Однако судьба распорядилась иначе.

Холодным мартовским утром я на всех парах спешила в институт с намерением сегодня же пригласить Влада к нам домой. Жестокий ветер бесновался на перекрестках, рвал и метал, и я замоталась шарфом по самые уши, прямо как в детстве, когда мы с сестрой выходили гулять в любую непогоду. И все равно задубела от холода, нос покраснел, как у Деда Мороза, пальцы перестали гнуться. Бешено растирая руки, я отогревалась у батареи в уголке аудитории и ждала, пока придет Влад. Но вместо него пришла эсэмэска, в которой Влад сообщал, что заболел. И чем бы вы думали? Ветрянкой, которой обычно болеют в детсадовском возрасте! Где он умудрился эту ветрянку подцепить – загадка. Можно подумать, ее принесло ветром из далекого детства.

Короче, Влад на две недели выпал из жизни; а я в тот день, когда собиралась предъявить его домашним, вернулась домой одна и к тому же двумя часами раньше обычного. Хотя запросто могла бы прошвырнуться по городу с одним из резервных кавалеров, а то и намекнуть кому-нибудь из них, что я не прочь сгонять в кино. Желающие мигом отыскались бы, стоило мне бровью повести! Но, одернула я себя, не к лицу той, что намылилась знакомить с семьей главного кандидата, проводить время с второстепенными. От нее требуется соболезновать несчастному больному и предаваться аскетизму. И пока шла к метро, мурлыкала себе под нос песенку группы «Кино» – «Когда твоя девушка больна»:

Правда, подолгу молчать я не умею. Уединившись в своей комнате, я тут же позвонила Владу, который вовсе не чувствовал себя несчастным, и немножко с ним поболтала. Потом потрепалась с другим однокурсником, потом еще с одним, а может, с двумя, точно не помню… В общем, энную по счету приятную беседу пришлось прервать на полуслове, так как батарейка в телефоне подчистую разрядилась. Вдобавок раздался нетерпеливый стук в дверь.

Это оказалась сестра. Ноздри ее раздувались, глаза сверкали. Если б я была художником – немедля ринулась бы писать с нее картину под названием «Праведный гнев».

– Сколько можно ворковать! – выпалила сестра. – «Бу-бу-бу, ля-ля-ля, ха-ха-ха» – часами! Совершенно невозможно заниматься!

Можно подумать, сама она не просиживает с Игорем в своей комнате целыми вечерами под прикрытием курсовых работ. Воркуют – не наворкуются. Иезуитка! Так, кажется, величают тех, кто оперирует двойными стандартами? Прикидываются святыми, а сами грешат тем же, в чем обвиняют ближних, притом в куда большей степени!

– Кто бы говорил, – возмутилась я. – А по сколько часов ТЫ болтаешь со своим воздыхателем?

– Каким еще воздыхателем, – фыркнула сестра. – Никакой он не воздыхатель. Он мне до лампочки.

– Да ну?.. И с какой же радости ты его по три раза в неделю домой приглашаешь? – поинтересовалась я язвительно.

– Я его не приглашаю, – отрезала сестра. – Сам навязывается. То латинские падежи с ним повторяй, то реферат написать помоги, то к контрольной по английскому подготовиться…

Надо же, как виляет! Не в силах признать, что в ней есть хоть что-то человеческое. М-да, мало того, что иезуитка, еще и актриса, каких поискать. До того натурально изображает равнодушие – хоть на «Оскара» ее номинируй.

– …то математику ему объясняй, то физику, – продолжала Катя. – А у самого дедушка доцент физико-математических наук. Почему бы к нему не обратиться? Так нет, мотается через весь город, хотя до нас ему больше часа добираться.

Хм, странно. Пожалуй, это равнодушие уж слишком натуральное. На актерский талант его не спишешь. Выходит, Игорь ей в самом деле до лампочки? Вот бедолага. Втрескался в сестрицу по уши, изобретает предлоги, чтобы побыть с ней рядом, тратит час с лишним на дорогу в один конец… а она и ухом не ведет. И совершенно искренне удивляется, чего ради он мотается через весь город. В упор не видит, что человек по ней сохнет. Поразительная слепота!

Но поразительней другое. Вот ведь какая бывает на свете любовь. Безнадежная и безответная. Втюрился человек в бесчувственную ледяную статую, этакую Снежную королеву, и наверняка догадывается, что ему ничего не светит и шансы на хеппи-энд у такой любви ничтожно малы. А отступать и не думает, все на что-то надеется. Избрал стратегию в стиле «вода камень точит». Да-а, терпения ему не занимать. Я даже чуть-чуть позавидовала сестре. Такой преданный воздыхатель как пить дать не спит ночами, морит себя голодом и упивается страданиями!

