Жемчуг.
Как он появляется?
Когда луна смотрит в морские глубины, свет касается доверчиво распахнутых раковин и внутри створок превращается в крохотные «луны» - жемчужины. Так гласит легенда.
Другая повествует, что это окаменевшая вода, которая скатилась с цветка и упала в ракушку. Капля с лепестков кубышки, скользнувшая на закате, становится золотистой жемчужиной, лотос на рассвете дарит розовый самоцвет, кувшинка в полдень преподносит серебристый камень.
Но как природа создаёт белый? Тот, что леди надевают к платью на торжество? Тот, что в браслетах и колье сияет на полках ювелирных магазинов? Тот, что художники запечатлели на картинах? Скорее всего, люди вырастили сокровище на фермах, крупный продали на фабрики, мелкий отдали в мастерские.
В полотняном мешочке позвякивали жемчужины. На солнце камни мерцали подобно лепесткам лилии и, казалось, прикосновение погасит внутренний свет, останется уродливым чернильным отпечатком. Мазком, поправшим священную чистоту перламутра.
Развязав сиреневую тесьму, Саша вытащила дары природы. Они переливались во мраке пасмурного дня и воплощали мечту ювелира. Округлые, идеально гладкие, без наплывов - такие должны сиять в короне монарха! Храниться в коллекции редчайших сокровищ и выставляться в праздничные дни! И кто бы догадался, что, на самом деле, это семена. Пять семян уничтоженного молнией древа, которое Глебовой предстояло вырастить. Со стороны всё просто: закопай в землю, полей и жди-отдыхай, пока проклюнутся. Но целое состоит из мелочей, подобно витражу, спаянному из разноцветного стекла, и о садоводстве в Карвахене дерья не знала ничего. Удобрения? Почва? Свет? Это не любимые тюльпаны и гиацинты. Это...
Металлическая пластина, вмонтированная в дверцу шкафа, засветилась:
- Через полчаса Его величество ждёт вас с отчётом о работе, - равнодушно произнёс старший садовник и по совместительству начальник, Зеран Смолдерс, - не забудьте примерить парадную форму.
Экран погас. Саша убрала семена в сейф и закрыла кодовый замок. За каждую перламутровую горошинку она отвечала головой, каорри объяснили ёмко и просто: посмотришь в глаза и увидишь картины ярче и страшнее, чем в любом эпическом кинофильме. Первое, что дерья усвоила в Карвахене - глядеть собеседнику за плечо или в сторону. Зрительный контакт дольше пяти секунд опасен для таких, как Глебова. Причём, головная боль станет меньшим из зол.
Полчаса! До приёмной добираться минут пятнадцать, не меньше. Ещё надо сочинить правдивые ответы на предсказуемые вопросы и переодеться.
В гардеробе висел голубой комбинезон. Мешковатая, бледная, словно постиранная десятки раз, форма, тем не менее, была новой, о чём свидетельствовала фабричная бирка. Прислуга при дворе Растана I носила одеяния синих тонов. Для низшего звена, где числилась Саша, шили одеяния из блёклой ткани, среднее выделялось ровным цветом, для высшего предназначались густые краски. Выслуга и милость короны - единственный способ сменить костюм.
Отстегнув ремень с инструментами, Глебова закрыла дверь и убрала ключи во внутренний карман. Не доверять никому - второе правило жизни в Карвахене. Не любило государство чужаков, презирало не таких, как все. Мать дерьи - беглая каорри, отец - простой... не сейчас. Сдаваться Саша не собиралась. Ещё поборется.
С антрацитового неба срывались капли-иголки. По листьям согнувшегося над травой олеандра, словно по желобкам, стекал дождь; размокшие бутоны казались обрывками цветной бумаги. Под ветвями кустарника жались друг к другу неразлучники. Перья слиплись, хвосты утопли в грязи, словно попугаи окунулись в лужу.
- Бедные, - присела дерья, - опаздываю, но...
Садовница отнесла птиц в вольер. Дверцы были закрыты, и она посадила крылатых бедолаг на опутавшую купол пёструю лиану. Звенья в плетёной решётке крупные, неразлучники проберутся в дом между листьев.
Глебова поторопилась к аллее и шагнула на два чёрных камня брусчатки.
- «Приёмная короля».
Минерал охватил подошву парадной обуви - кроссовок из тёмно-коричневой кожи - и бесшумно двинулся вперёд.
Поначалу Саша сильно удивлялась, как работает конструкция, но, присмотревшись к дорожкам, увидела тончайший металлический каркас. «Ступенька», которую садовники называли кафом, скользила по оболочке, доставляла пассажира в указанное место и замирала до новой команды. Дерья не знала, как живёт столица Карвахена, но по дворцу и зелёным угодьям каорри едва ли ходили. Ну, кроме суетливых поваров да опаздывающих по делам господ. По распоряжению Его величества Глебовой не полагалось переступать порог замка без приглашения. Флигель, в котором прежде хранили старые вещи, и парк стали пределом мечтаний чужой полукровки. И хорошо, рассудила она: реже попадалась, меньше неприятностей привлекала.
