Я еще раз сильно пожалела, что у меня такая короткая юбка. Сейчас бы что-то теплое и до пят. Но холодно было не только снаружи, в душе царили грусть и потерянность. И хуже всего, они грозили перерасти в панику и отчаяние. Время идет, а мы здесь. Еще несколько дней назад такое происшествие было для меня чем-то нереальным, возможным только в кино, но сейчас я здесь, в яме. В голове не укладывается!

Кевин медленно ходил из стороны в сторону. Хорошо, что его серьезно не покалечили, хорошо, что жив! Я слабо видела его в густом сумраке, но чутко вслушивалась в каждый шаг. Напряжение нарастало.

Нежность такого сильного мужчины очаровывает, манит, как мифическая сирена, завлекающая моряков в бушующую пучину, до тех пор, пока они не потеряют разум. И мне кажется, я свой уже потеряла.

Не выдержав нарастающего напряжения, я прошептала:

– Почему?

– Что – почему? – Кевин тотчас остановился, повернувшись ко мне.

– Почему это произошло? Почему нас похитили? Что теперь будет? – Я давила панику, но она все равно прорывалась.

Он тяжко вздохнул, видимо, тоже не зная ответов, и шагнул ко мне.

Я понимала, что мы умрем если не в яме, то в руках этих отморозков, и даже поразительная сила Кирилла не поможет. Их слишком много, но как же хотелось хоть на что-то надеяться!

Я со стоном схватилась за голову. Кевин поднял меня, как куклу, с пола и прижал к себе. Согревая поцелуями лицо.

Ну вот, ноги подкашиваются, и тело предает во всех смыслах. Нельзя так! Я уже поняла, что пронзительная нежность – самое могучее мужское оружие, но мне нельзя терять голову, я слишком хорошо себя знаю. Кевин, похоже, тоже лишился разума. Когда все кончится, – чтобы отвлечься, я глупо принялась строить планы на будущее, – только из-за поцелуев буду исподтишка следить за ним, разгадывая взгляды и волнуясь из-за каждого слова. А это, помня его поведение на работе, станет настоящим кошмаром. Продолжение невозможно, я не хочу, но ведь и не забуду!

Я видела, Кирилл к женщинам безразличен, наверное, пресытился, а я сойду с ума, если, наигравшись со мной, он увлечется другой! А любое его хамство меня просто морально уничтожит.

Мягко оторвалась от его губ и, отвернув лицо, на выдохе прошептала:

– Что нам делать?

Он, возвращаясь к ласкам, в ответ шепнул:

– Ник…

Что – Ник? Он нас спасет? Мне захотелось оттолкнуть его и немедленно добиться ответа. Ласки стали раздражать, но обижать Кирилла тоже было жаль.

Ник – начальник охраны. Значит, они обо всем договорились? Вот почему Кирилл так спокоен. Тогда почему его еще здесь нет?

Я почувствовала, что появилось отчуждение, и медленно отодвинулась к бетонной стене. Он сопровождал мои действия кривой ухмылкой с налетом легкой обиды. Ну а как он хотел? Для него я очередное развлечение, а вот он для меня – нет. Я не допущу, чтобы об этом догадались, но себя-то не обмануть!

– А как Ник? – тихо сказала я, чтобы заполнить паузу.

– Не знаю, но думаю, что наверняка есть причина… – Мы друг друга поняли.

Прервав наш разговор, наверху раздались глухие шаги. Вот и негодяи пожаловали. Стоя почти вплотную к Кевину, я превратилась в слух. Но смогла разобрать только то, что жестко произнес один из похитителей:

– …Он одним ударом убил моего брата! – Судя по звуку, он стоял дальше всех от ямы. – …Мот ему даже ответить не успел.

– А как ты хотел? Он и тебя убьет, когда доберется! – язвительно хмыкнул второй, стоявший ближе.

От этих слов по спине пробежал холодок. Будут мстить? Не понимаю, как можно смеяться над тем, что кто-то погиб.

Мот? Мот? Я вспомнила его удар и заступничество Крыса. И мысленно вернулась к драке, ощутив боль и ужас. Я огромными от страха глазами посмотрела на Кевина.

Один из прибывших, – а, судя по разговору, их трое, – подошел к краю нашей ямы. Бетонная плита легко съехала вбок, почти полностью открыв верх. Странно, не было слышно ни малейшего звука работы механизмов, а ведь ее чем-то сдвинули! Наверное, в другое время я не обратила бы на это внимание, но сейчас ловила каждую мелочь. Пытаясь понять, что они задумали, почувствовала, что паника уже не поддается контролю. Кевин тоже напрягся, шагнул, прижал меня к себе, щедро делясь своей силой. На короткое мгновение наши взгляды снова встретились, и в них читалось ожидание.

– Эй, вы! Мы вам дружка принесли! – Высокий юношеский голос с небольшим акцентом мне был незнаком, это, видимо, третий, с которым беседовали похитители. Он же со смехом закончил: – Групповушку организуете.

Я почувствовала, как у Кевина напряглись бицепсы, но он промолчал. Ну да, глупо с ними ругаться из ямы. Я услышала шум, словно что-то волокли по бетонному полу, задевая все углы. Это оказалось крупной рыжей собакой, которую, напоследок грубо пнув, скинули к нам. Изуверы!

Мой истошный вопль: «Нет!» – заставил Кевина устремиться ко мне, а не к бедной собаке. Закрыв рот ладонями, я медленно покачала головой, отказываясь от его помощи. Смерть пса меня окончательно добила.

Негодяи, что безжалостно сбросили в яму животное, тупо заржали. Боже мой, какой-то ужас!

Мы не показали, что их хохот задел, чтобы живодерская выходка не достигла цели. Но в душе… Меня трясло, я прикусила губу до крови, чтобы не брызнули слезы.

Было видно, что Кевин тоже на миг сжал челюсти, но его лицо вновь стало невозмутимым. Он подошел к псу и, склонившись, оглядел бедолагу, пальцами приоткрыв ему веки.

Я тоже хотела кинуться к собаке. Кевин остановил:

– Нет, он может искусать, его сильно избили.

Кевин вновь склонился к покалеченному псу, потом качнул головой и сказал:

– Люд, его трогать нельзя, он жив и даже скоро придет в себя.

– Жив?! – выдохнула я. – Понимаешь, я просто вспомнила, как они тебя сюда скинули… Да и пса жалко…

– Хм, это не пес, – поправил Кевин, медленно вставая.

Я внимательно вгляделась в животное. И, шокированная, отступила, с неприязнью всматриваясь в полоски на шкуре:

– Гиена?

Кевин мягко поправил мои волосы.

– Да. Но, видно, не из стаи.

– Какой стаи?

Я в недоумении обернулась, Кевин пожал плечами.

– Пожалуйста, ему надо помочь, – произнесла я дрогнувшим голосом.

– Пока ему ничем не поможешь.

* * *

Уже прошел час, как к нам бросили избитого Макса, но Люда все так же отрешенно стояла посередине колодца на бетонном полу, опустив голову. Я заметил, что ее внешнее спокойствие было мнимым, девушка едва сдерживала дрожь. Черт, ну где же Ник? Дело уже к вечеру, сказал же – два часа, а мы тут уже вторые сутки!

Люда, не отрываясь, смотрела на искалеченного Макса. Я хотел сжать ее в объятиях. Отвлечь, чтобы она смотрела только на меня. Но я был виноват – из-за меня она попала в лапы к гиенам.

Нет, больше всего я был зол на гиен.

Положив руку ей на плечо, медленно повернул к себе. В глазах девушки блестели слезы, лицо искривилось от боли и гнева. Я прижал ее к груди.

– За что они так с нами? – устало прошептала Люда, принимая мою поддержку.

– Уроды. Что с них взять? – выдохнул я, обнимая еще сильнее.

Я вдруг отчетливо вспомнил наши первые объятия. Это было в кафе. Тео и Даша выясняли отношения, чтобы не мешать им, мне пришлось пригласить Люду на танец. Злясь на Тео, я хотел, чтобы музыка прекратилась сию же секунду, но песня не кончалась. Мои руки дрожали, я не желал, чтобы Люда это почувствовала. И поэтому едва дотрагивался до нее. Дрожь только усилилась, я обнял ее крепче. Люда взглянула на меня с удивлением и тут же отодвинулась.

Да, а потом я слишком старался держаться подальше… Дурак!

Воспоминания прервались – явился Ник. Вернее, сначала пришла лавина звуков. Топот, резкие команды, скрежет ржавых дверей… Мы с Людмилой переглянулись, – судя по четким шагам, гиены сопротивляться не рискнули.

Потом все помещение заняли мои молодцы в шлемах, но без оружия. Никто щадить похитителей не собирался, поэтому стрелкового оружия они с собой не захватили. Очень негуманно по отношению к оборотням!

Над ямой показалось осунувшееся лицо Ника:

– Эй, вы там в порядке!

– Ну вот, явился, а я только решил выбираться, – заворчал я, скрывая неимоверное облегчение.

Ник хмыкнул и бросил мне складную лестницу, видимо только что позаимствованную у гиен. Я обернулся к Людмиле, которая с напряжением вглядывалась в раненого «пса». Недовольно поджал губы и вздохнул: да жив твой Макс. Валентина Петровна его мигом на ноги поставит.

Люда не успела опомниться, как я подхватил ее и взобрался по качающейся лестнице. На последней ступени, передавая Людмилу в руки бойцу, предупредил Ника:

– Там еще… пес, внизу остался. Ну, сам посмотришь.

Ник кивнул. Людмилу закутали в куртку Ленчика, но унести ее я не дал. Повернувшись к помощнику, строго сказал, оглядывая связанных гиен, уложенных лицом на пол:

– С тебя отчет.

Ник насупился и недовольно кивнул, давая бойцу знак вытащить гиену.

Вот нахальная белка! Я с веселым раздражением хлопнул его по плечу. Все-таки они здесь, и это главное.

* * *

Возле машины Кевина, в чьей-то громоздкой куртке, я вдыхала бодрящий вечерний воздух. Наши спасители с Кириллом во главе остановились возле громоздких ворот, сквозь ржавые лучики которых светило вечернее солнце. Что они обсуждали, я не слышала, а размышляла о другом. Сейчас, на лестнице, у нас с Кевином, как он упрямо попросил его называть, состоялся непростой разговор. Началось все с невинного вздоха:

– Как я хочу домой… Ванна! Как много в этом слове…

– О, домой, это не скоро, – торопливо ответил Кевин.

– Нет, я хочу домой! – лихорадочно возразила я, резко остановившись на ступеньках.

Кевин тоже остановился:

– Это даже не обсуждается, пока не найден виновный.

– Я, конечно, в чем-то согласна, но…

– Нет, – отрезал он и медленно пошел вперед.

Я покачала головой. Понятно, что должна послушно следовать за ним, но ничего не могла с собой поделать. Меня раздражали как его правота, так и желание все сделать по-своему.

– Хорошо, куда мы поедем? – спокойно уточнила я, упрямо не сходя с места.

– Туда, где я смогу все контролировать. – Появившаяся из темноты рука потянула меня за собой.

– И где это? – не удержалась я от сарказма, неуверенно шагнув за Кевином в сплетение бетонных конструкций.

– У меня дома. Мой дом – моя крепость, – сообщил он, когда мы уже шагали по темным коридорам. Странно… когда он успел тут все изучить? Слишком уверенно ориентируется в этой тьме.

– И сколько я пробуду в твоей крепости? – криво усмехнулась я. А что мне еще оставалось, как не иронизировать? Ненавижу истерики во всех проявлениях!

Кевин подхватил мой шутливый настрой и с пафосом процитировал: «Какая тюрьма темнее сердца человеческого? Какой тюремщик беспощаднее своего «я»?»

Я только качнула головой. Все это, конечно, поэтично и правдиво… для классиков, мирно сидящих на диване перед камином, в окружении сотни слуг. Попади они в реальную темницу, думаю, муки от своего «я» не покажутся им страшными.

– Ладно, аргументы веские, я принимаю галантное предложение и…

– Я понял, ты хочешь, чтобы мы заехали за твоими вещами.

– Так ты еще и телепат, – улыбнулась я. Все-таки, когда он не строит из себя всезнающего надоеду, с ним приятно общаться.

Кевин собирался отправиться домой. Хотя, рассмотрев при свете уличного фонаря его сильно отекшее лицо с проступившими синяками, я сильно засомневалась, что он сможет вести машину. Видимо, так же подумал и Ник. Он повез нас в город, а насчет спрятанной в кустах машины договорился по телефону – ее подгонят к дому Кирилла позже.

Сев за руль, Ник принялся отчитываться:

– Я вел тебя на мониторе, но в этом районе сигнал исчез, вернее, его что-то глушило.

– Я думал, что вы потеряли сигнал, когда мы оказались в яме. А вам, значит, пришлось нас искать…

– Если бы только искать, – возразил Ник. – Какая-то сволочь настучала властям о бандитских разборках возле Раменки, и на подъезде нас уже встречали. Пришлось подключать знакомых.

– А ментам что сказали? Кстати, никто не пострадал? – Спокойный голос Кевина звучал отстраненно, но у меня возникло ощущение, что он уже знал ответ.

– Нет, с нами обращались довольно вежливо.

– Еще бы! Вас там было несколько хороших взводов, – наконец усмехнулся Кевин.

– Ну да, я рассказал, что мы собрались хорошо посидеть на природе, у меня типа мальчишник. Я даже позвонил нашим, и они организовали соответствующие поводу продукты.

– И что? – заинтересованно спросил Кевин.

– Ничего, – заржал Ник. – Доблестные полицейские сказали, что за мальчишник без девочек?

Я возвела глаза к потолку. Жизнь продолжается.

– Скоро приедем? – предположила я, уже утомленная их разговорами.

– Угу. – И Ник продолжил: – В общем, угостив стражей порядка на мальчишнике, мы отбыли в разные стороны, довольные друг другом. Да и Мефистофель позвонил, успокоил руководство, что мы типа благонадежные.

– Дальше можешь не рассказывать, когда вы прибыли, на заводе уже никого не было.

Ник кивнул:

– Кроме тех двоих, что мы схватили на входе, не было.

Через минуту мы притормозили перед поворотом и выехали на полупустую ночную трассу. Надеюсь, скоро будем дома!

 

Глава седьмая

Разочарование

Дома я осторожно уложил спящую девушку на свою кровать. Люда вздохнула, тихо застонала и нахмурилась. Я подумал, что сейчас проснется, но ее веки остались сомкнутыми, а голова удобнее устроилась на подушке.

Быстро ополоснувшись под душем, устроился рядом. Наконец моя одинокая кровать обрела уют, которого ей всегда не хватало.

Я лежал и думал, что мне нужно сделать. И никого, с кем можно посоветоваться. Как мне сейчас не хватало Тео! Итак, первым делом выловить гиен и посадить их всех под замок. Если Люда права, то главарь у них Сэм – единокровный брат Макса. Даже если она заблуждается, в чем я сомневаюсь, его в любом случае надо найти, пусть на глазах побудет. Черт, что делать с чокнутым физиком? Где его искать?

Тяжело выдохнул и подкатился под бок к мягкой и такой уютной Люде. Завтра будет злиться, что лег рядом, и то, что мне не хотелось ее отпускать, не подействует. Я довольно усмехнулся. Необыкновенный, чудесный человечек, хрупкий, как котенок, и сильный, как волчица, защищающая своих детей…

Я уткнулся носом ей в плечо, наслаждаясь и медленно засыпая.

* * *

Мне было неудобно. Виски вспотели, руки затекли. Открыв глаза, тут же увидела причины. Во-первых, в незнакомой комнате очень жарко, в самом разгаре летний день, а мы, видимо, спали до полудня. Во-вторых, на меня кто-то удобно улегся. Я сообразила, кто именно, даже не открывая глаз, но сам факт мне очень не понравился.

У него что, другого места нет? Я, правда, не помню, как сюда попала, но запомнила, что на этом настаивал он. Попыталась мягко отпихнуть Кевина рукой – тщетно. Я, конечно, разозлилась, не терпелось выбраться, но и будить его было совестно.

Аккуратно извиваясь, медленно отползла, но он во сне поймал меня и притянул обратно.

Я озверела. Пот от жары, грязь из ямы, ужасная одежда – который день это все на мне, а сверху еще он. И вообще…

Резко отодвинув его руку, я угрожающе зашипела:

– Отпусти меня!

Судя по удивительному послушанию его руки, тут же вернувшейся к владельцу, он не спал. Вот га… Я грозно покачала головой. Ладно, вернусь из душа, выскажу, что думаю о его столь тесном гостеприимстве.

Я сползла с огромной постели, не оглядываясь на хозяина, направилась в коридор, разыскивая душ и обдумывая, во что бы переодеться, так как нигде своих вещей не заметила. А говорил, что заедем за моей одеждой. Обманщик несчастный!

– Как в лучших домах Лондона, – проворчала я, с любопытством оглядывая очень миленькую, наверное, потому, что крошечную, ванную комнату. Да у Кевина просто тяга к классике, хотя… может, дизайнер толковый постарался.

Я жутко злилась на обманщика, но гнев немного утих, когда обнаружила ажурную полку с большими махровыми простынями.

После душа я вообще почувствовала себя человеком. Уютно завернулась в простыню, как в тогу, вышла и собралась вернуться в спальню, но забрела в комнату с компьютером и полками для книг во всю стену.

Оглядевшись, я растерянно уставилась в окно, выходящее в просторный двор. Так много всего успело измениться за короткие два дня. Да буквально все!

Сжавшись от воспоминаний, я стояла у окна. Неслышно появился он. Я робко улыбнулась – стоять в таком виде было неловко, и прервала тишину:

– Заблудилась.

Какое-то время он внимательно смотрел мне в глаза. Однако выглядел по-прежнему сдержанно, хоть и сонно. И только тут я поняла, что Кевин затаил дыхание. Я опустила глаза, оказывается, и сама боялась вздохнуть.

Он мгновенно преодолел оставшееся пространство и обнял меня, прижавшись щекой к моей щеке. Это было совсем не то, что случилось в яме. В объятиях Кевина я ощущала биение его сердца, его запах.

Кевин был намного выше меня, эта мужская мощь кружила голову, зачаровывала. Древнее сознание женщины, восхищающейся силой, появилось и заставило прижаться к нему крепче. И тут голову потерял он. Это было что-то необузданное, кипящее в крови, туманящее взор, первобытное и примитивное. Его губы жадно скользили по моим, потом мучительно опустились к шее.

Я слышала, как бешено билось его сердце, как моя кровь пульсировала в висках. В солнечном свете, льющемся из окна, я заметила, что его пальцы чуть дрожат… И тогда, словно опомнившись, я выскользнула из его рук.

– Этого не должно случиться, – прошептала я, дрожа. – Я не могу…

Я закрылась простыней, словно щитом, и прошептала, не сводя с него глаз:

– Может, я слишком правильная, но я не хочу просто похоти, когда тело горячее, а сердце ледяное. Не хочу. Не могу… Прости.

На лице Кевина промелькнули и удивление и мольба, сменившиеся спокойствием. Словно он полагал, что я передумаю. Он молчал, хотя я ждала ответа, а когда его руки коснулись меня и нежно прижали к себе, прикосновение было уверенным. Я опустила глаза, ожидая гневных слов или сарказма, но услышала, как он с шумом выдохнул:

– Все ясно, на голодный желудок такие проблемы решать нельзя. Пошли, я угощу тебя своими супербыстрыми пиццами.

Я на миг застыла, вглядываясь в его лицо. Он не злится? Не пинает ногами мебель, не… Улыбается. Какое облегчение. С меня словно сняли гигантский груз.

Я дала ему руку и от души улыбнулась в ответ. Не ожидала, что Кирилл так разумно отреагирует.

Он повел меня куда-то вниз. Ага, на первом этаже у него гараж и кухня. Нет, еще и гостиная. Наверное, удобно. Разглядывая довольно спартанскую обстановку, я все думала о его реакции.

Когда он усадил меня за небольшой столик, выложенный светлыми каменными плитками, а сам залез в холодильник, наконец решившись на откровенность, я сказала:

– Знаешь, ты меня очень удивил. Когда я прежде отказывала мужчинам, они очень злились. Я даже считала, что так, наверное, и должно быть… И только сейчас до меня дошло, что они думали только о себе. А ты – обо мне. Значит, все понял?

Намазав подсохшие половинки лаваша майонезом и кетчупом, он ловко уложил на них ломтики копченого мяса, еще раз полил кетчупом и накрыл сыром.

– Жаль, нет зелени и свежих помидоров. И оливок. Они пропали в холодильнике, я все выкинул, – усмехнувшись, он заговорил совсем о другом.

Это так по-мужски, не любить разговоры о чувствах. Сама не люблю, но вот не удержалась.

Честно… я не понимала поведение Кевина, но глупое сердце бешено заколотилось от проснувшейся надежды. К сожалению, слишком часто мои мечты разбивались. Лучше принять его правила игры и вести себя осторожно, выжидая и наблюдая.

Я грустно улыбнулась: похоже, ему моя помощь на кухне не нужна. Потом оглядела гору заготовок, которую он водрузил на микроволновку:

– На моей памяти поистине богатырским аппетитом отличался только один мужчина.

– И кто этот обжора? – с усмешкой спросил хозяин, закончив изготовление супербыстрых пицц.

– Волчик. – Я припомнила, как тот умял две большущие пиццы и лег спать голодным, потом всю ночь вертелся и тяжело вздыхал.

– А-а, этот тип… ну да, он поесть любит. Мужик, – весело заметил Кевин, включив чайник.

Мы с огромным аппетитом позавтракали.

После еды мне ужасно захотелось спать. Кевин еще завтракал, а я сидела за столом и клевала носом.

– Гостья из меня никакая, прости. Засыпаю.

Я попыталась взять себя в руки, но Кевин сказал:

– Это нормально. Мозг после перегрузки пытается прийти в себя. Я тебя провожу и принесу одежду.

– Да? Мою?

– Нет, тогда к тебе не заехали. Ты уснула, мы с Ником не стали будить.

– Угу… – вяло кивнула головой.

– В прошлом году был большой забег на городском празднике спорта. Наши тоже бежали, так что я найду тебе пару коробок с новой экипировкой. Я их выкинуть хотел, но не собрался, а ты там подберешь, что нужно.

Я дотащилась с ним до спальни и рухнула в кровать, не дождавшись обещанной одежды.

* * *

Как оказалось, я проспала до самого утра. Потом что-то меня разбудило, но хоть Кевина рядом не оказалось. Спасибо и на этом.

Приняв душ, голодная и отдохнувшая, я полезла в большую картонную коробку, оставленную на кожаном кресле, и начала подбирать костюмчик. Нашла белую футболку, оранжевые треники и белые кроссовки. Потешно смотрелось, конечно. Свою грязную одежду я собралась постирать, но машинку не обнаружила, так что сложила все в пакет и пошла разыскивать Кевина. Первым делом я заглянула на кухню, заодно мечтая перекусить. В желудке за двое суток побывал только вчерашний завтрак.

Кевина здесь не оказалось, и я робко вышла во двор, который был заполнен гостями.

В спортивном костюме я выглядела, как уличный мальчишка. А из подъезжающих машин выходили люди в вечерних туалетах. Что случилось? Что за праздник? Но хозяин, Кевин, одетый не лучше меня – в растянутые майку и шорты, – галантно открыл дверь синего лимузина и помог девушке выйти. У нее были зеленые с искорками глаза и светлые с золотым отливом волосы, собранные на затылке в пышный пучок. При виде Кевина блондинка, просияв, как солнышко, приняла его вежливую помощь. Она даже не пыталась скрыть своих чувств. В синем костюме, отделанном атласом, выглядела блондинка замечательно, очевидно, ее стилист и парикмахер без дела не сидят.

Судя по всему, гостья не просто знакомая Кевина, уж слишком по-хозяйски она держалась. Сложив руки с пакетом за спиной, я прислонилась к стене, раздумывая, что же делать и куда бы спрятаться. Я в своем костюмчике здесь как курица среди львиц.

– Кевин, рад вас видеть! Мы уже подумали, что вас не будет на выходные, – с достоинством поздоровался высокий мужчина, протягивая бледную пухлую руку. – Как дела? Вот мы здесь, как вы сказали.

Он говорил приветливо, звучным, даже излишне громким голосом, и производил впечатление человека обеспеченного. Кевин, видно, не стремился поддерживать разговор с мужчиной, но вежливо отвечал, при этом что-то обдумывая.

Во двор въехала новая машина, из нее выбралась нагруженная пакетами Марина Олеговна, знакомая мне еще по Дашиной свадьбе. Она привезла помощников и продукты в огромных картонных коробках. По ее приказу во дворе начали расставлять мангалы для шашлыка, выносить из дома столы. Странно, почему Кевин ничего не сказал? Я бы помогла.

Один из прибывших, молодой синеглазый мужчина с рыжей бородкой, подошел ко мне и тихо спросил:

– А вы кто такая? Я здесь всех знаю, а вы откуда?

Я хотела ответить резко, но подумала, что он может быть охранником и обязан спрашивать странных гостей вроде меня. Пришлось быть вежливой:

– Я работаю в корпорации у Кирилла Борисовича.

Когда он медленно меня осмотрел, губы скривились в легкой усмешке:

– И это все?

Я кожей ощущала неприкрытую враждебность мужчины, который, судя по всему, чувствовал здесь себя как дома. В отличие от меня.

– Да, это все, – спокойно пояснила я и стала взглядом искать пропавшего хозяина.

– Кевин со своей невестой разговаривает, – пояснил гость, не скрывая презрения ко мне.

Ясно… Невеста, семейный праздник. Мило. Я тут явно лишняя. Боль оказалась запоздалой, но сильной.

Стиснув зубы, я деловито кивнула, потом уставилась вдаль, стараясь придумать подходящий предлог, чтобы уйти с достоинством. Были бы у меня часы или телефон, я бы с озабоченным видом посмотрела на них, а потом, сославшись на встречу, ушла.

С трудом сфокусировала взгляд на оживленном лице высокомерного гостя.

– Вы не передадите кое-что хозяину? – И как бы невзначай с досадой добавила, изображая нетерпение: – У меня на сегодня назначено еще столько встреч… Пусть позвонит, когда освободится, а мне пора.

Кивнув на прощанье насмешливо поглядывающему на меня мужчине, я деловито ушла в гущу гостей, по направлению к кованым воротам. Губы стали чужими и бесчувственными, но я собралась и даже кокетливо улыбнулась охраннику. «Что только не сделаешь, чтобы хотя бы внешне сохранить свое достоинство», – совершенно некстати пронеслось в голове.

Мужчина, сообщивший мне о светловолосой невесте Кевина, явно расслабился. Не могу сказать, в чем конкретно это проявилось, но он даже внешне изменился. Интересно, какая ему выгода от свадьбы Кевина? Так… а мне какая?

Появилось желание надавать себе тумаков – знала ведь, что для него я просто развлечение! Потом и ему – зачем соблазнял? Себе следовало добавить за то, что почти поверила, а ведь не девочка! Я решила еще раз прогуляться по двору, ожидая, пока гости из очередной машины войдут в дом. Ну их, пусть делают что хотят! Буду жить, свято помня, что мне никто не нужен. Вот только я не понимала, как в дальнейшем держаться с Кевином, и это беспокоило меня.

Уходить, по словам Кевина, опасно, но и оставаться невыносимо. Рыдать, страдать и зарекаться я не собираюсь, не дождется. Надоело! Не пропаду… Ну а что мозгов нет, тут ничего не поделаешь. Путь домой растянулся в бесконечность, но и там меня ждал большущий сюрприз. Возле моего подъезда стоял черный джип Тео, из которого, быстро открыв дверь, буквально мне на руки свалилась загоревшая и счастливая Дашка в потрясающем воображение ярком сарафане. Весело меня оглядывая, она заявила:

– Люд, что тут у вас происходит? Ты спортсменкой заделалась?

* * *

День не задался с самого утра. Да и вчера… Люда испугалась, а у меня терпения не хватило дождаться, полез к ней. Знал ведь, что спугну. Проводил ее спать, принес коробки с одеждой, – надо поскорее отвезти Люду за вещами, – и устроился рядом, собираясь встать прежде, чем она проснется.

Утром, ни свет ни заря, позвонил Реджин. Я вылетел из спальни, стараясь заглушить проклятый звук, чтобы не разбудить Люду. Оказалось, сегодня воскресенье, и я обязан устроить обещанный фуршет для стаи. Вот знаменитая пушкинская фраза «и вырвать грешный мой язык» написана явно про такие случаи. Из дальнейшего телефонного разговора выяснилось, что Ярослав с гостями не поехал, а они не знают, где искать мой дом.

Как любому нормальному человеку, услышавшему неприлично-радостный голос в такую рань, очень хотелось послать их всех… Но сейчас прибудет Марина Олеговна, да и простые волки не виноваты, что вожак устал и никого не хочет видеть.

Хоть бы Люду не разбудили.

Я, как мог, поприветствовал гостей, отметил про себя, что взыщу с Ярослава за неповиновение, и пошел к себе, переодеваться. Только натянул джинсы и футболку, как снова позвонили:

– Кевин, ты? Не спишь? – раздался в трубке обеспокоенный голос Ника.

– Я. Поспишь тут, ко мне вся стая нагрянула.

– Сочувствую. Я бы не звонил, но у нас тут… в общем, уволились начальники трех участков. По их словам, их «достали» наши бюрократы.

– А вот это уже интересно. Поспрашивай, кто именно их достал, и попроси на время остаться, скажи, что я обязательно приму меры, и бюрократам не поздоровится.

– Я уже пообещал им…

– И что?

– Самый мягкий ответ был: «до Бога высоко, до царя далеко, а эти каждый день… нервируют».

– Выясни, кто такие «эти». – И я положил трубку.

Осталось совсем мало тех, кто мог устроить травлю, как и подкуп работников. Круг сужается: начальники отделов, главный инженер, производственники… Нет, так просто не решить. Хотелось кофе, но у меня прием… Я заглянул к Люде, ее в спальне не оказалось. Прошел по всем комнатам, девушки нигде не было. Что за нелепость?

На улице возле столиков стоял Реджин. Он поглаживал бородку и пакостно улыбался. Я шагнул к нему, но меня перехватила блондинка, из тех кто «правильно выбирает».

– Она ушла, и мы знаем, что она у тебя ночевала, – негромко заявила гостья, ее губы враждебно сжались. – Почему она здесь?

Если ее грубо одерну, они станут мстить Люде. Я терпеть этого не стану, однако сейчас что-то надо сделать.

– Во-первых, не помню, чтобы я когда-либо обещал тебе отчитываться, во-вторых, хотите вернуться к десятине? – холодно одернул я нахалку. – Могу бросить работу и по праву вожака требовать с вас деньги, а за хамство и непотребство ввести налог для стаи процентов эдак в тридцать от доходов и штрафовать при каждом удобном случае.

Но блондинка меня прервала, гневно оглядев мой скромный домашний костюм:

– Бабе своей мозги дури, она вся пропахла твоим запахом! – Ох уж эти наглые волчицы. Не зря меня мама просила найти себе жену среди людей. Я нашел… и угробил Сашу.

– Ты меня не слышала? Я когда-то обещал тебе отчитываться? – зарычал я. – Так, милая, с твоей семьи половина дохода… На полгода сроком, чтобы помнила, как с вожаком спорить. Еще одно слово, выкину из стаи, пойдешь к гиенам в рабыни!

Она разинула рот, собираясь что-то добавить, но, видимо, выражение моего лица произвело на нее впечатление. Блондинка развернулась и отошла к толпящимся родственникам, осыпавшим меня гневными взглядами.

Девушек обижать нельзя, я помню, но и спускать подобное хамство не следует.

Тут раздался звонок со стационарного телефона и, ворвавшись в прихожую, я рявкнул в трубку:

– Да?!

– Слушай, вожак, – раздался до боли знакомый голос. – А ты никого не потерял? Моя жена с ног сбилась, бегая вокруг твоего сокровища, ошалевшего, еще и без ключей…

Я лишь смог набрать воздуха в грудь.

– Тео, дружище, вы вернулись! – Я с облегчением выдохнул и тут же радостно добавил: – Если ты думал подколоть меня «моим сокровищем», то здорово промахнулся. Я как раз его потерял. Сберегите, пока не приеду.

Стая бесцеремонно прислушивалась к моим словам и на последних грозно загудела. Я властно оглядел гостей. Ну все, дождались. Гиен, клан и корпорацию скину Тео, а своими волками займусь вплотную.

– Допекли, видно, – засмеялся друг. – «Дружище»… Так меня еще никто не обзывал. Это же надо!

Тео есть Тео.

Я спиной почувствовал неладное. Выждал паузу, потом неспешно повернулся и окинул равнодушным взглядом полтора десятка матерых волков, окруживших меня с весьма недвусмысленными намерениями.

– Что, самозванец, не понял? – желчно усмехнулся Чарлик, один из старейших волков стаи, который так и не удосужился выучить русский язык, хотя живет здесь больше полувека. Да и прозвище Чарлик, по имени песика из детского мультфильма, указывало на презрительное отношение окружающих к этому типу. – Пришелся тут…

Его перебил Джеф. Искривив губы от презрения и гнева, угрожающе наступая на меня, он завопил:

– Какого черта ты нам голову морочишь?! Традиции… вожак… а сам нашел себе в пару человека! Чистокровного!

Я поднял брови, изображая изумление, хотя в уме просчитывал развитие событий. Первых трех напавших придется уничтожить, с остальными как получится, – от этой мысли зубы плотно сомкнулись, и я едва ими не заскрипел. Сама мысль претила. Ненавижу убивать, и то, что я могу это сделать, не значит, что я с этим смирился.

Враждебно настроенных волков остановил Николай, начав более-менее адекватный разговор, за что я был ему даже немного признателен.

– Ты, вожак, совсем не уважаешь нашу стаю. И нам это не нравится. Ты относишься к нам, как к зверям, но забываешь, что мы не в лесу и совсем не животные. Отвергнув наших невест, ты показал, что мы для тебя никто.

Я осознал, что телефонная трубка все еще у меня в руках. Вздохнув, пристроил ее на рычаг, засунул опустевшие руки в карманы и стал общаться с взбешенными волками, сопровождавшими каждое мое слово гневными репликами или смехом.

– Итак, вам не нравится мое отношение. Что конкретно? То, что я не обдираю вас, как бывший вожак? Полностью снял десятину и не требую, чтобы вы, как рабы, исполняли мои приказы? В этом отсутствие уважения? Или в том, что, несмотря на открытые оскорбления в мой адрес, я никого из вас не убил? – спокойно поинтересовался я, медленно заглядывая в лицо каждому.

Кто-то в ответ смотрел нагло, кто-то смущенно отводил глаза… Хотя меня больше всего интересовало, что ответит Николай, который молчал. Склонив голову набок, я подвел итоги:

– Что у нас получается. Я дал вам возможность жить свободней, а вы, каждый раз встречая меня, называли самозванчиком. Неужели у вас, словно у молоденьких самочек, не хватило ума понять, что я могу уничтожить любого и за меньшее оскорбление? Как должен реагировать вожак, если его терпение путают со слабостью?

Запах агрессии, окружавший меня, как облако, не отступил, но немного притих. Так как волки задумались, я продолжил, гневно вглядываясь в глаза противников:

– Вы решили, что можете мне…

Но меня виновато прервали:

– Вожак прав, мы недооценили… – Николай склонил голову.

Волчий разум, стремящийся к самым правильным решениям, возобладал еще у нескольких старейшин. Но не у всех. Реджин, насупившись, с оскорбленным видом упрекнул:

– Но у вожака пара должна быть чистокровной волчицей. А ты нашел себе человека.

– Я лично ее достану, – демонстративно пригрозил Чарлик, с пренебрежением оглядывая мою прихожую. – Выловлю и прикончу, чтобы никому неповадно было. – Он сплюнул, и я схватил его за глотку.

Николай вцепился руками в двух ближних волков, на пределе сил удерживая их, чтобы хотя бы внешне соблюсти законы. Глядя на них, остановились и другие, и потому схватка стала выглядеть, как классический вызов. Тем более что в глазах остальных волков он встал на мою сторону.

Кровавое это дело, раскол стаи.

Прижав Чарлика к полу, я наградил его последним ударом в челюсть, тяжело наступил ногой в кроссовке ему на шею и сурово повелел:

– Даже не думай встать на моем пути! Уничтожу без капли сомнения.

Чарлик, рыча от гнева, задыхаясь под моим весом, пригрозил:

– Всех не удержишь! Кто-нибудь свернет шею твоей самке, – захрипел он, превращаясь в зверя.

* * *

Небольшая гостиная, куда привели меня Даша с Тео, была очень уютной, но совсем не в Дашином стиле. Там стояли небольшой стол, покрытый белой скатертью, несколько старинных кресел и большой диван у стены. Книжная полка заставлена мягкими игрушками, а над ней висели в рамках цветные фотографии счастливой свадьбы. На некоторых фото с Дашей была и я. Попадались чьи-то акварели, некоторые были не совсем закончены.

Я была здесь впервые, поэтому решила рассмотреть.

– Тебе тоже понравилось? – усмехнулась Даша, выставляя чашки с чаем. К нашему появлению тарелка с закуской уже стояла на столе.

– Это рисунки Никиты, любимца Тео. Я тебя познакомлю, такой забавный паренек, – милостиво пообещала Даша. – Что тут без нас случилось?

Тео отказался от чая и скрылся в другой комнате, а я начала обдумывать, с чего начать свой рассказ, выуживая из происшедшего перепутанные нити. Все произошло как-то очень быстро и просто… неправдоподобно. Картины из памяти наползали друг на друга, путались, происшедшее казалось хаотичным и местами просто немыслимым.

– Меня похитили… потом хотели попробовать на вкус… – Почему-то именно эта деталь, не нашедшая разумных объяснений, больше всего зацепилась в памяти. – А Кевин и Ник меня спасли…

История получилась захватывающей. Я предпочла бы прочесть ее в книге, а не проживать заново, рассказывая подруге. Но разве не я мечтала о большом, разделенном с кем-то приключении? Вот и получила… Тяжело вздохнула и, опустив глаза, закончила рассказ, в этот момент обдумывая, как глупо и по-детски убежала из дома Кевина.

Даша в ужасе подскочила на диване, чуть не опрокинув чайник с кипятком.

– На вкус?! Я так и знала, что ты не будешь зря писать! – Она была поражена, словно мы говорили о настоящих каннибалах. Я пожала плечами.

– Когда я отправила тебе эсэмэс, ничего еще не произошло. Получается, это совпадение, – робко созналась я, хотя внешне все выглядело логично: мое взволнованное эсэмэс, похищение, спасение. Но только внешне, на самом деле ничего даже не намекало на будущие события.

Но Дашу я, кажется, не убедила. Она устало махнула рукой, закрыв глаза ладонью. Странно, нервничать вроде должна я. Но сейчас во мне будто все замерзло, хотя я улыбалась, шутила и никак не показывала, что мне больно.

Но в сознание закралась, нет, даже не закралась, там поселилась обидная мысль. Ведь Кевин может получить любую женщину, какую только пожелает. С чего я, как сумасшедшая, могла надеяться, что он заинтересуется именно мной? По-настоящему, а не чтобы развлечься.

Я заставила себя собраться и успокоиться:

– Там много чего произошло. Кевин пришел меня спасать, и только он знал, что может случиться. Но откуда, мне не сказал.

