Мо­ре бы­ло се­рым, про­зрач­ным, пах­ло солн­цем, теп­лым пес­ком, во­до­рос­ля­ми, ры­бой. Аля огля­де­лась – млад­шие плес­ка­лись на мел­ко­во­дье, стар­шие стро­и­ли пес­ча­ный кремль. Ма­туш­ка Су­сан­на в пляж­ном об­ла­че­нии нето­роп­ли­во дви­га­лась по кром­ке во­ды, по­смат­ри­вая и за те­ми и за дру­ги­ми. Верх­няя па­ра рук бы­ла сло­же­на пе­ред гру­дью – ма­туш­ка яв­но мо­ли­лась ли­бо о чем-то ме­ди­та­тив­но раз­мыш­ля­ла.

Аля по­плы­ла даль­ше, ныр­ну­ла, пе­ре­би­рая ру­ка­ми по ве­рев­ке буй­ка, – якорь его ухо­дил в тем­ную глу­би­ну, где во­да ста­но­ви­лась хо­лод­ной, где, как на­де­я­лась ма­туш­ка Пав­ли­на, пло­ди­лись и раз­мно­жа­лись страш­но­ва­тые, но по­лез­ные для мор­ско­го био­це­но­за при­дон­ные ры­бы и про­чая га­дость.

Де­воч­ка за­вис­ла в па­ре мет­ров под по­верх­но­стью – она очень на­де­я­лась уви­деть дель­фи­нов. Ма­туш­ка Пав­ли­на вер­ну­лась с под­вод­ной опи­си (по­чти трое су­ток про­ве­ла под во­дой!) и по­ка­зы­ва­ла сним­ки с но­вым дель­фи­нен­ком, хо­ро­шень­ким и ло­ба­стым, ро­див­шим­ся у Теш­ки от Сам­со­на. Аля хо­ро­шо пом­ни­ла, как ма­туш­ка поз­во­ля­ла кор­мить но­во­рож­ден­ную Теш­ку из бу­ты­лоч­ки мас­ля­ни­стым, горь­ко­ва­тым мо­ло­ком – а те­перь она за­пу­сти­ла ко­ле­со жиз­ни на Зи­оне для сво­е­го ви­да. Ну­ле­вое-то по­ко­ле­ние, из про­би­рок и ки­бер­ор­га­ни­че­ских утроб, в жиз­нен­ном цик­ле еще не за­креп­ле­но. Пер­во­го зи­он­ско­го мор­ско­го дель­фи­нен­ка ре­ше­но бы­ло на­звать Ни­ки­той. Го­ло­со­ва­ние на этот раз бы­ло все­об­щим, хо­тя бы­ли и та­кие во­про­сы, по ко­то­рым мне­ние мог­ли вы­ска­зы­вать толь­ко маль­чи­ки, как бу­ду­щие Му­жи. Аля оби­жа­лась ино­гда, но зна­ла, что та­ков бо­же­ствен­ный за­вет и при­ро­да че­ло­ве­ка – маль­чи­кам труд­нее, их мень­ше, а спрос с них боль­ше. Жен­щи­ны от­ве­ча­ют муж­чине, а те уже – на­пря­мую Гос­по­ду (пред­ста­вить страш­но).

Але ужас­но хо­те­лось уви­деть Ни­кит­ку жи­вьем – хоть из­да­ле­ка, хоть тень, гиб­кое дви­же­ние под во­дой. Но она до­счи­та­ла уже до се­ми­де­ся­ти, а ви­де­ла по­ка толь­ко стай­ку се­реб­ри­стых се­ле­док и бол­та­ю­щу­ю­ся у са­мой по­верх­но­сти по­лу­дох­лую (или уже дох­лую) ме­ду­зу.

По­ра всплы­вать, по­то­му что на­вер­ху уже на­вер­ня­ка зо­вет ее, раз­но­сит­ся над во­дой го­лос ма­туш­ки Су­сан­ны и, да­же элек­трон­ный, зву­чит раз­дра­жен­но.

Во­семь­де­сят де­вять… и на се­кун­ду, уже по­чти вы­ныр­нув, Аля уви­де­ла-та­ки вда­ли се­рые дель­фи­ньи бо­ка в мра­мор­ных раз­во­дах сол­неч­но­го све­та – трое взрос­лых и ма­лыш. Мельк­ну­ли и нет, да и бы­ли ли, или так хо­те­лось уви­деть, что гла­за об­ма­ну­ли? Аля жад­но гло­та­ла воз­дух – на сто се­кунд за­дер­жи­вать ды­ха­ние бы­ло тя­же­ло. За­то те­перь мож­но рас­ска­зы­вать про Ни­кит­ку прав­ди­во, по­то­му что ложь про­тив­на Гос­по­ду, а го­во­ря­щий прав­ду со­всем на­обо­рот – при­я­тен и люб.

– Али­на! На бе­рег! Сей­час же! – Го­лос ма­туш­ки Су­сан­ны зве­нел над во­дой, и в его элек­трон­ных пе­ре­ли­вах слы­ша­лось, что Аля ей сей­час не очень при­ят­на и лю­ба, что ма­туш­ка сер­ди­та. Усмех­нув­шись, де­воч­ка по­плы­ла к бе­ре­гу, где тол­пи­лись уже осталь­ные из вто­рой груп­пы, за­кон­чив ку­па­ние и ку­та­ясь в по­ло­тен­ца. В ко­ляс­ке у са­мой кром­ки во­ды спал, уро­нив го­ло­ву на грудь, Иг­рек, во­ло­сы у него бы­ли мок­ры­ми – дев­чон­ки на­брыз­га­ли, что ли?

– Ну? Аль? Ви­де­ла Ни­кит­ку?

Аля из­да­ле­ка по­ка­за­ла из во­ды боль­шие паль­цы. Ви­де­ла, не вол­нуй­тесь. По­дроб­но­сти бу­дут, не со­мне­вай­тесь. И как он плыл, смеш­но дер­гая хво­стом, и как мам­ка его но­сом ще­ко­та­ла…

– Али­на! – Ма­туш­ка Су­сан­на не ды­ша­ла уже сто семь­де­сят с лиш­ком лет, но сей­час сде­ла­ла па­у­зу буд­то бы для тя­же­ло­го, уста­ло­го вздо­ха. – Возь­ми ко­ляс­ку с Иго­рем. Де­воч­ки, вто­рая груп­па – марш до­мой! Вон уже тре­тья идет ку­пать­ся. Кремль свой бу­де­те ло­мать?

Аля сморг­ну­ла вод­ные лин­зы в под­вес­ной кар­ма­шек, по­смот­ре­ла – от­лич­ный вы­шел кремль, с баш­ня­ми, окру­жен­ный рвом. Вы­со­кий, ей по­чти до по­я­са.

– Пусть тре­тья груп­па ло­ма­ет, ес­ли за­хо­тят, – ска­за­ла тем­но­гла­зая Ма­рья. Она пес­ча­ные сте­ны са­ма вы­рав­ни­ва­ла най­ден­ной в во­де длин­ной ра­куш­кой. На­вер­ня­ка на­де­я­лась, что дев­чон­ки из тре­тьей не за­хо­тят ло­мать, до­стро­ят и бу­дут иг­рать, а там, гля­дишь, и до зав­тра про­сто­ит.

– Иди­те, де­воч­ки, с Бо­гом, – кив­ну­ла глад­кой ту­по­ло­бой го­ло­вой ма­туш­ка Су­сан­на. – Пе­ре­одень­тесь, по­мо­ли­тесь и го­то­вить на­чи­най­те. Али­на, ты се­го­дня по сто­ло­вой стар­шая. Ан­фи­су не ставь кар­тош­ку чи­стить, она ее как то­по­ром ру­бит, на очист­ках боль­ше оста­ет­ся, чем в ко­тел идет…

Ан­фи­са по­ну­ри­лась, хо­тя де­ла­ла она так на­роч­но, что­бы не ста­ви­ли на нелю­би­мую по­вин­ность.

– Из тре­тье­го био­ба­ка до­стань­те все мя­со, там для бор­ща мно­го, я но­чью ту­шен­ку сде­лаю, – про­дол­жа­ла ма­туш­ка Су­сан­на, ме­то­дич­но ка­чая верх­ним щу­паль­цем, как ру­кой, бы­ла у нее та­кая при­выч­ка. Але ка­за­лось то­гда, что сквозь ме­тал­ли­че­ское те­ло мож­но уви­деть жен­щи­ну внут­ри – вы­со­кую, су­хо­па­рую, с под­жа­ты­ми гу­ба­ми и рез­ким под­бо­род­ком. – Али­на, вы­мой бак и по­ставь на рыб­ную про­грам­му… Тре­тья груп­па, под­хо­ди­те.

Дев­чон­ки по­до­шли, по­кло­ни­лись, воз­буж­ден­но гля­дя на во­ду, хи­хи­кая и за­гре­бая пе­со­чек бо­сы­ми паль­ца­ми.

– Хо­ро­ша во­дич­ка? Теп­лая се­го­дня?

– Не ло­май­те наш кремль, а? Смот­ри­те, ка­кой слав­ный вы­шел…

– Иго­ре­чек, ты то­же ку­пал­ся? Вы его че­го, в мо­ре ма­ка­ли?

– А Аль­ка в глу­би­ну пла­ва­ла и дель­фи­нов ви­де­ла!

– Врет!

– В на­шей груп­пе не врут! Мо­жет, у вас есть вру­ши, но по се­бе дру­гих не су­дят.

Иг­рек счаст­ли­во улы­был­ся Але – он ее все­гда узна­вал, да­же во вре­мя ужас­ных при­сту­пов, ко­гда ему при­хо­ди­лось ста­вить в рот спе­ци­аль­ную рас­пор­ку, что­бы он се­бе язык не от­грыз. Ба­тюш­ка Алек­сей пред­по­ла­гал, что при­сту­пы сов­па­да­ли с цик­ла­ми дви­же­ния Лу­ны во­круг пла­не­ты Зем­ля на дру­гом кон­це Все­лен­ной (де­вя­но­сто све­то­вых лет!). Че­рез чер­ную пу­сто­ту и об­ла­ка све­то­вой пы­ли древ­няя бе­лая Лу­на при­тя­ги­ва­ла кровь Иго­ря.

