Следующий день прошел незаметно. Потом еще день. И еще один. Груздень бросал в его сторону взгляды. Но Стас словно не замечал их. И только к вечеру второго дня, отвечая на немой взгляд десятника, неприметно кивнул головой. И десяток ускользнул из крепости так, что не только воевода, даже дозорные не заметили. Он пропадал на плацу и усиленно гонял оставшиеся в крепости десятки его полусотни. Справедливости ради сказать, в этом вовсе не было никакой необходимости. Десятники прекрасно запомнили нехитрую науку муштры и, как бы сказал Толян, оттягивались по полной программе. А еще бы он сказал на своем шикарном языке, что привычка хуже поноса. Вот, следуя этой пакостной привычке, он и околачивался на плацу.

Рядом с ним неотлучно топтался и волхв. Мало того, что топтался, так он еще, несмотря на весь свой возраст, лез в самую гущу событий. То есть хватался за меч и кидался, очертя голову, в заведомо проигранный поединок. Или засучивал рукава и влезал в рукопашный бой. Забывая про свой немалый чин и высокое положение, щедро раздавал удары налево и направо. Ребята сначала остерегались обидеть старого человека, но после двух крепких оплеух забыли обо всем и прокатили несколько раз по земле. Правда, из осторожности не прибегали к кулакам.

Волхв, не обижаясь, поднимался с земли и снова лез в драку… Стас изредка бросал в его сторону недовольные взгляды, но не мешал. Пивень уроки усваивал быстро. Кстати, по меркам двадцатого века, стариком его можно было считать с большой натяжкой. До настоящего пенсионного возраста ему еще шагать да шагать.

Воевода же целый день метался по стенам от башни к башне, дико рычал на подчиненных, костерил их, на чем свет стоит, поминая недобрым словом Стаса и всю его науку, без которой, слава Роду, жили до него и прожили бы еще столько же и после него. К обеду он выдохся и на какое время исчез в своей «канцелярии».

– Собьется парень с ног и Груздня не дождется, – усмехнулся Пивень, провожая его сожалеющим взглядом. – Зря ты с ним так, Слав. Уж лучше бы совсем не говорил. Воевода-то он неплохой. Лешего за бороду не схватит, но и свою под его ладонь не подставит.

– Долго спокойно жил, а это на пользу не пойдет, – равнодушно отозвался Стас. – О другом, друг Пивень, надо думать – как рубежи уберечь. Держава голая стоит. Обойди кремник за версту отсюда и иди во все стороны. Слова против сказать некому. Или не так?

Волхв поскреб шею под потной бородой и промолчал.

– Вот то-то и оно. А вы поставили здесь крохотный гарнизонишко, покидали сюда мальчишек и успокоились. А это, брат волхв, не колдовство. Это чужой мир к вам рвется. И какой он, с чем он идет – никто не знает. И главное – знать не желает. Не трогает до поры до времени, и то хорошо!

– Так нужны бы были, давно бы пришел… – оправдываясь, ответил волхв.

– А если силу копит перед броском?

Пивень кольнул его взглядом.

– А не круто ли наговариваешь, Слав?

– Да нет, Пивень. Я еще углы сглаживаю. Уж поверь мне, имел честь видеть, как из ничего буря вскипала, а потом сметала целые народы. Брат на брата, а сын на отца с оружием шел. Да этот кремник давно надо было встряхнуть, как следует, чтобы с потолков пыль посыпалась. Я воеводе Серду говорил и тебе скажу, ты мужик умный и соображаешь быстро, что давно надо было закрыть все Сумерки караулами. А за спиной у караулов серьезные силы поставить. А не полторы сотни полусонных и плохо обученных бойцов. Не обороняться от Сумерек, а выбросить вон!

– Развернемся, а зря, – Пивень попытался осторожно возразить.

– И дай-то Бог! Осторожность никогда еще делу не вредила. Запомни, волхв, из других миров не все, как мы, с миром придут. И не с мечами да луками. Найдется и пострашнее оружие. Тебе уже говорили, что я своим оружием могу творить. Так это детские игрушки.

– Давно хотел посмотреть. Серд мне все уши прожужжал про него, – глаза волхва сверкнули. – Все как-то не с руки было.

Немолодой уже мужик, а как малец любопытствует.

– Время будет еще, – остановил его Стас. – А сейчас дозорный рукой сигналит. Послушаем… А вот и воевода торопится.

Но слушать дозорного уже не пришлось. На полном скаку в раскрытые ворота влетел Веселин. Лицо грязное, в разводах от дорожной пыли. Лошадиные бока потемнели от пота.

Скатился с седла, подошел к Стасу на плохо слушающихся ногах.

– Командир, Алексей приказал передать, что из Сумерек идет отряд, немалым числом.

– Точней! – и жестом, остановив его доклад, скомандовал: – Взвод! По коням! Веселин, продолжай…

– Куда? Кремник стеречь надо! – грохнул воевода начальственным басом. – Я воевода здесь!

Веселин покосился на него, но поймал на себе требовательный взгляд Стаса и, не сбиваясь, закончил:

– Алексей сказал, что примерно в три сотни. Он и Груздень встретили их засадой, а сейчас идут следом, висят, как собаки на медвежьих холках. Будут держать их уже в знакомом тебе месте.

– Ясно! Воевода, крепостные ворота закрыть! Всех на стены. Пивень, а ты куда? – крикнул он, пуская коня галопом. – Веселин, можешь отдыхать.

