XIII век — роковой период в русской истории. Жестокое иноземное нашествие обрушилось на Русь. Всего лишь за несколько лет процветавшие города и селения превратились в руины. Тысячи людей погибли в сражениях, десятки тысяч были уведены на чужбину не знавшими жалости завоевателями.
Покорение монголо-татарами Руси — страшное и одновременно героическое время, о котором мы имеем самые смутные представления. Редкие дошедшие до нас летописи и записки современников рисуют лишь общую картину народной трагедии. За рамками письменных свидетельств остались судьбы множества людей и жизнь отдельного человека, реалии массового сопротивления и героизма, а также случаи малодушия и предательства. В годы нашествия случались такие истории, которые вряд ли бы придумали современные писатели детективов или представители стиля фэнтэзи. Но мы о них почти ничего не знаем. Лишь археология иногда позволяет заглянуть за плотную завесу времени. И тогда мы узнаем о некоторых потрясающих событиях и реальных драмах.
Особая роль в реконструкции этого времени принадлежит кладам, к массовому появлению которых привела огромная опасность, нависшая над русскими городами и поселениями. Из-за страшной угрозы в землю стали зарывать многочисленные сокровища. Однако история распорядилась не так, как предполагали их хозяева. Почти никто из них не сумел забрать свои ценности: эти люди либо погибли, либо были уведены в плен, либо теряли место тайника под пепелищами и обломками зданий. Образно говоря, клады второй четверти XIII века подвели определенную черту в русской истории, после которой началась новая страница в жизни нашей страны. Можно даже сказать, что своим появлением они обязаны монголо-татарскому вторжению в целом, а хану Батыю — в частности. Ведь, как пишут историки: «Там, где не было Батыя и его воинов, там не было и кладов». Итак, несколько историй о кладах, «рожденных» жестоким завоевателем.
БАРМЫ ИЗ СТАРОЙ РЯЗАНИ
Городище Старая Рязань — уникальная точка на археологической карте страны. Когда-то здесь был один из крупнейших городов Древней Руси с множеством богатых храмов, княжеских хором и городских усадеб. В отличие от других древнерусских поселений, пострадавших от нашествия монголо-татар, новая Рязань выросла на другом месте — в 60 километрах от первоначального основания. Городище, стертое с лица земли в 1237 году, превратилось не только в чистое поле, но и в уникальный археологический заповедник, хранящий множество древних свидетельств о жизни процветавшего княжества в начале XIII века.
В данном случае археологам крупно повезло. Заведующий отделом Института археологии РАН Алексей Чернецов, много лет исследующий этот памятник, так описал сложившуюся ситуацию: «Здесь произошло археологическое чудо — город был — и города нет, здесь ничего не построили — копай, где хочешь». Исследовать нужно площадь в 70 гектаров, но учеными пока обработано только 10 процентов территории. Сокровища здесь находят постоянно. В среднем крупные тайники встречаются каждые три года.
Рязань занимает второе место после Киева по числу кладов домонгольского времени. И это неудивительно. Осажденные рязанцы перед неизбежным штурмом спешно зарывали свои ценности в мерзлую декабрьскую землю. Поэтому почти все они оказались на очень небольшой глубине. Все рязанцы погибли во время или после штурма, поэтому за спрятанным добром никто не вернулся. Город на этом месте больше не возродился, и Старая Рязань превратилась в идеальный памятник для археологического изучения. За последние два века клады были найдены в Рязанском кремле и на бывших усадьбах боярина и «златокузнеца» (ювелира), на дворе воеводы и в других местах города. Но до настоящего времени самым известным остается уникальный клад, случайно открытый крестьянами в начале XIX века.
6 июня 1822 года крестьянин небольшого села Старая Рязань Устин Ефимов вместе с сыном Моисеем опахивали края дороги недалеко от места, где позднее был раскопан Спасский собор. Моисей первый нашел два круглых украшения из желтого металла, покрытых яркими разноцветными камнями. Молодой парень плохо представлял, как выглядит золото, но найденные вещи показалась ему ценными. Он показан их отцу, и они решили дождаться вечера, чтобы без свидетелей продолжить поиски.
Когда с соседних участков все ушли, они, не теряя времени, принялись перепахивать пашню. И находки не заставили себя ждать. Первой на сошник попала большая бляха, затем из земли извлекли широкий, образующий металлическое кружево браслет. Неподалеку от него из борозды выпала сплетенная из мелких звеньев цепочка, разделенная на равные части дутыми бусинками. В нескольких шагах друг от друга лежали растащенные плугом по полю, как будто сплетенные из тончайшей паутины, искрящиеся крупные бусы овальной формы. На некоторых из них сохранились даже остатки когда- то обвивавших каждую бусину ниточек мелкого жемчуга. А шесть бусин оказались украшенными в средней части еще и розовато-красными фанатами. На пашне удалось найти еще перстни со вставленными в них самоцветами, разнообразные декоративные бляшки, нашивавшиеся на одежду, подвески- образки, нательные крестики и 11 барм — больших круглых медальонов, усыпанных драгоценными камнями.