Де­воч­ки шли до­мой меж­ду невы­со­ких хол­мов, по­рос­ших дон­ни­ком, лю­цер­ной, чи­стя­ком, – ма­туш­ка Пав­ли­на сле­ди­ла, что­бы рос­ли и от­се­и­ва­лись са­мые ме­до­нос­ные тра­вы. По­ка пчел не раз­мо­ро­зи­ли, го­во­рят, са­ма но­си­лась, вруч­ную опы­ля­ла. Аля хо­ро­шо пред­став­ля­ла, как по бе­ле­сым, не про­рос­шим еще чер­но­зе­мом хол­мам, но­сит­ся Пав­ли­на в лег­ком ше­сти­ру­ком те­ле и на­кло­ня­ет­ся к каж­дой бы­лин­ке, из­ги­бая длин­ный ме­тал­ли­че­ский по­зво­ноч­ник.

Иг­рек бла­го­душ­но мы­чал, по­ка­чи­ва­ясь в сво­ем крес­ле, щу­рясь на солн­ца сквозь про­зрач­ное, го­лу­бо­ва­тое стек­ло ку­по­ла Дом­мы. Бе­лый Ве­ли­кан сто­ял в зе­ни­те, а сни­зу к нему под­кра­ды­вал­ся крас­но­ва­тый Кар­лик, буд­то на­ме­ре­ва­ясь ис­под­тиш­ка уда­рить в спи­ну, как кто-то ко­го-то ко­гда-то то ли у Шекс­пи­ра, то ли у Пуш­ки­на.

– О! О-о! – ска­зал Иг­рек, по­ка­зы­вая на чер­ную точ­ку, мельк­нув­шую в вы­со­те у са­мо­го ку­по­ла. Дви­га­лась она быст­ро, тут же ис­чез­ла, ни­кто боль­ше не за­ме­тил.

Пе­ре­одев­шись и по­мо­лив­шись (за дель­фи­нен­ка то­же по­мо­ли­лись, за­од­но и Алю рас­спро­си­ли), в сем­на­дцать рук быст­ро на­чи­сти­ли кар­тош­ки, свек­лы, на­ре­за­ли ро­зо­во­го мя­са в бе­лых про­жил­ках жи­ра, об­жа­ри­ли жел­тую син­те­ти­че­скую мор­ковь – на­сто­я­щая в этом го­ду пло­хо уро­ди­лась, ма­туш­ка Пав­ли­на ве­ле­ла всю в зем­ле оста­вить, что­бы в се­мя по­шла.

– Мань, ты со­ли­ла?

– Не пом­ню, по­про­буй.

– Аль, чес­нок на­до во­об­ще? В про­шлый раз Ефим и еще маль­чиш­ки ру­га­лись и про­си­ли не чес­но­чить…

– Пе­ре­топ­чут­ся.

– Что-то ты без ува­же­ния!

– Убавь из­лу­че­ние, вы­ки­пит!

К об­ще­му ужи­ну в Дом­ме со­би­ра­лись все, да­же ес­ли в раз­га­ре был боль­шой про­ект, или ждал слож­ный эк­за­мен, или на­зна­че­на бы­ла на этот день лич­ная мо­лит­вен­ная ме­ди­та­ция (они, впро­чем, по­ла­га­лись толь­ко маль­чи­кам). Все две­сти трид­цать де­тей со­би­ра­лись под вы­со­ким бе­лым по­тол­ком, рас­пи­сан­ным ко­гда-то ма­туш­кой Есе­ни­ей сю­же­та­ми из жиз­ни и уче­ния Иису­са-Звез­до­ход­ца (ме­ста­ми кри­во­ва­то, но яр­ко и по­учи­тель­но). Сме­я­лись, ели, по­сле слу­ша­ли мо­лит­ву ба­тюш­ки Алек­сея – он хо­ро­шо го­во­рил, го­лос был рас­ка­ти­стый, бар­ха­ти­стый, про­би­ра­ло до пе­че­нок. Ма­туш­ки и ба­тюш­ка, ес­ли бы­ли в Дом­ме, а не во внеш­нем по­хо­де, то­же все­гда си­де­ли за ужи­ном, хоть, ко­неч­но, и не ели, но раз­го­ва­ри­ва­ли, об­суж­да­ли пла­ны и ча­я­ния, гре­лись в лу­чах люб­ви и вни­ма­ния сво­ей боль­шой се­мьи.

Аля ино­гда ду­ма­ла, что им долж­но быть страш­но хо­лод­но внут­ри их ме­ха­ни­че­ских аг­ре­га­тов, хоть и зна­ла, что мозг и спин­ной шнур, остав­ши­е­ся от че­ло­ве­че­ских тел, на­деж­но упря­та­ны внут­ри в теп­лый ко­кон с ав­то­ном­ным пи­та­тель­ным бло­ком, так что не ис­пы­ты­ва­ют ни­ка­ких непри­ят­но­стей, а, на­обо­рот, – толь­ко ра­дость и ком­форт. Са­ма Аля ни­ко­гда не хо­те­ла бы при­нять элек­трон­ную схи­му (бррр!), но ей это и не гро­зи­ло – обо­ру­до­ва­ние для та­ких опе­ра­ций оста­лось на Зем­ле. И, ко­неч­но, она мно­го раз слы­ша­ла и са­ма по­ни­ма­ла, ка­ким это бы­ло по­дви­гом, ведь толь­ко так, прой­дя страх и му­ку, от­ри­нув свои сла­бые и смерт­ные че­ло­ве­че­ские те­ла ра­ди веч­но­го слу­же­ния, мож­но бы­ло от­пра­вить ко­рабль на Зи­он (с сот­ня­ми за­мо­ро­жен­ных зи­гот, од­на из ко­то­рых уже бы­ла Алей). На­зва­ли этих ге­ро­ев Обе­ре­га­ми – те­ми, кто бе­ре­жет, пе­сту­ет и про­буж­да­ет но­вые ми­ры сло­вом и во­лей Гос­под­ней.

Их мозг, управ­ля­ю­щий смен­ны­ми аг­ре­га­та­ми из сво­е­го ко­ко­на, ста­ре­ет, но, изо­ли­ро­ван­ный от ор­га­низ­ма и под­пи­ты­ва­е­мый гор­мо­наль­ной сме­сью, ста­ре­ет очень мед­лен­но. Але вот-вот ис­пол­нит­ся пят­на­дцать зем­ных лет, а ма­туш­ке Пав­лине бы­ло трид­цать пять, ко­гда она, по­сле дол­гой мо­лит­вы и окон­ча­тель­но­го ре­ше­ния, ло­жи­лась на бе­лый опе­ра­ци­он­ный стол в вы­со­ком зда­нии под го­лу­бым небом, в де­вя­но­ста све­то­вых го­дах от­сю­да. Аля ро­дит де­тей, до­ждет­ся пра­пра­вну­ков, ста­нет со­всем ста­рой и сла­бой, по­том при­жмет­ся мерт­вым те­лом к ре­шет­ке сжи­га­те­ля и раз­ле­тит­ся пеп­лом под бе­лым небом Зи­о­на (с об­ры­ва над мо­рем, где вни­зу сра­зу глу­бо­ко), а ма­туш­ка Пав­ли­на, со­всем не из­ме­нив­шись, бу­дет го­во­рить сло­ва прав­ды и уте­ше­ния огром­ной Али­ной се­мье, и впе­ре­ди у нее бу­дет еще несколь­ко со­тен лет.

– Ну я же про­сил без чес­но­ка! – Ефим за муж­ским сто­лом от­ве­дал бор­ща и те­перь тре­бо­ва­тель­но смот­рел на Алю. Она при­вет­ли­во по­ма­ха­ла ему лож­кой и про­дол­жи­ла есть. Ефим скри­вил­ся и по­ка­зал ей язык. Аля хмык­ну­ла. Очень со­лид­но, сто­и­ло, ко­неч­но, бу­ду­щих Му­жей за дру­гой стол от­са­жи­вать, на воз­вы­ше­ние, к Бо­гу по­бли­же.

– Го­во­ри­ла те­бе, – про­ши­пе­ла ря­дом Ма­рья.

– Ни­че­го, сло­па­ет и за до­бав­кой схо­дит, по­смот­ришь.

Ко­гда им бы­ло лет по де­сять и раз­де­ля­ю­щие пра­ви­ла не бы­ли та­ки­ми стро­ги­ми, они с Ефи­мом вме­сте бе­га­ли к краю Дом­мы смот­реть на на­сто­я­щий Зи­он. За­лез­ли вы­со­ко по ме­тал­ли­че­ско­му кру­же­ву гро­мад­но­го коль­ца к тол­сто­му стек­лу ку­по­ла и смот­ре­ли, как тем­не­ют сна­ру­жи то­ро­сы льда с бе­лы­ми про­жил­ка­ми.

– Мерт­вый мир, – за­во­ро­жен­но про­шеп­тал Ефим, при­жи­ма­ясь к стек­лу го­ря­чим но­сом. – И мы здесь, что­бы сде­лать его жи­вым. Как ду­ма­ешь, спра­вим­ся?

– Ох, я ж за­бы­ла пти­цам корм за­дать, – некста­ти вспом­ни­ла Аля. – Да­вай об­рат­но, а? Ма­туш­ка на­ру­га­ет.

– Ко­то­рая? Пав­ли­на не на­ру­га­ет, ты у нее лю­би­ми­ца.

Аля, за­то­ро­пив­шись, спрыг­ну­ла вниз и за­ора­ла – но­га под­вер­ну­лась нелов­ко, в го­ло­ве сра­зу по­тем­не­ло от бо­ли. Ефим, ко­то­рый то­гда был на пол­го­ло­вы ни­же Али, та­щил ее до­мой це­лых пять ки­ло­мет­ров, вдоль бе­ре­га мо­ря, че­рез лес, ми­мо бес­ко­неч­ных ого­ро­дов и по­лей, не поз­во­ляя на­сту­пить на сло­ман­ную но­гу, рас­пе­вая бод­ря­щие гим­ны, а по­том еще и не за­был сам пой­ти по­кор­мить кур, гу­сей и уток, ко­то­рые уже час недо­воль­но кво­хта­ли, стол­пив­шись во­круг пу­стой кор­муш­ки.

«В сле­ду­ю­щий раз сде­лаю как он лю­бит», – ре­ши­ла Али­на, до­е­ла, об­ли­за­ла лож­ку и ак­ку­рат­но по­ло­жи­ла ря­дом с мис­кой. Ма­туш­ка Есе­ния про­шла за спи­ной, точ­ны­ми дви­же­ни­я­ми со­бра­ла по­су­ду, за нею Пав­ли­на, негром­ко цо­кая су­став­ча­ты­ми ти­та­но­вы­ми нож­ка­ми, по­ста­ви­ла пе­ред каж­дым ста­кан ма­ли­но­во­го мор­са и та­ре­лоч­ку с шо­ко­лад­ным тор­том. Аля рез­ко просну­лась, се­ла пря­мо – с че­го бы торт? Что за со­бы­тие? Де­ти пе­ре­гля­ды­ва­лись, по сто­ло­вой по­бе­жа­ли вол­ны ше­по­та.

