Город вырос перед глазами неожиданно. Поднялся по пологому склону на холм и уперся взглядом в многосаженные крепостные стены, обложенные известняком и белым. Ракушечником. Город сверкал в солнечных лучах. Врос многометровой толщиной стенами в берег, навис над морем, закрывая морские просторы от нескромных, завистливых взглядов. Оглядывает окрестности  узкими бойницами сторожевых башен, поглядывает свысока вороньими гнездами на бойкие торжища. А вдоль береговой линии выстроились сотни кораблей. Лодии, драконы, галеры, лодки и лодченки.

Вот так ж, наверное, стояли на этом холме его воеводы, глядя на город широко распахнутыми от изумления, глазами. 

          Толкнул жеребца коленями и послал его не торопкой рысью к ближним воротам. Жаль, не будет возможности познакомиться  с городом поближе.  Хотя, в принципе, все и так известно.  Греческие города – колонии… Или почти греческие.

И стена не бревенчатая. И не в три сажени высотой. А повыше. Такую стенку в три десятка ножей не возьмешь с наскока. Все изрезано бойницами. Стрелу хоть настилом клади, хоть верхом кидай, хоть вниз сади. Каждая башня, как отдельная фортеция. Сиди – не хочу.

От реки до стены штурмовые колонны не развернуть. Тесно. И с моря не лучше. Головастые инженеры крепость ставили.

Работа только для его волчат.

Усмехнулся. Уж не брать ли городок надумал?

Постоял, окидывая «взглядом» пристань.

Поймал на себе холодный ненавидящий взгляд. Жжет спину злоба. Но даже оглядываться не стал. Последние двое суток этот взгляд не отпускает его не на минуту. Сопровождает, забыв о всяких приличиях. Скоро в отхожем месте за спиной стоять будет или в кустиках.

Правда, могло быть и хуже…

Стая, видимо решив, что им по пути, ловко провела его охотничьими тропами почти до самого города. Не без шероховатостей конечно. В дороге всякое может приключиться. То колесо пробьешь, то.… Пришлось и мечом помахать, и огоньком побаловаться. Но это пустяки. Не аспид могильный. И не скала на груди… Исключительно, чтобы от тоски не засохнуть.

И только перед самым городом, у подошвы склона вынырнул из густой травы угрюмый  вожак. Встал у ног, наклонив голову и заглядывая в лицо. И проворчал, намекая, что стае дальше  идти не безопасно.

Жеребец уже привык к близкому соседству и стоял спокойно, лишь изредка прядая чуткими ушами и  косясь на серого попутчика злобным глазом.

Доброе слово и кошке приятно.

Вышагнул из седла и опустился в траву. Закурил трубку и опустил руку на крепкую волчью шею и поскреб ногтями. Лобастый был готов стонать от подобной ласки. Да и у этого пасть от уха до уха расползлась в счастливой улыбке. С клыков слюна закапала от удовольствия. Еще немного и взвизгнет от восторга, как глупый щенок.

Но, собрав всю волю в «лапу», не взвизгнул. Осторожно высвободился из-под его руки, попятился и бесшумно скрылся в траве.

Прошло еще мгновенье, и он услышал  счастливый прощальный вой стаи.

Докурил трубку, сел в седло и уже шагом поднялся на холм.

Долго еще будет кружить стая в окрестностях города, поджидая его или выкарауливая  охотничье счастье. У вожака железный аргумент – добычи на всех хватит. Не опровергнуть!

Свернул к пристани, высматривая по всем известным признакам постоял двор. Постоялый двор, он и в Африке постоялый двор.

Взгляд скользнул по не подвижным фигурам крепостной стражи у ворот.

Крепкие вои. Остроконечные шлемы, окованные кожей и металлическими пластинами. Личины закрывают половину лица. В прорезях личин внимательные глаза, смотрят изучающее и настороженно. Видят и подмечают все. Из-под личин черные вислые усы. Степняки! Длинные, ниже колен кольчуги, надрезаны спереди и сзади. Чтобы и для пешего боя и для конного. На руках, несмотря на жару, кольчужные рукавицы. В руках копья в руку толщиной в два человеческих роста. Наконечник копья, такой ширины, что туловище пополам разрежет. На поясе прямой длинный меч. Справа боевой нож длиной в локоть. В тесном пешем бою вместо меча использовать можно.

Серьезные ребята! Это тебе не стража того сотника Раз… гуляя.

А вот и старые знакомцы. Рыжеволосые  северные вои. Шерстью обросли так, что по ночной поре с медведем спутаешь. И не на много ошибешься. Задиристый народец. Разухабистый. Хотя если в добрые руки попадут, бойцы будут знатные. В одиночном бою напористые.

Жеребец широкой грудью расчищает дорогу. В спину сыплются ругательства на всех языках и наречиях. Но в общем шуме можно и не расслышать. Что со слепца возьмешь? Куда везут, туда и едет. Одна утеха, обложить крепким словцом.

А конек под слепцом хорош! Доброму бы вою такую красоту под седло, а не калеке убогому. Грудь широкая, голова сухая, шея дугой. Под кожей сила клокочет. Точеные ноги от нетерпения пританцовывают. На спине выспаться можно. Зубы по звериному скалит. И сам черен, как  ночь. Толян по старой памяти подбирает. Дань прошлой номенклатуре.  Чья-то дерзкая рука потянулась к глянцево – черной гриве и тут же отдернулась. Жеребец покосился яростным глазом и оскалил крупные зубы.

Взгляд ощупывает его спину, словно выцеливая место для рокового удара. Но ехал, не оборачиваясь. Привык.  Да, и попробуй угадай в толпе того, кто греет клинок для того, единственного смертельного удара.

