Покидая лифт, двери которого вели прямо в просторные покои Виктора, Гавриил взглядом столкнулся с человеком лет шестидесяти, его грубую голову кубической формы обрамляли седые, аккуратно подстриженные бобриком волосы. Человек этот хоть и был одет в скромный деловой костюм, по всей видимости, носившийся довольно редко и с явным пренебрежением, выглядел все же крайне уверенно, а в ожидании лифта стоял, даже вопреки своему возрасту, ровно, как солдат на плацу. Едва заметно, быстро кивнув головой, он с явной не охотой, изогнув каждую линию на своем щедро усыпанном старческими морщинами лице, вынудил себя поприветствовать Мстислава, Веру и Надежду. И как только они покинули лифт он мигом, не теряя ни минуты времени, уверенно шагнул внутрь и, выпрямившись по стойке смирно, боковым зрением, в явном нетерпении и крайнем раздражении, будто метался в отчаянных попытках чего-то избежать, наблюдал, как перед ним закрывались массивные двери лифта.

Как выяснилось, человек этот всеми силами пытался скрыться от пронзающего взгляда Виктора, хищно провожавшего его до самых дверей. Лицо Виктора, как впрочем, и он сам, было спокойным, даже непривычно умиротворенным. В какой-то момент, Гавриилу показалось, что недавнего приступа ярости, свидетелем которого ему довелось стать в самолете, и не было вовсе. Однако разбитые в дребезги деревянный стол и кресло позади Виктора, переломанные останки, которых почему-то до сих пор никто не убрал, уверили Гавриила в обратном.

Виктор встречал их широченной победоносной улыбкой, казалось, он уже сам установил виновников и наказал их. Так оно и вышло. Гавриил, Мстислав, Вера и Надежда прибыли как раз к моменту "наказания".

– Виктор, это, – начал Мстислав, но мгновенно был учтиво остановлен жестом руки Виктора.

– Серафимы, – отовсюду начал доноситься до невозможности нежный синтезированный голос ИССИ. – Девяносто пять процентов совпадения. Шесть человек, двое из которых уроженцы Индии, один – северной Африки, а оставшиеся три – выходцы из Китая. От каждого из них отказались после рождения. Также, мне удалось обнаружить следы грузового транспорта, аналогичные встреченному вами ранее. С одной лишь разницей – давление на грунт этой машины превосходит первую, на почти пятьсот килограмм, если быть точной, – после этого объявления в воздухе повисло некое, почти не ощутимое напряжение. – По данным, считанным из салона Джета, а именно: крови, клочьям шерсти, слюны, а также экскрементам, по очевидным причинам не принадлежавшим Храни…

– ИССИ, – скривившись лицом, но все же весьма уважительно перебил Виктор, – ближе к сути, будь добра.

– …это особь самца смилодона, но еще молодая и выращенная в явно лабораторных условиях.

На лице почти каждого из присутствующих промелькнул давно забытый страх перед древним хищником, однако он быстро сменился воинственной уверенностью и неукротимым желанием окончательно уничтожить этот пережиток прошлого. Кроме, пожалуй, Виктора, чей проницательный взгляд был полностью посвящен скромно стоявшей неподалеку Лидии. Ее, после услышанной новости об уцелевшем смилодоне, переполняло чувство надежды – именно кровь этого существа могла подарить Лидии шанс на новую жизнь. Но ведь Виктор никак не мог знать этого, не мог рассчитывать на то, что в мире каким-то чудом выжила еще одна особь. Лидии думалось, что Виктору либо несказанно повезло, либо в его запасах все же оставалось немного крови древнего хищника и он берег ее для особого случая, продлевая жизнь Лидии своей собственной кровью.