Княжеские бармы — самые знаменитые находки Старой Рязани
Возбужденные ценными находками крестьяне так старательно вели поиски, что нашли даже обрывки истлевшей кожи от мешка, в котором хранились украшения. Вскоре к ним присоединился Яков Петров, который, вероятно, следил за соседями и понял, какие сокровища идут им в руки. Ефимовы не возражали, и Яков нашел еще шесть изделий. В общей сложности они собрали 45 предметов. Вес находок составлял 2,5 кг. При этом все они, за исключением двух крестиков, выточенных из яшмы, были изготовлены из золота.
Хорошо известно, что в морозный день 21 декабря 1237 года столица Рязанского княжества после упорной осады была взята штурмом и сожжена полчищами хана Батыя. В последнем бою пал рязанский князь Игорь Юрьевич, а во время поголовного избиения мирных жителей погибла и его семья. Богатство клада говорит само за себя. По мнению историков, принадлежать эти ценные вещи могли только князю и его семье.
В дальнейшем изящные украшения, осыпанные драгоценными камнями и жемчугом, под названием «Рязанские бармы» были переданы властям, а затем доставлены лично Александру I в Санкт-Петербург. Император «всемилостивейше указать соизволил выдать помянутым крестьянам 10 000 рублей» — огромную по тем временам сумму. Найденные же вещи назначено было хранить в комнатах Эрмитажа в Зимнем дворце. Несмотря на новые открытия археологов, они до сих пор остаются самыми знаменитыми находками на городище Старая Рязань.
ОДИН ЭПИЗОД ИЗ ОБОРОНЫ ЧЕРНИГОВА
Летом 1938 года в Чернигове была сделана довольно редкая находка. Если бы она произошла при археологических исследованиях, то удалось бы документально зафиксировать один из эпизодов драматической обороны города от монголо-татар в 1239 году. Но, к сожалению, это открытие совершила… собака, а роль археологов взяли на себя местные жители. А произошло следующее.
До войны в доме № 39 по улице Толстою проживал инженер- строитель и по совместительству страстный охотник Е.Ф. Новицкий. Однажды его поджарая охотничья колли унюхала в земле мышь и в погоне за ней выкопала во дворе неглубокую яму. Но вместо мыши выгребла на поверхность человеческий череп с пробитым затылком. Необычной находкой заинтересовался сынишка инженера и его малолетние приятели. Вооружившись лопатами, шустрые ребятишки стали раскапывать место, откуда выкатился череп. К этому времени с работы вернулись взрослые. Вместо того чтобы остановить детей и вызвать милицию, они также подключились к работе юных «археологов». Через некоторое время посреди двора было зачищено четыре человеческих костяка, лежавших в вытянутом положении на груди, лицами вниз. У всех четырех затылки были пробиты каким-то тупым предметом, наподобие молотка.
Самое удивительное, что погибшие находились на небольшой глубине — всего лишь в 30–40 см от поверхности. Судя по широким скулам, все они были восточного происхождения.
Судя по описанию, именно так выглядели выброшенные бруски.
(Древнерусские серебряные гривны черниговского типа)
Так как дом Новицких стоял у подножия крутого склона, недалеко от руин древнего Северского монастыря, причина их смерти не вызывала сомнений. Скорее всего, защитники монастыря сделали ночную вылазку через подземный ход и прикончили четырех захватчиков, беспечно дремавших у костра. Этот вывод подтверждался находкой глиняного горшка с бараньими костями, вокруг которого и лежали убитые.
В песчаном грунте, рядом со скелетами валялись какие-то металлические предметы, но ничего не смыслившие в археологии раскопщики не обратили на них внимания. Останки людей, горшок и непонятные железки они засыпали на прежнем месте. На всякий случай взяли лишь 4 небольших продолговатых бруска, которые по цвету приняли за оловянные или свинцовые.
Старший сын Новицких любил слесарничать и сделал в квартире небольшую мастерскую. Он попытался сразу же употребить бруски вдело. Но опробованные паяльником, они не поддавались плавлению, и доморощенный слесарь сразу же потерял к ним интерес. За ненадобностью эти находки были выброшены в ящик с различными железками, стоявший в углу мастерской. Там и провалялись они несколько лет, а в годы войны куда-то пропали. Спустя десятки лет один из сыновей инженера рассказал об этой находке ученым. Подробно описав форму брусков, он узнал, к своему потрясению, что в металлический хлам были выброшены, скорее всего, серебряные древнерусские гривны. В качестве трофеев они могли находиться у погибших монгольских воинов. Как говорится, занавес…
КРЕМЛЕВСКИЕ НАХОДКИ
В Московском Кремле постоянно ведутся реставрационные работы. Периодически здесь проводятся и археологические исследования: вскрываются различные горизонты культурного слоя, изучаются фундаменты древних зданий, фиксируются всевозможные находки. Обнаружение здесь кладов не счастливая случайность, а объективная закономерность: в самом центре столицы кладов просто не может не быть. Это подтверждает и статистика: за последние 200лет в Кремле было найдено 24 клада различных исторических эпох, а общее число известных кладов на территории Москвы превышает две сотни.