Но волхв, не слушая, уже выскакивал из ворот, путая ряды бойцов. А Веселин уже вывел из конюшни другую лошадь и торопливо перебрасывал на нее седло. И не проскакали они и двухсот метров, как он уже догнал.

– Командир, Алексей велел передать, что по два воя отрядит в обе стороны вдоль Сумерек, – крикнул он, занимая свое место в строю.

– Молодец, Леха!

Но волхв укоризненно покачал головой.

– И без того малые силы еще меньше сделал.

Стас досадливо поморщился.

– Пивень, ты же не глупый мужик! И с какой стороны меч в руке держать – тоже знаешь. Пойми, когда в строю два десятка воев, то одним больше или меньше – положения не выправит. Я этих ребят готовил к другой войне. А в этой войне главное не число…

Скакали молча, не жалея конских боков.

Лишь изредка Стас оглядывался, окидывая быстрым и взыскательным взглядом на строй и этого было достаточно, чтобы отставшие подтянулись и, хотя в этом не было особой нужды, даже ряды начинали выравниваться.

Лошади начали задыхаться, потемнели от пота, но Стас все настегивал и настегивал своего гнедого.

Через реку переправлялись, как предки скифы, держась за конские хвосты.

И снова скакали… Почти не останавливаясь.

Наконец поднял руку и скомандовал.

– Спешиться! Спень, остаешься коноводом. Подыщи место, чтобы укрыть их. И будь готов каждый миг!

– Командир! – Спень был явно оскорблен и не собирался скрывать это.

Но Стас тут же пресек эту слабую попытку пререкания гневным движением бровей и, не обращая внимания на жалобную физиономию несчастного, скомандовал:

– В колонну по два, бегом марш…

Войтикова обувка, не грубые яловые сапоги. Бежали широко, размашисто и бесшумно. После почти трехмесячных истязаний пробежать несколько верст было вместо прогулки. Лица ребят порозовели. В глазах плескался охотничий азарт.

И только волхву приходилось несладко. Короткие ноги никак не могли поспеть за резвыми, привычными к бегу ногами молодых здоровых парней. Лицо побагровело. Дыхание сбилось. Но Пивень терпел, то и дело выгребая из ноздрей седую шерсть усов.

– Куда бежим, Слав? – прохрипел он, сделав нечеловеческий рывок, чтобы поравняться со Стасом.

– Леха позволит им прижать себя к опушке. И будет держать их на коротком поводке до нашего прихода… и почему ты зовешь меня Славом?

– Больше к лицу… не волком же тебя кликать. А если они разделятся? Оставят полусотню или сотню на два твоих десятка, а с остальными пойдут на кремник.

– А за каким чертом им переть на этот кремник? Им он вовсе не мешает. Обойдут и выйдут на оперативный простор. Я бы так и сделал. Но Леха не позволит им разделиться. Он это умеет делать. Ребятки, в цепь! Похоже, голоса… Стрелять с колена, по моей команде. Стрелы зря не кидать. Бить в голову, в шею. По-пластунски, вперед! И чтобы травинка не шелохнулась!

– Эх, пропадай моя борода, – скорбно прошептал волхв, добавив кое-что из неподобающего его чину словаря. – Придется голомордым конязю явиться.

– Явись живым, – усмехнулся Стас и нырнул в траву, в которой уже исчезли его ребята. – Поторопись, Пивень, а то все вкусное без нас съедят.

Ползли так долго, что Пивень всерьез начал беспокоиться о своих штанах. Стас несколько раз ловил на себе его умоляющие взгляды, но не отвечал. Он давно вырвался вперед, часто останавливался, замирал, прислушивался и снова полз вперед.

Остановился только тогда, когда через густые заросли увидел мечущиеся впереди силуэты.

– Луки к бою! С колена – огонь!

Другой команды он так придумать и не смог, сколько ни старался. А потом решил, что это не главное. Главное, что коротко и звонко.

– Разделить цели по секторам! Бей!

И разом врезали из тридцати луков.

Стрелы выпорхнули из травы, запели, как рассерженные шмели. Быстрое движение к плечу за стрелой, стрела ложится на тетиву, скрип тугого лука, щелчок. Дни и недели тренировок не пропали даром. «Не зря истязал их», – с удовлетворением подумал Стас. Его лук не скрипел, стонал от напряжения. А рядом от безделья ругался матерными словами волхв. Он второпях кинулся в седло без лука.

– Ах, как славно кидают стрелы вои! Хоть бы одна пропала зря. Что ни стрела, то и к месту пристроена.

Стас не отзывался. Времени не было. Пока противник не понял, что происходит, он наш. Но Пивень был прав.

Ребята старались вовсю. Конечно, должной быстроты еще не было. Но противник был всего-то в полусотне шагов от них. И бить его можно было даже из рогатки. Пара минут, и тул пуст.

– Хмурый! – свистящим шепотом позвал он. – Бери два десятка и вперед, на бросок! Мина, ты с десятком прикрываешь! С Богом!

И первым с колена рухнул в траву. Хмурый не рассуждал. Кивком головой указал воям на него и юркнул следом. Проползти сквозь высокую душистую траву тридцать шагов – плевое дело.

Но противник уже опомнился. Правда, прежде половина уже лежала в траве. А может, и больше. На арифметику времени не было. Бухгалтерией займемся потом. Пять метров. Еще пять. Еще немного. Все. Бросок. Пока только ножи. И с низкого старта вперед. Три длинных прыжка! В мечи!