Постоялый двор долго искать не пришлось. Постоялый двор, он на то и постоялый двор, чтобы ноги сами вели к нему. Сложен из ракушечника – плитняка. Над низкими дверями аляповатая осыпавшаяся вывеска. Уронил повод, махнул ногой над лошадиной шеей и выпрыгнул из седла. Через толпу у крыльца не пробиться. Но что со слепого взять? Тем более, что взгляды все обратились на его коня. Прошел, как того требовали обстоятельства. Хорошие манеры здесь не в чести. Кого-то плечом зацепил, кого-то грудью сшиб, а кому-то и на ногу наступил.… Да и что с него взять? Разве, что крепким словом облагодетельствовать вслед?

Остановился в дверях, озирая мрачное и плохо освещенное помещенье. За столами свободного места не отыскать. Сезон! Торговцы, наемники из охранных дружин, моряки.… И те, кто пришел сюда в поисках недолгого, случайного счастья. С темным прошлым и неясным будущим. Хотя с будущим сложностей нет. Пеньковая веревка на шее или лезвие ножа в бок. Вот и все перспективы.

В центре пылает закопченный до черноты очаг, над которым висит огромный котел, источая убийственные запахи. Сизый дым выходит на улицу через квадрат плоской крыши.

Пьяный детина с медвежьей харей на голове вместо боевого шлема и в  коротком кожаном доспехе, с нашитыми на груди поверх круглыми бляхами, которого судьба занесла сюда в  поисках службы, пробиваясь к выходу, широко и нагло улыбнулся и зацепил его плечом. Сироту калечную только ленивый не обидит. И отлетел в сторону, будто налетев на скалу. А слепец словно и не заметил. Постоял, задумчиво подыскивая себе местечко, и зашагал в дальний угол.

-Хозяин!

Раскатистый, властный голос заставил хозяина оторваться от очага. Заскрипели ближние лавки под крепкими телами…

-Хозяин!

В голосе появилось раздражение. Не привык ждать странный гость, когда его заметят.

Подошел к столу, за которым широко и просторно разместилась кампания дружинников. Скосили в его сторону глаза и снова уткнулись в кружки. Не замечая не их самих,  не их  дружелюбных взглядов, присел на край лавки. Повозился, устраиваясь поудобнее, и половина лавки опустела. Повел рукой в сторону, чтобы очистить стол от объедков. И остальные оказались на полу.

-Хозяин! – Рука нырнула в пояс, выкатывая на ладонь сверкающий камень. – Обед и комнату! И поживее. Чтобы подошвы горели! Уши отрежу.

Соседи уже пришли в себя от его нахальства. Дерзкая рука метнулась к его лицу. Послышался звонкий металлический звук и хруст костей. Кулак воткнулся в подставленную ладонь. Еще одно неловкое движение и стол опустел. Все произошло так быстро, что мало кто успел разобраться в происходящем. Только рядом со столом возятся на грязном полу, сбитые с ног неловкой рукой слепца, дюжие мужики.

Хозяин замер рядом, переводя взгляд с копошащейся на полу кучи на сверкающий алмаз.

-Всего кабанчика мне не очистить, не успел проголодаться. Думается, что задней ножки и кувшинчика вина пока будет вполне достаточно. – Дружелюбно произнес он. – Ну, и по мелочи все что есть. И комнату.

Камень исчез в необъятных глубинах одежды кабатчика.

-И вот еще что. Совсем запамятовал. Перед крыльцом моя лошадка. Беспокоится, должно быть. Что с нее возьмешь? Тварь бессловесная, одно слово. Сама за себя не попросит.

А за дверями бушевал его жеребец, демонстрируя свое нетерпение.

-Если не определить его на постой и не насыпать чистого золотистого зерна и свежей травки, да не напоить водицей, так он и сюда придет. Тогда уж точно кабанчика мне не дождаться. К тому же не всякий согласится со скотом за одним столом сидеть.  Этого добра и без него хватает. С виду вроде приличное заведенье, а под столом пьяные валяются и собаки за пятки хватают.

Хозяин поднял на него изумленный взгляд.

-Так это твоя милость их с лавки невзначай смахнула.

Твоя милость был удивлен не меньше.

-Да? Чего только не натворишь со слепу. Но не переживать же? Сами виноваты. Могли бы и посмотреть.

Сверкающий камешек и утонченные манеры нового постояльца произвели на хозяина должное впечатление и все желаемое с быстротой, немыслимой в подобных заведеньях, оказалось на его столе.  И хозяин своей рукой пытался наполнить вином его кружку. Но Стас удержал его легким движением руки.

-Сначала лошадка, мой друг.  Я же сказал, тварь бессловесная. За стол полезет. Я то привычный, а кому-то может и не понравится. Долго ли до скандала? 

Хозяин мотнул головой, но не утерпел и исчез за дверями, чтобы взглянуть на беспокойную лошадку. В трактир ворвались звуки разгневанного лошадиного ржания и жуткий грохот. У его жеребца наконец-то появилась реальная возможность продемонстрировать свой неукротимый нрав и долго сдерживаемую ярость. Трактирщик замер, так и не прикрыв за собой на всякий случай дверь.

Стас отставил в сторону недопитую кружку с вином и, раскуривая на ходу трубку, с видимой неохотой двинулся на улицу. Отстранил в сторону хозяина и встал рядом. Жеребец разгулялся во всю ширь своей буйной  души. Метался перед крыльцом, вскидывался на дыбы, бил копытами все, что встречалось на его пути. У разбитой коновязи лежало неподвижное изуродованное тело. Чуть дальше сидел, зажимая  окровавленное лицо руками, еще один любитель верховой езды.

Стас понимающе кивнул головой.

-Я же предупреждал. – С укором проговорил он и покачал головой. – Или подождать не мог?

И коротко, но выразительно свистнул.

Жеребец замер, снова прыгнул на дыбы, развернулся и, раздувая ноздри от избытка сил, покорно направился к нему.

-И не стыдно? – Поскреб ногтем, как расшалившегося котенка, за ухом. – Ступай, сейчас накормят.

