На другое утро тётя Лена со свистом носилась по дому и громко хлопала дверями. Она всегда так носится и хлопает, когда рассержена. Ещё бы — не успела отстираться горелая занавеска и просохнуть одежда после бесплатного душа, как открылась пропажа велосипеда. И это накануне дяди-Костиного возвращения из командировки! Теперь он не сможет съездить на станцию за продуктами, а вечерком прокатиться вокруг дач. Чтобы устыдить Сеню, тётя Лена сочными красками расписывала, как расстроится дядя Костя. По её словам выходило, что он всю командировку только и мечтал сделать кружок вокруг дач. Потом тётя Лена без передыху принялась распекать Сеню, что он не бережёт вещи, а многие дети в это время голодают. Пусть теперь спрашивает у всех соседей, не видели ли они, кто украл велосипед. А не то она продаст его машины на батарейках, экскаватор и бинокль и на вырученные деньги купит пять велосипедов! И отдаст их голодающим детям.

Тётя Лена, конечно, грозилась не всерьёз, но Сеня встревожился. И уговорил Соню пройтись вместе с ним подачам и расспросить соседей. Ведь как поступают прославленные детективы? Расспрашивают всех подряд о чём попало, глядишь — и выяснили истину!

Начать можно с Платоновых. Они здесь, на дачах, самые добрые. Собак развели — полный дом, так что самим приходится ночевать в предбаннике.

Правда, одна из собак, Альма, недавно родила щенков и кидается на каждого, кто отворяет калитку. Так что лучше зайти к следующим соседям, Никишиным. Досадно, конечно, что Никишины не такие добрые и к тому же не любят собак. Но ещё досадней, что они как раз уехали в Москву — уж больно им надоел беспрестанный лай. Зато Соловьёвы никуда не уехали и могли бы помочь. Если б не обнесли свой участок сплошным забором, похожим на крепостную стену, и не запирали калитку крепко-накрепко. Другое дело — Дудкины. У этих калитка всегда нараспашку! И оттуда с утра до ночи несётся оглушительная музыка. Поэтому расспрашивать Дудкиных смысла нет, всё равно никто ничего не услышит. Разумней будет расспросить старика Скрипкина. Ему не до музыки. Он здесь, в дачном посёлке, главный строитель: каждое лето начинает новую стройку. Только ни одной не заканчивает. Но и стройматериалы не выбрасывает. По всему участку расставлены кривые штабеля досок и горбылей, похожие на пизанские башни. Однажды вечером старик Скрипкин в них заблудился и звал на помощь соседей, Елкиных, чтоб крикнули, в какой стороне его дом. Где уж Соне с Сеней отыскать его среди башен, коли он сам в них плутает… К Елкиным заходить опасно: можно угодить под обстрел. Елкины обстреливают своих соседей Палкиных незрелыми помидорами, а те в ответ швыряются переросшими огурцами. Потому что у Елкиных с Палкиными заборная война. Ёлкины считают, что Палкины отхватили своим забором десять сантиметров от их, ёлкинского, участка. А Палкины утверждают, что всё наоборот: Ёлкины заграбастали себе двадцать сантиметров лишку.

Но ещё опасней, чем к Ёлкиным-Палкиным, заходить к Дмитрию Палычу Образцову. Сам Дмитрий Палыч маленький, лысенький, в очках с толстенными стёклами, а голос — как у великана. Всё лето напролёт Дмитрий Палыч носит тёмно-серую гимнастёрку. Соня с Сеней уверены — он не снимает её даже ночью. Если Дмитрий Палыч узнает, что пропал велосипед, он разразится громогласными нотациями. Про то, как это неправильно — оставлять велосипед без присмотра. Дмитрий Палыч очень любит определять, что правильно, а что неправильно. Вырыли в канаве нору — вмиг прискакал: «Здесь не место для игр!» Играют в стрелялки водяными пистолетами — «Не время обливаться водой!» Гоняют мяч на лужайке возле леса — «Не место!» Перешли на футбольное поле — «Не время!» Придумали построить домик из деревянных обрезков — «Не место! Не время! Неправильно гвозди забиваете!»

И уж куда Соня с Сеней точно не станут заходить, так это на крайний участок у леса. Там живёт пьяница Сомкни. К нему иногда приезжает брат, тоже пьяница Сомкин. Однажды кто-то из братьев Сомкиных укатил у Никишиных бочку, докатил её до Платоновых и продал им за сто рублей. Не станешь же просить помощи в поимке вора у людей, которые укатывают чужие бочки!

