— Куда он едет? — сквозь зубы процедил Ильдар.

— А я знаю? Это ж твой город!

— Мой! А вот ты зачем приперся?..

— Я тебе уже сказал зачем! — огрызнулся Остап.

— Черт, не хватало еще в пробку попасть… — Ильдар нахально влез между двумя недовольно посторонившимися машинами, въезжавшими на Октябрьский мост.

— Упустим…

— Он где живет-то, не знаешь?

— Улица Панина.

— Значит, не домой едет. Панина — это на другом конце города, — сказал Ильдар, обгоняя очередную машину по встречной полосе и вклиниваясь в узкий просвет прямо за «жигуленком» Клинского.

После моста стало свободней, поток раскололся на три ветки. Через десять минут машина Клинского, а следом и «вольво» Каримова свернули во двор.

— Во! А ты сказал — на другом конце города! — возмутился Шульман.

— Во! — передразнил Ильдар. — Читать не умеешь: Папанина.

— Ну?

— А ты сказал — на Панина, чувствуешь разницу?

Шульман недоуменно пожал плечами: разве он так сказал?

Иван Федорович Клинский вылез из машины, выволок с заднего сиденья большую хозяйственную сумку, засунул туда ноутбук и засеменил к подъезду.

— Слушай, а ты не ошибся? Это и правда он? — с сомнением проговорил Ильдар.

— Маша до сих пор думает, что это ты, — усмехнулся Шульман.

— Дальше что делать будем?

Словно в ответ на его вопрос в кармане Остапа запищал телефон. Противный звук, Каримов поморщился, его телефоны так не пищали.

— Да?

— Ося, ты где?

— В Караганде! Марин, в Ярославле, конечно, где ж еще!

— Я серьезно, — рассердилась Марина Боброва. — Чем ты занят?

— Объект караулю, он получил документы и приехал домой.

— Отлично! Есть ордер на его арест, моему начальству только что сообщили. Позвони ярославским ребятам, они приедут. Есть информация, что он попытается выехать в Москву и оттуда вылететь в Грецию. Идеальный вариант — взять его прямо в аэропорту.

— Зачем? — удивился Шульман. — Давай его прямо здесь и возьмем.

— Дело у нас в Москве возбуждено, пока его из Ярославля нам отправят, он успеет все обдумать, а он умный, нам не чета. Так что пусть сам к нам доедет. Тебе, опять же, в Ярославле не торчать.

— Логично, — нехотя согласился Остап. Он как раз не прочь был еще побыть в Ярославле. Поближе к Маше.

— Все. Отзвонись мне, когда он выедет, — велела Марина и отключилась. Остап закрутил головой, оглядывая двор.

— Ваши за кустом припарковались, — указал Каримов на темную «девятку».

— Откуда ты знаешь? — удивился Шульман. — Ты их заметил, что ли?

— А то! — хмыкнул Ильдар. — Они от самой больницы за нами тащились. Почему ты не поехал с ними, а соврал, что без машины? От Машки хотел меня увезти?

— Ей покой нужен.

— Вот и оставь ее в покое. Все равно я тебя к ней не подпущу.

— Почему? — просто спросил Остап.

— Если я скажу, что она мне самому нужна, ты отвяжешься?

— Послушай, а ты не думаешь, что она уже не маленькая? Она может сама решать, с кем ей быть. Если б она хотела быть с тобой, она бы была. Но она, похоже, не хочет.

— Откуда тебе знать, чего она хочет? Она и сама не знает. И решает она за себя так, что я потом ее из историй вытаскиваю, таких, как эта, — ответил Ильдар, закуривая. — Ладно. Пусть решает, только я не обещаю, что не стану давить на ее решение.

— Ну, я пошел, — сказал Остап, прекращая неприятный для них обоих разговор. Они уже «поговорили» в больнице. От разговора у него болели ребра, а у Ильдара была рассечена бровь.

— Куда ты пошел?

— К своим, — кивнул Шульман в сторону «девятки». — Тебе-то незачем здесь торчать, ты ж не на работе.

— Нет уж. Я должен своими глазами увидеть, что вы его взяли, так что — не обессудь, не уеду. Мало ли, подкрепление вам понадобится.

— Понадобится — вызовем. Ты-то при чем?

— При том, что мое подкрепление будет покрепче вашего, — усмехнулся Каримов. — И ты уж сиди здесь. Кресло-то откинь. В моей машине вдвоем все-таки поудобнее будет, чем в «девятке» впятером.

Остап посмотрел на него озадаченно: как он умудрился разглядеть сквозь затемненные стекла, что в той машине именно четыре человека?