Даша печально кивнула, я перечисляла дальше:

– Его победили, и нас кинули в яму. То есть его кинули в прямом смысле слова… В общем, такой ужас! – Я поморщилась, вспомнив жуткое ощущение непоправимой трагедии. – Вытащил всех Ник. Потом я оказалась у Кевина… и попала домой.

– Если ты думаешь, что я что-то поняла, то ошибаешься, – хихикнула Даша, положив себе на колени подушку-думку.

Что в моем рассказе так резко изменило ее настроение? Или опять Дашкинс что-нибудь придумала?

– Так. Кевин тебя спас. И долго вы с ним сидели в яме?

Я прищурилась. Еще немного подробностей, и, казалось, Даша начнет потирать от удовольствия руки.

– И что вы делали в яме? – Даша от нетерпения даже отставила чашку с ароматным чаем, купленным на самом настоящем восточном рынке. Я, кстати, такой уже пила, когда мамина подруга вернулась из командировки в Иран.

– Ждали, что с нами сделают похитители.

Дашкинс хитро склонила голову набок. Казалось, ее волновало все, вплоть до глубины моих вздохов.

– Никакой любви, нежных чувств, дрожания сердца, поцелуев, в конце концов?

– Не надо придираться к словам! – демонстративно возмутилась я. – Разумеется, я очень хорошо отношусь к нему. Он за меня дрался и, в конце концов, спас, пусть и с помощью Ника.

– Ладно, – кивнув головой, великодушно согласилась Дашкинс. – Я пока помолчу.

– Отл…

– До вашей свадьбы, – уверенно закончила подруга, принявшись за чай. Мне осталось только покрутить пальцем у виска.

– Вот упрямая! – Я сделала большие глаза и отмахнулась. – Этого не будет. У него, как оказалось, есть беленькая, весьма миленькая невеста, а я осталась с та-а-аким обломинго…

– У Кевина? – въедливо и недоверчиво вопросила Даша, взглянув на меня исподлобья. – Невеста?

Я устало кивнула.

– Не верю! – Дашкинс поджала губы и категорично помахала головой, отрицая даже саму мысль о невесте. Куда там Станиславскому! Тут же для успокоения схватила бутерброд с колбасой, нарезанной на скорую руку. – Он же с работы не вылезает, о свете божьем забыл, все о делах да о делах печется. У него невеста? Нет, это ты вечно на него волком смотрела, того и гляди заморозишь.

– А придется поверить. И… и до похищения я вообще на него не смотрела. Никак! – убеждала я, в качестве доказательства вкратце пересказав утреннее происшествие с гостями. Но Дашу вновь не убедила.

– Нашла, кого слушать. – Она весело хихикнула. – Он видный мужчина, тебе и не такое заявят, чтобы отодвинуть. Пока сам не скажет, никого не слушай. А насчет «не смотрела»… Я тебя никогда не видела такой. Всегда вежливая, с железобетонным терпением, я иногда была в шоке от твоей выдержки. Ты от его слов вспыхивала, как первоклассница!

– Да ну тебя! Спасибо, теперь буду ходить из угла в угол и ждать, пока он сам мне скажет, угу… – Я саркастично покачала головой. – Лучше расскажи, как она, жизнь семейная.

– Ужасно! – Даша подняла плечи и, показывая возмущение, вдохнула полную грудь воздуха.

Я в удивлении всплеснула руками:

– Как это – ужасно? Даш, ты серьезно?

– Вот представь, ты показываешь мужу на … – тут Даша трагично махнула рукой в сторону. – А-а, все равно, на что показываешь. На все, что я показывала ему в магазинах, изысканных бутиках или экзотических восточных лавках, получала в ответ только: «Нравится? Бери!» Однажды я разозлилась и спросила: «Что делать, если мне все здесь нравится и я все здесь хочу?» Он ответил, что надо второе такси нанимать. У меня руки опустились. В общем, у нас нет никакого взаимопонимания.

– В смысле? – опешила я. Пока я еще не встречала людей, как нельзя больше подходящих друг другу.

– В смысле, когда мне от него нужно понимание и сочувствие, он предлагает выходы из затруднительных положений.

– А что в этом плохого? – вновь я ничего не поняла.

– А то, что выходы мне не нужны, я сама их знаю, – как маленькому ребенку пояснила недовольная Даша. – Мне нужна его моральная поддержка.

– Это как раз поправимо. – Я сделала серьезное лицо. – Вешаешь себе на голову два фонарика. Когда тебе нужно сочувствие и понимание, нажимаешь на кнопку, и загорается белый, как совет и помощь, – красный… Это чтобы Тео не путался.

Я ехидно хихикнула, наблюдая, как Даша в шутку запустила в меня подушкой.

– Ну ты… Подруга, называется! Нет бы на мою сторону встать, посочувствовать, а она…

– А как ты хотела? Ну откуда он знает, чего ты хочешь? И насчет покупок я не поняла. Тебя смущает, что он не ограничивал тебя, или что не пищал от восторга из-за каждой вещи?

– Ты все прекрасно поняла! – Дашкинс изобразила обиду, хотя глаза ее блестели.

Я довольно закивала, уложив многострадальную подушку себе за спину:

– Да-да. В следующий медовый месяц ты поедешь со мной, чтобы было с кем обсудить покупки и морально поддержать.

Я с трудом сдерживала хохот. Но Даша ответила серьезно:

– Ты не представляешь, как мне вас не хватало.

– Точно… не представляю. Думаю, бутики и экскурсии ты практически игнорировала.

Даша в ответ только улыбнулась и, немного покраснев, съязвила в отместку:

– Уговорила, так и быть! Я не буду просить тебя захватить меня в свадебное путешествие.

– Я о твоем вообще-то. – Тут же, вспомнив о сегодняшнем знакомстве, я грустно вздохнула и опустив глаза в чашку. Точно! Мое путешествие будет не скоро, если вообще случится.

Даша тяжело поднялась с дивана, задумчиво поправляя подол сарафана:

– Люд, пошли, я покажу, как сюда попасть. Коды там разные и прочее. Кевин прав, домой тебе нельзя, да и мне хорошо, что ты рядом. – Она тепло улыбнулась.

Даша повела меня по коридору, на ходу рассказывая, почему особняк тщательно охраняется:

– Я сказала бы, что подобное – чистой воды паранойя, если бы не увидела, как эта защита спасла сотрудников от нападения. Тогда люди погибли, и Тео был на грани жизни и смерти, и Кевин тоже…

Я в ужасе уставилась на подругу.

– Поэтому все настолько серьезно. – Даша, прикрыв рот ладошкой, зевнула, потом виновато произнесла: – Джетлаг, синдром смены часового пояса. И сплю, и не сплю.

– Угу, слышала о таком. Даш, давай, ты потом расскажешь. Лучше пойди, отдохни, я ведь у тебя надолго. – И улыбнулась. Но Даша, все равно взяв меня за руку, потянула, собираясь что-то показывать.

Я вздохнула. Так тяжело, словно стремилась избавиться от накопившихся эмоций и воспоминаний. Ох, если бы это помогало! Я поднялась из-за стола и послушно направилась вслед за Дашей. Меня не интересовали замки и коды безопасности, ведь поздно я не возвращаюсь, а если куда пойду, то с Дашей, но она хозяйка, и мне показалось невежливым настаивать на своем.

Шагая по коридору, она пожаловалась:

– Мне особняк гостиницу напоминает. Какие-то люди постоянно, помогают, убирают… Так неуютно. Хорошо, что ты со мной.

Все же как у них красиво. Спускаясь по лестнице, я залюбовалась камином с темно-синим порталом, детали которого были покрыты позолотой. Стены с тонкой лепниной, на полке, между бронзовыми канделябрами, стояла картина. Я не специалист, но, кажется, это сделано во французском стиле… Я решила потом рассмотреть картину получше.

Даша заметила, как я осматривала холл, нагнулась ко мне и, скептично поджав губы, шепнула:

– Красиво, словно в музей попала.

– Ну что ты, Даш, здесь так уютно. Какой там музей! Нет, я понимаю, если бы ты страдала от того, что тебе пришлось здесь все драить. С твоим перфекционизмом ты бы не выпускала губку из рук. Но Тео нанял людей…

Даша, нахмурив брови, сказала:

– Ладно, давай так. Ты бы хотела жить в таком доме?

– Нет, – честно ответила я.

Еще на свадьбе Даши мне было не по себе от того, что здесь постоянно были вооруженные люди, которые уходили только ночью, когда дом закрывался. Но то, что Даше повезло, что у нее заботливый и любящий муж, надо ценить и не выискивать глупые поводы для недовольства. Свои мудрые мысли я высказывать не стала, она сама умница, разберется.

– То-то же! – обрадовалась Даша, возвращаясь к заданному вопросу. – А придется пожить. Я тебя не отпущу. – А почему не захотела бы? – задумчиво добавила она.

– Боюсь заблудиться, – хихикнула я.

– Вот всегда ты…

Что именно всегда, я услышать не успела. Мы подошли к двери, и Даша показала мне экран в стене, на который надо было смотреть, когда вводишь пароль, и назвала слово:

– «Чехарда» и дата нашей свадьбы, без пробелов.

Я кивнула. Даша, закрыв щиток, который сливался со стеной, хихикнув, добавила:

– Говорят, раньше был другой пароль, типа «задолбала эта чехарда», но после свадьбы Тео его подсократил.

– Какой психологический эффект пропал… А так, ввел в сердцах пароль, и полегчало, – пошутила я.

Но Даша восприняла это серьезно.

– Ты думаешь? – с сомнением в голосе протянула она.

Когда мы вернулись в комнату, Даша устало добавила:

– И все-таки… Я не верю, что у Кевина есть невеста. Вот увидишь, он примчится сюда за тобой и все пояснит. – Даша уловила причину моей печали и отреагировала, как самый близкий человек, желающий утешить.

За что я, конечно, ей благодарна, но:

– Даш, не примчится. Кто я ему? Так, сотрудница, которая постоянно раздражает своим упрямством, ну, может, еще с завидным постоянством влипает в проблемы…

Как показало время, я была права. В течение десяти дней о Кевине ничего не было слышно. Как сквозь землю провалился. А поскольку Тео не проявлял беспокойства, было ясно, что у того все в порядке. Так что, увы, сказке здесь не место.

Даша выделила мне комнату, принесла два больших пакета с подарками из путешествия и ушла отсыпаться. Оглядев небольшую спальню в голубых тонах с милыми серебристыми занавесями, превращающими ее в покои сказочной принцессы, я села в изящное кресло и оперлась о слегка выгнутую спинку, почувствовав, как усталое тело налилось свинцовой тяжестью.

Столько всего с утра произошло, а тут еще наивные мечты о мужественном человеке, разочарование… Хотя это из-за собственной глупости. Я ведь ничего о нем не знала: ни о возрасте, ни о родителях, увлечениях. Но совершенно не ожидала, что буду жалеть о том, что у нас ничего не получилось. И, главное, у меня никогда не возникало чувства, будто Кевин просто развлекается.

Вот это логика! Узнала, что у него есть невеста, и такие мысли. Нет бы радоваться, что избежала столь унизительной ошибки, но ведь так хотелось пожить счастливо, пусть и недолго. Но хотелось – это совсем не то, что сбылось.

Я устало потянулась, встала, выбрала белье с нарисованными елочными игрушками и направилась к дивану.

Даша меня сильно смутила. Она неплохо знает Кевина и то, что не поверила в его невесту… У меня замерцала искорка надежды. Вдруг она права? Мысли вернулись к похищению. Совершенно бессмысленному похищению. Я не стала никому рассказывать о страшных часах сидения в яме, когда я чувствовала себя заживо погребенной под бетонной плитой. Вечно мы остаемся недовольны, когда исполняются наши мечты. Еще недавно, в яме, казалось, нет и малейшей надежды выжить, и любой, самый маленький кусочек, полученный от жизни, – огромный дар, а сейчас я хандрю на пустом месте… С удовольствием вытянула ноги. Тепло и мягкое ложе дивана убаюкивали, Дашин голос из-за стены, пересказывающий мужу некоторые детали нашей беседы, вызывал улыбку.

Эти его «невесты» просто еще не поняли, что я не освоилась на новом месте. Если возьмусь за дело серьезно, блондинке придется искать себе другого жениха. Теперь я думала, что он заинтересован во мне, значит, ему только надо помочь с выбором. Так, платье, которое при всей своей скромности больше открывает, чем скрывает, есть. Значит, не зря я тогда поддалась на уговоры Юльки и купила его. Настоящее восточное масло, с которым никакие французские духи не сравнятся, тоже куплено с Юлькиной подачи. Могу добраться до сердца через желудок – люблю готовить… Я грустно усмехнулась. Жаль, стиль женщины-вамп явно не мой.

Ну и главное, Кевин мне нравится, и я его искренне уважаю, а это должно повлиять на его выбор не меньше провокационной одежды и манящих ароматов.

Боже мой, какие только глупости в голову лезут!

Интересно, Кевин знает, кто этот негодяй, похожий на Макса? И где, в конце концов, сам Макс?

 

Глава восьмая

Порядок в стае

Тео появился не вовремя – в самый разгар драки. Я как раз отделал Реджина, второго бету, когда на меня накинулись остальные волки. Это против всех наших законов, но потребовать сражаться честно было некогда.

В схватках могут участвовать только тот, кто вызвал, и тот, кого вызвали. Случившееся сейчас иначе как человеческим бунтом, глупым и беспощадным, назвать нельзя. Нет у нас таких законов, чтобы стая на вожака толпой кидалась. Хотя к чести Николая и еще пары старшин, они разделились, и трое подданных встали за меня. Значит, последний из бывших бет признал меня, если можно так назвать это противостояние с остальными волками. Расклад был не в нашу пользу, но у меня появился реальный шанс навести в волчьей стае порядок, уже по закону силы.

Мы с Николаем уже побеждали – я отделал двух из троих напавших на меня, когда ворвавшиеся в дом бойцы клана растащили нас. Невиданное дело – нападение толпой на вожака! С рук это никому не сойдет.

Будто сытый кот, еще более смуглый, чем всегда, и чересчур довольный жизнью, Тео появился в дверях, напряженно оглядывая изуродованный холл моего дома. Превратившись, медленно опираясь на пораненные руки, я поднялся с пола.

– Жестоко… – покачал головой «его величество». Рассерженный, он отвернулся. Вслед за ним я окинул быстрым взглядом гостиную – все изломано и в крови.

Во мне еще бурлил гнев, хотелось заставить предателей заплатить сполна, но появление Тео лишило меня такой возможности.

– Ты, конечно, нашел лучший выход из конфликта, – сухо заметил вожак, осуждая меня не только за драку, но и припоминая все мои предыдущие столкновения и проколы.

В душе кипел гнев, я оглядывал комнату в поисках остатков одежды. Бойцы вывели на улицу раненых волков, но я пообещал им вслед, что скоро мы продолжим… начатый разговор.

Тео холодно согласился с моими словами:

– Да… Посмотри на себя в зеркало, с такими ранами тебе лучше никому на глаза не попадаться. Вот и побудешь со стаей.

Я краем глаза всмотрелся в свое отражение в висящем на стене осколке еще недавно большого зеркала, разбитого кем-то из гостей. В пылу схватки на царапины я внимания не обратил, а теперь из-за волчьих укусов с ними придется повозиться. Зарастать будут долго – самый крупный шрам пересекал половину лица и заканчивался за ухом. Ничего, неделя, и все пройдет. Но стаю оставлять сейчас нельзя, надо навести порядок.

Когда по приказу вожака все вышли, Тео резко повернулся ко мне, и с его лица тотчас слетела маска довольства. Оголенным нервом проступила дикая злость:

– О чем ты думал своей головой? Ты вообще о чем-нибудь думал? Что-то не похоже на действия вожака! – Он вздернул подбородок, стиснул челюсти и быстро прошел в гостиную, чтобы его слова не услышали посторонние и он мог спокойно меня отчитать, как нашкодившего мальчишку. Но я не позволю с собой так разговаривать.

– Я делаю лишь то, что считаю нужным или необходимым, – холодно заметил я, не опускаясь до объяснений. Как раз в этот момент в кровавом хаосе отыскались мои шорты, торчащие из-под обломков стола. Я вновь оглядел руины – теперь еще с ремонтом возиться!

– Ты знаешь, что не надо было этого делать, черт подери! – грубо сказал Тео. – Так стаю не собрать. Драка против своих – небольшое достижение для вожака, или ты забыл, для чего здесь?! – Он снова плотно сжал губы.

– Не помню, чтобы горел желанием принимать на себя стаю! – негодующим тоном остановил его я, отыскав чудом выживший в схватке стул. Затем с грохотом придвинул его к себе, разгребая ножками обломки мебели на полу.

– Что за детские разговоры! – окончательно разозлился Тео. Казалось, что он меня сейчас сожжет глазами. – Стаю принял, значит, отвечаешь.

– Какие есть. – Я чувствовал непреодолимое желание сказать Тео пару ласковых, однако понимал, что тогда это завершится неприятной для обоих сценой. Потому я процедил сквозь зубы: – А как ты здесь оказался, да еще с бойцами? – Я опустил голову.

– Услышал начало вашего разговора по телефону, – невозмутимо ответил Тео, вновь сложив руки на груди и утомленно откинув голову.

– Ясно, – безразлично обронил я, вытягиваясь на стуле.

Разговаривать не хотелось. Тео быстро уехал, во дворе остался только Ник, который равнодушно протянул мне ключи от машины, между делом заметив:

– Наш по-человечески отдохнувший шеф дал старому измученному волку большой разнос, да? Может, и к лучшему, что тебе пока придется уехать. Ты же чуть не начистил ему холку в первый день после возвращения.

Последнее он произнес довольно печально. Неужели сочувствует? Или жалеет, что после моего отъезда все свалится на его плечи?

– Я не дикий зверь, – сердито бросил я, засовывая ключи в карман. – И драться не собирался, так как вполне способен вести цивилизованный спор. А Тео дал понять, что я здесь никто, так, неблагодарный субъект. Да мне давно ясно, что ему плевать на мое мнение.

– Власть имущие, что ты хочешь, – философски заметил Ник, вертя в руке телефон и чересчур внимательно разглядывая баннер с полуголой певицей, висевший на стене высокого здания напротив.

– Угу, имеющие, – с горькой насмешкой повторил я. Сейчас говорить на эту тему не хотелось, тем более я так и не понял, на чьей стороне Ник.

Он попрощался и уехал.

Разлад с Тео тяжело переносить. Он мне ближе всех родственников, но у нашей беседы оказался второй смысл, который меня серьезно разозлил. Он меня будет постоянно направлять и контролировать, так как не признает за мной ни разума, ни выдержки.

Я в бешенстве сплюнул и побрел в дом. Опять кровь, мышцы нещадно болели, в голове гудело, раны по всему телу открыты – проклятая волчья слюна тормозит регенерацию. Надо бы поговорить с Людой, но ехать к Тео домой не хотелось, да и показываться девушке на глаза в таком виде… Нет, позже.

Самое досадное, что я по сути был прав. Тео не спросил моего согласия, вручая бесхозную волчью стаю после капитуляции Стэна. Его, как вожака, вполне устраивает нынешний расклад и совершенно не прельщает перспектива обзаводиться новым помощником, к которому клану придется приспосабливаться и который, возможно, окажется требовательнее меня. К тому же, если я устрою взбучку Тео и вырвусь из-под его гнета, стрясется что-то непоправимое. Слишком много судеб завязано на нашей дружбе. Но мне стая, мягко говоря, не нужна, а Тео удалился отбывать медовый месяц, для полного счастья подкинув мне еще и клан. Точно говорят, вешают на того, кто везет. Зная, что я не предам, вынудил меня стать вожаком, развесив все проблемы на моей шее.

Я выкинул окровавленные вещи, вызвал команду уборщиков и направился к машине.

Следовало вычислить, кто пытается взбаламутить стаю. Не похоже, что эти события как-то связаны с теми, кто саботирует работу корпорации. Но возможно все.

Вообще-то раньше стая Стэна никому не приносила хлопот, они вели себя как люди – работали, платили подати и спокойно растили детей. Очень редко до меня доходили слухи, что их молодежь что-то натворила. Конечно, так было до войны, объявленной Стэном и Максом-старшим нашему клану. Сейчас это хаос. Хотя неизвестно, что натворят гиены, ведь вожак Макс уже ни на что не годен.

Вожаком должен быть победивший старого. Но кто же думал, что, спасая семью от уничтожения, Стэн самоустранится, то есть, спровоцировав настоящую войну, сбежит, бросив стаю?

Я позвонил своим и попросил найти рабочих, чтобы привели дом в порядок. Когда сел в машину, оглядел свое разодранное лицо в зеркало заднего вида.

Тео и сейчас, играя роль властного вожака, спровоцировал меня ехать к стае и наводить порядок. А я упустил свой шанс отдать стаю ему, сообщив, что раз вернулся, то и разбирайся. Вот негодный политик!

Видимо, это и есть мой путь – победить самых сильных волков. Но опять же, сделав это, я так никогда и не избавлюсь от довеска в виде стаи. Потому что не мальчик, тешить самолюбие столь серьезными вещами. Небось и это Тео заранее продумал. Вот же «Макиавелли с хвостом». Я покачал головой и, выехав на дорогу, нажал на газ.

Любая волчья стая стремится к миру, это у нас в крови, но ведь кто-то постоянно подначивает волков, заставляя их волноваться. Кто? Сначала я подумал на Николая, умного, сдержанного, сильного, но в той драке он кинулся мне на помощь. Значит, или Ярослав, или Реджин, или Джеф. Не Чарлик же!

Через полчаса я подъехал к воротам дома Николая, по праву вожака претендуя на его гостеприимство. Первым делом поселюсь по соседству и сразу объявлю вызов всем, кто считает меня слабым, заодно успокоив недовольных нарушением обычаев.

Навстречу выбежали мальчишки Николая. Они, зная обо всем из разговоров взрослых, с любопытством разглядывали нового вожака. Дети – это святое для каждого оборотня, я открыл дверь и спросил маленького Сашку:

– Хозяева, кто из вас поможет отогнать машину?

Самого младшего посадил себе на колени, за руль. А старший открывал створки ворот.

– Ну, мужик, веди.

Александр Николаевич, лет семи от роду, схватился обеими ручонками за руль, подсказывая:

– Сюда, а то там папина машина стоит.

Молодая пухленькая женщина, выглянувшая на шум, заметив сына за рулем чужой машины, в первый момент испугалась. Но я улыбнулся и махнул рукой, она смущенно кивнула и, позвав старшего, вошла в дом.

На пороге появился Николай, все еще в порванной рубашке и с раненой рукой. Ну да, он же только приехал. Николай настороженно вглядывался, будто пытаясь понять, с чем я пожаловал.

Поставив довольного «водителя» на землю, я поблагодарил его за помощь и сунул ему подаренный Никитой новый нож с рукояткой, украшенной замечательной росписью.

– Ну, заходи, гостем будешь, – сухо позвал Николай в дом. – Мы как раз обедаем.

– Спасибо.

Жена, обнаружив нож в руках младшего, испуганно посмотрела на мужа. Все ясно, вернее, теперь многое для меня стало понятней – он женат на человеке, волчица бы никогда не испугалась ножа в руках сына. Вот и причина, по которой он встал на мою сторону. Только почему я узнал об этом только сейчас?

– Не бойтесь, это неопасная безделушка, сувенир. Сыновей ваших знаю, а нас не представили…

Вместо супруги ответил Николай:

– Мою жену зовут Сима.

Она меня боится? Что ей наплели? Неужели не знает, что женщины, тем более человеческие, в играх волков не участвуют? Для любого волка семья – самое главное, а значит, и уважение, и защита вожака и окружающих волков. То же и у лисов, хотя и у них есть отморозки вроде Эрнана.

Хорошо у них, простенько, но уютно. Огляделся и, улыбнувшись хозяйке, сказал:

– У вас комфортно.

Хозяйка кивнула и поспешила налить мне наваристого борща.

– Сто лет не ел домашнего, спасибо, – поблагодарил я, принимая тарелку. Она вновь улыбнулась и принялась накладывать второе.

Немая? Я строго посмотрел на мрачного супруга, он что, ее бьет? Откуда запах страха? Надо заступиться? Николай мне приятен, но надавлю так… Но тут жена поставила перед ним тарелку с мясной подливкой, и он с улыбкой поблагодарил.

Тираны не благодар ят, а воспринимают заботу как должное. Значит, дело не в нем. Закончив с нами, Сима собралась удалиться, я тут же спросил:

– А почему вы с нами не садитесь? Так нельзя. И мальчишки…

Она удивленно на меня взглянула и тихо сказала:

– Спасибо. Они уже поели.

Так. Не немая.

– Вы извините, что я к вам с пустыми руками. – Я не замечал недовольного взгляда Николая.

После обеда мы перешли в гостиную.

– Я смотрю, ты совсем жену задавил. Какие же сыновья у нее вырастут?

– Я задавил? Это ведь моя жена! – возмутился, чуть не подавившись от злости, Николай. – Здесь даже полукровкам вздохнуть нельзя, я давно собирался все бросить и идти в клан Тео, но началась война, и это стало невозможно.

Это я упустил. Но, чтобы изменить подобное отношение к полукровкам и людям в клане, Тео понадобилось полвека. Неужели мне предстоит сделать то же самое в стае?

– Так, Николай. Звони всем и сообщай, что вожак хочет покончить с недопониманием. Пока не говори, что я у тебя, скажи им, что завтра буду у Ярослава.

Тот кивнул.

– Пойми меня правильно. Я не хочу мешать твоей семье, и мне неловко за доставленные хлопоты. – Николай слушал меня, опустив голову. – Но с такой рожей ехать по магазинам не могу, так что я… В общем, купи жене и детям гостинцы, я все оплачу. Поверь, это не из-за недостатка уважения, просто ждать, пока все заживет, я не могу.

– Я что, не могу гостей пригласить? – возмутился Николай.

– Можешь. Я не тебе подарок делаю, а жене и детям.

– Не нужно со мной расплачиваться.

– А я и не расплачиваюсь. Я ввалился с пустыми руками в твой дом, и дело здесь не в оплате, а в элементарном воспитании.

– Это ненормально!

– Ненормально штаны на голову надевать. Иди и не вздумай экономить. – Я сунул деньги в его руку. – Это приказ!

Николай, надувшись, ушел, а я еще раз огляделся. Скромно они живут для столь значимого человека в стае. Да, все же Тео нас избаловал. Пусть он постоянно грозится вычесть копейки за сломанную офисную мебель, но строго следит, чтобы мы отдыхали там, где хотим, баловали жен и давали детям хорошее образование.

В гостиной сидел только Сашка, за ярким детским столиком возившийся с пазлами. Подхватив его на руки, я вышел в крошечный сад за домом.

– Саш, ну как ты живешь? В садик ходишь?

Он покачал головой.

– С мамой сижу. Скоро в школу пойду, как Вовчик, – гордо сообщил мне малыш.

– Ну все! Раз в школу, значит, совсем взрослый. У папы машину отберешь и будешь с друзьями кататься.

Малыш захихикал, видно, он уже размышлял о чем-то подобном.

– Папе на совете волков помогаешь?

– Я? – Он взглянул на меня ошарашенным взглядом и сурово ответил: – Я же полукровка, мне нельзя к чистым.

Я сжал кулаки. Совсем они тут обнаглели! Волчат в стаю не пускать… Сашке, внимательно за мной наблюдающему, пообещал:

– Ну, я им скажу, и тебя пустят.

– А ты правда вожак? – Прищуренный недоверчивый взгляд, полный надежды.

Мне захотелось его обнять, я поднялся и, под довольный хохот мальчишки, пару раз подкинул Сашку в воздух. Малыши – они такие наивные, чудесные. Я улыбнулся:

– Ну да… Правда. – Черт, нет, нельзя никуда девать эту стаю, а то такие отличные пацаны, как Сашка, вырастут с ощущением, что они оборотни второго сорта. Придется приводить все в порядок.

А Сашка перечислял:

– Вовчика с собой возьмем?

– И Вовчика и маму. Они поважней всех в стае будут.

– И даже мама?

– Она важней всех.

– И тебя? И папы? – полным недоверия голосом уточнил малыш.

– И меня и папы… – вздохнул я. Слишком большая пропасть между кланом и стаей в воспитании и оценках.

– Да? – недоверчиво продолжил допытываться Санька.

– Ну, кроме одной тети, – согласился я. Кто бы сомневался, жена вожака, конечно, самая главная.

– Ладно, за одну тетю мама не обидится, – глубокомысленно сообщил шкет.

– Я тоже так думаю. Вот скажи. У меня есть три отличных вертолета. В каждый по пять белок помещается, я недавно проверял. Тебе такой нужен?

Сашка немного подумал.

– Белки живые или игрушечные? – деловито поинтересовался шкет, взволнованно засовывая руки в карманы камуфляжных шорт.

– Живые, конечно! – «возмутился» я тому, как он мог предположить иное. – Я тебя с одним познакомлю, хочешь? Он как раз на нем в бою летал.

Это был непробиваемый довод, Сашка только кивнул.

– Значит, договорились. – Мы хлопнули по рукам.

Я вынул телефон и позвонил Нику.

– Слушай, вечером, когда освободишься, привези сюда те вертолеты… Ага, которые у меня дома, в подвале. Где сам бросил, там и лежат! И сам покажись, будущий вожак хочет посмотреть на героическую белку. Мне надо с тобой увидеться.

– А у тебя что, и вправду друг белка? – Мальчишка брезгливо наморщил нос, прислушиваясь к нашей беседе.

– Да, отличный друг и настоящий герой! Он летал на вертолете в ту самую войну. – Я сделал вид, что не заметил пренебрежения в голосе малыша.

Саша задумался. Я, разглядывая выгоревшие на солнце волосы мальчугана, думал о том, что волчатам надо чаще видеться с белками, оленями и прочими нехищными и относиться к ним дружелюбно. Еще я хотел научить их уважать мужчин за дела, а не за происхождение.

Тут мама позвала Сашу заниматься, а мне осталось, провожая взглядом мальчугана, жалеть, что своих таких нет… Если бы мой первый брак удался, то сейчас мои дети были почти как Маша, младшая сестренка Ника. Мне пришлось бы следить за женихами, если бы была дочка, или провожать ее по вечерам на занятия.

Я не люблю такие мысли. И надеялся, что болезненные воспоминания и нелепые поступки остались в прошлом. Но Люда нежданно пробила брешь во внешней невозмутимости и каким-то образом вернула к жизни все застывшее… Я сам не заметил, что все изменилось. Казалось, рядом с ней я утрачивал власть над происходящим, позволил чувствам взять контроль над рассудком. Это было неприятно. Мне почти удалось избавиться от Люды, и тут она сказала, что не хочет здесь оставаться. Ощущение потери опалило, словно вспышка зажженной спички. Вот тогда до меня наконец дошло, с чем играю, чего опасаюсь и чем за это буду платить. Хорошо, что хватило ума вовремя остановиться.

В калитке появился Николай с пакетами. Вручив подарки его домашним, я попросил устроить меня отдохнуть – завтра будет сложный день.

* * *

В горло кусок не лез, я еле отбился от заботливой Симы, попытавшейся меня накормить. Завтракая пустым чаем, незаметно наблюдал за семьей Николая и откровенно завидовал. Мальчишки глаз с отца не сводили, жена подсовывала лучший кусок. Его по-настоящему любят. Любят всякого: победителя и побежденного, богатого и бедного. Что еще надо для счастья?

У меня вроде все есть, но получается, это не главное. На самом деле это совсем не нужно, если не с кем поделиться. В молодости я специально покупал машины или технику, поражающую воображение, дабы показать окружающим, что я крутой. Сейчас эти дешевые попытки произвести впечатление вызывали у меня либо усмешку, либо стыд.

Завтрак окончился. Супруга повела детей к подруге, Николай пошел собирать стаю, а я остался в пустом доме. Ни голосов, ни шороха шагов, вообще никаких звуков. Я ненавижу это состояние, словно мир умер. Раньше спасался громкой музыкой, но этот самообман мне быстро надоел. Мне нужен смысл, чтобы жить, эгоизма явно недостаточно.

Я расхаживал по небольшому залу, чувствуя, что терпение на исходе. Когда же стая соизволит собраться и Николай мне позвонит? Вглядевшись в зеркальную поверхность шкафа, осмотрел свое лицо. Шрам на щеке уже не пылал огнем, он отзывался болью только на прикосновение, но все еще выглядел ужасно. Надо бы Валентину Петровну спросить, может, у нее есть какое-нибудь лекарство.

Наконец раздался звонок. Я вынул из кармана трубку и ответил, шагая к выходу:

– Скоро буду.

Если бы можно было избежать того, что сейчас последует…

* * *

Я сидел в зале в доме у Ярослава. Достаточно просторном и даже помпезном благодаря высоким лепным потолкам и старательно подобранной обстановке. Хотя из-за безвкусной лепнины антураж напоминал недорогое кафе. Зал до отказа наполнили волки и их семьи.

Меня посадили в кресло у большого окна, стая расположилась чуть поодаль. Видно, кто-то хорошо продумал встречу, разделив нас с волками даже здесь. Оборотни нервничали, никто не любил толпиться. Николай стоял позади меня вместе с Симой, я предложил ей сесть, но она, и так смущенная присутствием среди волков, сконфуженно отказалась.

Разговоры затихли, когда к моему креслу приблизился Реджин.

– Кого выберете своим представителем в стае? – заговорил наконец он. Лицо бывшего беты было мрачным, синие глаза пылали гневом. Вряд ли он забудет унижение в моем доме, но та драка случилась не по моей вине, и это станет ему уроком на будущее.

Я не успел ответить, его остановил Николай.

– Первым говорит вожак, ты поторопился, – невозмутимо произнес он. Это были слова здравомыслящего человека, но, как показала стычка в моем доме, волчьих обычаев тут не соблюдают, и Реджин мгновенно отозвался, разумеется, совсем не вежливо:

– Вожак?! – Это прозвучало резко, почти грубо.

– Вернись на место и жди, пока спрошу твое мнение, волк, – тихо, но жестко ответил я и демонстративно повернулся к остальным, игнорируя его.

Когда Реджин встал возле Чарлика и Ярослава, демонстрируя, что он не один, я начал:

– Волки, я собрал вас здесь, чтобы сообщить, что теперь моей лояльности вы не дождетесь. Все будет, как решу я. – Я подождал, когда волки умолкнут, и добавил: – Отмена десятины не вызвала восторга. Ладно, я ввожу ее вновь и, конечно, учту пропущенное время.

Повисла тяжелая пауза.

Я холодно смотрел на стаю, пытаясь вычислить источник недовольства. Было крайне досадно, что до них не дошло раньше: добрый жест я могу и отменить. Карман-то всегда родной и близкий. Отдавать кровные, это не за спиной глупости болтать, теперь они призадумались.

Я добавил:

– Вы решили выгнать неугодного вожака. В старом порядке был свой смысл, я признаю. Но все поменялось, Стэна не вернуть, да и война показала, что как вожак он никуда не годился.

Стая нервно вслушивалась.

– Переворот, затеянный бывшими бетами в нарушение всех законов, никому даром не пройдет. И не надейтесь. Молодежь заберу в клан и буду сам их воспитывать. Как я вижу, Стэн только собирал десятину, и стая теперь похожа на кучку старых сплетниц, не способных ни на что серьезное. – Я секунду помолчал и с издевкой добавил: – Даже не можете организовать бунт и как следует подраться. Кстати, для тех, кто устроил ту свалку, десятина утраивается – мне нужны средства на ремонт.

Я окинул притихших волков высокомерным взглядом, но чувствовал, что говорю какие-то пустые и чужие слова, действуя против совести. Правда, по-хорошему волки понимать не захотели.

Все старались выглядеть равнодушными, только Ярослав скривился.

– Да, и главное. Отменяю все права чистокровных. Буду судить строго и только по делам. И плевать мне, каких кровей ваши родители.

Зал загудел. Да, сейчас они волновались серьезно. Что же, хотели силу – получите.

– И последнее, но самое главное. Супруги волков, не важно, чистокровный она оборотень, полукровка или чистокровный человек, имеют статус тот же, что и у мужа, а если делают что-то важное для стаи, например, лечат или учат, то более высокий!

Зал взорвался возмущенным гулом.

– У вас новый бета, и Серафима – первая леди стаи.

На этот раз возмутились чистокровные волчицы. Я нашел взглядом блондинку, посмевшую хамить мне. Она, стиснув зубы, смотрела на Симу гневно горящими глазами. Надо будет установить охрану для беты и его семьи. Но меня успокаивало, что большинство женщин отнеслось к моим нововведениям с безмятежным любопытством. Зато завопил Чарлик:

– Ты для своей бабы трон готовишь или стаю уничтожить решил?!

– Еще раз рот без спроса откроешь, отдам гиенам в рабы! – Пока стая гиен Макса под кланом Тео, никакого рабства не будет, но они-то этого не знают. А крикунов надо осадить.

Чарлик спрятался в толпе, но тут вперед вышел высокий волк с белокурыми волосами, он встал передо мной. Увидев тупое упрямство на его лице, я тихо застонал. Итак, парад идиотов начинается. Фанфары и барабанная дробь!

– Я не буду платить тебе десятину, ни одинарную, ни тройную, потому что ухожу из стаи, – сказал он, выпрямляя плечи и нелепо демонстрируя свой рост.

Я следил за ним, стараясь не забыть, что у меня железное терпение, которое давно иссякло.

– Ты уйдешь из стаи и думаешь, что сможешь жить один?

– Да, – твердо ответил он. И затем с еще большим высокомерием добавил: – У меня будет своя стая. Никакого желания драться с тобой у меня нет, но, если ты отклонишь мою просьбу, я брошу тебе вызов!

Опрометчивый дурак. Я мягко улыбнулся и, словно профессор глупому ученику, медленно пояснил:

– Самонадеянность, подобная твоей, и есть причина, по которой ты не готов вести одинокий образ жизни или, не дай бог, собственную стаю. Малейшая ошибка, и эта опрометчивость убьет тебя. Законы ты знаешь, твои дети останутся без защиты. Поэтому я тебе отказываю, Джеф, и если ты бросишь мне вызов, то пожалеешь об этом.

Если волка внезапно не озарит вспышка здравомыслия, дело примет кровавый оборот. Но я был готов к этому, да и он не щенок, а за свои поступки нужно отвечать.

– Я бросаю тебе вызов, – прорычал Джеф, сжав кулаки и шагнув вперед.

Я мгновенно поднялся и стремительно к нему приблизился. Услышал испуганный рокот его сердца и, наклонившись, почти коснулся его уха:

– Это, я уверен, не совсем умно.

Джеф оказался за моей спиной так быстро, что я чуть не упустил его перемещение. Не утруждая себя возней, я слегка отклонился, рукой схватил его за горло и приподнял в воздух.

– Я не буду суетиться из-за каждого глупого выскочки, моя задача навести в стае порядок. Если я уберу тебя, мне будет легче успокоить остальных. – Жестоко, но честно. Да и зачем мне лукавить?

Джеф ухватился за меня, пытаясь вырваться. Предсказуемо. Джеф стал задыхаться. Теперь я должен был безжалостно расправиться с ним, иначе меня завалят вызовами молодые щенки, решившие, что готовы со мной справиться.

Я отбросил Джефа в сторону, снял майку и повесил ее на кресло, не отводя холодного взгляда от волка.

– Забери свой вызов, иначе тебе очень повезет, если останешься живым.

