Как можно судить, родоначальниками современного драматического искусства выступали обрядовые постановки на мифологические сюжеты. Это легко видно как по долго сохранявшейся традиции включать в пьесы хоровые и танцевальные эпизоды, так и по их исконному жанровому составу.

Уже во времена античности спектакли делились на три чёткие категории — драмы, комедии и пафосы, в зависимости от типа мифологического сюжета. Трагедии говорили о божественных наказаниях, комедии инсценировали мифы аграрного цикла, а пафосы — батальные и героические сюжеты.

Хотя современный театр берёт своё начало в классической Элларе, практически все античные авторы сходятся на том, что элларцы данную традицию заимствовали. Источник заимствования мог быть предметом споров, хотя большинство, вслед за отцом истории Адерготисом, полагают таковым остров Энамей. Кроме того подобные традиции были сильны в западной Аксии и у арругийцев. В то же время икелвы и кораски были совершенно чужды данному развлечению, что и предопределило довольно прохладное отношение к драматургии на западе Империи. Там лишь в Арругии театр был истинно общенародным явлением, в остальных провинциях оставаясь забавой немногих элларофильски настроенных интеллектуалов.

Из "Всеобщей истории искусств", перевод с элларского, Нейв-Стеенборк.

Лана задумчиво посмотрела в большое, почти во всю высоту стены, окно, отвернулась и со вздохом начала смахивать пыль с комода. "Ты здесь не для этого, но в моём доме каждый должен зарабатывать на свой обед личным трудом" — так он сказал в самом начале. Впрочем, с её точки зрения смахивание пыли можно было назвать трудом лишь с большой натяжкой.

Закончив с комодом, она прошла к столу, где стояли или висели на ниточках модели самых разнообразных летательных аппаратов. Модели были совсем крошечными и напоминали ей каких-то причудливых экзотических насекомых, вроде тех, что хранились в стеклянных шкафах на первом этаже. Разве крылья у насекомых выглядели поярче, и пропеллеров у них не было. Впрочем, и среди моделей пропеллеры тоже встречались далеко не у каждой.

Лана отложила в сторону метёлочку для пыли и стала рассматривать миниатюрные планеры. Её захватывало разнообразие форм, ажурность конструкций и замысловатость карликовых механизмов. Профессор не любил, когда трогали его модели, но сейчас он должен был работать внизу, в анатомической комнате, среди всех этих жутких костей и формалиновых банок… Лана не слишком любила там убираться. Не то, чтобы её это шокировало — подумаешь, что она требухи никогда не видела? Просто там всё казалось таким… ну, слишком неживым, что ли. Другое дело эти модели. Они были полны хрупкой красоты и вызова, бросаемого силе тяготения.

Она крутанула пальцем один из винтов, провела по обтянутому тончайшим шёлком ажурному крылу. Может и она когда-нибудь тоже сможет подняться в воздух… Взяв одну из моделек, девушка с интересом разглядывала миниатюрное креслице пилота и окружавшие его цепные передачи.

— Я же просил, Петулания…

От неожиданности она вздрогнула и резко обернулась. Соседняя модель, задетая её локтем, спорхнула со стола, попыталась набрать высоту, но завалилась на крыло и потерпела крушение в окрестностях книжного шкафа.

— Ой! Я… я не… я всё починю!

Девушка бросилась к месту катастрофы и начала спешно подбирать обломки летательного аппарата.

— Я всё склею… обещаю. Только крыло немного помялось и винт… Сейчас я всё соберу…

Она растерянно стояла, держа в одной руке фюзеляж, а в другой фрагмент крыла. Чем взять ещё и отломившийся пропеллер сходу не придумывалось.

— Забудьте…

— Нет-нет, профессор я обязательно починю. Нужно только чуть-чуть клея!

— А вы знаете как это сделать?

— Ну… в общих чертах. Я придумаю. Это должно быть не очень сложно… я обещаю!

— Это очень сложно, — профессор неожиданно улыбнулся, — даже я не знаю, как это точно сделать. Никто не знает. Теория атмосферного полёта пока ещё находится в пелёнках, образно выражаясь, конечно.

Лана представила себе, как могла бы выглядеть теория в пелёнках — и аэродинамика сразу же представилась ей в образе довольно таки пухленького младенца. Девушка зафыркала, пытаясь не рассмеяться.

— И не вижу здесь ничего смешного, — обиделся не понявший её профессор, и стал подбирать с паркета остатки разбитого аэроплана.