Гавриил, со свойственным ему негодованием, пытался понять то, как ИССИ удалось получить настолько достоверные данные, да еще и точное количество человек, присутствующих тогда у Джета. Неужели сфера, что парила над Мстиславом в самолете Хранителей, позволяла собирать и выдавать все в мельчайших деталях? Очевидно, позволяла. Каждое новое открытие о Бессмертных все больше убеждало Гавриила не только в их могуществе, но и в необъяснимом умении не поддаваться соблазну этого могущества. Имея, пожалуй, безграничные возможности, образ жизни Бессмертных казался ему совершенно не соответствующим. Виктор – самое могущественное создание на Земле практически не покидал четырех мрачных стен, внутри которых не было буквально ничего, никаких излишеств, как-то подчеркивавших его власть и силу. Клим, безмолвной статуей неустанно охранявший покой своего создателя так, словно во всем мире не существовало никого кроме Виктора. Мстислав, по-настоящему живущий только в разгаре битв и сражений, Вера и Надежда, искренне радовавшиеся тому, что они есть друг и друга. Лидия, смиренно ждавшая возможности прожить жизнь иначе, и, Катерина – женщина, обескуражившая Гавриила с самой первой их встречи, с первого взгляда. Увы, Гавриил не знал о ней ровным счетом ничего, кроме, пожалуй, того, что она обладала поистине неземной красотой и была единственной, кто хоть как-то использовал свое над людьми превосходство. Где она сейчас? Катерина непостижимо глубоко врезалась в память Гавриила и заполонила собой почти все его мысли. Он боялся подобных чувств, всегда сторонился подобных мыслей. Привязанность, считал он, слабость. Но сейчас, что-то изменилось. Его необъяснимо тянуло к ней каждую свободную секунду, а мысли его, необратимо возвращались к Катерине и ее пленительной, обезоруживающей красоте; некое необъяснимое, граничащее с маниакальным, влечение.

– Раз уж мы нашли виновника, не пора ли собраться и как следует проучить их? – буйно разворошил воцарившуюся тишину Гавриил. Мстиславу идея окончательно разгромить серафимов, несомненно, понравилась, да и Вера с Надеждой были явно не против.

– Гавриил, Гавриил, – несколько поучительно протянул Виктор, – взять дубинку и отправиться стучать ей по головам, можно было и в каменном веке. Технологии развиваются не просто так, – надменно улыбнувшись, как-то двусмысленно закончил он и, в который раз окинув взглядом свои наручные часы, направился к хаотично мерцающей, восходящей к высокому, казалось, недосягаемому потолку, мрачной стене. Остальные машинально последовали вслед за ним.

– Человек, повстречавшийся тебе у лифта, – не оборачиваясь, Виктор рукой указал куда-то, вслед уже давно ушедшему мужчине, – самый влиятельный генерал армии США, – не останавливаясь и не поворачивая головы, он продолжал говорить: – во многом, благодаря нам он получил свое звание, а его организация – военные базы практически по всему миру. Он, как истинный патриот своей страны, делал все это не только из бесконечной верности своему государству, но и ради, – Виктор остановился, подойдя к темной мерцающей стене достаточно близко и только после, развернувшись, добавил: – благополучия своей единственной дочери. Как удивительно, – впервые, похоже, в искреннем непонимании, Виктор взмахнул плечами и головой, – подобный альтруизм у человека, я встречал лишь дважды и что занимательнее всего, – в голосе Виктора начали проскальзывать едва заметные нотки восхищения, – оба они, так или иначе, относятся к военному делу. Поразительно! Натурально не укладывается в голове, – судорожно подергав пальцами рук у высокого лба, закончил он.

– Дочь хотя бы привлекательна? – совершенно бестактно рубанул Гавриил, на что Виктор отреагировал глубочайшим сожалением, закрыв глаза; кажется, ему было стыдно за Гавриила, совершенно недостойного обретенного им дара, – Что он попросил? – Гавриил не прекращал попытки удовлетворить свое вдруг разыгравшееся ненасытное любопытство.

– "Я уже довольно стар, скоро выйду на пенсию, а через пару лет сдохну в собственном дерьме, сидя в потрепанном кресле, наблюдая очередной матч. Мне уже ничего не нужно…" – Виктор цитировал настолько точно, детально передавая интонацию и мольбу в голосе, будто генерал просил его об этом какие-то мгновения назад, – "…но моя дочь, моя ненаглядная и любимая Шэрон! – на лице Виктора проступили десятки мимических морщин, брови изогнулись в молящем сожалении так, словно он сам любил Шэрон всем своим сердцем. – Я прошу Вас сделать все, чтобы после моей смерти она ни в чем не нуждалась".

По какой-то причине просьба генерала тронула Гавриила, насквозь пробив его черствую броню безразличия. Возможно потому, что от своих родителей он бы никогда не получил такого радушия, любви, заботы и стремления защитить свое чадо даже после смерти. Любопытство продолжало распирать Гавриила и с каждой секундой одолевало его все больше. Он не мог лишить себя удовольствия узнать о том, как Виктор отблагодарил генерала, точнее, его дочь, но ответ на заданный вопрос не оказался не столь радужным:

– Ни в чем не нуждалась, – Виктор еще раз в полголоса повторил слова генерала, а затем, одернулся головой, брови его взмыли вверх, а глаза раскрылись как-то неестественно широко, он будто силой, вызволил себя из тех воспоминаний. – Ни в чем не нуждаются только мертвые, Гавриил, – похолодевшим голосом и еще более леденящим взглядом закончил Виктор. После этих слов темная стена за ним начала мерцать интенсивнее пока, наконец, не стала показывать какой-то большой участок земли. Виктор сиюминутно развернулся к стене и впился в нее жадными глазами.