Раз­би­вая их мо­гу­чим уте­сом, из-за сто­ла Обе­ре­гов под­нял­ся ба­тюш­ка Алек­сей. Да­же в про­стом, до­маш­нем те­ле он вну­шал по­чте­ние – двух­мет­ро­вый, ше­сти­ру­кий, мощ­ный. Бы­ло еще и внеш­нее те­ло, ко­то­рым, кро­ме него, ни­кто не мог управ­лять, – огром­ный шах­тер­ский аг­ре­гат со слож­ной струк­ту­рой ко­па­те­лей, бу­ров и лу­че­вых ре­за­ков в вось­ми ко­неч­но­стях, по­хо­жий на огром­но­го скор­пи­о­на на гу­се­нич­ном хо­ду. Это в нем он го­то­вил ло­же для Мо­ря, тру­дясь без уста­ли по­чти че­ты­ре го­да, под­ре­зая, углуб­ляя и сгла­жи­вая кра­тер от уда­ра древ­не­го ме­тео­ри­та.

– Де­ти, – на­чал ба­тюш­ка, – я ви­жу на ва­ших ли­цах ожи­да­ние, пред­чув­ствие че­го-то осо­бен­но­го…

– Пред­чув­ствие тор­та! – про­шеп­та­ла Аля Ма­рье. Та прыс­ну­ла, тут же сде­лав се­рьез­ное ли­цо под при­це­лом оку­ля­ров ма­туш­ки Су­сан­ны.

– В еже­днев­ной су­е­те, в ра­дост­ных от­кры­ти­ях взрос­ле­ния, в ра­бо­те на бла­го но­во­го ми­ра, Зи­о­на, – ве­щал ба­тюш­ка, – мож­но по­за­быть о том, что на­ша Дом­ма – лишь часть ве­ли­ко­го за­мыс­ла. Мно­го раз вы слы­ша­ли от ма­ту­шек и на уро­ках, как тщи­лись мы обосо­бить­ся на Зем­ле, как цер­ковь сви­де­те­лей Иису­са-Звез­до­ход­ца пе­ре­жи­ла де­ся­ти­ле­тия го­не­ний, ко­гда урав­ни­ва­ли нас и с мор­мо­на­ми, и со ста­ро­ве­ра­ми. Все из­ме­ни­лось, ко­гда к на­шей ис­тине про­зрел ве­ли­кий про­рок Яро­мир, муд­рый, силь­ный и бас­но­слов­но бо­га­тый на Зем­ле. И бы­ло ему ви­де­ние Зи­о­на – мерт­во­го ми­ра, сде­лан­но­го жи­вым, на­пи­сан­но­го чи­сты­ми, угод­ны­ми Гос­по­ду крас­ка­ми на бе­лом, неза­пят­нан­ном ли­сте. Про­рок про­то­рил путь, пер­вым при­няв элек­трон­ную схи­му, и не по­ки­нул нас и сей­час, зор­ко при­смат­ри­вая за на­ши­ми де­ла­ми с ор­би­ты. Три мо­ду­ля опу­сти­лись на по­верх­ность два­дцать семь лет на­зад, три Дом­мы воз­двиг­лись тре­уголь­ни­ком, как три ли­ка Ис­у­са, яв­лен­ные че­ло­ве­че­ству. Как толь­ко энер­гия вы­сво­бож­да­лась, она на­прав­ля­лась на то, что­бы свя­зать Дом­мы в еди­ное це­лое, сде­лать всех рож­ден­ных на Зи­оне еди­ным на­ро­дом…

Тут Аля вдруг по­хо­ло­де­ла – вы­мы­ла ли она био­бак пе­ред ры­бой, или же за­гру­зи­ла бел­ко­вые ис­ход­ни­ки как бы­ло? Она и не сра­зу да­же по­ня­ла, по­че­му все воз­буж­ден­но за­кри­ча­ли. Зав­тра? Как это зав­тра? Обе­ща­ют сты­ков­ку тон­не­ля Вто­рой Дом­мы? Зав­тра сю­да при­дут но­вые лю­ди – го­вор­ли­вая тол­па де­тей, незна­ко­мые ма­туш­ки, стро­гий ба­тюш­ка?

– Ой, не мо­гу про­гло­тить ни ку­соч­ка тор­та, – жа­лоб­но ска­за­ла куд­ря­вая Ан­фи­са, при­жи­мая дро­жа­щую ру­ку к гор­лу. – Это же все, все из­ме­нит­ся зав­тра… И без пре­ду­пре­жде­ния…

– Да­вай я съем. Точ­но не бу­дешь? Ну смот­ри… ем! Мы все­гда зна­ли, что ко­па­ют к нам с двух сто­рон – и из Вто­рой и из Тре­тьей Дом­мы. На­ша-то вся энер­гия идет на то, что­бы Мо­ре сде­лать жиз­не­спо­соб­ным и са­мо­под­дер­жи­ва­ю­щим­ся. По­след­ний ку­со­чек, ну по­про­буй, Ан­фис… И во­об­ще ни­че­го не из­ме­нит­ся, по­че­му долж­но? Они бу­дут к нам при­ез­жать – гу­лять, ра­бо­тать, в мо­ре ку­пать­ся. Мы – к ним… Морс свой бу­дешь пить?

Все разо­шлись груп­па­ми, воз­буж­ден­но пе­ре­го­ва­ри­ва­ясь. Аля спу­сти­лась в под­вал, где ти­хо гу­де­ли огром­ные бе­ло­снеж­ные био­ба­ки и пах­ло озо­ном и льдом. На­до бы­ло про­ве­рить бак но­мер три, по­то­му что, ес­ли ры­ба на­рас­тет из био­мас­сы по­верх остат­ков мяс­ных кле­ток, от по­лу­чив­шей­ся га­до­сти да­же кош­ки с со­ба­ка­ми пле­вать­ся бу­дут.

– Не тер­пит­ся рыб­ки от­ве­дать?

Аля под­ско­чи­ла и стук­ну­лась за­тыл­ком о крыш­ку ба­ка. Ши­пя, обер­ну­лась – Ефим сто­ял, улы­бал­ся, смот­рел на нее сни­зу вверх.

– Че­го те­бе? – спро­си­ла Аля непри­вет­ли­во. – Иди с дру­ги­ми маль­чиш­ка­ми о важ­ном раз­го­ва­ри­вай. Та­кой день зав­тра, а вам пе­ред Гос­по­дом по­том от­ве­чать.

– За­ви­ду­ешь? – Ефим небреж­но об­ло­ко­тил­ся на бак, смот­рел стран­но. – Са­ма же зна­ешь, муж­чи­ны – солн­ца, на­пря­мую свя­зан­ные с Гос­по­дом, го­ря­щие его энер­ги­ей. А жен­щи­ны – пла­не­ты, хо­дя­щие по сво­им ор­би­там. Толь­ко они да­ют жизнь, но без энер­гии и гра­ви­та­ции раз­ле­те­лись бы, стал­ки­ва­ясь и рас­ка­лы­ва­ясь…

– Ты мне при­шел Пи­са­ние ци­ти­ро­вать? – разо­зли­лась Аля.

– Я при­шел те­бя про­сить со мной за­ру­чить­ся… ну, пер­вой же­ной…

Аля смот­ре­ла на него мол­ча, свер­ху вниз. Ефим сму­тил­ся, по­крас­нел.

– Афа­на­сий с Ма­рьей се­го­дня за­ру­чи­лись, – про­бор­мо­тал он, оправ­ды­ва­ясь. – Я по­ду­мал, вдруг че­го… а я не успею…

– Как ко­ман­ды в лап­ту иг­рать на­би­ра­е­те, – на­ко­нец по­да­ла Аля го­лос. – Я Алю бе­ру – а я Ма­рью, а вто­рым иг­ро­ком По­лин­ку – а я Зою… так, что ли? И че­го се­го­дня ки­ну­лись? Бо­и­тесь, что му­жи из Вто­рой дом­мы раз­бе­рут… иг­ро­ков? Они и по­стар­ше долж­ны быть, да? На­ши ма­туш­ки дол­го с Мо­рем про­во­зи­лись, а там на два го­да рань­ше утро­бы за­пу­сти­ли…

Ефим по­крас­нел еще силь­нее, в пол смот­рел.

– Ну и, ко­неч­но, очень ро­ман­тич­но услы­шать пред­ло­же­ние ря­дом с ба­ком ни­ры­бы-ни­мя­са… Ну ка­кой-ка­кой… За­бы­ла бак вы­мыть, что те­перь де­лать, не знаю.

Ефим ожи­вил­ся, об­ра­до­вал­ся, что нелов­кая сце­на за­кон­чи­лась.

– По­пра­вим, не пе­ре­жи­вай! Два ча­са как по­ста­ви­ла? Клет­ки еще толь­ко на­чи­на­ют де­лить­ся – сце­дим, про­мо­ем бак, за­гру­зим но­вую сы­во­рот­ку…

Они вы­шли из сто­ло­вой в се­рую ночь Зи­о­на, пах­ну­щую тра­ва­ми и мо­рем. Ефим по­вер­нул­ся к Але и ре­ши­тель­но по­це­ло­вал ее в ще­ку. От него пах­ло чес­но­ком. Из-за хол­мов раз­нес­ся рез­кий звук, да­ле­кий и тре­вож­ный.

– Что это? – спро­сил Ефим.

– Дель­фи­ны, – про­шеп­та­ла Аля, сжи­мая его ру­ку. – Что-то слу­чит­ся. Что-то слу­чит­ся…

– Зай­ди-ка на ми­ну­точ­ку!

Аля уже по­ня­ла, что не судь­ба ей се­го­дня вы­спать­ся, и свер­ну­ла с до­рож­ки в об­зор­ную ма­туш­ки Пав­ли­ны. По­кло­ни­лась от по­ро­га, с лю­бо­пыт­ством про­бе­жа­лась гла­за­ми по ком­на­те. Три­ста с лиш­ком оку­ля­ров Дом­мы пе­ре­да­ва­ли про­ис­хо­дя­щее сю­да, на вы­со­кие про­зрач­ные сте­ны. Аля под­прыг­ну­ла, уви­дев вдруг на экране се­рые дель­фи­ньи бо­ка, – вот по­ка­зал­ся хит­рый глаз, за­гля­нул в объ­ек­тив, хвост шлеп­нул по стек­лу…

– Где это они? А свет от­ку­да?