— Простите, я не хотела вас обидеть. Но теория… в пелёнках… ещё раз простите, профессор.

— Ничего страшного. Просто положите всё это вон туда. Потом я подумаю, что можно сделать.

Лана водрузила останки модели на край стола.

— Извините, я не должна была это трогать. Наверное, я чересчур любопытна…

— Любопытны или любознательны? — профессор чуть прищурился.

Девушка растерялась.

— Жажда знаний не порок, — назидательно заметил тот, — что именно двигало вашим интересом к моделям?

— Ну… мне всегда было непонятно как человек может летать. Я никогда раньше не видела планеров или аэропланов. Кроме того, они такие красивые.

— Поразительно! — профессор всплеснул руками, — человечество поднялось в воздух ещё в средневековье, а большинство его представителей так ни разу в жизни и не увидели летательного аппарата!

Девушка лишь виновато вздохнула.

— Нет. Не переживайте. Это совершенно нормально. Полёт — сложное и рискованное дело. Я бы даже сказал — уникальная случайность. Будь наша атмосфера не столь плотной или сила тяжести чуть сильнее, и человек никогда бы не поднялся в воздух. Воздушные змеи и летающие фонарики так и остались бы детскими игрушками. Так что возможностью оторваться от земли мы обязаны лишь случайному набору свойств нашей планеты.

— Я бы тоже хотела когда-нибудь оторваться от земли, — мечтательно вздохнула Лана.

— Увы. Полёт требует хорошей тренировки и большого опыта в управлении планером. Впрочем, самодвижущиеся аэростаты и отдельные модели аэропланов позволяют брать пассажиров. Так что… Всё может быть.

Он снова улыбнулся. Девушка любознательно уточнила.

— Я читала, что в будущем воздушные перевозки могут стать обычным делом. Надеюсь, я это увижу…

— Читали? И где, позвольте вас спросить, юная барышня?

— А… м-м-м…

— Вы опять разглядывали альманахи во время уборки в библиотеке? Прошлый раз я заметил, что моя закладка в атласе волшебным образом переместилась на две страницы.

— Я… я… ну пыль я же вытерла?

— Не стоит оправдываться. Вам нужно было просто меня попросить.

— Я боялась, что вы не разрешите.

— Почему?

— Ну. Барышням не пристало читать технические альманахи…

— С чего вы это взяли, Петулания? Читайте, сколько захотите, только не забывайте убирать на место и не путайте мои закладки, пожалуйста.

— Спасибо большое, профессор.

— Не за что. Кстати в отношении воздушных перевозок они всё же несколько преувеличивают. Проблема компактных и лёгких двигателей пока ещё крайне далека от своего решения. Паровые машины слишком тяжелы, а газовые двигатели заставляют таскать с собой баллоны с газом. Идеальны были бы двигатели на жидком горючем, но, увы… Природа дала нам уголь, но не позаботилась сделать его жидким. Уверен, будь в распоряжении нашей цивилизации достаточное количество доступного ископаемого топлива в жидкой форме — и техника достигла бы совершенно потрясающих высот. Только представьте себе — никаких угольных куч, никакой пыли. Чистый воздух и цветущая природа даже в больших городах. Множество людей избавлено от механического и безрадостного труда кочегаров и грузчиков, и способно посвятить себя изучению и совершенствованию науки и техники. Это был бы мир величайших технических достижений и поистине фантастических высот гуманизма. Мир торжества интеллекта и всеобщего блага…

Профессорские мечты прервал камердинер.

— Ваше высокородие, прибыл господин Асторе.

— Зовите…

Профессор расправил чуть сбившийся галстук и аккуратно разложил поверх свою шикарную бороду.

Лана бросила ещё один жалостный взгляд на обломки модели, взяла метёлку для пыли и направилась к выходу из кабинета.

— Погодите. Визит шталмейстера может быть связан с вами. И да. Держитесь ровнее. Вы же знаете, насколько это важно… Вы должны выглядеть и вести себя как настоящая дама, а не как провинциальная студентка.

Лана вздохнула. Борьба с пылью являлась лишь частью её быта в последние дни. Профессор рассказывал ей о Коронном острове, и том, как ей надо будет там себя вести, его камердинер излагал основные принципы взаимодействия принцесс с прислугой, а экономка — основы хороших манер.