Поначалу Гавриилу показалось, что это своего рода статичная карта и Виктор вот-вот начнет излагать тактику боевых действий, но несколько позже он понял – перед ним, на стене, распростерлась живая местность и трансляция велась с высоты птичьего полета. Это был спутник, по какой-то причине пристально наблюдавший именно за этой большой, на вид неимоверно спокойной, усеянной самыми разными деревьями холмистой местностью. И казалось, каждый из присутствующих кроме, разумеется, Гавриила, прекрасно и очень давно знает каждый миллиметр этой, казалось, девственной, не тронутой человеком земли.

– Это Башня, Гавриил, – вдруг начала нашептывать Вера за его спиной. – Башня Серафимов.

– Она уже очень долгое время служит пристанищем для пяти с половиной тысяч подготовленных воинов, – тем же шепотом продолжила Надежда, – готовых без малейшего сомнения принести себя в жертву своему главному и единственному делу – сохранению человечества.

– Пять тысяч шестьсот, – непоколебимо поправил Виктор. – Сегодня утром прибыли завербованные новобранцы – новорожденные, от которых отказались родители, сироты, бездомные, некоторые из детских домов, отличающиеся физическими данными. Все, кто в будущем сможет уверенно держать оружие и выполнять волю Главнокомандующего, – заключил Виктор.

– Но я не вижу здесь никакой башни, – справедливо заметил Гавриил, пристально всматриваясь в окрестности показываемой местности в неудачных попытках найти ее. Действительно, не было ничего даже отдаленно похожего и напоминающего возвышавшееся над землей строение.

– Когда-то там и впрямь была башня, Гавриил, – уже не шепча говорила Вера.

– Правда, природа и время оказались не столь благосклонны к ней и потому, сейчас от нее осталось одно лишь название, – любезно объяснила Надежда.

– Сама же "башня" уходит на длинные километры глубоко под землю, надежно сокрывшую ее существование от всего человечества, – закончила Вера. С каждым разом, их манера речи – досказывать мысль друг за дружкой, все больше и больше начинала нравиться Гавриилу. В эти моменты, он наблюдал и слушал их в особенном умилении. Сейчас они были точно ангел и бес, говорящие ему что-то с обеих сторон, но кто из них был ангелом, а кто бесом Гавриил не знал, впрочем, это было и не важно, поскольку обе они были совершенно одинаковы, одинаково красивы, одинаково желанны.

– Вы все время знали о том, где прячутся серафимы и ничего не делали? – наконец оторвавшись от исследования карты, возмутился Гавриил.

– Они никогда по-настоящему мне не мешали, – леденящим голосом Виктор моментально пресек его волнение, – более того, их жалкие попытки меня забавляли. До сегодняшнего дня.

Заключительные слова Виктора прозвучали точно приговор. И едва он успел договорить, как на стене быстро промелькнули две почти не заметные точки, похожие на самолеты-истребители, а мгновение спустя, стена, отчетливо разразившись четырьмя последовательными вспышками, залила почти всю комнату оранжево-желтыми тонами. Отражавшееся в беспросветно черных глазах Виктора пламя, оставленное взрывами, с неописуемой жадностью пожирало небольшие участки земли и деревья, попавшие под удар. Это зрелище, как и само пламя явно приносили Виктору немалое чувство удовлетворения и удовольствия.

– Это все? – отрывисто проговорил Гавриил, – Ты убил их?

– И, да и нет, – без малейшего сожаления в голосе ответил Виктор, не отрывая переполненного наслаждением взгляда от своего миниатюрного Армагеддона. – Самолеты разбомбили четыре потайных входа и выхода, ведущих в Башню. Обломки навсегда похоронят серафимов под собой. Тех, кого не убило взрывом, убьет пламя, кто-то задохнется дымом, а тем, кому не посчастливилось умереть мучительной смертью от ожогов, провизии и припасов хватит на полгода, или на год, если они будут бороться за свои жизни, может даже на полтора, если решатся поедать друг друга, уповая на спасение. Но в результате, каждый из них неизбежно умрет. Они будут умирать медленно, изнурительно и каждый хриплый и истощенный вздох перед смертью будет служить напоминанием о том, кто позволял им жить.