Интересная находка была сделана в 60-е годы прошлого столетия в Кремле. В Патриаршем дворце нужно было заменить слабые уже фундаменты, грозившие зданию XVII века разрушением. В подвальном помещении Крестовой палаты, под кирпичной вымосткой, в более раннем горизонте культурного слоя археологи обнаружили неглубокую ямку-тайник. В ней оказались два изумительной работы каменных креста- тельника XIII века. Их концы были оправлены золотыми пластинками.
Кресты-тельники в оправе из золотых пластин мог спрятать очень зажиточный москвич
Один из них сделан из лазурита (ляпис-лазури) очень красивого темного синего цвета. Эго бадахшанский лазурит, который добывали в Средневековье только на северо-востоке Афганистана, в горах восточного Гиндукуша. Такой лазурит изумительного глубокого синего оттенка особенно ценился на Арабском Востоке и в Китае, но вывозился также в Европу и Малую Азию. На золотой пластинке верхнего конца большого креста хорошо читается надпись в технике граффити — «Исусъ». Она процарапана, видимо, самим владельцем вещи.
Второй, меньший по раз мерам крестик, сделан из розового мрамора. На его золотых оковках выполнена традиционная надпись — «Исусъ Христос» и «Ника» (Победа). Скорее всего, привозные камни были окованы русским ювелиром: об этом свидетельствует техника черни с гравировкой и особенности начертания имеющихся на крестах надписей. Эти уникальные изделия представляли собой немалую ценность и, наиболее вероятно, являлись родовой реликвией. На территории, занятой ныне Патриаршим дворцом, были выявлены остатки усадеб конца XII — начала XIII столетия. Возможно, что владельцем одной из них и был обладатель этих дорогих привозных изделий. Подобные кресты изготавливали в Византии, и патриарх одаривал ими знатных прихожан. Аналогичные изделия из поделочных камней довольно часто встречаются в кладах Киева, Старой Рязани и других древнерусских городов.
Другая находка того же времени оказалась в самом Успенском соборе — главном храме Кремля, возведенном на месте более ранних зданий. При реставрационных работах в 1966 году внутри собора под наблюдением археологов был вскрыт пол. И в шурфе у его юго-восточной стены, в перекопанном грунте был обнаружен небольшой клад, состоящий из четырех серебряных височных колец вместе с дужкой пятого и обрывком женского головного убора. Любопытно, что на проволочные колечки было нанизано по три металлических бусины, обработанных в технике скани и зерни. Именно такие украшения были широко распространены в Южной Руси и наиболее часто встречаются в синхронных кладах древнего Киева. Они никак не связаны с погребениями в соборе. Мало того, в этом же слое находилась монгольская железная стрела ромбовидной формы, однозначно указывающая на причину появления клада.
Эти находки являются прямым отголоском кровавых событий зимы 1238 года. Они позволяют добавить очередной штришок в картину гибели ранней Москвы. Скорее всего, женщина, киевлянка по рождению или жена княжеского дружинника, во время осады города в последний момент заложила под плитку пола свои украшения вместе с головной повязкой. В ее печальной судьбе можно не сомневаться. Однако, сама того не подозревая, она отправила безымянную весточку о себе, которая спустя семь столетий все же дошла к потомкам.
Гораздо более крупный клад такого же типа был найден 17 мая 1988 года в 100 метрах от Спасских ворот, на глубине 5 метров. Его случайно обнаружили военные строители во время земляных работ. Трудно представить, каким чудом он сохранился на этом участке Кремля, где за прошедшие годы различные постройки из дерева и камня неоднократно сменяли друг друга. Показательно, что фундамент последней из них, здания 30-х годов XX века, находился буквально в сантиметрах от сокровища.
Рабочие сообщили о находке археологам, которые незамедлительно появились у котлована и тщательно все проверили. Они установили, что первоначально клад находился в каком-то коробе, спрятанном в небольшой ямке, слегка затронувшей материковый песок. От короба мало что осталось: только маленькие кусочки истлевшего дерева да две позеленевшие медные ручки. Сам же клад состоял из почти 300 предметов: различных мужских и женских украшений — браслетов-наручей, перстней, височных колец, подвесок-колтов, застежек, круглых медальонов и бус, а также слитков-гривен и рукояти ножа из моржовой кости с серебряными пластинками по концам. Этот нож был положен явно с магической целью — охранять сокровища. Все вещи были спрятаны также в 1238 году во время штурма города монголо-татарами. За прошедшие столетия серебро почернело так, что первоначально не вызывало никаких ассоциаций с драгоценным металлом.
Древнерусский браслет-наруч
Музейным сотрудникам, реставрировавшим находки, их трагическая судьба стала понятна почти сразу. По их собственному признанию, все украшения клада обладали мощной отрицательной энергетикой. Женщины-реставраторы утверждали, что «от них исходила какая-то чернота», и к концу работы они становились какими-то угрюмыми и злыми.