Вспомнив о последнем, Лана напряглась и привела спину в надлежащее положение. То есть такое, чтобы у окружающих непременно возникали мысли об аршинах и их глотании…

Асторе был необычно сосредоточен и тащил с собой внушительный чемодан.

— Вы здесь, Петулания? Отлично. Время пришло…

— Уже? — нахмурился профессор, — но мы только начали. Девушка быстро схватывает, но не требуйте от неё чудес. Я вас сразу предупредил, чтобы сделать из неё вторую Донову мне нужно время…

— У нас нет времени. Кроме того, от вас никто не требует повторить оригинал, Титус. Только копию…

— Я не занимаюсь халтурой, — обиделся профессор, — даже в заговорах. Я отвечал за образование самой принцессы, и раз от меня требуется сделать её двойника, я буду заниматься этим со всей серьёзностью!

Вместо ответа Асторе окинул взглядом девушку.

— Петулания. Если вас не затруднит. Пройдитесь по комнате и отдайте несколько указаний камердинеру. Любых. И покажите всё, на что вы способны…

Лана не без труда сдерживала волнение, но поручение исполнила в точности.

— Отлично. Просто отлично. Титус, вы просто волшебник!

— Я учёный… — надулся профессор, — и не занимаюсь магией.

— Не придирайтесь к словам, Титус. Девушка выше всяких похвал. Вы очаровательны, Петулания.

— Спасибо, — она густо покраснела.

— В этом чемодане ваш новый гардероб. Идите, переоденьтесь. Мы должны быть на острове самое позднее к вечеру.

— Но это невозможно! — возмутился было профессор.

— Это необходимо, — прервал его Асторе, — пусть ваш камердинер поможет ей отнести чемодан в комнату, а экономка — справиться с корсетом.

Он повернулся к взволнованной девушке.

— Как только переоденетесь, спускайтесь и мы едем.

Лана вышла. Профессор несколько раз прошёлся вдоль кабинета. Асторе занял одно из кожаных кресел и рассеяно изучал обломки модели на краю стола.

— Всё ж таки это слишком быстро, Асторе, слишком быстро…

— Я понимаю, но мои подозрения, судя по всему, оправдываются. Принцессу хотят убить. Побег Чекалека был, как я понимаю, тоже далеко не случаен.

Его щека нервно дёрнулась.

— Думаю, это личное, — пожал плечами профессор, — уж извините, но я не вижу никаких оснований вмешивать сюда этот побег, кроме ваших персональных обид.

— Причём здесь обиды? Только логика.

— Логика или нет, но вы слишком торопитесь. Девушка весьма обучаема, но одно дело пройтись по комнате, и совсем другое играть эту роль несколько дней…

— Мы распустим слухи о лёгком недомогании… Кстати, думаю, надо будет вас пригласить "для осмотра больной".

— Как хотите… Но я не врач.

— Вы светило науки, и этого будет достаточно. Однако вы как-то нерадостны, профессор, — нахмурился Асторе, — наше предприятие вот-вот увенчается победой, а вы будто уксуса выпили…

— Да так… Вы когда-нибудь думали, что будет с Ланой потом?

Асторе насторожился.

— Я больше думал, о том, что будет до. Почему это вас так интересует?

— Просто. Она приятная девушка. Любознательная. Неглупая. Мне её жалко…

— Жалко? Вы как будто на заклание её отправляете. Что с вами, Титус?

— Заклание? Довольно точно сказано…

— Что вы имеете в виду, профессор?

— Когда всё закончится, никому не будет нужен двойник принцессы. Хуже того. Она будет лишней и опасной… Скверный пример — никому не известная девушка из провинции несколько дней была на месте принцессы, и никто ничего не заметил. Думаете, это многих обрадует, Асторе?

Тот нахмурился.

— Я не думал об этом…

— Понимаю. Вас занимало другое. А вот я думал. Уверен, ваши коллеги по заговору пожелают устранить девушку. В идеале так, чтобы никто даже и не узнал о подмене. И что вы им ответите, шталмейстер?

Асторе поднялся с кресла, и прошёлся мимо стола.

— Это… логично. В какой-то степени.

— Как это там говорится, "концы в воду"? — профессор взглянул на Асторе, — они ведь предложат это сделать вам. И вы это сделаете?

— Нет. Не знаю… Не думаю. Это логично, но… это неправильно. Так нельзя.

— Это политика, шталмейстер. Вы слишком щепетильны для заговоров.

— А вы?