 Жеребец обиженно фыркнул и, пританцовывая, отправился за трактирным служкой, всхрапывая и выворачивая дурной глаз.

-Обидно ему! – В голосе Стаса появилось сочувствие. – Только – Только начал, еще и поломать практически ничего не успел. На самом интересном остановили. Опять же, все люди, как люди за столом, а его, как скотину в ясли…

-Так он и есть скотина. – Растерянно возразил хозяин.

-Разве? А я не замечал. Бывают и хуже… - Удивился Стас.

-Это те, двое… - Услужливо подсказали из толпы. – Конь без привязи. Подумали, что брошенный.

-Могли и объяснить. – Равнодушно посочувствовал Стас, провожая жеребца взглядом. – Конек понятливый. Покатал бы без драки.

И вернулся к столу.

Соседи уже выбрались из-под стола и предусмотрительно заняли места на лавке по другую сторону. Один даже попытался привстать при его появлении.

Выход в цивилизованный мир получился вполне достойным. Остался заключительный аккорд. Последний мазок художника. Он, конечно, не Толян и не Войтик, но сумеет закончить игру на высокой ноте.

Волчовка, чтобы не мешала, распахнута на груди. Под ней, словно отлитое из бронзы, тело. По кожей играют пластины мышц. Соседи с удивлением разглядели под странной одеждой связку метательных ножей. Боевой нож в локоть длиной в ножнах на поясе. Еще один за голенищем сапога. Зачем они слепому? А у него рукояти двух мечей торчат над плечами. И еще лук, прислоненный к столу. Да такой, что не каждый и тетиву растянет.

Начал с окорока. Не заметил, как увлекся. Ловко наклонил кувшин, доливая вино в кружку и, даже не повернув головы, негромко позвал хозяина. По голосу стало понятно, что привык к тому, чтобы и шепот слышали.

-Еще пару кувшинчиков. Не люблю пить в одиночку.

Кувшины появились так быстро, словно были за спиной хозяина. Указал на них, небрежно кивнув головой. Возражать не посмели. И вино заплескалось в  кружках.

Вскоре на глиняном блюде остались только до блеска очищенные кости. Дальше пошло быстрее.

  И соседи, по воле случая оказавшиеся за его столом, смотрели на него уже с нескрываемым уважением. Заяц, пара уток и десяток куропаток исчезли в его желудке вместе с костями, измельченными на его зубах в пыль. На заедки отправил в рот и рыбку, чуть не в метр длиной. Отвык от морской рыбы, белой и нежной и, кивком головы, попросил хозяина повторить  вместе с еще одним кувшином вина. Чуть распустил пояс. Не из необходимости, приличия ради. И откинулся от стола с трубкой в руках.

Поманил пальцем хозяина и нежным размягченным от сытости голосом, распорядился.

-Вот что, милейший. Все в том же порядке отнесешь в мою комнату. Только вместо окорока отнеси запеченного целиком кабанчика. Да покропи его вином для аромата. Нежнее будет.

И почесал крепким пальцем грудь.

Мужики со страхом отодвинулись от стола вместе с лавкой.

Улыбнулся, щедро показав тридцать два крепких, молочно белых зуба. С заключительным аккордом тоже полный порядок. Даже наигрывать не пришлось.

Пора было переходить к знакомству. Тем более, что вино в кувшинах его невольных собутыльников заканчивалось. Да и силы от пережитого волнения и выпитого вина явно подходили к концу.

Сделал движение, чтобы подсесть поближе. Решение оказалось явно неосмотрительным. Лавка с грохотом опрокинулась, а мужики вскочили на ноги.

Отодвинулся и виновато улыбнулся.

-Я маленьких не ем. – Ляпнул первое, что взбрело на ум.

И снова неудачно. Ребята наивно решили, что они доросли до самой съедобной поры.

Пришлось проявить характер. Воткнул командирский указующий перст в столешницу и самым доброжелательным тоном распорядился.

-Сидеть!

Когда он начинал говорить так, желанье возражать пропадало само собой. Не возникло оно и сейчас. Лавка вернулась на прежнее место, а вместе с ней  и мужики, которым он так неожиданно свалился на грешные головы.

-Ребятки, я вовсе не хотел вас обидеть. Не заметил.… С кем не бывает? – Самым миролюбивым голосом, извиняюще проговорил он. - Могли бы и подсказать, чтобы заметил.

-Не заметил.…  А мимо окорока не проскочил. – Язвительно пробормотал самый  смелый из мужиков. И предусмотрительно отодвинулся.

-Окорок, это совсем другое. Он молчит совсем иначе. –Возразил он.

И мудро наморщил лоб, придавая своему лицу значительность. Как никак диалог. Главное сейчас, дотянуть до его развития, чему бы сейчас не мало поспособствовала добрая драка. Проверено жизнью. Сближает лучше всякого вина. Но драка в ближайшей перспективе не просматривается. Не провоцировать же самому? Дурной тон. И заведеньице вполне приличное. И к тому же дамы с весьма серьезным интересом воззрились на его плоть. Хорошо, что Купава не видит этих нахальных лиц.

Вытянул из-за пояса трубку. Не спеша и обстоятельно, набил табаком и, не задумываясь о последствиях, сунул палец в чубук. Спохватился, но того, что сделано уже не переделаешь. Осталось сделать вид, что ничего не заметил.

-Куда путь держим? – Спросил, как ни в чем не бывало.

-Караван привели. Дружина наемная…

-Почему без оружия?

-Нож есть и ладно. Айэрис, город тихий. – Говорят, будто каждое слово из себя выдавливают. – А ты, господин?

Сделал вид, что не расслышал вопроса.

Повернул голову в сторону очага.

-Хозяин!

Трактирщик оторвался от очага.

-Вот что, любезный. Тащи сюда все, что в комнату просил. И замени кувшины.

За испорченный ужин надо платить.