Платформа приближалась к дворцу. Возведённый из белого мрамора, он воскрешал в памяти иллюстрации из восточных сказок. Балконы, опирающиеся на резные колонны, десятки незастеклённых окон и бесконечная резьба - садовницу не отпускало чувство, что королевская династия живёт в храме. Величественном и громоздком, призванным впечатлять гостей, но не ведающем тепла. Дотронься до стены и почувствуешь лёд камня.
Серебряный купол в форме луковицы венчала спица, испускающая в небо странные электрические разряды. Вспышки исчезали в тучах и усиливали дождь: в небе над резиденцией Растана I словно расплескались чернила. Клубились тёмные вихри, волны косого дождя барабанили по крыше, ветер срывал ивовые плети - в Карвахене зарождался смерч.
Позади возвышалась узорчатая башня, напоминавшая минарет. Во что верили каорри, Глебова не знала, но сомневалась, что в стране ведали об исламе. Призывов на молитву Саша не слышала, а в кухонном флигеле поварихи готовили свинину, к ужину подавали мужчинам креплёное вино.
По портикам ходили стражи, одетые в тёмно-зелёную форму. Плащи оберегали от дождя, а на кожаных поясах раскачивались приспособления, схожие с полицейскими дубинками. Дерья помнила, как десять дней назад каорри вели её во дворец. Удар, и Саша вздрагивала от крохотных молний и до крови кусала губы, чтобы не закричать. До сих пор плечи и спину расцвечивали синяки.
Заметив садовницу, привратники остановили механизм. Первый провёл над камнем тыльной стороной перчатки и, увидев золотистое мерцание на пришитой пластине, удовлетворённо кивнул. Второй брезгливо покосился на гостью, но промолчал. «Ступенька» успешно преодолела лестницу и заскользила по коридору первого этажа.
По дороге в приёмную Глебову проверили ещё трое. Причём, последний потребовал назвать имя, цель встречи с королём, после встал на другой каф и сопроводил до дверей. Получил приказ или побоялся, что Саша сбежит? Но куда? Теперь-то везде отыщут. На лодыжке был закреплён браслет, по которому отследят даже в другом мире.
В комнате с округлым потолком, изрезанным алыми узорами, находились двое. Зеран Смолдерс стоял около книжного шкафа и беседовал с мужчиной, которого Глебова видела второй раз. Голова закружилась. Он привёз дерью в Карвахен! Обездвижил парой точечных ударов, перекинул через плечо подобно мешку с бельём и доставил венценосному брату. Воспоминание о полёте на сальфе отозвалось болезненным стоном. Привычная жизнь рухнула словно карточный домик! Не будь Саша слабее, бросилась бы с кулаками! Отомстила за унижения! Заставила бы ощутить толику её отчаяния!
- Васперити, вам плохо? - холодно спросил Стеллан орд Стасгард. В узких чёрных брюках и расшитом серебряной нитью пиджаке каорри напоминал ворона. Сходства добавляли зачёсанные назад смолянистые локоны и резкие, будто высеченные рукой опытного скульптора, черты лица.
И глаза, мерцающие словно опалы. Необычайно яркие, но опасные, проникающие в душу и узнающие сокровенные тайны. Так Стеллан обманул Сашу! Линзами скрыл истинный цвет и незаметно прочитал мысли! Дерья ещё удивилась, как много у неё общего с новым знакомым! Поверила и...
- Не обращайте внимания, - расплылся в фальшивой улыбке старший садовник, одетый в ярко-синюю форму. Мужчина потирал запястья, словно перчатки натёрли кожу, - она постоянно кривит лицо. Повара в кухонном флигеле твердят, что Васперити высокомерна: здоровается, будто делает одолжение.
- Не привыкли? Пора бы.
Неимоверным усилием воли Глебова промолчала. Одно слово, и сорвётся. Волны обиды и боли разрушат стену самообладания, и бой будет проигран.
Скрипнула дверь, и в приёмную вошли страж и секретарь. Словно по невидимой команде каорри опустили головы, поприветствовав Его величество Растана орд Стасгарда.
От близнеца его отличала стать. Если младший напоминал садовнице затаившегося среди ветвей угрюмого ворона, то в старшем она видела павлина. Роскошного, гордо идущего к трону-жёрдочке. Узкие брюки и застёгнутый до воротника сюртук цвета сирени украшали самоцветы, каблуки атласных остроносых туфель отбивали звонкий шаг. В такт раскачивалось ожерелье - вязь из треугольников, удерживаемая четырьмя золотыми цепочками.