— А я — чересчур сентиментален… Я учил принцессу, начиная с тех пор, как она впервые начала выводить буквы на грифельной доске. И многое готов для неё сделать. Очень многое. Хотя пожертвовать ради неё невинным человеком это уже, пожалуй, слишком даже для такого старого циника, как я.

— Я постараюсь, чтобы до этого не дошло…

— Надеюсь, у вас будет выбор, Асторе.

Они замолчали, когда вошла Лана.

— Я готова.

— Мы отправляемся, ваше высочество…

— Что? Моё высоч… ах, да… я понимаю

— Привыкайте, ваше высочество.

Кронграф Бауде аккуратно высморкался и убрал платок в карман жилета.

— Я всё же полагаю, что эта женщина опасна. Нет, я отлично понимаю чувства господина Йонса. Он был дружен с её отцом, но мы не должны так рисковать. Нам следует её устранить, обер-прокурор. Или, по крайней мере, изолировать.

— И что вы предлагаете мне делать, кронграф? Отдать приказ своим подчинённым "арестуйте эту проповедницу, а то она стала представлять опасность для антиправительственного заговора, в котором я состою"?

— Ну у вас же должны быть люди для поручений такого рода, прокурор?

— Известная вам персона занята подготовкой главного удара, я не могу отвлекать его по всяческим пустякам, кронграф. И вообще, я располагаю секретной агентурой, а не штатом наёмных убийц… К тому же, она может принести нам пользу.

— А может и вред. Я бы предпочёл избежать вреда, даже если это и лишит нас какой-либо пользы. Мы ходим по лезвию клинка, господа. Беспечность способна погубить даже самый надёжный заговор. Не забывайте, сколь шатко наше положение.

— Насколько я понимаю, — заметил Стрельниц, — мы располагаем двумя источниками в лагере противников? Это даст нам шанс проверить данные одного, по сведениям второго…

— Кстати, да, — кивнул обер-прокурор, — мы поручили Бригиде сообщить об отъезде двойника на Коронный остров. Если она промолчит, мы будем знать, что она нас предала, если предупредит — мы получим хоть какую-то пользу.

— И что вы будете делать, если выяснится, что она предательница? — спросил Бауде.

Прокурор вздохнул.

— Тогда у меня не останется другого выбора…

— Постойте, — вмешался кузен Федрик, — Фейт вбила себе в голову, что этот хинский шарлатан предсказал жрице будущее. Моя кузина не одобрит, если мы с ней что-нибудь сделаем!

— Если станет ясно, что она работает на Крапника, — тоном повторяющего урок преподавателя заметил Бауде, — нам придётся её устранить вне зависимости от того, какого мнения по этому вопросу придерживается ваша кузина, Федрик.

— Я вас предупредил, господа…

— Спасибо. Мы это учли, и пока даже волоса не упало с хитроумной головы нашей бойкой проповедницы. Если она и дальше будет честна с нами, у неё есть шансы оставаться в безопасности ещё… некоторое время.

— Если она всё сделает правильно, не думаю, что стоит её устранять, — мрачно заметил прокурор.

— Вы предпочитаете, чтобы она поделилась этой историей с миром, написав, к примеру, книгу мемуаров? Ну, хорошо, исключительно ради вас я подыщу ей местечко где-нибудь в дальних колониях. Уверен, в наших владениях имеется достаточное количество воинственных и кровожадных дикарей, остро нуждающихся в свете истинной веры…

В дверь робко постучали. Разговор стих. В комнату просунулась голова лакея.

— Прибыл князь Тассельш…

Стрельниц посмотрел на карманные часы.

— Его светлость прилично опаздывает…

— При его титулах и званиях приходить вовремя было бы просто неприлично, — усмехнулся Бауде, и кивнул лакею, — зовите…

Князь выглядел чуть менее благообразно и чуть более всклокоченно, нежели обычно.

— Приветствую вас, господа…

— Добрый вечер, князь. Вижу, вы слегка утомлены. Полагаю, вы воспользовались нашим очаровательным авансом?

— Если бы… она сбежала…

— Что? — обер-прокурор нервно дёрнулся.

Кузен Федрик удивлённо закрутил головой.

— О ком это он?

— Сбежала? — выражение лица Бауде стало озабоченным, — как же вы так, князь…

— Я оставил её буквально на минуту! Паршивая девчонка… Кто бы только мог подумать!

— Это плохо, — засопел обер-прокурор, — она может попасть в руки полиции… мало ли что она им наплетёт.