Детина, который так неудачно столкнулся с ним в дверях, повернулся на его голос  и исподлобья окинул взглядом. Обида, подогретая хмелем, уже не обида. А тяжкое оскорбление.

Легкая усмешка подстегнула бородача. Гремя доспехами, поднялся со своей лавки и, поддерживаемый пьяными криками своих собутыльников, покачиваясь, направился к его столу. Уперся в столешницу кулачищами, навалился на стол и запыхтел, подогревая и без того душившую его злобу.

Драгоценные камни рукоятей его мечей, которые могли украсить и царский венец, дразнили взгляд.

-Эй, бродяжка! – Хриплым пьяным голосом проревел он. – Зачем слепцу мечи? Хватит и палки, чтобы дорогу нащупать и от собак отбиваться. А и порвут, не жалко.

Стас откинулся назад и весело улыбнулся, отставив кружку в сторону.

-Ты так думаешь?

Ответ детине не понравился.

-Да, я так думаю! – Проревел рыжебородый. – А палка для тебя у меня найдется.

          -Ну, коли так, возьми.  – Улыбка стала еще шире.

Соседи по столу, прислушиваясь к его мягкому нежному голосу, от удивления раскрыли рты. Такие мечи, читалось в их глазах, стоили целое состояние, а их отдают в обмен на палку.

Две огромные, поросшие густой рыжей шерстью, руки потянулись к рукоятям мечей.

А дальше произошло необъяснимое.

Рубины и изумруды полыхнули гневным огнем, а бородач с диким ревом рухнул на грязный заплеванный пол. Голые руки обуглились, кожа лопалась и рвалась, а из ран сочилась розоватая жидкость. Тело корчилось в судорогах. А из горла вырывался уже не крик, а истошный долгий звериный вой.

-Жаль, обмен не состоялся. – Стас сокрушенно покачал головой. – Палка пригодилась бы. От собак и, правда, лучше отбиваться палкой.

И равнодушно отвернулся от несчастного задиры.

Собутыльники бородача не двинулись с места. Бросали угрюмые взгляды в его сторону и молчали.

Стас вздохнул и пожаловался.

-Все сам, все сам! Сам в морду дай, сам на лавку посади. Стоит для этого жить, я вас спрашиваю?

Снова вздохнул, вызывая невольную жалость к своей горькой участи, вышагнул из-за стола и склонился над буяном. Руки пробежали по телу, и бородач затих. Взял одной рукой за ворот, другой за широкий кожаный ремень, поднял играючи, как детскую куклу.

-Посторонитесь, ребятки…

Прошагал легко и бесшумно по глиняному полу и всадил на лавку между товарищами скандалиста.

-Угостите вином. А остальное к ночи заживет, как на собаке. – Добродушно посоветовал он.

Постоял, наклонившись к лицу, и удовлетворенно качнул головой.

-Жить будет! – Подумал и с сомнением добавил. – А, может, и зря. Лучше бы умер. А то мучиться будет по жизни с таким скандальным норовом.

И так же легко вернулся на место.

Драки не получилось. И, наверное, к лучшему. А то в азарт бы вошел, оттянулся во всю ширь необъяснимой русской души. Опять же мебель.… Посуда. Долго ли задеть по запарке? Чужой головой.

Поднял кружку, качнул в руке.

-Выпьем? Помешал этот задиристый паренек.

Вино бодро, без задержки исчезло в его желудке. Лихость, с которой все было проделано, не осталась без внимания.  Не пропали бесследно лейтенантские годы. Да и война кое-чему научила. Или войны?

-Говорите, наемники?

-Как угодно будет твоей милости.

Стас поморщился.

-Слышали же, бродяжка.… Какая же милость в облезлой шкурке?

Мужики переглянулись.

-Как угодно будет твоей милости. Может, и бродяжка. – Вино понемногу развязывало языки.

-Только у этого бродяжки камней на мечах столько, что полгорода скупить можно.

Стас вынужденно рассмеялся.

-Меч не камнем, клинком крепок.

-Так оно, твоя милость. Клинком. Но и камень не на любой клинок кладут. И не всякие ножны в серебро и золото одевают. Вот и выходит, что с какой стороны не посмотри, а все равно выходит, что твоя милость! Да и хозяин неспроста, как бездомная собачонка, твой голос от порога услышал. И лошадка твоя князю подстать. Простого воя и к седлу не пустит.

-Разве? – Стас смутился. Испортила служба. Не удалось сойти за рубаху-парня. – Не заметил.

-А твоя милость откуда?

Стас неопределенно качнул головой себе за спину. В руках появился нож. Мифриловое лезвие скользнуло вдоль кабаньей туши. Бережно вытер лезвие и нож снова скрылся в ножнах.

Глаза мужиков разгорелись любопытством. Воины. Знают толк в оружии. Но сдержались. И понятно. Борода до пупа.

Чтобы предупредить следующий вопрос, качнул двумя пальцами в сторону моря.

-И туда. Перекусим?

Не дожидаясь ответа, умело разлил вино по кружкам.

-Как говорит один мой друг – вздрогнем?

Кто откажется от такого предложения? Выпили, чтобы не обидеть. К тому же и кабанчик остывает. И перепелки совершенно цинично лезут на глаза, дразня хрустящей розовой корочкой. Да и «твоя милость» предлагает, как приказывает.

  Вино, сытный ужин и добрый табак, что еще нужно для дружеской беседы?

Затрещали кости на крепких зубах, вино без устали полилось в широкие глотки. Из глаза исчезла настороженность. Окрепли голоса. Пропала робость.

-Кирит? Тилоон?

Мужиков не устроило простое указание направления. Захотелось сразу же уточнить.

-Без понятия.

Припомнил картинку из ночных видений.

-Островок где-то за морем есть с черным замком. – Губы сложились в жесткую тугую складку. – Старого друга хочу навестить. Давно ждет. А мне все недосуг было.