В свете многоярусной люстры кудри монарха искрились аметистами, как и глаза. Серых, карих или голубых у каорри Глебова не видела, только похожие на драгоценные камни. Манящие переливами и сиянием, но смертельно опасные. Первое Прочтение лишило дерью сознания и погрузило в лихорадку, что будет после второго?
Король занял высокое кресло:
- Я собрал вас ненадолго. Алессе тен Васперити, - он заметил, как Саша сжала губы, - или предпочитаете старое имя?
- Как вам угодно.
Александра Викторовна Глебова - «сложно и нелепо» рассудил Его величество и переиначил на местный манер.
- Стеллан, грамма готова?
Близнец кивнул.
- Вручи Алессе.
Граммой оказался перстень, который дерья видела у каждого каорри. Кольцо сжалось по мизинцу, камень вспыхнул и погас, запечатлев информацию о Саше. Имя, возраст, привычки, статус - всё запомнил «паспорт».
- Вы живёте в Карвахене неделю. Одиннадцать дней - достаточный срок, чтобы узнать о жемчужном древе и найти подход к вверенным вам семенам. Я очень хочу услышать о ваших успехах и поделиться с господами. К сожалению, асан не присутствует на встрече, но весьма заинтересован в ваших достижениях.
Глебова сглотнула. Слава богу, тот мужчина не пришёл! Как забыть того, кто пытал её словно преступницу! Будто наслаждался беспомощностью жертвы, «резко листая» страницы памяти. Не вмешайся брат короля, первый день в Карвахене стал бы последним.
- Мне нечем порадовать Ваше величество.
- Почему?
- Я не знаю, что делать с камнями.
Король задумчиво касался ожерелья.
- Насколько мне известно, в прошлом вы победили в цветоводческом конкурсе. Значит, умеете обращаться с землёй, чувствуете растения.
- У вас всё иное. И ни в одной из книг нет советов, как вырастить древо. Только иллюстрации и легенды.
И портреты...
- Как вы провели неделю?
Дерья сжала губы. Привыкала! Его бы вырвали из дома и поселили бог знает, где!
- Посмотрите мне в глаза.
- Нет.
Свежи были воспоминания о прошлой пытке!
- Сейчас же!
Аметистовая радужка искрилась, будто на короля светило солнце. Ярко-фиолетовые переливы напоминали молнии, и с каждой искрой оборона в сознании давала трещину. Слепящий разряд ударил в голову, погрузил разум в грозовую бурю и открыл монарху сокровенные мысли. Тоска, злость, наивная вера в счастливое и свободное будущее - всё «прочитал» Растан орд Стасгард. Прочитал и рассмеялся - эхо его чувств коснулось садовницы, когда мужчина оборвал связь.
На лбу выступил пот, с носа потекла кровь. Ноги задрожали, и Глебова опустилась на колено. Не упала в обморок, как впервые после Прочтения. Крохотный успех, но курочка по зёрнышку клюёт. Научиться бы закрывать разум от каорри!
- Вы не стараетесь. Жалеете себя, плачете, но при этом подписали договор.
- У меня не было выбора.
Король задумчиво касался подлокотника.
- Я вижу крайне слабую человеческую дерью, что весьма странно. Вы должны были хоть что-то унаследовать от матери. Стеллан, - король повернулся к младшему брату, - тен Хемсворт вернулся с задания?
- Нет.
- Свяжись и скажи, что его присутствие во дворце необходимо. Пусть Ильхан изучит нашу гостью. Сдаётся мне, Ильсия зачаровала наследницу. А пока, - он встал с кресла, - возвращайтесь во флигель и работайте! Безделье никого не красит. Через неделю жду обстоятельный отчёт.
Глебова кое-как побрела в коридор. До спальни дойдёт пешком, долго стоять на «ступеньке» не осталось сил.
- Остальные пусть задержатся.
Понятно, остаток беседы не предназначался для посторонних. Где садовнице до великих умов мира сего. В сердцах она ударила по стене. Угораздило поучаствовать в конкурсе на лучший дизайн ландшафта! Сидела бы себе дома и в ус не дула, составляла бухгалтерские балансы и сводила отчёты, так нет, пыталась вырастить неведомое древо.
***
Едва Саша коснулась головой подушки, переговорный экран засветился, и старший садовник поручил задание: высадить каллы вдоль главной аллеи парка. Точнее то, что напоминало родной с детства белокрыльник. Кипельно-белый лепесток, нежной ладонью обнимающий колосок цвета горного мёда. Не поэтому ли мама поместила цветок в рабатку около дома? Утром открывая окно или вечером возвращаясь с работы, видела растение и вспоминала родину. Но почему скрыла правду?
Невозможно было забыть утро, когда жизнь пошла наперекосяк. Заканчивались майские праздники, погода радовала теплом. После дождливого апреля, оказавшегося серьёзным испытанием для городских служб (ливнёвки не справились, и город буквально утонул), конец весны выдался сухим и тёплым. Посему, повесив между деревьями гамак, Глебова включила радио и углубилась в вопросы вступительных экзаменов. Институт Саша выбрала ещё летом, когда подрабатывала в местном санатории. Расписанные, словно радужной кистью, клумбы и регулярный парк столь сильно впечатлили школьницу, что сомнений в выборе профессии не осталось: ландшафтный дизайн, и точка.