— Вроде удовольствие, радость, счастье, что мы нашли клад, о котором даже не мечтали. А какое-то такое неприятное ощущение оставалось в душе, — делилась впечатлениями одна из них. — А потом пришли к выводу, что, вероятно, научными методами это не объясняется, но чисто интуитивно поняли, что когда люди прятали клад — им было страшно. Ведь монголы ворвались в город, все горело и рушилось, кругом враги…
Реставраторы убедились, что ощущение, с которым хозяева поспешно закапывали этот клад, каким-то образом передавалось им — ведь именно они спустя столетия впервые держали в руках спрятанные ценности. Лишь после их окончательной и длительной зачистки эти прекрасные находки очистились от негативной энергетики. По общему мнению, сейчас они только радуют глаз.
Когда я узнал об этом, в очередной раз понял, что не только мне приходилось ощущать мистическую и необъяснимую пока энергетику обнаруженных древностей. В свое время мне пришлось реставрировать бронзовые вещи из кургана киммерийского вождя. Процесс очистки был кропотливым и медленным: надо было постоянно менять раствор, в котором лежали предметы, осторожно очищать их мягкой щеточкой, долго держать под проточной водой и вновь закладывать в банку с чистым раствором. В результате химической реакции бирюзовая бронза постепенно приобретала благородный золотистый цвет. Ежедневно я находил на ней все новые и новые детали: характерные стертости, следы мелкого ремонта и погрешности отливки. Бронза медленно открывала тайны своего изготовления и длительного использования. Когда я брал в руки удила и бляхи, то буквально чувствовал шершавые ладони киммерийских воинов и мастеров. До сих пор на сенсорном уроне помню это удивительное, ни с чем не передаваемое ощущение энергии и тепла чужих незнакомых рук…
Этот кремлевский клад серебряных украшений XII — начала XIII века входит в десятку самых крупных и интересных комплексов, когда-либо находимых в древнерусских городах. Он оказался очень интересным и разнообразным по составу вещей. Здесь не только изделия русских мастеров, но и восточный золотой перстень с арабской надписью, и украшения древних викингов X–XI веков, и сосудик из раковины теплых южных морей, и многое другое.
Их изучение показало, что, скорее всего, клад был оставлен кем-то из семьи московского князя Владимира Юрьевича — ведь мужские серебряные браслеты и бармы (крупные медальоны, составлявшие вместе с бусинами и подвесками ожерелье) — это украшения, достойные лишь княжеских плеч. Причем здесь больше мужских, чем женских, вещей, и все они разного типа. Не исключено также, что это своеобразная казна княжеской семьи, которая долго собиралась и передавалась из поколения в поколение на протяжении многих лет. Спрятанный в трагические для города дни клад заставил по-новому взглянуть не только на события тех лет, но и пересмотреть общепринятые взгляды на историю ранней Москвы.
Бармы — дорогие ожерелья с медальонами — носили только русские князья. Рисунок А. Чебыкина (Киев)
Долгое время считалось, что будущая столица в те годы была глухим маленьким городком, затерянным в лесных дебрях у слияния двух рек. Но благодаря открытию домонгольских кладов в Кремле перед нами предстает не маленький форпост на южной границе Владимиро-Суздальской Руси, а городской центр, феодальная знать которого располагала уже значительными богатствами. Предметы из кладов настолько богаты и великолепны, что позволяют говорить об очень высоком статусе их владельцев. Кто же они?
Для того чтобы узнать хотя бы некоторые имена, обратимся к письменным источникам. Они сообщают, что, разгромив Рязань, монголы пошли на Коломну, а затем направились к Москве. Русские летописи и восточные хроники говорят об упорном сопротивлении защитников города. Его осада заняла, по одним данным, три, по другим — пять дней. Осаждавшим даже пришлось применить метательные орудия для взятия укреплений.
Летописный рассказ о падении Москвы, хотя и краток, но от этого не менее трагичен. В нем впервые упомянуто имя человека, бывшего в тот год московским удельным князем. Это Владимир Юрьевич, внук известного владимирского владыки Всеволода Большое Гнездо. По одним сведениям, ему было около девятнадцати лет, а скорее всего, и того меньше. О юности князя говорит и прозвище его воеводы — Нянька, явно опекавшего его на княжении. Наверняка, получив Москву в удел, Владимир стал обладателем и части семейной казны. Может быть, некоторые украшения носил даже сам Всеволод Большое Гнездо — дедушка юного князя.
Известно, что во время взятия города юноша попал в плен. Монголы привезли его во Владимир: «И приидоша татарове к Золотым воротам, водячи с собою князя Володимера Юрьевича, и глаголя: знаете ли княжича вашего Володимера». Увы, осажденные горожане ничем помочь ему не могли. В летописях о московском князе больше сообщений нет, как нет и сомнений в том, что его судьба, как и судьба владимирцев, была трагичной — все они погибли, защищая свой город. И только клады серебряных украшений напоминают о тех страшных и героических событиях.
В данном случае следует обратить внимание на одну закономерность. Кремль — объект режимный. Утаить здесь какую-либо находку крайне проблематично. Но несмотря на то что на его территории периодически ведутся раскопки, почти все клады были открыты случайно — во время строительных и ремонтных работ. А это на случайность совсем уже непохоже!
Казна юного князя Владимира пролежала в центре древней Москвы более семи столетий. Она не только пережила Батыево нашествие, но и вновь вернулась к людям, очистившись от негативной энергетики и продолжая радовать потомков своей совершенной красотой. Но в ее истории еще рано ставить точку. Совсем недавно она вновь напомнила о себе.
