Выглянув утром за окно, я отмечаю про себя, что машина Пии стоит перед консульством, поблескивая в майском солнце своими серебряными боками. На улице Чайковского праздничный штиль. Лишь несколько владельцев выгуливаемых собак неторопливо прохаживается вдоль зеленеющих газонов.
Над парадной дверью финского консульства сегодня не развивается, как обычно, белый флаг с синим крестом и гербом посередине. Почему? Нужно будет спросить об этом у Тимо. Ведь это именно он вывешивает и снимает легкое шелковое полотнище.
Поведение финского флага на консульстве весьма своеобразно. Иногда он вывешивается, а иногда – не вывешивается. Иногда он остается на ночь, а иногда – нет. Вешается и снимается он тоже в разное время, но чаще всего Тимо выносит его вешать в половине девятого утра, когда все приходят на работу, а снимает – в четверть пятого, когда все уходят.
Сегодня флага нет. То ли Тимо забыл его повесить, то ли это каким-то образом обусловлено политически. Загадка. А мой день начинается с переписки. Это переписка с финской женщиной-дипломатом. Но это не совсем дипломатическая переписка, хотя она и дипломатична.
У меня с финским консульством установилась прочная половая связь
– сексуальные отношения, в настоящее время несколько пошатнувшиеся и требующие двухсторонних переговоров. Для урегулирования конфликта необходима срочная встреча на высшем гормональном уровне. Это очевидно. Но кто сделает первый шаг?
Его делает Пия. Она выступает с осторожным предложением найти время для встречи и обсуждения возникших проблем. Я отвечаю безоговорочной готовностью и немедленным согласием встретиться в любое время. Она предлагает встречу в неофициальной обстановке сразу же после работы.
Это предложение меня вполне устраивает, так как до того момента я успею еще вдоволь позагорать на балконе, растянувшись на специально купленном для этой цели шезлонге. Я предлагаю ей зайти после работы прямо ко мне и сообщаю код входной двери, недавно поставленной на собранные с жильцов деньги.
Я наливаю в стакан ананасовый сок и иду на балкон. Жаркое солнце ласкает мою обнаженную кожу, а тело мое предается лености и праздности. Мой член предвкушает грядущую радость общения, он уже застоялся без дела, мой маленький тепленький зайчик, мечтающий нырнуть во влажную любимую норку, чтобы там терпеливо докопаться до сути, добиться момента истины и слияния мужского и женского.
Сделав обеденный перерыв для поглощения куска шоколада с кофе, я совершаю ряд телефонных звонков. Мне удается перепоручить Сандре устройство австрийской архитектурной выставки. Ей это интересно, и она согласна взять на себя обязанности по ее подготовке и организации. Я даю ей электронный адрес Кристины, чтобы они связались и обсудили детали. На мне останутся, таким образом, только приглашения, которые я закажу через Союз Художников завтра же.
А мне звонит Ольга. Она тоже работает, но не принудительно, а добровольно. Ей нужно срочно сделать какой-то перевод с английского, и она сидит у себя в офисе на Рубинштейна, им занимается.
– Какие планы на вечер? – закидывает она удочку. – В пять часов на Невском будет парад ветеранов. Не хочешь ли ты забрать меня отсюда и пойти его посмотреть?
– Нет, не хочу. К тому же у меня встреча. Выяснение отношений. Не скажу – с кем, но для меня это важно. Правда, еще не знаю, чем все это кончится и насколько затянется.
– Это опасно? Будь осторожен! Тебя не могут убить?
– Думаю, что – нет. Не волнуйся!
– А я буду здесь долго – часов до семи. Перевод большой. Если быстро управишься со своими делами – заходи! Мне кажется, что у тебя грустное настроение. Мы пойдем погулять и тебе его поднимем. Можем где-нибудь выпить или перекусить.
– Хорошо, но я ничего не обещаю. Как сложится.
В три часа мне приходит облом. "My plans have been changed. Lets meet tomorrow. Kiss, Pia". Я возмущен этим неслыханным вероломством и требую объяснений. "Sorry, I do not want get you angry" – отвечает она и предлагает встретиться совсем коротко в без пятнадцати пять внизу у ее дома, так как потом ей надо будет куда-то уходить.
Но коротко и на улице меня не вполне устраивает, поэтому я соглашаюсь перенести встречу на завтра. Однако тут начинает упираться она, настаивая, чтобы я подошел в без пятнадцати пять. Для нее это очень важно. Мы переписываемся около часа и я, наконец, решаю пойти на уступку. Пия просто вынуждает меня это сделать. Мне все непонятно. Зачем нужны такие странности и такая спешка, но я хочу ее видеть.
Лежа на животе в шезлонге, я замечаю, как она ровно в четыре пятнадцать выходит из двери консульства и, заметив меня, машет мне рукой. Я машу ей в ответ. Она садится в машину и, помахав еще раз, уезжает домой.
В назначенный час я подхожу к ее дому и вижу ее переодетую, стоящую на углу Шпалерной и Потемкинской, беседующую с каким-то плотным дяденькой, с которым она, заметив подходящего меня, прощается по-фински и, поцеловав меня, берет меня за руку, вставив свои растопыренные пальцы в мои.