Солнце поднялось над домом, когда раздался телефонный звонок. Спокойным голосом незнакомая женщина сообщила, что «Ирина Ивановна отравилась и лежит в больнице». Учебники и тетрадки остались в гамаке, а Глебова, торопливо одевшись, побежала на автобусную остановку. Спустя полчаса девушка сидела в палате рядом с мамой. Вены на лице и руках набухли и проступили чернильной сетью; сосуды в глазах лопнули. Задыхаясь, мама просила забыть о растениях, выбросить её вещи и, если получится, переехать в другой город. Твердила о врагах, которые отыскали её и скоро придут за Сашей. Она потеряла сознание, и врачи выставили испуганную школьницу в коридор. Спустя час, который показался бесконечным, из операционной появилась медсестра и будничным тоном объявила о смерти пациентки.
Милицию происшествие не заинтересовало. Стражи правопорядка опросили коллег Ирины Ивановны и в отчёте написали, что та отравилась удобрением. Перепутала мешки, плохо помыла руки и случайно приняла химию внутрь. Следствие прекратили. Не поверила Саша, что столь опытная садовница нарушила технику безопасности. Мама всегда работала в перчатках и отличала вещества не по надписям на упаковках, а по цвету, запаху, структуре и другим признакам. Подозрения Глебовой списали на моральную травму.
«- Успокойтесь, гражданочка. Делом занимались профессионалы. Лучше отпустите покойную и думайте о собственном будущем», - ответили в участке и посоветовали принять настойку валерианы и пустырника.
В тот год девушка никуда не поступила. Решила чётко исполнить последнюю волю мамы, забрала документы из института, сожгла вещи в костре. Отдавать кому-то показалось кощунством, и она предала огню. Приехавший из столицы отец помог продать дом и купить скромную квартиру на юге, через день вернулся к другой жене.
Родители развелись, когда Саше исполнилось десять лет. Виктор Глебов предпочёл вечно занятой супруге любовницу, директрису крупного предприятия. Мама спокойно отнеслась к разрыву. Сказала, что не будет бороться за человека, для которого брачные клятвы - пустой звук. В тот же вечер отец собрал вещи и надолго исчез из жизни дочери.
Месяцы следовали один за другим. Враги, о которых сказала мама, не появились, и Саша принялась постигать азы бухгалтерии. Рассудила, что любой организации нужен специалист по счетам, посему без работы и средств к существованию Глебова не останется. Схемы и проводки постигались тяжело, бесконечные цифры навевали тоску, и единственной отрадой служили клумбы перед главным корпусом института. Деканат набирал добровольцев в помощь озеленителям, и второкурсница подала заявку. Прополка, полив отнимали каплю сил и словно возвращали в те дни, когда в жизни царил покой.
После защиты диплома девушка устроилась в санаторий, где работала в школьные годы. Должность помощника бухгалтера оказалась не денежной, зато позволила гулять в закрытом парке и вспоминать мамины уроки. В конце концов, уставшие от советов и замечаний сотрудницы отдали Саше «для экспериментов» заброшенный кусочек земли. В глинозёме и среди камней цветы росли плохо, но Глебова была бесконечно рада подарку. Она раньше приходила на работу, вечерами задерживалась, наведывалась в праздники и выходные, даже набивала отчётность, сидя на раскладном стуле. Коллеги называли новенькую «повёрнутой на растениях», но насмешки её не трогали.
Спустя два года городская администрация объявила конкурс на лучший ландшафтный дизайн. Проектами победителей и призёров в десяти номинациях пообещали украсить территорию нового международного отеля, а лучших мастеров зачислить в штат.
Отправляя чертёж альпийской горки, Саша не верила в удачу. Знала, таких мечтателей, как она, набралось несколько сотен. Трёхзначный номер заявки при регистрации, казалось бы, поставил на мечте крест. Разве могла самоучка, без профильного образования, солидного банковского счёта и связей, тягаться с профессионалами, среди которых оказались «лучшие умы» санатория? Начальник отдела по озеленению, заместители, старшие сотрудники - все рассуждали о победе и надеялись на минуту славы.
Через полгода девушку вызвало руководство и в торжественной атмосфере объявило о третьем месте в зачёте «Южных Альп». Под всеобщие аплодисменты директор вручил приглашение в отель на церемонию награждения и предложил сменить бухгалтерию на должность проектировщика зелёных зон. Конечно, после прохождения курсов повышения квалификации и экзаменов.