— Бросьте, — нервно дёрнулся князь, — город полон бездомных девчонок. А эти кварталы… они… в общем, я не думаю, что она сможет далеко уйти.

— Будем надеяться… — вздохнул Бауде, — но всё ж таки, она сможет что-нибудь рассказать, если вдруг попадёт не в те руки?

— Абсолютно ничего, — замотал головой князь, — она полнейшая дура. Романтичная пустоголовая дура. Что вы ещё хотите от недоученной анахоретки? Она даже понятия не имеет кто я, и где она находилась.

— Вашими бы устами, князь… кхм… ладно, будем рассчитывать на лучшее, и предполагать, что её подберёт тамошнее отребье и продаст в какой-нибудь притон. И постарайтесь, чтобы хоть вторая от вас не сбежала, когда всё закончится…

Тассельш мрачно надулся.

— Ладно. Переходим к делу, — потёр ладони Бауде, — вы хотели нам что-то сообщить, князь?

— Интересующая нас особа покинула гнёздышко и отбыла на остров.

— Но ведь нам не… — начал было кузен Федрик.

— Помолчите, — резко оборвал его кронграф.

— Вы меня совсем за идиота держите? — возмутился кузен.

Повисла неловкая пауза. Затем Бауде тонко и чуть издевательски улыбнулся.

— Ну что вы, Федрик. Разве кто-нибудь мог бы такое о вас подумать?

Кузен подозрительно него взглянул, но замолчал.

— Итак, — кронграф оглядел собравшихся, — это случилось. Каковы будут наши действия?

— Вы должны перехватить принцессу на дороге в Констайн, — сказал Тассельш, — если она доберётся до цели, можно будет уже не успеть… Главное сделать всё тихо.

— Не думаю, — покачал головой Бауде, — тишина нам как раз не нужна.

— Что вы имеете в виду? — насторожился князь.

— Скоропостижная кончина принцессы даёт нашим противникам шанс остаться в тени и сохранить влияние при дворе. Ну или хотя бы часть этого влияния… Это стало бы неполной победой. Но у нас есть возможность сокрушить их полностью. Если принцесса станет жертвой громкого покушения, это позволит не только избежать чрезмерного обострения ситуации с Эстерлихом, но ещё и обвинить наших оппонентов в том, что они не обеспечили безопасность её высочества, а принца Флориана, что он своими брачными предложениями спровоцировал гибель наследницы… Естественно, обвинить частным образом, но этого будет вполне достаточно, чтобы снять их фигуры с игровой доски раз и навсегда. Не так ли, господа?

— Вам не кажется, что это всё-таки уже лишнее… — нахмурился Стрельниц.

— Вы не учитываете всех тонкостей, Эмрих. Покушение заткнёт рты сторонникам умеренной политики и бросит тень на Эстерлих в глазах наших подданных. Но при этом сохранит возможность умиротворить Флориана и его родню показательной казнью террориста. Мы укрепляем наши позиции и гарантированно устраняем противников. И заодно у нас будет достаточный повод перейти к чрезвычайным действиям, на который никто не посмеет возразить. Не думаю, что в нашем деле разумно идти на полумеры. Нам нужно максимально громкое покушение, которое невозможно будет замаскировать или спрятать.

— Это… это как-то… излишне жестоко, — пробурчал Федрик, но никто не обратил на него внимания.

— В этом есть резон, — проворчал Тассельш, — но и большой риск… Вы уверены, что сможете контролировать этого вашего головореза?

Бауде поглядел на обер-прокурора.

— Я приложу к этому все усилия, кронграф, — кивнул тот.

— Лично мне он показался довольно таки вздорным типом, когда передавал мне ту девицу, — покачал головой князь, — я бы не слишком обольщался.

— Поверьте, я полностью его контролирую, — заверил то ли его, то ли самого себя обер-прокурор.

— Значит, решено? — Бауде оглядел заговорщиков, — отлично. Йонс, проинформируйте нашего общего друга об изменении планов. Пусть он срочно выезжает в Констайн.

Юлу случалось видеть Куто раздражённым, злым, даже в ярости, но взволнованным он, пожалуй, видел его впервые.

— Доктор, как она? — могучие пальцы старого гарпунёра нервно переминали картуз.

Леннарт Пайпе тщательно отмерил ложку какой-то микстуры и влил в распространявшую аромат травяного чая кружку.