Нет, он не подал команду. Выпрыгнули разом, молча. Врасплох. Так лучше. К чему беспокоить? Мы и сами не заблудимся.

Завертелись мечи. Боем управлять не надо. День за днем отрабатывал тактику подобных боев. Каждый знает свое место. Поленом выколачивал из них страсть к поединку. Метут, как дворник метлой, все, что под руку попало. Вот и славно. Время словно остановилось. И только мечи со свистом рассекают воздух, сметая все на своем пути. Лопаются под их ударами шлемы, трещат панцири.

Как хорошо, что успел приучить ребят к трофейным мечам.

И вдруг страшный удар в голову чуть не свалил его с ног. Закачался, но устоял. Мечи едва не вывалились из рук. И новый удар. Внутри словно граната взорвалась. Усилием воли сохранил равновесие, оперся одним из мечей в землю. Отмахнулся от нацеленного в лицо удара, отбил удар сверху. Руки дрожали. Глаза застилала кровавая пелена.

– Стас, что с тобой? – на него смотрят тревожные Лехины глаза. – Стас, ты ранен. Груздень!

– Не кричи, Леша, – ответил он, мучительно раздвигая губы. – Сейчас пройдет. Заканчивать надо. Время теряем. Они опомнились.

Повел головой, с трудом стараясь удержаться от крика из-за дикой боли. Кажется, нащупал… Снова в мозгу разорвалась граната. Кажется, что треснули черепные кости. Но руки его действовали независимо от сознания. Молниеносное движение, которое сумел с трудом разглядеть только Леха. И в десятке шагов от них повалился с ножом в горле неприметный воин.

Боль начала отступать. Взор очистился от кровавой пленки. Стало легче дышать.

Бойня закончилась. Те немногие, кто уцелел, спешно покидали поле битвы.

– Спень, коней! – вопил Хмурый.

Но где там! Не услышит.

Огромными прыжками неслись вслед убегающему врагу Войтик и Веселин. Торопились за ними и остальные.

– Остановить!

– Командир…

– Остановить!!

Леха повернулся к Груздню.

– Груздень, у тебя глотка луженая. Тебе и кричать. Если командир говорит, значит, он знает что делает.

Стас повернулся к волхву.

– Пивень, ты что-нибудь заметил?

– А что, командир? Никогда еще не видел такого побоища. Резали, как свиней… А они ровно ослепли.

– И тебе не показалось это странным? Пойдем, посмотрим вон на того мужика. – Он указал рукой в сторону поверженного его боевым ножом воя. Очень странный, я вам скажу, товарищ. Силищи неимоверной! Видели – где он, и где я? А он меня чуть по земле не размазал, как коровью лепешку.

Говоря это, наклонился над неподвижным телом и выдернул нож, чуть не перерубивший шею. Расстегнул подбородочный ремень и стянул шлем с головы убитого.

– И эта тля, говоришь, чуть не убила тебя?

Голый череп отливал желтизной. Очень высокий выпуклый лоб. Реденькие брови над глубоко посаженными глазами. Тонкие обескровленные губы. Странно, но Стасу показалось, что глаза все еще живут. И, словно в подтверждение его догадки, последовал удар такой силы, что его отбросило на несколько шагов в сторону. Рухнул на колени волхв. Застонал и скрючился Леха. Пошатнулся Груздень. Но вынырнул у него из-за спины Толян. Взмах меча, и отрубленная голова, кривя рот и хлопая веками, откатилась в сторону, отброшенная брезгливым движением ноги.

– Что это было? – со стоном выдохнул кто-то.

Несколько человек бросилось к Стасу, но он уже, кривя губы и сдерживая стон, поднимался сам.

– Леша, ты все понял?

– Ты думаешь, командир…?

– А что тут думать? Корове ясно! Эта тварь управляла этими ребятами. Вернее, их сознанием. Ты можешь поверить в то, что я бы в здравом уме и твердой памяти позволил за четыре с половиной минуты положить почти три сотни бойцов? А он боялся переключиться на нас, чтобы по-прежнему держать их под контролем.

– Эй, командир, – вмешался в их разговор волхв, – говори понятнее. Это их волхв, что ли?

Стас задумчиво посмотрел на волхва и потер висок, в котором до сих пор билась боль.

– Бери выше, Пивень – колдун. А, может, что и похуже!

Пивень понятливо качнул головой.

– Тогда его сжечь надо! Ребятки, запалите костер. Незачем этой дряни землю поганить.

– Голову не трогать! Может, я с ней еще побеседовать сумею.

– Командир. Рискуешь, – тихо предупредил его Леха. – Давай я лучше велю поискать: может, не все убиты?

Стас с сомнением покачал головой.

– Вряд ли. Ребята дорвались до живого дела, – подтвердил его сомнения Пивень. – Славно ты их выучил. Соколянскую бы рать тебе так же обучить.

Груздень сдержанно улыбнулся.

– Уж тогда до мертвого дела! Остальных смотреть будешь, командир?

– А что там может быть интересного? Леша и Груздень, вы со своими десятками пойдете со мной под Сумерки. Хмурый, ты соберешь все трофеи и вернешься с остальными в кремник. Пивень, тебе тоже надо возвращаться. Толян, эту лысую башку в мешок! По дороге попытаемся побеседовать.

– Как Руслан с той головой? – понимающе улыбнулся Толян, продемонстрировав глубокие знания школьной программы.