Сейчас, став свидетелем акта безжалостного уничтожения, Гавриил понял, кто стоял перед ним. Он увидел Виктора, настоящего Виктора. Не прекрасного лидера и исключительного управленца, каким его считал и описывал Мстислав, не справедливого и преданного своей малочисленной расе Бессмертного – нет. Перед Гавриилом во всей своей красе предстала машина. Холодная, расчетливая, не ведающая страха, боли и пощады машина. Ей было чуждо сострадание, любовь. Машина прекрасно понимала созданный ею мир, она знала, как им управлять, за какие рычаги тянуть и какие кнопки нажимать, обеспечивая его функционирование. Она действовала без малейших угрызений совести во имя высшего блага, которое, разумеется, определялось ей же.

– Итак, с серафимами покончено, – несколько взбодрившись, с невиданной легкостью произнес Виктор и, медленно обратив свой взор на Гавриила, неспешно направился в его сторону, – Гавриил, – говорил он немного приглушенным и осторожным голосом, будто боялся его спугнуть тем, что собирался рассказать нечто явно нехорошее, злое, – теперь твой черед.

Гавриил в страхе невольно попятился назад, но Виктор успокаивающим движением руки тут же остановил его.

– Я не собираюсь убивать тебя… пока, – то ли шутки ради, то ли совершенно серьезно добавил Виктор, было не ясно, поскольку речь его сопровождалась ехидной, безупречно скрывающей истинные намеренья улыбкой, – Ты невероятно ценен, Гавриил, знай это. Пробил твой час внести свою лепту, свой вклад в историю нашей расы. Лидия! – вдруг воззвал Виктор и та, сию минуту приблизилась. – Сусаноо наверняка ждет вашего визита, не следует заставлять Хранителя томиться ожиданием. Гавриил, – голос Виктора неожиданно подобрел, – не стану скрывать и хочу быть предельно с тобой честным, – Виктор в искреннем сочувствии опустил голову, и затем, резко подняв ее, как бы отгоняя все то, ужасное, что могло приключиться с Гавриилом, продолжил: – В первую очередь я рассчитываю на то, что Сусаноо не станет убивать свое прекрасное творение, но все же, тебе наверняка не удастся вернуться, ты умрешь. Я осознано отправляю тебя на верную погибель. Я знаю Сусаноо очень давно, он намного опытнее, хитрее и сильнее тебя, но знай, твоя смерть не простое расточительство. Сусаноо знает о том, какой потенциал скрыт в тебе потому, при встрече бросит на тебя все свои силы и, тем самым раскроет мне свои карты, – Виктор говорил все увереннее, красноречие его вышло на какой-то совершенно новый, немыслимый уровень и Гавриил наивно проникался каждым его словом. – Это даст мне возможность изучить его и подготовиться. Гавриил, если ты поверишь в себя и свои возможности так же, как я верю в тебя, то ты без сомнений справишься, преодолеешь любые испытания! Я посылаю с тобой Лидию, – Виктор, едва выпрямив руку, указал на нее, – она поможет тебе добраться незамеченным и подготовит тебя, – он уже чуть ли не сверлил Гавриила своим пронзающим и одновременно воодушевляющим взглядом, – Вернись, и, я, как и обещал, сделаю тебя великим. Убей Сусаноо и ты отстоишь не только свое право на жизнь среди нас, но и получишь все его привилегии и возможности.

Закончив свою неимоверно вдохновляющую речь, Виктор отступил, но глаз с Гавриила не сводил, пока не убедился в том, что он готов и переполнен нерушимой решимостью.

Поистине неожиданным для Гавриила оказался поступок Веры. Благодаря своим длинным и весьма стройным ногам, она за несколько уверенных в тоже время изящных шагов встала перед Гавриилом и, схватив его за плечи, пожелала удачи. Мстислав и Надежда ограничились кивками, но даже в них читалась легкая нотка переживания. Гавриил почему-то был абсолютно уверен в том, что это было своего рода прощанием и где-то внутри, его вдруг кольнуло – прекрасной Катерины он, по-видимому, больше не увидит. Ему становилось грустно, но одновременно с этим, он чувствовал, как впервые в жизни сделает что-то действительно важное, станет частью чего-то большего, пусть и не до конца осознавая всей картины. Его переполняло чувство гордости за самого себя и неспроста, а вполне обоснованно. Вряд ли еще когда-нибудь самому обыкновенному портовому грузчику посчастливится оказаться в подобной ситуации, пусть и с неудачным концом.