— Учитывая, что вы про неё рассказали, я бы полагал её состояние более чем удовлетворительным. В основном синяки и ссадины. Я не обнаружил никаких опасных повреждений. Лёгкий кашель вызван, скорее всего, небольшим переохлаждением, а неврологические симптомы — сильным нервным потрясением.

Он тщательно перемешал содержимое кружки серебряной мерной ложечкой.

— Мы можем с ней поговорить? — вмешался Юл.

— Думаю, да. Она уже больше так не пугается, когда в дом кто-то заходит.

Доктор снял длинный фартук, вкупе с закатанными рукавами придававший ему несколько зловещий вид, и переставил кружку на небольшой поднос.

— Полагаю, мы можем к ней подняться…

— Надо было всё ж таки этого паршивца тогда достать… — покачал головой Куто, засовывая многострадальный картуз в карман жилета, — бедная девочка. Она же почти ребёнок! Если бы не чёртова скарлатина, моей старшей было бы столько же…

Юл ни капли не сомневался, что попытайся они тогда добраться до князя, это стало бы последним, что они предприняли в своей жизни, но возражать вслух не стал. Вместо этого он вслед за остальными двинулся по скрипучей лестнице на второй этаж резиденции доктора Пайпе.

Девушка сидела на кровати, подогнув ноги, и настороженно смотрела на дверь.

— Это вы?

— Твои спасители решили тебя навестить, — уточнил Ленно, и протянул ей поднос.

— Это мне? — девушка посмотрела на кружку, — опять лекарство?

— Просто чай. И чуть-чуть микстуры, совсем чуть-чуть. Тебе нужно укрепляющее.

— Мятой пахнет, — заметила девушка и попробовала, — вкусно…

Доктор едва заметно улыбнулся.

— С тобой всё в порядке? — спросил Юл.

Она кивнула.

— Доктор очень добрый.

Пайпе смущённо почесал кончик носа.

— Ты можешь нам рассказать, что с тобой случилось, Хельма?

Стоявший позади Куто вздохнул.

— Я… я… постараюсь.

— Сначала допей чай, — наставительно заметил доктор, — лечение прежде всего.

Он пододвинул Юлу и Куто два стула, а сам прислонился к стенке шкафа.

— Как ты попала к… этому… этому монстру?

— Меня привёл тот человек. Он сказал, что я должна буду во всём слушаться, иначе он за мной вернётся. А ещё он сказал, что я — это аванс…

— Аванс? — удивился Юл.

— Что это был за человек? — мрачно спросил Куто.

— Я не знаю. Он… он страшный. Он убил сестру Морвин. Сначала он с ней о чём-то говорил. Потом… потом она стала кричать. А потом он бросил меня рядом, связанную, и там… там везде была кровь… вся моя одежда была в крови… а сестра Морвин… она… она…

— Успокойся, — вмешался доктор, — всё уже позади… сейчас, одну секундочку, оно должно быть здесь…

Он открыл шкаф и зазвенел пузырьками

— Я найду этого человека, — заверил девушку Куто, — и больше он уже никогда за тобой не вернётся…

Юл прикусил губу. Он всегда терялся при виде плачущих девушек.

— Ага! Нашёл… — Пайпе извлёк из шкафа небольшой флакончик, — сейчас ты его примешь, и…

Куто взглянул на него с нескрываемой подозрительностью.

— Только успокоительное, просто успокоительное, — заметив этот взгляд, оправдательно произнёс доктор, — никакого опиума, всё совершенно безобидно.

Хельма ещё раз всхлипнула.

— Как он выглядел? — спросил Юл.

Девушка лишь молча съёжилась.

— Нам нужно это знать, чтобы его найти.

— Он, — Хельма задумалась, — сначала он показался мне красивым… У него были такие волосы. Светлые. Густые. И глаза. Ясные и совсем-совсем голубые.

— Какого он роста? Может быть, он на кого-то похож?

— Немного повыше меня. Совсем чуть-чуть. Я подумала, что он какой-то аристократ. Или офицер. Они всегда так держатся. И лицо у него не такое, как у простых. Такое… элегантное. Да. И мужественное.

— Он что-нибудь про себя говорил?

— Нет. Он спрашивал меня про ту девушку…

— Какую девушку?

— Которую привозили в эрмерий. Петуланию. Петуланию Кеслеш. У меня хорошая память на имена. Я сразу запоминаю, кого как зовут…

Леннарт задумчиво вертел в руках флакончик, но видимо решил, что с успокоительным пока можно не спешить.

