Джил

Мне снился мой начальник, и он был совершенно не в себе. Разгневанный Джонкс Рами, одетый, как аристократ девятнадцатого века, в черный сюртук и широкие серые панталоны со штрипками, влетел в мою комнату на станции и, швыряясь колючими цветами (к счастью, без горшков!), которые как один летели мне прямо в лицо, дико завопил:

— Как?! Как ты посмела испортить все?! Тебе было поручено так мало, а ты-ы-ы!

Дальше шла ненормативная лексика на неизвестном мне языке, но эмоционально все было ясно. Я будто прилипла к полу, не в состоянии пошевелить ни ногой, ни рукой.

На меня наползал какой-то густой смрад и холод. Лицо, ободранное цветами, сильно щипало. С огромным трудом я могла только шептать:

— Джо, я все исправлю. Я очень люблю свою работу. Я живу ею. Не отбирай ее у меня…

Очнувшись от мучительного сновидения, я вздрогнула. Вокруг было абсолютно темно. Я поморгала, потрясла головой, пытаясь избавиться от вязкого тумана в мыслях. Вокруг все еще витал какой-то запах, и мне никак не удавалось сфокусировать взгляд — давали о себе знать последствия удара по голове. На самом деле здесь дурно пахло соломой и сыростью. Было очень холодно, но это единственное, что было мне приятно. Для горячей, как в кипящем котле, больной и разбитой головы лучшего «лекаря», чем холод, не найти. Я потерла ослабевшей рукой глаза… Темно?! Закрыла их на миг… Но, открыв, вновь ничего, кроме той же самой густой темноты, не увидела.

Наверно, я испугалась. В голове носились обрывки странных сновидений и голосов, мне казалось, что я и там, и тут одновременно.

— Как ты, амазонка? Очнулась? — Голос звучал тихо и слегка хрипловато.

А это кто?

— Я? Не знаю… — Неуверенно вышло. Да что же со мной такое? Приподнявшись на дрожащей руке, повернулась лицом на голос.

— Знаешь, этим еще достанется, — заговорил неизвестный тихо и как-то злорадно.

Медленно приподнявшись, я села, уже припомнив все подробности похищения.

— За что достанется? — уточнила, неуверенно ощупывая дрожащими пальцами пространство вокруг.

Мне было страшно! Темнота и паника душили, вызывая слабость и дрожь в груди, а незнакомец продолжил:

— За то, что эти олухи сделали именно то, чего он больше всего боялся, — усмехнулся в темноте неизвестный.

Нет… Очень даже знакомый голос…

Подавив накатившую панику, я продолжила беседу, с опаской вслушиваясь в тихие слова собеседника.

— А чего он боялся?

— Что вы, мисс Дункан, столкнетесь со мной. Боялся, что мне все же удастся поговорить с вами.

Меня передернуло, когда я уверилась в своем подозрении. Передо мной собственной персоной — мистер Гаррет Дрейк. А кого еще я могла здесь встретить?

Несмотря на все свое отвращение, мне пришлось разговаривать с ним дальше, тем более диалог становился все интереснее.

— А чем вы так страшны, мистер Дрейк? — прошептала я, борясь с шумом и болью в голове.

— Тем, что нарушу его планы.

— Какие планы? И чьи?

— О, огромные! Жениться на вас, уничтожить меня как свидетеля и соучастника и многое другое.

Не выдержав околичностей, спросила прямо:

— А кто этот неизвестный злодей и мучитель?

Но кузен Артура вновь промолчал. Через минуту он задал вопрос, обескураживший меня и начисто погасивший мой боевой пыл по отношению к негодяю.

— У вас нет с собой чего-нибудь из еды?

Его голос, мягко говоря, звучал очень слабо. Ясно, ему неловко спрашивать… А прямо на мне разрезать прилипшее к телу платье, похищать, угрожать оружием ему было ловко. До меня только дошло… Та-а-ак… А он здесь кто? Проголодавшийся палач или жертва на диете?

Он терпеливо ждал ответа.

Даже немного удивилась. Вот, я у него фактически в руках. После удара — без сил, с больной головой, наполненной рваными остатками каких-то мыслей, смутных ощущений и жуткой тяжести.

— Нет, ничего, — глухо буркнула я, прикрыв ладонью рот.

— Жаль, очень жаль, — разочарованно вздохнул негодяй.

Он сказал это так кротко, мгновенно смирившись с моим резким ответом, что мне стало даже стыдно… и злость прошла. Мне в такие моменты кажется, что в этом мире я знаю все… кроме себя самой. Недовольно фыркнув на саму себя, полезла в карман. Еще бы, такая безумная сладкоежка, как я, без запасов не ходит!

В этой эпохе мне пришлись по душе марципановые орешки, и теперь я таскала в карманах домашнего платья стратегический запас, так… на случай. Справедливости ради надо заметить, эти случаи «случаются» у меня раз пять в день. Нащупав сладости, я предложила:

— Еды нет, но есть орешки.