– Вот именно, – сраженный наповал его эрудицией, согласился Стас.

– Ну, нет, Слав! – решительно возразил волхв. – Вот сейчас-то уж точно не вернусь. Уж если колдуны повадились в наши края, то мое место рядом с тобой, командир.

Стас обреченно вздохнул и махнул рукой.

– Делай, как знаешь. Но…

– Я помню твое условие, командир. Пойду простым воем. Но теперь я знаю, с кем имеем дело и, думаю, сумею помочь тебе.

– Добро! Хмурый, отойдем…

Хмурый явно был обижен на Стаса, но спорить не стал. Возвращаться, так возвращаться. Одно утешение – можно первому поведать о славной победе.

Отошли на десяток шагов.

– Вот что я хотел сказать тебе, друг мой Хмурый. Я не знаю, когда мы вернемся. Может, скоро, а может, и нет. Ты видел, с кем мы столкнулись, и сможешь рассказать об этом остальным. И не только рассказать…

– Я понял, командир!

– Ты не все понял, Хмурый.

– А что еще?

– Кремник на тебе и на твоих ребятах! Ты остаешься полусотенным вместо меня. Теперь, понял? Начальство на тебе! И ответ тоже на тебе.

– Понял!

– А хорошо ли ты понял?

– Я понял все, командир!

– Здесь не задерживайся.

– А те ребята, которых Алексей отправил к Сумеркам?

– Мы перехватим их по дороге. Не теряй времени, Хмурый. Торопись. Вдруг, где-то еще отряды в наши земли крадутся?

И не дожидаясь ответа, скомандовал через плечо.

– Становись!

Следовало торопиться. Он не боялся, что те немногие, кто уцелел, смогут предупредить кого-то. От нежелательной встречи можно при желании всегда уклониться. Не на свидание же они спешат? А вот нора, из которой они выползают…

Обвел внимательным взглядом замерший строй. Лица серьезные. Пропал азарт. Появилось осознание ответственности. Подтянуты, подобраны. Тулы набиты стрелами. Метательные и боевые ножи в ножнах. Мечи уютно устроились за спиной.

– Ребятки, отдыхать некогда. Сами видите, кто против нас идет. Я впереди, Алексей со своим десятком замыкает. Войтик, ты верхом отправляешься не медля – вперед. Хруст с тобой. Попробуй перехватить дозоры.

– А я, командир? – не вышел, выпрыгнул из строя Веселин.

– Верхом на палочке? – усмехнулся Стас.

– Так я живо за лошадью и обратно!

– Ну, если живо, тогда вперед… – Стас скупо улыбнулся, глядя на разгоряченное лицо молодого парня, и повернулся к Лехе.

– Где вы на них наткнулись?

– Войтик на них набрел. Сначала раздразнил их стрелами, а потом вывел на нас. А я в открытый бой вступать не стал. Затащил на эту опушку и стреножил, зная, что не бросишь друга и напарника на съедение кровожадному врагу.

– А если бы воевода из кремника не выпустил?

– Вряд ли… Иначе бы в старлеях при открывшихся талантах не ходил, – негромко рассмеялся Алексей. – А знаешь, Стас, я так и не понял: зачем они шли? Кремник брать? Вряд ли? Просто побезобразничать? Нет ни сел, ни городков поблизости.

– А если просто разведывательный поиск?

Леха ответил не сразу.

– Вряд ли, – не совсем уверенно ответил он. – Больших запасов продовольствия у них не обнаружили.

– Все ответы там, дорогой мой напарник, – Стас кивнул головой в сторону Сумеречной горы. – Так что бери пример с нашего Толяна. Прочь сомнения и прочие нелепости из прошлой жизни. Больше уверенности и слепой веры в отца-командира и его непогрешимую мудрость.

Стас начал увеличивать темп. Но, видимо, и его что-то тревожило.

– Меня больше беспокоит голова, которая болтается за спиной у него.

Волхв, который держался рядом с ними и просто слушал, решил, что настало время и ему вступить в разговор.

– Пылать бы тебе на костре, Слав, если бы тебя услышали в Соколяне. Волшба и черное колдовство!

– Ну, брат волхв, какая же это волшба? А признайся, что и тебе не терпится попытать его? Ведь так?

– Не отопрусь, страсть, как охота. Так мы же не в Соколяне. А то и мне с тобой пришлось бы огоньку отведать.

Несколько минут шагали молча. Но молчание не входило в число многочисленных достоинств Лехи.

– Любопытно вот что, Стас. Второй раз мы с ними сталкиваемся, и второй раз имеем перед глазами местный материал. Даже «экстрасенс», который ошарашил тебя по башке, мало чем отличается от нас с тобой. Рук, ноги, голова. Хотя и редкостный красавчик. И еще одно. Вся эта тягомотина тянется уже не одну сотню лет…

– Леха, ты все соотносишь с известными тебе величинами. Если это день, так обязательно двадцать четыре часа в сутках, год – непременно триста шестьдесят пять дней… ну, на крайний случай – на день больше. Но наверняка есть миры, где живут в иных временных ритмах. И сотня лет для них – краткий миг… Только ногу в стремя поставить. А местный, как ты выразился, материал и до того использовался. Не беру для примера новейшую историю, вспомним колониальные войны, в которых на той и другой стороне воевали аборигены, вооруженные привычным оружием, то есть копьями. Так что это все вполне объяснимо.