Вечер начался волшебно. Разодетые в восточные костюмы слуги встретили Сашу около врат и проводили в банкетный зал. Задрапированные шелками стены, ароматы специй, птицы в клетках на постаментах - очарование востока окутало девушку незримым покрывалом и пробудило веру в чудеса. Помощница бухгалтера прикоснулась к мечте! Её талант оценили! А что может быть лучше, чем зарабатывать на жизнь любимым делом?
После ужина глава администрации вручил призёрам памятные статуэтки и дипломы, утром пообещал оформить документы. Глебова изучала подарок, когда один из организаторов отвлёк от созерцания хрустального кубка-ракушки и пригласил на танец. Посул блестящей карьеры, восхищение платьем цвета мимозы в снегу и причёской - столь приторным сиропом Сашу не поливал никто. Лёгкий акцент выдал восточное происхождение, и девушка успокоилась. Что оказалось сладко для неё, было привычно для иностранца.
В разгар банкета они спустились в парк. Сердце Глебовой трепетало. В сиянии фонарей клумбы казались полотнами художников, воплощёнными живыми красками растений. Алая разлилась розами и георгинами, жёлтая украла яркость декоративных подсолнухов, синяя вспыхнула салютом из гортензий.
Хорошо знакомая альпийская горка располагалась недалеко от искусственного ручья. Обходительный кавалер поинтересовался, что вдохновило создательницу на причудливый узор из кругов и треугольников. Любуясь цветами, помощница бухгалтера рассказывала про рисунок на браслете мамы и с теплотой вспоминала детство. Ещё Ирина Глебова носила два кольца: обручальное и перстень на мизинце. Первое она сняла в день развода, второе навечно осталось на руке. Врачи предложили забрать, но Саша отказалась. Как-никак, то было любимое украшение.
Выслушав историю, спутник привлёк девушку к себе и... ткнул пальцем в рёбра. Обмякшая, словно тряпичная кукла, она упала хитрецу на руки и беспомощно глядела, как тот отдавал указания невесть откуда появившимся мужчинам. Немногим позже Саша узнала, что символ на браслете - не что иное, как герб Карвахена, а мама - беглая садовница. Ильсия тен Васперити, хранительница жемчужного древа, свято почитаемого в государстве. После исчезновения мамы оно зачахло, а пять лет назад сгорело из-за удара молнии. Каорри искали беглянку, но нашли дочь и обязали вырастить новое. Король гневался, слуги презирали, а Саша не понимала, чем ценно древо. Спросила, но ответа не услышала.
Размышления оборвал смех. Стоя на механизмах, во дворец направлялись четверо. Пожилой мужчина, одетый в шаровары и рубаху с фигурным вырезом, сопровождал трёх девушек. Темноволосые красавицы любовались парком и предвкушали роскошный приём. В нос ударил приторно-сладкий аромат сантала и цитрусов, словно гостьи искупались в ванне, куда слуги налили масло вместо воды.
- Устала. Скорее бы откланяться и отведать шербет...
Глебова чихнула.
Каорри смолкли. Садовница перехватила взгляд одной из них и торопливо опустила голову. Аметистовая радужка. Значит, это новые цетры короля. Помнится, в четвёртый день пленения Саши не подошедших кандидаток на роль жены Его величества провожал из дворца почётный караул. Любовниц бы так отсылать не стали, было в этом титуле что-то особенное. Деталей иерархии Карвахена девушка не знала. Её мир ограничили флигелем и парком, общение (если можно так сказать) свели к заданиям старшего садовника, кратким беседам с другими слугами и отчётом сиятельному орд Стасгарду.
- Остановись! - красавица в расшитой звёздами тёмно-синей блузке и юбке топнула по «ступеньке», - Караса, Лале, посмотрите! Птенчик вернулся в гнездо!
- Это она?
- Дочь? Айлин, ты уверена?
- У неё глаза бесцветные. Серые, как противный осенний туман. А, значит, она не истинная каорри, - гостья смотрела на Сашу так, будто с комбинезона стекали помои, - и волосы, как выцветшая солома. Дома прислуга такую заготавливает для сальфов.
- И правда, - щурилась девушка в наряде цвета корицы, - она другая. Бледная и...
- Тощая. Ни груди, ни бёдер, - презрительно бросила третья, тронув складки туники ежевичного оттенка, - её бы той соломой откормить, иначе ветром сломает.
Глебова прикусила губу. Делая вид, что не слышит разговора, садовница копала ямки для белокрыльника. Цетры посмеются и уйдут, а Саша за грубость схлопочет наказание.
- Вдруг она больна?
- Тогда почему не лечат?
- Глупости, Караса! Где это видано, исцелять белого лекаря?
- Вдруг она бесталанна? И поэтому роется в земле! Представляю, как разочарованы Стасгарды! Годы поисков прошли впустую!
Лунки походили на кротовые норы, но садовница не останавливалась, до боли сжимая лопатку и вбивая в грунт так, что разлетались комья. «Истинным каорри» легко рассуждать! Небось, полжизни готовились разделить ложе с Его величеством и не ведали тягот судьбы. Посмотрела бы Глебова, как холёные красавицы проживут в её мире!