— Отлично! — Гаррет не в шутку развеселился. — Сударыня, не соблаговолите ли вы подползти ко мне с угощением? — весело, но тихо спросил он.

Я вновь разозлилась на подобную наглость, но все же спросила недовольным голосом:

— Сударь, это вам, как джентльмену, подобало бы подойти ко мне!

— Увы… Не могу. — Он слабо погремел цепями. — И даже если бы не это препятствие, я не смог бы вас посетить, моя прекрасная дама.

Выяснять на расстоянии, почему он не может приблизиться, как-то глупо, и, дрожа всем телом от слабости, оберегая пульсирующую болью голову, я перевернулась и теперь стояла на четвереньках, закрыв глаза. Все равно ничего не видно в этой темени. Мечтая остановить бесконечную качку, вызывающую тошноту, я упрямо ползла на голос. Наступала коленом на подол, спотыкалась и падала. И вновь медленно приподнималась и, отодвинув спутавшееся платье, ползла дальше. Это расстояние в нормальном состоянии я преодолела бы за десять шагов, но сейчас это тяжкий труд.

Выдохнув и остановившись прямо у источника звука, я вытерла ледяную испарину со лба и устало спросила:

— Где вы, мистер?

Он слегка дотронулся рукой до моего колена и тихо поблагодарил:

— Спасибо… мисс Джулиана. Вы добрая девушка…

От такой искренней благодарности я чуть было не засмущалась и поэтому в ответ недовольно проворчала:

— Протяните руку, мистер Дрейк!

Он протянул ее ладонью вверх, но удержать не смог. Его рука, сильно задрожав, безжизненно упала на пол рядом со мной. Я не стала дожидаться, пока он возьмет орехи сам, и, неуверенно протянув руку, потрогала пустоту вокруг. Мне хотелось определить, в каком положении по отношению ко мне он находится.

Сначала я почувствовала шероховатую плотную ткань… нет, кожу — охотничья куртка… Затем повела рукой вверх. Дрейк молчал. Я тоже… Добравшись до подбородка, я укололась о его щетину, но главное выяснила, где у него рот.

— Мистер Дрейк…

— Мы вроде договорились по-родственному, по-простому… — начал было он, но я быстро его одернула:

— Так! Ты открываешь рот, а я кладу орех!

Он засмеялся. От его тела исходил неприятный запашок, будто что-то гнило. Неудивительно, подвал какой-то. Кто знает, что здесь хранят?

Я полезла за орехом, но на этот раз никак не могла нащупать карман, запутавшись в складках юбки. Раздраженно и совсем неаристократично цокнув языком, немного приподнялась, чтобы расправить одежду. Но перекрученная юбка не позволила мне нормально встать, связав колени, и я со стоном хлопнулась прямо ему на грудь.

Гаррет резко вскрикнул…

Не скрывая смущения из-за своей неловкости, я суетливо извинилась:

— Прости, пожалуйста! Меня ни ноги, ни спина не держат…

В нос ударил смрад… Я поняла, от кого он исходит, и отпрянула, резко выдохнув:

— Какой ужас! Чего ты молчишь?

— Я не молчу. Я вскрикнул, — по-детски обиженно произнес он, кряхтя и прикрывая загноившуюся рану курткой.

— Угу, — буркнула я, нащупав наконец карман. Упершись левым плечом о живот родственничка, вынула горсть орехов. — Открываем рот и медленно жуем! — учительским тоном сказала я, вдруг осознав, как хорошо, что все же не одна в этой подвальной темноте. Поднося орешек ко рту Гаррета, дала ему возможность схватить его губами. — Сейчас ты мне все расскажешь!

Мгновенно, словно голодная белка, грызя орешек за орешком, он уныло спросил:

— А если не буду говорить? Это что, шантаж?

— Во-первых, джентльмен при леди не произносит таких слов, во-вторых, да — это шантаж, — спокойно ответила я.

Все равно столько орехов лопать после дня голодовки (ну или сколько там прошло времени?) — это вредно. Лучше понемногу. К тому же неизвестно, сколько нас здесь продержат! Я подумала — «нас». Совсем плохо… Теперь я еще и за этого негодяя волнуюсь…

— Первый вопрос: когда ты сюда попал? — Так хотелось спросить, кто тот таинственный негодяй, натворивший столько бед, но, рассудив, что вновь спугну, пока эту тему ворошить не стала.

— Я дурак…

Согласно кивнув, я поняла, что он этого не увидел. Может, и к лучшему, а то обидится и замолчит.

— В ту ночь, когда вы с Артуром убежали, он испугался, что я его раскрою, и приказал своим головорезам схватить меня. Избив, они приволокли меня сюда и приковали за ноги. — Он еле ворочал языком. Я опасалась, что у Гаррета не хватит сил рассказать все. — Кстати, какое сегодня число? Мне показалось, что прошла целая неделя.

— Это зависит от того, сколько я пролежала в обмороке. — Мне не нравилось, что так и не удалось узнать, кто все это задумал. Или Гаррет лжет, выгораживая себя?!