Поймал на себе внимательные взгляды. Выдохнул дым.

-Занят был. Не получалось.  Должок за ним. А долг святое дело. Или за мной этот самый долг? Уж и не упомню.

-Остров Черной скалы?

Дернулась бровь под черной повязке. Трубка легла на край стола.

-С этого места, ребятки, поподробнее. – Не то попросил, не то потребовал он. -  А то мимо пройду и не узнаю. И друг обидится.

Мужики переглянулись.

-Остров не велик, господин. По соседству еще несколько. Красивые острова. Еще совсем не давно останавливались там, чтобы водой запастись. Или шторм переждать. А то и от черного паруса укрыться.

-Ты сказал, мой друг, останавливались.… Значит, что-то произошло, если говоришь об этом в прошедшем времени?

Руки потянулись за кружками. Послышался звук торопливых жадных глотков. Его собеседники явно разволновались.

-Так, что же произошло с этими райскими островами? – Поторопил их Стас.

-Лет, пожалуй, этак десять назад полезла черная скала наружу. Огонь и дым даже из Айэреса видно было. Ураган все лето бушевал. Прибрежные городки и селения вода скрыла. А потом ураган стих. А над островом скала до небес. И на самом верху замок… словно в воздухе плавает. Это видно, когда облака ветром раздует. Но это редко бывает.

Разговорились, не остановить.

Торопятся, друг друга перебивают.

-Но замок, да и вершина самой скалы в грозовых тучах скрывается.

-И молнии, молнии, молнии…

-Обломки кораблей потом еще больше двух лет по морю гоняло. А сколько на берег вынесло? И не сказать.

Рассказ прервался. Снова послышалось торопливое, нервное бульканье.

-Твоя милость должен знать, что прежде наши корабли ходили по всему морю. Города богатимые. И народ не бедствовал. Торговля шла бойко. А сейчас даже вдоль побережья.… Эх, да что там говорить. Сам все увидишь, господин!

Стас снова зажал трубку в зубах.

-А обойти тот поганый остров нельзя? – Спросил он, и сделал скупой глоток вина, для чего пришлось трубку взять в руку.

-Поначалу так и пытались делать. Но только все было напрасно. Редкий корабль возвращался обратно. Остальные пропали.

Волненье снова заставило обратиться за помощью к вину.

-Сказывали нам, что будто бы пробудился Великий Кракен. А как ему было не пробудиться, если грохот стоял на пол - мира, скалы в огне и дыму в море рушились. А вместе с ним пробудилась и вся свита его. А хуже того Аспид, не к ночи будь помянут. А там где Аспид, там и гибель всему сущему на земле.  Не за живым приходит, за тем, кого Ваалхал ждет.

-Это, конечно. – Согласился Стас. – Кому же понравится, когда среди ночи будят. Мой приятель в таких случаях вообще может сапогом засветить. Чтобы впредь не будили.

Великий Кракен! Знакомое имечко. Из преданий и сказок в романы пробрался, гад морской. А сейчас вот и здесь объявился. Шустрая тварь.

-И кто он таков, этот Великий Кракен? – Прикинулся Ваней. Иногда такой прием подталкивает к словоохотливости. – От моря далеко живу. Не приходилось раньше о таком слышать.

-Так и мы, твоя милость не видели. Бог хранил от такой напасти. Иначе не говорили бы мы с тобой сейчас. Хранитель царства мертвых. Тех, кто в море упокоился. Служитель Черного бога. А может и сам бог. И сам не белее того, Черного…

-Так, так…

-Хвала Роду! Но слышал я, что когда не спится ему, забеспокоится море, ударит волной в поднебесье, а из воды тысячи рук поднимутся. А руки такой толщины, что и в эти двери не пролезут. И тут уж не одному кораблю не уберечься. Да, что корабль! Рыбешка, мелочь, тварь безмозглая бежит … морские чудища и другая разная живность на берег выкидываются, чтобы рядом с ним не оказаться. И сам посуди, твоя милость, кому же охота поживу в тот мир уходить, где и живым-то не пахнет?

-Хороший вопрос, если глубоко задуматься. Прямо в корень, в самую точку. Живому среди мертвых оказаться – участь и в самом деле не завидная. Не чарку выпить, не в морду дать, не по душам поболтать. Или я ошибаюсь.… Но только, господа мои, долг платежем красен. Спать не смогу спокойно, пока не отдам. – С обреченной неизбежностью проговорил он. – Понимать должен этот самый Кракен, если совесть есть.

На этот счет у мужиков мнение было прямо противоположное. В разумность Кракена они не верили. А в его благородство тем более. И откуда бы, в самом деле, знать ему в своих морских глубинах о понятиях чести?

-Долг, судари, долг…

-Забудь, твоя милость!

Долгая и содержательная беседа пробудила в них недюжинный аппетит и остатки его не состоявшегося ужина исчезли в их крепких желудках.

-Не могу друзья, друзья мои. Долго шел. А после ваших слов и того более хочется посмотреть хоть одним глазком на этот чудный остров. И этот Кракен!  Домой вернусь, люди спрашивать будут, а я не уха, не рыла. Нет, надо идти.

И махнул рукой хозяину. И тот, не взирая на сердитые взгляды северян, заторопился со всех ног к их столу.

-Замени, любезный друг.

Лавка по соседству загрохотала. Северяне, оскорбленные полным отсутствием внимания к их столу и наглым пренебрежением хозяина, вскочили на ноги. Но хмель сослужил им плохую службу. Самого резвого из них бросило в сторону. Он заплясал, пытаясь удержаться на ногах, оперся руками в соседний стол, оттолкнулся и повалился на хозяина. Трактирщик, сбитый с ног, отлетел к стене, а буян рухнул на их стол, дробя головой кружки  и кувшины.