Он упрямо покачал головой:

– Нет.

Пусть будет так.

– Проиграй поединок и даруй мне свободу, – сказал волк, поднявшись и снова начиная кружить.

Я рассмеялся. Звук получился больше пугающим, чем веселым.

– Сдавайся, иначе я накажу тебя по всей строгости закона, – мрачно произнес я, медля с превращением.

В ответ Джеф вздыбил шерсть на загривке и зарычал. В волчьем облике он оказался менее уверенным. Как выглядел я, не знаю, но догадываюсь, что Сима с тревогой смотрела на нас, пытаясь угадать, чем кончится схватка. Николай, сделав вид, что хочет шагнуть вперед, закрыл ей обзор. Он что, меня мясником считает?

Схватка получилась короткой. Яростно рыча, я прыгнул на Джефа, развернул, схватил за горло… Раздался жалобный визг. Я тяжело вздохнул – я до последнего избегал схватки. Когда же он пошел в атаку, последовала быстрая расправа.

Еще один трепач на мою голову. Я отпустил визжащего, брезгливо выплюнул его шерсть, развернулся, но когда превратился, почувствовал, как под ребра входит металл…

Все замерло. Я посмотрел на кинжал в своей груди, а затем на негодяя.

– Чарлик, это последнее, что ты сделал в своей жизни.

– Нет, нет. Я забираю свой вызов, – прохрипел он на чистом русском. И куда только акцент делся? Подлая мелкая тварь!

Я сплюнул:

– Я думаю, ты заслужил свободу. У меня есть отличный способ…

– Нет. – Его голос дрожал.

Я кивнул Николаю. Тот сам уберет из стаи Чарлика. Зоопарк получит нового зверя, который будет зверем навсегда.

– Джеф, – сухо спросил я, игнорируя Чарлика, – у тебя еще есть причины уклоняться от уплаты десятины?

Тот отрицательно покачал головой.

Да, верно, отказ Джефа платить проценты от своих доходов теперь не был проблемой. Это каждый должен делать.

– С десятиной выяснили. Дальше. Отныне мои личные дела ведет первая леди. Сима, вы согласны? – Она замялась, потом кивнула. – Николай? Вы, как единственный бета моей стаи, решаете все вопросы, не требующие моего вмешательства.

Николай быстро замаскировал удивление кивком.

– А я не собираюсь слушаться абы кого! – Эту реплику бросила хорошенькая полноватая блондинка. – Еще не хватало! Человека в совет приволокли и слушаться заставляют.

Чистокровная волчица еще корректно выразилась. Насколько я знаю, они избалованы полным послушанием самцов. Сами выбирают, сами выгоняют, сами жизнь портят себе и окружающим.

– Слушаться не хотите? – наивно спросил я. – У вас есть выбор: восемьдесят процентов ежемесячного дохода вашей семьи в пользу вожака, и сами себе хозяева. Согласны? Я точно согласен. Еще с десяток несогласных найти, и жизнь налажена.

Я нагло улыбнулся. Дамочка насупилась, кидая на меня гневные взгляды. Кто-то начал улыбаться. За Николая можно было не беспокоиться – у него оказались сторонники и против него никто не возражал.

Я понял, что поводом для мятежа стала не власть, а деньги. Я отказался от десятины, с которой кормились прихвостни Стэна, и они, почувствовав угрозу, подняли бунт. Иначе как объяснить, что бетами Стэна стали посредственности? Не все, конечно. Николая я видел в драке, он силен. Ни Реджин, ни Ярослав ему не соперники. Видно бывшему вожаку было сложно опираться только на них, хотя он нашел одного нормального бету.

Я поднялся:

– Возвращайтесь к себе. Я займусь делами с бетой и его леди. Как только разберусь, получите новые распоряжения.

Волки молча разошлись, то и дело на меня оглядываясь.

* * *

К вечеру, закончив беседу с Николаем и Симой, я встретил Ника. Он, словно фокусник, вынул из багажника и вручил вертолеты Сашке и Вовчику, которые замерли от восторга. Ну да, кому не понравятся такие игрушки? Пока детвора возилась с летательными аппаратами, Сима и Николай пили чай в беседке. Ник подошел к нам, поздоровался с хозяевами и сказал, что у него есть для меня новости.

Я извинился и увел его в сад.

– Что случилось? Опять наш саботажник проявил себя? Кого еще он подговорил уволиться?

– Хуже. Тео звонить не стал, попросил передать на словах, – скривился Ник. – Оказалось, что тебе подсунули на подпись и провели дальше план работ по устройству фундамента. Там оказались измененные данные… ну, пошла трещина, все насмарку.

Все это мне очень не понравилось. Я минуту помолчал, обдумывая.

– Так, теперь давай все сначала, – сказал я, стараясь систематизировать только что услышанное. – Главное, ничего не пропускай.

– Да мне, в общем, нечего добавить.

– Что говорит Тео?

– Тебя ждет. Хочет лично обсудить.

– Когда подъедет?

Ник пожал плечами:

– А кто его знает… Там еще что-то случилось, как разгребет, так и появится.

– С Людой все нормально?

– Да, она у Тео с Дашей. Как ни придешь, смеются, – на миг улыбнулся начальник охраны.

Ну хоть кому-то хорошо, вздохнул я.

– Значит, не скучает?

– После того, что ты ей устроил? Скорее отдыхает, – усмехнулся Ник.

Все-то эта белка знает! Ник словно ответил на невысказанной упрек: «А что ты хотел, я же не слепой»… Я уже десять раз пожалел о том малодушии, с каким пытался избавиться от Люды. Увы, ничего теперь не изменишь. А вот делиться своими мыслями я ни с кем не собирался, Ник и сам все понял.

Ох уж эта белка!

Проводив Ника, я решил в очередной раз обдумать ситуацию.

Истина, как всегда, скрывалась где-то посередине, и до нее непременно хотелось докопаться.

Достав блокнот и карандаш, я принялся составлять схему, расписывая возможности каждого сотрудника. Все указывало на кого-то из наших, вернее, стрелки указывали на Сергея и его лисью команду. Я никогда его не любил, да и как к этому наглому выскочке относиться иначе? Я не понимал, почему его ценит Тео, но если покажу боссу выкладку, он слушать не станет. Сергею он верит. Теоретически это хорошо, я могу оказаться в таком же положении, и доверие вожака в такой момент единственное, что спасет от расправы. Но корпорацию надо защищать, а для начала ответить на вопросы: что случится дальше, как пойдут наши дела, какой линии поведения следует придерживаться, какова сила врагов и что они замышляют?

Я все же покажу Тео свои выкладки, чтобы это не стало для него сюрпризом…

От корпорации я незаметно перешел к приятному: а что делает Люда? С ней мне никогда не было скучно. Мне нравилось наблюдать за ее взглядом – она словно впитывала в себя мир своими любопытными глазами… Мне придется смотреть в оба, когда мы с Людой будем приезжать сюда. Волк, которому могут бросить вызов, станет мстить. Стая, может, сейчас и слаба в ближнем бою, но своего не упустит. Как показали последние события, законы волкам не помеха.

Пока ограничусь воспитательными мерами, да и куда девать десятину, я уже придумал – буду выдавать солидную помощь каждому новому малышу, чтобы родители могли не опасаться за его будущее. Половина десятины пойдет Николаю. Это справедливо, он берет большую часть дел стаи на себя. И часть денег Симе, которая займется покупкой и обустройством моего нового дома.

* * *

Я вышла из машины и, защищаясь от непогоды, побежала к дверям своего дома. В руках был новый ключ, сделанный по приказу Тео для недавно установленного замка. Позади быстро шагал охранник. Дожила… Надо было забрать вещи – Тео с Дашей убедили меня, что лучше пока пожить в особняке.

Похоже, дождь кончится не скоро. Уже неделю он то успокаивался, то усиливался, совсем как мое настроение. А в моей душе начались длинные, дождливые дни. Отчаяние, одиночество, пустота сводили с ума. Бессонные холодные летние ночи казались бесконечными.

Даша с Тео уехали навестить ее родителей, несколько дней их не будет, а у меня накопилось столько вопросов… Кевин пропал, говорить о нем с Тео было не совсем удобно, и я надеялась, что узнаю о нем от кого-то другого. Это оказалась Даша. Случайно она сказала, что директор сильно перепугался за Кевина, а тот ничего не понял. Интересно, что произошло?

Я как раз намеревалась допросить Дашу с пристрастием, но не успела, они внезапно собрались и уехали, оставив главным Ника. А сегодня мне позвонил Макс и сообщил, что его в понедельник выписывают из больницы. Услышав такое, я всполошилась, чувствуя себя виноватой – он, оказывается, сильно болел.

– Макс, что с тобой случилось? – Я ждала ответа, прикусив губу.

– Потом расскажу. – Его довольный смешок дал понять, что он на самом деле жив и почти здоров. – А пока на том же месте в тот же час?

Я быстро посчитала про себя и решила, что Даша должна вот-вот вернуться, потому ответила:

– Несомненно, только я буду с подругой… и с толпой охранников. Я ей давно обещала вас познакомить.

– О боже, опять твои подруги. Сваха не дремлет, – драматично застонал в трубку Макс.

– Э нет, она замужем, – улыбнулась я. – Так что с тебя извинения и килограмм мороженого.

– Естественно. – Я словно видела, как он, небрежно держа трубку, пожал плечами, как делал, когда хотел, чтобы шутка получилась забавной.

– До встречи в понедельник. – Я была рада, что он появился, но ждала совсем другого человека, который тоже пропал. Я пыталась мягко уточнить у Ника, куда делся тот, кого я собралась очаровывать, но Ник коротко кинул, что у него дела, и сбежал.

Ну а после, когда потеряшка наконец нашелся, я просто смутилась и убежала.

Поеживаясь от прохлады, я шла на работу разбитая, испытывая настоящее отвращение к кофе, которого выпила слишком много. После ночи, проведенной в раздумьях, следовало быть в форме. Даша права, я слишком переживаю по пустякам, но… Но что-то мой рассудок не может сложить происшедшее в картину. Появление Кевина в нужный момент, странные звери в городе и прочие мелочи, которые не дают мне покоя…

Надо отвлечься. Вечером куплю чего-нибудь вкусного, забегу к Даше и скажу ей, что теперь буду ночевать у себя. Ну сколько можно прятаться?

* * *

После вчерашней жары казалось, что стало по-осеннему холодно. Ожидая появления Людмилы, я стоял уже полчаса, прислонившись к своей машине, припаркованной возле здания базы. В стае я устроил настоящий прессинг, что по логике вещей должно привести волков в восторг.

Сами спровоцировали.

Заметив на повороте знакомую фигурку в светлом деловом костюме, я быстро оглядел себя. Рубашка в порядке, брюки тоже, туфли… Их стоило бы протереть, но я так торопился, что совершенно об этом забыл. Сердце забилось быстрее. Похоже, это случается всякий раз, когда я встречаю Людмилу.

Позади нее по тротуару чуть поодаль шагали два бойца. Хорошо хоть не оставляют ее одну.

Люда вся ушла в свои думы и, похоже, даже не замечала, что ее охраняют. Более того – опустив голову, прошла мимо меня. О чем она так усиленно думает? Я уверен, что только дурак или лжец могут утверждать, что умеют читать женские мысли.

– Люда!

Услышав свое имя, девушка медленно остановилась, убрала локон и обернулась. Обдумывала, что сказать? Дружелюбно улыбаясь, она проговорила:

– О, Кевин, привет… Как дела? Жаль, поговорить не успеваю – надо срочно позвонить, но в другой раз обязательно. – Махнув рукой, она умчалась ко входу.

Я усмехнулся. Итак, Людмила Сергеевна самым натуральным образом от меня сбежала. Я ни на миг не поверил в этот ее звонок. Ругая Тео с его стаей последними словами, я решил действовать решительней. Нам надо поговорить. Начну с того, что поймаю ее вечером, прямо перед Дашиным особняком. Туда я и отправился – новобрачные вчера вернулись от родителей Даши, и надо было отчитаться перед вожаком и директором за время его отсутствия. Но с глазу на глаз поговорить не получится. Он наверняка придумает для жены занятие, чтобы она постоянно была рядом, так что обсуждать мои промахи и ошибки мы будем все вместе. А мне хотелось это сделать без Даши.

В кабинете директора сидел старейший лис клана, Роман Николаевич, и выслушивал Тео, который распекал его за скверную работу отдела:

– Как хотите, но к завтрашнему дню найдите того, кто подкупил специалистов! – Холодный тон директора был очень плохим признаком. И это знали все, ну, может, кроме Даши.

Старость и у оборотней старость, а тут еще Тео со своими требованиями. Роман Николаевич, тяжело дыша, вытер лоб и очки старомодным белым в синюю полоску платком. Мы следили за каждым его движением, ожидая ответа.

– Завтра я сообщу все, что смогу узнать, – наконец закончил пытку молчанием Роман Николаевич.

На самом деле никто пока так и не нашел предателя, устроившего саботаж. Холодно, скрестив руки на груди, я слушал вожака и знал, что тоже не смогу ему ответить, кто виноват и в чем дело. Может, меня и осенит какая-нибудь гениальная идея, но пока… Еще один камешек в мой огород.

Тео, отпустив подчиненного, занялся разбором бумаг и наконец соизволив меня заметить, любезно сказал:

– А, Кевин, ну как ты? Уже справился со своей стаей?

Даша принесла поднос с тонкими фарфоровыми чашками, из которых разносился аромат жасмина, и поставила его перед нами.

– Ну как ты? В лавровом венке победителя? – мило пошутила она, пододвинув мне блюдо, полное горячих чебуреков, и чашку с горячим чаем.

– Главное, чтобы лавр корни в голову не пустил, – язвительно отметил Тео, разглядывая документы.

Выпрямившись, я посмотрел на шефа, мечтая стереть его в порошок вместе с наглой усмешкой. Но Тео такой мелочью не пронять, а вот Даша смутилась.

– Не могу смотреть на то, как вы собачитесь. Даже в шутку, – тихо сказала она, присаживаясь за стол.

Тео хмыкнул:

– А нечего мои чебуреки ему подсовывать, – и, отложив документы, утащил блюдо к себе.

Я переставил его обратно.

– Нечего хватать. Было ваше – стало наше, – произнес я, запихнув в рот самый поджаренный чебурек.

Даша молча водрузила перед Тео еще одну тарелку, полную мясной выпечки, заодно сделав мужу страшные глаза. На минуту воцарилось молчание – очень уж вкусные чебуреки попались. И, судя по довольным взглядам Даши, ее рук дело. Она повернулась к окну, которое выходило на дорогу…

Чувствую, сейчас будет серьезный разговор.

– Кевин, что у вас с Людой? Прости, что вмешиваюсь, но я за нее очень переживаю. Она замечательная, вот только слишком серьезно относится ко всему, копается в поступках, постоянно анализирует…

– Даш, – вмешался Тео, дожевывая пирог с мясом. – Люда сама все ему скажет.

Но Даша только вздохнула и, медленно размешивая тонкой ложечкой сахар, ответила:

– Не скажет, Тео, ты не представляешь, какая она стеснительная. В драке Люда встанет за тебя и ни за что не бросит, но в остальном…

– Смелая застенчивость – оксюморон, солнышко, – сумничал волк.

Но Даша только отмахнулась:

– Ты не представляешь, сколько я встречала девушек и женщин, скованных застенчивостью так, как не всякий раб на галерах. Они стесняются обратить на себя внимание, одеваются, чтобы, не дай бог, на них не посмотрели, и вообще. – Даша тяжело вздохнула. – Но они во всем остальном сильные и мужественные… как Люда.

– Это грустно, – равнодушно сказал я. Меня смущала эта тема и хотелось, чтобы Даша скорее ее закончила. К тому же я сам собирался вечером поговорить с Людой. Но, заметив на себе недоверчивый взгляд Даши, громче повторил: – На самом деле очень грустно.

– Вот не пойму, ты серьезно или издеваешься? – озадаченно спросила меня Даша, но тут вмешался Тео. И я понял, что меня раздражало: мне надоела неприлично счастливая физиономия вожака.

– Даш, не смущай его. Поверь, застенчивость – это проблема общая, и мужская тоже.

– Боюсь, что большинство мужчин – пустышки. Их привлекает в первую очередь внешность, и лишь потом они берут на себя труд разобраться, что же скрывается под этой красивой упаковкой, – упрямо закончила Даша. – Как в анекдоте. Еще ни одна женщина не вышла замуж ради красивых мужских ножек.

Тео хмыкнул и потянулся за салфеткой. Я съязвил:

– Даш, на тебя брак плохо влияет. – Хотя, надо признаться, в ее словах что-то есть. Красивые ножки, это да.

Даша улыбнулась и сказала:

– Я знаю. Так как у тебя дела с волками? – пристала она, как настоящая альфа-самка.

Откусывая сочную серединку чебурека, я довольно хмыкнул:

– Все в порядке, наконец дамы меня полностью игнорируют. Ряды бет прочищены, у меня замечательный заместитель, и вообще я восстановил десятину.

Даша с Тео молча переглянулись. Без слов ясно, что конфликт с волками может разгореться вновь, а я как никогда осознал, что стаю ввести в клан без ущерба с обеих сторон не получится. Но Тео не стал смеяться или подкалывать, как обычно, а озабоченно сказал:

– Нельзя недооценивать влияние дам на стаю.

– Да, по тебе заметно. Ладно, завтра я разошлю всем по букету роз. – Я отставил пустую тарелку и взглянул на Дашу, улыбнувшись.

Но больше никто не улыбался. Мы закончили завтрак в молчании. Даша ловко собрала опустевшую посуду и, позвякивая чашками на подносе, вышла из кабинета.

Тео тут же спросил о физике, захваченном при штурме лаборатории, случившемся некоторое время назад:

– Что там с нашим гением? Ты уговорил его сотрудничать?

– Нет. Я общался с ним. Умнейший человек, но словно совершенно не от мира сего. – Чувствуя себя виноватым, я складывал кораблик из смятой салфетки.

– И? – сухо подтолкнул вожак к продолжению.

– Что – и? Он требовал, чтобы его отпустили, я его отпустил. А что прикажешь делать? Ты поступил бы иначе? – Я швырнул сложенную бумажку на середину стола.

Побег физика – очень больная тема. Я сделал все на свой страх и риск и, видимо, проиграл. Потому, подняв глаза на Тео, сухо пояснил:

– В такой ситуации я мог его только отпустить. – Тео безмолвствовал, и я продолжил: – Не могу же я его в клетке держать. Работать на кого-либо он отказался, уверив меня, что с физикой завязал навсегда.

Тот физик, Игорь Сигизмундович, пояснил, что он, человек, искренне одержимый наукой, наивно думал, что трудится на благо. Он не мог подумать, что его открытие будут так использовать. Да, он считал, что трудится на военную лабораторию, но был уверен, что всего лишь разрабатывает защитное поле. Хотя мысль об оружии в голову приходит первой.

На миг повисло тяжелое молчание.

– Где он сейчас? Ты его контролируешь? – ледяным голосом Тео можно было проткнуть «Титаник» не хуже злополучного айсберга.

– Нет. Две недели назад он сбежал. С его мозгами обмануть охранников – раз плюнуть.

– И тебя? – К чему такое искреннее удивление в голосе?

– И меня. Не помню, чтобы претендовал на гениальность, – зашипел я.

Я сам себя был готов прибить, когда узнал, что физик ушел от охраны в многолюдном гипермаркете и больше в своей квартире не появлялся. Пришлось стерпеть – ни убивать, ни лишать свободы я не стану. Если бы мне это было так легко, я бы давно уничтожил Стэна и забрал стаю, но одно дело праведный бой, другое – хладнокровное убийство, притом мирного человека.

Тео в раздражении отодвинул пустую чашку.

– Какого черта у нас творится? То ученый, то гиены, теперь еще и предатели в клане…

– Да. – Я развел руками. – Тоже не понимаю.

– Это… – Тео, кипя от злости, не находил слов.

– Это на самом деле катастрофа, – кивнула появившаяся в кабинете Даша, пытаясь смягчить гневный рокот, доносившийся из груди мужа. – Мы с Тео перед твоим появлением как раз говорили о взятках. Иначе как объяснить внезапное исчезновение подрядчиков и специалистов? Да, нужно разобраться и с этим.

Даша собрала оставшиеся тарелки и вновь вышла. Тео молчал, из-за этого я еще сильнее чувствовал себя мальчиком для битья.

– А ты не думаешь, что физика похитили? – спокойно спросил он.

Я насторожился:

– Не знаю, исчез – как сквозь землю провалился.

– Не стану отрицать, – отозвался Тео. – Именно это настораживает больше всего. А еще настораживает, что у тебя с твоим гигантским опытом слишком много ошибок за такой короткий срок.

Я с раздражением взглянул на Тео. Он что, считает, что я предатель?

Понимаю, что не могу ударить своего лучшего друга, по крайней мере, в его кабинете, где вот-вот появится его жена. Также понимаю, что драка, возможно, окончится не в мою пользу. Но как же хочется! Я стиснул зубы и скрестил с вожаком взгляды.

Тут показалась Даша. Подозрительно взглянув на Тео, она строго спросила:

– Опять ругаетесь?

Тео в ответ посмотрел на нее по-голубиному кротко. Вся его фигура выражала, что он белый и пушистый. Даша фыркнула и недоверчиво отвернулась. Думаю, ей скоро надоест суетиться вокруг него, и тогда уже за ней будет бегать он, особенно если она решит работать в другой организации. Я не злорадствовал, просто заранее обдумывал, что в такой же ситуации буду делать сам.

Потом я кратко рассказал про события в клане и выслушал новости за то время, пока меня не было. И ушел к себе, злой как собака.

Вечером, закончив почти все дела, я подождал Люду в уютном местечке, на лавочке под соснами. Наконец она появилась – судя по перевязанной ленточками коробке, ходила в магазин.

Я, не отрываясь, смотрел, как она элегантно идет по дороге, держа торт. В Люде всегда чувствовалась особая изюминка, мгновенно выделявшая ее из сотен других девушек. Для меня, по крайней мере. Я двинулся ей навстречу, неожиданно заволновавшись. Хотелось, ничего не говоря, обнять ее, прижать к себе, зарыться лицом в ее волосы и дышать ею, позабыв обо всех проблемах. Но Люда не легкая добыча, за ней надо терпеливо охотиться, ее надо добиваться.

Вот терпения мне сейчас и не хватает.

* * *

Кевин, объект моих размышлений, вышел из-за угла особняка, спустился на дорожку и пошел ко мне. Его взгляд озадачил, мне хотелось остановиться, да так и стоять, глядя на него. Я улыбнулась:

– Привет! Куда ты пропал? Я уже забыла, как ты выглядишь.

Он молчал, шагая ко мне, и ответил только на улыбку.

Сейчас я бы никогда не поверила, что когда-то относилась к нему как к суровому директору и ненормальному наглецу. Оказывается, он обычный человек, уязвимый и совсем не высокомерный. Ужас, что с нами любовь делает!

Кевин подошел совсем близко.

Кашлянув, я попыталась еще раз начать разговор. Молчать в такой ситуации получалось как-то интимно.

– Как у тебя дела? – Я пыталась скрыть смущение.

– Были отлично, пока ты не сбежала. – Теперь мы медленно шли рядом, до высокого кованого забора остались считаные шаги.

– Я сбежала? Всего лишь корректно устранилась, чтобы не мешать.

– А почему мне не сказала?

Его тон мне не нравился, но пока я отвечала вежливо:

– Я попросила тебе передать, что мне надо срочно уйти. Что, не передали?

– Нет, да и как ты могла? Ты что, не помнишь, что с тобой сделали? Похищение прошло незаметно?

Я остановилась и холодно посмотрела в глаза грубияна. Может, Кевин и верно мыслит, но он не вправе ничего от меня требовать. А вот я могу идти, куда мне заблагорассудится! Потому я молча обошла его и, не оглядываясь, направилась ко входу в особняк. Возмущение кипело ключом. Ну почему все так глупо? Я миновала ворота и приближалась к дому Даши и Тео.

Он догнал меня, остановив около скамейки, строго спросил:

– Почему ты ведешь себя так неосмотрительно? Ты должна была меня дождаться.

– Да кто ты такой, чтобы мне указывать?! – гневно взорвалась я, отступая назад. Очень хотелось побить его кондитерским изделием за то, что испортил долгожданную встречу, сведя все к обычной ссоре.

Кажется, Кевин это тоже понял. Он поймал меня в объятия.

– Тот, кто ждал тебя всю свою жизнь, радость, – хрипло отозвался он, не выпуская меня из рук.

Я совершенно не желала с ним обниматься и попыталась вырваться.

– Ты такой же, как и все остальные. Хочешь, чтобы все было по-твоему, и тебя не волнует, что при этом чувствуют другие, – тихо сказала я.

– Знаю, – прервал меня Кевин. Подняв глаза, я увидела его добродушную, почти снисходительную улыбку и нахмурилась.

– Может, вообще оставим этот разговор, раз ты все знаешь? – холодно предложила я. Упаковка в руках заскрипела.

– Как тебя легко разозлить, – нахально отметил он.

– Так это эксперимент? Разозлюсь ли я? – Моему негодованию не было предела.

– Забавно смотреть.

Заледенев в душе от возмущения, я и правда готова была его ударить. Тогда он подхватил меня как пушинку, шепнув на ухо:

– А это похищение. – Легко поднял и понес в холл.

Я попыталась вырваться из его рук, но результат был равен исходу борьбы кошки со львом. Вздохнув, я позволила себе прижаться к Кевину, однако старалась не расслабляться, пока он нес меня.

– Меня Даша ждет, неудобно. – Мне не нравился собственный голос, он сорвался на шепот в самый неподходящий момент.

Он взглянул на меня с еле уловимой улыбкой, я настороженно улыбнулась в ответ. Ведем себя как пара идиотов!

Кевин миновал вход, кивнул моим охранникам и затащил в какое-то помещение. Там, в самом чреве особняка, были комнаты, в которых хранилось спецоборудование для защиты, куда, по рассказам Даши, могли войти только Тео и Кевин. Вот он и вошел. Легко нащупав в темноте выключатель, зажег свет. Я недовольно смотрела на него, ожидая пояснений.

Он наклонился совсем близко к моему лицу, но не коснулся. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали, и тут я поняла, что Кевин волнуется больше меня. Злость сразу прошла, я опять улыбнулась и медленно погладила его по щеке. Вот же глупый! Кто бы мог подумать, что он такой уязвимый.

Кевин с надеждой посмотрел на меня, как-то растеряв весь апломб мачо-соблазнителя. Он словно пытался что-то осознать. Я мягко обняла его и притянула к себе. Губы слились. Кевин застонал, вцепившись в меня как дикий зверь. Боже мой, какие платья, духи, какое соблазнение? Тут бы самой голову не потерять!

Пальцы впились в ткань рубашки, долгий поцелуй затопил теплом. Он целовал меня, словно я действительно бесценна для него. При этой мысли сердце взволнованно затрепетало. Это было бы счастьем, если бы не страх, что в ответ на свою любовь я получу лишь вожделение, да и то лишь на короткое время, пока он не удовлетворит свой интерес. Но его руки не давали мне отодвинуться, они будто скрепили нас в нечто единое, живое и такое упоительное…

Спасаясь от сумасшествия, я прошептала между вздохами:

– Если я не появлюсь, Даша поднимет шум. Я уже позвонила, что иду.

– Побудь еще немного… – Он прижал меня к себе еще сильнее.

– Да, но я должна поговорить с Дашей, – словно очнувшись, вспомнила я. – Она так волнуется. Как раз собиралась поблагодарить их с Тео и сказать, что за мою безопасность переживать не стоит.

– В смысле? – нахмурился Кевин.

Я поразилась, как быстро в нем проснулся защитник. Не буду темнить, мне это очень даже понравилось. Еще раз погладила его по щеке, но, боюсь, сейчас его я этим не впечатлила, поэтому пришлось объяснить:

– Кевин, прости, Даша на самом деле шум поднимет. – Мне пришлось отступить назад, иначе нам грозило повторение этого безумства.

Только сейчас я оглядела комнату, в которой вдоль неокрашенных стен стояли железные ящики и коробки. Романтично. Кевин нахмурился, поймав мой любопытный взгляд. Глупый, меня антураж не волнует. Меня волнует только его отношение. Я спросила:

– Проводишь?

– Да, но нам надо поговорить.

Я кивнула и подала руку, чтобы он вывел меня из комнаты.

Когда мы подошли к лестнице, Кевин вздохнул:

– Как только тебя вижу, начинаю говорить не то, что хотел. А о том, что надо, забываю.

– Если тебя это утешит, я тоже. Ну, я пошла. – И опрометью бросилась вверх по мраморным ступеням. Я сбегала от самой себя…

Кевин, уже улыбаясь, крикнул мне вдогонку:

– Я встречу тебя и отвезу, без меня не уходи! Нам надо поговорить!

Только у дверей Дашиной комнаты я вспомнила, что где-то потеряла торт.

 

Глава девятая

Похищение

Когда я влетела в комнату, Даша в майке и спортивных штанах сидела с ногами на диване и читала. Заметив меня, она с улыбкой поставила ноутбук на комод, к вазе с ромашками, и спросила, хитро меня оглядывая:

– И куда подвинулась его невеста?

– Невеста? – За весь вечер я ни разу о ней не вспомнила, и слова Даши послужили ушатом холодной воды. Потому я робко ответила: – Не знаю.

Даша, опустив руки, с волнением наблюдала за мной.

– Честно, не знаю. Меня похитили. – Я не сдержала улыбку, вспыхнувшую при воспоминании об этом похитителе. – А ты откуда знаешь?

Она будто расслабилась после моих слов.

– Видела вас из окна… Фу-у, ты так побледнела, что я испугалась, что не то сказала.

– Если бы ты не то сказала, – промолвила я, плюхаясь в кресло, – то я бы тебе не то ответила. Просто я о его невесте совсем забыла.

Мое признание Дашу не удивило:

– Ну и хорошо, ее в природе не существует. Я Тео пытала… с пристрастием. Да и Кевин вроде не такой, вероломности в нем нет. А пока… пошли чай пить? Или что холодное?

– Да, давай холодное. – Мне было все равно. В душе кипел коктейль из «хочу», «боюсь надеяться», «я счастлива» и «а вдруг это не то, что я думаю?».

– Даш, ты понимаешь, я всегда к такому пренебрежительному отношению к чужим невестам с негодованием относилась, а тут сама… Но я честно забыла! Еще торт куда-то делся. Слушай, а что Тео говорит? – Я с неподдельным интересом уставилась на подругу.

– Ничего, – расхохоталась Даша, видно припомнив что-то свое. – Он даже под страшными пытками твердит, что тебе все Кевин должен сказать.

– Что именно – все? – подозрительно спросила я.

– Не знаю. Что услышала, то и передаю, – ответила Даша, чересчур сосредоточенно наливая холодный сок в высокие стаканы.

Даша, как всегда, само гостеприимство и забота. Не скажет, значит.

Утащив из букета крупную садовую ромашку, я стала отрывать от нее лепестки, гадая вслух:

– Любит, не любит; плюнет, поцелует; к сердцу прижмет, к черту пошлет… Любит.

Даша медленно отставила запотевший кувшин на край стола и уставилась на меня.

– Знаешь, когда мы так делали в детском садике, всегда срабатывало. Помню, Вовка в старшей группе на меня смотрел, а потом к черту послал. – Она смеялась и никак не могла успокоиться, меня тоже просто распирало от радости.

– А как же. – Я положила оборванный цветок на стол и взялась за сок, сжав губами полосатую трубочку. – Веками проверенный метод.

– Ну и что он показал? – хихикнула Даша, поставив полупустой стакан на коленку и поддерживая его двумя пальцами.

– К сердцу прижмет. – Я вспомнила, как он бережно прижал меня к груди, погладил по волосам… и так задумалась, что не услышала подругу.

– …И это хорошо? Да? – спросила Даша.

– Что? А, да, хорошо… наверное… не знаю… – Я, взволновавшись, подвинулась на краешек кресла и напустила на себя беззаботность, которой на самом деле не ощущала. В этот миг мое сердце пело от счастья, но затаившийся где-то поблизости страх угрожающе щелкал зубами.

Дашкинс многозначительно усмехнулась, заметив, что я слишком рассеянна для дружеской беседы. С усмешкой оглядев пострадавший цветок, Даша вздохнула:

– Он тебя, наверное, отвезти собирался.

– Угу… – Я кивнула, задумавшись о Кевине.

– И чего грустишь? – Даша уже возмущалась.

– Я? Да никогда! Просто… думаю. – Я облокотилась на кожаную диванную подушку и рассеянно взболтнула в стакане сок.

– А вот этого не надо, – залопотала Даша, – иногда мозги должны отдохнуть.

Я хмыкнула:

– У меня ощущение, что как я приехала сюда, так мозги и отключила.

– У меня тоже такое было, но, как видишь, прошло.

Мы с минуту помолчали, улыбаясь каждая о своем.

– Ладно, Люд. Давай провожу. Я вижу, ты уже мысленно беседуешь с Кевином. Ты ему звонить будешь?

Я бросила страдальческий взгляд на лестницу, по которой мы должны были спуститься.

– Наверное. Скорее всего, позвоню, он просил. – Мне было неловко оставлять Дашкинса, а еще я вспомнила о приличиях и спросила: – А Тео как?

– Хорошо. Занят, в доме с рабочими что-то устанавливает. Он же если сам все не проверит, не успокоится. – Даша нежно улыбнулась.

– Ответственный, – вежливо согласилась я, подтягивая к себе сумочку.

– Чересчур, – вздохнула Даша.

Где-то рядом раздался голос Тео, он разговаривал по телефону. Это мне напомнило об еще одном звонке.

– Слушай, я забыла, в понедельник у нас с тобой свидание. С Максом. В нашем кафе.

– Да? Это хорошо. А Кевин в курсе? – уточнила Даша, прислушиваясь к разговору мужа.

– Ты что! Кто о таких вещах говорит? – Я распахнула глаза, изображая изумление.

– Точно, иначе они нам всю романтику испортят, правда? – Даша нарочито томно вздохнула.

– Я все слышу, – важно уведомил Тео из-за лестницы. А, вот он где. Мы, как девчонки, захихикали.

Даша вывела меня на улицу, и мы под присмотром телохранителей медленно пошли к зданию корпорации. Кстати, надо попросить Тео убрать их, а то ужасно неловко – ходят за мной, словно я важная персона какая-то.

Мы с Дашей договорились, что она проводит меня до угла, откуда я позвоню Кевину.

Вечер оказался намного лучше туманного и довольно прохладного дня. Наконец вернулось лето с его запахами, беззаботностью и теплом. В роще, позади офисного здания, играли в мяч смешные девчонки в цветастых сарафанчиках, когда-то одарившие меня цветочным ожерельем. Над ними весело пели птицы, тихо шептались сосны и ветер.

Мирно болтая ни о чем и обо всем сразу, мы незаметно миновали ворота. Где-то жил город с его автомобильным шумом, а здесь царила томная безмятежность лета. Пора было позвонить Кевину, но я немного волновалась, оттягивая момент, после которого все в моей жизни поменяется.

– Юльке так и не дозвонилась, – пожаловалась Даша, когда мы остановились на небольшом перекрестке, дойдя до здания корпорации. – Я так хотела повидаться, а ее в городе не оказалось. На работе заявили, что она неделю как в отпуске. А нам она не сообщила и не приехала, а ведь обещала.

– Юлька, вредина, опять что-то задумала. – Я обиженно покачала головой, наблюдая за малышками. – И я не смогла поговорить с ней, хотя на прошлой неделе каждый день звонила. Может, что-то с телефоном, а мы тут тревогу бьем?

Даша пожала плечами. Вот и проводила.

– Ладно, пока. – Я наклонилась и легко поцеловала Дашу в щечку. В ответ она улыбнулась и, весело махнув на прощанье, отправилась назад. Она уже отошла метров на десять, а я все еще вытаскивала из кармана телефон, зацепившийся чехлом за нитку от подкладки кармана.

Кевин, наверное, где-то здесь. Я хотела сказать ему, что иду домой, но тут раздался надрывный звук мотора.

Я инстинктивно посмотрела в сторону визжавших покрышек. Водитель небольшого темно-серого джипа, еще недавно спокойно двигавшегося по дороге, резко ускорился, но на углу внезапно ударил по тормозам, прямо передо мной.

От ужаса в животе мгновенно образовался ледяной ком, во рту пересохло. В какой-то миг мне показалось, что меня размажут по асфальту.

Позади раздался гневный возглас Даши, застывшей в шоке, как и я:

– Вот уро… – Но тут открылась задняя дверь, выпустив высокого и чем-то знакомого мужчину. Я шагнула назад, давая возможность ему себя обойти. Телохранители, приставленные Тео, тут же оказались за моей спиной.

Не понимая, в чем дело, я опустила голову, ожидая, что тип из взбесившегося джипа обойдет меня и скроется по своим делам… Но он стремительно схватил меня за плечи, мгновенно приставив к виску что-то холодное. Неужели пистолет?!

Из машины выскочили еще двое и напали на моих охранников, не позволив за меня вступиться. Борьбы не было, миг, треск разряда, и охранники упали. Подавляя подступающую к горлу тошноту, невероятным усилием воли я заставила себя стоять спокойно. Опустила взгляд на неподвижных мужчин на асфальте – не дышат! Спина покрылась испариной, между лопатками побежала струйка пота. Убиты?

Из корпорации вылетели охранники с Ником во главе. Ура, нас заметили! Мне хотелось кричать и помчаться к ним. Они бегут на помощь, и бандитам не удастся ничего сделать. Даша, поборов шок, тоже ринулась ко мне, но она бежала, словно при замедленной киносъемке.

Защитники, вмиг добравшись до нас, остановились. Державший меня зарычал, при этом встряхнув, как куклу:

– Стоять! Или она присоединится к ним!

Значит, они погибли, мне не показалось. Я судорожно сглотнула, ноги подкосились. Нет, нельзя им сдаваться! Поднять голову удалось лишь с огромным трудом. Что-то железное, ледяное, высасывающее тепло так и упиралось в висок.

Я подняла потерянный взгляд на Ника, стоявшего с отрядом. Лицо его изменилось – зубы стиснуты, взгляд яростный. От особняка тоже бежали к нам, наверное, охрана Тео. Один из бойцов прикрыл собой Дашу, которая безуспешно пыталась от него отделаться. Со слезами она неловко отпихивала монолитного защитника, пытаясь приблизиться ко мне.

Все это было абсолютно нереальным. Триллер какой-то! Сейчас появится главный герой, и все закончится хеппи-эндом.

Что за бред!

Открылась передняя дверь машины, и появился человек, похожий на Макса. Опять он!

Как он не сгорел от ожесточенных взглядов! На него злобно смотрели все присутствующие. Из разговоров у Даши я знала, что его ищут, но вот он здесь, а где Кевин? Неужели они и до него добрались?

Сердце стучало, как большой барабан, грозивший лопнуть от еще одного удара.

– Все здесь? – Псевдо-Макс, стоявший в метре от меня, был ничуть не напуган окружившими нас бойцами. Этот тип исключительно безжалостен. Если придется, он без колебаний перережет мне горло или прикажет застрелить, в чем я ни на миг не сомневалась.

Даша раздраженно произнесла:

– Ты внук Шона?

Даша его знает? Знает?! Сердце колотилось у меня где-то в горле.

Он ее проигнорировал.