Он немного помолчал, будто вспоминая что-то.

— Ты лежала без чувств совсем недолго. Хотя не знаю, время для меня остановилось.

— Хоть примерно скажи: час, два, ночь, сутки? Сколько? — Я не пыталась сдержать раздражения.

Он заерзал, вызвав непреодолимое желание закрыть нос.

— Скорее час, — наконец хрипло выдал он.

— Значит, сейчас ночь воскресенья, а завтра днем у меня должна состояться свадьба… И в этом виноват ты!

Моя голова, раскалываясь на части, обрубала на корню все ростки жалости к брату графа Инсбрука.

— А-а… А почему сегодня?

Придурок! Если бы могла метать глазами молнии, уже бы грелась у его обгорелого тела.

— Я к тебе, помнится, приставала на глазах у театральной публики!

— Гм… Да, такое не простить…

Я прищурилась: неужели раскаивается? Крокодиловы слезы сожаления… Ну, нет, здесь не театральные подмостки, я не поверю… Но, тяжело вздохнув, решила, что он все же не в том состоянии, чтобы получать заслуженную трепку.

— Мы остановились на том, что тебя приковали в подвале. Откуда такое воспаление? Есть ли еще раны? — деловым тоном спрашивала я. Эмоции сейчас не нужны, надо выбираться из лап этого таинственного Некто.

Голос Гаррета совсем ослаб, но он продолжил рассказ:

— У меня была неглубокая колотая рана слева под ребром. Ну и эти… выслуживаясь перед хозяином, постарались на славу, отомстив за то, что я ими командовал. Не знаю, что с ногой, но шевелить ею не могу.

Если он ждет, что я раскаюсь, что искупала его в грязной жиже, не дождется — скорее ад замерзнет!

Глубоко вздохнув, желая успокоить праведный гнев, я спокойно спросила:

— Слуги тебя избили и бросили сюда, а почему не убили сразу, раз ты так опасен?

— Спасибо за понимание, добрая девушка! — усмехнулся Гаррет. — Меня в случае опасности можно обменять на милосердие Артура. — Он, судя по голосу, кисло улыбнулся… и затих…

Я приблизилась. Да у него обморок… Ну вот… Кто должен кричать от ужаса, теряя сознание от крыс, шуршащих по углам?! Биться в истерике?! Я! Непорядок!

С огромным трудом стянув с его ноги сапог, начала «осмотр». В темноте мне помогало одно: все, что воспалилось, было горячим, оттуда, где рана начала загнивать, шел жуткий смрад. Так я нашла сильное воспаление с некрозом тканей, опухшее ребро (возможно, перелом; видимо, моих рук дело) и отечный вывих лодыжки. Проверила сустав на возможность вправить. Я его калекой оставлю… В темноте… Без обследования… С таким отеком и моими дрожащими руками! А что делать?! Забыв обо всех проблемах и обидах, полностью сосредоточилась на ступне… Мешали грубое железное кольцо кандалов и цепи, державшие его.

— Как хорошо, что ты без сознания, — вслух сказала я и мягко вставила вывих на место. Надеюсь, что правильно, так как в память заложен курс теории, да и на практике я проходила приемы оказания помощи. Еще раз все ощупала. Руки дрожали сильнее, но вроде получилось. Я вздохнула с облегчением и шлепнулась на пол без сил, вытирая пот. Жутко хотелось пить. Во рту был противный привкус горечи… последствие травмы.

Как не вовремя он потерял сознание: я так и не узнала, кто тот негодяй, который осмелится торговаться с Артуром! И ведь хорошо знает, что тот сделает все, чтобы спасти кузена.

Теперь, как в старых приключенческих книгах, придется разодрать нижние юбки на бинты и перевязать ему ногу. Мне уже давно перестала нравиться подвальная промозглость, но что оставалось делать, как не обрывать то малое, что позволяло мне не превратиться в сосульку. Со стоном я потянулась к юбке…

Голос Гаррета раздался одновременно с оглушительным треском ткани.

— Так настойчиво при мне дамы еще не оголялись. Это что, новый способ соблазна?

Шутник! Ага!

— Мистер Дрейк, мне нравится ваш настрой, а теперь постарайтесь его сохранить и молча выдержать то, что я буду делать с вашей ногой!

— Вы, леди, просто оскорбляете джентльмена во мне. Я нем как рыба!

«Шути и дальше», — про себя вздохнула я.

Ну да… Я просто забыла, что этот молодой человек не намного старше меня, вот и балагурит, чтобы не раскваситься.

Скатав для удобства порванную лентами ткань в рулончики, принялась за его ногу. Он несколько раз тихо застонал, но, признаюсь, справились мы с ним великолепно.

Сидеть на ледяном полу было очень неуютно, я уже просто тряслась от озноба.

— Ненавижу холод!

— А я его не чувствую, — признался он.

— Да, надо что-то с воспалившейся раной делать… — Мне ничего толкового в голову не приходило.

— Угу, а орешков не осталось? — мило поинтересовался он.

— Осталось! — сказала я. — Но не дам!