– Вниз при­плы­ли, к осо­ло­ни­те­лю, – ска­за­ла Пав­ли­на, оста­нав­ли­ва­ясь ря­дом с Алей. – Там внут­ри ком­на­та есть, обо­ру­до­ва­ние для свя­зи, экра­ны, как здесь… Ты до­ныр­нешь, мет­ров пят­на­дцать. На­до бы те­бе там все по­ка­зать… на вся­кий слу­чай.

Пав­ли­на бы­ла в до­маш­нем те­ле с ми­ни­му­мом функ­ций – элек­трон­ный ящик на ко­ле­сах с од­ним щу­пом. Мах­ну­ла им и по­еха­ла в глубь ком­на­ты. Аля по­шла за нею.

Али­ну ма­туш­ка вы­де­ля­ла, про­во­ди­ла с нею боль­ше вре­ме­ни, чем с осталь­ны­ми. Мо­жет, по­то­му, что та ин­те­ре­со­ва­лась био­ло­ги­ей и об­ла­да­ла «умом жи­вым и по­движ­ным», а мо­жет, про­сто жа­ле­ла ее из-за сбоя в утро­бе на пер­вом за­пус­ке. Из тро­их се­стер и бра­та (в угод­ном Гос­по­ду со­от­но­ше­нии) вы­жи­ли в пя­той утро­бе толь­ко Аля и Иг­рек.

– За тем и по­зва­ла, Алеч­ка, – ска­за­ла Пав­ли­на невни­ма­тель­но, буд­то мыс­ли ее бы­ли да­ле­ко. – Я уже спать со­би­ра­лась, тут уви­де­ла, как ты идешь от сто­ло­вой. По­ду­ма­ла – на­до бы ей по­ка­зать… убе­жи­ще.

– За­чем мне убе­жи­ще, ма­туш­ка? От ко­го убе­гать? – Аля, как де­ла­ла не раз, про­тя­ну­ла от сте­ны раз­вод­ку пи­та­ния, гиб­кие шну­ры с физ­рас­тво­ром, по­до­жда­ла, по­ка ма­туш­ка вста­нет «в стой­ло», на­ча­ла под­клю­чать. Ей нра­ви­лось о Пав­лине за­бо­тить­ся – буд­то из млад­шень­ких ко­го оде­я­лом на ночь уку­ты­вать.

– А неза­чем, так и хо­ро­шо. Гос­подь поз­во­лит – про­жи­ве­те счаст­ли­во… в бес­ко­неч­ном сво­ем пи­о­нер­ском ла­ге­ре. Неваж­но, что это, Аля. Вот что у вас – оно и есть. Зна­ешь, ко­гда мы ле­те­ли, мож­но бы­ло в вир­ту­аль­ность под­клю­чать­ся, от­ды­хать от мыс­лей сво­их бес­ко­неч­ных, а то ведь и с ума сой­ти мож­но, и бы­ло де­ло с Ла­ной… Так мне ино­гда ка­жет­ся, что мы еще ле­тим и все это я се­бе при­ду­ма­ла в та­ком же элек­трон­ном сне. И Мо­ре, и Дом­му, и те­бя при­ду­ма­ла, де­воч­ка моя… Яро­мир? О, он страш­ный че­ло­век. Или уже не че­ло­век… Гос­по­ду пре­дан лю­то. И на том усло­вии, что Гос­под­ня во­ля с его соб­ствен­ной сов­па­да­ет. По­ка все с тем со­глас­ны – со­вет да лю­бовь. Но он ско­рее мир раз­ру­шит, чем даст ему се­бе по­пе­рек пой­ти. У него там на ко­раб­ле плаз­мен­ные пуш­ки, ору­жие на­сто­я­щее, не че­та на­шим шах­тер­ским ре­за­кам…

Аля слу­ша­ла, ки­ва­ла. Ма­туш­ка ей ча­стень­ко го­во­ри­ла та­кое, что знать не по­ло­же­но, да и непри­ят­но. Од­на толь­ко тай­на Але нра­ви­лась – за верх­ним экра­ном бы­ла спря­та­на фо­то­гра­фи­че­ская кар­тин­ка с очень вы­со­ким муж­чи­ной в оч­ках и дву­мя кра­си­вы­ми де­вуш­ка­ми. У той, что спра­ва, бы­ли свет­лые во­ло­сы, вес­нуш­ки и кур­но­сый нос. Та­кой ко­гда-то бы­ла жен­щи­на По­ли­на, преж­де чем уве­ро­вать в Звез­до­ход­ца, при­нять элек­трон­ную схи­му и по­чти две­сти лет спу­стя ока­зать­ся на Зи­оне.

Са­ма уди­вив­шись сво­е­му по­ры­ву, Аля об­ня­ла ма­туш­ку, при­жа­лась ще­кой к глад­ко­му ме­тал­лу. Пав­ли­на и не по­чув­ство­ва­ла – уже от­клю­чи­ла оку­ля­ры, а так­тиль­ных сен­со­ров у это­го те­ла не бы­ло.

Зе­вая, Аля на­ко­нец до­бра­лась до спаль­ни, по­пра­ви­ла оде­я­ло Иг­ре­ку, по­гла­ди­ла его во­ло­сы, пу­ши­стые, как у ма­лы­ша. С под­све­чен­но­го из­го­ло­вья улы­ба­лись ма­ма и па­па, те, что ко­гда-то за­ча­ли их обо­их и бла­го­сло­ви­ли про­бир­ки, в ко­то­рых де­ти спа­ли сле­пым сном се­мян оду­ван­чи­ка. Ро­ди­те­ли дав­но умер­ли на Зем­ле. Но си­лою люб­ви и ве­ры свер­ши­лось немыс­ли­мое, и вот воз­вы­ша­ют­ся над без­жиз­нен­ной пла­не­той три Дом­мы Зи­о­на с но­вым че­ло­ве­че­ством. Ко­гда бу­дут про­ры­ты все тон­не­ли, в ле­дя­ную степь сно­ва вый­дут ма­туш­ки и ба­тюш­ки во внеш­них те­лах, со­би­рать коль­ца си­ло­вых уста­но­вок для но­вых Домм. За­гу­дят по­ля, при­тя­ги­вая из раз­ре­жен­ной ат­мо­сфе­ры ато­мы бо­ра, крем­ния и кис­ло­ро­да, при­вя­зы­вая их друг к дру­гу, на­все­гда сплав­ляя в креп­кое стек­ло ку­по­лов…

Так ду­ма­ла Али­на, за­сы­пая, – не сло­ва­ми, а ку­соч­ка­ми мыс­лей, ко­то­рые бы­ли од­но­вре­мен­но и кар­тин­ка­ми, и же­ла­ни­я­ми, и да­же до­ду­мы­вать их бы­ло не на­до, они воз­ни­ка­ли на до­лю се­кун­ды, как те­ни в чер­ном сон­ном ка­лей­до­ско­пе, и ис­че­за­ли в ни­ку­да сре­ди дру­гих те­ней.

Утром Ма­рья при­пля­сы­ва­ла по­сре­ди спаль­ни в тру­сах и май­ке.

– Вста­вай­те, лен­тяй­ки! Идет-гря­дет ве­ли­чай­шее со­бы­тие в жиз­ни Дом­мы и всех ее оби­та­те­лей!

Аля по­ду­ма­ла, что Ма­рья за по­след­нее вре­мя силь­но раз­ви­лась по жен­ской ча­сти, а са­ма она все еще плос­кая, как в де­сять лет. И тут же по­эт в ее ду­ше («сла­ву Гос­по­ду тво­ря, на Зи­он ро­ди­лась я!») схлест­нул­ся с уче­ным, ко­то­ро­го пы­та­лась из нее вос­пи­тать ма­туш­ка Пав­ли­на.

Сле­ду­ет ли счи­тать «оби­та­те­ля­ми» толь­ко лю­дей или же все фор­мы жиз­ни, боль­шин­ство ко­то­рых, со­вер­шен­но оче­вид­но, ни­ко­гда не узна­ет о со­еди­не­нии Домм и не по­едет в го­сти по под­зем­но­му тон­не­лю? Не бы­ло ли «ве­ли­чай­шим со­бы­ти­ем» на­пол­не­ние Дом­мы кис­ло­ро­дом и по­яв­ле­ние пер­вых жи­вых су­ществ? За­лив­ка Мо­ря? За­пуск утроб и рож­де­ние пер­во­го че­ло­ве­че­ско­го по­ко­ле­ния? «Мно­го уже бы­ло ве­ли­ких со­бы­тий, – ре­ши­ла Аля, – и се­го­дня лишь од­но из них». Так, успо­ко­ив­шись, она при­ня­лась за ра­бо­ту – экран пол­нил­ся де­ла­ми и по­ру­че­ни­я­ми.

По­сле зав­тра­ка (ом­лет Иг­ре­ку не по­нра­вил­ся, и он его вы­плю­нул пря­мо Але в во­ло­сы) – уро­ки ма­те­ма­ти­ки и зоо­ло­гии для са­мых млад­ших, де­вя­ти­ле­ток, шум­ных и воз­буж­ден­ных, по­то­му что кто-то пу­стил слух, что во Вто­рой Дом­ме на­род му­ти­ро­вал, отрас­тил клы­ки и ког­ти и име­ет вкус к че­ло­ве­чине.

– Ни­че­го та­ко­го не бу­дет, – го­во­ри­ла Али­на, но они не слу­ша­ли.

По­сле обе­да (со­е­вый суп) на­до бы­ло плыть на лод­ке с Ефи­мом и Ма­рьей, брать про­бы во­ды в пя­ти раз­ных точ­ках Мо­ря. Лод­ка сколь­зи­ла по се­рой гла­ди, Ма­рья ба­ю­ка­ла ру­ку, на­ли­ва­ю­щу­ю­ся си­ня­ком от уку­са вер­блю­ди­цы по клич­ке Ас­соль. Аля по­ка­зы­ва­ла, к ка­ким буй­кам плыть, на­би­ра­ла во­ду в раз­но­цвет­ные про­бир­ки, вкру­чи­ва­ла их в ана­ли­за­тор. Мо­ре бы­ло в пол­ном по­ряд­ке, да­же луч­ше, чем ожи­да­лось, про­цес­сы ста­но­ви­лись ста­биль­ны­ми.

– На­вер­ное, ни­че­го уже се­го­дня не слу­чит­ся, – ска­зал Ефим, при­щу­ри­ва­ясь вдаль. – Не бу­дет сты­ков­ки… А мо­жет, она уже бы­ла, а мы не за­ме­ти­ли. Кто зна­ет, как оно про­ис­хо­дит?

Как толь­ко он так ска­зал, с се­ве­ра, от скал, по­слы­шал­ся гул, а по­том по все­му ми­ру про­шла зву­ко­вая вол­на, сла­бая дрожь, хло­пок рас­ку­по­рен­но­го со­су­да.