– Я жду вожака у себя, ее мы возьмем для переговоров как аргумент. – Он заговорил твердым, я бы сказала, профессиональным голосом. Ну да, если учесть, что это не первое похищение… – Да! Если кому-то ее человеческая кровь покажется не столь важной, возьмем чистокровных.

Он дал знак, и один из негодяев вытащил из машины девочку, недавно игравшую неподалеку. Нагло продемонстрировал ее замершей в шоке толпе, в которой пополз панический шепот: «Маришка! Детьми прикрывается!» Они схватили ту, самую маленькую, с косичкой, в сарафанчике.

Сказать, что я испугалась еще сильнее, – это ничего не сказать. Внутри все заледенело… Никакой надежды на спасение. А Ник, казалось, и вовсе поседел на глазах.

– Никто не станет вести с тобой переговоры, мы найдем вас и уничтожим.

– Ты настолько уверен, что готов рискнуть их жизнями? – По лицу Псевдо-Макса расползлась зловещая улыбка, словно он пытался ею запугать.

Мужчины буравили друг друга взглядами, полными лютой ненависти, но никто не сдвинулся с места.

Главарь сделал знак рукой, и меня тут же впихнули в машину, наконец оставив в покое висок, замерзший от прижатого к нему металла.

– Пока вы будете вести себя, как нужно мне, с ними будет все в порядке, – закончил он, садясь в машину. – Я сообщу Тео, где буду ждать его. И без глупостей!

Зажатая с двух сторон амбалами на заднем сиденье автомобиля, я не знала, как себя вести, что думать и как это все понимать. Но тут мне на руки швырнули испуганную крошку, и я полностью переключилась на девочку. Согревая и успокаивая, ласково уговаривала не рыдать. Так и самой было легче переносить кошмар.

Не знаю, как бы я себя вела, будь я одна, но при ребенке показывать свой страх нельзя, и я заставила взять себя в руки.

Я оглядела амбала справа. Эдакий, что называется, мордоворот: высокие скулы, широкие челюсти, свирепое выражение лица. Почти голливудская внешность коммандо, если бы не забавный кучерявый чубчик в стиле конца сороковых годов. Он портил все впечатление.

Голосом строгого преподавателя, наработанным за годы работы со студентами, я сказала, словно отчитывая нерадивого первокурсника:

– Соблаговолите отодвинуться. Еще немного, и вы усядетесь прямо на нас.

Он дернулся вбок, поддавшись первому порыву, а потом, злобно оглянувшись, вернулся на место. Я не сводила с него требовательного взгляда. Тут вмешался главарь, сделавший Чубчику знак. Здоровяк отсел, мужчина слева, тот, что недавно демонстрировал перепуганную малышку Нику, сделал то же самое.

Одержав эту крошечную победу, я крепко прижала Маришку к себе. Пусть девочка думает, что я хоть что-то могу в этой ситуации. Губы главаря презрительно скривились, словно он понял, о чем я только что подумала.

Через минуту машина остановилась, мы с Маришкой прижались друг к другу, готовые ко всему, но бандиты перетащили нас в другую машину, и сами пересели туда же. Видно, боятся преследования. Провожая взглядом рванувший с места серый джип, главарь с насмешкой сказал:

– Пускай погоняются. – И мы вновь куда-то поехали.

Амбалы пыхтели рядом, но уже не наваливались, мы с девочкой обнялись. Я не смотрела, куда нас везут, зачем – города я почти не знаю. Минут через десять машина въехала в маленький двор и остановилась.

– Приехали, гости дорогие. – Главарь похитителей вышел первым.

Не выпуская из рук малышку, на дрожащих ногах я шла так же быстро, как они, чтобы не давать повода подгонять нас и пугать девочку еще сильнее. Нас провели через комнаты, и мы поднялись по простой деревянной лестнице на второй этаж.

– Ваш номер, – насмешливо заявил главарь, шедший впереди. Он пристально наблюдал за мной, за движением моих глаз, рук, дыханием. Изучал, как хищник жертву.

Я огляделась. Комната, выделенная нам, была просторная, светлая и довольно уютная, с открытым выходом на балкон.

Оглядывая мебель, я едко сообщила похитителю:

– Я думала, что нас будут держать в более зловещем месте. Ну, в склепе с затхлыми ароматами, например.

Похититель молчал, будто не слышал. Понимая, что ничего хорошего меня не ждет, я продолжила:

– Ах да, забыла… Склепы – это чистое мракобесие. Сейчас в моде колодцы из бетонных колец.

Он цинично улыбнулся. Но в его оскале не было веселья, это была улыбка хищника-маньяка, настигающего жертву. Меня передернуло, но не от страха, а от отвращения. Видно, это не ускользнуло от негодяя, он вышел, с силой хлопнув дверью. Раздался громкий щелчок закрываемого снаружи замка.

– А, – сказала я, старательно скрывая злость, – понятно. Это чтобы помнили, что нам положено его жутко бояться.

Пока я разговаривала с похитителем, Маришка уснула на моих руках, горько и прерывисто всхлипывая во сне. Я устроила ее на диване, прикрыв тонким пледом. Надо попросить их дать малышке что-то потеплее, мы как-никак залог успешных переговоров.

Сама присела рядом с девочкой, обдумывая, с чем еще в состоянии справиться человеческий мозг? Вот все меняется, и кажется, теперь будет все хуже и хуже, и нет выхода. Но все равно, одеяльце малышке заказать решилась. Тяжело поднявшись, я направилась изучать ванную комнату. Неизвестно, сколько мы тут с Маришкой пробудем. Главное не паниковать.

* * *

Поворачивая на другую улицу, я припомнил каждый миг, проведенный с Людмилой в яме и особняке. Мне ужасно захотелось, чтобы сейчас она была рядом. Я заново переживал ощущение ее теплых рук, когда, лаская мои волосы, ее ладонь скользила по затылку и шее. От этих воспоминаний кровь закипела. Неужели и в моей жизни есть что-то замечательное? Опасался верить, к тому же где-то глубоко в душе поселилось беспокойство. Люда ведь так и не позвонила. Тревога становилась сильнее, я не мог избавиться от предчувствия надвигающейся опасности. Я почувствовал настоящую беду.

Свернув к офису, я застал перед ним натуральный бедлам. Подлетели две машины, припарковавшиеся у входа, из них вышли бойцы моего отряда и присоединились к толпе. Даша, бледная, как мертвец, обхватив свои плечи руками, сидела на ступеньках лестницы. Рядом Роман Николаевич теребил узел галстука, а другой рукой пытался расстегнуть воротник. Тео хмуро выслушивал охранников с поста. Прибывших бойцов допрашивал алый от злости Ник. Никогда его таким не видел. Да, случилось что-то серьезное.

Люды нигде нет. Ушла домой? Я от всей души пожелал этого, но…

Когда я остановился у тротуара и вышел из машины, все замолчали. Значит, Люда домой не ушла.

Повернувшись к мрачному, словно туча, Тео, спросил:

– Кто это сделал?

– Сэм.

– Охрана?

– Убиты.

Убиты… Я задохнулся. Сергей и Влад – бойцы, которые вели Людмилу сегодня утром. Чтобы уничтожить оборотня, надо очень постараться. От сильного удара машины раны полностью заживают в течение трех дней, от огня – неделю, от пули со смещенным центром тяжести – за сутки. Новые конечности, разумеется, не отрастают, но убить?! Как?

Эмоции пришлось выжигать, сейчас не до страданий.

– Кто свидетель?

Тео раздраженно поглядел на меня, я – на поднявшуюся со ступенек Дашу. Другие оборотни смотрели на девушку исподлобья.

– Пошли, Кевин. Я все видела, – тихо произнесла Даша и, не дождавшись меня, поднялась в здание.

Я мгновенно догнал ее. Даша тяжело сказала:

– Они их в заложники взяли для ведения успешных переговоров.

– Их?

– Да, с Людой похитили и Маришку.

– Вот… На детей замахнулся!

Я, наверное, сейчас был краснее Ника, когти выползли сами. Даша гневно пробормотала:

– На волчонка они бы не замахнулись.

– Ну да, гиен бы в этой половине земного шара не осталось, – не задумываясь, подтвердил я.

– Вот и я говорю, – раздраженно кивнула Даша.

Да, она права, потому и захватили бельчонка, Маришку. Твари… Но дети клана это дети клана, кто бы они ни были, я этого так не оставлю. Не говоря уже о Люде.

Подошел Тео, сурово оглядывая бойцов, оставшихся на посту:

– Пошли ко мне, поговорим.

Мы по старинке собрались в его кабинете, но без Даши. Чтобы скрыть хлынувшие слезы, она убежала умыться. Тео расположился за своим столом, отстукивая что-то карандашом. Дурацкая привычка! Меня сейчас раздражало все.

– Они думают, что, имея на руках такие козыри, как девочки, смогут диктовать мне свою волю.

– А ты сомневаешься? – спросил я. Мне хотелось ударить Тео за то, что он не исключает вариант, при котором ради политики оборотней можно подвергнуть опасности жизни Люды и малышки. Но я взял себя в руки. Тео – мудрый вожак и все сделает правильно.

– Нет, конечно, – подтвердил Тео мои мысли, – я ради девочек сделаю все, что он захочет. Но он же не дурак, соображает, что, получив их, мы от его своры клочка не оставим, пополнив городской зоопарк. Так что… сам понимаешь.

– Понимаю. Чем уничтожили бойцов?

– Электрический разряд.

Вспомнив про побег физика и его предыдущее открытие, я на миг задохнулся от вывода.

– К дьяволу! Опять моя вина… То Саша, то Люда, ребята…

Я в раздражении принялся смотреть в окно. Мир обезлюдел. Остался только ужасный, проникающий в душу вой, который рос, пока не достиг невыносимой величины, заполнив собой все.

Глупая игра слов… Обезлюдел и обезЛюдил…

Я не мог даже предположить, насколько можно быть беспомощным. Сейчас мои сила и власть – ничто.

Вмешался Тео:

– Черт, Кевин, ну ты же не виноват в их смерти! Как и в том, что Люду похитили. Это из-за меня ее забрали, они заложницы, и…

Я так круто повернулся к Тео, что тот замолчал.

– Виноват, – как заведенный повторил я. – Моя вина. И физик – моя… И ребята, и Люда, и Саша… Саша убегала от меня, Тео, от меня в волчьем обличье. Значит, это я убил ее. Это все равно что взял и сам бросил ее под ту проклятую машину.

– Это не твоя ошибка, – тихо повторил Тео. – Люди гибнут под машинами каждый день, и не все успевают испугаться. Это несчастный случай. Как и с Людмилой. Будь Даша ближе, попала бы она. Не вини себя. Ни Сашу этим не вернуть, ни Люду выручить.

Я почти не слышал, а Тео упорно продолжал:

– Тебе нужна Люда, и кто может быть для тебя лучше этой девушки? Вы двое идеально подходите друг другу.

Тео сделал паузу, ожидая ответа, но я так и не проронил ни слова. А что тут скажешь?

– Ладно, самоедствуй сколько хочешь, но организуй мне маячки. У нас переговоры на носу, и я хочу знать, куда они денутся после. Думаю, ты хочешь этого не меньше. Надо бы прикрепить к одежде. Машину они сменят, а вот переодеваться вряд ли будут.

– Я не самоедствую и не считаю себя «черным талисманом», приносящим близким женщинам беду. Просто у меня такое занятие, которое ставит под угрозу их жизнь. Не свяжись Люда со мной, ее бы не похитили в первый раз, но гиены увидели меня рядом с ней, и понеслось…

Я в раздражении отмахнулся.

– Давай рассудим здраво. Похищать людей ненормально, с кем бы кто ни общался. От этого и отталкиваемся, – с напором продолжил Тео. – Значит, виноват только один – Сэм. Кстати, если следовать твоей логике, с кем таким ужасным связалась пятилетняя Маришка, что ее похитили?

Я молчал, постукивая кончиком ручки по папке с документами. Все так, все правильно. Однако… Именно это «однако», густо сдобренное «если бы не…», разрушало все логические построения. Тео думал о том же, только вслух:

– «Если бы я с ней не связался, если бы она сюда не приехала по моей просьбе…» Избавь меня от этой глупости! Тогда уж ной «если бы я не родился», далеко зайдешь! – Тео окончательно разозлился и, хлопнув по столу рукой, гневно заявил: – Ну а мне тогда останется голову пеплом посыпать и выбить себе камнем зубы? Они были под моей защитой. Именно чтобы влиять на мои решения, их и похитили. Неужели не ясно?

На рык мужа, как на зов, в кабинете появилась Даша с мокрым покрасневшим лицом и застывшими от холодной воды руками. Она выслушала его последние слова и спокойно подвела итог:

– Ты как всегда прав. Нам надо заняться поиском того места, где могут держать девчонок. У меня есть план.

Я бы на ее месте не лез с планами к Тео, когда он в таком состоянии. Вожак грозно повернулся, видимо желая сказать ей то же самое, но холодным взглядом Даша остановила мужа и сухо продолжила:

– Думаю, что никто не знает гиен лучше, чем гиены. Так что я иду на свидание с Максом. Его тоже надо подключить к поиску.

Мы с Тео переглянулись О нем никто не вспоминал, я и думать забыл об этом типе.

Даша продолжала:

– Я не очень-то надеюсь, что он поможет, но шанс упускать нельзя. Насколько я поняла, он единокровный брат похитителя? – В ее глазах вспыхнул интерес.

Тео кивнул, заинтересовавшись. Я знаю Тео, он сделает как всегда: возьмет из ее предложения самое важное и выполнит все по-своему.

Когда Даша закончила с нами, тут же обратилась к мужу:

– Ты знаешь, у меня ровный характер, и я могу не менять своего доброго расположения. Но его легко потерять и крайне сложно восстановить.

Вот это тактика! Когда он переключился на ее идею, она хладнокровно припомнила его попытку ее оборвать… Еще один стратег в клане. Даша, словно позабыв свои угрозы, уселась в кресло и мирно продолжила:

– Ник с белками и прочими травоядными рыщут по городу в поисках логова гиен. Вам сейчас надо показать всем нехищным, что вы – клан и вы заодно. Скорректируйте работу. Пускай они ищут, а за ними идут отряды волков, которые доставят любую найденную гиену сюда, может, кто из них знает, где обитают Сэм и компания.

– Да, – кивнув, согласился Тео. – Приступаем.

Я воспринял это предложение без энтузиазма. Весь предыдущий опыт показывал, что метод не сработает. Но мне ничего не осталось, как заняться допросом гиен. Хотя надежды не было – Сэм явно не дурак и ко всему подготовился.

 

Глава десятая

Тайна раскрыта?

Начиная со вчерашнего вечера, я присматривалась к хозяину, двору и всему, что меня окружало. Ведь манера держаться, одежда, мебель, выбранная для своего дома, много говорят о человеке. Но здесь ничто не выдавало сведений о похитителе, словно мне показывали только глянцевые фасады. Внешне Псевдо-Макс был дьявольски интересен. Угу, если бы не явная гниль внутри.

Утром, кое-как поднявшись и приняв душ, так и не уговорив на это мокрое дело Маришку, я обдумывала наши дальнейшие действия. Молить о пощаде, грозить, пытаться убеждать этих людей бесполезно, это само собой разумеется… Но сидеть и ждать непонятно чего – невыносимо. Только закончила умывать малышку, как нас позвали на завтрак, прервав мои мучительные размышления. Мы, как гости, завтракали с его величеством, главой бандитов-похитителей.

Хозяин расположился за небольшим круглым столом, сервированным в залитой утренним светом комнате.

– Вижу, ты мне не доверяешь, – довольным голосом заметил он.

Хорошее приветствие, нет, превосходное! Главное, какая грандиозная и трезвая мысль, высказанная вовремя. Я не спускала с него холодного взгляда, даже и не думая возражать.

А чего это Псевдо-Макс хочет? Счастья в глазах от радостной встречи? Заверений в вечной привязанности? Больной какой-то! Разумеется, я ни капли не сомневалась в том, что он законченный негодяй, да и выглядел он совсем не как человек, измученный жизнью и заботами, находившийся в безвыходном положении, а как наглый и беспринципный мажор! К тому же в утреннем свете он был необыкновенно красив. Это не комплимент, а приговор. Мужчины, отягощенные красотой, ни себя, ни близких счастливыми сделать не могут, так как не в состоянии оценивать отношения адекватно.

Прежде чем продолжить, он еще раз взглянул на нас:

– Садитесь…

Мы с Маришкой с шумом устроились напротив хозяина. Амбалы, проводившие нас до столовой, тут же вышли, тихо прикрыв дверь.

Я плевать хотела на его присутствие, пусть не обольщается! Привстав, положила малышке и себе все, что посчитала годным для завтрака. Налила заваренного чаю, взяла нам с Маришкой по кусочку пирога. За хозяином я, разумеется, ухаживать не собиралась и совершенно не обращала внимания на его любопытные взгляды.

Кусок в горло не лез, но я из вредности схватилась за чай, обращаясь к бандиту:

– Поясните мне причину нашего похищения. Я слушаю!

Он усмехнулся, помолчал с минуту, но все же ответил:

– Мне нужно, чтобы Федор сделал кое-что для моих… людей. Такая причина вас устроит? – равнодушно произнес бандит, придвигая к себе тарелку. Слишком он высокопарно изъясняется для подретушированного гопника.

– А, – кивнула я, – вы из этих… Понятно…

Я попробовала выпечку. Пирог с лимонной начинкой оказался чересчур магазинным, и я его отложила. Покупную сдобу не люблю.

– Каких это «этих»? – передразнивая мой тон, спросил он.

– Ну, из этих, которые, так сказать, не чета остальным, – с сарказмом уточнила я и, не сомневаясь в его ответе, насмешливо продолжила: – Людей, не знающих сочувствия. Они настолько увлечены своими высокими замыслами, что идут по трупам ради достижения цели. Те, которые уверены, будто законы писаны для заурядных созданий вроде нас с Маришкой.

Момент, пока он обдумывал мои слова, я использовала, чтобы добавить Маришке чаю.

– Я вот сижу и не могу понять, с чего ты такая дерзкая? То ли глупая совсем, то ли наглая, то ли что-то имеешь в рукаве? – цинично меня оглядывая, насмешливо ответил этот «не чета прочим».

Маришка, с интересом слушавшая нас, вела себя как взрослая, тихо. Я, отставив заварочный чайник, продолжила:

– Классику читать надо. Достоевский как раз о тебе написал. Был один такой тип, как ты, Раскольниковым звали. Да-да, он еще плохо кончил, – ерничала я, при этом элегантно снимая кусочек сосиски с кончика вилки.

Он в ответ одарил меня высокомерной улыбкой. Я автоматически отметила ровные белые зубы, бронзовый загар. Не люблю красивых и подлых. Я люблю надежных и умных, как там у Сенеки о красивых кораблях…

Но похититель вернул меня к нашей беседе.

– Я закончу хорошо, не сомневайся, Тео мне все на блюдечке выложит, – заверил красавец.

В ответ я процитировала фразу из «Преступления и наказания»:

– «Обыкновенные люди должны жить в послушании и не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные».

Пока он пытался обдумать мои слова, видно давно классиков не читал, я желчно вставила:

– Те, в семнадцатом другие, в сорок первом тоже, были уверены, что кончат хорошо, что служение великой идее освобождает их от общепринятых норм, оправдывает убийства и насилие, тем более над тварями дрожащими, людским муравейником, или как сейчас говорят, быдлом, к которому принадлежит основная масса людей.

– Вздор. – Он насмешливо улыбнулся и, поменяв позу, вальяжно расселся в кресле. Попивал чаек, качая ногой в черной туфле с длинным носом. – Я всего лишь отстаиваю справедливость и свободу, выражаясь твоими же терминами. И не надо мне петь о слезках ребенка, – цинично закончил он.

– Почему? Потому что ваш калибр помельче? – дерзко усмехнулась я. – Вы ведь себя считаете право имеющим.

И нагло продолжила, игнорируя его раздражение:

– Или на самом деле думаете, что первым открыли закон: «Кто крепок и силен духом, тот над людьми и властелин. Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может плюнуть, тот у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее. Так доселе велось и так всегда будет», – процитировала я Достоевского.

– Ну и сравнение. Я прямо не знаю, чувствовать себя польщенным или разгневанным, – с сарказмом усмехнулся надменный тип. Но тут же прекратил улыбаться, резко приподнялся и, прищурившись, язвительно высказал:

– Интересно, что было бы, предложи я тебе, такой правильной, выбор, кого отпустить, тебя или ее, – и он глазами показал в сторону затихшей девочки.

Я тут же уловила исходившие от него самодовольство и высокомерие, которые после последних слов только усилились. Он на самом деле решил, что мой выбор настолько предсказуем, что я выберу себя?

– А если скажу, освободи девочку, ты ее отпустишь? – не верилось, но все же я попыталась.

Негодяи всех меряют по себе, это понятно, но как было бы хорошо, если бы он отпустил ребенка.

– А кому ты нужна? – Он рассмеялся и взял бутерброд.

Меня это даже не оскорбило. Когда нечем ответить, в ход идут вариации на тему «сам дурак» с обязательным унижением.

Похититель, прожевав, продолжил:

– Интересно, если выбирать между твоей жизнью и этим ребенком, ты тоже так благородно будешь его защищать или предложишь отпустить?

Уверенность в своей подленькой правоте такая непрошибаемая, мол, в этом случае и ты предашь. Что я, не знаю, что ты никого, кроме себя, защищать не будешь? Я на такое отвечать не стала. Переубедить можно только делами, но не провоцировать же его на причинение вреда ребенку.

Долив себе чай, я наконец ответила:

– Если, чтобы помочь кому-то, нужно похитить ребенка, то такой человек расписывается в своей немощи. – Я скорчила уничижительную гримасу, да и тон был ироничным.

Зачем я это делала?

Просто мне все это чертовски надоело, и я готова была вызвать огонь на себя. Не нужна так не нужна… А еще меня раздражали его попытки сделать вид, что он нормальный и просто вынужден кого-то похищать, оправдывая преступление благими намерениями.

Он раздраженно ответил:

– Бабский истеричный бред!

– Ну конечно, я разве могу сравниться с настоящим мужиком, прикрывающимся пятилетними девочками.

– Ну ты замахнулась. – Он щелкнул языком. – Я Тео согну, а там посмотрим, кто из нас плохо кончит. Да и твоего еще уломаем. У меня кое-что припасено… сама увидишь.

Я презрительно скривилась. Обещала синица море сжечь!

Вернувшись, мы с Маришкой расположились на диване. Пока я разными голосами рассказывала ей бесконечную сказку почти обо всех обитателях леса, небо стало затягиваться облаками, и заметно похолодало. Если польет дождь, не знаю, как в стрессовой обстановке вынесу непогоду. Я прищурилась, глядя на открытую дверь балкона, затем перевела взгляд на быстро темнеющий горизонт.

Маришка, наблюдая за мной, сказала:

– Хочешь, я убегу домой и скажу Нику, где мы?

Застучали первые капли дождя.

– Да, конечно, убежишь, – улыбнулась я, склонившись к малышке, ласково заворачивая выбившиеся из косички волоски за ушко. – Знаю, мой пушистый кролик, ты, конечно, вернешься домой, но чуть позже.

– Я не кролик, я белка! – звонко захохотала малышка и… спрыгнула с дивана, мелькнув пушистым темно-рыжим хвостом.

Я резко встала, закрыв рот кулаком, шагнула назад, оступилась и шлепнулась на пол… Сидя, крепко зажмурилась, размышляя о чем-то неестественном. Меня затрясло… Нет, видимо это нервное, столько всего испытала.

Я медленно открыла глаза, все еще надеясь, что просто показалось. Затем медленно повернулась и оглядела милую зверюшку с озорными глазками и хвостом, сидевшую на паркете, еще полминуты назад бывшую девочкой пяти лет.

Девочкой пяти лет… пяти лет.

Так. Я шумно выдохнула и закусила губу. Не время сходить с ума, у меня на руках ребенок. Неловко поднимаясь с пола на дрожащих ногах, пояснила «зверьку» охрипшим, прерывающимся голосом:

– Много съела за завтраком, вот ноги и не держат.

Маришка уже вернулась в нормальный вид и сурово натягивала на себя сарафанчик. У меня тряслись руки, так что помочь ей я не смогла. На языке вертелась дюжина вопросов, но грустный взгляд девчушки заставил меня промолчать. Я, стараясь не думать об увиденном, принялась ей рассказывать о великих путешественниках, ловя себя на том, что вещала автоматически, словно читала лекцию. Маришка, сжавшись в уголке дивана, грустно слушала.

Обед и ужин нам принесли в комнату, очевидно, похитителю не понравились мои сравнения с Раскольниковым.

– Красивая ты, белочка, – наконец пробормотала я, отодвигая нетронутую еду. Шок от увиденного давал о себе знать. Малышка вяло возилась с ужином, жестоко растерзав котлету вилкой. Подняв на меня недоверчивый взгляд, она тихо сказала:

– Таня и Ник красивей. – Вспомнив о родных, она горько разрыдалась, шепча: «Хочу к маме…».

Смотреть на ее слезы было невыносимо, как и терпеть все это, но пришлось.

Потом я укачивала рыдающую Маришку, уже не пытаясь отвлечь. Такую боль можно только пережить. Наконец, она понемногу начала успокаиваться, и лишь иногда по ее маленькому тельцу пробегала дрожь. Я пела ей колыбельные, гладила по головке, пыталась помочь, но помог только сон.

Я смотрела на измученного ребенка и понимала, что теперь в моей жизни ничего нормального не будет. Я в ловушке, в незнакомом месте, в окружении мифических существ, которых не должно существовать в природе. Смириться с этим невозможно – остаток вечера и ночь я потерянно бродила по комнате, стараясь принять мир, внезапно ставший другим. Невозможно, но это реальность. Оборотни – реальность… Как только что прошедший дождь, лето и все вокруг.

Я вышла на балкон осмотреться и проветрить измученный мозг. На свежем воздухе, в последних лучах заката, казалось, что ничего этого не было, я спала, и мне все приснилось. Я оглядела забор, высокие деревья за ним, шумный город. Вот реальный мир. А тут – сказочные оборотни…

Кто бы мог подумать! Кто бы мог подумать о таком? Знаю, кто, Даша. Она ведь говорила об охране и нападениях, и о многом другом. Сейчас ее рассказы предстали предо мной в новом свете.

Я потрясла головой. Как может нормальный человек в наше просвещенное время верить в такую чушь вроде оборотней? А вот может. У бандитов конфликт с Тео, отсюда охрана в особняке, сигнализация и прочие защитные комплексы, необходимые при проблемах с преступниками. Оборотнями…

Вспомнились слова бандита о чистой крови – получается, он говорил про Маришку. А Ник, если он родственник Маришки… Тоже оборотень?

Я поежилась.

Покидать балкончик не хотелось – казалось, в комнате мне воздуха не хватит переварить все это. А люди, которые были рядом… И тут до меня окончательно дошло. По коже бежала дрожь от осознания: сколько же их вокруг было!

Тео – точно оборотень, это потом сказала сама Маришка. Даша не могла не знать, кто ее муж. Меня это возмутило, уж от меня можно было не скрывать! Кевин… В голове сами собой складывались факты, и школьная привычка систематизировать любую информацию привела к странным выводам. Меня поразило, откуда Кевин узнал о полосатых собаках, ведь не в характере Макса делиться такой ерундой с окружающими. Значит, он тоже там был… Кто еще был там кроме полосатых собак, вычислять не понадобилось. Боже, это же мой любимый Волчик!

Все окончательно встало на свои места.

Ужас! Я у себя дома его тискала, как плюшевого мишку, дурака валяла, тарелки подсовывала, в любви признавалась… Я покраснела так, что от щек пошел жар. То-то он потом стал вести себя по-другому. Еще бы, сама себя предложила! Как он умудрился сделать так, что я влюбилась в него в обоих обличьях?

Вспомнился непонятный случай с Ником на пляже, который убил мое желание оказаться рядом с ним… Правильно Волчик тогда Ника цапнул! Нет, жуть какая-то. Зато сейчас от стыда я готова провалиться на месте. Ник просто негодяй.

В нос поцеловала! Я со стоном прикрыла лицо ладонями.

Но тут мне припомнилась первая встреча с Волчиком. Он же от меня отойти не мог, как щенок следом таскался, на руки влезть норовил. Почему? Как меня выбрал? И зачем мучил после? Нет, это все-таки невыносимо.

Гиены, полосатые собаки. Похищение, драка… Ага! И мой глупый вопрос: «Кто держит стаю гиен в городе?» Ха-ха!

Как назло, воспоминания никуда не уходили. Я, резко вздрогнув, посмотрела в темную комнату. Малышка спала под байковым одеялом – я все же заставила бандитов принести ребенку все необходимое. И снова принялась перебирать в уме знакомых, пытаясь понять, кто они.

Драка с Максом на улице… А Макс? Точно, он тогда что-то про мою связь со зверями говорил. Может, потому и говорил, что он человек? Тогда откуда знает? Но я же узнала, наверно, и он смог. Это что получается? Макс считал, что я все знаю? И сама пошла к ним работать? И как расценить его слова теперь, он же меня оскорбил из-за этого.

А может, у них считается, что только самые разбитные дамы на работу к оборотням идут? Но нет, не может такого быть, чтобы Дашкинс меня подставила! Я просто ничего не знаю и не могу делать выводы.

Я навалилась на перила не в состоянии больше думать. Город спал под покровом желтоглазых фонарей, а я все размышляла, вытащив на балкон мягкий стул и укрывшись пледом.

К моменту пробуждения ребенка я уже все приняла как данность. На сей раз мы завтракали у себя в «камере». Наблюдая за Маришкой, я видела обычную милую девочку, растущую в нормальной любящей семье. Она умела общаться и была в меру пытливой, простодушной и доброжелательной. Чудесный ребенок. Я бы хотела, чтобы мои дети были похожи на это милое создание. Но тут же вставал вопрос, появятся ли они вообще? В моем положении заложницы случиться может всякое, и скорее всего, самое плохое.

Маришка, быстро доела завтрак, заскучала и вернулась ко вчерашнему разговору:

– Я убегу домой.

Представив маленького бельчонка в современном городе, я ужаснулась. Разницы нет, что маленького ребенка отпускать одного, что зверушку. Отогнав от себя невеселые мысли, я посмотрела на притихшую девочку.

– Мариш, я боюсь за тебя. Города ты не знаешь, а кругом машины, глупые детишки с камнями и еще много чего опасного.

– Я к маме хочу! – упрямо сказала малышка.

Я озадаченно огляделась. Жизнь идет независимо от потрясений, и Маришку надо было расчесать и заплести косичку, но расчески здесь не было. Спохватившись, что она ждет моего ответа, я заверила:

– И она к тебе хочет. Подожди, скоро Ник приедет и нас заберет.

– А Кевин?

Я на миг запнулась. Ну да, он сильный и надежный, а я глупая обманутая женщина. Ребенок ждал моего ответа, и я весело отозвалась:

– И Кевин, конечно. Они оба придут.

– А Тео? – Вновь упрямый тон и нахмуренные брови. Малышке очень важно, чтобы о ней все беспокоились. Понятное желание, я, не сдержавшись, улыбнулась:

– И Тео. – А Даше не поздоровится. Предательница! Не могла предупредить меня раньше.

Маришка, от скуки играя сама с собой, складывая из пальчиков замок, припомнила:

– А помнишь, мы тебе цветы подарили? Это я придумала! – похвасталась малышка, которой от моего зыбкого обещания, что за ней придут, видимо, стало легче.

– Конечно, помню, это были самые красивые цветы в моей жизни, – созналась я.

Маришка, чуть повозившись с чайными ложками, вновь раскапризничалась, просясь к маме. Подумав, что во всем виновата скука, потому что ребенку нечем заняться, я подошла к двери и резко в нее постучала, заодно объяснив девочке свои действия:

– Я им скажу, чтобы они принесли что-нибудь тебе почитать и карандаши с тетрадкой. Ты, наверное, буквы уже знаешь?

Она довольно кивнула.

Охранник, приносивший нам завтрак, на мою просьбу лишь отрицательно покачал головой. В его глазах не было ни капли смущения. Пустота, он плевал на все и на всех.

Я с возмущением спросила:

– Простите, что тогда ребенку делать? Ей пять лет, она же не может сидеть неподвижно.

– Я спрошу. – И захлопнул дверь.

Это вывело меня из себя. Я должна знать, чем все это закончится! Тут меня как кипятком обдало от еще одного воспоминания. «А после дам вам ее попробовать», – сказанное голосом похитителя.

Схватившись за стену судорожно сведенными пальцами, я все еще слышала его «попробовать». И Даша тогда испугалась, а я еще думала, что ей не стоит так волноваться. Внезапно меня охватила дрожь, такая сильная, что пришлось прижаться спиной к стене и закрыть глаза, глубоко дыша. Маришка подбежала ко мне, крепко прижалась… Сначала я не поняла, чего она хочет, но потом пришла в себя и крепко обняла девочку, успокаивая:

– Мариш, у меня голова болит, не обращай внимания. Сейчас пройдет.

– От тебя так пахло страхом. Он тебя напугал?

Ох уж эта детская проницательность… С трудом разжав губы, я ответила:

– Нет, не он. Другой дядя. Это давно было.

– Они все тут гиены. Ник никого-никого, кроме Сейрры, из них не любит, – сказала девочка и понимающе покачала головой.

Гиены, вот оно что! Чем дальше, тем интересней. Но тут дверь распахнулась, и на пороге появился главный похититель. Мне про себя приходилось называть его именно так – он не представился.

– Что беспокоит вас на этот раз? – недовольно спросил брюнет. Его словно отвлекли от важных дел, и вновь этот пафосный тон…

Я сухо произнесла:

– Маришка – маленький ребенок, она просто не может сидеть на одном месте. Ей нужны краски, карандаши, мультики и прогулки.

Он сосредоточенно кивал, и если бы я не знала, что он еще тот негодяй, наверное бы поверила, что он прекрасно меня понимает и переживает за малышку.

– Да, все принесут и гулять выпустят. Но…

Я попыталась понять, что он имеет в виду.

– Мне так жаль, мадам… – Похититель не мог скрыть сарказма.

– Мадмуазель, – машинально прошептала я, все еще гадая, что за пакость он придумал.

– Мадмуазель, – издевательски поправился он, – а вот вам гулять нельзя.

– Переживу. – Я с облегчением выдохнула. Он, видимо, решил, что я собралась бежать. – Спасибо. За ребенком во дворе смотреть кто-то будет?

– Конечно.

Меня вдруг одолело желание позлить его:

– Я надеюсь, ее не тронут ваши гиены?

Он на миг замер, испытующе смотря мне в глаза. Я изобразила сплошную невинность. Ага, успокоился.

– Нет, не тронут, не сомневайтесь. – И вновь поганая улыбочка театрального злодея.

Маришка из всей речи услышала только про прогулки:

– Я хочу гулять.

– Иди, – разрешил наш тюремщик.

Маришка, ни капли не сомневаясь, быстро обняла меня и вприпрыжку побежала из комнаты.

– Так привязалась к вам? – серьезно удивился негодяй.

– Благодаря вам, – с сарказмом оскалилась я. Девочки рядом не было, я могла говорить все, что думаю.

Но бандит ответил, я даже не сразу поняла, о чем это он:

– Я смотрю, не зря на вас запали сразу двое.

Что он вообще имеет в виду? Кого?

– Если это в вашем представлении комплимент, – сухо заметила я, не удостоив его даже взглядом, – то с радостью можете оставить его себе.

Двое? Макс и Кевин, что ли? Глупости какие!

– У меня на вас появились кое-какие планы, – мрачно усмехнулся высокий негодяй. И наконец он покинул комнату, небрежно закрыв за собой дверь.

Когда бандит вышел, я со вздохом опустилась на стул.

* * *

Как завороженный, я жадно смотрел в прекрасные глаза Людмилы и тонул в их таинственной глубине. Где-то глубоко внутри нежность зажигала пламя. Медленно склонился над девушкой, вдыхая любимый запах. Мои губы почти касались ее губ, я чувствовал, как на моей щеке колышется ее теплое дыхание. Хотелось поцеловать, прижать ладони к ее теплой коже, но не смел, сдерживая себя из последних сил.

Не осознавая, зачем, я отошел от Люды, переводя дыхание и стараясь взять себя в руки. Но тут же проснулся, чтобы почувствовать, как от ужаса сжимается горло. Испытание их пленом не каждому мужчине под силу, что говорить о хрупких и нежных девочках.

Я окинул кабинет тяжелым взглядом. Не помню, как заснул. Допросы, допросы. Пусть Тео обставил все как обычную беседу, но дураков нет. Кто-то, искренне сочувствуя, понимал, что случилась беда, и сейчас не до ущемленного самолюбия, а кто-то бесился, что на его свободу покусились. Надо было выдержать сочувствие первых и постараться не прибить вторых.

Поскрипывая затекшими мышцами, я выбрался из-за стола и пошел в кабинет к Тео, у которого было полно гостей – к нему как раз привели новую партию гиен. К моему удивлению, среди них оказался лис Эрнан собственной персоной.

Я остановился у входной двери, вслушиваясь в разговор.

– … я смотрю, ты вновь на коне? – Судя по тону Тео, ничего хорошего его не ждет. Эрнан уже всех достал, болван самовлюбленный.

Лис тут же парировал с самодовольной улыбкой:

– Да, моя жена должна знать, что я всегда могу найти ей замену. И пусть убедится, что такие мужчины, как я, на дороге не валяются.

В ответ на это заявление Тео иронически заметил:

– Такие, как ты, имеют обыкновение позже валяться в ногах у обманутых жен. – Эрнан набычился, но Тео как ни в чем не бывало продолжал: – Поверь, меня мало волнуют твои достоинства. Я позвал тебя, чтобы сообщить, я буду отсылать большую часть зарплаты твоим детям, чтобы они не зависели от милости легкомысленного папаши.

Тот рассвирепел, но совсем глупо с его стороны было рассчитывать на поддержку недовольных гиен, которые мечтали убраться отсюда.

– Ты волк и всегда унижаешь нас, не волков. Особенно лисиц, гиен, и не только нас, – гневно выпалил мужчина.

– Я отношусь к каждому по делам, – отмахнулся Тео. – Если ты дал жизнь ребенку, ты за него отвечаешь и должен прежде всего думать о нем, а потом о собственном удовольствии. А ты бросил детей. Дети вырастут, жена выйдет за другого, и кому, в конце концов, ты будешь нужен?

– Да я всегда найду себе, – сплюнул лис.

Тео покосился на хвастуна, но спокойно спросил:

– На год найдешь? На месяц? На неделю? Тебе, кроме тебя самого, никто не нужен. Все повторится и с другими, значит, так и будешь мотаться. Помнишь басню о стрекозе? Так вот, я не видел более жалких существ, чем стрекозы в старости.

Видимо, этот образ был пугающе близок к реальности, Эрнан даже пригнулся. Потом, кипя от злости, вышел из кабинета.

Даша, серая как тень, обнаружилась в уголке. Проводив Эрнана задумчивым взглядом, она повернулась к Тео и озабоченно спросила:

– Ты не сильно его?..

– Нет, дети остались без отца. Где теперь найдется лис, который должен их учить и ставить на ноги? И ведь это лисы. Лисы, чья верность не уступает волчьей и лебединой. Должна не уступать… – Тео тяжело вздохнул. – Может быть, одумается.