Я полезла в карман, чтобы проверить, сколько в нем осталось орехов, но нашла только печеного журавлика с миндалем. Я уже и забыла, как спрятала его во время праздничного завтрака.

— Так, уговор помним, милый родственник?

— Несомненно, — буркнул Гаррет. — Родственница, где твое милосердие?

— По дороге в Лондон потеряла! — съязвила я. Хотелось пить, согреться и спать.

Да что такое со мной творится последнюю неделю?

— Я злая родственница, а сейчас еще и измученная, так что, если не хочешь неприятностей, назови того, кто это все затеял!

— И глупая… Зачем возилась со мной, если калечить собираешься? — Он неприятно рассмеялся.

— Я не собираюсь тебя калечить! Но еле сдерживаюсь, чтобы случайно не свернуть твою глупую голову. Кто он?!

— Что тебе это даст, леди — страшная убийца? — отстраненно спросил Дрейк.

— А что тебе мешает признаться?

— Я не хочу, чтобы ты добралась до него первой!

М-да… Я затихла, обдумывая услышанные слова. Дрейк не выдержал:

— Знаю, такое обычной леди не скажешь, но я же видел, на что ты способна.

Смелое признание для джентльмена. Оценила.

— Мне непонятно одно, — я говорила уже спокойно, надо его не нервными угрозами, а логикой убеждать, — если ты ему отомстишь, то ответь — когда? При жизни, но без ног или после смерти в качестве привидения? — Я так сама воодушевилась, что язвительно добавила: — А может, здесь у тебя есть тайное оружие, которое ты используешь против врага в нужный момент?

Мой голос сочился чистым ядом. В раздражении я раздавила печеного журавлика в своей руке.

Он молчал. Думает. Ну-ну…

— Ладно, кузен, давай поговорим о другом… — Я сунула ему в ладонь раскрошенное печенье и, пока он его смаковал, приступила к делу: — Первое. Зачем залезли в мою комнату, что искали? Второе. К чему было все это представление в театре? Третье. Похищение. Зачем оно?

Мне безумно хотелось пить. От холода ноги совсем онемели, и я поменяла позу. Руки спрятала в складки юбки, но это ничего не дало. Дрейк упрямо молчал, но я терпеливо продолжала стачивать словами его уверенность, как морская вода — камни.

— Еще у меня есть и другие вопросы, но пока я жду ответы на эти!

Холод пробирал меня все больше и больше…

Дрейк уже давно съел все крошки, но говорить начал не сразу и даже не тогда, когда я закончила, видимо испытывая мое и так никуда не годное терпение.

— На самом деле я уже сотню раз пожалел, что ввязался, — начал он и замолчал. Пауза становилась угрожающе длинной, но я безмолвствовала, тщетно пытаясь сохранить остатки тепла, спрятав руки под мышками. — Обыск делали по моему распоряжению… мне были нужны документы или письма, так или иначе компрометирующие тебя в глазах брата. Это была часть огромного плана по передаче его титула мне. Кроме этого… я нанимал убийц для устранения тебя и Артура…

Вот и имей таких родственничков — врагов не надо!

Меня устраняли? А… в парке! Ну, это не новость. А Артура когда? Хотя уже неважно, пусть говорит.

— В театре я хотел облить грязью невесту брата, поцеловав ее перед всеми. А похитили вас, чтобы убрать обоих сразу. Но это был уже не мой план.

— Да, вам почти все удалось, — грустно сказала я, сжимаясь от холода еще сильнее. А что мне делать сейчас? Для меня положение хуже, чем в ночь нападения в пятницу после премьеры.

— Я бы не дал им убить Артура.

— Да, мы с ним так и подумали, — съязвила я. Сволочь этот кузен, а я дура! Мне хотелось плакать. Сама себя сюда загнала! Спасительница угнетенных нашлась! О себе подумать не может!

— А потом… он узнал, что у тебя сто тысяч фунтов состояния… это решало все его проблемы, и даже мой титул становился ему не нужен.

— Ясно, — сказала я, опустив больную голову на подтянутые к себе колени.

Было очень горько… Тяжелые думы свинцовым гнетом лежали на душе, вызывая отупение и нежелание двигаться.

— Знаю, я в твоих глазах мерзавец и подлец, но… сейчас я бы никогда не согласился на это!

— Спа-си-бо, — по слогам произнесла я. Холод во мне сковал все, даже боль и обиду. Я по-кошачьи свернулась в клубок, пытаясь согреться.

— Двигайся ближе, — прошептал Гаррет. — Мне совсем не холодно.

— Странно, при таком воспалении должен быть ужасный жар, — ответила я.

— У меня железное здоровье, я даже никогда не простужался.

— Заметно.

— Они думали, что от удара ты долго пролежишь в беспамятстве и не встретишься со мной, но скоро придут проверять. Вероятно, тогда же и уведут тебя отсюда. — Он тяжело вздохнул.

— Так кто этот неизвестный? — равнодушно спросила я. Мне на самом деле было уже все равно.