Стас не довольно поморщился и, не скрывая брезгливого чувства, ухватил не званного гостя за нечесаные лохмы и впечатал его лицом в стол. Подержал, сколько того требуют приличия, приподнял голову за нечесаные волосы, пытливо изучая красную физиономию и, небрежно отбросил, безвольно обмякшее, тело в сторону.

-Не люблю когда в чашку с мордой лезут. – Пояснил он. – Так на чем мы остановились, господа мои?

Товарищи с минуту молча глядели на не подвижное тело приятеля, потом решительно двинулись к его столу. Уязвленное самолюбие заставило оторваться от лавки и погорельца.

Драки, не миновать. И что особенно скверно, так как раз в тот момент, когда она была нужна менее всего. Да и настроение не то уже было после всего съеденного и выпитого. Народ, судя по равнодушным лицам, к подобным развлечениям привычен. Посмотрели и отвернулись. Но увидев, кого бить собираются эти рыжебородые забияки, устроились поудобнее. И хозяину подобные сцены не в диковинку. Портовый кабак. И девицы не визжат. Сверкают глазами, поигрывают всеми, уцелевшими от длительного употребления, формами, пытаясь угадать победителя.

Жаль, придется огорчить девочек. Лучше все в скоростном режиме делать, чтобы мебель не попортить. Шаг… удар в колено. Под хруст костей локтем в челюсть. И еще один с разворотом. Им тесно, а ему в самый раз. В очередь выстроились. А уж ему ли не знать, что такое очередь! Сколько поколений практически выросли в них. Зачем лишний раз унижать людей? Не дай бог, привыкнут.

Сел и с удивлением поднял лицо на хозяина.

-Любезный, я же просил…

-А… э – э… - Проблеял трактирщик, растерянно глядя на груду северян.

-Не бери  в голову. Тесно. Запнулись. Торопились должно быть. – Успокоил его Стас и повернулся к наемникам. – Так, что вы посоветуете, друзья мои?

Бесполезный вопрос. Его случайные друзья все еще пребывали в трансе, пытаясь вникнуть в то, что произошло на их глазах. Или, наоборот, выпало из поля зрения. Приводить их в чувство испытанным методом Войтика, не решился. Пришлось терпеливо ждать, когда они вернутся к жизни естественным способом. Но времени для этого понадобилось не мало. Успел даже выкурить трубку и опорожнить кружку с вином.

И все-таки пришлось поторопить события, оторвав их от переживания сладостного зрелища. Рыжеволосые бородачи и здесь мало у кого вызывали теплые чувства.

-Да, плюньте вы на них. – Решительно посоветовал он. – Лучше подскажите мне, как нанять подходящее судно.

Скрепя сердце, отвели взгляды от умилительной картины.

-Вряд ли получится это у твоей милости.

-Да, что вы заладили! Милость, да милость! Зовите просто… Славом.

-Хорошо, господин… Слав.

-Тогда почему же не получится? У меня найдется, чем заплатить.

-Господин должен понять. Смерть ясна и понятна. Проще говоря, все там будем. Ее при случае и обмануть не грех. А вот чтобы живым и по своей воле.… На такое дело серебром не купишь.

-А корабль?

-Корабль без команды – бабий короб!

Стас задумался. И было над чем. Не господь – бог, чтобы по морю, яко по суху ходить. Хотя, как знать! Не пробовал же.

-Господин, твоя милость Слав, долг собрался мечом, не серебром и не золотом отдавать? - Прервал его раздумья осторожный вопрос.

Поднял голову и с недоумением спросил.

-Серебро? Какое серебро? И при чем здесь золото? Ах, да.… Нет, мечом надежнее. Расписку писать не надо.

-Тогда твоей милости надо искать черную галеру.

-Черную галеру?

-Ну, да! Капитан Тайлесий промышляет разбоем по всему побережью. Урон от него не малый. Человек бывалый, дерзкий.… Не зря архонты за него сотню золотых готовы выложить.  И… золоту порой предпочитает…

-Риск? Или славу? Где найти? – Голос жесткий, требовательный, хотя и не громкий.

В ответ дружинники дружно пожали плечами.

-На это может ответить только сам Тайлесий. Пусть твоя милость поживет здесь день – другой, может, и услышим. Тайлесий не любит, когда о нем забывают надолго.

Взгляд где-то совсем рядом. Кажется, что обернись, протяни руку и вот он. Присел за соседний стол с безжалостным стилетом в рукаве.

-Он мне нужен, ребятки. И как можно быстрее. Аспид уже здесь. Правда, вынужден признаться, что мы друг другу не понравились. Характерами не сошлись. А, впрочем, червяк, как червяк. Только жирный и без глаз.

Этого говорить не следовало. Потому, как эффект от его слов превзошел все ожидания. Его случайные знакомые на какое то время утратили дар речи. Глаза уставились в одну точку где-то за его спиной, утратив всякую подвижность.

Пощелкал пальцами перед носом, поводил перед глазами.

-Эй, ребятки, вы где?

-Твоя милость что-то сказал?

-Я спросил, вы где?

Вопрос пролетел мимо цели.

-Где господин видел Аспида?

-Да, здесь. В двух переходах моего жеребца. Должно быть голодный был. Полз мимо, а тут мы с моей лошадкой. Слово за слово, повздорили.… Говорил же, что не понравились друг другу. И пошли дальше, каждый в свою сторону.

Говорил шутливо, и скупо улыбаясь, чтобы еще больше не перепугать ребят лишними подробностями. И снова попросил.

-Ребятки, мне нужен капитан Тайлесий.

Просьба прозвучала, как приказ. Но мужики даже не заметили этого, с неподдельным интересом и ужасом разглядывая его лицо. Но многое ли увидишь, когда половина лица скрыта под черной повязкой. И при всем при том не самая худшая половина.

Помолчали, жадно запивая вином услышанное.

-Думается, твоя милость, у хозяина острова Черной скалы тоже есть, что сказать тебе?