КЛАД В ПОДВАЛЕ
Этот клад находился в подвале снесенного дома на улице Герцена, в восточной части древнего Владимира. На этот раз повезло археологам — он был найден во время охранных раскопок в 2008 году. Исследования проводились на месте строительства будущего дома, в так называемом Ветшаном городе. Здесь археологи обнаружили остатки постройки XII–XIII веков размерами 6x6 метров и глубиной 3 метра. Главное открытие произошло в конце рабочего дня, когда была расчищена только треть сооружения.
Зачищая стены, сотрудник экспедиции Александр Байдраков, врач по профессии, наткнулся на обычный сосуд. Неожиданно керамика треснула, и из нее посыпались прекрасные украшения домонгольского времени: древнерусские колты, серебряные бусы и подвески, бусы из редкого горного хрусталя, много крестов из серебра и драгоценных камней, а также два предмета неизвестного назначения. Ценности были завернуты в шелковую с золотыми нитями ткань, от которой сохранились лишь небольшие фрагменты.
Горшок был накрыт тремя камнями и содержал 67 изделий. Большинство из них было украшено зернью и сканью. Без сомнения, эти сокровища принадлежали княжескому или зажиточному боярскому роду, и были спрятаны в феврале 1238 года, когда город осаждали орды Батыя. Рядовой горожанин или купец вряд ли мог иметь такое богатство.
Этот горшок с драгоценностями спрятали в XIII веке во время Батыева нашествия
Последний раз клад домонгольского времени находили в Ветшаном городе ровно десять лет назад — в 1998 году. Всего же их было четыре, нынешний — пятый, обнаруженный за последние два века. По мнению историков, эта находка опровергает существующее представление, что в Ветшаном городе жили только ремесленники.
Найденные украшения очень похожи на московский клад в Кремле и, по мнению археологов, могут быть второй его частью. Такое предположение не лишено оснований. Скрупулезная фиксация находки позволила извлечь из нее максимум информации. Из различных исторических источников известно, что при нашествии монголо-татар все богатства владимирской казны решили спрятать. Ее разделили на две части. Одну, переданную по наследству московскому княжичу, спрятали в Московском Кремле, вторую — во Владимире. И эта находка подтверждает сообщения современников: ведь и владимирские, и московские украшения практически идентичны.
При этом владимирский клад не менее разнообразный и представляет собой огромную ценность. В нем также находились великолепные колты и набор бусин с зернью, из которых состояло ожерелье. В его состав могли входить и каменные крестики с серебряными наконечниками. Конечно, стопроцентной гарантии, что владимирский клад как-то связан с московским, пока никто не дает, но одно можно сказать однозначно — это редкая и неординарная находка во всех смыслах стала княжеским подарком.
Судя по украшениям, спрятанные вещи могли принадлежать князьям или их приближенным. Было высказана даже гипотеза, что они принадлежали тому же московскому князю Владимиру Юрьевичу (Георгиевичу), замученному у стен Владимира. Но историков смущает одна деталь: постройка, где был обнаружен клад, стояла на окраине Владимира, а это нехарактерно для княжеских строений. Кроме того, в раскопе было найдено множество обычных бытовых предметов, в том числе замков.
Но столь необычное расположение тайника может иметь свое объяснение. Предполагая, что в случае падения города монголы будут грабить в первую очередь наиболее зажиточный центр, кто-то из княжеского окружения решил спрятать ценности подальше от возможных поисков. В результате выбор пал на менее престижный Ветшаный город, где проживал в основном ремесленный люд. И человек, спрятавший клад, не ошибся — эти сокровища надежно сохранила земля. Что самое интересное — они пролежали в развалинах ровно 700 лет! Может быть, в предчувствии неминуемой гибели их закопали с зароком?
И все же ни Владимир, ни Москва, ни Рязань не являются рекордсменами по числу спрятанных кладов домонгольского времени.
КИЕВСКИЕ СОКРОВИЩА
Среди древнерусских городов Киев занимает первое место по количеству найденых кладов. Большинство из них относится к IX–XIII векам. Но в массовом порядке ценности прятали в трагический декабрь 1240 года. Состояли они преимущественно из гривен (денежных слитков серебра) и женских золотых и серебряных украшений: колтов, браслетов, перстней, колец, сережек и других ювелирных изделий. На протяжении веков о них ходило множество слухов и легенд. Но сегодня благодаря археологии можно в деталях восстановить последние дни обороны города. И в этом отношении показательна топография киевских кладов.
Почти половина из них была обнаружена за оборонительными валами, в так называемом «граде Владимира» — древнейшей части Киева, где были сосредоточены княжеские дворцы и боярские усадьбы. Его штурмом завершилось взятие города монголо-татарскими войсками, а последние его защитники погибли под руинами рухнувшей Десятинной церкви. Из 29 кладов, зафиксированных здесь до революции, 16 были найдены в районе Бабьего Торжка, непосредственно возле Десятинной церкви. Они состояли в основном из ювелирных украшений. А в районе Михайловского монастыря чаще попадались денежные клады. Есть мнение, что украшения прятали бояре, дворы которых были вокруг Торжка, а деньги могли принадлежать купцам, которые искали приюта в Михайловском Златоверхом соборе. Показательно, что на Подоле, где никогда не было серьезных укреплений, древних ценностей пока не обнаружено.