Надо сказать, с Игорем я время от времени пересекалась, но особенно к нему не присматривалась и воспринимала его как привычный предмет обстановки. Бывало, открывала на его звонок дверь и впускала в прихожую. Он всегда произносил: «Привет, Даш, как дела?» – «Нормально», – отвечала я, громко звала: «Кать, к тебе пришли!» – и в качестве «третьего лишнего» испарялась из прихожей. Теперь же мне стало любопытно: что собой представляет и как ведет себя человек, угодивший в ловушку безнадежной любви? И каковы, кстати, ее признаки? Изможденный вид, темные круги под глазами? Он небось удрученно молчит, украдкой вздыхает и незаметно бросает на предмет своего обожания тоскующие взгляды. Уж кто-кто – а я, с моей-то обостренной наблюдательностью, их непременно замечу!

Через денек-другой после того, как Влад свалился с ветрянкой, Игорь в очередной раз явился к нам в дом и, проторчав часа полтора (они с сестрой корпели над какими-то конспектами), собирался уходить; Катя стояла рядом, чтобы закрыть за ним дверь. Я будто бы ненароком прошла мимо них на кухню и небрежно бросила через плечо, обращаясь к обоим:

– Может, чайку?.. Чайник как раз закипел.

Сестра скосилась на меня неодобрительно. Ей, наверное, не терпелось поскорей закрыться в комнате и с новыми силами вцепиться в учебники, конспекты и все прочее. А Игорь на удивление легко согласился:

– Да, конечно, спасибо, с удовольствием!

И сестрице ничего не оставалось, кроме как подчиниться воле большинства.

Говорят, у англичан с незапамятных времен существует традиция: пятичасовой чай. Они в лепешку расшибутся, лишь бы не пропустить ежедневное чаепитие. Похожая традиция есть и в нашей семье, хоть и не такая строгая – мы пьем свой чай то в шесть, то в семь вечера, а порой и вовсе его пропускаем, – но тоже давняя: сколько себя помню, мама, перед тем как отправиться с папой на вечернюю прогулку, обычно созывала семью на чаепитие. А значит, этой традиции не меньше лет, чем мне самой. К чаю мама и по сей день печет мелкие крендельки с маком. С виду ничего особенного, зато на вкус – божественные. Один раз попробуешь, а потом только о них и мечтаешь, словно в них подмешано приворотное зелье.

Я водрузила на стол вазочку с крендельками, расставила парадные чашки и гостеприимным жестом пригласила Игоря за стол. Признаться, я сильно сомневалась, что у человека, погрязшего в любовных страданиях, поднимется рука взять хотя бы один кренделек. Не тут-то было: Игорь уписывал их за милую душу. Никаких признаков измождения за ним не наблюдалось, а вместо того чтобы удрученно молчать, он завел светскую беседу. И ни слова про учебу, курсовые работы и латинские падежи! Он рассказал, что его дед, доцент физико-математических наук, служил в юности на Черноморском флоте.

Я следила за Игорем чрезвычайно внимательно и не заметила ни тоскующих взглядов в сторону сестры, ни подавленных вздохов. Ровным счетом ничего! Ну не странно ли? Не иначе как Игорь – гений конспирации. Шифруется так, что комар носа не подточит. Попутно я отметила еще одну странность. Первое впечатление, по которому я привыкла судить о людях, в случае с Игорем меня, кажется, подвело. Не такой уж он и хмурый. И совсем не скучный. М-да, моя любимая теория дала сбой. Но разочаровываться в ней я не спешила. Не бывает правил без исключений, гласит известное изречение. Исключения только подтверждают правила!

Он наверняка ограниченный, раз только и делает, что копается в учебниках. Ему невдомек, чем интересуется современное человечество. Надо бы вывести его на чистую воду и заодно щегольнуть своим кругозором! Вот я и завела речь про «Кью Ай». Это телешоу любили обсуждать две мои одноклассницы, самые продвинутые – они знали чуть ли не наизусть все топовые сериалы. Сама я «Кью Ай» не смотрела, но из их разговоров уяснила, что в нем участвуют супер-пупер знаменитости и что это круто.

– «Кью Ай»? – протянул Игорь. – Ну да, Стивен Фрай, конечно, фигура… И Алан Дейвис довольно прикольный… Английский юмор ценю, но их менталитет мне не близок. Понимаешь, другой архетип.

Сделав вид, что «понимаю», я поставила мысленную галочку – уточнить в Интернете, что такое «менталитет» и «архетип», и быстренько перевела разговор на сериалы. Тут-то я не ударю лицом в грязь.

– Тебе что больше нравится – «Теория большого взрыва» или «Доктор Кто»?

– Из сериалов предпочитаю «Ну, погоди!» – ответил Игорь. Я от испуга чуть не заикала. – Не бойся, шучу, – он улыбнулся одними глазами, отчего в них мелькнули золотинки, будто отблески янтаря. – Советую «Фарго». Смотрела?