Небо пронзила молния.
- Чего она кривится? Живот заболел?
- Устала, наверное.
Беседу прервал опекун:
- Дерьи, мы опаздываем на представление ко двору! Хотите намокнуть под дождём и опозориться?
- Приёмная короля! - цетра по имени Айлин оправила ворот блузки, - не грусти, позже я тебя найду.
Лопатка увязла в почве. Не дай бог!
Механизмы заскользили к вратам. Затянув резинку на косе, Саша сосредоточилась на задании. Утром приставучая цетра забудет о «птенчике». Ночь в «гнезде» с коронованным павлином сотрёт из памяти мимолётную встречу.
***
-Странная, - пробормотала Айлин.
- Слабая, - бросила Караса, - наследница рода в садовничьем комбинезоне! Белая лекарица в удобрениях и с грязью на руках! Асан первым опротестует её право на остатки семейного богатства и будет прав.
- Потерянная, - Лале сцепила пальцы в замок, - выросла в зазеркалье, Карвахен для неё покрыт густым туманом. Кому она нужна? Без имени, титулов и дара её ждёт незавидная участь. Цетрой не станет, вот если бы нашёлся опекун...
- Пусть мать благодарит. Сбежала, понесла неизвестно от кого. Разве так ведут себя истинные каорри? Предают традиции и отрекаются от благодетелей! - дерья поправила сползший из-под обруча платок оттенка лесной фиалки, - кайхалы до сих пор поминают Ильсию недобрым словом. Взорвать хранилище артефактов! Чудовищно!
- Ты строга. Разве дочь виновата в ошибках?
- Справедлива. Клеймо рода предателей придётся носить ей. Носить и до конца жизни бояться смотреть в глаза королю.
- Не только ему.
Айлин не слушала подруг. Тайны последней Васперити будут разгаданы позже, сейчас - внимание монарху. Сиятельный Растан орд Стасгард обязан выделить её и поднести бокал шербета. Пригласить на прогулку по галерее скульптур и подарить первую ночь, только тогда дерья из обедневшего рода добьётся уважения. Старшая цетра Его величества - титул, открывающий любые двери в Карвахене.
Дед и отец Айлин устраивали пиры и гуляния каждую семерику. Готовясь ко сну, девочка слышала, как из торжественных залов доносилась музыка, а воздух пах яствами. До рассвета господа наслаждались весельем, после отдыхали и готовились к очередному празднику. С детства младшая тен Махети видела услады гостей, которые не стеснялись наследницы дома, иной раз срывая злость за «кривой взгляд». Грубые слова, пощёчины, пинки - казалось, взрослые путали молодую хозяйку с прислугой.
В десять лет каорри поступали в гимназию. Айлин собирала вещи и прощалась с подругами, когда отец сообщил, что она никуда не поедет. Крох фамильного богатства не хватило, чтобы оплатить обучение. Единственный оставшийся рудник сельвиолита истощился, деньги от продажи последних кристаллов глава семьи отдал за долги. Балы прекратились, кухарки получили расчёт. Айлин заставили готовить и подносить блюда, пообещав отдать в школу, где учились будущие горничные, конюхи, садовники и повара.
Девочку спасла тётка по материнской линии. Точнее, предложила договор: племянница вернёт недостающую сумму с процентами, когда станет цетрой Его величества, иначе потеряет имя и отдаст завещанный матерью дом. Наследница без раздумий поставила росчерк: иного способа вырваться из нищеты она не видела и скорее бы добровольно рассталась с жизнью, чем надела форму прислуги.
В гимназии учениц распределяли по стихиям. Рождённая под знаком молнии Айлин угодила в особенный класс, где воспитывали претенденток в супруги короля. Там она познакомилась с Карасой, без раздумий говорящей правду в лицо, и застенчивой, краснеющей при упоминании о мужчинах, Лале. Сильные соперницы, но обе не заслужили высший балл в искусстве обольщения. Первая заявила экзаменатору, что у того кривой нос и оттопыренные уши, вторая отказалась раздеться. Айлин рассмеялась, представив, как те опозорятся в спальне монарха.
Небо над куполом расчертила серебряная вспышка, и тен Махети сжала губы. Не время предаваться размышлениям и тонуть в омутах грусти, только уверенность отопрёт вожделенные двери к признанию. Не сосчитать, сколько раз перед зеркалом Айлин повторяла жесты, и поклоны, улыбалась до боли в мышцах и танцевала, обсуждала с воображаемым собеседником события Карвахена. Лишь бы выбрали её!
Стражи поклонились и последовали за гостьями. Проверять приглашение не посмели, неуважение к королевским цетрам каралось ссылкой в комиссариат при бедных графствах Карвахена.