– Как та­кое не за­ме­тить, – про­бор­мо­та­ла Ма­рья. Гла­за ее рас­кры­лись очень ши­ро­ко, как у че­ло­ве­ка, при­сут­ству­ю­ще­го при чу­де. Мир из­ме­нил­ся. Они те­перь бы­ли не од­ни.

Сто­ло­вая за ужи­ном гу­де­ла, как улей со сня­той крыш­кой. Ни­кто не си­дел за по­ло­жен­ны­ми сто­ла­ми, групп­ки об­суж­да­ю­щих сто­я­ли тут и там, за­го­ра­жи­вая про­хо­ды, раз­ма­хи­вая ру­ка­ми, за­труд­няя де­жур­ство для вто­рой груп­пы.

– Са­ми мы не мо­жем ни­че­го, при­дет­ся ждать, обо­ру­до­ва­ние все на их сто­роне. Они, на­вер­ное, бу­дут рель­сы про­кла­ды­вать.

– По­че­му не пнев­ма­ти­ку?

– Слож­ная тех­но­ло­гия. Для боль­ших рас­сто­я­ний с ми­ни­маль­ной воз­мож­но­стью тех­под­держ­ки… Рель­сы луч­ше.

– А на­деж­нее все­го пеш­ком хо­дить! Я бы са­ма се­го­дня топ-топ по тон­не­лю, «зд­рас­ь­те, Гос­подь в по­мощь». Со­рок ки­ло­мет­ров до Вто­рой Дом­мы это… ну, пять ча­сов трус­цой.

– Ты ска­фандр при­ме­ря­ла? Он по­чти сем­на­дцать ки­ло ве­сит. По­смот­рел бы я на те­бя че­рез два ча­са та­кой трус­цы.

– Эй, да­вай­те под­хо­ди­те за за­пе­кан­кой и по сто­лам рас­хо­ди­тесь! Кое-кто тут пы­та­ет­ся ра­бо­тать и уже спать хо­чет!

Ве­че­ром де­воч­ки, как обыч­но, при­бра­лись, за­пле­ли ноч­ные ко­сы, по­мо­ли­лись. Иг­рек смот­рел в по­то­лок, ни­точ­ка слю­ны сте­ка­ла по ще­ке. Ко­гда Аля при­се­ла ря­дом, он дол­го смот­рел ей в гла­за.

– Ая, – ска­зал он, – лу­лу тя. Лу­лу тя оннь. Не пач.

– Я не пла­чу, – уди­ви­лась Аля. – Че­го мне пла­кать, Иг­рек?

– За­та не пач. Лу­лу тя.

– Я те­бя то­же люб­лю. – Аля его об­тер­ла, по­це­ло­ва­ла, недо­уме­вая. О чем это она бу­дет зав­тра пла­кать?

Спать не хо­те­лось, а в ко­ри­до­ре слы­шал­ся го­лос ма­туш­ки Есе­нии, вый­дешь – на­ру­га­ет. Аля вы­лез­ла из ок­на в сад, по­бре­ла во­круг длин­но­го до­ма.

– За­ру­чусь с то­бой, ес­ли пер­вой же­ной возь­мешь, – по­слы­шал­ся из-за де­ре­ва го­лос Ан­фи­сы. – А вто­рую не рань­ше чем че­рез год.

– Обе­щаю, – хрип­ло от­ве­тил Ефим. Аля шаг­ну­ла впе­ред, па­ру се­кунд смот­ре­ла, как они це­лу­ют­ся – не в ще­ку, а по-на­сто­я­ще­му. Гла­за у Ефи­ма бы­ли за­кры­ты, по­том он их от­крыл и Алю уви­дел, вздрог­нул, ото­дви­нул­ся от Ан­фи­сы.

– Чуд­ная ночь, – свет­ским то­ном ска­за­ла Аля, на­де­ясь, что го­лос не дро­жит. По­вер­ну­лась и по­бе­жа­ла со всех ног, серд­це так сту­ча­ло, что непо­нят­но бы­ло, бе­жит ли за нею Ефим или так и сто­ят с Ан­фи­сой у де­ре­ва и сме­ют­ся. Оста­но­ви­лась у кром­ки во­ды, тя­же­ло ды­ша. Ни­кто за ней не гнал­ся. Сле­зы из глаз брыз­ну­ли – Иг­рек как знал, что ее что-то рас­стро­ит, ино­гда ка­за­лось, что дар у него от Иису­са, как у ста­рин­ных бла­жен­ных.

Во­да плес­ну­ла невда­ле­ке, в крас­но­ва­том ноч­ном све­те Кар­ли­ка из мо­ря вы­шла од­на из ма­ту­шек – в те­ле длин­ном и гиб­ком, с мощ­ны­ми плав­ни­ка­ми, дву­мя щу­паль­ца­ми по бо­кам и дву­мя ко­рот­ки­ми но­га­ми в зад­ней ча­сти. Опи­ра­ясь на них и на щу­паль­ца, ма­туш­ка дви­га­лась с неожи­дан­ной гра­ци­ей. Есе­ния при­смат­ри­ва­ла за по­ряд­ком, Су­сан­на не лю­би­ла во­ду и по сво­ей во­ле бы не по­лез­ла в мо­ре но­чью, зна­чит, – Пав­ли­на.

– Ма­туш­ка Пав­ли­на. – Аля по­кло­ни­лась, дви­ну­лась на­встре­чу. – Мне не спит­ся.

– Немуд­ре­но, – ото­зва­лась Пав­ли­на, по­вер­ну­ла оку­ля­ры на Алю, за­мол­ча­ла. На внеш­нем экране при этом ли­цо бы­ло спо­кой­ное, при­вет­ли­вое, буд­то вот-вот ма­туш­ка спро­сит, как день про­шел и от­че­го гла­за крас­ные. Но Аля чув­ство­ва­ла, как к ней про­тя­ну­лась ни­точ­ка, дро­жа­щая от тре­во­ги.

– За­по­ми­най код убе­жи­ща, – ска­за­ла ма­туш­ка нев­по­пад, по­ка­за­ла циф­ры на экране. – По­вто­ри.

Аля по­вто­ри­ла. По­том еще раз. По­том по­вто­ри­ла по­сле­до­ва­тель­ность за­дра­и­ва­ния лю­ков. По­том – ко­ды до­сту­па в си­сте­му. По­том – са­мый страш­ный код, ка­на­ла свя­зи с от­цом Яро­ми­ром на ор­би­те.

– Ма­туш­ка, за­чем мне все это? По­че­му?

– По ко­ча­ну, – ска­за­ла Пав­ли­на, и сквозь элек­трон­ную бод­рость Але по­слы­ша­лась уста­лость. – И по ка­пу­сте. Зав­тра от­кры­ва­ем во­ро­та.

– Раз­ве это не ра­дост­но, ма­туш­ка? Раз­ве там, во Вто­рой Дом­ме, не та­кие, как мы, не часть на­шей церк­ви, так же жи­ву­щие по Пи­са­нию и дог­мам Иису­са? И, в кон­це кон­цов, раз­ве вы не свя­зы­ва­е­тесь каж­дую неде­лю по ра­дио? Ба­тюш­ка Алек­сей спо­ко­ен и ра­до­стен, а ты… вон де­вя­ти­лет­ки в мо­ем клас­се то­же пе­ре­жи­ва­ют, что на них на­прыг­нут обо­рот­ни с клы­ка­ми…

– Клы­ки – это не страш­но, – ска­за­ла Пав­ли­на, вни­ма­тель­но на­блю­дая за точ­кой в небе, чер­ной на тем­но-се­ром. – Страш­но то, как лю­ди мо­гут лгать. И как ложь ме­ня­ет ре­аль­ность.

– Что это? – спро­си­ла Аля, при­щу­ри­ва­ясь. – Пти­ца? Кто-то из во­ро­нов?

– Нет. Это над Дом­мой, сна­ру­жи. Пло­хо ви­жу, под­вод­ные оку­ля­ры не фо­ку­си­ру­ют­ся… Но, ка­жет­ся, это бот. – Пав­ли­на рас­те­рян­но по­тер­ла щу­паль­ца. – За на­ми сле­дят.

Уже за­сы­пая, Аля ду­ма­ла, что Пер­вая Дом­ма сей­час как жен­щи­на – ждет, вол­ну­ет­ся, бо­ит­ся. А Вто­рая в муж­ской по­зи­ции – до­сти­га­ет, тя­нет­ся, власть име­ет.

«Хо­тя у нас то­же есть власть – не от­крыть во­ро­та, на­при­мер, – ду­ма­ла Аля. – Вот возь­мем и не от­кро­ем!»

Ан­фи­са в сво­ем уг­лу ком­на­ты хра­пе­ла ти­хо и тор­же­ству­ю­ще. Аля по­ка­за­ла ей язык в тем­но­те и на­ча­ла со­чи­нять сти­хо­тво­ре­ние: «Нет, ты не раз­бил мне серд­це, это боль еди­но­вер­ца», ни­ко­му в осо­бен­но­сти его не ад­ре­суя.

Де­ле­га­ция Вто­рой Дом­мы при­бы­ла утром, за ночь они про­ло­жи­ли рель­сы – на­вер­ное, всю энер­гию на это бро­си­ли. Ва­го­нет­ка вы­гля­де­ла как про­бир­ка – длин­ная, об­те­ка­е­мая, с ре­ак­тив­ным дви­га­те­лем в зад­ней ча­сти. Тол­па при­быв­ших бы­ла боль­ше, чем Аля ожи­да­ла, – че­ло­век трид­цать, в ос­нов­ном дев­чон­ки, чуть Али по­стар­ше, ви­ди­мо, пер­вое по­ко­ле­ние. При­бы­ла с ни­ми и ма­туш­ка Фе­до­ра, в те­ле, на­столь­ко по­хо­жем на че­ло­ве­че­ское, что от это­го бы­ло да­же немно­го нелов­ко, хо­те­лось от­вер­нуть­ся и не смот­реть. Удли­нен­ная го­ло­ва с экра­ном на ме­сте ли­ца, ко­нус ту­ло­ви­ща, тон­кая та­лия, се­реб­ря­ный ко­ло­кол буд­то бы юб­ки.

– Что там у нее вни­зу, хо­ду­ли, ко­ле­са или гу­се­ни­цы? – про­шеп­тал Ефим из-за пле­ча. – Как ду­ма­ешь?

– На­гнись и за­гля­ни, – не удер­жа­лась Аля. – Ты же по юб­кам… спе­ци­а­лист.