– Эээ… Слышала, – соврала я.

– Он хорошо снят, оригинальный, выделяется на общем фоне. Вообще, я сериалы в детстве, ну, то есть в школьном возрасте смотрел километрами, а сейчас времени жалко – если на них подсаживаешься, читать некогда. Я больше всего русских классиков люблю, но основное перечитал еще в школе, так что теперь переключился на зарубежку. Захотелось, так сказать, освоить мировую литературу.

– И много освоил? – поинтересовалась я с уверенным видом: дескать, поглядим, насколько удовлетворительно вы, молодой человек, ориентируетесь в зарубежной классике. Сама я только что прочитала «Автостопом по галактике», поэтому мнила себя знатоком актуальной литературы. – Каких современных писателей читаешь?

– Относительно современных – в основном, двадцатого века. Фицджеральда читал, Фаулза, Умберто Эко… Про Маркеса, Борхеса, Кортасара, Сэлинджера, Бредбери и тому подобных можно не упоминать, это общие места, их все читали… Ты, конечно, знаешь Ромена Гари, который писал под кучей псевдонимов? Я только недавно его для себя открыл. Невероятный писатель, да? Что касается более современных классиков… – он залпом выдал с десяток имен, которых я слыхом не слыхивала, как, впрочем, и имени Ромена Гари. Растерянно моргая, я пыталась запомнить хотя бы парочку из этого десятка, чтобы узнать про них что-нибудь в Интернете, но сдалась и вместо этого предавала себя анафеме за то, что влезла в разговор о литературе. Сейчас как начнет он со мной обсуждать невероятного Ромена Гари!.. Да и Маркеса с Борхесом я знаю лишь понаслышке… Попала, блин!

Но Игорь и не думал бравировать своей начитанностью. Закончил перечислять «современных классиков», добавил с лукавинкой:

– И все-таки больше всего мне нравится «Ну, погоди!» и «Винни-Пух».

Снова улыбнулся одними глазами. Чертовски обаятельно, надо признаться. И стал рассказывать смешные истории про режиссера-мультипликатора Федора Хитрука, который снял «Винни-Пуха» и с которым семья Игоря состояла в дальнем родстве. Я с облегчением перевела дух, довольная, что Кортасар, Маркес и Борхес не приходятся Игорю родственниками и разговор о них закончен.

А вот сестрой я была недовольна. Еще более недовольна, чем всегда. Пренебрегает таким приличным кавалером!.. Человек соловьем заливается, а она сидит кислая, как квашеная капуста, ноль внимания, фунт презрения, и скучающе водит ложечкой в чашке. И мне захотелось Игоря морально поддержать. Ну и, что греха таить, слегка очаровать. Очень уж мне нравится очаровывать людей – даже тех, на которых у меня нет никаких видов. Я усиленно поддакивала, лучезарно улыбалась и изображала повышенный интерес ко всему, о чем Игорь заговаривал. Впрочем, слушать его и вправду было интересно.

Игорь тем временем переключился на истории из своего детства и поведал, что его главной детской мечтой было восхождение на Джомолунгму. И – чем черт не шутит? – может быть, он когда-нибудь ее осуществит.

– О, – сказала я, – это сильно. Станешь знаменитостью – от поклонниц отбою не будет, выбирай любую!

Его лицо вдруг сделалось строгим.

– Я однолюб, – произнес он веско.

И залпом допил остывший чай, будто поставил точку в разговоре.

Меня как водой окатило. Ледяной. Так меня еще никто не обламывал. Вы только поглядите, какой принципиальный! Стоило чуть-чуть с ним пококетничать – и он бестрепетной рукой ставит тебя на место, открытым текстом объявляя, что во всем мире его интересует лишь одна девушка. А всем прочим, дескать, «вход воспрещен». Много о себе воображает. Он мне даром не нужен! Нет, это просто оскорбительно. Он, никак, подозревает, что мне может прийти в голову отбивать у родной сестры единственного ухажера?!

Я перестала улыбаться, в свою очередь, строго поджала губы и замолчала. И напустила на себя непроницаемый вид.

Игорь, казалось, был смущен. Наверное, устыдился, что так бесцеремонно меня отбрил. Он пробормотал «спасибо за чай», поднялся с табуретки. Ни на кого не глядя, оделся в прихожей и, попрощавшись, ушел. Катя равнодушно зевнула и удалилась к себе в комнату.

Интересно, сестра-то хоть уразумела, что Игорь, по сути, только что признался ей в любви? Все-таки они странная парочка. Почему Игорь, коли он действительно влюблен в сестру, никак это не демонстрирует? Одно из двух: либо Игорь по каким-то таинственным причинам тщательно маскирует свою любовь, либо они оба мастерски шифруются. Но для чего?..

Я еще немного над этим поразмышляла и пришла к выводу, что ничего не понимаю. Решить эту задачку мне явно не под силу.