— Граф Клей. Эдмонд… лучший друг Артура.

Я встрепенулась, на миг забыв о холоде и своей муке.

— Но ведь Артур ему доверяет! Не понимаю, зачем ему это все?

— Он мастер заумных планов. — Дрейку было очень и очень плохо, он говорил с трудом.

— Тебя кормили хоть раз? — спросила я.

— Нет… только воду давали…

Я достала из кармана остатки марципана и вложила Дрейку в ладонь, прикрыв сверху его пальцами.

— Благодарю… — Его голос сорвался на шепот.

Стараясь не думать о его состоянии, я дала указания:

— Ты делаешь вид, что мы с тобой не общались, и терпеливо ждешь, пока придет помощь. Без геройства, сделай милость, пожалуйста!

— Леди, вы забываетесь! — Сухости его тона могла позавидовать пустыня Сахара.

— Несомненно, — невесело ответила я. — А также я шокирую и раздражаю, особенно когда джентльмены занимаются глупостями.

В голове от холода совсем прояснилось. Медленно приподнявшись, я встала на ноги и отошла от прикованного Дрейка, держась руками за стену. Меня бил озноб, но я твердо шла дальше. Наконец дотронулась до смежной стены и пошла вдоль нее. Мне надо иметь представление, что это за помещение и есть ли из него выход.

— Здесь только одна дверь и нет окон, — любезно подсказал Дрейк.

— Понятно, — устало отозвалась я, опустив руки.

— Осталось мало времени, они придут за тобой на рассвете, чтобы Клей не знал, где ты провела ночь. Иначе им не поздоровится. Я постараюсь объяснить, почему никто не думает на Клея…

Я медленно вернулась и уселась поближе к Гаррету.

— Мы с ним разработали план. Мне должен был перейти титул и полномочия графа. Ему необходимо было создать свою коалицию в парламенте, чтобы продвигать удобные законы. Всю схему пояснять не буду, там слишком много деталей… Но причина одна: Клей — банкрот…

— Он решил нажиться, используя высокие цены на хлеб в стране?

— Да… Никак не привыкну, что ты девушка, а так здраво рассуждаешь, — вздохнул он и, судя по звукам, засунул себе в рот орех. Сладости помогли, он немного оживился, его голос уже более походил на голос негодяя из театра.

— А зачем ему титул?

— Я же объяснил! — раздраженно бросил он. — Если я стану пэром с огромным землевладением в Гемпшире, он сможет в альянсе со мной продвигать нужные ему законопроекты, а это колоссальные прибыли, как ни посмотри. И для него самого и для друзей, которые не останутся перед ним в долгу за помощь в спекуляциях.

— Это мы выяснили, а почему все так сложно?

— Ничего сложного. Он женится на тебе, поправит свое финансовое положение и составит новые планы.

— Великолепно! Женится на мне! — Я расхохоталась так, что даже согрелась.

— Да. Эд не простил мне, что я испортил его планы.

Я уже все поняла. Мне было противно. Гаррет будто почувствовал это.

— Иди, ляг подальше от меня и притворись спящей, — грустно закончил он.

Я сделала, как он сказал… Как я устала! Глаза закрывались сами, но нервы были слишком напряжены, чтобы позволить мне уснуть.

— Зря ты так. — Его тихий голос тонул в темноте.

Я, устало прикрыв ладонью глаза, спросила:

— Что «зря»?

— Веришь Артуру, мне и всем остальным…

— Насчет себя, Гаррет, ты слегка погорячился. А чем Артур меня обидел, а я не знаю?

В данный момент я разговаривала, только чтобы не спать.

— У него есть женщина.

— Ясно… Он пока не женат, и это его право.

Пока я говорила столь умные и правильные вещи, душа сжалась от боли.

— Да… но они давно вместе!

— Угу…

Я вспомнила любимое высказывание подруги с «Астеры» на эту тему. Олечка в изнеможении закатывала глаза и устало говорила: «Все, что может идти паршиво, скорее всего, так и пойдет». Кто бы мог подумать, что еще совсем недавно я была близка к тому, чтобы полюбить Артура. Любить его, быть им любимой… Это казалось мне огромной радостью.

А Гаррет угрюмо продолжал:

— Тебя должны были убить, а…

Надо прекращать эту «исповедь».

— Знаю… Нанятые тобой бандиты не оправдали надежд. Как видишь, я жива. — Про себя подумала: «А вот ты неизвестно! Если очень скоро не вмешается Артур, ты почти покойник».

Меня ко всему дискомфорту стало раздражать его желание очернить брата. От этого моя логика ожила и вернулась ко мне, и я вспомнила, что не имею права ни надеяться, ни обижаться на графа Инсбрука.

— Я рада, что Артур не один. — Я чуть было не вставила «останется».

— Она сейчас в Италии, — прошептал Дрейк, звякнув цепями.

— Счастливица! Я всегда мечтала туда попасть.