Дер­жа­лись го­сти на­сто­ро­жен­но, но с ин­те­ре­сом, обо всем рас­спра­ши­ва­ли, удив­ля­лись, иг­ра­ли с недав­но ро­див­ши­ми­ся ко­тя­та­ми, гла­ди­ли кро­ли­ков.

Боль­ше все­го они по­ра­зи­лись по­че­му-то, уви­дев Иг­ре­ка.

– У нас та­ких… нет, – ска­за­ла Ле­ся, вы­со­кая де­воч­ка с ко­рот­ки­ми тем­ны­ми во­ло­са­ми.

– По­вез­ло вам, что не бы­ло сбо­ев. А у нас слу­чил­ся. Иг­рек хо­ро­ший, мы его все очень лю­бим. Вы сколь­ко дет­ских цик­лов с утро­ба­ми про­гна­ли, преж­де чем на мле­ко­пи­та­ю­щих пе­ре­клю­чить­ся?

– По­ка эм­бри­о­ны не кон­чи­лись, – ска­зал Ни­ки­та (имя как у дель­фи­нен­ка, но со­всем не по­хож).

Аля удив­лен­но под­ня­ла бро­ви, но тут Иг­рек за­мы­чал, она от­влек­лась, не ста­ла спра­ши­вать. Отер­ла бра­ту рот, по­пра­ви­ла во­ло­сы – го­сти смот­ре­ли с ужа­сом и брезг­ли­во­стью.

– Мы не мо­жем се­бе поз­во­лить та­кой рас­то­чи­тель­ной доб­ро­ты, – ска­за­ла вдруг Ле­ся, буд­то оправ­ды­ва­ясь, буд­то Аля ее в чем-то об­ви­ни­ла. – Да и он сам раз­ве ж не стра­да­ет?

Ни­ки­та быст­ро одер­нул ее, по­смот­рел со зна­че­ни­ем. «Не го­во­ри!»

Осво­и­лись го­сти быст­ро. Хо­ди­ли по го­род­ку, с изум­лен­ным ин­те­ре­сом смот­ре­ли на Мо­ре – мор­га­ли, буд­то не ве­ря, что мо­жет быть столь­ко во­ды. Аля пред­ло­жи­ла по­пла­вать на­пе­ре­гон­ки, Ле­ся со­гла­си­лась – она хо­ро­шо пла­ва­ла, но глу­би­ны бо­я­лась, как че­ло­век, при­выч­ный к бас­сей­ну. Но она бы­ла во­ле­вая, спра­ви­лась со стра­хом быст­ро, де­воч­ки по­чти срав­ня­лись. Ко­гда на пля­же пе­ре­оде­ва­лись, Аля вдруг за­ме­ти­ла по­пе­рек Ле­си­ной спи­ны ужас­ные длин­ные шра­мы, как бе­лые ве­рев­ки, пе­ре­жи­ма­ю­щие ко­жу.

– Это… несчаст­ный слу­чай был, – сму­ти­лась Ле­ся. По­блед­не­ла так, что Аля ре­ши­ла боль­ше не рас­спра­ши­вать.

– Я то­же раз но­гу ло­ма­ла. Боль­но бы­ло, ужас, и за­жи­ва­ло дол­го.

Дев­чон­ки пер­вой груп­пы воз­вра­ща­лись с днев­ной дой­ки, нес­ли вед­ра, пол­ные жир­но­го вер­блю­жье­го мо­ло­ка.

– Аль, Ни­ну из Вто­рой Дом­мы то­же Ас­соль по­ку­са­ла! А она и ра­да – пред­став­ля­ешь, у них во­об­ще жи­вот­ных нет, они их ни­ко­гда не ви­де­ли!

Ни­на вос­тор­жен­но по­ма­ха­ла уку­шен­ной ру­кой. Она ши­ро­ко улы­ба­лась, буд­то по­лу­чив знак от­ли­чия, а не здо­ро­вен­ный си­няк на неде­лю.

Че­рез пол­ча­са в сто­ло­вой Аля вы­яс­ни­ла, что го­сти ни­ко­гда не про­бо­ва­ли клуб­ни­ки, ре­дис­ки, по­ми­до­ров.

– У нас толь­ко син­те­зи­ро­ван­ная об­щая био­мас­са, – неохот­но при­знал­ся Ни­ки­та.

– Раз­ве вы не рас­ти­те? Ово­щи, зла­ки, яго­ды? У нас уже лет пять пи­та­ние все с по­лей и ого­ро­дов, поч­ва вы­зре­ла, хо­ро­шо ро­дит. Толь­ко бел­ки син­те­зи­ру­ем – мя­са три сор­та, ры­бы два, гри­бы, яй­ца… А вы по­че­му об­щую син­те­зи­ру­е­те, а не по груп­пам? Оно, ко­неч­но, быст­рее ра­за в три, но невкус­но же со­всем…

Де­воч­ки пе­ре­гля­ну­лись. У Али нехо­ро­шо за­со­са­ло вдруг под ло­жеч­кой, ма­ши­наль­но она от­ме­ти­ла (а пять ми­нут на­зад и вни­ма­ния бы не об­ра­ти­ла), как Ни­ки­та шаг­нул на­зад и в сто­ро­ну, опер­ся на двер­ной ко­сяк, буд­то бы от­ды­хая, но на­деж­но пе­ре­кры­вая вы­ход. Тре­во­га про­ло­жи­ла мо­стик меж­ду бла­го­ду­ши­ем и по­до­зре­ни­ем, мыс­ли по­мча­лись по нему ис­пу­ган­ны­ми вер­блю­да­ми. По­че­му во Вто­рой Дом­ме не оста­но­ви­ли утро­бы по­сле пя­ти-ше­сти че­ло­ве­че­ских по­ко­ле­ний, ес­ли ве­ро­ят­ность сбоя и рож­де­ния боль­ных де­тей воз­рас­та­ет на ноль семь про­цен­та с каж­дым цик­лом? И ку­да де­ва­ют­ся эти де­ти? По­че­му со­всем не вы­ра­щи­ва­ют еду, а син­те­зи­ру­ют толь­ко со­во­куп­ную био­мас­су, чем за­ня­ты вза­мен? От­ку­да у Ле­си шра­мы на спине? По­че­му все они с на­пря­жен­ны­ми ли­ца­ми по­смат­ри­ва­ют на свои брас­ле­ты?

– Я схо­жу за гриб­ной мас­сой то­гда, – ска­за­ла Аля, ве­се­ло улы­ба­ясь и ша­гая к две­ри под­ва­ла. – Ес­ли хо­ти­те по­про­бо­вать, у нас и со­ле­ные гри­бы есть, лак­то­бак­те­ри­я­ми сква­ши­ва­ем, паль­чи­ки об­ли­жешь!

– Мы с то­бой. – Ле­ся дви­ну­лась за нею сле­дом. – Ин­те­рес­но, ка­кое у вас обо­ру­до­ва­ние…

– Да та­кое же, как и у вас… – Але бы­ло стран­но, как во сне. На­до бы­ло сде­лать вы­бор – ве­рить или не ве­рить? Неуже­ли лю­ди мо­гут так страш­но врать? Неуже­ли они при­шли со злом?

Аля вы­дох­ну­ла, как пе­ред глу­бо­ким по­гру­же­ни­ем. Дверь в под­вал бы­ла пря­мо пе­ред нею. Аля взя­лась за руч­ку, сол­неч­но улыб­ну­лась Ле­се и быст­ро, что­бы не успеть пе­ре­ду­мать, толк­ну­ла дверь, скольз­ну­ла внутрь и на­жа­ла кноп­ку зам­ка.

На­де­я­лась, что сей­час Ле­ся ска­жет «эй, ты че­го?», за­сме­ет­ся, по­сту­чит ти­хонь­ко. Но дверь тут же дрог­ну­ла от тя­же­ло­го уда­ра, го­лос зву­чал нераз­бор­чи­во, но зло. Аля при­ло­жи­ла ухо к две­ри.

– Ни­кит, она в под­ва­ле за­пер­лась! До­га­да­лась, за­ра­за! Ну мы от­ку­да зна­ли, она всю до­ро­гу улы­ба­лась и про гри­бы бол­та­ла! Что там у на­ших во­об­ще? Во­ро­та под кон­тро­лем? Ла­на долж­на при­быть в те­че­ние ча­са, уже на под­хо­де… Мо­жет, ну ее, эту ду­ру? Ну иди сам то­гда за­мок режь, я по­бе­ре­гу за­ряд для бо­лее важ­ных дел, чем вы­ку­ри­ва­ние ма­лень­кой ку­хар­ки…

«Ма­лень­кая ку­хар­ка» пре­ис­пол­ни­лась горь­кой оби­ды и жаж­ды ме­сти и взя­лась за пульт управ­ле­ния кра­ном. К то­му мо­мен­ту, как бе­лый луч плаз­мы из брас­ле­та Ни­ки­ты раз­ре­зал за­мок, пе­ред две­рью бы­ли ак­ку­рат­но и плот­но вы­став­ле­ны три син­те­зи­ру­ю­щих ба­ка (по пол­то­ры тон­ны каж­дый), а са­ма Аля уже вы­бра­лась че­рез зад­нюю дверь в сад, пе­ре­лез­ла че­рез сте­ну (от коз ста­ви­ли) и бе­жа­ла к до­му Обе­ре­гов. Она мо­ли­лась го­ря­чо, как ни­ко­гда в жиз­ни.

«Страх, – по­ня­ла она, – луч­шее топ­ли­во для мо­лит­вы».

Ко­гда она уви­де­ла в Об­зор­ной ба­тюш­ку, но­ги за­дро­жа­ли от об­лег­че­ния.

– Сла­ва Гос­по­ду Иису­су, – про­шеп­та­ла она. – Сла­ва… Ба­тюш­ка…

Бро­си­лась, не по­кло­нив­шись, за­та­ра­то­ри­ла. Алек­сей был в гру­зо­вом те­ле, с плат­фор­мой на воз­душ­ной по­душ­ке, без эмо­ци­о­наль­но­го экра­на.

– И я не знаю, что ду­мать, и еще они ска­за­ли, что идет Ла­на, что вот-вот дой­дет, и им ну­жен кон­троль над во­ро­та­ми, я ни­че­го не по­ни­маю, толь­ко, что все пло­хо…

– За­ле­зай на плат­фор­му, – ска­зал ба­тюш­ка. – Быст­ро.

– Все пло­хо?

– Пло­хо, де­воч­ка.