Даша вздохнула и выразила мою мысль:

– Слабо верится, что поймет, ведь винить кого-то намного легче.

– Мне тоже не верится, – согласился Тео.

Гиены молча наблюдали за альфой клана. После проведенной коммендации они – его стая. Кстати, в отличие от моих волков, они не возмущались.

Макс-старший находился в клетке на первом этаже. Поскольку не был в состоянии говорить, стоять или сидеть, он отсыпался. От него воняло, и вообще, я не думал, что он так быстро сопьется. Поиски старого Шона и жены Макса ничего не дали. Как говорили гиены, матушка Сэма полгода назад отбыла в длинную поездку за границу.

Даша наклонилась к Тео, который сидел в кресле, и заговорила о другом:

– Валентина Петровна еле отошла после похищения Маши, а вот теперь Маришка… Но я не думаю, что они обидят ребенка, а вот Люду…

– Эти могут. – После таких слов Даша совсем пожелтела.

Не знаю, как мы сегодня пойдем на свидание к Максу. Дашу ноги не держат, а меня дико раздражала ее задумка с походом в кафе, но я ничего умнее предложить не мог, и потому молчал. В комнату пожаловал Ник. Под глазами черные мешки, волосы торчком, одежда мятая, голос сиплый и усталый:

– Я здесь. Что ты хотел, Тео?

Вожак показал Нику на стул, а сам попросил меня:

– Кирилл Борисович, отведи помощников вниз, пусть отдохнут. Я еще не все уточнил, скажи нашим, чтобы гостей приняли, как положено.

Гиены стали боязливо подниматься со своих кресел, видимо решив, что он будет их пытать. Но меня страхи гиен мало беспокоили, интересовало другое: почему Тео выгнал всех, чтобы переговорить с Ником? Что-то личное? Видимо, связанное с Сейррой, иначе зачем что-то от меня скрывать?

Выводя гостей из кабинета, с ненавистью оглядел гиен. Я их должен кормить, утешать, хотя никто пальцем о палец не ударил, чтобы помочь в поисках похищенных девочек. Они, если что-то и знают, не скажут, чтобы потом не попасть под горячую руку своих же.

Я быстро отвел понурившийся народец вниз в небольшой зал и попросил охранников заказать по телефону еду, а сам помчался в кабинет к Тео.

Когда я открыл двери, директор говорил Нику:

– Так что лучше забери жену и увези отсюда.

– Я не могу ее забрать, и пока она мне не жена.

– Я не думаю, что с Сейррой будут проблемы, – вмешалась Даша.

– Сам знаю, – отрезал Ник, с плохо скрываемым раздражением поглядев на альфа-самку.

– Ник, остынь, – одернул я белку, так как глаза Тео заблестели желтым, – все устали и нервничают. Держи себя в руках.

– Ты знаешь, что хочет сделать Тео? – с вызовом спросил Ник, резко разворачиваясь в мою сторону.

– Нет, – спокойно ответил я. Только истерик сейчас не хватало.

– Вызвать Индиру – выпалил Ник, гневно сверкая глазами.

Я присвистнул. Точно, она не потерпит зятя-белку. Значит, Сейрра на самом деле не сможет стать его женой. И Тео не передумает. Если ему что-то втемяшилось в голову, разубеждать бесполезно.

Я тут же повернулся к Тео:

– А другого способа узнать у нее, где может быть Сэм, нет?

– Нет. Я уже говорил, – устало ответил вожак, опустив глаза на карандаш, который снова завертел в руках.

Пришлось и мне посоветовать Нику:

– Тогда хватай Сейрру и уезжайте в теплые края. Там и поженитесь, а справим свадьбу позже.

– Я не могу. У гиен Маришка.

Я физически почувствовал, как сейчас ему тяжело. Дьявольский выбор: или он теряет невесту или племянницу.

– Тогда какая разница, появится Индира или нет? – раздраженно сказала Даша. – Надо их вытащить из лап гиен, а потом уже семейные дела улаживать.

– Какая быстрая! Забери у тебя по такой же дурацкой причине Тео, я посмотрю.

– Цыц! – рыкнул Тео на Ника. – Не забывайся. У нее забрали и у тебя забрали. Помни, с кем говоришь!

– Да. – Белка словно завял. – Даш, прости…

– Не бери в голову, – отмахнулась альфа-самка и залезла в широкое кожаное кресло с ногами.

Обмен любезностями состоялся. Ник и Даша сидели, как выжатые лимоны. А мне кого растерзать, чтобы прийти в себя?

– Тео, а когда прибудет Индира? – Я особенно на нее не надеялся, но с тех пор столько воды утекло.

– Сегодня. Ей нужно время, чтобы привести себя в порядок, иначе она отказывается появиться.

– С каких это пор вожак у нас такой покладистый? – съязвил Ник, не поднимая головы.

– С тех самых, как она сказала, что знает дом, где жила бабушка Сэма, – тем же тоном ответил Тео.

– Ты веришь ей? – удивился я, присев рядом с белкой. – Может, тот дом давно продан, или Сэм о нем ничего не знает? А вдруг у него несколько тайных убежищ? И вообще, смешное обещание.

– Я делаю все, чтобы найти их, – устало выдохнул вожак. – Обо всех его домах, кроме этого, знает стая. Там Сэма нет, это проверили первым делом.

Я знаю, сам разослал своих бойцов по всем известным адресам.

– Да, наверное… – Несмотря на тихий ответ, во мне бурлило бешенство: время идет, а ничего не известно, одни намеки и домыслы.

Ник спросил:

– Вы думаете, что оружие, которое с первого прикосновения убивает оборотня, создал тот физик?

– Первое оружие уникально, вряд ли другой человек сможет создать такое же, – пояснил я. – Возможно, они смогли найти ученика, к примеру, однако я сильно сомневаюсь… Скорее всего это тот же самый человек.

Тео сурово кивнул:

– Я тоже не думаю, что это другой.

– Он клялся, что больше ничего не станет разрабатывать, а это значит, что его похитили и пытали.

Со мной согласились, хотя от этого никому не легче. Получается, что отряды, состоявшие из хищных бойцов, потеряли все свое преимущество и стали слабее людей. С таким оружием можно делать отряды из белок или других нехищных. Однако какой соблазн!

Мне бы еще информацию, но все опрошенные гиены либо ничего не знали, либо рассказывали о первой установке, сделанной еще при Максе-старшем. Черт, если бы я физика не упустил… Наши за ним следили, но он всех обвел вокруг пальца.

Раздался стук. Тео выпрямился в своем директорском кресле и сухо сказал:

– Войдите!

В кабинет ворвался Сергей – лис и второй потенциальный вожак. Тео, зная наши постоянные разногласия, отправил лиса заведовать центральным офисом, так что мы даже по работе почти не общались.

– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь творится? – завопил он. Ну, может, мне так показалось. – Вернулся из командировки, а в офисе никого! Посетители буйствуют, а единственный умник, которого я смог поймать на месте, сообщил, что все кинулись ловить гиен и каких-то пропавших девчонок.

– Да, мы ловим похитителей, – спокойно пояснил Тео.

– И для этого надо стопорить работу в самый сезон? У нас северные территории и сезон, простите, не африканский.

Я не выдержал и схватил его за горло, рыча:

– Какие-то девчонки – это моя будущая альфа и пятилетняя племянница Ника, Маринка!

Он выслушал мой бешеный рев, извернулся и уже лисицей вцепился клыками мне в руку, выдрав кусок мышцы. Я швырнул его на пол и потом – в стену, пробив в ней солидную брешь.

Тут в кабинет ворвался Роман Николаевич и взмолился:

– Не трогайте его, Сережа ни при чем! Это все я. Я! Я написал те письма! Я виноват! Он ничего о них не знал!

Ник вцепился в меня, удерживая от повторной проверки стен на крепость снарядом из обнаглевшего лиса. Тео тут же уточнил, подняв одну бровь:

– Какие письма? В фирму поставщиков? Роман Николаевич, нам сейчас не до этого…

Роман Николаевич не отрывал глаз от валяющейся у стены рыжей фигурки, лоб взмок, его руки дрожали. Тео злился, наблюдая за нами, но пока молчал.

– Да… я о том письме. Я думал… Но не из-за девочек ведь… – тихо сказал начальник снабжения, растерянно оглядывая собравшихся.

Но я отмахнулся:

– Это мелочи. Сами знаете, девочки у полоумного психа. Сейчас все, что связано с письмами и саботажем, абсолютно не важно! И зря Сергея прикрываете, его никто не винил. – Схватив Ника за плечи, словно мебель, я отставил его в сторону, затем повернулся к Роману Николаевичу и добавил: – Роман Николаевич, забирайте Сергея с собой, пока мы опять не сцепились.

Старый лис стоял неподвижно, растерянно нас оглядывая. Я спрятал прокушенную руку, из которой лилась кровь, в карман и терпеливо ждал, когда противник очнется.

– Да-да, Кирилл Борисович. Вы меня простите. Хотел помочь Сереже, дурак старый.

– За любовь не судят, идите. – Собрав с пола одежду Сергея, я передал ее в дрожащие руки старого лиса.

Ник поднял Сергея и вручил зверя дяде. У лиса, висевшего без сознания на руках Романа Николаевича, явно что-то сломано. Даша была в шоке, Тео все время молчал, делая выводы, потом деловито проговорил:

– Сейчас Индира появится. План такой. Встречаете ее, потом ведете ко мне, оставляете в кабинете, а позже периодически заглядываете.

Нам оставалось только выполнить приказ вожака. Когда мы вышли из кабинета, Ник, поджав губы, сказал:

– Я готов был просить его этот вариант вообще исключить, но, разумеется, ничего подобного не сделал. Гордость не позволяет унижаться. Кроме того, я не привык ожидать от других снисхождения к своим чувствам.

– Это не снисхождение, мне в последние дни хочется выйти на улицу, круша и ломая все на своем пути. Но девочек это не спасет. Поэтому я сижу в своем кабинете и тупо опрашиваю гиен, не знают ли они, где может находиться сын вожака, так как поиски ничего не дали.

Ник покачал головой:

– А что Тео о письмах сказал, это ведь был настоящий саботаж, направленный против тебя?

– Во-первых, сейчас не до этого… во-вторых, не только против меня, от неполадок на стройке страдают все. Да и на Сергея я сорвался. Он просто попал под горячую руку.

Ник кивнул, насмешливо оглядывая мою окровавленную «горячую руку». Ехидная белка.

Измазанный кровью, я направился вниз. Заметив Индиру, приблизился и молча показал, чтобы она шла вперед. Офис она знает, не заблудится.

Обнаружив Ника в коридоре на втором этаже, старая гиена насмешливо прошипела:

– А-а, зятек. Время зря не терял. Пока меня не было, все быстро обтяпал.

Все-таки Индира настоящая гиена, в ругательном смысле этого слова. Ник, шагая с равнодушным видом, мудро промолчал – ему с будущей близкой родственницей еще отношения налаживать. А мне плевать, что она мне чего-то там никогда не забудет.

– А вы, сударыня, в клетке зоопарка свободное время с умом использовали? – съязвил я, желая немного ее приструнить.

Ничуть не пугаясь моей грозности, Индира ответила:

– С пользой, и не сомневайся. Как только я уехала, сразу засуетились.

– А-а, ну да… Замечательно подмечено.

Она с насмешкой оглядела мой мятый после бессонной ночи окровавленный костюм и высокомерно отвернулась.

Доставив фурию в кабинет вожака, я закрыл за ней дверь и пошел вниз, решив сам допросить последнюю партию гиен. Ничего толком не узнав, вернулся в холл, где бледный и страдающий Ник сидел с бойцами в мягких креслах для посетителей.

Когда я опустился рядом, он убитым голосом сказал:

– Представляешь, Тео выставил ей коньяк, рюмочки с подогревом от свеч и поприветствовал ее с галантной улыбкой: «Я очарован, мадам, мы скучали», – в бешенстве передразнил будущий зять Индиры.

– Не ведись, он что-то задумал. – Мне надоело нервозное переливание из пустого в порожнее. Сейчас не до этого.

– Я понимаю, но как же меня это взбесило, – простонал Ник.

– А что Даша?

У гиен должен быть наш агент, Тео его и создает. Или еще что задумал.

– Даша ушла, – без эмоций ответил он.

– Все у них так интимно? – Я повернулся к Нику.

– Вот именно! – вновь завелся тот.

– Ладно, я его потом спрошу.

Ник кивнул. Надеюсь, он не думает, что Тео предаст его ради политики?

Мы обменялись еще парой бессмысленных фраз, и Ник потопал наверх. Я, безнадежно махнув рукой, откинулся на спинку сиденья для посетителей. После суток розыска все так же запутан, несчастен и не имею ни малейшего понятия, где и как искать Люду и Маришку. Хотя материала для размышлений, обсуждения и даже сплетен хватило бы на год.

Я устало побрел к Тео, как тот просил, и внезапно застал там весьма теплую компанию. С непривычки Индиру развезло от спиртного, и она, покачивая бокал с уже теплым коньяком, вещала:

– Женщины всегда становятся слишком доверчивыми, когда дело касается мужчин. Они безропотно внимают каждому слову, все, как одна, хотят влюбиться, ждут прекрасного чувства и принца, который приедет и увезет их с собой в счастливую жизнь. Вот и я так обожглась, а теперь и моя доченька, – всхлипнула старая гиена.

– Но у тебя от принца осталась дочь, – устало отметил Тео, потягивая ароматный напиток.

– Угу, осталась, – уныло ответила обиженная мать. – Которая променяла меня на белку.

– Очень достойную белку, – вмешался Тео. – Он теперь отвечает за безопасность всего клана. Фактически бета.

– А этот куда делся? – Она бесцеремонно ткнула в меня пальцем.

– Он вожак волчьей стаи и теперь вместо Стэна.

– Да? Поздравляю. Ловко ты их, – это было сказано Тео, затем Индира помолчала, допила коньяк и продолжила: – Впрочем, Кевину только на пользу. Ему нужна борьба, чтобы развернуться. И чем она сильнее и опаснее, тем больше крепнут его силы.

Я не ожидал от нее поддержки. А может, издевается? Взглянул на нее с подозрением, но Индира повернулась к хозяину и с ехидной улыбочкой спросила:

– Так что там с гиенами?

– К вечеру выезжаете с Кевином на разведку, он будет возить вас, пока не найдете тот дом.

Обсудив подробности, я проводил пошатывающуюся Индиру к выходу, а сам поднялся к Тео. За мной в кабинет вошла Даша, и Тео немедленно обрушил на нее свое недовольство:

– Все свои последующие великие замыслы будешь исполнять сама!

Даша как ни в чем не бывало ему ответила:

– А как ты хотел? Нужна была интимная обстановка, я бы вам мешала. А вообще-то, чтобы помочь девочкам, я готова и Ленса к делам приставить, лишь бы помог.

– Только попробуй, – зарычал Тео.

– Я же сказала, если понадобится, – совершенно серьезно ответила Даша, прекрасно понимая, что ей никто не даст связаться с убийцей. – Ленс так, мелкий предатель, а Индира из сливок старой стаи.

– Ладно, а сейчас что? – вздохнул Тео, решив на этот раз не возражать.

Я тоже в подобных случаях стараюсь проявить осмотрительность. Иногда мне кажется, что легче съесть кирпич, чем понять женскую логику.

– Сейчас у нас встреча с Максом, – бодро заявила Даша. – Кевин, не забудь маячки.

В кабинет ворвался запыхавшийся боец, один из охранников-волков, посланных с белками.

– Тео, олени видели в городе Сэма с похищенной девушкой в машине! Она была рядом с ним в вечернем платье и с букетом роз.

 

Глава одиннадцатая

Подозрения и расплата

Я ничего не понимаю в машинах, ни в дорогих, ни в дешевых. И, в отличие от Юльки-автогения, не умею их водить, искренне полагая, что и без меня дураков на дорогах хватает. Но транспортное средство, которое ждало меня во дворе, просто вопило, какое оно сверхдорогое и стильное.

Все началось с того, что в комнату вновь ворвался похититель и привел с собой молодую даму, с порога измерившую меня недовольным взглядом. Маришка, забежавшая вслед за ними с кулачками, полными желтых цветов, тут же поинтересовалась:

– А что вы будете делать?

– Ничего. Иди, погуляй, – сквозь зубы процедил главарь гиен.

– Тогда почему у вас такой вид, словно вы сели на дикобраза? – обойдя его, наивно спросила Маришка.

Я усмехнулась. Говорю же – милый непосредственный ребенок.

Он что-то прошипел и, к моей великой радости, отбыл вместе с гостьей из комнаты. Я, благодарно гладя малышку по головке, внимательно выслушала, какие принцессы получаются из бутонов цветков, и совсем забыла о посетителях, пока не явилась целая делегация.

Раздался голос похитителя, вырядившегося, словно жених – в тонкий серый шерстяной костюм и белую рубашку с галстуком:

– Сейчас вас оденут для выхода. Я жду внизу.

Я не успела ничего сказать, охранники, которые менялись так часто, что я не успевала их запомнить, вручив Маришке большую мягкую игрушку, унесли ее куда-то, а меня оставили наедине с той дамой. Я неприязненно осмотрела это гламурное создание. Даму, которая собирала меня, можно было назвать стильной, шикарной, ослепительной, но только не приятной и не милой. Она деловито вытащила из пакета чехол с платьем и коробку с перламутровыми туфлями на высоких каблуках. Платье оказалось блестящим и предельно откровенным. Как пошло, фу…

– А зачем это?

Дама проигнорировала вопрос, раскладывая на диване кружевное белье.

– Я не стану надевать подобное убожество! – возмутилась я. Даже в самые отчаянные подростковые годы я не одевалась так вызывающе.

Насмешка не сходила с ее лица, когда она сунула мне в руки эту гадость.

– Как долго это будет продолжаться? – Я раздраженно оттолкнула помощницу с мерзкой тряпкой. – Я не хочу, значит, не буду надевать эту пошлость!

Дама скривила губки, пожала плечами и на какое-то время пропала за дверью, потом появилась с толпой головорезов во главе с Чубчиком и силой заставила меня переодеться, после чего унесла мою одежду. Сжав зубы, мне пришлось идти к машине. Малышки нигде не было видно, куда же ее дели?

Один из шестерок впихнул мне в руки букет красных роз. И теперь ждал, пока я сяду, не давая их выкинуть или еще как-то взбунтоваться.

Дверь машины открыл сам главный похититель, однако шестерка с нами не сел.

Что, мы поедем без охраны? Куда? Зачем? С недовольным видом усевшись, я спросила:

– И с чего вы решили, что у вас получится эта прогулка?

– Чем меньше шансов, тем дороже успех, – провозгласил негодяй, заводя машину.

– Ну да, чисто мужской лозунг… только вот я себя призом не чувствую. Кстати, куда девать этот веник? – Я с силой ткнула пальцем в завернутые гигантские розы, так, чтобы они упали с колен на пол. Но не удалось. Попытка открыть окно и вышвырнуть их, тоже провалилась – водитель заблокировал подъемники стекол.

– Оставьте букет в покое. – Это было произнесено мягко, но звучало еще более угрожающе, чем грубый приказ. – Это подарок вам.

– Он мне не нужен!

– Я не спрашивал, что кому нужно, – продолжал бандит задумчиво, – мне кажется, в данном случае вы неправильно истолковали мои намерения.

Лицемер наивно считает, что в такой ситуации мне нужна его вежливость?

– Да все я истолковала правильно! Этим приемом пользовались еще фашисты, чтобы скомпрометировать партизан, особенно женщин. Покатали по городу в машине, а потом в газетах фото за столом с вражескими офицерами, и все. Вы, батенька, в этом ну никак не оригинал.

– Я же сказал, неправильно поняли. И вновь такое сравнение… – Он цинично усмехнулся, созерцая откровенное отвращение на моем лице.

– Да, действительно, в сравнении с такой дрянью вы просто ангел. И что конкретно неправильно? Про газеты? А, ну да, сейчас их не читают, ютуб есть, – съязвила я.

– Вы произвели на меня большое впечатление, и то, как к вам потянулся ребенок…

Я безобразно скривилась:

– Да. Сидя на дне колодца, я все именно так и поняла, конечно, только о произведенном впечатлении и думала. А как же! – Я передернула оголенными плечами, привлекая к ним ненужное внимание. А похититель, не отрывая от меня внимательного взгляда, продолжал вещать:

– Я очень сожалею, что не усмотрел за своими. – Он уже свернул на широкую трассу. Мы были в каком-то пригороде.

Услышав дикую нелепость, что он не усмотрел, я недоверчиво уставилась на похитителя, но его раскаяние, судя по выражению лица, было искренним. Я осуждающе покачала головой: какой талантливый актер пропал! Не знала бы, что он негодяй, наверняка бы ему поверила.

Глава гиен, оторвав руки от руля, на миг поднял их, словно сдаваясь, уголки его губ приподнялись в обезоруживающей улыбке, и он стал похож на мальчишку. Нет, на Макса…

Заметив мое застывшее лицо, он продолжал:

– Я просто не могу обижать красивых женщин.

– Значит, я некрасивая.

– Нет. Красивая. Вопреки здравому смыслу, вы всегда восхищали меня. Другая уже ударила бы меня по голове первым попавшимся под руку твердым предметом, а вы одарили меня взглядом, в котором заключаются все тайны вселенной.

– Краснобай… – с отвращением выдохнула я. Было противно, что он считает меня такой идиоткой. – Нельзя настолько недооценивать противников. Наболтали целую кучу глупостей.

– Люда, вы мне не противник, – галантно начал он.

Но я устало перебила:

– Потому вы решили врать мне?

Ему не требовалось отвечать, я все равно не поверила бы. Гиена отчетливо это понимал.

– Да, Раскольников, вы так и не представились, – с колкостью напомнила я.

– Так и зови, – скривился «Родион».

– Хорошо, Родик, как скажете, – насмешливо ответила я и снова, вздернув подбородок, кинула на него презрительный взгляд. Он в этот момент внимательно оглядывал мои неприлично оголенные колени. При одной мысли, что ко мне прикоснется этот ненормальный, к которому я не испытываю никаких чувств, кроме страха и неприязни, мною овладевало брезгливое отвращение. Пожертвовав собственной кожей – очень острые шипы в этом его подарке, – я приподняла розы, чтобы прикрыть листьями оголенные конечности. Ну, хоть как-то…

Мы ехали очень долго. То ли город оказался больше, чем я думала, то ли бандит решил ездить кругами. Наконец машина остановилась у небольшого ресторанчика в спальном районе. Да, видно, изысканным угощением меня баловать не собираются. Я желчно усмехнулась.

Похититель преувеличенно галантно вывел меня из машины, собираясь красиво проводить в эту забегаловку. Я, приторно улыбаясь, швырнула розы в машину и с силой захлопнула дверь. Наслаждаясь моим раздражением, бандит оценил жест с розами:

– Это чтобы вы не воспользовались ими в качестве дубинки?

– Я смотрю, Родик, вы еще и провидец, – с насмешкой ответила я, хотя гиена не угадал. – Опасаюсь, что шипы заденут эту блестящую тряпку, и она расползется прямо на мне.

– Да вы искусительница, – кокетливо закончил он. – Дать мужчине такую идею… Так и хочется стать этим шипом.

– Это вам, Родик, что ли? – Я с презрением фыркнула. – Не потянете, к тому же это не вызов, а констатация факта.

– Бабским трепом меня не пронять. – Он насмешливо скривил рот.

Я покачала головой. Верю, что не пронять. Тебя, негодяя, ничем не пронять, ты чувствуешь только свою боль, а не чужую. Но тут же ему ответила:

– Зато всю куртуазность как рукой сняло. – Я с вызовом улыбнулась. – Так что оставьте ее для других…

– Ладно, для тебя я оставлю кое-что другое, – с угрозой в голосе закончил он. Вежливость куда-то исчезла, ненадолго его хватило. Маски сброшены, конечно, то еще достижение, но мне претило его лицемерие, а главное, чего он сейчас от меня добивался? К чему весь этот маскарад?

Мы вошли в зал, где играла тихая музыка и на стенах висело несколько венецианских пейзажей. В углу журчал искусственный фонтан с резиновыми цветами и лягушками – неплохое обрамление предстоящего разговора.

– Так. Похищение, насилие, избиение, обещание съесть мы уже проходили. Что еще? Мне предстоит пытка фастфудом? – с любопытством в голосе спросила я. И говорила совершенно серьезно, ситуация была мерзкая. Зачем он притащил меня сюда, да еще в столь непотребном виде?

Он сверкнул глазами и приосанился, усевшись за крайний столик. Я расхохоталась на весь ресторан:

– Ты что, решил сразить меня своими мужескими статями? Ты меня за кого принимаешь?

– Тише…

Родик взял из рук подоспевшего официанта меню в кожаной обложке.

С чего это тише? Я насмешливо подняла брови. Тео и Кевина он не боится, а тут застеснялся?

Главарь гиен, не отрывая глаз от перечня блюд, равнодушно отметил:

– Да. Не забудь, у меня есть то, что ты боишься потерять.

– И что это? Да, моя сумка осталась у вас. Мой паспорт? Ключи от квартиры?

– Людмила, будь благоразумней. – Он почти рычал. В ответ я на него посмотрела, но от возмущения даже ответить не смогла.

Официант подошел принять заказ, похититель, не спрашивая о моих пожеланиях, сказал:

– Шампанское, коронные блюда шеф-повара и сок.

Выдохнув, я сухо сказала, проводив глазами уходящего тощего официанта:

– Благоразумие – не гарантия счастья, это всего лишь мера предупреждения боли, разочарования и предательства. Потому надо выбирать, рискуешь или живешь спокойно. Мне такого выбора не дали, так что нечего ждать от меня благоразумия.

Бросив меню на покрытый белой скатертью стол, он произнес, словно дополняя мои слова:

– Но, думаю, самое для тебя опасное – риск, и не только для твоей жизни. Самый настоящий. – Угрожая, он улыбался.

Заказ принесли быстро. Я сама наполнила стакан соком из графина и попыталась разжать сомкнутые от бешенства зубы. Да, они ребенка не пожалеют.

– Аккуратнее, – мягко предупредил похититель, наблюдая за моим бешенством.

– Неблагоразумно, – ерничала я, откинувшись на мягкую кожаную спинку. Он разлил «дюрсо» по бокалам.

– Если от шампанского намокнет твой наряд, он станет прозрачным.

Я, гневно оглядев его, отвернулась.

– Как все-таки с порядочными леди легко. Невоспитанная дама начала бы ругаться, как торговка, или чем-нибудь кидаться, опозорив себя перед гостями ресторана.

– Хорошая мысль, – холодно ответила я.

Он ошибся, меня удерживало не воспитание, а практичность. Если бы была возможность убежать, я бы кидалась всем, что под руку попадется, а так… только веселить негодяя, тем более что он специально меня подначивает. Это и слепому видно.

Родик спокойно ел, умело пользуясь столовыми приборами, а я даже сок выпить не смогла. Руки тряслись, от гнева в горле стоял комок.

Закончив поедать что-то пряно-жареное, он барским жестом кинул деньги на стол и, предложив мне руку, которую я проигнорировала, равнодушно пошел к выходу.

Возле машины Родик, видимо, чтобы не выходить из роли любовника, полез меня обнимать.

Окончательно потеряв терпение, я изо всех сил толкнула похитителя в грудь. Он даже немного пошатнулся – мое нападение застало его врасплох, – но меня не выпустил. Глаза его зловеще вспыхнули желтым, а руки сжали меня так, что я чуть не задохнулась. Я стукнула его головой в подбородок с таким остервенением, что он по инерции ударился об машину затылком, и кинулась бежать.

Я сбросила туфли, теплый летний асфальт позволял довольно комфортно бежать босиком и плевать, что короткое платье для этого не создано. Я собиралась добраться до людного места, – невдалеке стоял длинный дом, – надеясь, а вдруг что получится. Бандит мчался за мной, словно обезумевший от запаха крови гончий пес, преследующий раненого оленя.

Жестокий захват за плечи, он рванул меня, я резко дернулась, но похититель с силой хладнокровно вонзил твердые, словно железные, пальцы мне в ключицы так, что я готова была кричать от дикой боли.

– Стой! – тихое шипение похитителя.

Я всегда считала, что пылающий взгляд – просто метафора из дамских романов. Но повернула голову к главарю и поняла: нет, не фигура речи, его глаза горели так, что, казалось, он хочет меня сожрать.

– Пошел к черту, придурок! – Мой голос норовил сорваться на визг.

Он, жестко держа меня, поволок к машине. Судя по тому, что даже мое паническое бегство не привлекло ничьего внимания, кричать, вырываться и звать на помощь бесполезно.

Я пошла рядом с ним. Нет, я не сломаюсь, убегу при первой же возможности. Похититель молчал, гневно стиснув зубы и думая о чем-то своем.

Сейчас я его не понимала. Да, ненавидела, да, презирала, но не представляла, чего он задумал. Этот тип отреагировал на мой побег спокойнее, чем я ожидала. Противник молчал, и это пугало. Он не из тех, кто прощает своеволие. Значит, наказание последует позже.

Он открыл дверь машины, не выпуская моего плеча из захвата. Достал злополучный букет и выкинул его на асфальт, меня же впихнул на сиденье. Выходит, глава гиен совершенно потерял ко мне интерес. Было стыдно и неприятно, слезы так и норовили брызнуть. Подступило мерзкое чувство жалости к себе, вытеснившее гнев и злость.

Понимаю, что с его скоростью у меня не было шансов на побег, но я бы себя не уважала, если бы вела себя, как амеба. Хотя, сейчас сидя в этом непотребном платье, с ледяным выражением лица, я больше всего мечтала съежиться, закрыться руками и заплакать… Похититель, казалось, меня не замечал, но его рука, вальяжно лежащая на рычаге, не давала забыть, что в любой момент он меня схватит.

На этот раз до дома Родика мы добрались очень быстро. Значит, тогда он все же ездил кругами. Остановив машину недалеко от ворот, снова вытащил меня.

Я вела себя спокойно, а что мне оставалось делать?

Заметив наше прибытие, кто-то из молоденьких шестерок тут же выбежал из калитки, завел машину и, рванув с места, умотал вверх по кварталу. Я про себя усмехнулась – следы, что ли, путает? А во дворе отчетливо различила пряный запах мужского одеколона. Плеснули его, так сказать, не скупясь. И запахи забивают. Очень эффективно, даже я поморщилась, а Родик аж побледнел.

Мне ведь сейчас за все предъявят! Я не то что боялась, просто понимала, рассчитывать не на кого. Держа меня за локоть, бандит шел большими шагами, вынуждая семенить за ним. Мы вошли в дом, а там он завел меня в какую-то спальню. Не дав осмотреться, сразу навалился, пытаясь поцеловать и вдавливая своим телом в стену. Я с отвращением отталкивала его, пока до меня не дошло, что он просто издевается. Тогда я обмякла, не обращая на его натиски внимания.

– Ну что ты? Давай, сопротивляйся, – возмутился наглец, отступая.

– Не хочу, – сухо ответила я, еще не придя в себя.

– Но тебе же противно? – В голосе столько надежды…

Извращенец, я и не думала, что его можно презирать еще сильнее.

– А ты сомневался? Противно, но играть в изнасилование я не буду.

– Знаешь, у меня после твоего финта на улице появилась замечательная идея. – Глаза горят, на лице довольная улыбка.

Я напряглась. Наконец я услышу, что он все-таки задумал в качестве мести.

– Я решил не торговаться с Тео, а оставить тебя себе, чтобы развлекаться. Мы поиграем, ты будешь зайчиком, а я охотником.

Закончив разговор так странно, он вновь полез ко мне, я от отвращения мечтала полностью вжаться в стенку. Но тут послышался голос Чубчика:

– Сэм, к тебе гость!

Заметив мой интерес, он явно сказал не то, что собирался:

– Проводи ее. Потом вернешься ко мне.

Я вырвалась из спальни и побежала по лестнице, сквозь слезы не видя Чубчика, бредущего позади.

В нашей комнате я обнаружила спящую Маришку. Ну да, уже темнеет, то есть около десяти вечера. Даже в сумраке я разглядела, что девочку никто не умыл перед сном. Как гуляла, так и заснула чумазая, как поросенок. Хорошо, если перед сном не плакала. Я нежно отодвинула ее ручки, развязала бантики и медленно стянула с нее яркую одежду, чтобы постирать.

Мокрую Маришкину одежду развесила на балконе, вот только сегодняшние сюрпризы никак не хотели кончаться. Во дворе проходила встреча, да какая! Я выгнулась через перила балкончика, вглядываясь.

Стройный, отменно сложенный, Макс стоял напротив своей не менее эффектной копии, что-то говоря тому сквозь зубы. Похититель, он же Сэм, раздраженный и злой, облокотившись на перила крыльца, холодно смотрел на Макса. Лицо его настолько потемнело, что казалось обгорелым и даже нечеловеческим.

Возможно, раньше это бы меня напугало, но не сейчас. Большие темные зрачки похитителя, так похожие на кошачьи, упираясь в Макса, становились все тоньше и тоньше, будто он жмурился от солнца. Жаль, я не видела лица Макса и слов их разговора не слышала. Вообще-то я считала, что меня уже ничего взволновать не сможет… Смогло, да еще как! Я места себе не находила.

Они родственники. Очень проницательно с моей стороны. Они же выглядят как братья, Макс и Сэм. Я даже отсюда чувствовала суровую собранность Макса. Как он попал в самое логово гиен? Зачем? И как нашел его? Он знает обо мне? Что он вообще знает? Голова не справлялась с вопросами, да и поездка в ресторан оставила свой след, я просто взрывалась от напряжения.

Сэм что-то сказал презрительно, в своем стиле, и Макс, шагнув к нему, замахнулся и ударил. Завязалась драка. Братьев обступили охранники, которые не пытались вмешаться. Те, уже все в крови, старались выместить друг на друге дикую ненависть и желание уничтожить. Свет, падавший из окон четкими прямоугольниками, ложился на плитку, которой был вымощен двор. Дерущимся было светло, а вот я осталась в темноте. Что тут скажешь, оборотни есть оборотни.

Я оцепенела не то что от вида крови, а от понимания причин. Макс и его брат-похититель уже должны бы кататься по земле от боли или валяться без чувств, но они все колотили и колотили друг друга. Я вцепилась в перила балкона. Отчаяние и чувство вины перед Максом придали пальцам такую силу, что синяки были гарантированы.

Драка закончилась победой Сэма. Бесчувственного Макса подхватили шестерки главаря и куда-то уволокли, а бандит обернулся в мою сторону, скривив рот в улыбке. Как я забыла? Им же темнота не мешает. Я отпрянула, вызвав смех у гиены-победителя, но он ошибся. Еще с момента похищения я оказалась совершенно беззащитной перед ним, но сейчас я не испугалась, просто мне не хотелось смотреть на Сэма, пока он праздновал победу. Не хотелось делить с ним триумф. Не знаю, что это между ними – застарелая вражда или свежее недоразумение, но я была на стороне Макса, и этим все сказано. Его поражение – мое поражение.

Я медленно прошла через темную комнату в ванную. Включила душ и встала под чуть теплый, освежающий поток. Струи воды, стекая по голове и рукам, смягчали боль от синяков и царапин. Я стояла так долго, прогоняя мысли, эмоции и тяжелые воспоминания, наслаждаясь бегущей по телу водой. Вот сейчас облачусь в уютный халат, сяду к столу и подумаю.

Я взглянула на стену. Там висел толстый махровый и, судя по всему, мужской халат. Я брезговала им пользоваться, стирая свои вещи и вешая их на стул, стоявший на балкончике. К утру все было сухим. Но сейчас моей одежды нет, а в этом блестящем непотребстве я ходить не собираюсь.

Выбравшись из душа, выкинула в мусорное ведро мерзкое платье и с опаской натянула полосатый халат. Пахнет он вроде порошком, но все же…

Тихо прошлась по комнате, размышляя, куда делся Макс и что с ним сделали, а после легла спать.

* * *

– Сворачивай вон туда. – Индира жестом показала направление, и мы направились в сторону старых районов.

Уже час мы катались по городу. Старая гиена так внимательно осматривала окрестности, что я и вправду поверил, что она сможет помочь. Даша с Тео пошли на встречу к Максу, а мы с Индирой отправились искать старый дом, в котором Макс-старший втайне от жены держал своих любовниц.

Я вглядывался в вечерние улицы. Вокруг все знакомо, хоть раз, но здесь уже бывал. Методично объезжал кварталы, надеясь, что она наконец найдет искомое.

На улице совсем стемнело, когда Индира бросила на меня быстрый взгляд и, раздувая ноздри, судорожно втянула воздух:

– Это он. Вон тот небольшой двухэтажный домик за кирпичным забором.

Я тотчас позвонил Тео и кратко сообщил:

– Нашли. Индира опознала дом. – А сам стиснул зубы и вцепился пальцами в руль, чтобы не сорваться с места и не кинуться вытаскивать девчонок из лап свихнувшейся гиены.

Выслушав меня, Тео ответил:

– Кевин, не горячись, один идти не вздумай.

Я расслышал взволнованный голос Даши:

– Следи за ним. Видишь, куда Макс направился? Ты этот район знаешь?

Что же они узнали? Наверное, ничего, если следят за маячком по монитору. Я совсем забыл об Индире, но она сама о себе напомнила:

– Кевин, ты меня домой отвези. – Она хоть и ощущала сейчас себя победительницей, но былую уверенность в клетках зоопарка все же подрастеряла.

– Да, – коротко ответил я и заставил себя повернуть к базе. Пусть Индира пока там побудет, мне спокойней, не то решит на два фронта работать.

– Сегодня будете штурмовать? – как бы между прочим поинтересовалась гиена, вынув из красной сумочки зеркальце и подкрашивая губы.

– Сначала надо узнать, там они или нет, – отрезал я.

Что узнали Даша с Тео у Макса? Я нервно ерзал – теперь, когда появилась надежда, мне не терпелось скорее оказаться в том доме. Проводив Индиру в кабинет Ника, торопливо направился к Тео и Даше. Они как раз чаевничали. Первым делом я спросил:

– Что Макс? Вы что-то узнали?

Небывалое дело, Тео ответил первым:

– Ничего, выслушал нас и ушел. Чай будешь?

– Нет, а ты что ему сказал? – Я волновался, какой тут чай.

– Маячок к нему прицепил. Если окажется, что дом, указанный Индирой, в том районе и Макс отправился туда же, завтра начнем штурм их логова.

– Зачем откладывать? Давай сейчас!

– Ночь нужна на подготовку. Не забудь, у них новое оружие, голыми руками их не взять. Надо все обдумать, иначе опять будут жертвы.

Понурившись, я ушел к себе. Мне надо было проследить за указанным Индирой домом и удостовериться, что там на самом деле засели гиены. А еще правильно расставить бойцов для прикрытия отрядов, проследить за дислокацией бойцов Сэма. Я вызвал Ника, и мы углубились в дела. Чуть позже Тео, наблюдающий за братом Сэма, подтвердил, что Макс пошел в дом, указанный Индирой. Значит, все верно.

Готовясь к освобождению девочек, мне наконец удалось взять себя в руки.

Зато утро неожиданно началось со споров.

– Люда не могла им ничего сказать, – отрезала Даша. – Когда я называла ей пароли и прочее, она не хотела меня слушать. Заявила, что никогда поздно не возвращается и ей это совсем не нужно. – Даша продолжала кем-то начатый разговор, пытаясь добиться у невозмутимого мужа понимания. Тео молчал, зля этим молчанием не только Дашу.