Волхв мало, что понял из их разговора, но слушал очень внимательно и время от времени согласно кивал головой. Едва Стас закончил свое нудное и унылое объяснение, он неторопливо вклинился и со своим словом.

– Вот то, что голова… Он совсем не похож на наших.

– На ваших, может, и не похож, а на других – тютелька в тютельку. Уши есть, глаза на месте, а то, что волос, как у воробья на коленке, так это через одного, – пренебрежительно отмахнулся Леха. – Это не признак. Груздень, а ты как думаешь?

Сумрачный, молчаливый Груздень покачал головой.

– Пивень правду говорит. Нет у нас такого добра. Пришлое это. Не наше. Меня до сих пор мороз по коже дерет, как вспомню его глазищи. Если бы не командир, может, и лежать нам всем там. Такие еще не приходили к нам. Я думаю, что мало их еще, вот и не лезут. Лазейка тесная. А как соберутся с силами, так сразу и навалятся.

– Учись, Леха. Вот слова не мальчика, но мужа, – усмехнулся Стас. – Ты его глаза видел? Прав Груздень – глазищи, а не глаза. И зрачок во весь глаз. Обозначь мысль!

– Это точно! – Леха расплылся в широкой улыбке. – Толян со своей задницей еле протиснулся. Если бы я его не подтолкнул, до сих пор там сидел бы. А что, командир? Это выход. Заткнем дыру Толяном, и без проблем. Махнем в столицу и заживем мирной и обеспеченной жизнью. Толян – в наперсточники, мы с тобой фитнес-клуб для местных дамочек откроем.

– Так она уже заткнута! – высунулся из-за плеча Толян. – Или забыл, сколько мы ее искали, чтобы обратно залезть? И не собираюсь я в наперсточники. Может, я тоже хочу фитнесом заняться? Или боулинг-бар открыть.

Леха спорить не стал.

– Не нашли. Это я помню. С дамочками придется пока обождать. Прости, Толян, не подумавши брякнул. А жаль, меня всерьез потянуло к столичной жизни.

– Или к дамочкам?

– Может, и к ним. Я еще не решил. А тебя, Толян, куда тянет?

– Все, Леха. Кончай треп.

– Какой же это треп, командир, когда судьба нашего счастливого будущего решается? – строптиво не согласился с ним Леха, не почувствовав строгости в его голосе. – Хочу халат, шлепанцы и телевизор. И еще – газету с последними, основополагающими решениями нашей партии.

– Будет тебе сейчас счастливое будущее. И основополагающие решения. Не уводи разговор в сторону. Я тебе задал вопрос про глаза, а не про дамочек. А глаза эти, Леха, говорят о том, что они привыкли к полумраку, к сумеркам. И может даже – вполне справляются со своим предназначением и в кромешной темноте. Взвод, бегом! – решительно скомандовал он и вопросительно посмотрел на волхва. Но тот ответил ему бодрым жизнерадостным взглядом и Стас повторил: – Бегом! Леха, ты замыкающий.

– Вот всегда так. Кому ордена, медали, а мне только пыль глотать. Ты лучше скажи мне как другу: что ты с этой совершенно дохлой головой делать собрался? А то тревожно на душе. Тебе, может, и все равно, а я человек молодой, перспективный. Даже жениться не успел. Можно сказать, из-под венца умыкнули… А с тобой точно могу на костер угодить… или еще какой-нибудь незаслуженной и обидной смертью умереть. Мне оно надо?

– Леха! Не буди во мне зверя! А из-под венца ты только и ждал случая, чтобы слинять.

И перешел на ровный, раз и навсегда выверенный, бег. Так можно бежать и час, и два. С утра и до обеда. А там и до вечера недалеко. Вот только волхв с его сапогами… Любопытно бы посмотреть: с портянками сапоги носит или с носками? Но терпит! Держит фасон. Наших кровей! Изрядный бы боец вышел, если б с проклятым культом не связался. Хотя, что в том удивительного? Боевые офицеры в священники уходят. Мода что ли? Или в самом деле – в душе сидело до поры, до времени?

Разговоры и перешептывания стихли. Ребята берегли дыхание. Хотя и бежали сегодня налегке, без привычной поклажи. Поторопились Лехе с Грузднем на помощь, о провианте не побеспокоились. Проголодаются. Чуни вместе с шерстью сгложут.

– Груздень!

Груздень вынырнул из строя.

– Груздень, ребят кормить надо чем-то.

– Потерпят. Привычное дело, – хладнокровно ответил десятник. – А может, и подстрелим дорогой какую дичину. Хмурого бы сюда. Он по дичи мастак. Правда, и Хруст не хуже. Так и тот далеко.

– Умеешь ты, Груздень, утешить, – улыбнулся Стас.

– А ты его самого за этой дичью отряди, – посоветовал Пивень, сопя носом.

– Не дождется, – решительно отрезал Стас. – Командир должен страдать и мучиться, думая о судьбе подчиненных, а я его на прогулку отправлю? Не дождется. Пусть лучше думает, чем мы ребят кормить будем, а потом примет умное и взвешенное решение.

Груздень таращил глаза, пару раз шмыгнул носом, взглянул на волхва, но тот только пожал плечами. Потом понял, что Стас забавляется над ним, и отстал.

– Плетень и ты, Третьяк. Заберите немного в сторону, может, стрельнете кого никого, а то и вправду друг друга есть начнете.

Стас искоса взглянул на волхва и улыбнулся.