На меня накатила тоска. После этих долгих часов в подвале, неотступно преследуемая тревогой за неопределенное будущее, я ощущала себя усталой и совершенно выдохшейся, словно спущенный воздушный шарик. Задание осложнилось и пошло совсем не так, как мы планировали его в институте.

Гаррет в это время что-то говорил о том, как повезло Артуру, и что его любят просто так, со всеми недостатками, и прочий бред…

Наработанной кривой из системы вариантов динамика наших отношений с графом привычно появилась в мозгу: от «почти люблю» до «бросила и не обернулась посмотреть». Я так и видела этот зигзаг «вверх-вниз». Он стоял перед глазами. И что мне делать? Вижу только один выход — не давать своим ожиданиям возноситься высоко, сгладив, в конце концов, линию отношений до нуля.

Тут-то и заключается главная загвоздка!

Он мужчина, а с этой частью человечества я умела легко общаться только на рабочие темы. И по тем же параметрам объективно судить… Но, как показывают последние события, беспристрастность суждений в общении с мужчинами, видимо, не является моей сильной стороной. Нет, не срабатывает это только с Артуром, с остальными мне почему-то все понятно.

Я тяжело вздохнула. Спина совсем окоченела. Когда это кончится?! Мои размышления прервал хриплый голос кузена:

— Джулиана, почти утро… Скоро сюда придут.

На самом деле скоро за дверью раздались тяжелые шаги. Я, как было задумано, успела лечь подальше от Гаррета.

Артур

Ледяные струи проливного дождя обрушились на меня, едва я открыл дверь и вышел на улицу. Пригнувшись под порывом ветра, бегом направился к каретному сараю, чтобы забрать вороного.

Сначала к графине! Быстро оседлав коня, не дожидаясь конюхов, я рванул в темноту…

Дорогу не помню. Все было как во сне, я несся во весь опор по опустевшим улицам к дому Торнхиллов. Начиналась настоящая гроза. Вспышка молнии высветила ряд домов. Вот и владения графини.

Слетев с коня, я привязал его под дождем у дома, быстро поднялся по ступеням и влетел в открытую дверь. Рольф поприветствовал меня кивком и отвел глаза в сторону.

Часы, стоявшие на изящном мраморном камине, коротким серебряным звоном отметили половину десятого. В гостиной появилась заплаканная служанка, она аккуратно кочергой поправила дрова в камине. Как ее зовут? Бетти или Летти?

— Милая, ты можешь рассказать, что тут произошло? — как терпеливый доктор, спросил я, опасаясь ее истерики.

Девушка, закончив возиться в камине, повернулась ко мне и, словно хозяйка, сказала:

— Садитесь, лорд Артур, мы с Рольфом сейчас все расскажем.

Я, сдерживая раздражение, сел. Вокруг плаща по золотой парче дивана медленно расползалось мокрое пятно. В комнате было жарко — скоро от моей одежды повалит пар.

Рольф принес поднос с рюмочкой арманьяка. Я выпил и вмиг согрелся.

— Я слушаю…

— Бетти сейчас все принесет… — Рольф взял рюмку и поставил ее на поднос.

Дворецкий был задавлен чувством вины, которое можно было пощупать руками. В чем дело? Не уберег? Или еще что? Я подозрительно разглядывал странного слугу, но тот впал в тяжелые раздумья и не замечал моих подозрительных взглядов. Отвернувшись, я предложил:

— Вы начните, а позже я выслушаю Бетти и остальных… Кстати, где графиня?

С меня уже натекла громадная лужа на толстые персидские ковры. Все молчали, в комнате было слышно, как часы отмеряют мое терпение. Боже, дай мне сил вынести это все!

Рольф наконец заговорил:

— Сегодня вечером после всех дел по подготовке к свадьбе мисс Дункан вылетела на улицу, размахивая подсвечником. Мимо несся всадник на пегом коне. Двое бродяг подскочили к ней и помогли джентльмену посадить Джулиану к нему на коня. Она не сопротивлялась… Вот и все.

Я молчал. Рольф подумал и добавил:

— Но все оказалось не так просто… Это и добило графиню. Когда мы ворвались в комнату мисс Джил, у нее на столе-пюпитре для писем обнаружили подписанные завещания. То есть она готовилась… к ночному отъезду. Поэтому все решили, что она сбежала с тем… кто ее увез…

— Еще бы! — ядовито сказал я, еле выдержав все запинки дворецкого. — Она же назавтра покидала дом бабушки! Конечно, она готовилась к отъезду! Жена должна жить у мужа!

Рольф буквально воспрял.

— И правда, а мы подумали… — Его глаза буквально засверкали от радости.

А вот мне так и не стало легче.

— Кто видел, как ее похищали?

— Я и Бетти… Графиня, когда прочла завещания мисс Джил, потеряла сознание. Доктор Джемирсон дал ей лауданум.

— Значит, она спит, — равнодушно констатировал я. — А что точно ты видел?

— Двух бандитов… Всадника, закутанного в шейный платок до глаз, на пегом коне… и все…

— А Бетти что видела?