– Тео, это совсем не важно, что память у нее фотографическая, я повторяю. Она не слушала, когда я ей говорила код. Тогда уж подозревай меня, я его точно знала! – гневно закончила она и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Вожак повернулся ко мне, спрашивая:

– А ты что скажешь?

– Пока ничего, я всю ночь готовился. А что произошло?

– Ночью в пределы моего особняка прорвались враги, в дом попасть не успели – появились Миша с Ником и бойцами. Но ворота злоумышленники открыли и в замке поковырялись.

Я покачал головой:

– Вот сволочи, но я согласен, Люда не могла.

Тео взбесился:

– Ага, они будут у нее на глазах пытать Маришку или ее саму, и она не вспомнит код? Партизанен?

– Это разве имеет значение? – холодно спросил я, невозмутимо оглядывая взъерошенного вожака.

– Конечно! Имеет, и еще какое! Вот только я пытаюсь сообразить, какое и насколько, а вы мне мешаете.

В комнату ворвалась вконец разгневанная Даша:

– Слушай, а что они могли сделать в доме, полном охраны? Получается, это чистой воды диверсия.

– Я как раз пытаюсь в этом разобраться, а ты меня сбиваешь.

Даша взорвалась:

– Достал своим вредным характером! Он молчит, а я догадывайся, о чем это он думает.

– Обожаю, когда ты злишься, – ответил Тео, отвернувшись от жены.

Он все-таки разозлился. Даша единственная, кто может вывести невозмутимого вожака из себя.

– Угу, и вовремя свое обожание демонстрируешь, – так же едко сказала его супруга.

– А когда ты начнешь мне доверять? Или ты считаешь, что мне плевать на Люду?

Так, я тут лишний… Развернувшись, тихо вышел. Мне надо держать себя в руках. Сейчас важно одно – вот-вот будет штурм, у нас все готово.

Не успел я дойти до своего кабинета, как раздался звонок вожака, я поднес трубку к уху и рявкнул:

– Да?!

– Штурм откладывается, у нас сегодня переговоры.

* * *

Утро было самым подходящим для того, чтобы схватить купальник, полотенце, термос с холодным соком и бежать на пляж. Вчерашние события, сменившиеся беспокойной ночью, немного поблекли и теперь казались сном. Выглядывая во двор, я думала, как был прав Аристотель, заявляя: «Освободите себя от надежды, что море когда-нибудь успокоится. Мы должны научиться плыть при сильном ветре».

Я дождалась, пока проснется Маришка, чтобы ее покормить и отмыть от вчерашней грязи. Она допытывалась, куда меня вчера возили.

– Меня? В город, – сказала я, вытирая ее белым полотенцем, – а зачем, не спрашивай, не знаю.

Мы вернулись в комнату. Она понимающе замолчала, больше не выспрашивая, но детство взяло свое, и, съев йогурт и булочку, малышка убежала гулять.

Я села на стул на балкончике и принялась наблюдать за девочкой. Один из охранников, заметив маленькую гостью, ласково заговорил с ней и угостил конфетой. Этого хватило, чтобы расположить Маришку к себе. Потом она часто подбегала к нему с какими-то вопросами. Я их не слышала, но внимательно следила за ребенком.

Вот Маришка зашла за охранником в их маленький домик у ворот. Я тут же вскочила с места, напряженно всматриваясь, но дверь быстро открылась, и как ни в чем не бывало Маришка появилась, таща большую картонную коробку из-под телевизора. Пристроив свое «сооружение» под деревом, она то влезала в него, то переворачивала набок, используя как домик. Потом, явно задумав что-то еще, пошла к тому же охраннику и вернулась уже с бечевкой. Ловко привязала веревку к коробке, сотворив из нее грузовик.

С усилием волоча за собой по двору это шуршащее чудо на веревочке, Маришка удалилась куда-то за дом. Я немного подождала ее, потом ушла. Находиться летом на солнце в теплом махровом халате было не очень-то приятно.

Я собиралась пойти в душ, когда, шурша и громыхая своим грузовиком, в комнате появилась Маришка. Мечту о прохладной воде пришлось отложить.

– Ты проголодалась? – Я отложила свой утренний йогурт для девочки, недавно заметив, что она к нему неравнодушна. Но Маришка вместо ответа приложила пальчик к губам, приказывая мне молчать.

– Смотри, кто со мной, – шепнула девочка, приподнимая смятую коробку.

Зверь, спрятанный под картоном, изображавшим в Маришкином сознании что-то автомобильное, вылез и с забившимся сердцем порывисто огляделся.

Вспомнив, что тут бывают «разумные животные», я торопливо запахнула халат до горла. Маришка меня дернула за рукав:

– Он хочет, чтобы ты его погладила, – уверила меня малышка.

– Спасибо, – пролепетала я, сжавшись и приготовившись бежать подальше. – У меня в отношении диких зверей строгие принципы. Я не глажу незнакомых гиен, а они делают вид, что меня не знают.

Раненая животинка смущенно ежилась, опустив хвост, и старательно избегала моего взгляда.

– Но он хороший! – упрямо возразила Маришка, едва не топнув ногой.

– Охотно верю и даже ни капли не сомневаюсь, но, увы. Принципы есть принципы, – строго заявила я, отодвинувшись от грустной гиены к дивану.

Тогда Маришка изменила тактику, тихим голоском заканючив:

– С него надо снять ошейник, я старалась, но не смогла. Людочка, ну, пожалуйста…

Выслушав умного ребенка, печально кивнула. Воодушевившись моим обещанием, малышка уверенно продолжила:

– Ошейник ему человеком стать не дает.

Какое-то время мы молчали. Девочка и зверь с надеждой в глазах, не отрываясь, смотрели на меня. У меня просто не было выхода. Я медленно встала с дивана, обдумывая последствия, взяла цветастый плед…

– В это завернетесь, – и положила его на голубую корзину для белья рядом с душем. Зверь наклонил голову, почти по-человечески наблюдая за мной.

Переборов брезгливость – морда гиены своими чертами и приоткрытой пастью не вызывала во мне никакой симпатии, я сразу, буквально одним движением, расстегнула тонкий кожаный ошейник, плотно сидевший поверх короткой шерсти. В неровном дыхании зверя слышались хрипы и какой-то шум. Он склонил голову и, лизнув мою руку, – меня от этого передернуло, – пошел в ванную.

Я замерла, ожидая чего угодно. И все же я оказалась не готова, когда открылась дверь и в комнате появился он. Мне отчего-то стало не по себе. Я подняла голову и увидела.

Макс!

Почему-то возникло чувство тяжелой утраты. Почему? Я ведь давно поняла, что он гиена, но для меня Макс остался веселым другом, надежным и интересным. Не знаю…

Пауза все длилась, превращаясь из безобидной тишины в угрожающее молчание.

– Макс, как ты? – прошептала я и выдавила из себя улыбку. Он же не виноват в моих заскоках. Маришка крутилась вокруг нас, заглядывая в лицо то мне, то Максу.

– Нормально. – Он ответил тоже шепотом, за дверью мог кто-то стоять.

– Как ты нашел нас? Кто тебе сказал? – В голове вертелись тысячи вопросов, но боль от понимания, что меня нашел не тот, на кого я рассчитывала, превозмогала все.

Он желчно усмехнулся, окинув взглядом мой халат. Потом пояснил:

– Позвонил матери, уточнил у нее, где она жила в этом городе, она и подсказала. А то, что тебя похитили, мне сообщили Тео с женой. Это ее ты хотела привести на свидание?

Я равнодушно кивнула, спросив о другом.

– И ты так просто попал сюда? – удивилась я, с трудом разомкнув пересохшие от волнения губы.

– Да, просто. Правда, я и не рассчитывал… Полвека назад это было убежищем моих отца и матери.

Я не нашлась, что ответить, и ограничилась кивком. Хотя в голове вертелся вопрос, что за убежище и от кого надо было прятаться? Макс знакомо улыбнулся. Он всегда улыбался так приветливо и радостно, что меня это мгновенно обезоруживало. Вечный мальчишка.

Я прикинула, что мешает остальным моим знакомым спросить адрес у Макса, и совсем опечалилась.

Даша, конечно, переживает, но Тео, возможно, все равно. Нет, он что-то делает, хотя бы ради жены. А Кевин? То холодный, то горячий. А он нужен мне, сейчас, немедленно, сию минуту! Я безумно нуждаюсь в нем, но… Но они все, видимо, ждут. Переговоров или чего-то еще…

Я на миг поникла, но потом подумала, что у них могло что-то случиться, и им сейчас могло быть просто не до нас. Но нам с Маришкой от этого не легче. Одинокие, беззащитные, в чужом городе, никому не нужные. И совершенно беспомощные перед всеми этими зверюгами в человеческом обличье. Горечь в душе мгновенно разъела глаза до слез. Но я все-таки уточнила:

– Ошейник с тебя мы сняли, теперь ты сможешь отсюда убежать?

Он уверенно кивнул и едва слышно, с нотками упрямства в голосе, прибавил:

– Могу, но один не пойду. Только с тобой.

– Но я же не смогу пробраться в щелку под воротами. По-моему, и тебе это будет сложно сделать.

– Я один не пойду, – категорично прошипел Макс.

Меня чуть не прорвало от возмущения, нахмурившись, я прошептала:

– Хорошо, сиди тут, в ошейнике. Надеюсь, ты знаешь, как любит Сэм забавляться с беззащитными?

– Я не беззащитный! – гневно посмотрев на меня, буркнул Макс. Как же! Недооценила силача.

– Ну да… Ты дрался, как лев, только тут таких львов пара десятков, и все они подчиняются этому психу.

Он отрицательно махнул головой.

– И что мы будем делать? – очень разумно спросила Маришка.

– Играть, конечно. – Я наклонилась к ребенку. – Ты станешь белочкой, и Макс засунет тебя к себе за пазуху, если найдет что-то получше этого одеяла. Или просто уведет за собой и вернет маме.

Макс с раздражением наблюдал за нами, но пока молчал. Смешной такой в этом одеянии. И вообще, оказывается, ругаться шепотом совсем не эффективно.

– А когда он будет в шкуре, что сделает? – Ребенок, видимо, проигрывал ситуацию в уме.

– Тогда ты будешь гордо сидеть у него на спине, распушив хвостик, прямо как в цирке, – усмехнулась я.

Маришка так живо представила себе эту картину, что звонко рассмеялась. Приложив пальцы к губам, мы оба озабоченно зашикали, напоминая Маришке, что кругом враги. Оторвавшись от девочки, я поднялась с корточек и тут же повернулась к Максу:

– А ты, как вырвешься, сообщишь Тео и Кевину, где я, и все будет о’кей.

Он, словно древний царь в своем одеянии, шагнул, явно собираясь меня обнять. Но я окинула Макса отработанным взглядом, каким смотрела на нежелательных индивидуумов, пытавшихся подбивать ко мне клинья. Слегка удивленная, но терпеливая улыбка давала понять, что им надеяться не на что.

Макс с досадой отвернулся, обиженный. От чувства вины в глазах появились слезы. Он ведь из-за меня тут оказался, а я… Но нет худа без добра – пока судьба избавила меня от объяснений с Максом. Может, он все сам поймет и больше попыток не будет?

Маришка легонько дернула за рукав нелепого халата, вернула себе внимание и тонким голоском спросила:

– А когда мы поедем, как в цирке?

Я подняла голову и уставилась на друга с тем же вопросом во взгляде.

Он с минуту подумал, потом сказал:

– Думаю, прямо сейчас. Пока меня не принялись искать.

Я поцеловала Маришку и, крепко прижав ее к груди, прошептала, глядя Максу в глаза:

– Придумай, что делать с одеждой или с местом, где надо переждать до вечера. Как же вы днем зверями будете бегать по городу?

Он с раздражением кивнул: «Я знаю». Ну, ничего страшного не будет, если напомню. Или он все теперь собирается воспринимать в штыки? Я замолчала, с любопытством наблюдая, как небрежно скинув одеяло на пол, гиена влезает в Маришкину картонную конструкцию.

– Малышка, ты осторожней, от Макса не убегай. – Я еще раз поцеловала ее в щечку.

Боже мой, как же за них страшно! Руки сами сжались в кулаки. Хоть бы все получилось. Проводив их за дверь, я вышла на балкон, с нетерпением ожидая развязки…

Наконец, беззаботно проскакав по дорожке, девочка снова появилась во дворе. С шорохом волоча за собой на веревочке что-то картонное теперь непонятной формы, она все так же спокойно болталась по двору. А куда делся Макс? Неужели убежал один?

Маришка выполняла все, словно долго репетировала. Ни одного неверного шага. Вот она, беззаботно играя, подошла к забору, что-то напевая себе под нос и, приподняв рукой край коробки, выпустила гиену. Стала бельчонком. Макс схватил в зубы ее сарафан, валяющийся во дворе. Дождавшись пока все стражи укроются от жары в доме, гиена и бельчонок шмыгнули под ворота.

Я опасалась, что им будет сложно пересечь полосу тяжелого запаха, но все обошлось. И когда наконец Макс и Маришка исчезли, я вернулась в комнату.

Сначала шагала из угла в угол, обдумывая, что и как они должны сделать, чтобы все получилось. Но через какое-то время волнение поутихло, и я села на диван. Было ужасно одиноко. Я не могла броситься к маме и расплакаться у нее на плече, как в детстве. И Даши с Юлей рядом не было. Никого. Хотелось, чтобы тут оказался Кевин, даже сидеть с ним в темной яме оказалось куда легче, чем быть одной в нормальной комнате при дневном свете. До сих пор меня спасала Маришка, без которой плен стал бы невыносимым, а теперь…

Через час ко мне пожаловал гость.

– И где он? – весело произнес главный похититель, пока осматривал комнату в поисках Макса.

Значит, Сэм и прочие уже узнали, что Макс пропал? Или моих зверей поймали? Почему он ищет брата у меня, запах выдал? Ну да, они же почти звери. Я плотнее запахнула халат и старалась следить за своим лицом. Я должна вести себя, как всегда. Интересно, успел ли выветриться запах гиены из комнаты? Вряд ли, иначе бы Псевдо-Макс так уверенно не спрашивал. Хотя кто его знает.

– Родик, для начала объясни, кого ты ищешь, – строго произнесла я, развернувшись к нему.

Сэм приблизился и сухо произнес:

– Я смотрю, ты собираешься продолжать со мной играть?

Я, изобразив недоумение, поднялась с дивана, словно пытаясь найти ответ, и заодно отодвинулась от Сэма подальше.

Он мгновенно подступил и начал игриво целовать щеку в сантиметре от моих губ. Наверное, это было бы безумно эротично, если бы не так мерзко. От поцелуев Кевина я бы сознание потеряла, а тут хотелось от омерзения плюнуть или поскорее вытереться.

– Хватит! – С нескрываемым отвращением я отпихнула негодяя. – Вы кого-то искали? Вот идите и ищите дальше.

– У тебя отличное чувство юмора, – хмыкнул Сэм, потом передразнил меня: – Кого-то! – и ушел, хлопнув дверью.

Может, зря я его искать отправила, надо было время потянуть? Но не думаю, что Максу это бы помогло, скорее всего, шестерки уже давно пустились по его следу. Я вновь задумалась о потерянном друге и внезапно поняла, что приятных воспоминаний эта встреча с Максом не оставила. Впрочем, сейчас не до этого, главное, чтобы он доставил Маришку домой в целости и сохранности.

Выйдя на балкон, я увидела, как Сэм с охранниками сели в машину и уехали.

 

Глава двенадцатая

Спасение

– Какие переговоры? – Я ворвался в кабинет Тео.

Все готово для освобождения заложниц, а тут… Стиснув зубы, я ждал ответа вожака, угрожающе нависнув над столом. Тео поднял на меня спокойный взгляд:

– Сэм вызвал меня на нейтральную территорию поговорить о своей стае.

Обдумывая новость, я уселся в кресло для посетителей:

– Что он еще говорит?

– Заявляет, чтобы мы не рыпались, а то они и другие сюрпризы приготовили.

Даша холодно посмотрела на мужа, после чего сказала мне:

– Еще сказал, что если наши бойцы нам дороги, то нам лучше держать себя в руках, они ни с кем церемониться не будут. Можно подумать, мы забыли, что они девочек похитили, – возмущено закончила она, отворачиваясь к окну, за которым царило беззаботное летнее утро.

Тео, чувствуя себя виноватым, изредка поглядывал на Дашу, пытаясь вызвать у нее улыбку. Меня сейчас больше волновал штурм особняка с девочками, чем брак Тео, потому я с раздражением спросил:

– Так… Что все-таки делать будем?

Тео, словно сытый кот, улыбнулся и, развернувшись всем корпусом ко мне, сказал:

– Радоваться. Сэм один на встречу не поедет, большая часть гиен прибудет на переговоры, значит, штурм дома пройдет без них.

Даша мгновенно всполошилась.

– Он с оружием, охраной, а ты один? – испуганно прошептала она. – Не надо, возьми с собой резерв.

Я усмехнулся, глядя на довольного Тео, и подсказал Даше:

– А ты его в водолазный костюм наряди, он от разрядов спасет, заодно и отомстишь. Жара намечается, да еще какая!

Тео прищурился:

– Я от тебя не ожидал… Она ведь так и сделает. Предатель!

Даша, одарив меня великодушной улыбкой, с чувством поблагодарила:

– Спасибо за совет, так и сделаю.

Я кивнул и вернул разговор в серьезное русло – хорошо, они хоть ругаться перестали.

– Пришлю тебе Ника, обговорите, какие охранники поедут на встречу. У меня все готово, выслал команду поддержки. Они же следят, где будут находиться девочки во время штурма. Я ночью отправлял на разведку людей, чтобы гиен запахом не спугнули. Так вот, Люду видели на балконе.

Тео, отстукивая карандашом по столешнице марш, мрачно кивнул. Все это я уже докладывал ему ночью. Все, да не все.

– Я сказал тебе, что вчера вечером, после встречи с вами, Макс с братом подрались? – спросил я.

Но отреагировала только Даша:

– Вот идиот, сам туда пошел. Нет бы нам сказать, где они. А может, он с братом связан, что-то быстро он их разыскал.

Тео промолчал. Макс, как выросший с людьми полукровка, никому не подчинялся. Но, думаю, вожак все запомнил.

Протерев глаза после бессонной ночи, я со вздохом ответил:

– Может, и связан, но вряд ли он знал, что Люда у брата. – Я был справедлив, хотя очень хотелось причислить его к предателям.

– Он знал, куда идти, – не умолкала Даша.

Я устало пояснил:

– Его могли похитить и держать там, могли держать кого-то из его знакомых. И источники информации у него явно свои.

Тео задумался, окончательно выпотрошив карандаш. Даша, не дождавшись реплик мужа, стала подводить итоги:

– Значит, в три часа мы с Тео едем на переговоры. – Тео гневно зыркнул на нее, она шутливо подняла руки, сдаваясь, но тут же продолжила, забавно морща нос: – Ладно, не бунтуй, перестраховщик. Так и быть, я сижу в машине, уговорил. А ты, Кевин, в это время штурмуешь дом, где держат девчонок, а потом мчишься к Тео на помощь.

– Да, если все получится, как задумано, девочек сразу отвезут в особняк, а я поеду к Тео.

Вожак добавил:

– Если все получится… Думаю, их ночная вылазка на наш особняк не была нападением, она призвана создать переполох. Они прекрасно знали, что дом хорошо охраняется. Значит, никакого другого смысла, кроме того, что это прощупывание верхушки клана, то есть нас с тобой, на предмет раскола, не было. – Он секунду помолчал, сосредоточенно растирая опилки по столу, потом сказал: – Мне только одно интересно: враги поставили нам жучков или у нас кто-то завелся? Они точно знали, что Даша посвятила в детали Люду, и знали, что ты вот-вот на ней женишься. То есть понимают, как и куда ударить, чтобы вбить между нами кол. Даже любовниками притворились в кафе, где обедают работники нашего центрального офиса.

Я поднял голову. Вот это новости! Как это любовниками? Нахмурившись, Даша привстала, но Тео отмахнулся:

– Я знал, что это провокация, так что и говорить не стал. А что у нас закончил Сэм?

Я невесело усмехнулся:

– Психологический факультет нашего универа.

– Вот они, огрехи современного образования, – сказал Тео. – По верхам нахватались, а продумать схему раскола клана не смогли. Мелко как-то, да и глупо.

– Я все понимаю. Дилетанты, по верхам. – Даша перевела разговор в нужное ей русло: – А Люда вообще знает, что вы женитесь?

– Нет.

– Не повтори ошибку этого сухаря, – она жестко ткнула мужа в бок. – Я до венчания не знала о его чувствах. Переживала и чего только ни думала, пока он искренне считал, что бравыми делами показывал мне свое нежное отношение.

– Даш, ты не вовремя с этим, – раздраженно начал Тео, не любивший копаться в чувствах.

У Даши от гнева аж глаза загорелись. Теперь я ему помочь не смогу, пусть сам жену умасливает. Но Тео продолжил:

– Пусть сперва освободит, потом научишь его, что говорить.

– Угу, а она пока будет в нем сомневаться. Поверь, Люда не глупая. Если она откажет, ты хоть головой об стену бейся, ничего не изменишь.

– Даша, спасибо, конечно, я все ей скажу, – пряча улыбку, уверил я. – Не думаю, что сейчас это важно.

– Угу, преклонит колено и скажет, – перебил Тео. Его пальцы были испачканы графитом, остатки карандаша валялись повсюду. Даша вынула из дамской сумочки и протянула ему влажную салфетку. Тео ждал насмешки.

– Да, так и сделаю, – я отвлек внимание супругов. – Значит, так. Я жду, пока ты отбудешь на переговоры, затем с бойцами отправлюсь за девочками.

– Договорились. Водолазный костюм не забудь надеть, советчик, – усмехнулся Тео, притягивая возмущенную Дашу к себе.

* * *

Пора что-то делать. Я выключила душ и стерла ладонями воду с глаз. Маришки нет, значит, меня нечем шантажировать. Сейчас попытаюсь выяснить, что тут где находится, а может, и убегу.

Прежде чем успела засомневаться в своем решении, я перебралась на диван и задумалась. Дураков здесь не было, но я все же собралась на разведку. Везение пока никто не отменял. Если поймают, – я на миг задумалась, – скажу, что ищу свою одежду. А что? Все правильно. Не в махровом же халате по жаре ходить!

Обед не принесли – это хорошо, Маришку подольше искать не будут.

Собрав мокрые волосы в строгий узел, остановилась перед выходом. Надо обдумать, как разумнее перемещаться, чтобы за одну прогулку выяснить как можно больше. По лестнице, затем в коридор…

Показалось, внизу кто-то ругается, однако я уверенно распахнула дверь и, осмотревшись, вышла к лестнице. Снизу доносились хрипы, сквернословие и отчаянные вопли. Похоже на драку. А вдруг это тот самый шанс сбежать?

Я прокралась на первый этаж. Из холла было только три пути: в кухню, где я видела решетки; в прихожую, где дрались; и в коридор к спальне Сэма. На цыпочках проскользнула в коридор, чтобы еще раз убедиться, что все окна забраны решетками. Идеальная тюрьма! Значит, выход только там, где драка.

А может быть, здесь есть еще один выход?

Между тем бой шел уже в холле, и обратный путь был закрыт. Я подошла ближе, вот любопытная! Сначала не могла разобраться, кто сражается. Все смешалось: раздувающиеся от ненависти ноздри, рычание, брань, набрякшие вены на шеях бойцов. Осязаемая материализовавшаяся ненависть. А самый частый звук – треск ломаемых костей.

В который раз осмотрелась – спрятаться негде, но возвращаться в комнату не стану. Пережду здесь, если выдержу, а потом скроюсь… Тут взгляд остановился на предводителе нападавших, который появился в дверях.

Вот это да! Кевин! Только… не такой, как всегда. Звериная грация, исходящая опасность, лаконичные движения хищника… Он стремительно оглядел своих и тут заметил меня. Сердце бешено заколотилось. Хорошо, что они не в зверином обличье. При виде бешеного Волчика, рвущего глотки врагам, я бы окончательно сошла с ума.

Хладнокровно обходя дерущихся, Кевин шагал ко мне. Но вместо радости и облегчения на меня навалился ужас. Не из-за Кевина, а от творившейся мерзости.

Кевин протянул руку, собираясь увести. Я не стала спорить.

Жестокость, бушевавшая вокруг, не только лишила способности соображать, теперь я двигалась, словно в тумане. Кевин крепко схватив меня, резко потащил за собой, буквально выдернув из-под рухнувшего гиганта в окровавленной одежде. Я споткнулась о чью-то руку и, нелепо запутавшись в длинных полах халата, упала на колени. Кевин на миг выпустил меня, и на него тут же набросились двое.

Чтобы подняться, мне пришлось опереться на бесчувственное тело одного из шестерок Сэма. Кевин уже сумел уложить противника и ударить в челюсть другого. Потом подхватил меня на руки и вынес в прихожую, а затем и на улицу.

Там было относительно тихо, и он, поставив меня на землю, сухо спросил:

– Где Маришка?

– Ее Макс спас. Наверное, уже у мамы. – Я попыталась улыбнуться, но пришлось сжать зубы, чтобы улыбка не превратилась в слезы. Его холодный тон меня просто добил.

* * *

После отъезда Тео мы тут же расселись по машинам и направились на штурм. Команда белок проникла во двор к Сэму и без труда закрыла трех охранников в домике у ворот. Гиены после того как хозяин уехал на переговоры, расслабились и чуть ли все не заснули.

Заехав во двор, я почувствовал удовлетворение, наконец мы занялись делом. И махнул своим бойцам:

– Начали!

Первыми в дом влетели белки, за ними я послал волков. Двоих отправил закрыть ворота. В доме оказался небольшой отряд гиен, но, как и предполагал Тео, без оружия и не очень хорошо подготовленных.

Через несколько минут все закончится, и мы наконец вызволим отсюда девочек.

Внезапно из-за угла выглянула Люда. Я пристально смотрел на нее, опасаясь снова потерять. И тут же почувствовал ее страх – он пульсировал в голове, расходясь по комнате аппетитными волнами. У меня сильно забилось сердце, на самом деле я с самого начала опасался сделать неосторожное движение, чтобы окончательно не спугнуть ее.

Но нет, даже когда она боялась, лицо выражало только сосредоточенность и внимание к происходящему. Людмила каким-то образом отключила эмоции и сконцентрировалась на своем. Она на мгновение нахмурилась, словно что-то искала. Люда всегда умела себя держать в руках…

Я нежно вытянул девушку из-за угла, собираясь укрыть в безопасном месте. Но, сделав несколько шагов, наткнулся на двух новых, непонятно откуда появившихся гиен. Незнакомый здоровяк замахнулся, целясь мне в лицо. Я увернулся, пнул противника в ногу и кулаком сломал челюсть. Верзила рухнул на землю, инстинктивно выставив руки вперед, чтобы смягчить жесткое падение. Второму, что был поменьше, я тоже выбил челюсть и, не оглядываясь, подхватил Людмилу на руки и направился к машине, отшвыривая по пути оставшихся гиен.

– Как ты? – прошептала Люда, распахнув глаза. Она с ужасом рассматривала кровь на моих костяшках, с остервенением разбитых о лицо здоровяка.

– Вполне, – сухо ответил я и вдруг понял, что не хочу встречаться с ней глазами. Не хочу увидеть то, что там непременно будет, – упрек за жестокость и настороженность. Я спросил ее: «Где Маришка?», собираясь идти за ребенком.

Люда ответила, что малышку спас Макс.

Я с досадой сплюнул. Куда ни кинься, постоянно этот Макс! Что он затеял? Зачем забрал? Потеряет ребенка – прибью!

– Люда, я сейчас к Тео, тебя с охраной отвезут назад.

– Да, спасибо. – Людмила заметно погрустнела, и я почувствовал себя негодяем. Но рано или поздно она должна будет понять, какой я и кто мы все. Я обязан спасти вожака, друга, а ей придется ждать.

Подошел к машине и нехотя поставил ее на землю. Внезапно Люда прижалась щекой к моей груди и тихо зарыдала. Меня охватило отчаяние и стало безумно стыдно. Не имело значения, что я не виновен в похищении, но ее мучили из-за меня.

– Ты устала и испугана, сейчас вернешься домой и забудешь все это, – попытался я успокоить ее.

– Да, – согласилась Люда. В ее глазах читалась боль. – Устала. Очень. Это нервы, прости, я сейчас…

Она вытерла глаза рукавом толстого нелепого халата.

– Ничего, все позади, – прижал к себе, утешая.

Люда только кивнула, и вновь на лице полная невозмутимость.

Я устроил Людмилу в машине и, закрывая дверь, попросил Мишу отвезти ее в особняк. Миша кивнул, Люда осталась безучастной.

Проклятье! Когда-нибудь наша жизнь станет нормальной? Я стоял на тротуаре, провожая машину взглядом. Из уныния меня выдернул раздавшийся позади голос Андрея:

– В доме никого, этих погрузили в багажники, везем к нам.

Я покивал и пошел к своей машине.

* * *

Появившись в выкупленном на вечер третьесортном ресторане, адрес которого Сэм сообщил в последний момент, я оглядел сидящих за столиками насупившихся волков с Ником во главе. Рядом расположился большой отряд гиен, у которых хватало ума сидеть тихо… Переговоры переговорами, но жизнь не кончается, а волки есть волки. И не гиенам с ними тягаться.

– Послушай меня внимательно, – из отдельной кабинки донесся быстрый, но угрожающе тихий голос вожака, – для меня твои угрозы пустой звук, мог бы сам понять.

Я уже сообщил Тео, что штурм прошел удачно и он может блефовать как угодно, общаясь с Сэмом на ясном для подонков языке. Хотя не стоит забывать, что новое оружие пока у них.

– Пустой звук? – Кажется, Сэм был в бешенстве.

Тео продолжил:

– Да. Покажи мне, что стая за тебя. Вся стая – старики, женщины, а не кучка молодых безмозглых прихвостней.

Позади меня раздалось рычание. Я медленно обернулся, вглядываясь в гиен сквозь искусственный сумрак зала. Кто это у нас такой нервный? Гиены сидели с невозмутимым видом – да, они негодяи, но не дураки.

Из кабинки:

– Сейчас речь не об этом. Мой отец уже не вожак, а это от него ты принял вассалитет. Я же ничего не принимал и никому не присягал.

Тео что-то на это ответил, я не расслышал. Бойцы, уже доставившие на базу гиен, державших в плену девочек, подтянулись в зал, напугав остальных окровавленной одеждой. Последовало долгое зловещее молчание, потом мы услышали угрожающий рев Сэма:

– Я устрою вам подчинение!

Голос вожака был низким и безжалостным:

– Ты уверен, что тебе кто-то даст такой шанс?

Внимательно наблюдая за дверью в кабинку, расположенную в дальнем конце просторного помещения, мы не забывали поглядывать на сидящих у входа гиен.

Замысел Сэма изначально был глупым, даже с тем оружием. Нас намного больше. Зная практичность гиен, я был уверен, что после сегодняшнего разговора солдат у Сэма убавится. Если вообще кто останется – многие поймут неприглядность ситуации.

Время тянулось медленно. Бравада Сэмюэля постоянно разбивалась о ледяное равнодушие Тео. С кем связался, малек. До нас вновь донесся голос Сэма:

– Я предлагаю дополнить условия нашей сделки. Я уже фактически вожак стаи, ты признаешь меня юридически и отдаешь стаю под мою власть. Хотя случая, чтобы кто-то посторонний получил право управлять гиенами, я не припомню! И все же в сложившихся тяжелых условиях я верю, что мы сможем найти выход.

Ну, глупец! Как это самодовольно, безмозгло. Вот же позиция! Главное – показать, что ты из себя что-то представляешь, хотя по сути полный ноль.

Тео нагло усмехнулся:

– А что мне с этого будет? Десятая часть от остатков твоего дохода? Нет, это не для меня. Мало…

Сэм растерялся, он ведь не думал, что щедрый Тео заведет разговор о больном для него вопросе.

Наконец Тео заговорил серьезно:

– Я не понимаю, к чему все эти манипуляции. В глубине души ты вряд ли будешь удовлетворен своим положением, к тому же бесповоротно опозоришься как вожак-марионетка. Не важно, как все в итоге обернется, ты всегда будешь чувствовать, что тебе недостает власти. Или ты усыпишь мою бдительность и захватишь власть в клане? – Тео захохотал.

Сэм попытался его перебить, но наш вожак его остановил:

– Почти не сомневаюсь, что у тебя есть аргументы на этот счет, но слова сути дела не меняют. Да, твой отец вчера окончательно отрекся от стаи и передал ее моему человеку, в отличие от тебя знающему, с кем нельзя связываться.

Последовало красноречивое молчание.

– Вчера вся стая проголосовала за нее, так что у вас теперь новый вожак. Ты идешь против вожака, так что я вынужден помочь вассалу. Коммендацию никто не отменял.

Раздался грохот, вослед которому по залу разнесся голос Тео:

– Ты ставишь себя вне закона, рабства нет только в моем клане, так что любой волк из стаи Кевина сделает тебя рабом.

Глупость, конечно. Я покачал головой: никто рабов брать не будет, но это знаем только мы с Тео, а Сэм поверил и молнией умчался, круша ограждения кабинок, как бумагу. Варвар!

Я неприязненно оглядел поломанные стены. Сколько теперь с ремонтом возиться. У меня дома после единственного боя до сих пор много чего еще не сделано. Жаль, что он убежал, а то я бы добавил, что самый простой путь не всегда верный и что необходимо быть бдительным и избегать самодовольства. Но Сэм бы вряд ли мне поверил.

Тео, посмеиваясь, вышел из кабинки…

Один Сэм – словно беззубый щенок. Счета перекроем, переведем их на нового вожака, только я еще не знаю, кто это. Вчера вечером мы с Тео толком не виделись, я был занят своими делами, он своими. И когда только успел?

Наши бойцы в зале тихо окружили гиен…

Почти никто не сопротивлялся. Тео обратился к побежденным:

– Ваш главарь выбрал путь, который противоречит установленным с древних времен законам. Вожак гиен – самка. А Сэм своими сомнительными деяниями и трусливым похищением детей позволил плевать на то, что против стаи ополчились все остальные. Я не позволю всяким щенкам творить, что им вздумается.

Потом, оглядев своих бойцов, добавил:

– Собирайтесь – и домой. За блестяще проведенную операцию будет большая премия.

Молодежь довольно закивала. Я, опустив голову, усмехнулся, – этим всегда не хватает денег.

А теперь домой, но отдыхать будем потом.

* * *

Когда я в халате вошла в особняк, Даша металась по холлу, как тигр по клетке. Заметив меня, она, всхлипывая, кинулась мне на шею:

– Люд, прости, я тебя втянула во все это.

Я, аккуратно вырываясь из ее объятий, пошутила:

– Так это ты меня похитила? А я все думала, кто это мог быть?

Она сначала не поняла, испуганно рассматривая мое лицо, но, когда заметила улыбку, схватилась за меня еще сильнее, прижимая к себе.

– Ты еще шутить можешь, а мне кажется, что я сошла с ума… или сойду в конце концов!

Она потащила меня в кресло, сказав кому-то за моей спиной:

– Пожалуйста, попросите у Марины Олеговны чаю, сладостей и чего-нибудь еще.

– Даш, что там у вас, куда все делись? – спросила я, не зная, как успокоить подругу.

– Тут такое было… – У Даши расширились глаза, словно она вновь видела что-то страшное. – Я потом расскажу, а сейчас все на переговорах. Вернее, Тео на переговорах с этим психом, а у них еще оружие против… в общем, страшное очень. Голова идет кругом, я уже не знаю, что делать.

У меня настроение упало ниже плинтуса и категорически отказалось подниматься. Вновь все от меня скрывают! Дашка тоже… Я разозлилась.

– Пошли, я дам тебе, во что одеться. – Казалось, Даша почувствовала мой гнев, но пока молчала, отводя глаза.

– Нет, я уж лучше к себе домой. В гостях надоело. Хочу одеться в свою одежду, пить из своих чашек и купаться в своей ванне.

Тут наконец появились Тео и Кевин. Кто-то выгружался из машин – во дворе слышался звук хлопающих дверей и топот множества ног. Даша уже висела на шее у мужа. Я была за нее очень рада, но все же не привыкла видеть ее такой эмоциональной. Кевин присел рядом, явно собираясь поговорить, а я никого видеть не хотела, не то что общаться.

Домой, домой! Вот и все разговоры.

* * *

Мы уже вернулись с переговоров и присоединились к девушкам, которые собрались пить чай. Тео получил свою чашку, я склонился к Даше и под пристальным взглядом вожака тихо ее спросил:

– Как она? Почему молчит?

– Я и сама ничего не понимаю. – Даша пожала плечами.

Тео успокоился и отвернулся, полностью переключившись на жену. Я, пытаясь наладить связь между нами, взял Люду за руку. Она сделала вид, что не замечает.

Тео меня внимательно разглядывал. Ему незачем было говорить, я и так чувствовал, что он не одобряет наше поведение, но сейчас не хочет обидеть. Люда, словно не замечая меня, спросила у Тео:

– Вы меня отвезете? По дому безумно соскучилась. – И она красноречиво оглядела свой халат.

Почему Даша ей не предложила переодеться? Или Люда сама не взяла? Я нервничал, испытывая из-за отстраненности Люды чувство вины. Даша тоже виновато сказала:

– Люд, конечно… Тебе надо отдохнуть, но стоит ли сейчас быть одной? Да, и пусть Валентина Петровна тебя обследует.

Людмила покачала головой, отказываясь от помощи доктора, и после молчала так долго, что я уже начал сомневаться, ответит ли она вообще. Внезапно она глубоко и устало вздохнула. Не выдержав, я сказал:

– Конечно, отдохни. Заеду к тебе позже. – И тут я почувствовал, что это прозвучало слишком покровительственно.

Она посмотрела на меня удивленно, нет, скорее озадаченно:

– Не стоит тревожиться. Я прекрасно устроюсь дома. Я в полном порядке, не надо так на меня смотреть. Все в порядке.

Колючий момент почувствовали все, кроме Тео. Он кивнул и велел позвать Мишу.

Я смотрел на нее снова – наверное, уже в десятый раз. Ее руки наконец перестали дрожать. Боже, какая же она нежная, хрупкая… Веки по-прежнему опущены, ладонь в моей руке легкая и мягкая. Безжизненная. Пустая.

Может, она что узнала? Сэм мог рассказать ей о нас, чтобы помучить, но она не подает виду, что знает об этом, несмотря на то что в том доме видела нечеловечески жестокий бой. Мои размышления прервала Даша, пихнувшая мужа локтем в живот.

– Что? – невинно спросил Тео, разглядывая жену смеющимися глазами.

– Пусть Кевин Люду отвезет.

– Ему тоже спать надо. С тех пор как их похитили, он все время на ногах. Кто еще его пожалеет, беззащитного, уставшего, как не я, такой же беззащитный и уставший? – Он принялся лихорадочно ощупывать карманы.

– Тео, ты всегда как ляпнешь что-нибудь, – заметил я, не зная, растрогаться от такой заботы вожака или, наоборот, оскорбиться. – Я готов отвезти, но не лучше ли ей побыть с нами?

– Что ищешь? – удивленно спросила Даша, наблюдавшая за Тео.