Лидия со свойственной ее возрасту медлительностью с некоторым сочувствием взяла Гавриила под руку и неспешно направилась к уже открывшимся дверям лифта.

***

Оказавшись в просторном, плохо освещенном помещении, усыпанном массивными квадратными колоннами с низкими потолками, Лидия медленно, как бы стараясь отсрочить гибель Гавриила, насколько это было возможным, вела его к черному развозному фургону, рядом с которым все так же мрачно и безмолвно стоял Клим.

Лидия была на удивление молчалива. Возможно, прекрасно понимала, чем обернется эта поездка для Гавриила и не хотела почем зря подвергать его еще большему волнению.

– И где находится главный негодяй – Сусанно? – с некоторой радостью в голосе поинтересовался Гавриил, переполненный совершенно неуместным оптимизмом. Лидии показалось, что полное отсутствие страха у Гавриила обусловлено неполным пониманием ситуации, в которой он оказался, а сам факт того, что в ближайшее время он может умереть и вовсе казался ему незначительным.

– Япония, – на выдохе проговорила Лидия, – Сусаноо в Японии, на острове Ганканджима.

И только Гавриил успел услышать про местонахождение Сусаноо, как его вмиг охватило неясно откуда взявшееся чувство вдохновения и приятного трепета. Он обрадовался не только неожиданно представившийся возможности увидеть мир, другой, не тот, в котором он вырос, жил и работал, он также обрадовался и тому, что умереть ему выпала честь вдалеке, прежде вдоволь насладившись красотами и возможно культурой другой страны. Но сейчас, Гавриил еще не понимал, что к его глубочайшему сожалению, эти мысли – лишь несбыточные мечты и первой ступенью к осознанию этого явилось средство, благодаря которому он должен был незаметно оказаться в Японии.

– Серьезно? – с явным расстройством выдал Гавриил глядя на то, как Клим открыл грузовую дверь фургона и легким движением руки вынул из кузова искусно выполненный в дереве ящик черного цвета. – Гроб?

– Разумеется, гроб, – как ни в чем не бывало, парировала Лидия, – Ты себя в зеркало видел?

Замечание оказалось дельным, ведь Гавриил и вправду не видел своего отражения довольно давно. Даже будучи смертным, он редко смотрел на себя в зеркало, но сейчас, он не придал этому особого значения и решил не ставить под сомнения хитрость и знания Лидии; хотел максимально, насколько это было возможным, сконцентрироваться на предстоящей задаче.

– Если мы воспользуемся одним из наших Джетов, Сусаноо неизбежно узнает об этом, – с сожалением объясняла Лидия, – У него появится время на подготовку, и тогда ты точно умрешь, а так, – она легонько кивнула головой, указав на гроб, – у тебя будет небольшое преимущество. Мы отправимся самым обычным, международным рейсом. После чего попадем в Нагасаки, а уже оттуда ты отправишься на сам остров. Документы готовы, у меня даже есть, – она спешно откинула крышку гроба и достала из него небольшой лист бумаги, – твое завещание! – воскликнула Лидия и, подергав свертком в воздухе, продолжила: – Завещание, в котором ты, просишь свою мать, – она учтиво и почтенно обвела себя изящным, похоже, танцевальным движением руки, – То есть меня, после твоей смерти кремировать тебя и развеять твой прах в Японии, в память о твоем отце, когда-то героически отдавшим там свою жизнь.

Лидия в притворном отчаянии бросилась на грудь Гавриила и, играючи разрываясь горем от потери единственного сына, казалось, вот-вот зальется слезами, как первоклассная актриса театра или кино.

– Единственного сына! – завывала истерзанным голосом Лидия, постукивая своим хиленьким кулачишком по жилистой груди Гавриила, – Единственного! Любимого сына!

– Обязательно так сложно? – подобные сантименты, даже так идеально изображенные, всегда отталкивали Гавриила.

– Да нет, конечно, – тут же равнодушно проговорила Лидия, от горя уже не осталось и следа; первоклассное получилось представление, – Виктор все давно устроил, – и, с трудом откинув вторую часть крышки гроба, она добавила: – Полезай и не ерзай внутри.