Соня с Сеней стояли у сомкинского забора, напротив засохшей липы, а в самом конце улицы кто-то ехал на велосипеде. Соня его узнала — это был Вадька Грачёв, по кличке Грач, из деревни Хорошовка. Раньше у него вроде бы никакого велосипеда не было… Соня смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

— Интересно, где он сейчас, — задумчиво проговорил Сеня.

— Кто? Велосипед? Или Грач?

— Мальчик. Ну, тот, вчерашний…

— Сеня помолчал.

— Завернём в лесок, а? На полчасика?

…Они шли медленно и тщательно осматривались, готовые увидеть крадущуюся фигуру джинсах с дыркой на колене. Солнечные лики щекотали вёрткие от порывистого ветра листья, те трепыхались, точно рыбки, пойманные в сеть. А вот и полянка, где они втроём скакали под бесплатным душем. Но сейчас здесь никого не было, да дождя сегодня… Соня задрала голову. В безоблачном небе качались, шумели ветки. Вдруг одна из них отделилась от дерева и понеслась по воздуху. Соня невольно отступила, защитилась рукой… Пух! — стремительно приземлилось что-то. Перед Соней стоял вчерашний мальчик.

— Как водичка? — спросил он с интересом.

У него над ухом болталась палка на верёвке. Обыкновенная тарзанка?.. Соня поглядела на него с укоризной. Опять чуть было не заставил поверить, что он по-настоящему летает! Да, что он там спросил насчёт водички? Соня опустила глаза… Ноги стояли по щиколотку в луже.

Соня с Сеней проворно выскочили из воды. Но что толку — ноги уже промокли насквозь. А у Сени одна кроссовка расклеенная. Тётя Лена предупреждала: ещё раз пойдёшь гулять в ней по лужам — она и распадётся. На две неравные части.

Сеня, в свою очередь, сердито посмотрел на мальчика. Спугнул людей в лужу!..

— И велосипед пропал! — буркнул Сеня. — Теперь тётя Лена точно продаст мой бинокль…

— А куда пропал твой велосипед? — спросил мальчик.

— Не мой, а дяди-Костин…

— Его угнали, — перебила Соня. — Это, наверное, Вадька Грачёв.

— Такой долговязый?

— Во-во.

— А знаете что? Я дам вам замену! Айда ко мне!

И он тут же зашагал в сторону Хорошовки. Соня с Сеней то и дело пускались рысью — очень уж быстро шёл мальчик, они едва за ним поспевали.

— У тебя, что, много велосипедов?

— Велосипедов? — он как будто удивился. — У меня вообще нет велосипеда… Зато у моего дяди их — куча! Он мастер велоспорта. Он пять раз подряд выигрывал Тур де Франс, главную велогонку мира. У него орденов и медалей столько, что он им счёт потерял.

Сеня молча соображал — похоже, что-то вспоминал. И подозрительно глянул на мальчика:

— Это, случайно, не Мигель Индурайн?..

— Он самый, — кивнул мальчик.

— Удивительно, — фыркнула Соня, — как это твой дядя успел побывать и путешественником, и клоуном, и мастером велоспорта!

— И потом, у них ведь совсем разные лица! — сказал Сеня. — Как ему удалось из Олега Попова превратиться в Мигеля Индурайна?!

— Запросто! Однажды ему надоело быть клоуном, он разгримировался, сел на велосипед и укатил за границу, прямо на Тур де Франс. А когда выиграл её пять раз подряд, подумал: сколько ж можно! И решил для разнообразия поплавать на доске… Ничего удивительного!

Точно, ничего удивительного. По сравнению с тем, сколько вранья, да ещё такого пышного, может выдать за раз один-единственный человек. Но спорить с ним почему-то не хотелось. Может быть, потому, что с ребятами из дачного посёлка Соня с Сеней толком не подружились. И были совсем не прочь дружить с этим мальчиком, пусть он невозможный врун и немного чокнутый. Зато с ним интересно! К тому же он обещал им велосипед…

Лес быстро кончился. Ребята миновали луг с высоченными выгоревшими на солнце травами, перешли шоссе и зашагали вдоль кукурузного поля.

— Слушай, а как тебя всё-таки зовут? — спросил Сеня. — Если Птица — это твоя фамилия, то какое у тебя имя?

— Коля, — ответил мальчик. — А можно Вася. Или Гриша. Тебе какое имя больше нравится?

— Но у тебя же есть свидетельство о рождении, которое выдают в ЗАГСе! — сказала Соня. — В нём ведь записано какое-то имя?!