Они очень быст­ро по­еха­ли по спи­раль­но­му ко­ри­до­ру вниз, где Аля ни­ко­гда не бы­ва­ла, где был код на две­ри, а по­том – хра­ни­ли­ще с дву­мя де­сят­ка­ми раз­ных аг­ре­га­тов на за­ряд­ке. Мно­гие те­ла бы­ли зна­ко­мы­ми – их пред­по­чи­та­ла ма­туш­ка Пав­ли­на (мор­ское), или Есе­ния (сколь­зя­щее, мно­го­ру­кое), или Су­сан­на (по­движ­ное, креп­кое). Аля вдруг по­ду­ма­ла, что те­ла Обе­ре­гов мож­но раз­ло­жить на эле­мен­ты – во­да – воз­дух – зем­ля, а зна­чит, по Ари­сто­те­лю, ба­тюш­ке оста­ет­ся…

– По­мо­ги, до­чень­ка, – ска­зал Алек­сей. – Сам я ми­нут два­дцать про­во­жусь, а Ла­на идет. А с нею идет огонь. Го­во­рил я Яро­ми­ру…

Он рез­ко осек­ся, по­ка­зал на те­ло, от­клю­чил экра­ны и рас­пах­нул­ся – Аля рез­ко по­ту­пи­лась, по гла­зам уда­ри­ло ро­зо­вым, за­прет­ным, тай­ным. За­чем-то она по­кло­ни­лась, по­до­шла, на­ча­ла от­клю­чать, пе­ре­став­лять бло­ки, на­жи­мать ры­ча­ги. Про­тя­ну­ла ру­ки и до­ста­ла ба­тюш­ку Алек­сея – пол­то­ра ки­ло­грам­ма моз­га, лег­кий хвост спин­но­го, обер­ну­тый во­круг тон­кой спи­ра­лью. Про­зрач­ный бас­кет­боль­ный мяч с разъ­ема­ми. Ни­ко­гда еще Аля не ощу­ща­ла та­кой аб­со­лют­ной вла­сти над дру­гим че­ло­ве­ком. Го­раз­до боль­ше, чем че­ло­ве­ком. А уро­ни гиб­кий кон­тей­нер на пол, на­под­дай но­гой о сте­ну по­силь­нее или то­по­ром ру­ба­ни – и нет ни­че­го, и не за­щи­тит­ся, и не узна­ет, от­че­го по­гиб, по­то­му что нет сен­сор­ной свя­зи с внеш­ним ми­ром…

Аля вло­жи­ла ба­тюш­ку в ни­шу те­ла, под­клю­чи­ла сен­со­ры, пи­та­ние, кон­троль… ото­шла и скло­ни­лась пе­ред чу­дом – ожи­ва­ла трех­мет­ро­вая го­ра мощ­ных со­чле­не­ний, су­ще­ство неиз­ме­ри­мо силь­нее че­ло­ве­ка.

Вот сфо­ку­си­ро­ва­лись оку­ля­ры, под­ня­лась огром­ная ру­ка. Встал ба­тюш­ка, от­толк­нул­ся от зем­ли, от­клю­чил за­ряд­ку.

– Спа­си­бо, до­чень­ка.

Да­же го­лос из это­го те­ла зву­чал ина­че – рас­ка­ти­сто, свы­со­ка.

– Что мне де­лать, ба­тюш­ка?

– Мо­лись, Алеч­ка… Но помни по­сло­ви­цу – на Бо­га на­дей­ся, а сам не пло­шай.

Боль­ше ба­тюш­ка с нею не раз­го­ва­ри­вал – про­грел ре­за­ки, под­хва­тил в две ниж­ние ру­ки огром­ные мо­лот и кир­ку и, скло­нив­шись, вы­шел из хра­ни­ли­ща, пе­ре­сту­пая ше­стью су­став­ча­ты­ми но­га­ми.

Аля по­си­де­ла ми­нут­ку на по­лу, за­крыв гла­за и пред­став­ляя, что сей­час проснет­ся и все ока­жет­ся сном. По­том под­ня­лась и по­бе­жа­ла к во­ро­там – не ми­мо до­мов, а че­рез лес. Там бы­ло ти­хо и яр­ко, на по­ляне за­дум­чи­во ел тра­ву сло­не­нок Гриш­ка, на вет­ках тан­це­ва­ли со­ро­ки, где-то кри­ча­ла ку­куш­ка.

У во­рот бы­ла тол­па – Аля узна­ва­ла зна­ко­мые ли­ца, дев­чон­ка из Вто­рой дер­жа­ла Ефи­ма, за­ло­мив ему ру­ку за спи­ну под стран­ным уг­лом, вот сто­я­ла Ан­фи­са, вце­пив­шись в руч­ки Иг­ре­ко­вой ко­ляс­ки (его-то за­чем сю­да при­та­щи­ла?). По­сре­ди тол­пы сто­ял ба­тюш­ка Алек­сей, – а во­ро­та уже от­кры­ва­лись, и из них вы­хо­дил немыс­ли­мый ве­ли­кан – в пол­то­ра ра­за ба­тюш­ки боль­ше, с ре­за­ком, уже гу­дя­щим рас­ка­лен­ной плаз­мой, с те­лом, уку­тан­ным в тол­стые за­щит­ные пла­сти­ны из то­го же мо­ле­ку­ляр­но­го стек­ла, что и ку­пол Дом­мы.

– Ла­на, – вы­дох­ну­ли де­ти Вто­рой Дом­мы, скло­ни­ли го­ло­вы и три ра­за стук­ну­ли се­бя по гру­ди.

Ла­на оста­но­ви­лась, об­ве­ла тол­пу че­тырь­мя оку­ля­ра­ми по бо­кам.

– Здрав­ствуй­те, де­ти, – ска­за­ла она го­ло­сом глу­бо­ким и рас­ка­ти­стым, со­всем не жен­ским. – И ты, Але­ша, здрав­ствуй. Без цве­тов при­шел на встре­чу? Два­дцать семь лет не ви­де­лись! Впро­чем, как го­во­рит­ся, де­ти – цве­ты жиз­ни. Я, по­жа­луй, за­бе­ру тво­их…

– Что ты тво­ришь, Ла­на? – Ба­тюш­ка Алек­сей сто­ял непо­движ­ной ска­лой, бар­ха­ти­стый го­лос гул­ко от­ра­жал­ся от ку­по­ла Дом­мы. – Где осталь­ные? Я же с Ти­хо­ном толь­ко вче­ра раз­го­ва­ри­вал…

– От­ку­да те­бе знать, что это был Ти­хон, а не его го­ло­со­вой син­те­за­тор? Ви­дишь ли, Але­шень­ка, – Ла­на шаг­ну­ла бли­же, со­чле­не­ния мощ­ных ног за­гу­де­ли. – В на­шей си­ту­а­ции до­ве­рять мож­но толь­ко то­му, что ви­дишь жи­вьем. Я с вас уже пол­го­да глаз не сво­жу – все про вас знаю. Жаль, до Тре­тьей Дом­мы мои бо­ты не до­ле­та­ют, да­ле­ко. Но те­перь у ме­ня бу­дет ку­да боль­ше ре­сур­сов…

– Что ты сде­ла­ла со сво­ей се­мьей, Ла­на? – с ужа­сом спро­сил ба­тюш­ка Алек­сей. – Ти­хон, Ни­на, Ма­луша? Где они? Де­ти… – Он об­вел тол­пу оку­ля­ра­ми, чуть оста­нав­ли­ва­ясь на при­шель­цах из Вто­рой. – Вы же ро­ди­лись, что­бы стро­ить но­вый мир, по сло­ву Гос­по­да, с чи­сто­го ли­ста…

– Они и стро­ят, Але­ша. Толь­ко я по­ме­ня­ла пра­ви­ла. На чи­стом-то ли­сте их лег­че все­го пе­ре­пи­сать. Нет у них дру­гих бо­гов, кро­ме ме­ня. Зна­ко­мо зву­чит?

И Ла­на вдруг прыг­ну­ла – с ме­ста, рез­ко, страш­но, как пя­ти­тон­ная сам­ка бо­го­мо­ла. Ба­тюш­ка по­кач­нул­ся от уда­ра, не усто­ял, упал, по­ка­тил­ся из-под нее, быст­рым дви­же­ни­ем под­нял­ся. Боль­ше они не раз­го­ва­ри­ва­ли – гул­кие уда­ры сме­ня­лись ши­пе­ни­ем ре­за­ков, гнул­ся ме­талл, и дро­жа­ли кам­ни Зи­о­на. Ба­тюш­ка, сбив Ла­ну с ног и не да­вая под­нять­ся, три­жды уда­рил но­гой по ее бо­ку, и стек­ло за­хру­сте­ло, по­сы­па­лось оскол­ка­ми. Ба­тюш­ка за­нес мо­лот, что­бы раз­бить оку­ля­ры, на­по­ло­ви­ну осле­пив Ла­ну, – но она вдруг взмет­ну­ла щуп и, не гля­дя, по­сла­ла луч из ре­за­ка в тол­пу де­тей. Страш­но за­кри­ча­ла Ма­рья, осе­дая в пыль, схва­тив­шись за жи­вот. Ли­цо ее ста­ло бе­лым-бе­лым, как то­ро­сы льда за ку­по­лом Дом­мы, а рот от­кры­вал­ся и за­кры­вал­ся, буд­то она быст­ро и неслыш­но что-то го­во­ри­ла. Ба­тюш­ка за­мер, по­вер­нул­ся, сде­лал шаг к де­воч­ке, и тут Ла­на, вы­хва­тив у него мо­лот, не под­ни­ма­ясь, об­ру­ши­ла удар на од­но из его ко­лен, тут же, пе­ре­на­пра­вив энер­гию от­да­чи, – на дру­гое. Ба­тюш­ка Алек­сей рух­нул тя­же­ло, окон­ча­тель­но, так что сра­зу ста­ло яс­но – уже не вста­нет. Ла­на сно­ва под­ня­ла мо­лот, опу­сти­ла, раз­би­вая кор­пус, под­ня­ла. Де­ти из Вто­рой Дом­мы ды­ша­ли тя­же­ло, тор­же­ству­ю­ще, да­же пот на лбах вы­сту­пил – буд­то они вме­сте со сво­ей Ла­ной вра­га кру­ши­ли.

Аля бе­жа­ла к Ма­рье – та ле­жа­ла, скор­чив­шись, по­ста­ны­ва­ла, гла­за за­ка­ты­ва­лись от бо­ле­во­го шо­ка. Аля по­ка ее ру­ки раз­жа­ла, что­бы на ожог по­смот­реть, по­ка пульс про­ве­ри­ла – бит­ва Обе­ре­гов уже кон­чи­лась. Ти­хо ста­ло, ти­хо, толь­ко Ма­рья по­ску­ли­ва­ла.

– Про­мо­ем ожог, пе­ре­вя­жу, – ска­за­ла Аля, под­ни­ма­ясь. – По бо­ку луч скольз­нул, мыш­цу пе­ре­жег, но ор­га­ны не за­дел.

