Когда мы вышли на крышу дворца, она стояла у края в своей блистающей белой мантии. Под босыми ногами тускло зеленел малахит. Веял ветер, и кончики золотых кос колыхались у её белых пяток. Андрей прицелился, но в этот момент она обернулась, и мы увидели лицо — с безупречными чертами статуи, и живое, кошмарно живое… Галатея взмахнула рукой. Времени не осталось. В прыжке я сбила Андрея с ног. Мы ещё не успели долететь до земли, когда нас коснулась взрывная волна.

— Её лицо, — сказал позже Андрей. Обычно он не оправдывал свои промахи, но на этот раз снизошёл. — У этих чёртовых кукол разные лица. Живые. Как у людей.

— Поэтому, — сказал Урис, — стрелять надо издалека. — Он был вавилонянин и совсем не романтик.

— Genau, — Гайгер энергично кивнул. — Особенно в ихних женщин.

Мы обедали у кромки зелёного пруда. Я поглядывала на обезглавленный дворец. Эта граната напрочь снесла его крышу. Стены треснули, и всё здание приоткрылось наверх, как тюльпан. Сейчас земля там усыпана драгоценными камнями, кристаллами, фрагментами мозаик, мёртвыми телами… Наверняка там бродят наёмники, ползают среди россыпей, обирают погибшую королеву. Трудолюбивые орки, вошедшие вслед за драконом в захваченный город эльфов.

Драконом была наша группа, и сегодня Андрей своей глупой ошибкой обеспечил мне статус её командира. К вопросу, чем думают мужчины… Слабый пол имеет свои преимущества, особенно если твоя слабость номинальна.

— Она была лицом похожа на Иру, — сказал Андрей, обращаясь ко мне. — Помнишь Иру Черненко из нашего дома?

Я протянула ему бутерброд с сыром. Он взял.

* * *

Они бывали очень красивы. Для меня их мужчины, конечно, не существовали — у меня были боги и был Андрей — но не один из наёмников Крысы глупо умер, зачарованный блеском cidaiских красавиц. Народ Крысы, улели, были почти людьми. У них можно было одолжить какую-нибудь книгу, с ними можно было сидеть за столом, беседовать, шутить, дружить и заниматься любовью… И многие солдаты начинали подсознательно считать, что всё это касается также cidai. В частности, их женщин. Особенно среди вавилонян было много идеалистов, игнорировавших все добрые советы. По отношению к таким людям война производила естественный отбор. Они расставались с иллюзиями или гибли, как гибли от рук cidai все улели, которые не могли сами защитить себя, не успевали спрятаться или не находились под нашей защитой. Cidai и улели были две половины одной расы; они были связаны между собой узами дружбы и родства — но теперь cidai методично уничтожали улели, используя для этого любую возможность. Друг убивал друга, брат — брата, родители — детей, невесты — женихов. Бабушки-cidai душили подушками своих внуков-улели. Это спокойное массовое убиение происходило везде, где мы не успевали его предотвратить; происходило на наших глазах, на глазах человечества, перед обьективами телекамер, и даже бывалые солдаты среди нас поражались целеустремлённости и готовности к жертве, которую проявлял враг. И многие из нас втихомолку завидовали самоотверженной решимости cidai. Слишком часто мы даже ради спасения жизней не были способны на подвиги, совершаемые cidai ради смерти улели.

Со временем многие люди начинали сходу отличать улели от cidai, как я, Гайгер и Урис. Андрей так и не научился этому — или делал вид, что не научился.