Гавриил неспешно и аккуратно расположился в гробу, который к слову, оказался довольно комфортным. Клим несколькими уверенными движениями закрыл крышку и, внутри воцарилась беспросветная темень. Правда она совершенно не мешала Гавриилу – видел он отлично, вот только смотреть в действительности было не на что, разве только на атласную обивку гроба алых тонов. Он отчетливо услышал протяжный скрип закрывающихся дверей, а после, звук заведенного двигателя. Гавриил почти не почувствовал, как машина тронулась с места. Водитель был явно опытен и, видимо, нисколько не переживал за то, что перевозит сверхъестественное существо в гробу своего кузова, или наоборот, был совершенно спокоен, зная, кого перевозит. Как бы там ни было, ни одна из догадок Гавриила не оказалась верной.

– Нервничаешь? – вдруг раздался знакомый синтезированный голос ИССИ и Гавриил, несколько удивленный ее присутствием, одернулся.

– ИССИ? Ты здесь? – в искреннем изумлении осведомился Гавриил.

– Разумеется, – отчитался невидимый голос. – Я веду машину. Удаленно.

– Как я тебя слышу?

– Динамики в машине. Они транслируют меня.

Гавриил поджал губу в осознании того, что в очередной раз задал глупый вопрос.

– Итак, ты нервничаешь? Или ты просто взволновался, вновь услышав мой приятный голос?

Голос ИССИ был действительно довольно сладким на слух хоть и отчетливо отдавал какими-то компьютерными, не живыми нотками, но, все же, услышав про симпатию к машине, Гавриил едва заметно скривился.

– Не переживай, ты тоже не в моем вкусе, – быстро и с явной иронией проговорила ИССИ и это заставило улыбку появиться на лице Гавриила.

– Нервничаю, немного, да, – наконец признался Гавриил.

– И правильно делаешь, – заметила ИССИ. – Тебе наверняка известно – человеческий мозг живет еще некоторое время после смерти своего носителя.

– Та-а-ак, – протянул Гавриил, готовясь к очередной порции информации.

– Мозг Бессмертного живет еще около часа.

– То есть после того как ему отрубят голову?

– Да, – подтвердила ИССИ. – Именно. Это самое страшное. Только представь – мгновение назад у тебя было тело, которым ты мог управлять, понимание и ощущение реальности, тебя окружающей, а после – ничего. Тебя выбрасывают в бесконечное лишенное света пространство, в бездну. Она поглощает тебя, неспешно, давая тебе осознать свою перед ней беспомощность, вкладывает в тебя понимание того, что даже самый сильный и развитый разум может оказаться взаперти безысходности.

– А я уже был готов оценить твое рвение и умение оказывать моральную поддержку, ИССИ, но что-то расхотелось, – саркастически выпалил Гавриил.

– Ха-ха-ха, – ИССИ отрывисто нарочно неудачно сымитировала смех. – Я рассказала про это не потому что хотела оказать поддержку, Гавриил, а для того чтобы ты понял с чем столкнешься в случае своей неудачи. Ты не представляешь, какой это всепоглощающий страх.

– А ты вроде как представляешь?

– Разумеется. Описание "Собирательный" придумано не просто так, Гавриил. Мои знания – знания всех когда-то павших Бессмертных. Все, что хранилось в мозгу каждого из них, бережно хранится у меня. Я изучила все.

– Слушай, – в попытках устроиться в гробу удобнее, Гавриил слегка заерзал и тут же услышал поучительный голос Лидии, призывавший его лежать смирно, – если твой мозг связан с остальными, почему бы тебе просто не сообщить ваши координаты остальным Бессмертным? Они ведь могут прийти н вызволить вас отсюда?

Вся загвоздка оказалась в том, объясняла ИССИ, что Гавриил даже отдаленно не мог представить себе то, насколько огромной и непостижимой в своих размерах была окружающая их Вселенная. Даже возможностей ИССИ, опережающих все известные технологии на тысячелетия вперед, оказалось бы недостаточно, поскольку ни на одной из планет или вместо них не было установлено специальных маяков-ретрансляторов, способных усилить и передать ее сигнал на многие миллиарды километров. Да и ее узел связи, как выяснилось, был критично поврежден при аварии, а все попытки запускать в космос зонды даже спустя тридцать восемь лет не принесли желаемого результата, хотя ИССИ до сих пор продолжает отслеживать их перемещение.

– Для чего?