В XIX — начале XX века большинство кладов было найдено случайно. Полосы газет «Киевлянин» и «Киевское слово» часто пестрели заголовками об их открытиях. Вот лишь некоторые из сообщений того времени: «На окраине Киева, на кладбище Иорданской церкви нашли горшок со 192 серебряными дирхемами, серебряной подвеской и двумя перстнями» (этот клад попал в Эрмитаж).
«В усадьбе г-на Чайковского по улице Рейтарской, во время земляных работ раскопали две большие серебряные чаши и множество золотых и серебряных украшений. На чашах по краям вырезаны слова: «Набивая брюхо, помни о бедняках».
«Возле Сенного рынка, на улице Бульварно-Кудрявской во время строительства дома рабочие раскопали большую бронзовую посудину, своими формами напоминавшую ведро. Оно было доверху наполнено мелкими серебряными монетами и более крупными медными». Необходимо добавить, что весили монеты «не меньше пуда» (16 кг). На каждой из них было вычеканено лицо и какие-то фигурки, а по краям шли четко различимые латинские надписи. Часть монет рабочие тут же продали скупщику на Сенном рынке, а уже у него несколько экземпляров приобрел коллекционер. В итоге из всего клада уцелело буквально несколько монет, которые оказались серебряными римскими динариями II–III веков нашей эры.
Один из вещевых кладов Древней Руси
В 1851 году солдаты, строившие укрепления в районе Аскольдовой могилы, обнаружили клад арабских монет. «Сейфом» служил глиняный кувшин, доверху заполненный золотыми монетами. Их оказалось около 3 тысяч! Там же находились и два витых золотых браслета. Недолго думая, солдаты поделили найденное и отправились праздновать событие по трактирам. Лишь благодаря киевскому губернатору Ивану Фундуклею удалось спасти чуть более 500 монет. Часть из них он передал в музей университета Святого Владимира в Киеве, часть — в Эрмитаж.
Аналогичный клад был отрыт и в 1913 году. Во время строительства на остатках старинного Ярославова вала было вновь обнаружно 3 тысячи золотых арабских дирхемов и шесть золотых браслетов! Эти сокровища также были спрятаны перед штурмом города в 1240 году и спокойно пролежали в земле около семи веков.
Судьба почти всех случайно найденных кладов одинакова и печальна: нашли, поделили, переплавили и продали (или продали, а уже потом переплавили). В лучшем случае часть ценностей доставалась коллекционерам или истинным ценителям старины, а уже от них поступала в музеи. При этом даже частично сохраненный клад терял основную часть потенциальной информации, не говоря уже о тех сокровищах, которые бесследно исчезли у различных торгашей и проходимцев.
На первый взгляд, клады — это большая или маленькая кучка монет или случайное собрание различных и иногда непонятных предметов. Но изучая и анализируя их состав, можно установить, когда и кем спрятан клад, и что послужило причиной его появления? За каждым из них стоит судьба человека или целого коллектива, а также важные и часто судьбоносные исторические события.
В этом отношении показательна судьба двух киевских кладов домонгольского времени, несопоставимых по своей материальной, музейной и научной ценности. Один из них был найден случайно, другой — при археологических раскопках. Но первый практически не оставил след в науке, хотя мог бы стать украшением любого музея мира. Второй же дал немало информации, несмотря на свою внешнюю неброскость и отсутствие золота.
ДВА КЛАДА, ДВЕ СУДЬБЫ
Считается, что самый большой древнерусский клад был найден помещиком А.С. Анненковым. Этот отставной поручик слыл человеком вздорным, алчным и недалеким. В Киев он был сослан из родного имения за жестокое обращение с крестьянами. Перебравшись в город, он прикупил себе усадьбу неподалеку от Десятинной церкви. В первой половине XIX века земля в этом районе была захламлена древним строительным мусором и стоила недорого. Здесь сложно было что-либо строить. Но вскоре А.С. Анненков понял, что с покупкой не прогадал.
В 1842 году отставному поручику крупно повезло: во время земляных работ на территории усадьбы был обнаружен сказочно богатый клад вещей и ювелирных украшений. Клад то был сказочный, но судьба у него оказалась трагической. А.С. Анненков быстро сообразил, какую выгоду можно извлечь из этой непригодной для садоводства земли. Им овладела страсть к кладоискательству. Насколько мог, новоявленный хозяин препятствовал ученым вести раскопки вблизи фундаментов Десятинной церкви. Чтобы окончательно пресечь поползновения к научным исследованиям, он даже объявил, что собирается восстановить церковь. Но с объявленным строительством совсем не торопился, и оно затянулось на неопределенное время…
Невежественный отставник так и не смог разумно распорядиться с найденными сокровищами. Вещи из подземных тайников он сложил в два больших мешка и тайно вывез их на свой хутор в Полтавскую губернию. Догадываясь об их истинной ценности, он тем не менее обращался с находками довольно бесцеремонно. Его дети совершенно свободно играли с золотыми древнерусскими украшениями: мелкими изделиями они «засевали» огород, бросали их в колодец, а золотые шейные гривны одевали на домашних собак вместо ошейников. Любящий папаша с умилением смотрел на детские шалости.