– Это Матти Ниеминен – наш консул по культуре и прессе. Он – гомосексуалист. Любит мальчиков. Я его встретила случайно. Он такой смешной. За пару минут успел рассказать мне несколько анекдотов. Куда пойдем? В парк?
Взявшись за руки, мы обходим парк по Шпалерной вдоль Таврического дворца и, найдя свободную лавочку почти у самой воды протухшего пруда, на нее усаживаемся.
– Сегодня я писала в разные места, чтобы получить другую работу.
Теперь у меня есть диплом университета, и я хочу найти что-то получше. Сейчас освободилось место директора финской Торгово-Экономической палаты в Санкт-Петербурге. Было бы неплохо мне его получить.
– А разве ты не довольна работой в консульстве?
– Я довольна, но здесь мало перспектив. Мне хочется большего.
– Я тебя прекрасно понимаю! Ты – молодая, энергичная женщина!
– Да, если я получу это место, у меня появится столько новых возможностей!
– Слушай, я очень тебя хочу! Я за тобой соскучился!
– А у тебя разве нет других женщин?
– Нет, – нагло вру я. – Нет!
– А я знаю, что есть.
– Это неправда.
– Но я знаю.
– Откуда?
– Не скажу…
– Скажи!
– Сегодня я разговаривала с Ретой.
– Так это она сказала тебе, что у меня есть другие женщины? Но она не может этого знать. Я с ней практически не знаком. Она только могла видеть меня с кем-то, но что из этого? Я часто бываю на выставках и всяких культурных мероприятиях, где вокруг меня вьется множество женщин, но это не означает, что я с ними со всеми сплю! Скажи, что тебе говорила Рета?
– Ничего. А Будилов меня обманул.
– Как?
– Это не его картина, а копия Ван Гога! Там сзади так и написано.
– А, это не Ван Гог, а Ван Кок – псевдоним Будилова. Понимаешь – игра слов?
– Мне пора. Я возьму такси. Ты что будешь сейчас делать?
– Я поеду с тобой!
– Тебе нельзя!
– Тогда я только поеду с тобой, а потом пойду гулять по городу.
Ты куда едешь?
– На Итальянскую улицу, туда, где ресторан "Мама Мия", знаешь? Ты можешь со мною туда на такси доехать. Только обещай, что ты не станешь за мной следить!
– Почему я должен за тобой следить?
– Обещай, что не будешь!
– Конечно, обещаю.
Выйдя на Кирочную, мы ловим машину. Едем молча, а в душу мне начинают закрадываться смутные подозрения. События выстраиваются в логический ряд. Я заглядываю Пие в глаза и ловлю ее настороженный взгляд.
– А зачем ты заезжала домой?
– Я мыла голову.
– Все ясно!
– Что?
Я молчу. Она тоже молчит. Мне не верится в то, что мне говорит интуиция, хотя я уже совершенно уверен, что это правда. Но что я могу сделать? Броситься перед ней на колени? Просить прощения? Просить ее никуда не ходить? Но она уже все для себя решила. И она знает, что я уже знаю. Я это чувствую. Слова здесь не нужны.
Мне на глаза непроизвольно наворачиваются слезы. Пытаясь себя сдержать, я отворачиваюсь в сторону. Необходимо предпринимать какие-то решительные действия, но я словно парализован. Почему я не пробую все изменить? Почему я погружаюсь в безысходность? Я просто не верю. Не хочу верить. Не могу поверить.
– Ну, что? Что с тобой? – сжимает она мою руку.
– Ничего, не обращай внимания.
Мы высаживаемся на площади перед Домом Кино.
– А теперь – уходи! Я буду смотреть за тобой, пока ты не уйдешь.
Помни, что ты мне обещал!
Я ухожу, не оборачиваясь, в направлении Невского по Караванной. Я иду к Ольге, надеясь, что она еще не ушла. Парад ветеранов уже закончился, но Невский проспект все еще перекрыт для движения транспорта. Толпы гуляющих идут прямо по проезжей части. Я вливаюсь в человеческий поток, с которым мне чуть-чуть по пути до улицы Рубинштейна. У Рубинштейна я из него выливаюсь. Подхожу к дому номер шесть и звоню. Ольга еще на месте. Она рада, что я объявился. Она бросает свои дела, чтобы броситься мне в объятия. Я забираю ее, и мы выходим в полупьяный, продолжающий напиваться город.
– Что будем делать?
– Поедем к тебе! Я у тебя еще не был!
– Ладно, поехали, но предупреждаю…
– Хочу увидеть, как ты живешь.
Секс в коммунальной квартире – это особенный секс. Секс в коммунальной квартире можно было бы назвать извращением, если бы он не был настолько обыденным и скучным, каковым он на самом деле является. Только для меня это своеобразная экзотика. Предаваться любви в интерьерах убогого быта может быть возбудительным лишь для человека ко всему этому непривычного. Людям же, постоянно проживающим в коммунальных квартирах, это трудно понять, да и не надо им ничего этого понимать. Зачем понимать непонятное, если можно просто делать приятное?