– Ключ от Людмилиной квартиры, новый.

Вошел Ник. Я подвинулся к Люде, освобождая ему место на диване. Ник небрежно развалился рядом, весело сообщив:

– У меня дома побоище – Ледовое отдыхает! Мама чуть не убила Макса. Представьте, является он в дом, на руках Маришка, а мама и сестра плачут, убиваются. Этот идиот возникает на пороге и попадает прямо в их руки… – Ник умудрялся говорить и без остановки лопать пирожные.

– Вот была потеха! Я прикрывал Макса, Маришка оттаскивала от него мою матушку, пока Танюшка бабушку на помощь не позвала.

– И Валентина Петровна всех разогнала? – скрывая смех, ехидно предположил Тео. – Или прибила Макса на месте?

– Нет, она на радостях вцепилась в Маришку. Потом бабушку все вместе корвалолом отпаивали, а Макс за водой на кухню бегал.

Я с улыбкой взглянул на Люду. И опешил.

Она стиснула зубы – сердится! Понял это по тому, как сузились и похолодели ее темные глаза и напряглись слегка опустившиеся уголки губ. Я боялся, что она расстроится, что с ней случится истерика. Неужели это из-за Макса? Я потянулся к ней, обнять, но внезапный гнев, появившийся в ее глазах, и желание отодвинуться подальше меня остановили.

Ник, наливая себе чай, все смешил Тео и Дашу.

– Теперь сидят вокруг него, обнимают, – он запихнул за щеку пирожное, – стол накрыли, вся родня слетелась. Судя по всему, Макса обязательно в почетные бел… родственники примут или что-нибудь подобное придумают. В общем, так просто не отпустят.

Все, кроме Люды, рассмеялись, она только губы поджала, не отрывая глаз от чашки. Тео вздохнул:

– Хорошо, что хорошо кончается…

Люда на слова Тео не среагировала, а заметив появившегося в дверях Мишу, поднялась из-за стола.

– Давай все же я отвезу. – Я тоже встал.

– Отдыхай. – Она вежливо улыбнулась, а когда выходила на улицу вслед за Мишей, то услышала ворчание Тео:

– Как дети малые!

Даша возмутилась:

– Дай ей в себя прийти! Сам не понимаешь?

Он промолчал.

За это время дела накопились. Мне хотелось поскорее их закончить, чтобы уехать к стае. Я решил дать Людмиле прийти в себя, оставить ее в покое, не давить своей страстью, не напугать, позволить выбрать и самой решить, стоит ли со мной связываться.

Два дня я возился с документами, пытаясь проверить отчеты по ежедневным работам. С Тео мы почти не виделись, он разбирал такие же завалы в центральном офисе у Сергея. Даша полностью ушла в хозяйственные хлопоты, Люда, по ее словам, отсыпалась и наводила у себя в доме порядок.

После очередной бессонной ночи я появился у офиса. Мне с успехом удавалось оставлять все как есть, пока не вмешался Тео. Директор оказался в офисе раньше меня. Опять с Дашей поссорились?

Вожак злой, как стая крокодилов, носился с этажа на этаж. Не иначе, пар выпускает, сам бегает за документами, забыв про коммутатор и телефон.

– Послушай, – взорвался Тео, сев в кресло передо мной, – невозможно продолжать прятаться за делами!

– А кто прячется? – Я разозлился. – Я не прячусь… Она просто избегает меня.

Вожак спорить не собирался. Кивнув, он добавил:

– Но есть тот, от кого она бегать не будет. Волчик!

– Может быть. – Я не верил, что ее сможет развеселить огромный зверь.

– Отлично! Давай сейчас и проверим.

– Позже. А что там с Индирой? Ты меня чуть инвалидом не сделал, когда сообщил, кого ставишь вожаком.

– Ты мне это, зубы не заговаривай. Хватит друг от друга бегать, не дети. – Я хотел его перебить, но Тео ответил на незаданный вопрос: – А какое условие я Индире поставил, тебе в машине расскажу. Поедем в твоей, там и вещи оставишь. Вдруг понадобятся.

* * *

Попав домой и приведя себя в порядок, я поняла, что не смогу вернуться к телевизору или лечь в постель. Происшедшие события слишком свежи, чтобы оценить их сейчас, и слишком расцвечены эмоциями. Дрожащими пальцами прижимала майку к шее, бродя по комнате, словно сомнамбула. Уже начало светать, когда я все же легла и уснула.

Проснулась в поту, задыхаясь от кошмара, в котором меня преследовала гиена с горящими глазами. Поднимаясь с дивана, оглядела родные стены, от которых уже отвыкла, – боль сжимала сердце как тиски. Сколько всего пришлось пережить!

В полусне я находилась два дня. За это время вымыла окна, подоконники и стены – сделала генеральную уборку, заодно выкинув одеяло и тарелку Волчика. Сегодня я вновь взялась за спасительную уборку. Вещей у меня мало, так что, пройдясь с пылесосом по комнате, разложила все по местам, протерла пыль. Взглянула на часы – почти полдень. Квартира блистала чистотой.

Теперь время тянулось безумно медленно. Я положила в кофеварку молотый кофе, налила воды на три чашки и включила.

– И, как всегда, не знаю, бежать мне от вас или остаться? Наказать за ложь или простить великодушно? – прошептала я себе. – Или перестать думать о прошлом и вернуться в настоящее.

От размышлений меня оторвал звонок. Я подняла трубку завибрировавшего телефона и устало выдохнула:

– Да?

– Люд, привет! А где Кевин? Не могу найти с утра ни одного, ни другого.

– Очевидно, он решил не тратить время на женщину, вполне определенно пославшую его к черту.

– Правда? И когда успела? И глаза небось на мокром месте? – В голосе Даши прорезалось подозрение…

– Потому и на мокром, – вздохнула я и налила себе готового кофе. Взяла чашку дрожащей рукой и стала пить маленькими глотками.

Внезапная догадка Даши попала в цель:

– Не можешь привести мысли в порядок? Обижена?

Я кивнула, потом ответила, сообразив, что Даша не видит:

– Может быть… не знаю.

– Ну, понятно, в этом поможет только время.

– Даш, прости, в дверь кто-то звонит.

– Не переживай, они от каждой… организации охранников к тебе приставили.

– Угу. От стаи, ты хотела сказать?

– Нет, Андрей от клана, только Рэм от ста… Ты знаешь? – Голос подруги потух. – Потому ты и злилась.

– Да, и потому тоже! – язвительно, не скрывая обиды, закончила я.

– Ладно, ты вроде как шла двери открывать, – тяжело вздохнула Даша. Теперь уже она все обдумать хочет.

– Угу, шла… Поговорим позже, – угрожающе закончила я. Отключив связь, подошла к двери и, скрыв внезапную опаску, открыла. За дверью стояли Тео и Волчик. То есть Тео и Кевин. Неразлучные друзья.

Угу, угу… Я прикусила губу, чтобы не высказать им все, что думаю по этому поводу.

Я отступила в сторону, приглашая их к себе:

– Добрый день. Заходите. Кофе будете? – На приглашение в комнату вбежал один Волчик.

Тео отказался:

– Не, я на минуту. Мы с Дашей посоветовались и решили отдать Волчика тебе… для охраны, – невинно начал Тео, и в его глазах промелькнула искорка то ли симпатии, то ли улыбки.

Я вежливо кивнула, в душе усмехаясь – то-то она их везде искала… Советовались они, значит. Угу. Понятно.

– Я… спасибо. – Мне удалось сдержаться и даже любезно проводить «заботливого» начальника.

Волчик ходил за мной по пятам, преданно заглядывая в глаза, облизывая руки и оббивая недавно вымытые стены своим шикарным хвостом – впору о волчьей шубе помечтать, наблюдая такую красоту.

Сначала я злилась. Потом успокоилась и стала находить его поведение смешным.

Налив себе еще кофе – еда сейчас в меня не лезла – я опустилась на колени перед «Волчиком» и погладила ему уши. Взяв голову обеими ладонями, внимательно вгляделась ему в глаза, не стыдно ли обманывать? Стыдно – волк насупился и со вздохом их опустил.

– Значит, так… охраняешь, – подвела я итог. – Хорошо.

Хлопнула ладонями по коленям, поднялась и отошла. Волк двинулся за мной, на ходу облизав мне руку.

– Не подлизывайся! – Я сурово отняла ладонь и спрятала за спину.

Волк явно проигнорировал мои слова. Как только села на диван, мягко уложил голову на колени, внимательно глядя в мои глаза, даже хвост не шевелился.

– Милый… – со вздохом оценила я его интерес, ласково погладив мягкую шерстку за ушами. – Осторожно, в чашке горячий кофе.

И чем Кевин думает? Зачем он здесь появился? Вину замаливать? Может, и на самом деле охраняет. Зато я точно знаю, чего жду. Когда он наконец перейдет к главному, точнее, к разговору. Но пока он, прижавшись к ногам, сидел рядом, не отрывая от меня глаз.

– Это ты так меня успокаиваешь, – догадалась я. За верную догадку меня наградили легким поцелуем, облизнув ладонь так невесомо, словно бабочка притронулась крылом.

Я щелкнула пультом – включился позабытый в саундбаре фильм с Дольфом Лундгреном. Так-так… Дежавю…

Показав на экран, деловито сообщила:

– На тебя похож, тоже блондин, – и погладила светлый подшерсток у него за ушками. Пусть теперь голову ломает, о Волчике я или о Кевине.

Волк влез на диван, улегся на спину, поджав длинные лапы к груди, и подставил для ласк пушистую шею, которую расчетливо уложил на мои колени.

– Ну, спасибо. – Лучше бы со мной поговорил, хотя внутренний голос не позволил мне высказать это вслух.

Я не позволю играть со мной. И вообще… во мне еще бурлил гнев из-за предательства и обмана. Что ему мешало раньше мне все сказать? А теперь поиграю я.

Я, сурово отодвинув его голову, сказала, поднимаясь с дивана:

– А ну, на место, охранничек! Коврик у двери ждет.

Когда человек чувствует стыд, он, как правило, отводит взгляд, отворачивает лицо в сторону и опускает голову. Ну, точно! Пес выполнил все, как в учебнике психологии, потом, тяжело вздохнув, лег у двери.

– Кормить тебя буду манной кашей, сейчас больше у меня ничего нет.

Волчик еще раз тяжело, чуть не в голос, вздохнул и отвернул голову к двери. Жестоко я с ним, но пришлось подавить неуместную жалость.

– Ладно, не хочешь кашу, я схожу и куплю что повкусней, но ты останешься здесь.

Волк поднялся, медленно и цинично оглядел мою майку с шортами, повернулся и показал мне зубы.

Каков наглец!

– Сейчас выставлю вон, и будешь Тео указывать, с кем и в чем ходить. – Нет, ну наглость какая! Моему возмущению не было предела. – С тобой не пойду. Рычи, сколько хочешь.

Он вновь показал раздраженный оскал и лег у двери. Отодвинуть или обойти его было невозможно.

Тут так неудачно позвонили. Я вздрогнула от неожиданности. А может, удачно? И быстро сообразила.

– Всех знакомых перепугаешь, – прошептала я и, больно схватив его за ухо, завела в ванную, закрыв ее на щеколду. Он стал корябать лапами дверь, мягко завывая.

– Клянусь, чем хочешь. Поцарапаешь мне ванную, в ту же минуту верну тебя Тео. Навсегда! И плевать мне на обещания нового ремонта. Мне нравится именно этот.

Наугрожав про запас, я, откинув локон, выбившийся из хвостика, выдохнула и наконец открыла дверь, за которой стоял Макс.

Звуки и вой из ванной усилились.

– Ой, привет, входи!

– Что это у тебя там? – Макс встал, насторожившись.

Я одними губами беззвучно по слогам прошептала:

– Ке-вин! – громко добавив: – А-а, этот шум? Да, ерунда, не обращай внимания. Ты вовремя. Пошли кофе пить, я как раз свежий сварила.

Теперь из-под двери ванной комнаты слышалось натужное дыхание. Ага, пытается понять, кто это пожаловал. Ну нюхай, нюхай. Надеюсь, побоишься ломать двери.

Я налила кофе Максу и вышла с ним на балкон, откуда нас в ванной не должно быть слышно. Ага, вон и красная машина Кевина припаркована. Я покачала головой, прихлебывая ароматный напиток. Вот же… пристроился – все удобства под боком! Но злость прошла, и я про себя улыбнулась.

Макс стоял, облокотившись на перила. Автомобиля он не заметил, задумчиво потягивал горячий кофе и молчал. Видно, появление Кевина в очередной раз навело его на неприятные мысли.

А что делать? Я никогда ему ничего не обещала, а когда мы по вечерам гуляли, то оба получали удовольствие от общения.

– Милый балкончик, – вежливо оценил гость.

Я кивнула:

– Да, хочу поставить сюда два кресла и маленький столик, чтобы вечерами сидеть, кофе пить.

Макс улыбнулся, одобрив идею.

Я повернулась к нему, с интересом ожидая ответа.

– Как ты добрался?.. Ну, как вас приняли у Маришки, Ник рассказал. – Я улыбнулась. – Главное, как девочка?

Макс усмехнулся:

– О, это целая история. – Он глотнул кофе и принялся за подробный рассказ, который я внимательно слушала, не забывая, что в ванной мучается неизвестностью, ну или глупостью, один крайне недовольный тип.

– …Пока шли по пригороду, утащили с веревок чью-то старую майку и шорты для меня, потом я принес Маришку к себе – мне надо было переодеться, покормил и повез родителям.

– И теперь ты почетная белка, – откинув волосы со лба, негромко рассмеялась я.

– Что-то вроде… А как ты узнала? – И тут же задумчиво добавил: – Они знают, что тебе Маришка рассказала?

Я сперва отрицательно покачала головой, потом пояснила:

– Ник оговорился… Много ума не надо, чтобы связать «а» и «бел…», – отмахнулась я, кивнув в сторону ванной. – Вот и эти думают, что не знаю, и прислали волка для охраны.

– А я слышал, что у вас с ним свадьба на носу. – И сухо добавил: – Прихожу узнать у тебя, а тут он.

– Свадьба? У нас? – Я пожала плечами, не скрывая удивления. – У Кевина точно была невеста, беленькая такая, очень милая… Скорее всего, твои осведомители что-то перепутали. – Относительное спокойствие давалось мне нелегко. Я опешила от такой новости.

Макс на мою реплику не отозвался. Мы пили кофе, каждый глядел перед собой. Затем гость любезно вручил мне пустую кружку:

– Ладно, Люд, Кевину привет. Я пошел…

– Угу. – Кивать необходимости не было, гость пулей понесся к двери.

Проводив впавшего в меланхолию Макса, я медленно вернулась на кухню, вымыла чашки, поставила их сушиться и наконец, сжалившись над волком, выпустила бедолагу.

Злой как волк – подходящее сравнение! – Волчик развернулся, демонстративно ушел и, отвернув морду к двери, развалился на коврике.

Я фыркнула – сама так умею, нечего мне указывать. Мне бы в голову не пришло диктовать ему, что делать и куда ходить. Так что расцениваю его действия как чистой воды наглость, и мне все равно, обиделся он или нет.

Вернулась на кухню, приготовила пюре с учетом немалого аппетита своего гостя и пожарила рыбку. Не знаю, любит или нет, но мяса в морозилке не нашлось.

Когда я вышла из кухни, волк так и лежал под дверью.

– Есть будешь?

Молчание.

Я пожала плечами и села на диван. Делать было нечего, а после бессонной ночи на меня напала дремота. Подтащив к дивану подушку, прилегла… Засыпая под уютные крики играющей во дворе детворы, я думала, что хорошо бы ему прервать нелепую цепь ошибок, а то указывать и доставать – так это он с удовольствием, а исправлять кто будет?

Шум в прихожей, хлопнула входная дверь, и меня обдало ароматом роз. Я проснулась от того, что мне на грудь положили розы, те самые, с замечательным ароматом. Открыв глаза, вгляделась в улыбающегося Кевина, склонившегося надо мной.

Сонно улыбнулась в ответ, стараясь подыскать слова, чтобы и поблагодарить и поругать одновременно. Но он опередил:

– По ночам надо спать, соня.

Я еще раз принюхалась – ох как букет пахнет! И куда он бегал за цветами? Поспала, называется…

Мозг выдал полную глупость:

– Ты хоть поел, метеор? Или рыбу не любишь?

Кевин секунду обдумывал.

Замерев неподвижно на диване, я была готова вырвать себе язык. И вообще, надо было как-то это обставить, а не ворчать. Исправляя неловкость, сказала:

– Розы – просто чудо! Спасибо.

Он кивнул, молча за мной наблюдая. Может мне ему в любви признаться для разнообразия?

Прижав к себе цветы, я отодвинулась от него и с возмущением призналась, но почему-то в другом:

– Не думаю, что выделяюсь из толпы тем, что не люблю, когда меня обманывают! – Бросила гневный взгляд на Кевина. – Или считают глупой, неспособной понять…

Я втянула воздух и пригрозила:

– …и Дашкинсу я еще устрою!

Кевин покачал головой:

– Не надо. Она чуть не поседела, когда тебя похитили. До сих пор себя винит.

Разговор получался не такой и не о том. Скомканный…

Я вздохнула, придвинулась и сама нежно обняла, пока он приходил в себя после таких перепадов.

– Я очень обижена вашим недоверием. Даша… и ты… как вы могли?

В ответ Кевин осыпал меня жадными поцелуями, но я еще не закончила ворчать, попыталась оттолкнуть его и вновь припомнить все обиды. Он прижал меня к себе и «взорвал бомбу»:

– Если ты ждешь извинений, их не будет. Мы не имели права говорить… пока не имели.

– Жду, конечно! И что значит, извинений не будет? Даша ведь все знает, почему мне нельзя было сказать? – я оттолкнула Кевина, недовольно глядя на него. – Знаешь, у меня появилось ощущение, что меня гадко использовали, вот только не пойму, почему и, главное, зачем… То твои глупые нападки, я тебя почти за монстра считала, то глупейшая ложь, хотя что я хочу…

Я разочарованно отвернулась. Неужели не ясно, что это предательство по отношению ко мне?

Он, вздохнув, обнял меня и тихо пояснил:

– Я дурак… я малодушно решил, что… – тут он запнулся, – и много чего натворил… Я испугался, что ты, узнав обо мне правду, в ужасе убежишь. Видя, как мой волк привязался к тебе, я опасался, что тоже не буду отходить от тебя. А потом ты стала пахнуть гиенами, и я взбесился.

Прижавшись к его груди, я задумалась.

Все эти годы я притворялась, что счастлива и довольна, скрывая истину даже от самой себя. На самом деле была одинока и несчастна. Может, и он так же скрывал свои чувства? Понимал ли он это? Или я опять все придумала?

* * *

Мы долго разговаривали. Я удерживал Люду в объятиях не как пленницу, а как сокровище, которое долго искал и наконец нашел. Она легко стукнула меня по ребрам.

– Видно, в детстве дипломата в тебе слон растоптал. – Кокетливо сообщив свой вывод, она устроилась на моем плече. Потом Люда подняла голову и ворчливо сказала: – Но из вредности я все равно не забуду вашего предательства.

– Вот потому мне нужна ты, такая… понимающая. – Я улыбнулся. Люда прищурилась, недоверчиво выслушав мою грубую лесть. – Это было не предательство, а страх… Тебя потерять.

Меня измерили удивленным взглядом. Не давая ей ругаться, целуя ее, я шептал:

– Я боялся, что ты испугаешься…

– Угу, а того, что я разозлюсь, ты не боялся? – Она протянула руку, обнимая меня за шею.

В ответ я прижал ее к себе сильнее.

– Или тебя это в принципе не пугало? – И воззрилась на меня с такой нежностью, что, вынимая букет из ее рук, я почувствовал себя провинившимся ребенком.

– Боялся…

– Заметно, – с легким сарказмом пробормотала Люда и уставилась в сторону балкона.

С минуту я молчал, потом, когда уголки ее губ дрогнули в улыбке, обращенной ко мне, смущенно признался:

– Ну, я, конечно, надеялся, что у тебя очень доброе сердце. Макс, Даша, Тео, я… Все надеялись, что ты обязательно поймешь, – искренне говорил я, не до конца веря в свое счастье. Люда не испугалась меня настоящего. И пока я старался не вызвать у нее ужас своим восторгом.

– Глупости! Вы просто обо мне не думали. – Не желая говорить о чувствах, Люда сконфуженно покачала головой и снова отвернулась.

– Нет, я постоянно думал. – Я сказал это серьезно. Люда, не сдержавшись, окинула меня взволнованным взглядом. – Сначала, видя, что это выходит за все возможные рамки, я опасался, что не справлюсь с собой, напугаю тебя, доведу до беды, и был ужасно груб с тобой… Прости.

Люда сказала:

– Чего уж там, я тоже вела себя не очень вежливо, а иногда и глупо. – Она смущенно попыталась вырваться.

Ну уж нет! Я теперь никуда тебя не отпущу.

Я продолжил ее целовать. Люда, одарив меня теплым волнующим взглядом, взъерошила волосы и посетовала:

– Ну почему мужчины считают, что лучший способ доказать женщине свою любовь – это уложить ее в постель? Меня бы, например, куда больше устроили нежные признания… для начала.

Я покачал головой – разговаривать сейчас не хотелось:

– У меня не всегда получается выразить свои чувства словами… Но я хочу, чтобы мы никогда не расставались. Ты выйдешь за меня?

Она склонила голову и слушала, не перебивая. Молчание было невыносимым. Чтобы заглушить его, я добавил:

– Я не смогу быть хорошим мужем. Я скучный и излишне серьезный. Я боюсь, что тебя разочарую, но ты же знаешь, как я поглощен своей работой.

Взгляд Люды погрустнел… Я скрестил руки на груди, напряженно ожидая, что последует взрыв негодования. Еще бы, я делаю предложение и тут же сообщаю, что все время буду на работе… Но ничего не случилось. Бросив задумчивый взгляд на грустное лицо Люды, я отвернулся.

Она так и молчала… Я так понимаю, это отказ?

– А еще я очень люблю тебя! – Я не мог оторвать глаз от уголка ее рта, где губы изгибались вверх. – Нежных признаний для начала хватит?!

Я ждал ответа, наблюдая за сменой эмоций на ее лице. Она прикусила губу, потом подняла глаза, улыбнулась, и щеки ее вспыхнули. Я смотрел на ее волосы, нежные мягкие завитки в вечернем свете казались шелковыми и подчеркивали белизну ее кожи. Я ждал…

– Нет… признания мало! Тебе еще надо компенсировать все…

Я не дал ей продолжить, поцеловал, чтобы она, позабыв обо всем, задохнулась от нежности.

 

Глава тринадцатая

Все так и было…

Вернув девочек, все принялись искать вредителя на фирме.

– Значит, так. Должно быть оригинальное письмо. Позвони им, скажи, что надо восстановить удаленные файлы. Айтишники смогут доказать, что и когда было написано, они мастера в этом деле. И перестань глупо улыбаться, ты меня нервируешь!

Я пожал плечами, советовать Тео вспомнить, каким он был после свадьбы, не хотелось. Не хотелось работать, искать предателей. Я покосился на девушек. Даша увела Люду в угол директорского кабинета, собираясь угостить кофе с пряностями, новый рецепт которого она придумала вчера.

– … если добавить их в самом конце одновременно с… – Люда, судя по виду, Дашу не слышала, а смотрела на меня. Взгляды встретились, я ей улыбнулся.

Что мы вообще здесь делаем?!

– …Конечно, шансы минимальны… – продолжал Тео, втягивая меня в рутину хлопот и обязанностей.

– Его, скорее всего, написали здесь, в центральном офисе уже проверили, – вяло кивнул я. – Компьютерщики говорят, что могут найти, а я задействую как можно больше людей.

Шансов ничтожно мало, как проверишь домашние компьютеры? Но допрос ничего не дал, все делалось через подставных лиц.

– Придется самому поговорить с компьютерщиками. Если они не смогут найти письмо, а шансов немного, значит, его писали не в офисе. И у нас снова ноль… – вслух размышлял Тео, вторя моим мыслям.

– А как письмо поможет найти автора? – спросила Даша, наблюдая, как осторожно Люда пробует ароматный кофе. – Он же мог его напечатать на чужом компьютере.

– Мы это учли, – проворчал Тео.

Даша угощать нас не стала, зная специфическую нелюбовь оборотней к пряностям, но обычный кофе налила, явно собираясь за завтраком расспросить о наших с Людой планах. Но когда мы закончили, компьютеры уже проверили, и в кабинет директора вошла невысокая блондинка.

– Давайте для начала я покажу, что у нас есть. – Тео предоставил ей свой ноутбук. Ее пальцы словно порхали по клавиатуре. Девушка нажала на клавишу, отдав приказ «распечатать», а затем откинулась на спинку кресла. В голубых глазах зажглась лукавая искорка, когда она через плечо посмотрела на директора.

– Это оно? Его нашли в компьютере вашего начальника охраны.

Пока Тео читал распечатку уже знакомого письма, было видно, что он озадачен. На Ника никто бы не подумал. Я взял бумажку после вожака и, обернувшись к другу, потряс листком:

– Понятия не имею, откуда это взялось на компе Ника. Ты уже разговаривал с ним?

– Нет. Зови его сюда, я покажу ему, как паролями разбрасываться! – пригрозил Тео.

Даша, проводившая блондинку из кабинета, незаметно появилась за спиной Тео и, беспомощно пожав плечами, обменялась удивленными взглядами с Людой.

Я снова изучил лист бумаги, не скрывая гримасы отвращения.

– Опять ничего… Кто же состряпал эту чушь?

– Не знаю, – спокойно ответил Тео. – Вызови этого рыжего типа, может, он нам расскажет, кому пароль от своего компа давал.

– Конечно. Так как он не посылал этого письма и даже никогда его не видел, сейчас будет в таком же шоке, что и мы. Да и шансов, что вспомнит, кого пускал за комп, ничтожно мало. Его, скорее всего, и не спрашивали.

Я дозвонился быстро.

– Да… Нет… Он… Долго объяснять, Ник! – крикнул я в трубку. – Я только что уточнил, где написано то самое письмо.

Через пять минут в кабинете появился начальник охраны.

Узнав, где мы обнаружили письмо, Ник издал недоверчивый смешок и в растерянности, даже не прочитав, положил распечатку на стол. Но заметив, что никто не улыбается «шутке», неожиданно замолчал, напряженно всматриваясь в лица альфы и беты клана.

Повисла тишина. Я едва мог дышать.

– Какого… – гневно начал было Ник, но его перебил Тео:

– Никакого. Почему твой пароль знают посторонние?

Ник наконец понял, что никто его за предателя не считает, и взволнованно пояснил:

– Я никому чужому его не давал.

– Ладно… Кому своему давал? – терпеливо уточнил Тео, не сводя глаз с растерянной белки.

Ник нахмурился, вспоминая:

– Ну… у Романа Николаевича комп сломался… Андрюха свой пароль забыл, я ему сказал, но он так и не пришел, а напечатал где-то еще… Эрнан еще ругался, что его жена из дома ноутбук забрала…

– То есть троим.

– Двоим. Андрейка моим паролем не воспользовался.

– Но пароль он знал, значит, мог кому-то его сказать.

– Нет! Андрюха не мог! – возмутился Ник напраслине, возведенной на друга.

Я усмехнулся. Только в клане Тео могли так подружиться волк и белка.

У меня остался один подозреваемый. У Тео, судя по выражению лица, тоже.

– Ник. Вызови Эрнана.

– Опять будет причитать, что лисов обижают, – вздохнул с облегчением Ник, покидая кабинет вожака. Мы молча смотрели ему вслед. Покачав головой, я обернулся:

– Опять мы врага недооценили.

Тео кивнул.

– Мир погибнет из-за стереотипов, – добавил я. – Я считал Эрнана никчемным, а он вон какую операцию провернул. Чуть все производство не встало. Конечно, если бы не моя стая и не похищение девочек, мы бы остановили его намного раньше.

– Я видел твои выкладки, ты еще до моего возвращения вышел на его след, – заметил Тео, вернувшись в свое кресло.

– Да, после ляпа с фундаментом стало ясно, что это кто-то из производственников, но на этого типа я даже не думал.

– И его план его был совсем неплох. – Тео встретился глазами с Дашей, и между ними словно состоялся разговор. Наблюдая за женой, он продолжил: – Получив полную власть, ты, как учредитель и директор компании, ну и действующий компаньон, сосредоточил все руководство в своих руках.

Понимая, к чему он ведет, я кивнул. Люда обеспокоенно заерзала в кресле. Она внимательно вслушивалась в наш разговор, а заодно печатала на планшете письмо маме, сообщая ей о предстоящей свадьбе.

– …И тут начинается. На стройке простой, поставщики отсутствуют, как класс, новые объекты заморожены, накапливаются убытки, акционеры возмущены. Я возвращаюсь, а здесь одни руины от некогда блестяще организованного дела, в которое вложено столько сил и времени. Все уничтожено.

– Он бы не успел, – вставил я, но Тео будто не слышал.

– Как ты считаешь, что сделает в таком случае нормальный генеральный директор с нерадивым управляющим? Думаю, догадываешься? – спросил он и тут же себе ответил: – Гневный вожак снимет с волка-помощника шкуру. Возмущенные оборотни, потерявшие прибыль по акциям, вспомнят волкам все обиды. Клан недоволен вожаком, а с ним и всей верхушкой.

– Я так и понял. Негодяй знал, что подозрения обязательно падут на меня, – пробормотал я, опустив голову. – Я сначала считал, что мне просто мелко мстят, а он, значит, собрался добиться нашей отставки…

– Ну, ему бы выполнить это никто не дал, но пришлось бы попыхтеть, – деловито убирая распечатку и закрывая ноутбук, добавил Тео.

– Но что его побудило устроить такую подлость?

– Ничего нового… Волки, лисы, как и люди, объединяются перед лицом общей опасности. А если жизнь для них слишком легка, пища достается без труда, и со стороны ничего не угрожает, они от скуки начинают кидаться друг на друга.

Я согласился. У меня тоже другого объяснения не было.

– А давно ли он у вас работает? – поинтересовалась Люда, оторвав взгляд от своего планшета.

Им с Дашей ответил Тео:

– У него хорошее техническое образование. Эрнан удачно выбирал места для объектов и работал у нас уже пять лет. До сих пор никаких проблем с ним не было, вел себя довольно тихо.

Информации об Эрнане, до того как он попал в клан, почти не было. Если про него кто-то что-то знал, так это лисы. Надо поинтересоваться у Романа Николаевича.

Ник уже вызвал предателя.

Я выждал, пока лис, одетый в темный шелковый костюм, купленный явно не в обычном бутике, протиснулся вперед и сел в предложенное кресло. Тогда я, сурово глядя ему в глаза, спросил:

– С каких это пор инженер по технике безопасности ведет переговоры с поставщиками?

– Я-то думал, из-за чего такой шум? Весь офис на ушах стоит, – насмешливо ответил лис, равнодушно оглядывая блестящие носы своих итальянских туфель. Его невинный вид меня взбесил.

– Еще бы, клан едва не лишился годовой прибыли. Такое незаметно не пройдет. – Я сухо продолжил: – Чего ты добился этим, Эрнан?

Тот недовольно кинул:

– Не скажу!

– Не будь большим идиотом, чем обычно. – Тео презрительно скривился. – Никто не собирается тебя пытать. Я просто не могу взять в толк, какого дьявола тебе надо было? Что тебя заставило выкинуть этот трюк с фундаментом?

– Я действовал так, как считал нужным. Не для себя, для всех лисиц. Нам надоело пренебрежение традициями. Лисы никогда под волками не ходили. Мы должны жить самостоятельно и… Я решил вмешаться.

– Чтобы в очередной раз стало только хуже. Вам не нравилось, как я с лисами обходился? Или лично с тобой? – устало отбросив на край стола карандаш, поинтересовался Тео.

– Никаких личных мотивов. Я о лисах беспокоился, – высокомерно заявил предатель.

– Да ты что?! – Я стиснул зубы и, погасив в голосе сарказм, уточнил:

– Никак не из мести? Пока что получается, что обиженная на вожака лисица провела полномасштабную диверсию, лишив акционеров прибыли, заработанной честным трудом.

– Никогда! Я хотел наказать зарвавшихся волков, – упрямо талдычил Эрнан.

– Что ты хочешь этим сказать?

Эрнан встал, вытянулся и вперил ненавидящий взгляд в Тео.

– Вас, волков, необходимо остановить. Любыми средствами. И никто, кроме меня, не смог этого сделать. Это был мой долг перед родом. Один человек еще раньше предлагал мне за ваши тайны хорошую плату. Он обещал мне не только помочь отомстить, но и вообще!

Мы с Тео незаметно переглянулись. А у этого дела, выходит, глубокие корни.

– Ты просто дурак, – сказал я бесстрастно. – Ну, отомстил волкам, и что потом?

– Еще не отомстил, – высокомерно проскрежетал Эрнан.

– Уже отомстил, – подвел итог вожак клана, поднимая взгляд к двери. – Ник, ты принес ошейник?

Начальник охраны кивнул. Тео, обращаясь к лису, сказал:

– Детей своих ты бросил, жену оставил, клан предал, какой же ты после этого лис? Знаешь, «радеющий о традициях», что раньше лисы делали с такими, как ты? Четвертовали всей стаей. Так что? Говоришь, восстановим традиции?

Эрнан побледнел и, отпрянув от Тео, вжался в кресло.

Когда на него надели ошейник и увели уже в облике лиса, Даша тихо спросила:

– Что с ним будет? Ты на самом деле его сурово накажешь?

– Что будет? Это решат его жена и Сергей. Это не мои заботы. Мне хватит проблем со стройкой, да и с гиенами еще не закончили. Сейчас надо выяснить, кто из людей ему помощь предлагал и откуда он знает о нас. Кстати, Сэма не нашли?

Тео, как всегда, охватил в одном вопросе все. Я отрицательно помотал головой, тогда Тео со вздохом сказал:

– Ладно, у меня есть пара мыслишек на тему гиен и волков. После сообщу. – Вожак проводил глазами Дашу, которая куда-то потащила Люду.

– Позже, – согласился я. Нам с Людой еще надо было съездить в стаю, следовало представить первую леди моим волкам.

Финансовый прессинг непокорным волкам я уже устроил, теперь из неизбежного остались только официальное представление и званый вечер для стаи.

* * *

Даша отвела меня в особняк и вручила светло-голубой брючный костюм из тяжелого шелка:

– Там, в стае, знаешь, какие дамы есть? – Даша помогла распаковывать подарок. – Нормальных не стоит опасаться, а вот глупых… И вообще, не давай им смотреть на тебя свысока. Не забудь, ты станешь там главной. А этот костюм я купила в Греции, как знала, что понадобится. И искала подходящий под цвет твоих глаз.

Я ничего не успела сказать, Даша сама ответила на мое молчаливое возмущение:

– Да-да, мне тоже не нравятся эти их стайные игры с субординацией. А кому они понравятся? – Даша развела руками. – Меня в клане встретили отлично… почти все, но это потому, что потеряли надежду, что Тео женится, а тут я, вся такая замечательная. У них просто не было выбора. – Дашка засмеялась.

Я взяла презент, прижала к себе, демонстрируя, что он сшит точно по размеру, и благодарно улыбнулась подруге. Даша, внимательно оглядев, довольно хмыкнула:

– Пошли, у меня наденешь. Я хоть посмотрю, подошел он тебе или нет.

Даша знала, что я чересчур консервативна для своих двадцати пяти лет, и меняться не собираюсь. К костюму, который на самом деле идеально подходил мне, она одолжила тонкий шифоновый шарфик на тон темнее.

– Отлично! – Даша обошла, оглядывая меня, словно только что созданное ею произведение искусства. – Сейчас немного духов для ощущения воздушности, и все.

Она довольно потерла ладони и направилась к полочке с косметикой.

– А ничего, что духи? Кевин не расчихается?

Даша отмахнулась:

– Ничего, выживет. Зато будешь знать, что ты идеальна.

– Нет, лучше я буду знать, что никому не раздражаю нос французскими ароматами, – заупрямилась я.

Даша тяжело вздохнула:

– Права была Юлька… Ты у нас идеалист-перфекционист, помешанный на альтруизме.

– Она вообще много чего говорила, ты же знаешь ее любовь к разговорам, – усмехнулась я.

– Ну да, она тогда все страдала, что тебя эстетикой не пронять, возмущаясь, что нас с ней можно назвать милыми, интересными, симпатичными, смазливыми в крайнем случае, но только не красивыми. Зато тебя, на самом деле красавицу, это никогда не волновало.

– О, – я с досадой махнула рукой, – какая разница, красавица или нет, главное характер. А вот Юлька часами может любоваться на красивые лица. Эстетка, одним словом.

– Ну да, – словно не со мной беседуя, равнодушно согласилась Даша. – Так нанести тебе духи? Капельку за ушко, для полноты образа.

Мне стало неудобно. Подруга так старалась помочь, а я…

– Конечно, пусть будет «полнота образа». – Я виновато улыбнулась, уже волнуясь. С минуты на минуту должен появиться Кевин. Мне не хотелось ехать и знакомиться, Кевин предупредил, что легко не будет. Но и подводить его нельзя, так что придется.

Я решила, что не отступлю. Но как же никуда не хочется ехать!

Позже, выслушав комплименты Кевина и расцеловавшись с Дашей, уже в машине я допытывалась:

– А что это будет? Что ты будешь делать? – Я представить себе не могла, как проходят встречи стаи.

– Буду защищать обиженных и угнетенных, иначе как произвести на тебя впечатление? – то ли в шутку, то ли всерьез произнес Кевин, сворачивая на загородную трассу. Я с недоумением на него посмотрела, не понимая, к чему он клонит. Заметив, он продолжил:

– Внешностью тебя не соблазнить. Тебя Сэм на свидание возил, а он посимпатичнее меня будет, – весело заявил Кевин, не сводя глаз с дороги.

Я вспомнила то свидание и поджала губы. К чему он заговорил об этом? А Кевин продолжал:

– Солидным состоянием – тоже. Ты без всякого сожаления сбежала из моего дома, а я лучших лондонских дизайнеров нанимал, чтобы мою крепость в стиле голливудских вилл оформили. Мне даже показалось, что ты вообще ничего не заметила.

Я виновато пожала плечами и тихо пробормотала:

– Да. Я в этом ничего не понимаю, извини. – Я отвернулась к окну, думая о том, что равнодушна к чужим доходам, потому что рассчитываю только на себя. И просто не умею находиться рядом, надеясь, что и мне перепадет бесплатный кусочек сладенького.

Кевин многозначительно улыбался так, словно читал мои мысли.

– Вот и осталось показать тебе, как я радею за униженных и оскорбленных, чтобы ты, впечатленная широтой и добротой моей души, безумно влюбилась.

– Хитрый ход, конечно, – я не сдержала широкой улыбки, – жаль, напрасный. Все произошло гораздо раньше, когда я на тебя села. Но окончательно я все поняла, когда, пресекая твои попытки сделать наше соседство более тесным, скинула тебя с дивана. Ты еще тогда от обиды завыл и, давя на жалость, добился, чтобы мы спали вместе.

Кевин на самом деле удивился:

– Что-то меня никто не посвятил в такие подробности. Ну-ка, что там было с диваном?

В воздухе так и повисло недосказанным: что там «спали вместе»?