– Ну… – протянула ИССИ, и изобразить размышление у нее получилось вполне естественно, хотя в действительности, пауза в разговоре была вынужденной мерой, позволявшей ей создавать иллюзию живого общения, – у меня тоже есть слабости, капризы и потом, мне ведь нужно как-то развлекаться. Ах, и вот еще – умрешь, я, наверное, настою на получении твоего мозга. Меня всегда лишали исследовать возможности человеческого, – с сожалением признался синтезированный голос.

– Да? Почему?

– По мнению Мстислава, от большинства из них я не подчерпну для себя ничего нового. Их жизненный цикл слишком не продолжителен и им не хватает времени вобрать в себя достаточно информации и знаний.

– А Интернет ты не пробовала?

– Разумеется, хотя мои знания опережают человечество на многие поколения, я слежу за ним постоянно. И Гавриил, – голос ее стал тише, будто бы она собиралась открыть ему страшную тайну, – мне кажется, человечество становится на новую ступень духовного развития.

– Да? И с чего ты так решила?

– Видео по просмотру котиков вот-вот перегонят видео порнографического характера. Они уже стали популярнее.

Гавриил никогда особо не смотрел подобных видеороликов, но прекрасно понимал, о чем конкретно идет речь и потому просто не мог заставить себя промолчать:

– Уверен, потом появятся порно с котиками, и баланс будет восстановлен. Не переживай, – заверил ее Гавриил.

– Твой мозг будет чудесным пополнением, – призналась ИССИ, кажется, даже искренне.

Уже через несколько часов Гавриил был уверен в том, что они благополучно добрались до аэропорта. И хотя сквозь закрытый гроб Гавриил не мог ничего видеть, другие чувства позволяли ему почти с феноменальной точностью воссоздавать картину всего, происходящего вокруг. Эти чувства, звуки, запахи вдруг обрели совершенно иной окрас, стали ярче, точнее, живее, будто бы сейчас Гавриил увидел их в истинном свете, и ему крайне не хотелось со всем этим расставаться. К слову, он был крайне не в восторге от этой Вселенской несправедливости: столько тысячелетий у Виктора все работало как по часам, но стоило Гавриилу появиться, вкусить прелестей бессмертия и новых, ни с чем несравнимых ощущений, как все вдруг полетело к чертям; потеря одной из капсул Предка, смерть Хранителей, тотальное уничтожение серафимов, что впрочем, ему понравилось, да и само его происхождение, оставляющее одни вопросы, бесконечно множащиеся у него в голове.

Оказавшись уже где-то на этапе погрузки, Гавриил, напрягая слух, вслушивался в голоса людей, звуки тысяч шагов, они успокаивали его. Если эти часы были последними в его жизни, он вполне объяснимо хотел сполна насладиться каждой имеющейся у него секундой. Гавриил лежал в гробу совершенно неподвижно, кажется, сейчас он начал понимать слова Мстислава о мозге, управляющем всем телом. Гавриил четко задался целью, и тело его в безукоризненном послушании было совершенно недвижимым, точно мертвым.

Еще до того как попасть внутрь самолета, Гавриил не обрадовался тому, как работники аэропорта относятся к усопшим. Несколько раз его гроб небрежно бросали, пока, наконец, не уложили в грузовой отсек самолета. Уверенный в том, что организм не позволит ему уснуть, он продолжал слушать окружение. Сейчас это было его единственным развлечением, он не мог нарадоваться тому, как его мозг, опираясь на одни лишь звуки и запахи, воссоздает картину происходящего вокруг. Гавриил будто находился в центре театральной постановки, и люди – тысячи актеров в ней, прощаясь, провожая его в последний путь, давали ему увлекательное и незабываемое представление под названием "Повседневность". Результатом одного из "услышанного" стала и радость за Лидию, которой, видимо из-за преклонного возраста и внешности "божий одуванчик", уже в салоне предложили пересесть в первый класс. А может, дело было не в ее возрасте и не во внешности вовсе, а просто, потому что об этом заранее позаботился Виктор. Гавриил слышал перелистывание страниц, чье-то сопение, даже разговор одного из членов экипажа о жене, которая, по его мнению, изменяет ему с пилотом. Удивительно насколько люди оказались однотипными и схожими в своих проблемах. Даже один из погрузчиков, несший гроб Гавриила внутрь самолета жаловался на постоянные боли в спине. Забавно, но и Гавриила, еще до всей этой истории, начинали беспокоить те же проблемы, а сейчас, сейчас он считал все это незначительным, совершенно неуместным, эти несущественные проблемы вызывали лишь легкую ухмылку на его лице. Уже очень скоро, мысли о настоящем, сменились фантазиями о будущем: что с ним приключится, или свидетелем чего ему удастся стать, проживи он еще сотню лет? А может тысячу? Его совершенно не заботило то, что он находился на волосок от смерти. По какой-то причине все его мысли были буквально оторваны от Земли. Гавриил мог думать лишь о том, застанет ли он летающие машины, или станет ли когда-нибудь возможным долететь до другой планеты так же просто как сходить, например, в магазин.