– Остановимся, срублю всю шерсть под такую-то голень.

– А костер? – ехидно спросил Стас. – Или из волхвов попрут? Чем кормиться будешь?

– Не боюсь. И не сожгут, и не попрут. Я не соцкий. И не тысяцкий. И даже не конязь. Волхвом рождаются… или нет. Чудесить можно научиться, но надобно еще что-то, чего и я сам не могу сказать. А попрут, к тебе пойду. Возьмешь?

– Почему бы и не взять? Боец из тебя выйдет добрый. Правда, не молод уже. Но зато упорен. И кураж есть, – легко отозвался Стас. И после короткой паузы добавил: – Если самого возьмут.

– Воевода Серд взял же, – успокоил его Пивень. – А с воями ты и в самом деле хорошо сладил. Сколько живу, но еще ни разу не видел, чтобы вот так, на одном дыхании, за краткий миг можно ворога свалить.

– А я его и не спрашивал. Присяги не принимал, клятву не давал. Служу за интерес. Да и не служу. Ребят в порядок привожу. А кроме того, и самому хочется узнать: кто это тайные тропки протоптал через наш мир? И где эти тропки кончаются? И кто на воротах сидит, кто ключи хранит? Знаешь, друг Пивень, терпеть не могу, когда без приглашения, да еще в окно лезут. Или за стенкой подслушивают.

– Будто я люблю. Мне больше по душе тишина. Над головой лес шумит, рядом речка журчит, в печке угольки потрескивают. Где-то пичуга малая попискивает. Хорошо. Мысли разные в голову табунами скачут и ворочаются там, как сытый кот на завалине. О прошлом припомнишь. И о том, что впереди поджидает, задумаешься. И не ждет. А только хочется, чтобы ждало.

– Философ!

– Это как?

Стас запнулся. Попробуй, объясни неграмотному волхву термин, Бог знает – из какого века.

– Думать любишь, ответы искать и находить…

– Командир, не томи душу. Охота посмотреть, как ты будешь с головой толковать.

– Успеется, Пивень.

– А если нет?

– Умеешь ты убедить, друг волхв! – Стас приостановился и взглядом поманил к себе Толяна.

Тот шагнул из строя в сторону и подбежал к нему.

– Мешок, Толян. Избавляю тебя от драгоценной ноши.

– Мне-то что? С базаром не лезет. В ухо не нашептывает. Помалкивает и все тут. Хотя, командир, фишка не та. Крыша не едет, но на чердаке будто извилины кто-то палкой шурудит.

– До чего же тонкая натура у нашего Толяна и чувствительная душа! – усмехнулся Стас. – Предки наши из черепов себе чарки мастерили и винцо из них вечерней порой потягивали. А Толян себе совершенно безжизненный череп в пассажиры брать не желает. А сам только жаловался, что парой слов дорогой переброситься не с кем. Скука смертная заела.

– Я?

– Ну не я же! Мне и волхва за глаза и за уши хватает.

– Да какой базар с дохлой головой?

– Вот и я говорю, что за разговоры между вами могут быть? Или анекдоты травили? – посмеивался Стас, распутывая узел на котомке. – А может, по душам потолковать захотелось?

– Кому?

– Ну не мне же! Я вообще далеко от вас был. Посмотри, болтовней своей до чего довел. Даже смотреть на тебя не хочет. Заговорил, можно сказать, до смерти. Аж глаза закрыла, бедненькая.

– Как? – Толян окончательно сбился с толку.

– Как все, ресницами. Хотела руками, да вспомнила, что нет их при ней. На опушке оставила. Кстати, твоими стараниями. Да не переживай ты так, Толян. Там все равно под ногтями грязь была. Чисти их каждый день. А сейчас и думать не надо. Гигиена!

Волхв, не слушая их треп, от нетерпения пританцовывал на месте.

До Толяна, наконец, дошло, что Стас над ним просто потешается самым бессовестным образом. Даже хотел было обидеться и намекнуть, что базар бы надо фильтровать. Но раздумал потому, как именно в эту минуту руки Стаса извлекли злополучную голову из котомки. Веки, – вопреки утверждениям Стаса, начисто лишенные ресниц, – распахнулись и бездонные, как квадрат Малевича, аспидно-черные глаза уперлись в переносицу парня.

Толян обиженно хрюкнул, дико взвизгнул от боли и рухнул на колени. Последним усилием воли он бросил свое тренированное тело кувырком вперед, подальше от этих неистовых глаз.

И сразу же ладони Стаса накрыли восково-желтый гладкий, словно отполированный череп. Чуткие пальцы легли на лобные доли и… мозг опалило пламенем. Кругом клокотала ярко-красная огненная лава. Он чувствовал, как его тело расползается на разрозненные клеточки и растворяется в этом сатанинском огне. И каждая клеточка страдает, корчится от боли и кричит, кричит, кричит. И тонет, и уносится, куда-то в неведомое, в незнаемое.

Мозг перестал управлять его телом, его сознанием. Они жили отдельно друг от друга.

Но его руки, руки воина в минуты опасности жили своей, отдельной от мозга жизнью. Вот и сейчас большие пальцы сместились к ушным раковинам. Неуловимо быстрое движение. Раздался легкий, едва различимый треск. Безбровое лицо исказила судорога. Веки дернулись. Глаза потускнели…

Стас очнулся. Волхв, вспоминая родословие всех существующих в ту пору богов и их дальних родственников, лил на его лицо воду из своей баклаги.