- Помните, ваша цель - привлечь внимание, - в коридоре произнёс попечитель, - сделайте всё, чтобы монарх вас заметил. Помните, судьба в ваших руках.
Айлин выпрямила спину. Карасе и Лале было, куда вернуться, а её никто не ждал. Отец спился, когда дочь ещё училась; тётка помешалась о богатствах и каждую семерку напоминала о долге. Прав дерий, тен Махети обязана сама рисовать картину жизни - выбирать кисти и краски, делать мазки и воплощать смелые сюжеты. Отступать некуда. Пусть голубой фартук горничной носят неудачницы!
Скрипнула дверь, и девушки шагнули в приёмную.
Растан I сидел в кресле. Сюртук оттенка баклажана подчёркивал аметистовые переливы волос; эполеты, высокие сапоги и пояс с кинжалом придавали царственному Стасгарду сходство с генералом, готовым сиюминутно повести армию в бой.
- Ваше сиятельное величество, - торжественно произнёс опекун, - позвольте представить претенденток на венец.
Красавицы опустились на колени.
Ковёр источал аромат ванили. Густые ворсинки сливались в рисунок - растущее на скале древо с аметистовыми цветами, над которым парил сокол. Образ Адара - воплощения грозы - каорри изображали в напольных мозаиках, витражах и мебели, вырезая подлокотники и спинки подобно крыльям королевской птицы. Единожды в год знать Карвахена проводила соколиную охоту, награду победителю (статуэтку из редчайшего минерала, арделита, и приглашение во дворец на ужин) вручал сиятельный Стасгард.
Ноги больно покалывало, волосы оттенка молотого кофе щекотали лицо, но Айлин не шевелилась. В гимназии наставники рассказывали, что мужчина почувствует свою цетру. Неважно, полна она будет или худа, молода или опытна, он ощутит родственную душу. Поэтому дерьям запрещалось двигаться и смотреть в глаза. Девять отборов не подарили стране королеву, может, стихии сжалятся в десятом?
Монарх сошёл с кресла. Айлин чувствовала сомнение Его величества. Сколько красавиц он встречал, одаривал богатствами и через год отправлял восвояси. Гладкая причёска, цитрусовые масла на запястьях, подведённые брови и густо накрашенные ресницы - вкусы короля цетры знали давным-давно. Знали и наперебой не жалели туши и желатина, чтобы добиться идеального образа. Иной раз гостьи перегибали палку, и опекун отправлял «грязнуль» в купальни, либо выбирал других, «поумнее».
Дерья поступила иначе. Растрепала косу и капнула на волосы цветочную воду, смягчила губы розовым кремом. Попечитель осуждающе покачал головой, но Айлин не отступила. Уставший от вычурных кукол мужчина заметит её. Осталось малое...
Напоенный свежестью грозы ветер коснулся плеча тен Махети, и платок выскользнул из-под обруча, упав на ковёр. Опасная уловка. Докажи кто умысел, и кандидатку выставят из дворца за попрание традиций.
Звон стекла возвестил о решении короля. Его величество взял бокал и, значит, выбрал старшую цетру. Кого? Караса дерзка, но природа одарила её пышной грудью и стройными ногами. Наряды из простых тканей смотрелись на гимназистке, словно та носила аметистовый венец. На экзамене, когда дерьи сшили платья из холщовых мешков и показали попечителям, Караса заслужила высший балл. Лале скромна, зато черты лица идеальны, будто стихии благословили при рождении. Солнечной улыбкой она добивалась желанных отметок, взглядом из-под бровей вымаливала уступки. Скромна или хитра? Поздно гадать, но с тихоней надо быть осторожнее. Айлин причисляла себя к «золотой середине», понимая, что по внешности слабее соперниц. На что посмотрит мужчина, перед которым сидят гостьи?
Дерья прислушивалась к шагам. Кажется, сапоги примяли ворс рядом с Лале. Едва слышно охнула Караса, и слабое дуновение потревожило...
- Как тебя зовут?
- Айлин тен Махети.
Растан I поднял девушку с колен. Приняв бокал, она глотнула шербета. Имбирная горечь, смягчённая сладостью сливы и ароматом винограда, обожгла горло и оставила терпкое послевкусие. Горячий напиток растопил сомнения Айлин и воспламенил было потухшую искру веры в себя.
- По законам Карвахена я должен тебя наказать. Выжечь на грамме клеймо и отослать с попечителем в гимназию, - дерья прикусила губу, а король зацепил платок за обруч, - но не стану. Прогуляемся?
Монарх взял цетру под локоть, та мягко прильнула к плечу. Первая ступень лестницы к успеху пройдена. Дворец запомнит Айлин тен Махети. Обязательно.
***
ВКарвахене воцарилась ночь.