Я выдохнула и поведала:

– Ночью, когда Даша и Ник привезли меня в офис, они отлучились и, не заметив тебя, я села на диван.

– Это все я уже слышал, ты расскажи, когда это я за диван сражался?

– Ты лез на диван, я пыталась тебя выставить, но куда уж мне такую тушу сбросить?

– То есть я победил? – самодовольно осведомился Кевин, окинув меня лукавым взглядом.

– По всем фронтам, – скромно улыбаясь, созналась я.

Было так уютно ехать вместе, и даже то, что мне предстояло встретиться с целой стаей недружелюбно настроенных волков, сейчас не пугало. Я надеялась, что все церемонно поприветствуют друг друга и с фальшивыми улыбками наговорят приятных слов, как полагается по этикету. Хотя и легкая опаска, что нас встретят оскалившиеся волки, тоже была.

Все оказалось проще. Пока меня похищали, а потом спасали, жена Николая, то есть беты стаи, некая Сима, – Кевин еще обещал, что мы обязательно друг другу понравимся, – подобрала новый дом в соответствии с пожеланиями вожака и устроила там уютное гнездышко. Гнездышко оказалось двухэтажной доминой, красующейся за кованой оградой. Около дома раскинулся парк, были разбиты аллеи. Там, около сервированных для фуршета столов, бродили гости.

Осмотрев издали великолепно одетых дам, я порадовалась предусмотрительности Даши. Мои академические костюмчики, может, и подошли бы, но в них полностью отсутствовал легкий шик. Задумавшись о подруге, я очнулась от своих мыслей, лишь когда массивные кованые ворота открылись и мы очутились в настоящем английском поместье.

Я засмотрелась. Как здесь красиво!

– Вот мы и дома, – раздался голос Кевина, который заехал на небольшую стоянку, полную разномастных авто. – Мне придется отойти, ты подождешь?

К машине, явно дожидаясь нас, подошла симпатичная женщина, слегка полноватая. Кевин, заметив блондинку в строгом бежевом костюме, поздоровался и представил нас:

– Это Сима, мой личный секретарь. – Блондинка дружелюбно мне улыбнулась. Кевин с легкой гордостью продолжил: – Это Людмила, моя невеста.

Я тоже улыбнулась и кивнула милой женщине.

Сима тут же подхватила меня под руку и, сообщив Кевину, что мы ненадолго, через боковой вход увела в дом. За мной тут же отправились охранники. Судя по всему, после последнего похищения у Кевина началась паранойя.

Минуя длинный коридор, почти как у Даши дома, мы вошли в незаметную дверь. Наконец я заметила, что Сима тоже очень волнуется.

– Людмила, вы ответите на несколько вопросов? Вожак поручил мне оформить дом в стиле английской усадьбы. – Она покачала головой. – Конечно, всем занимаются дизайнеры, но я уверена, что некоторые мелочи может выбрать только будущая хозяйка.

Я и сама переживала, что местные дамы захотят поставить выскочку-человека на место, и потому, увидев растерянность, я с облегчением выдохнула и, доверчиво положив на ее ладонь свою, беззаботно сообщила:

– Сима, я полностью доверяю Кевину. Если он посчитал, что вы все сделаете по высшему классу, мое мнение вам не понадобится.

– Он меня толком не знает. – Она смущенно отвела глаза. – По-моему, ваш муж взял меня лишь потому, что увидел, что мы с Николаем еле-еле сводим концы с концами.

Я привыкла, что у оборотней все налажено и живут они в достатке. Странно.

– А сейчас?

– Сейчас все замечательно. – Она искренне улыбнулась. – Ладно, если у вас нет настроения возиться с делами, давайте попьем кофе? Встреча начнется через час.

Я кивнула. Сима привела меня в маленькую уютную гостиную на первом этаже, где мы расположились, оставив охранников. Она достала кекс, посыпанный орехами, откуда-то, словно фокусник, вынула вазочку с шоколадными конфетами, включила маленькую кофеварку, стоящую на буфете, поставила чашечки и показала мне на стул с высокой спинкой. Но я опустилась в одно из трех великолепных кресел близ антикварного столика с изогнутыми ножками.

Сима все угадала до мелочей. Кофе был великолепен, такой крепкий, как мне нравилось, угощение отменное. Это помогло мне успокоиться перед встречей с волками. Завязался разговор: мы обе чувствовали себя так, будто давно знакомы друг с другом.

Тут зазвонил Симин телефон. Терпеливо выслушав звонившего, она пообещала тотчас подойти. Я сказала, что подожду ее. Сима виновато улыбнулась, направилась к выходу и уже в дверях проговорила:

– Люда, вы всегда можете рассчитывать на меня, как на единственную женщину человека в этой стае.

– Вы тоже человек? Это хорошо, значит, будем держаться друг друга. – Я улыбнулась.

Кевин оказался прав. Даже посчитав Симу волчицей, я сразу поняла, что жена Николая мне симпатична.

Сима ушла, а я наконец разглядела комнату – сделать это при секретаре Кевина было неловко.

Только я собралась подойти к висевшим на стене картинам, как в поисках Симы сюда заглянула уже знакомая мне высокая блондинка, бывшая «невеста» Кевина.

– Привет, а Симку не видели? Это ее кабинет, она любительница перекусить сладким. Я думала, она здесь…

Я с ледяным выражением лица отрицательно качнула головой. «Симка»… Терпеть не могу подобного хамства, она ведь не девочка. Да и не оборотням с их аппетитом говорить о любителях перекусить.

Судя по тому, что «невеста» не уходила, она разыскивала именно меня. Ведь Симу довольно громко позвали в соседнее крыло. Пока я молчала, блондинка, как полноправная хозяйка, выбрала соседнее кресло и тут же в нем устроилась. Насмешливо глядя на меня, она спросила:

– Так это у вас с ним надолго?

– Что – это? – спокойно уточнила я. С кем, пояснять не требовалось. Впрочем, если дама претендовала на Кевина, мне понятны ее досада и гнев.

– Ваши отношения. Ты, судя по всему, оказалась посильнее, чем его прежняя, – многозначительно закончила она.

– С кем жил? – Переспросив, я тут же об этом пожалела. Незачем показывать, что именно меня волнует. Нельзя убегать от этого мира, надо освоиться и выстроить отношения так, как нужно мне. Надеюсь, здесь все как у людей.

Наблюдая за мной, девушка продолжила с сомнением в голосе:

– Разве он не рассказал тебе о своей человеческой жене?

Я не смогла с собой справиться:

– О ком не рассказал?

– Ну о своей Саше, кажется, так ее звали, – раздраженно пояснила девушка. – Это случилось около двадцати лет назад.

– Тогда к чему об этом говорить? – сухо отметила я, окидывая молодую даму ледяным взглядом.

Блондинка нарочито подняла брови:

– Такая равнодушная? Не интересно? Ну если деньгами зацепил, тогда точно говорить незачем. – Услышав такое, я про себя порадовалась, что деньгами меня не привлечешь и Кевин знает об этом.

– Не имеет смысла обсуждать, что случилось в чужой семье, тем более несколько десятилетий назад, – спокойно закончила я, хотя блондинка ждала от меня как минимум раздражения.

Не дождется. После работы со студентами меня так легко «на слабо» не возьмешь. Я узнала у нее, что хотела, остальное мне не интересно, а понадобится – спрошу у Кевина.

Теперь блондинка сидела, сжав челюсти и зло прищурив глаза. Я часто сталкивалась с такими избалованными, злыми дамами. И искренне посочувствовала мужчине, который свяжется с подобной капризулей. В комнату заглянула коротко стриженная дородная брюнетка. Заметив блондинку, она остановилась, немедленно вошла в комнату, ловко поправила на шее белый шарфик с оборками и, закинув ногу на ногу, – в вечернем-то платье, – уселась напротив.

Блондинка перестала улыбаться и побледнела. Я почувствовала, что новая гостья враждебно настроена к псевдоневесте. Похоже, ее хамство не нравилось не только мне.

Брюнетка низким голосом представилась:

– Я Ирма, сестра Николая, беты стаи.

Я вежливо кивнула, собираясь назваться ей и сказать, что мне приятно с ней познакомиться. Но меня уже прервали, со смешком добавив:

– Наверное, сейчас стоит говорить «вечного беты стаи». А вас я знаю, вы леди нашего «англичанина».

– Очень приятно. Я, к сожалению, почти никого здесь не знаю и рада нашему знакомству. – Я сделала вид, что не замечаю подколок. Интересно, почему блондинка молчит? Неужели это действие того самого понимания статусов альфы и беты?

Ирма улыбнулась, но ее глаза остались холодными.

Псевдоневеста, кивнув нам, поднялась с кресла. Она поспешила скрыться, как-то вдруг ко всему потеряв интерес, а я решила узнать у Симы, почему Ирма так ее напугала.

Проводив взглядом блондинку, Ирма повернулась ко мне, озадачив внезапным обещанием:

– Я на первое время успокою всех этих нервных самочек, а дальше будет так, как ты себя поведешь, девочка. Считай, это твой шанс стать своей в большой и не всегда дружной стае. Да, главное тебе не забыть, что стая – все равно что семья. Мы нужны друг другу и остаемся вместе, потому что так удобнее.

Я прикрыла глаза и, словно внушая самой себе, сказала:

– Я прибыла сюда не из любопытства. Мне хотелось помочь Кевину, а для этого необходимо познакомиться с волками поближе и даже попытаться стать своей.

Она равнодушно пожала плечами:

– Что же… Посмотрим, как у тебя получится.

– Все не так просто, – тихо произнесла я, хотя сейчас мне меньше всего хотелось что-то кому-то доказывать. – Я совсем недавно узнала, что есть оборотни и, конечно, понятия не имею, что должна делать в качестве альфа-самки.

– Значит, ты будешь стоить Кевину не только власти, но и жизни. Все будут знать, куда его бить, чтобы сделать больно.

Она не лжет, но как человеку стать образцовой волчицей?

– Вы не могли бы объяснить? – вежливо попросила я, размышляя, зачем она меня запугивает.

Брюнетка безмолвствовала, пристально меня разглядывая. Молчание затянулось…

Я решила, что должна побыть одна, обдумать ее слова и принять решение, которое может повлиять на мою жизнь. Но в комнату ворвалась Сима и весело окликнула:

– Ир, опять никому рта не даешь раскрыть?

Ирма усмехнулась:

– Ну, ты же знаешь. Мне не с кем пообщаться, а тут… – и добавила: – Вот с кем в лесу можно поговорить?

Сима улыбнулась и вновь повернулась ко мне:

– Все только нас и ждут. Люда, за вами придет альфа, а нам пора.

Дамы ушли, я одним большим глотком допила кофе. В коридоре раздался голос Кевина, уточнявшего у охраны, где его леди. Я поправила шарфик, прижала руки к груди и постаралась успокоить тяжело бьющееся сердце. Испытание началось.

Я вышла и улыбнулась Кевину. Проблемы отложим, пока у нас важная встреча.

Взгляды пронзали, впивались в лицо, буравили спину. Волки и волчицы разглядывали меня с жадным и даже неприличным любопытством, словно я была какой-то непотребной женщиной. Псевдоневеста, сидевшая за первым столиком, выглядела довольной. Когда я повернулась к ней, она насмешливо подняла бровь. Ясно, кто подогревал гнев и вызывал недовольный шепот.

Обещанная Ирмой помощь пришла, когда Кевин меня представил. Рядом с нами появилась та, которая «пожертвовала своим личным счастьем ради стаи» и, тепло меня обнимая, словно знала сто лет, поприветствовала:

– Я рада, что наша стая попадет в твои руки, Люда.

Кевин удивленно наблюдал, с каким почтением разговаривает со мной Ирма. Я про себя усмехнулась. Сима и Николай, взявшись за руки, довольно улыбались, стоя прямо перед нами. Как я понимала, выступление Ирмы – всего лишь благодарность брату за помощь. Решив сообщить это Кевину позже, пока я от души улыбалась Ирме.

Отношение неуловимо изменилось, и все пошло гладко. Я ощущала себя булгаковской Маргаритой на балу у Сатаны – надо было только улыбаться и сообщать подходящим волкам, что «я в восхищении».

После официальной части все направились к столикам с угощением. Заиграла музыка. Кто-то пошел танцевать на поляне в свете фонарей. Кевина позвали к телефону. Ирма и Сима с Николаем тоже исчезли, а я опустилась на стул, наблюдая за веселящимися. Что теперь делать? Нельзя малодушничать. Ловя на себе любопытные взгляды, я улыбалась в ответ. Я стану здесь своей и никому не позволю сомневаться в этом!

Волки танцевали вместе, поодиночке и парами, иногда приглашали и меня. Я подошла к столу с холодными коктейлями. Сима не выпускала меня из виду, даже танцуя с мужем. Волки уже не смущались и воспринимали меня так, словно я всегда здесь находилась.

На следующий танец меня пригласил высокий синеглазый брюнет. Щедро одарив комплиментами, словно бриллиантами, он наконец проводил меня к столу. Откуда-то появился Кевин и шепнул:

– С подобными льстецами всегда нужно держать ухо востро. Особенно если стоишь к ним спиной.

– С удовольствием поменяю льстецов на занятых и чересчур серьезных мужчин.

Кевин прекратил сверлить брюнета неприязненным взглядом и повернулся ко мне. Дождавшись его внимания, я с улыбкой добавила:

– Кстати, комплименты от них я ценю больше.

Кевин протянул мне руку, пригласив танцевать. Но его снова кто-то позвал. Зато рядом возникла Сима. Мы с ней пошли сквозь танцующих.

Кругом кипела радостная жизнь: оборотни смеялись, танцевали, были поглощены музыкой, запахами и весельем. И тут я увидела, что блондинка беседует с Кевином. Я засомневалась, подходить или нет, но Сима буквально притащила меня к ним. Взяв с серебряного подноса бокалы с шампанским, Сима один вручила мне. Я благодарно улыбнулась.

Блондинка, полностью игнорируя нас, кокетливо спросила Кевина:

– Как дела? Отдохнул от нас?

– Неплохо. Спасибо, что спросила, Яна, – насмешливо улыбнулся он и повернулся ко мне.

Псевдоневеста холодно посмотрела на меня и придвинулась к Кевину. Я так понимаю, девушка надеется, что от ее близости взыграет его волчья кровь? Хотелось бы знать, насколько верны ее расчеты. Но все оказалось куда проще, он вообще не заметил ее попыток соблазнить.

Кевин взял бокал из моих дрожащих пальцев и нежно погладил мою руку. Я внимательно на него посмотрела и почувствовала, как сердце заколотилось быстрее. Я тоже его погладила, а когда его позвали к гостям, отвернулась, украдкой улыбаясь в темноту.

Яна тут же отреагировала. Приблизившись ко мне, блондинка в притворном ужасе поднесла руку ко рту и сказала, словно не хотела, чтобы ее услышали:

– Дорогая моя, как же вы так неудачно попали. Наверное, не знали, что здесь будет праздник. – И, показав шокированным взглядом на мой костюм, заявила: – От души сочувствую, это же ширпотреб с уличных развалов!

При этом она улыбалась, но сквозь улыбку чувствовалась неприязнь. Представляю, что сказала бы Даша, услышав такую оценку роскошного костюма, на поиски которого наверняка потратила уйму времени и средств. Отвечать в том же стиле было глупо и мне не к лицу, но тут непонятно откуда появился Кевин, который сухо отстранил от меня глупую даму и буквально осадил:

– Не устраивай сцен, Яна. Знай свое место.

Я внимательно оглядела блондинку. Разрез ее отделанного мехом черного платья обнажал стройную ногу в чулке. Кажется, девушка перепутала прием с выступлением кордебалета. Хотя почему я удивляюсь? Ведь известно, что люди демонстрируют свою внутреннюю надломленность через внешние безобразие и цинизм. Я, конечно, сужу предвзято, но то, что не каждой блондинке идет черный цвет, не подлежит сомнению. Ее лицо стало резче и грубее. А может, у волков это считается шикарным? «Хищный стиль вашего гардероба», о чем кричат рекламные плакаты, выглядит именно так?

Чтобы отвлечь себя, я принялась болтать с Ирмой, возникшей ниоткуда. Праздник продолжался, и тут я услышала тихий шепот:

– Наслаждайся, невеста, пока ему не надоешь. Он ведь настоящий волк, так что надолго тебя не хватит… – Тон был оскорбительно-безразличным.

Мои руки неожиданно стали влажными, а Яна продолжала:

– Не вовремя тебя принесло. Я только решила стать альфой… – со злостью сказала блондинка, уже собираясь ускользнуть.

– Можно подумать, это зависело только от тебя, а мнение Кевина роли не играло, – выдохнула я.

Она остановилась:

– Ты не понимаешь.

– Я все понимаю и никогда не пыталась кого-то захватить в угоду мелкому самолюбию и подобным целям.

– Однако он с тобой.

– Это его выбор, я пальцем не пошевелила. Скорее, наоборот.

– …А я пошевелю! – Это была угроза.

– Удачи, – спокойно пожелала я, наблюдая, как блондинка удаляется, гневно подняв подбородок.

Яна улыбнулась в темноте, словно волчица оскалила зубы, и ушла к стоянке. Да, веселое меня ожидает времечко. Хотя бы покуда Яна не найдет себе другой объект для охоты.

– Люда, – Сима, наблюдая за происходящим, мягко коснулась моей руки, – не нужно делать поспешных выводов. Уверяю, здесь не все дамы столь агрессивны.

Ирма, подошедшая с ней, кивнула:

– Эта пусть перебесится… Даже в голову не бери, нашей девочке Яночке надо повзрослеть.

– Я понимаю, но в общем, это просто неприятно. – Я поморщилась.

Ирма пожала плечами, мои сантименты не стоили, чтобы на них отвечать. Дама явно мыслит масштабно.

– Как ты? – тихо спросил Кевин, весьма кстати вмешиваясь в мои печальные раздумья. – Не замерзла?

– Нет, все отлично. Я не думала, что будет так уютно.

Кевин расслабился и довольно кивнул. Его опять позвали, и я грустно вздохнула. Придется к этому привыкать.

Тут на темном небе вспыхнул первый огненный шар, рассыпавшийся роскошной хризантемой. Все замолчали.

Вечер получился прекрасным. Кевин вновь подошел ко мне и обнял, спросив, все ли мне нравится. В ответ я улыбнулась, глядя на фейерверк. Он нежно прижался подбородком к шее. Все было хорошо, только почему так трудно дышать…

Еще неделю мы жили в этом доме. Я довольно быстро поняла, что волки Кевина оказались скромными, мудрыми и справедливыми. А сама стая, несмотря на свою очень сложную социальную структуру, вовсе не заслуживала своей скверной репутации. Верности и преданности, которую они проявляли к членам своей семьи, или тому, как они воспитывали и обучали своих малышей, могли поучиться чистокровные люди.

Уезжая, поймала себя на том, что было здорово находиться в кругу волчьей семьи и чувствовать, что я тоже ее часть. Существа, которые сначала внушали мне страх, вдруг сделались частью моей жизни. Я привязалась к ним всей душой.

Уже после свадьбы, попивая кофе в той самой гостиной, Сима мне объяснила:

– Альфы – самые значимые члены волчьей группы. Они принимают все важные решения, указывают, кому как жить, и без них стая неуправляема. Поэтому их выживание – важнейшая задача остальных. Это закон. Альфа-самки ведут дела стаи, на них держится почти все, что не касается безопасности: финансы, лечение и, конечно, волчата.

Я, поднеся к губам чашечку с горячим кофе, кивнула. Ничего такого страшного я не услышала, но потом спросила:

– А беты? Что делают беты? – Я имела в виду Кевина, но Сима сердечно улыбнулась, считая, что я уточняю о Николае.

– У бет свои полномочия и власть. В природе, когда еды не хватает на всех, альфы-волки едят добычу первыми. Все, даже волчата, остаются голодными, пока не поест альфа, – с насмешкой сказала она. – Но никто не должен прикасаться к добыче, помеченной бета-волком. Его обязанности – защищать остальных и следить за тем, чтобы никто опасный или нежелательный не проник внутрь стаи.

«Или клана», – добавила я про себя и сделала Симе знак продолжать.

– … менее значимые члены стаи не оспаривают решения вышестоящих. Они – что-то вроде рядовых в армии: выполняют нужные задачи, но думать им не положено.

– Несправедливо, – покачав головой, заметила я.

– Почему? – удивилась Сима, поставив пустую чашку на поднос. – Они живут, ни во что не встревая, не неся особенной нагрузки, спокойно занимаются своими делами. Очень даже справедливо спокойно жить, пока твои проблемы кто-то решает.

– Ну я так не могу. – Я нахмурилась.

– Потому ты и альфа-самка, – засмеялась Сима. – Да, это будет нелегко. Требования другие, придется отказаться от спокойной жизни. Вот Ирма, по рождению она альфа-самка, но неудачная любовь с нехищным, почти как у Ромео и Джульетты, оставила ее одиночкой и, хотя за нее сражалось множество волков, Ирма так и осталась одна.

– Я не понимаю, почему так сложилось у Ирмы. Как-то это все дико звучит в наше время, – неуверенно закончила я.

– Он был оленем, она – волчицей, а это позор, – коротко пояснила Сима.

– А как же Ник, белка, женившийся на Сейрре? Она вообще гиена.

– Ну, это в клане, а у нас обычная стая, – отмахнулась вторая дама. – До появления нового вожака я с волками не общалась и наши дети тоже. А ведь Николай – бета.

Я делала выводы. Значит, мезальянс возможен, а Ирма не такая уж и альфа, если не смогла добиться своего и выйти замуж за избранника. В отличие от Николая, женившегося по любви.

Сима усмехнулась, словно прочитав мои мысли:

– Я понимаю тебя, но оборотни несколько отсталые, сломать себе жизнь из-за предрассудков – пока это в обиходе не только у людей. У нас тоже богатую за бедного не отдадут или девушку из высокоинтеллектуальной семьи – за деревенского тракториста. Так что мы ничем не отличаемся. У оборотней хищники – нечто вроде элиты, остальные – никто. И только в клане у Тео словно ожившая утопия, но все тоже очень зыбко. Стоит ему выпустить бразды правления из рук, все вернется на круги своя.

– Вкусившие свободы так просто не сдадутся. – На это я только надеюсь, провеять как-то не хочется.

Сима мирно пожала плечами:

– Это было бы неплохо, но я пока сама не верю, что меня перестали считать вторым сортом. Хотя я всерьез никогда этого не воспринимала. Мне смешны их сословные деления и авторитетные игры. Это помогало выносить глупые выходки волчиц вроде Яны… Ну и муж поддерживал, конечно, и Ирма, – с довольной улыбкой закончила она.

– А чем занимается Ирма сейчас? Как проявляется ее статус альфы?

– О… она помогает волкам впервые превращаться. Она намного старше Николая. Ее боится и слушается вся стая, почти все волки – ее ученики. Она посвятила этому всю жизнь. Ты, наверное, слышала, как им страшно превращаться? Я так боюсь за своих мальчишек. – Сима поморщилась, как от боли.

Почему Кевин ничего мне не сказал? Даша говорила, что полукровкам превращение дается нелегко, но ничего страшного не предсказывала.

 

Глава четырнадцатая

Ну и вот…

Праздник назначили на конец августа, вызвав на свадьбу мою маму с дядей Мишей и родного отца, который, впрочем, отказался ехать. Кевин делал в доме ремонт и готовился к семейной жизни, я, как всегда, обо всем узнала последней.

До свадьбы я отказалась переезжать к Кевину, и он, ни капли не смущаясь, перебрался ко мне. Сегодня, в первый раз после похищения, я вышла на работу, хотя Кевин возражал:

– Хотя бы до свадьбы посиди дома. Обойдутся без тебя. – Угу, а сам с рабочего телефона не слезает.

Но в чем-то он был прав, я втягивалась в дела туго. Наверное, потому что меня постоянно отвлекали. То Даша позвонит узнать, что лучше к столу заказывать, то Кевин ворвется с кипой бумаг… Вот и сейчас:

– Ты мне не сказала главного.

Я подняла на Кевина глаза и невинно уточнила:

– Нужны документы по поставкам?

– Нужны чувства! – И стал демонстрировать свои.

Уворачиваясь от поцелуев, прошептала:

– Я тебя очень-очень люблю, но здесь не место.

Он отвечать не стал, усилив напор, но тут ему позвонили. Я грустно улыбалась, наблюдая, как он рявкнул в трубку:

– Ну?

Выслушав позвонившего, отозвался совсем по-другому:

– Иду.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила я.

– Директор… по делам вызывает. – Он еще раз поцеловал меня и вышел, я спешно привела себя в порядок.

Ходить в эти дни по коридорам было пыткой – зная о предстоящей свадьбе, все смотрели на меня с любопытством, и некоторые даже по-свойски подмигивали, вгоняя меня в краску. Но сейчас, предчувствуя плохое, я последовала за Кевином. Сотрудники один за другим шли к выходу.

Я немного подождала, пропуская их, и тоже спустилась.

– Что случилось? – спросила я охранника.

– Шеф вызвал в особняк, – пожал плечами тот и снова принялся читать журнал.

Я огляделась. Если бы это было по работе, они бы оставались на местах. Значит, что-то связанное с кланом.

Легко пробежала по знакомой дорожке и вошла в гомонящий сотней голосов холл Дашиного дома. Но гости направились дальше… С досадой хлопнула себя по карману – вот черт, телефон на столе оставила. Сейчас бы Даше позвонила узнать, что происходит.

Оборотни ушли, я медленно шагала за ними. Не скажу, что меня не заметили, но пока все молчали, видимо не собираясь со мной общаться.

Мы попали во внутренний дворик – патио за особняком. С трех сторон он был ограничен зданием, а с четвертой – кованой оградой и воротами, которые как бы отгораживали особняк от пустыря. Квадрат замыкал длинный кирпичный гараж, в котором находились машины клана.

В парке посреди толпы стояли Тео, Кевин и… Сэм, который злорадно пожирал меня глазами. Так и знала, что случилось что-то серьезное!

Все расступились, и Тео, поправив рукав темно-синего свитера, сказал:

– Гиена вызвала на поединок нашего волка. – Стоящие делали вид, что это само собой разумеется. – Победителю достанется она.

И Тео показал на меня…

Да что же это? Они с ума посходили?

Я разозлилась, мною нельзя распоряжаться! И почему его не схватили? Он же преступник! Не сводя обеспокоенного взгляда с Кевина, я подошла ближе.

Мне было плохо. Я не опасалась, что достанусь Сэму, но я так боялась за Кевина! Он полностью владел собой – был совершенно неподвижен, если не считать вздувшихся мускулов и едва заметно опустившейся головы. А ведь он злился; я чувствовала, как ярость исходила от него.

Сотрудники шушукались. Кевин и Тео слышали их ропот, в который вплетался бешеный стук моего сердца. Кевин превратился в свирепого зверя…

– Хм, – пробормотала я, надеясь, что он уловит нотки злости в моем голосе.

Уловил. Тео взял меня за локоть и отвел в дом, успокоив:

– Ничего не бойся, все под контролем.

Меня словно озарило – поняла, что мне здесь не место. Могу сбить Кевину настрой. Я кинулась на второй этаж к Даше, но она мирно спала. Присела к ней на диван и громко вздохнула:

– Просто в голове не укладывается, как ты можешь сейчас спать?

– Я уже и не помню, когда спокойно спала, – вяло возразила Даша, перевернувшись на другой бок и вновь отключаясь.

– Даш, вставай! Я не знаю, что делать. Кевина вызвали на поединок.

– Кто? – И снова сонное копошение. Даша пыталась укрыться под одеялом.

– Сэм, – выдохнула я.

Наконец она оторвала голову от подушки:

– Неужели ты сомневаешься в Кевине? Это силач каких поискать. Я бы на твоем месте не психовала, а купила свадебное платье. Или ты хочешь выходить замуж в одном из твоих академических костюмчиков? – улыбалась Даша.

– Ты не понимаешь. Я за него боюсь.

– Ну что ты… Он волк, а Сэм гиена. Жалкая гиена.

– Я Сэму не нужна, он тупо мстит за унижение. Я боюсь, что Сэм припас что-то подлое и ударит Кевина или Тео в спину, он такой!

– Оборотня не так просто уб… – Даша не досказала, протерев кулаком глаза, она выскочила из-под одеяла и помчалась за телефоном. Быстро набрав номер мужа, выпалила в трубку:

– Вы Сэма проверяли на то оружие?

– Какое оружие? Они же в шкурах дерутся.

– Ага, а Сэм дурак и не знает, что волка ему не одолеть… Он что-то подготовил!

– Кевин тоже не дурак, он это и сам знает.

Даша раздраженно выключила телефон и отшвырнула его на полку:

– Волки, волки… Какие они волки? Бараны упрямые, вот кто!

– Даш, не волнуйся, Тео не какой-то там безбашенный дурак.

– Тогда чего ты так разволновалась? – с насмешкой поинтересовалась подруга, выискивая в шкафу одежду.

– Я себя так успокаиваю, – вздохнула я, опуская голову.

– Пошли, мне это не поможет успокоиться, – заявила Даша, надевая летний сарафан.

– Мне тоже, – призналась я.

Мы быстро спустились во внутренний двор и встали позади толпящихся мужчин, так, чтобы Кевин меня не увидел. Женщин тут почти не было. Видимо, Тео шовинист и на поединок вызвал только сильную половину клана. Или местные дамы на такие мелочи внимания не обращают?

Я не сводила глаз со светлого волка, меня трясло от напряжения. Звери кружили по площадке, но пока к активным действиям не переходили. Видимо, пока я бегала за Дашей, Сэм готовился.

Что же эта дрянная гиена задумала?

Сэм собрался ударить. Кевин наступал, оскалив зубы. Как страшно! Вот это злость… Хотя будь я на его месте, злилась бы не меньше.

Я так и не поняла, как может волк драться с гиеной? Исход такого поединка изначально ясен… В голове всплыли слова Даши про оружие. Какое оружие?

Волк наступал, гиена почти дошла до места, где осталась одежда. Только я расслабилась, предвкушая победу, как Сэм мгновенно превратился в человека, откуда-то выдернул пистолет и несколько раз выстрелил в Кевина!

Волк успел отпрыгнуть, пуля задела только холку. Что тут началось… Я ахнуть не успела, как его стало превращать то в человека, то в волка. Я кинулась к нему, Тео схватил Сэма, который вновь превратился в гиену и попытался убежать, кто-то звал врача… Это был настоящий ад! Кевин узнал меня и прижался. Но опять превратился. Подоспели доктор, Валентина Петровна, и Ник с одеялами. И началось. Укол, второй, третий, потом доктор положила руки на крошечную рану, совсем не похожую на огнестрельную, и застыла… Кевин затих.

Я посмотрела на Тео, который в одной руке брезгливо держал за шиворот полупридушенную гиену. Хоть бы он этому гаду шею сломал! Нет, не осталось во мне ни капли гуманности. Сколько можно эту дрянь жалеть? А невинных кто пожалеет? Для него же все остальные – мусор!

Даша подошла к мужу и тихо спросила:

– А если бы он победил, что бы ты делал?

– Сам бы его вызвал, – невозмутимо ответил Тео, сжав горло твари сильнее.

– Я поняла. И это называлось «под контролем», – сухо отметила подруга. Тео промолчал.

Тут принесли какой-то ошейник. Я и не заметила, как Даша, которая уже стояла рядом, шепнула:

– Противооборотный. Гиеной навсегда останется.

– А трупом нельзя? – гневно спросила я, поднимаясь с колен.

Даша с сочувствием посмотрела на меня и пожала плечами.

Наконец Кевин, слабый как щенок, пришел в себя. Валентина Петровна, которую уже шатало от усталости, проговорила:

– Можно переносить Кевина в дом.

Гиену по приказу Тео привязали поводком к кованой скамейке. Проходя мимо, я с силой пнула тварь узким носком туфли так, что он отлетел к стене.

– Мерзавец! Дрянь, возомнившая о себе невесть что! – Я знаю, что лежачих не бьют, но сколько можно причинять боль другим?

– Точно, – подтвердил Тео. – Ничего нормально сделать не мог, неудачник.

Даша, обняв меня за плечи, увела, но, судя по ее гневному взгляду, ей пнуть гиену хотелось не меньше.

Я злилась, но не могла не оценить того, что, имея неимоверную силу, оборотни не пускали ее в ход без причины. Кто бы еще смог, обладая столь сокрушительной боевой мощью, так разумно и сдержанно ее использовать? И как этой сдержанностью злоупотребляют всякие гады!

Кевина отнесли в мою бывшую спальню и оставили отдыхать. Он так долго лежал без чувств, что мне стало казаться, будто он никогда не очнется. Я думала только о том, чтобы он выздоровел. Валентина Петровна сказала, что опасается за его руку, в которую попал заряд. Не представляю, как он будет мириться с увечьем. Еще она сказала, что из-за частых превращений он может полностью иссякнуть, и тогда его никто не спасет.

Даша забегала пару раз, притаскивая кофе с бутербродами, которые в меня просто не лезли. К ночи Кевин очнулся и сразу спросил:

– А что, обед я уже пропустил?

Я сквозь слезы усмехнулась:

– Нет, конечно, с десяток поваров за дверью ожидают вашего пробуждения, сэр.

– Велите подавать, леди, есть хочу безумно.

Я позвонила Даше, и все нагрянули к нам.

Ночью я убрала остатки трапезы и подошла к Кевину, непривычно бледному и жутко похудевшему.

Но он жив. Жив!

Я засмеялась сквозь слезы и положила голову ему на плечо.

– Ничего не могу поделать со своими чувствами, меня трясет от пережитого.

– А меня – от твоей близости.

Тонкая одежда рвалась под его нетерпеливыми пальцами, но это уже было не важно…

* * *

– Я чуть с ума не сошла, – задыхалась Люда от ужаса. – Тебя чуть не убили! Что бы я делала?!

Слезы из глаз так и лились. Чтобы успокоить, крепко прижал ее к себе. Я, конечно, никому не признаюсь, но даже на следующее утро в душе разливалось тепло, вызванное ее словами.

– Отдыхаешь? – невозмутимо спросил Тео, появившийся в комнате. Девочки, которые хлопотали надо мной с утра, разошлись по другим делам.

– Ну да, с таким сатрапом, как ты, будни не отличаются от праздников, – вздохнул я, поднимаясь.

Тео остановил меня, втолкнув обратно под одеяло:

– Лежи… Я к тебе с новостями.

– Что там еще? – тяжело вздохнул я. Ничего не хочу, кроме общества Люды и теплых морских волн.

– Мелочи… О физике, который испытывал новое оружие. Вернее, об оружии.

– Том самом, что было у Сэма?

– Угу. Так вот, у них было всего два экземпляра по семь зарядов в каждом.

– А мы опасались! Вот почему его никто прежде не применял…

Тут я оборвал фразу, увидев, что все пристально смотрят на нас. И Валентина Петровна, и Люда, и Даша.

– Что за оружие? – с угрозой спросила Люда, которая вошла первой.

– Его уже нет, – успокоил Тео, – первые заряды Сэм израсходовал сам, изучая возможности. Физик и от них сбежал.

Мне стало не по себе, когда я представил, на ком он мог их изучать. Тео продолжал:

– У них был один пистолет. Два заряда они потратили на наших бойцов…

Мы все тяжело вздохнули.

– Два, чтобы запугать гиен, – вот почему стая молчала!

– Последние он приберег для тебя, но два прошли мимо, и один вскользь зацепил.

– Ну и слава богу, что так. Хорошо, что хорошо кончается, – подвела итоги Даша, тронув за руку Люду. – Стольким людям этот идиот принес зло, – качала головой она. – Что ему надо? Власти? Денег? Все у него было. Не понимаю…

Я коротко пояснил:

– Гордыня обуяла. Светоч стаи, заласканный, уверенный в своем превосходстве… И чтобы кому-то подчиняться?

– Ладно, позже сходим в зоопарк. Там новое поступление гиен, таких самцов привезли, залюбуешься, – усмехнулся вожак.

Даша влюбленно посмотрела на мужа, Люда – на меня, я улыбнулся:

– Что ж, а нас еще ждет свадьба.

– Давно пора! – вздохнули все одновременно.

 

Эпилог

– Не волнуйся ты так, – расставляя пышные букеты по высоким вазам, говорила Даша. – Не ты первая, не ты последняя. Я свою свадьбу, помнится, тоже как во сне провела. Ты, главное, не забудь вовремя ответить «да», а остальное не важно.

Даша довольно улыбнулась, оглядев свое платье подруги невесты. Я, выдохнув, кивнула.

Ноги не слушались. Колени подкашивались, сердце дрожало. С трудом преодолела дрожь в коленках, когда дядя Миша, подмигнув расплакавшейся маме, повел меня к тому месту, откуда мы должны выйти к жениху. В голове творилось нечто невообразимое…

Боже, я даже не думала, что так буду волноваться на собственной свадьбе!

Маришка, которая несла мой шлейф, обняв, сказала, что я самая красивая принцесса на свете. Танюшка, прижавшая к груди свой букет, быстро с ней согласилась.

Даша суетилась, стараясь организовать все идеально, и я заранее приготовилась вытерпеть все до конца. Но оказалось, что свадьба стала самой веселой вечеринкой в моей жизни. Проделали все, что раньше казалось таким банальным и затертым, – вместе резали торт, целовались перед фотографами, я бросила свой букет Маришке, которая была просто в восторге!

И все мне ужасно нравилось.

Вечером мы танцевали в саду, украшенном фонарями, с живым оркестром в зарослях жасмина. Кевин вел себя как подросток – много смеялся и таскал меня на руках, периодически подсовывая нам с Дашей сладости.

Да, теперь конфеты в вазе на столике залеживаться не будут. И это здорово. Говорят, что мужчины, любящие сладкое, – романтики. Вот и проверю. Но становилось поздно, а нам с Кевином надо еще успеть на самолет, в свадебное путешествие, в Рим!

Выставили из Дашиной комнаты Кевина, порывавшегося помочь мне переодеться, усталая подруга села рядом:

– Ну вот… Теперь все будет дуэнде.

– Что-что? – откликнулась я, надевая брючный костюм.

– Точно перевести трудно. Испанцы употребляют слово дуэнде, когда говорят о страстном искусстве фламенко. Дуэнде – это жажда жить и любить, быть свободным и вдыхать полной грудью все ароматы жизни.

– Да, было бы здорово. Кстати, до Юли я так и не дозвонилась.

– Я тоже. Вызываем ее сюда? Тео согласен.

– Конечно. Познакомим с кем-нибудь из наших.

– А Юрка? – Я закатила глаза, одна Даша по чистоте душевной считала его нормальным.

– Скользкий тип, его Юлька очень устраивала. А что? Никаких обязанностей, сплошное удовольствие. – Я грустно вздохнула, жалея Юлю, тем более сейчас, когда мы с Дашей так счастливы.

Даша удивленно покачала головой.

– А я думала, что у них серьезно, – удивилась подруга.

Вот и все. Вещи собраны, платье уберет Дашкинс…

– Ну что ты, Даш, это все твоя вера в человечество. Он так, приживалка. Погулял там, погулял тут, – ни ума, ни фантазии, бродит, где кормят.

– Ну ты совсем его раздавила, – хмыкнула Даша.

– А я не люблю людей, на которых нельзя положиться. Для которых шкурный интерес важнее всего. Ни чести, ни желания жить с достоинством… приспособленец.

– Значит, вызываем ее к нам. Что там с отделом по связям с общественностью?