Пожал плечами и скучно ответил.

-Не знаю… может быть. Я не спрашивал. Важнее то, что у меня есть к нему.

          -Мы узнаем, господин, где Тайлесий.

-Хорошо. Я буду ждать.

Снова появилось острое желание обернуться. С трудом переборол желание и вышел из-за стола.

Хозяин уже стоял рядом, решив сам проводить его в комнату.

-Не трудись, мой друг. Посмотрю, как устроилась моя лошадка. А затем пройдусь по городу.

 И не спеша, направился к выходу, ловко обходя столы.

Неожиданно в дверях возникла потасовка. Стас приостановился и в тот же миг почувствовал удар в спину. Удар подлый. Умелый и выверенный. И не заметный. В почку. Тонкое лезвие, встретившись с его кожей, хрустнуло и упало на пол. Рука Стаса метнулась за спину, под пальцами лопнула кость. Повернулся на пятке. И столкнулся со взглядом равнодушных безжизненных глаз. И еще удар. Уже с другой стороны. Потасовка в дверях прекратилась. Вокруг него замелькали лезвия ножей. Снова развернулся. Толкнул мертвое тело, ошибиться не мог, на встречу убийцам. Коротким молниеносным движением свернул шею, ударом ноги сломал позвоночник. Под кулаком провалилась в мозг переносица. Хотя зачем мертвецу мозг? Чьи-то пальцы потянулись к амулету на груди. Как мечом рубанул ребром ладони.

И все исчезло. Растаяло, как предрассветный туман. В дверях пусто. Только валяются на полу обломки ножей. Все кончилось так быстро, что его новые знакомые так и не успели прибежать ему на помощь.

         Окинули взглядами ножи и обломки клинков.

-Не скучно живет, твоя милость.

В глазах недоумение… и вопрос. Не понятно мужикам, почему жив до сих. Пришлось извиняться.

-Не ловко получилось. Помешал ребятам. Влез не свое дело. Обиделись.

Но дружинники не поверили в его искреннее сожаление.

-Не ходил бы ты, господин. Сидел бы здесь от греха подальше. Беды сыплются на твою голову, как мураши на дохлую лягуху. – Посоветовал один из них. – Уж если…

-Говорю же, не в свое дело влез. – Не довольно поморщился Стас. – И друг мой черный торопит. Ждет! Обижается. А от обиды кровь портится.

Ребята бывалые. На мякине не проведешь. Да, и обидчиков сразу угадали, если судить по их многозначительным взглядам.

-Поторопитесь, друзья мои. Нельзя мне надолго здесь останавливаться. Друг мой егозлив и без меры назойлив.

Переглянулись и с минуту помолчали.

-Заждался, если умертвий прислал поторопить тебя.

-И я о том же. – Вынужденно согласился Стас. – Иначе бы не просил.

Посетители постоялого двора даже не обернулись в их сторону. Народ простой и на своем веку всякого насмотрелся. И драк, и кровавой поножовщины. Кому тишины и покоя хочется, тот не в порту, в городе на постой устраивается. Туда и городовая стража заглядывает чаще и любого – каждого на порог не пустят. А здесь и подешевле и в лицо не заглядывают. И обиду лишний раз выплеснуть не возбраняется.

Прогулка откладывалась. Не будешь же объяснять, что и за закрытыми дверями от ножа не укроешься. Пришлось возвращаться к столу. Да и знакомцы не спешили его покинуть.

-Вам, ребятки, от меня лучше держаться подальше. – Сдержанно усмехнулся он, садясь к столу. – И Тайлесий.

Замечание прошло не замеченным. Пролетело, как мухи, которые без числа кружились над столами.

-О Тайлесии можно услышать и здесь. А нет, так ночью  кое-куда заглянем. А тебя лучше, господин, одного не оставлять.

-Ну, нет, друзья мои, помочь вы мне не сумеете. А себя под нож точно подставите. – Покачал уверенно головой  и, не оборачиваясь, окинул «глазом» трактир.

Взгляд не отпускал его даже на миг.

Девицы, не имея больше сил сдерживать свое чисто женское любопытство, нахально улыбаясь и всячески подчеркивая свои формы, подсели к столу и с нескрываемым вожделением посматривали на его выпуклую твердокаменную грудь и тугой, в пластинах мышц, живот.

-Господин угостит девушек вином?

-А плохо не будет? – Полюбопытствовал он.

От женщин несло вином так, что мухи падали от головокружения. Лица красные, глаза в разброс.

На их счастье дева-воительница далеко и не видит их не пристойных домогательств. Уж у нее нашлось бы что сказать этим легкомысленным красоткам. А, может, и не только сказать.

Сделал знак хозяину и предупредил.

-Но, барышни, угощайтесь за другим столом, если у этих ребят нет на этот счет иного мнения.

На хмельных лицах появилось разочарование.

Положение спас развязный тип потрепанного вида. Нагловато улыбаясь, всем своим видом пытаясь подчеркнуть образ бравого моряка и покорителя морей, он положил руку на эфес меча и чтобы привлечь внимание, подкрутил и без того лихо закрученные усы.

-Меня зовут Санчес…

-Да? – Удивленно хмыкнул Стас и скептически улыбнулся. Высокий общественный и социальный статус, обозначенный им еще у дверей, необходимо было держать на уровне. А развязный тон нагловатого хлыща, судя по пренебрежительным улыбкам его приятелей, ему категорически не понравился. – Никогда бы не подумал.

Усы потрепанного кабальеро обиженно дрогнули.

-Я капитан «Беркута», лучшего судна на побережье. Как я понял, господин ищет лихую команду и доброе судно. Если это так, то мой «Беркут» и его ребята, это то, что вам надо.

Соседи по столу снова скептически заулыбались.

Улыбнулся чуть заметно и Стас.

-Если твой «Беркут» боевая и быстроходная галера, то почему бы нет? – Сдержанно ответил он, даже не думая приглашать незваного гостя к столу.