— Что возмущенная хозяйка неслась вниз по лестнице. А на улице закричала: «Полиция!»

Появилась заплаканная Бетти. Одной рукой она аккуратно прикрыла дверь, в другой держала стопку листов, исписанных ровным дамским почерком. Вручив их мне, служанка вновь расплакалась, прижав белоснежный передник к глазам.

Пробежав глазами распоряжения моей невесты о щедрых пожертвованиях слугам, я встал и успокоил расстроенных слуг:

— Я вам со всей ответственностью заявляю, мисс Джил похитили против воли. Я даже знаю кто… А завещания она написала, потому что у нас завтра свадьба! Ей в любом случае придется уходить из этого дома.

— Ох… Милорд, я так рада, что вы любите Джил! — Бетти, забыв о слезах, тут же смущенно хихикнула, завернув руки в передник.

— Да, истинная правда! — выдохнул я. — Люблю безумно. Мое почтение графине!

Я распрощался и вышел.

Буря, разразившаяся с новой силой, как только я покинул дом Торнхиллов, выказала весь свой воинский арсенал. Проливной дождь снизил видимость до одного шага, но я упрямо мчался к дому Гаррета. Молнии, одна за другой, раскалывали зловещее черное небо. Гром гремел через каждые полминуты. Дождь заливал улицы. Из-под задних колес редких карет и экипажей во все стороны летели брызги холодной воды.

Раньше я всегда ощущал прилив сил, изумление и радость при буйстве стихии. Такой же восторг я чувствовал, когда носился с ветром наперегонки на своем вороном коне по вересковым пустошам в Гемпшире. Но сейчас…

Погода передавала все нюансы моего состояния.

С удовольствием представил себя в тоге гневным Зевсом. Особенно мне понравилась картинка: точное попадание молнии в Гаррета. Мне было не смешно. Скоро братец пожалеет, что я не безобидный Зевс-громовержец!

Добравшись до его особняка, обошел вокруг, ведя коня на поводу за собой. С трудом подобрался через мокрые заросли смородины к черному входу. Дверь, как мне помнится, была не столь массивная, как парадная, — вот это препятствие мне и предстояло снести. Мой вороной стоял рядом, тяжело вздыхая, и его пришлось привязать к стволу старой яблони, получив еще одну порцию холодного душа с веток. Подойдя к двери вплотную, я примерился, куда лучше бить. После третьей попытки меня остановил громогласный оклик полисмена:

— Стоять!

Я развернулся и радостно сказал:

— Отлично, вместе мы вынесем ее быстрее!

Тот, ожидая чего угодно, кроме приглашения присоединиться, на минуту замолчал, видимо обдумывая мои слова. Я как раз успел еще разок разогнаться. Хлипкий кусок дерева, покрытый зеленой краской, оказался крепким.

— Позвольте вас остановить, мистер! — уже с пиететом обратился ко мне страж порядка.

— Милорд… — поправил его я, разгоняясь для следующего удара.

Исправить свою ошибку полисмен не успел. Дверь распахнулась. За ней стоял слуга с горящей свечой в руке, и я по инерции снес и его.

— Кажется, вы его размазали по полу, милорд! — откуда-то сверху неуверенно сообщил полицейский, скрывая смех, и протянул мне руку, помогая подняться.

Я встал. Стряхнул на пол воду с плаща и обратился к представителю закона:

— Мне понадобится ваша помощь, мистер… а-а…

— Мистер Берк.

— Так вот, мистер Берк, я заявляю о похищении…

Меня прервал застонавший слуга. И стонал он, как ни странно, с ирландским акцентом:

— Да-да, мистер полицейский! Мой хозяин пропал еще в пятницу!

Поднявшись с пола с расфокусированным от удара взглядом, жертва неудачного вскрытия двери продолжал говорить дребезжащим голосом, коверкая слова:

— В пятницу мой хозяин мистер Гаррет Дрейк надел свой старый охотничий костюм и отправился куда-то на ночь глядя. И с тех пор его никто не видел.

— Может, его на неделю пригласили друзья, сейчас в самом разгаре охота на лис? — высказал предположение полисмен.

— Его рысаки дома. Оружие и документы тоже… Даже сменного белья не взял! Нет, — сурово заключил слуга, источая сочный запах бренди, — его похитили! — Он уже отошел от удара, и теперь было неясно, отчего он так качается: от неудачного падения или господских запасов коньяка.

— А почему ты, каналья этакая, все это время не открывал мне дверь?! — возмутился я, стягивая рваные перчатки.

— Так господин приказал! — невинно возмутился негодяй.

— Ну и что конкретно тебе приказал господин? — уточнил страж порядка.

Слуга засуетился, пытаясь на полу разыскать закатившуюся куда-то свечу.

— Он сказал: «До моего возвращения никого не пускай!»… И «никуда не шатайся»!

Мы с полисменом переглянулись.

— А куда ты «шатался»? — уточнил полисмен.

— Я старый солдат и все время был на страже! — гордо ответил слуга.

— Отлично, мистер Берк, расспросите пока слугу моего брата, а я поднимусь к нему в кабинет и проверю документы.