Умереть в роскоши А.С. Анненкову так и не довелось. Он не сумел даже выгодно продать клад: быстро все промотал, проигрался в карты и закончил свои дни в долговой тюрьме. Ходили даже слухи, что золотые сосуды и украшения были им переплавлены и проданы за бесценок. К счастью, отдельные предметы все же попали в музейные и частные коллекции. Судя по ним, этот клад спрятали священники во время осады города: в нем оказалось много драгоценных сосудов, гривен и иконок.
К сожалению, это все, что можно сказать об этих сокровищах. Если бы они попали в руки археологов, можно было бы написать не только историческую драму о защите Киева, но и солидную работу по искусству, культуре и ремеслу Древней Руси. Однако из-за невежества помещика-самодура этого не произошло. Когда же клад находят профессиональные археологи, появляется реальная возможность получить объективную информацию о причине его появления и даже о владельце, которая всегда пропадает при грабительских раскопках. Об этом наглядно свидетельствует следующий пример.
В 1998 году на Владимирской улице в Киеве во время археологических раскопок на глубине 2 метров открылось пятно от ямы. При зачистке в ее центре были найдены 2 железных трубчатых замка и 378 предметов, большинство из которых составляли мелкие пластины листовой меди. На некоторых из них сохранились остатки истлевшей лозы или лыка. Среди обнаруженных вещей выделялись два предмета: блюдо и водолей — сосуд для умывания в виде петуха.
Корпус водолея значительно пострадал: края хвоста и крыльев петуха оказались обломаны, а голова и хвост глубоко коррозированы из-за пребывания в сильном огне. Другой водолей был представлен лишь фрагментом в виде головы козла. Обе находки датируются первой половиной XIII века и происходят из Нижней Саксонии.
Блюдо из клада также имело значительные повреждения и утраты. В его центре и по краям внутренней части имелись грубо прочерченные погрудные изображения ангелов. Не исключено, что блюда или чаши этого типа являлись литургическими предметами. Данное изделие было изготовлено в Рейнской области Германии.
Среди прочих предметов клада обратил на себя внимание и обод котла с массивной железной ручкой. Удалось установить, что этот прохудившийся котел чинился в большой спешке. Более того, из-за грубой клепки он не был пригоден даже для варки супа. Но в нем, как в худом ведре, можно было варить смолу, что обычно и происходило в осажденных городах.
Примечательными являются также находки нескольких, тщательно соединенных между собой листов меди и небольшого фрагмента посеребренного сосуда. Присутствие высокого процента золота в его составе характерно для рудничного серебра Швеции. В целом же все спрятанные в кладе вещи представляли собой лишь лом цветного металла, годный только на переделку. Но зачем в таком случае его надо было прятать?
Историкам хорошо известно, что в Древней Руси не добывались драгоценные металлы и медь. Будучи привозной, медь ценилась прежде всего как сырье для украшений. Таким образом, в данном случае археологами был найден исключительно сырьевой клад, состоящий из дорогой, но утратившей свою ценность иноземной посуды.
Раскопки показали, что он был зарыт с исполнением магического обряда. Яма была прокопана до материка, то есть до «чистой земли», в которую полагалось опускать умерших, а затем очищена огнем. Об этом свидетельствует обожженность дна и закопченность ее стенок. Очищение огнем широко практиковалось в языческих обрядах славян, для которых он был олицетворением бога Сварога, а затем его сына Сварожича.
Когда завернутые в лыко или лозу вещи были помещены в яму, их «закрыли» с помощью двух положенных сверху замков. Скорее всего, при этом прочитали заклятие, чтобы уберечь клад от случайной находки чужаками.
В Киеве известны клады богатые и бедные, но до сих пор не был найден ни один сырьевой клад. Его находка на Владимирской улице оказалась первой. И своим происхождением она обязана событиям декабря 1240 года.
Продолжение раскопок позволило установить, что место, где был зарыт клад, во время осады занимала усадьба, владелец которой успел покинуть город до прихода монголов. Маловероятно, что этот специфический клад был зарыт во дворе усадьбы, когда на ней бурлила жизнь.
Во время осады Десятинная церковь стала последним оплотом защитников Киева, а ее стены, согласно Ипатьевской летописи, рухнули под тяжестью взобравшихся с имуществом на хоры горожан. Правда, исследователи полагают, что ее стены прозаично сокрушили стенобитные орудия. Но в данном случае здесь можно было бы ожидать массовых находок дорогих вещей горожан. Но эти ожидания не оправдались.
Раскопки церкви, неоднократно проводившиеся в XIX и XX веках, не выявили ценностей, которых следовало ожидать. Все найденные сокровища находились в подземных тайниках, о существовании которых мало кому было известно.