— Тебя спрашивали про Лану? — подался вперёд Юл.

— Ну да. И сестру Морвин он тоже про неё спрашивал. Он хотел знать, куда Петуланию увезли и зачем.

— И что ты ему сказала?

— Ничего. Я ничего не знаю. Я просто говорила с Петуланией, а потом мать-проповедница отправила меня на кухню, — он протёрла рукавом нос, — но вот сестра Морвин…

— Что сестра Морвин? — насторожился Юл.

— Она сначала говорила, что тоже ничего не знает. Но потом… когда… когда…

Девушка замолчала.

— Это может быть очень важно. Ты должна рассказать. И не бойся. С тобой ничего не случится. Мы обещаем.

— Ну… она сказала, что девушку отвезли в какую-то "Сияющую Кошку". Я не знаю, что это… может быть какой-нибудь питомник… в общем её там должны были кому-то показать. А потом отвезти на Книпгоф…

— Книпгоф? На этом острове нет ничего кроме собора и университета. Зачем её туда везти?

— Сестра Морвин сказала, что её собирались отдать какому-то профессору Титусу…

— Титусу? Профессору? — Юлу стало как-то не по себе, — зачем профессору девушка?

— Для опытов, небось… — Куто мрачно поглядел на доктора Пайпе.

— Бросьте, — возмутился тот, — подобные опыты давно уже осуждены научным сообществом. Ни один уважающий себя учёный…

— А не уважающий? Вы что, знаете этого профессора?

— Я? — доктор на мгновение замолк, — как ты говоришь, его зовут? Титус? Титус… на Книпгоф… вы знаете, а ведь возможно это… Хотя, с другой стороны…

— Не тяни, так ты его знаешь? — не выдержал этого бормотания Юл.

— Я не уверен полностью…

— Говори.

— Титус Фалькер. Ординарный профессор. Одно время заведовал кафедрой физики полёта. У него как раз дом в Книпгофе. Когда я учился, профессор читал нам лекции по орнитологии…

— Арни… чему? Это как-то связано с опытами на девушках?

— Прекратите ваши инсинуации, господин Рихве, орнитология это наука о птицах. Ещё он читал нам энтомологию… — доктор посмотрел на Куто и уточнил, — а это наука о насекомых. И никаких девушек.

— Инсинации? — Куто почесал в затылке, — я ж вроде пока ещё только разговариваю. Вот если б дело до кулаков дошло…

— Какое отношение этот профессор может иметь к Петулании? — перебил его Юл.

Доктор пожал плечами.

— Понятия не имею.

Юл повернулся к Хельме, с явным любопытством наблюдавшей за их диалогом.

— А сестра Морвин не сказала, зачем Лану хотели отвезти на Книпгоф?

— Нет. Но она говорила, что это важно… просила отпустить её, если она скажет… но он… он…он её убил.

Девушка снова всхлипнула.

— Понятно. А что было дальше?

— Он держал меня в той яме прямо рядом… рядом… с телом. А потом заставил меня переодеться в какие-то тряпки и забрал мою одежду. Отвёл в какое-то мерзкое место и сказал, что я должна ждать того, кто за мной придёт. Я думала, он меня убьёт тоже. Как сестру Морвин. Я очень испугалась. А потом пришёл этот… этот князь. Я надеялась, он меня спасёт, а он отвёз меня в тот дом, и запер в чулане. А потом приходил и говорил… говорил всякие… вещи. Про меня и про… Петуланию.

— Его я тоже найду, — хмуро пообещал Куто, — когда-нибудь…

— Петуланию? — Юл вздрогнул, — что он про неё говорил?

— Он говорил, что пока он не может до неё добраться, но когда всё закончится, он её ко мне приведёт… и что нас будет двое…

— Что закончится?

— Не знаю, — она испуганно покачала головой, — он не сказал. Но я думаю, что это что-то очень плохое…

— Мне тоже так кажется, — покачал головой Куто.

— Больше я ничего не знаю, — всхлипнула девушка, — там было так страшно…

— Успокойся, всё уже позади, — Юл вздохнул, — всё… Кроме ещё одной вещи…

— Какой ещё вещи? — насторожился доктор Пайпе, — ей нужен покой.

— Она видела убийцу. Ей надо переговорить с комиссаром…

— Я и сам могу добраться до того мерзавца, — проворчал Куто, — без всяких комиссаров.