— Записано, — согласился мальчик. — Когда я родился, мама хотела назвать меня в честь папы, Женей, а папа — в честь мамы, Сашей. И, чтобы не спорить, они решили дать мне двойное имя. Так вот, пошли они в ЗАГС и по дороге встретили бабушку с дедушкой… то есть двух бабушек и двух дедушек. В общем, имя стало уже шестерное. Но в ЗАГСе отказались выдать свидетельство, потому что там работала моя тётя — не тутошняя, другая, — а она хотела назвать меня по-своему. Один из дедушек даже объявил голодовку! — сказал мальчик с гордостью. И пояснил: — Ну ему пришлось, потому что бабушка отказалась готовить еду, пока меня не назовут, как она хочет. А родственники из других городов звонили и писали письма, чтобы и их мнения учли. Короче, чтобы никого не обидеть, мне дали такое длинное имя, что его и за десять минут не прочитаешь!

— Ну а как тебя называют дома? И в школе?

— Просто Ник, — ответил мальчик. — Это мой ник!

Дорога стала забирать в сторону. Теперь по правую руку падал крутой обрыв, по левую раскинулись картофельные огороды. После огородов начинались приземистые домики, утонувшие в яблонях и сирени.

Ник завернул к первой же калитке.

— Подождите здесь, — сказал он.

Взбежал по ступенькам синего одноэтажного домика и почти сразу вновь появился на крыльце. В руках — клетка. А в клетке — птичка. Вылитый воробей, только с оранжевой грудкой.

— Клим, — торжественно представил Ник воробья. — Певчий кенар. Подарите его вашему дяде. Это лучшая замена велосипеда!

В клетке было несколько жёрдочек, две кормушки и поилка с водой. Сверху свисали маленькие деревянные качели; воробей прыгнул на них, коротко чирикнув.

— Превосходная замена, да? Велосипед — это просто железка на колёсах… — Сеня попытался возразить, но Ник заливался как по писаному: — …а Клим — вот, глядите! Видите на лапке колечко? Там выгравирована дата его рождения. Потому что Клим — он не просто так, он породистый! А как он поёт! Почти как соловей. Нет, даже лучше! Потому что соловей посвистел в начале лета — и всё, а Клима можно слушать круглый год. Ваш дядя придёт в восторг!

— Спорим, не придёт? — вклинился в его тираду Сеня.

— Спорим! — с готовностью откликнулся Ник.

И сунул клетку Сене в руки.

— Идите и проверьте! Что стоите? Боитесь проспорить?

Если Соня с Сеней чего и боялись, так это дяди Кости. Как он рассердится, когда они принесут в дом птичку! За которой ещё и ухаживать придётся кормить её, чистить клетку, таскать сдачи в город, из города на дачу…

— И с чего вы взяли, — продолжал Ник, — что ваш дядя не мечтает о канарейке?

Соня с Сеней одновременно фыркнули.

— Ни о какой канарейке он не мечтает, мы знаем!

— Всё-то они знают! Кроме элементарных вещей.

— Каких?

— А таких, что спор — это дело, которое нужно доводить до конца! — и Ник развернул Соню с Сеней в сторону леса.

…Дикие звуки оглашали улицу. Вой, визг, рычанье. Слышалось даже что-то вроде взрывов. Это старик Скрипкин запускал свою бензопилу. Клим от воплей бензопилы вытягивался в струнку и вспархивал на верхнюю жёрдочку, но качели на ходу сильно раскачивались, звякали о прутья и спугивали его. Он соскакивал вниз, издавая короткое чириканье с присвистом. И это все его хвалёные песни?..

Он вообще всю дорогу скакал с жёрдочки на жёрдочку и явно беспокоился о том, что его ждёт. Так же, как и Соня с Сеней. Что скажет тётя Лена, да и дядя Костя, который, по их расчётам, уже приехал?

Они вошли в калитку и переминались у крыльца. Дверь террасы отворилась, и на крыльце появился дядя Костя. Судя по его мрачному виду, тётя Лена успела сообщить дурные вести о велосипеде. Сеня поставил клетку перед собой и откашлялся.

— Вот, дядь Кость, — начал он, — это…

Тут бензопила со взвыла свежими силами. Клим тут же вскочил на верхнюю жёрдочку, весь вытянулся — да как зальётся! Трели разлетались одна за другой, перемежались щёлканьем, теньканьем, свистом и снова сыпались, точно звонкий горох. Бензопила смолкла, будто признала своё поражение, а Клим торжествующе трещал, прищёлкивал, присвистывал…

— Да вы знаете ли, что э-та-та-такое?! — дядя Костя от изумления заикался.

— Это… — снова начал Сеня.

— Это мечта моего детства! — перебил его дядя Костя. — У знакомых жили канарейки, и я, когда был маленький, до чего же любил к ним в гости ходить! Сколько раз просил свою маму — давай заведём канарейку! А она: «За птицей трудно ухаживать, нужно её кормить, чистить клетку и повсюду возить с собой!..»

И дядя Костя в полном восторге понёс Клима на террасу.