-Мой «Беркут» уйдет от любой галеры.

-Пусть так. Хотя я бы предпочел обратное.

Санчес счел за лучшее принять его слова за комплимент. И самоуверенно ткнул грязным пальцем в один из камней, сверкающих на рукоятях его мечей.

-Половина вот этих камешков и «Беркут» хоть завтра утром выйдет в море.

Стас развеселился. И безразличным тоном сказал, словно в пустоту с легкой небрежностью.

-Заплачу вдвое больше в виде аванса и готов отложить выход на сутки, если капитан Санчес готов идти к острову Черной скалы. – И почмокав трубкой добавил. – Если меня устроит судно и команда. А по возвращении еще столько же.

Санчес поперхнулся.

Ледяное спокойствие и насмешливая улыбка таинственного и уверенного в себе  незнакомца, обескуражила самонадеянного капитана. И он молчал, тщетно пытаясь найти достойный выход из трудного положения.

И Стас сам пришел ему на помощь.

-Да, не переживай ты так. Без работы не останешься. Что ты там возишь?  Шкуры, шерсть, скотину? Ну, вот и вози. Прибыльное дело. Не голодаешь и ладно.

Как здорово, что вовремя нашлись нужные слова, чтобы утешить человека.  Зачем огорчать лишний раз? Переживать начнет, в запой ударится, как у них, моряков водится. А у него недоброжелателей и без того хватает. Правда, если судить по лицам дружинников, у них мнение почему-то было обратное. Они, неизвестно почему, сочли, что у капитана после таких слов утешения остается одна дорога. Команду распустить, судно затопить, а самому кинуться на меч.

Стас говорил тихо. За соседними столами его слов не слышали. Но так это не проблема. Есть люди, которые слово в слово передадут содержание короткой беседы многочисленным друзьям – приятелям за кружкой вина или забористого пива. Давно пора сбить спесь с этого самовлюбленного петуха. И за что его только девки любят? Вельможные матроны готовы на перебой окна своих спален распахнуть. 

В глазах капитана полыхнула ярость. Южная кровь! И вино подогрело. И с чего обижаться? Совет, как совет. Капризно очерченные губы дрогнули. Из-за пояса вылетела перчатка и с хлестким звуком упала на стол.

Стас снова поморщился. Слишком много событий для одного дня. Напрасно вернулся.

-Парень, я давно вырос из коротких штанишек и в детские игры не играю. – И брезгливым движением, двумя пальцами, как дохлую крысу, сбросил перчатку на пол. – Уйди живым, пока есть возможность. И что за скверная привычка класть всякую грязь на обеденный стол?

Санчес окончательно потерял голову. Его меч с треском вылетел из ножен. Стас вздрогнул и вынул трубку из рта. А Санчес лицом вперед рухнул на стол. Меч выпал из ослабевшей руки и с глухим стуком упал на глиняный пол. В уголке губ появилась тонкая струйка крови. Надсадно захрипел, выгнул спину и затих.

-Умер от огорчения! – Вздохнул Стас, уверенный в том, что никто не заметил, как его локоть разбил грудную клетку. – Да, друзья мои, меч на поясе  - страшная штука. И в первую очередь для его хозяина. Появляется излишняя самоуверенность.

Затянулся и выпустил тонкую и длинную струйку дыма.

-Пора отдохнуть. За четверо суток успел без малого пять сотен верст отмахать.  Жеребчик мой, поди уж третий сон видит, а я все бражничаю. – Поднялся с лавки и закрутил головой, отыскивая хозяина. – Веди, друг любезный, на постой. В сон клонит.

Сделал шаг и обернулся.

-Ребятки, вы обещали…

-Твоя милость может не беспокоится. Мы найдем Тайлесия.

Выпрямились в полный рост. Спина прямая, грудь колесом. Так и перед старшиной своим отродясь не стояли. Байке про слабое сердце капитана не поверили даже на обгрызенный ноготь. Не первый год караваны сушей и водой водят. Всякую смерть видели.

-А коли дружину набирать захочешь на тот проклятый остров, бери нас первых.

  Мотнул отчаянно головой. Еще бы шапкой об пол! Так нет шапки.

Не стоит огорчать хороших ребят с первой же встречи.

-А караван?

Можно было не спрашивать. В глазах горячечный блеск.

-С тобой, твоя милость, и дня не просидели, а насмотрелись столько, что и в год не увидишь.

Поманил пальцем и шепнул на ухо.

-Мало веселого, друг мой, когда смерть рядом ходит.

И эти туда же. Почему не живется спокойно? Вот так же и Войтик когда-то махнул в стену свой  черпак и белый поварской колпак с отчаянной решимостью. Забросил семью, чтобы бежать его охотничьей тропой. А ведь врет твоя милость. Не было никогда у Войтика белого колпака. Все же остальное по полной программе и без исключения.

И не весело попросил.

-А вы поторопитесь все же, ребята. Время, время.… Каждый час против меня. И если хотите, против вас. И… постарайтесь не приближаться ко мне ближе, чем на два шага.

Подбежал хозяин, бросил равнодушный взгляд на спину капитана, на восхищенные лица «барышень» и успокоился. Заведения подобного толка высокой нравственностью не отличаются.

Но Стас счел просто необходимым объясниться.

-Сердце, друг мой! Работа нервная, беспокойная. Можно сказать, просто на износ, не щадя себя трудился.  К тому же неумеренное увлечение горячительными напитками и слабым полом оказались губительными для его организма.

Взгляд щекочет спину, останавливается между лопатками, медленно подбирается к шее, словно выцеливая точку для последнего удара. С трудом удержался, чтобы не обернуться.

-Веди, душа моя. А то свалюсь под столом во всем непотребстве. А что люди могут подумать? Смолоду такой привычкой не обзавелся, а сейчас и вовсе поздно начинать.