— Брадобрей этого не одобрит. Кроме того нам нужно разыскать Лану, пока с ней ничего не случилось.

— Вы хотите отдать несчастную девочку на растерзание полиции? — возмутился доктор.

— Как ни крути, но рано или поздно ей придётся иметь с ними дело. Её ищут, — вздохнул Куто, — хорошо ещё, что делом занят Оскар…

— Ты его знаешь? — спросил Юл.

— Не слишком близко. Он, конечно, страшный зануда и далеко не гений сыска, но хватка у него стальная. Раз вцепится — не отпустит. Убийцу он нам отыщет. А там уж поглядим, доживёт ли тот до казни…

— Полиция? — девушка испуганно подтянула одеяло к подбородку, — а они расскажут матери-проповеднице?

Она перевела взгляд на доктора.

— Пожалуйста, вы не могли бы попросить госпожу Аббе, чтобы она не слишком на меня ругалась? Я не виновата. Я же не знала… Он сказал, что ему нужно переговорить с сестрой Морвин, и чтобы я её позвала. Нет, я знаю, что мы не должны разговаривать с посторонними, но он казался таким милым. А что я вышла за ограду… Он сказал, что меня зовёт сестра Морвин! Я же не знала! Я думала, она действительно меня зовёт… А он схватил меня и связал. Пожалуйста, скажите госпоже Аббе, что я не виновата!

— Обязательно, — вздохнул доктор Пайпе, — мы ей обязательно это скажем.

— Как всё прошло, Асторе?

— Отлично. Жаль только, что я не могу сопровождать её высочество в Констайн…

— Это мелочи, боюсь, у нас возникли куда более серьёзные проблемы.

— Что ещё случилось?

Крапник вздохнул, и ткнул пальцем в лежавший на столе медный цилиндр пневмопочтовой капсулы.

— Я получил записку от нашей проповедницы. Она сообщает имена заговорщиков… Можешь ознакомиться.

— Там настолько значительные люди, что ты испугался, Герко?

— Я не из пугливых, ты это знаешь. Хотя наши противники и весомее, чем я надеялся. Дело в другом. Она пишет, что нас кто-то сдал. Они знают о подмене.

— Что? Ты уверен? Эта твоя святоша не могла затеять двойной игры?

— Не думаю, что в нормальных обстоятельствах она бы на это пошла…

— А в ненормальных?

— В ненормальных обстоятельствах люди могут пойти на что угодно. Она пишет, что заговорщики потребовали от неё сообщить, когда мы перевезём девушку на остров.

— Надеюсь, ты не собираешься этого делать, Герко?

— Нет, конечно. Однако меня пугает то, что она может говорить правду. Это значит, что кто-то из членов нашего маленького клуба решил сыграть краплёными картами…

— И что ты планируешь делать?

— Для начала узнать твоё мнение. В каждом предприятии рано или поздно наступает момент, когда приходится сделать главный выбор. Когда ошибка становится фатальной, а возможностей подстелить соломку или утешать себя возможностью "перейти к плану Б" больше уже не остаётся. Мы достигли этой точки, Асторе. От принятого решения будет зависеть исход всего дела.

— Если Бригида врёт и хочет спровоцировать нас на ошибку, мы рискуем провалом. Если же она говорит правду — жизнью принцессы. Мне плевать на проигрыш, Герко, но ещё одной смерти я не допущу.

— Я так и думал. Значит, будем собирать остальных. Необходимо согласовать новые планы…

— Когда и где?

— Завтра. На празднике открытия фонтанов в центральном парке. Телеграфируй своим людям в Констайн, чтобы были настороже, но ничего не предпринимали без наших указаний. А я пока сообщу основным участникам нашего предприятия о завтрашней встрече.

— Кто-то из них может быть предателем.

— Я это учитываю. Но мы не можем действовать без них.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Герко Крапник…

— Я тоже… надеюсь. Кстати. У меня будет к тебе просьба. Довольно неприятная.

Асторе насторожился.

— Да?

— Я знаю, что твоя репутация после того взрыва и гибели автократиссы и так не слишком хороша, но ты же понимаешь. Мы не можем сказать им, откуда нам это стало известно. Просто так они нам не поверят, а предъявить им Бригиду — верная смерть для неё.

— И?

— Так что тебе придётся сказать, что это был твой просчёт …

По лицу Асторе заходили желваки. Наконец он выдавил.

— Хорошо. Но только ради её спасения…

— Спасибо. Я твой должник, Нико.