Тяжело шагая по дубовой лестнице, размышлял, правильно ли я сделал, что не стал повторять попыток сообщить властям о похищении мисс Дункан? Может, стоило это сделать?!

Открыв кабинет, я пожалел, что не взял свечи у пьяного ирландца. Пришлось вернуться вниз.

— Мистер… в кабинете совсем темно…

— Н-да… камин горит только в спальне господина.

Я со вздохом направился в спальню, чтобы взять из камина огонь.

Смутно припоминая, где что находится, я вновь поднялся по лестнице, судя по звуку, — оставляя за собой мокрые следы. Да, и эта новая замшевая пара приказала долго жить. Я усмехнулся. Так и знал, что женитьба для меня чревата затратами. За эту неделю испорчено столько одежды, сколько раньше изнашивалось за год. Зато из моей жизни начисто исчезло ощущение бессмысленности существования и скуки.

С третьей попытки я нашел то, что искал. Взяв подсвечник, зажег свечи от горящего в камине каменного угля. Скинул плащ, собираясь устроить обыск, но мне на глаза попался приоткрытый ящик комода, куда я на всякий случай и заглянул. Вместо шейных платков и нижних рубашек внутри лежали какие-то бумаги, обрывки писем и печатки с сургучом для отправки корреспонденции. Поставив подсвечник на крышку комода, я ловко вынул стопку бумаг. Это была личная переписка брата.

В другое время я к ней и не притронулся бы, понятие «низкий поступок» для меня не пустой звук, но сейчас любая ниточка может привести меня к Джулиане. Пробежав глазами четыре бессодержательных по смыслу письма, я нехотя начал пятое, у которого было оторвано начало. Острый почерк показался мне смутно знакомым: «Клифтон сегодня на приеме хвалился своим внуком, заодно и разболтал, что даже графиня Торнхилл доверила сосунку Алексу свою внучку. Вечером они будут в Воксхолле. Людей я нашел, пришлю тебе, награду за труды оговоришь сам».

Нижней части у листка тоже не было. Покрутил письмо в руках, пытаясь понять, кто же отправитель. Отложив улику в сторону, стал тщательно просматривать все бумаги, по почерку отбирая похожие.

Нашлось только одно, написанное подобным образом: «Прибуду к десяти часам к южному пригороду, поеду через Гринвич. Жди там с вестями. Девку ни в коем случае не трогать, у меня на нее планы! Граф К.».

Я рухнул в кресло. Это был удар! Эдмонд… Эд, любитель пегой и серой мастей, отсутствовал дома эти дни — все совпало…

Но суть тут была совсем в ином: я недавно пожимал его руку, ему доверял все, что у меня на сердце, ему же собирался подробно рассказать, что приключилось со мной и Джулианой, и попросить помощи. Я поддерживал его как друга в спорах и пари, он постоянно был моим соседом на обедах в клубе. И это видели десятки глаз: связанные личной дружбой, мы составляли часть некоего сообщества и считались настоящими друзьями. Презрев дружбу, долг джентльмена и члена закрытого клуба, он все променял на деньги.

Я подошел к окну. Проблема похищения — вот она… никуда не делась. Я без устали мерил шагами комнату. Спокойное размышление было роскошью, которую я не мог себе позволить. Не имея представления, как вырвать Джил из вероломных лап графа Клея, обдумывал, где он мог ее спрятать?! Бедную Джулиану надо спасти. Но как?

Вероятно, я долго шагал по комнате, погрузившись в себя, так как напротив в коридоре уже давно стоял мистер Берк, внимательно наблюдая за мной через открытую дверь.

Когда я увидел его, он тихо заметил:

— Вы, милорд, видно, были очень близки с братом…

Опустив глаза, я кивнул. Тут новая проблема всплыла в голове, как некое озарение. Если Гаррета долго нет, а похищение — затея Клея, то куда подевался кузен? Повернувшись к полицейскому, я сказал:

— Мистер Берк, начинайте поиски, а я к вам присоединюсь. Сейчас я намерен попасть в клуб и поговорить с одним джентльменом, который мог его видеть последним! — И, подхватив с кресла мокрый плащ, перекинул его через плечо, придерживая рукой. В другую я взял свечу и направился к выходу.

Берк хотел было остановить меня, чтобы расспросить подробнее, но я опередил его:

— Отправляюсь беседовать прямо сейчас, все формальности мы отложим на потом.

Полицейский отдал честь и отошел к дверям, освободив мне путь в узком коридоре. Внизу я внезапно остановился, прижавшись горячей головой к влажному косяку двери.

— Боже! — очень-очень тихо сказал я, представив девушку в руках графа. — Никогда в жизни мне не было так страшно!

Простояв несколько мгновений, внутренне невыносимо страдая, оставил свечу на столике и вышел под дождь. Отвязав вороного, я тяжело взобрался на него, с места тронувшись галопом, и направился в клуб искать виконта Клифтона. Он точно знает, у кого какие проблемы.