В двух шагах от него, ошалело мотая головой, пытался подняться Толян и населял плохо обжитые небеса этого мира привезенными с собой небожителями.

Гигантскими шагами возвращался Леха. Следом за ним, обгоняя, торопился Груздень, За ним, сломав строй, но не рискуя обгонять начальство бежали вои.

– Сколько я пролежал, Пивень? – с трудом ворочая непослушными губами и не узнавая своего голоса, прохрипел Стас.

– Пустяк. Я даже и понять ничего не успел. Я думал, что ты его хотел в руки взять, а слышу, он уже хрустит, как спелый огурец ранним утром на зубах, к тому же еще с похмелья.

«В голове черти в свайки играли», – вспомнилось ему где-то вычитанное в далеком детстве сравнение.

Тело стонало от боли.

– Целая вечность… – прошептал он.

– Какая вечность? – почему-то возмутился волхв. – Да я и охнуть не успел, как за ушами хрясь, и хрумкнуло.

– Стас, что случилось? Вечно ты вляпаешься, стоит только оставить тебя одного, – наклонился над ним Леха, брезгливо отшвыривая голову подальше ногой. – Бой Руслана с головой? Слыхал я истину бывало? Ты, что собеседовал с этой дурой, да еще Толяна приобщил для пущей важности, как представителя зарождающегося бизнеса? Но знаешь, на эпический подвиг размерами не тянет.

Леха не изменяя себе, пытался балагурить и в этот раз.

Стас утвердился в сидячем положении и шарил рукой в поисках давно выкуренных сигарет.

Леха многозначительно улыбнулся и ловким движением завзятого фокусника пальцем выщелкнул из кармана «Балканку»

– Надеюсь, командир, учтешь при оформлении наградных.

– Откуда? – изумился Стас, щелкая зажигалкой и с наслаждением затягиваясь.

– От верблюда! Ты не тяни бодягу, Стас. Лучше говори, раскололся этот череп или нет? – поторопил его Леха.

– А я разве допрос вел?

– Раскололся! Еще как раскололся. На две половинки, если посчитать, – мстительно зыркнул глазами в сторону своего обидчика Толян и сделал серьезное лицо. – Надо было, командир, вменить ему нападение на сотрудника милиции и причинение вреда жизни и здоровью граждан.

– Толян! Ты меня удивляешь! – восхитился Леха знанием уголовно-процессуального кодекса.

– А что? Мне так можно навешивать статью? А ему так нет?

– Толян, выключи звук…

Докурил сигарету до фильтра и с сожалением раздавил окурок о подошву «мокасина».

– Возвращаться на базу надо ребята, – словно обдумывая что-то, сказал он. – Они меняют атмосферу. Вот и весь секрет Сумерек и Сумеречной горы.

– Вот за что я тебя люблю, Стас, так это за умение популярно изложить понятным языком самые непонятные вещи.

Леха подлил в свои слова столько ехидства, что в совсем еще недавние времена Стас непременно ответил бы ему тем же. Но сейчас только устало вздохнул и нехотя ответил.

– Глаза! Ты помнишь его глаза, Леша?

– Ну, глаза! И что? Какого черта? – возмутился Леха. – Мало им войны, так обязательно катаклизмы подавай?

– У каждого свой прикол, своя фишка. Я правильно выразил мысль, Толян?

– Реально! – одобрил Толян.

– Понятней можешь? Не все же, как ты, учились на физтехе…

– Так куда уж понятней. Их система заканчивает свое существование. Светило ли остывает, планета ли с орбиты сошла… Дело это муторное, не одного дня. Вот они и решили сменить прописку. Их квартирьерам приглянулось наше с вами жилье. Ну, и как подобает хорошим хозяевам, замыслили ремонт – от нежелательных и надоедливых тварей избавляются.

– От тараканов что ли? – полюбопытствовал Толян. – Так это фиг у них получится! А у некоторых челов вообще фишка. С собой привозят. Для счастья вроде бы.

– Спасибо, Толян. Может, и они своих привезут, – охотно согласился Стас. – Так вот, ремонт маломальский надо, обои переклеить… ну, и все такое прочее. А уж потом, как водится, новоселье.

– Это мы для них тараканы, что ли? – насупился Груздень. Вои при этом возмущенно зароптали.

– Примерно…

– Так они к нам еще и не лезли. Особо не докучали, – осторожно проговорил кто-то.

– А зачем? Это передовая команда. Они плацдарм для высадки готовят. Этот глазастый мальчик, которому Толян так ловко оттяпал голову, даже воином не был по всей вероятности. Шел без оружия…

– Погоди-погоди Стас, – Леха посерьезнел, нахмурил брови. Взгляд стал острым, внимательным. – То есть как это – плацдарм?

– Глаза Леша, глаза… Свет Божий им мешает. Ультрафиолет. Я же говорю, у них система умирает. То ли светило остывает, то ли планета от него отодвинулась далековато. Сумерки там! У них зрение перестроилось. Вспомни его балахон. Святая инквизиция, да и только. Он от солнца прячется. Может, они здесь и раскрутят маховик в обратную сторону, но пока солнце им мешает. Вот они и начали с перестройки атмосферы. Так что, напарник ты мой дорогой, остальное все предельно просто. Меняется температурный режим. Можно на досуге посчитать в какую сторону… Затем флора. Ну, а дальше – и фауна. И повторяется история с динозаврами. Разрушается биологический цикл, а природа барышня капризная и нежная, дисбаланса не терпит. Кто-то вымирает, кто-то меняет ноги на ласты и обратно в воду. А человек, несмотря на всю его уникальность, не муха дрозофила. Ему даже не тысячелетия нужны, а немного больше. Так что, ребятки, новоселы обойдутся без кровопролитной и утомительной бойни. Им эти заморочки ни к чему.