Настроив газовый светильник на предельную яркость, Саша открыла книгу и устроилась на постели. Пока Глебова сажала белокрыльник, кто-то принёс в комнату подробную энциклопедию растений, справочник по этикету, свод законов и, зачем-то, сборник сказок и легенд. Подарок полезный, но лишний раз доказывающий, что во флигеле нет закрытых дверей. Вот так, уснёшь в каморке, а проснёшься неизвестно где. Если вообще глаза откроешь. Терзала мысль, что внезапная смерть мамы связана с каорри. Если бы узнать, что на самом деле произошло! Случайное отравление... держите карман шире! Вот о ком она предупреждала в последние минуты жизни!
Выведенные чернилами ежевичного цвета строки повествовали о законах страны. В оглавлении Саша отыскала параграфы о семьях Карвахена с приставкой «тен». Элита государства, на которую опиралась королевская власть, обладала десятками привилегий, доступных мужчинам и женщинам после совершеннолетия. Отдельная поправка касалась признания наследников недостойными и лишения богатств, причём, первый пункт напрямую затрагивал Глебову. Если она не докажет, что овладела природной стихией, то остаток жизни проведёт на попечении лекарей, как неизлечимо больная.
Садовница захлопнула том и отбросила на подушку. Откуда взять то, о чём никогда не слышала? Что надо сделать? Огнём плюнуть? Раствориться в луже? Взлететь над парком? Истекала неделя, длившаяся в Карвахене одиннадцать дней, а дерью по-прежнему сжигал страх. Как спрятаться от человекоподобных существ с пронизывающим взглядом, куда пойти, где отыскать спасения - она не знала. Почему Его величество не понимал, что требует невозможного? Вырастить древо, будучи в чужой стране без году неделю сумел бы могущественный чародей, а не помощница бухгалтера. Вывод: либо монарх ослеплён верой в таланты рода Васперити, либо Саша кому-то не угодила и стала «козлом отпущения». Справится - хорошо, нет - каорри придумают что-нибудь ещё.
Вечерело. Хотелось выпить чаю и согреться в тёплой ванне, но кухонные комнаты и купальни закрывались до рассвета. В последних Глебова шагала к дальней кабине, запирала дверь изнутри и торопливо мылась. Иногда кто-то стучал, дёргал ручку и просил показать «прелести дерьи из зазеркалья». На всякий случай Саша брала черенок от лопаты, хотя понимала: вряд ли отобьётся.
Кувшин с питьевой водой стоял на полке, под кроватью прятался горшок. Во флигеле, куда поселили садовницу, каорри хранили инвентарь. По распоряжению короля слуги перенесли инструменты, втащили старенький раскладной диван и выдали два комплекта постельного белья. Остальную мебель Глебова отыскала в смежных комнатах. Подлатала, помыла - кое-как, но обустроила спальню.
Пропитанный сладостью жасмина ветер трепал занавеску. Сдвинув штору, Саша хотела закрыть окно, но замерла. Вдоль кромки озера шагала женщина. Закутанная в мантию цвета ночного неба, она внимала шёпоту листвы и любовалась звёздами. Вдруг незнакомка принесла книги? Надо бы поблагодарить, ведь трудно жить в океане всеобщего презрения. На роде Васперити выжжено клеймо предателей, а без помощи Глебова долго не протянет.
Парк озаряли луны. Сиреневая, словно лепесток лаванды, цеплялась за башню и будто карабкалась в чернильные высоты; зелёная, как побег папоротника, призрачным фонарём сияла над безмятежной водой. В погожий вечер Саша задёргивала гардины - по-другому не понимала, день или ночь восходят над Карвахеном. Краски привычного рассвета остались в другом мире. В царстве каорри солнце дарило земле бледно-зелёный свет, к полудню наливающийся знакомым золотом и теряющий силу на закате.
В вольере закричал попугай. Женщина повернулась к плетёной клетке и... прошла сквозь камыш. Взвились серебряные мушки и погасли, брошенные плутом-ветром в гущу ивовых плетей.
Дух!
- Что вы делаете в парке в поздний час?
На тропке около зарослей стоял брат-близнец Его величества. Складки на угольном пиджаке лоснились подобно перьям, и Глебовой опять почудился ворон в человеческом облике. Гордый и резкий, способный выклевать глаза врагу, но предпочитающий следить из укрытия. Такой не ринется в гущу событий, благоразумно обождёт.
- Увидела незнакомку в плаще, - Саша глядела левее мужчины.
- Где она?
- Это был призрак. Чей, не знаю.
- Само собой.
Дерья пожала плечами.
- Утром приготовьтесь к прогулке, - командным тоном произнёс Стеллан, будто увидел солдата, - сейчас идите во флигель.
- Спокойной ночи.
Глебова поторопилась в спальню. Одно слово младшего брата, и завтра король вызовет на допрос. Ещё одно Прочтение оставит от рассудка воспоминания.
- Дам совет. Не подходите к озеру, это опасно для жизни.
Саша обернулась. Там, где стоял каорри, ветер кружил камышовый пух.