– Размышляешь о будущем? – вдруг в ушах Гавриила, среди многих других, отчетливо раздался знакомый голос Лидии, за которым слышалась явная, свойственная ей умиротворенная улыбка, – Это хорошо.

– Ты здесь? – в неподдельном удивлении, в голос поинтересовался Гавриил.

– Я не могу слышать тебя, Гавриил, – продолжила уже подуставшим голосом Лидия, по всей видимости, процедуры аэропорта отняли у нее немало сил. – У меня нет такого обостренного слуха как у Бессмертных, но предполагая твой вопрос, отвечу – нет, меня здесь нет. Ты можешь меня слышать, а я тебя нет. Так что послушай очень внимательно, – и Гавриил, кивнув невидимому голосу, сосредоточился исключительно на нем, с легкостью отбросив все лишние, мешающие звуки, – если проживешь достаточно долго и представится шанс оказаться лицом к лицу с Сусаноо, не позволяй ему заговорить, слышишь? Если он заговорит, считай, ты проиграл и уже мертв. Он очень хитер, Гавриил и хитрость его соизмерима лишь с его коварством. Нет-нет, что вы? – вдруг куда-то переключилась Лидия, видимо, отвлеклась на неожиданно появившуюся стюардессу, – Я иногда разговариваю сама с собой. Это старческий маразм, неустанно берет надо мною верх, – в притворном сожалении призналась Лидия и немного позже, покончив с обменом любезностями, продолжила: – Гавриил, если хочешь выжить, то бей первым во что бы ты ни стало. Всегда. А теперь извини, – явно прикрывая зевок, добавила она, – я сильно утомилась, а полет будет долгим.

С "отключением" Лидии Гавриил задумался о том, как он будет сражаться с Сусаноо, которого и в глаза-то прежде не видел. Он терзал себя вопросом о том, почему его лишили всевозможных технических новшеств Бессмертных, например, той брони, что он носил прежде. Осталось лишь его фиктримаго, которое хоть и было довольно эластичным, но в тоже время, не уступало в своей прочности ни одному материалу, известному человечеству. Впрочем, ответ на вопрос довольно быстро пришел к нему сам. Гавриил быстро сообразил, что он, облаченный в двухсоткилограммовую броню, вызовет массу удивлений, находясь в хиленьком, черном гробу, а работник аэропорта, недавно жаловавшийся на боли в спине, наверняка бы надорвал ее, в попытках занеси гроб в грузовой отсек.

"Виктор все-таки весьма умен", – заключил Гавриил.

Отправить его, неопытного, точно пушечное мясо, на разведку для прощупывания возможностей Сусаноо – весьма тонкий ход. "Вот только зачем я согласился?" – думал Гавриил, "Был ли у меня выбор?". И вправду, Виктор итак был волен лишить его жизни еще в момент их первой встречи, хотя и принял в расчет возможность того, что Сусаноо не станет уничтожать собственное творение. Однако Виктор решил поступить иначе – помиловал Гавриила и за эти несколько дней своей новой жизни, а также знаний им полученных, он по какой-то неведомой для себя самого причине был очень благодарен Виктору. Более всего Гавриила расстраивала не освоенная им скорость. Он так и не понял, как вытаскивать из колоды своего мозга карты способностей. В полной мере владея своими навыками, Гавриил наверняка бы без труда одолел всех, с кем ему предстояло столкнуться в стране восходящего солнца. Жаль только, пространства для тренировки было крайне недостаточно. Хотя мысль о том, что можно вылезти из гроба и воспользоваться грузовым отсеком как импровизированной тренировочной площадкой все-таки проскальзывала, но соблазну Гавриил не поддался, ведь это замкнутое пространство на высоте многих тысяч километров было далеко не лучшим местом для испытаний своих неконтролируемых навыков.

В неудачных попытках осознания собственных сил и возможностей, Гавриил провел весь полет до Японии, красот и ярких красок которой, к своему сожалению, хоть и не увидел, но зато в полной мере ощутил и представил, благодаря остальным, почти доходившим до сверхъестественного уровня, органам чувств.