– Мудрено говоришь, Слав.

– Как умею. Я и так все упростил до уровня детской сказки, – Стас с силой помял виски. Боль отступала медленно, неохотно. – Пивень, я же там не в научной командировке побывал, не на экскурсии со школьниками. Это же, ты сам сказал, был только краткий миг. Импульс! И картинка в бушующем пламени. Как в жерле вулкана. К тому же попробуй разглядеть в клубах дыма и копоти. Одно ясно. Это совсем иная цивилизация. На ином уровне технологического развития. И идет своим особенным путем.

– И что делать с ней, Стас?

– Не знаю… Наш Толян своей легкомысленной необдуманной диверсией, хотел он того или нет, разрушил их транспортный коридор. На какое-то время произошел сбой… Сумеречная гора не подает признаков жизни. И сами Сумерки потеряли устойчивость, гуляют, где хотят. Думаю, что они перемещают «ворота» вглубь Сумерек. И к тому же начали расширять их зону. Тот отряд, что вышел на нас, не единственный.

Стас замолчал, что-то обдумывая про себя.

– И ты успел все это разглядеть? – осторожно, чтобы не мешать ему, спросил Леха, бросая косые взгляды в сторону Сумерек.

– Леш, я же сказал, что это очень древний мир и столь же древняя цивилизация на ином уровне технологического развития. Я даже не уверен, так ли они выглядят на самом деле, какими мы их увидели.

– Одного…

– То есть?

– Одного увидели. А что ты имеешь в виду.

– А то и имею. Иной путь технологического развития. Я и информацию получил, как мне показалось, на клеточном уровне. Леха, не приставай, – решительно пресек он следующий вопрос, – ребята совсем заскучали.

– Конкретно, командир. Непонятки какие-то, – поддержал того Толян. – Крышу сносит от такой пурги.

– Непонятки и есть, – пробасил волхв. – Из всего, что ты наговорил нам, Слав, понятно только одно: пощады нам не будет. Ни старым, ни малым. Они вычистят наш мир, как баба избу помелом. Дочиста.

– Примерно так, – неохотно подтвердил Стас. – Но это еще когда будет! А пока сделаем так. Я иду в Сумерки. Решение окончательное и обжалованию не подлежит! Пивень, Груздень, вы поведете ребят в кремник. А по пути обшарите всю округу. Боюсь, что скоро еще одной крепостью-призраком станет больше. А может, и не одной. Надо сделать так, чтобы в Соколяне узнали обо всем, что вы видели и слышали.

– Хорошо, Слав. Узнают. Только я иду с тобой.

– Командир, Мина уведет ребят и без меня. Ты же берешь Алексея и Толяна с собой. Вот и меня бери, – убежденно возразил Груздень.

Стас уперся в него пытливым взглядом.

– Ребятки, а вы не думали о том, что обратной дороги может и не быть? При тебе же Серд говорил мне, что оттуда никто и никогда еще не возвращался. Лехе с Толяном деваться некуда, а вам-то зачем?

– Так то Серд, а то – ты…

– Груздень, не подлизывайся. Не к лицу воину начальство по голенищу гладить.

– Так я и не глажу. А по пути еще и Войтика заберем, сотоварищи. Все не скучно будет.

– А что, Слав? Груздень дело говорит.

– Не знаю, Пивень. Не думаю…

– А ты и не думай. Уж если я пошел за тобой, что же мне сейчас сворачивать что ли? Я так не умею!

– Я на тебя рассчитывал. Соколянь другому может и не поверить. А ты, как никак, волхв и, думаю, не из последних. Прислушаются. Но спорить с тобой не стану.

– Найдут, кого послушать и без меня. Серд все лучшим образом обскажет.

– Вольному – воля, спасенному – рай. Так, Толян?

– Ноу проблем!

– Ну, тогда, Груздень, командуй. Только прежде возьми по запасному тулу со стрелами на каждого и по паре ножей на брата. – Обвел внимательным взглядом нахохлившихся парней и скупо улыбнулся: – И почему носы повесили?

– А почему мы в кремник?

– А по кочану! Приказы начальства не обсуждают. И кроме того, ребятки, вы сами все слышали. В кремнике сейчас каждый меч на счету. А вас у Хмурого сейчас будет четыре десятка. И на каждого по паре мечей. Ну и пятерых за пояс заткнете. Арифметика ясная? А значит, сам черт вам не страшен. Мина, забирай вправо и как можно дальше. Пройдешь по дуге. В бой не втягивайся. Близко не подходи. Выбивай стрелами балахоны. Остальных пропускай восвояси. Думаю, их дело сторона. К чему нам лишняя кровь? И Хмурому передай. За стенами не отсиживаться. Каждый день дозоры в два-три человека в сторону Сумерек. Ушки на макушке. Запомнил?

– Чего уж там!

– Не понял!

– Запомнил, командир! – встрепенулся Мина. – Только все равно обидно, командир…

– Не канючь, а то прямо сейчас расплачусь, – отшутился Стас. – В другой раз ты пойдешь. Будет еще время помахать мечом. Еще и война-то не началась…