В окрестностях Десятинной церкви (реконструкция) были найдены десятки кладов
Вне сомнений, о них догадывались и сами воины Батыя, и именно они были первыми, кто приступил к разбору руин в поисках оружия и драгоценностей. Но завоеватели вскоре покинули город, и эти работы продолжило окрестное население, искавшее после погрома не только сокровища, но и просто полезные в быту вещи. Эти поиски заметно оживились весной 1241 года, когда сошел снег и опасность окончательно миновала. Среди этих «кладоискателей» наверняка был и человек, зарывший данный клад.
Нет сомнений, что эти вещи он извлек из-под руин Десятинной церкви: отмеченные на них утраты и повреждения могли возникнуть только в результате попадания под завал рухнувшего здания. Только падавшие кирпичи и другие строительные детали могли так деформировать блюдо и привести к появлению на нем поперечных трещин. Наличие же слоя копоти на внутренней части водолея свидетельствует о его пребывании в сильном, но локальном огне. О бушевавшем на развалинах огне говорят и отдельные оплавленные куски листовой меди.
Водолей в стенах Десятинной церкви также вполне объясним — он был взят спрятавшимся в ней владельцем как ценная и дорогая вещь. Маловероятно, чтобы водолей и блюдо были забыты, а тем более оставлены в хоромах, когда все мало-мальски ценное забиралось с собой в расположенный рядом храм, ставший последним оплотом защитников города. Очевидно, здесь же находился и склепанный на скорую руку котел для варки смолы, погребенный под ее рухнувшими стенами. Вряд ли войско Батыя, имевшее походные мастерские, оставило бы более 8 килограммов меди, если бы они лежали на виду.
Для находчика все эти вещи представляли значительную ценность как лом дорогого цветного металла, вполне пригодного для вторичного использования. Он даже завернул их в лыко или лозу, чтобы обеспечить лучшую сохранность в земле. Порядком искореженный котел был им при этом разрублен на части, чтобы плотнее уложить его в яму и облегчить предстоящую транспортировку и переработку.
Состав клада позволяет даже установить личность человека, собиравшего, а затем спрятавшего вещи. Ведь в землю были зарыты медь и бронза, подлежащие дальнейшей переработке. Худшего способа для ее хранения придумать было просто невозможно, поскольку бронза и еще более тонкая листовая медь должны были очень быстро разложиться. Следовательно, их укрытие было мерой вынужденной и кратковременной, на которую мог пойти только не житель Киева.
Горожанину не было нужды закапывать вещи на расстоянии 180 метров от руин храма. Он совершенно спокойно мог отнести добычу домой. Поэтому, скорее всего, ее прятал кто- то из уцелевших после нашествия жителей соседнего с Киевом села. Для него транспортировка более десяти килограммов лишнего груза могла представлять серьезную проблему. В определенной степени это подтверждается и совершением магического обряда над кладом, так как в сельской среде суеверия всегда более живучи.
Не исключено также, что кроме этих вещей он отыскал в развалинах и более ценную утварь, которую и забрал в первую очередь. Но у него не было коня, иначе вопрос перевозки сырья не стоял бы так остро. И последнее. Когда этот сельский житель попал в разрушенный Киев, «град Владимира» был пуст. Иначе ему не удалось бы, не привлекая внимания, зарыть свои находки в яму и совершить при этом обряд. Следовательно, на раскопки он отправился сразу же после ухода войск Батыя, вероятно, в начале 1241 года. Это и обеспечило ему богатую добычу, за частью которой, впрочем, он так и не вернулся.
Традиционно считается, что клад остается не востребованным из-за гибели владельца. Но в данном случае уместно и менее трагическое предположение. Весной 1241 года жизнь в Киеве начала восстанавливаться. Поэтому есть вероятность, что, вернувшись за кладом, он застал это место застроенным, а оставленные им приметы не нашел или посчитал уничтоженными.
И еще одна интересная и даже мистическая деталь. После 1654 года данная территория была плотно застроена легкими наземными постройками московских стрельцов. Одна из них накрыла, в полном смысле слова, место клада. При этом прямо на нем была сооружена глинобитная варочная печь. Перед ее устьем имелась выгребная яма, не дошедшая до древнерусских вещей всего… 20–25 см! Всего один удар киркой, и найденный металл был бы просто переплавлен на месте еще в XVII веке. Но этого не произошло! Опять случайность?..
Этот пример привожу неслучайно. Данный сырьевой клад далеко не событие в киевской археологии. Материальная его стоимость также не самая высокая. Если бы он попал в руки «черных копателей», то был бы выброшен как не представляющий какой-либо ценности старинный хлам. Но в отличие от «клада Анненкова» он попал в руки ученых и дал столько уникальной информации, о которой можно только мечтать. За фрагментированными и, на первый взгляд, невзрачными находками оказалась судьба рядового человека, выжившего в «мясорубке» Батыева нашествия. Несмотря на страшное потрясение, он нашел в себе силы для дальнейшей жизни. Его судьба отразила судьбу всей раздробленной в те годы страны. Завоеванная и растерзанная завоевателями, она не смирилась с поражением и практически сразу же начала подниматься из руин и пепла, собирая силы для будущего освобождения. Только этого часа пришлось ждать еще долгих двести сорок лет.