И за­мер­ла в ужа­се – с мо­ло­та, что Ла­на по­бед­но дер­жа­ла в верх­нем щу­пе, ка­па­ла бе­ло-ро­зо­вая мас­са, слизь ко­ко­на, про­жил­ки то­го, что пол­ми­ну­ты на­зад бы­ло ба­тюш­кой Алек­се­ем.

– Ла­на, – вы­дох­ну­ли де­ти из Вто­рой Дом­мы, шаг­ну­ли впе­ред, по­сту­ки­вая се­бя ла­до­ня­ми по гру­ди. Шаг­ну­ли с ни­ми и неко­то­рые из Пер­вой – вос­хи­щен­но смот­ре­ла вверх крот­кая куд­ря­вая Ан­фи­са, ее гу­бы про­шеп­та­ли: «Ла­на», а гла­за на­пол­ни­лиь мо­лит­вен­ным све­том.

– За­будь­те все, че­му вас учи­ли, де­ти, – ска­за­ла Ла­на. – И как вас учи­ли. Де­воч­ки – по­смот­ри­те друг на дру­га. Вам ска­за­ли, что над ва­ми бу­дут власт­во­вать Му­жи. Что так угод­но гос­по­ду Звез­до­ход­цу, ко­то­ро­го при­ду­ма­ла неболь­шая сек­та на Зем­ле, да­ле­ко и дав­но, со­брав ко­сточ­ки ста­рых уче­ний и сле­пив из них неле­по­го ка­дав­ра, в ко­то­рый по­том за­ка­ча­ли день­ги, ве­ру и вас, ре­бят­ки. Они, – она об­ве­ла щу­пом рас­про­стер­то­го на зем­ле Алек­сея, в ужа­се за­мер­шую на краю тол­пы од­ну из ма­ту­шек, – со­зда­ли с ну­ля мир, где вас, де­воч­ки, втрое боль­ше, чем маль­чи­ков. Что­бы вас под­чи­нить, как это бы­ло на Зем­ле мно­гие ве­ка. Но сей­час ко­го боль­ше – у то­го и си­ла, тот и про­пи­сы­ва­ет за­ко­ны, ме­ня­ет струк­ту­ру ми­ра. Я по­ня­ла это дав­но, еще до то­го, как в Дом­ме ро­ди­лись пер­вые де­ти. И вот они сто­ят пе­ред ва­ми, сво­бод­ные, силь­ные, во­ору­жен­ные. Они пе­ре­жи­ли мно­го ли­ше­ний. Вы рос­ли в раю, они – нет, но они рос­ли сво­бод­ны­ми, от­кры­ты­ми мно­гим прав­дам, а не од­ной лишь ка­ра­мель­ной ис­тине ва­ше­го Пи­са­ния. И сей­час мы при­шли по пра­ву во­и­нов, при­шли с си­лой – но эту си­лу мы хо­тим раз­де­лить, от­дать вам. Де­воч­ки, маль­чи­ки – мы бу­дем рав­ны­ми и сво­бод­ны­ми. И ис­ти­ну, си­лу и сво­бо­ду мы че­рез пять лет по­не­сем и в Тре­тью Дом­му…

Ла­на по­мол­ча­ла.

– А сей­час вы долж­ны сде­лать вы­бор. У нас нет ре­сур­сов, что­бы бо­роть­ся с оп­по­зи­ци­ей и со­про­тив­ле­ни­ем. Мы бу­дем жить и ра­бо­тать все вме­сте. Непо­кор­ным, ле­ни­вым, убо­гим – смерть.

Сло­во упа­ло в ти­ши­ну. Слыш­но бы­ло толь­ко, как ще­бе­чут в ле­су пти­цы и ти­хо гу­дят вда­ли тур­би­ны осо­ло­ни­те­ля – над во­дою звук рас­хо­дил­ся да­ле­ко, мощ­но.

– Мне нуж­но до­ста­вить в ла­за­рет ра­не­ную де­воч­ку, – гром­ко ска­за­ла Аля, под­ни­ма­ясь и отря­хи­вая ла­до­ни. – Невин­но­го ре­бен­ка, ко­то­ро­му ты толь­ко что пол­жи­во­та вы­жгла. Мне кто-ни­будь по­мо­жет?

Все че­ты­ре оку­ля­ра Ла­ны по­вер­ну­лись и сфо­ку­си­ро­ва­лись на Але.

– Она био­лог и врач, она цен­ная, – то­роп­ли­во ска­зал из-за ее спи­ны по­до­шед­ший Ни­ки­та.

– И она о еде все зна­ет, стар­шая по го­тов­ке, – ска­за­ла Ле­ся. – Про­сти ее, Ла­на. Она на­учит­ся.

– Я от­не­су Ма­рью. – Ма­туш­ка Есе­ния шаг­ну­ла пе­ред Ла­ной и вдруг скло­ни­лась в низ­ком по­клоне. – Поз­воль мне и даль­ше за­бо­тить­ся о де­тях, Ла­на. Гос­по­дом кля­нусь, не бу­дет от ме­ня бе­ды и сму­ты…

– По­смот­рим, – кив­ну­ла Ла­на го­ло­вой, огром­ной, как дом. – За­би­рай. А сей­час…

Она об­ве­ла тол­пу оку­ля­ра­ми, оста­но­ви­лась на Иг­ре­ке, ко­то­рый си­дел в сво­ей ко­ляс­ке, спо­кой­но пус­кая слю­ни.

– Ми­лые де­ти, – ска­за­ла Ла­на. – Вы ведь не по­ни­ма­е­те, о чем я го­во­рю. Вы ни­ко­гда не ви­де­ли смер­ти, в ва­шем-то ку­рорт­ном раю. Эта же­стян­ка не счи­та­ет­ся. – Она по­ка­за­ла на раз­во­ро­чен­ное те­ло ба­тюш­ки Алек­сея. – Ну вот, по­смот­ри­те. Смерть – это вот так…

Аля бро­си­лась по­пе­рек тол­пы к бра­ту, но бы­ло позд­но, позд­но, под серд­цем ны­ла ле­дя­ная пу­сто­та. Бе­лый луч уда­рил Иг­ре­ка в го­ло­ву – вот он смот­рел на Алю, а вот ли­цо оку­та­лось крас­ной дым­кой. Хло­пок – и без­го­ло­вое те­ло неле­по кач­ну­лось в ко­ляс­ке, по­ва­ли­лось впе­ред, а все во­круг за­кри­ча­ли. Аля не кри­ча­ла – гор­ло сжа­лось до бо­ли, да­же ды­ха­ние про­ры­ва­лось с тру­дом.

– Пу­тя­ми Звез­до­ход­ца кля­нусь, все­ми свет­лы­ми ис­ти­на­ми и сво­ей жиз­нью, что ты об этом по­жа­ле­ешь, – вы­крик­ну­ла она, как толь­ко смог­ла го­во­рить.

– Ты что де­ла­ешь, ду­ра? – про­сто­нал Ни­ки­та.

– Так ее, Аль­ка! – звон­ко крик­нул Ефим, за­орал, ко­гда его дер­ну­ли за вы­вер­ну­тую ру­ку.

– Взять ее, – ска­за­ла Ла­на ко­рот­ко.

Пер­вой к Але ки­ну­лась Ан­фи­са, и это по­ка­за­лось по­че­му-то страш­нее все­го. Под­ныр­нув под ее ру­ку и хо­ро­шень­ко, со всей си­лы дер­нув за во­ло­сы, Аля пе­ре­прыг­ну­ла че­рез бу­лыж­ник (по­хо­жий на боль­шую ля­гуш­ку) и бро­си­лась бе­жать. В лес, зиг­заг, прыг­нуть че­рез овра­жек, под ку­сты, ку­выр­ком с кру­то­го скло­на, и вот оно, мо­ре. Где же ма­туш­ка Пав­ли­на? Она-то не ста­нет кла­нять­ся. Она-то зна­ет, что де­лать. А по­том, ко­гда они бу­дут в без­опас­но­сти, Аля ее об­ни­мет и по­пла­чет об Иг­ре­ке, и о ба­тюш­ке Алек­сее, и о сво­ем утра­чен­ном ми­ре, раз­бив­шем­ся на ост­рые ку­соч­ки. Аля бе­жа­ла по ла­би­рин­ту мост­ков и пе­ре­мы­чек над сад­ка­ми с мор­ской жив­но­стью, ко­то­рых раз­во­ди­ла Пав­ли­на, – са­ма не зна­ла ку­да, прочь из сво­ей жиз­ни, по­за­вче­ра еще спо­кой­ной, пред­ска­зу­е­мой и да­же – смеш­но вспом­нить – скуч­но­ва­той. Ка­за­лось, что все под кон­тро­лем, все в ру­ке Гос­под­ней и Иисус-Звез­до­хо­дец смот­рит на Али­ну из кос­ми­че­ской пу­сто­ты и одоб­ри­тель­но улы­ба­ет­ся…

– Али­на!

Аля обер­ну­лась – Пав­ли­на бе­жа­ла к ней, она бы­ла в мор­ском те­ле, как и вче­ра. Оста­но­ви­лась на ка­мен­ной плат­фор­ме – вниз ухо­ди­ли тру­бы, че­рез ко­то­рые ко­гда-то Обе­ре­ги Пер­вой Дом­мы на­чи­на­ли на­пол­нять свое Мо­ре.

– Ма­туш­ка! – Сло­ва рва­лись на­ру­жу, от­тал­ки­вая друг дру­га, цеп­ля­лись за зу­бы, ка­ти­лись ку­выр­ком об­рат­но в гор­ло. Пав­ли­на по­до­шла бли­же, под­ня­ла щу­паль­це, сжа­ла Али­но пле­чо.

– Я знаю, до­чень­ка, – ска­за­ла она. – Я бы­ла в об­зор­ной. Пе­ре­клю­ча­ла си­сте­му. Нече­го им за­да­чу об­лег­чать, по­мо­гать слеж­ку устра­и­вать… Я все ви­де­ла.

– А ма­туш­ка Су­сан­на?

– В до­маш­нем те­ле, за­пер­та в кле­ти…

– Иг­рек, ба­тюш­ка Алек­сей…

– Те­перь с ан­ге­ла­ми Гос­под­ни­ми… Аля, сей­час глав­ное для те­бя – остать­ся в жи­вых и на сво­бо­де, по­ни­ма­ешь? И… как бы ужас­но сей­час все ни ка­за­лось, ес­ли о про­ис­хо­дя­щем узна­ет отец Яро­мир, мо­жет стать еще ху­же… Но тут те­бе ре­шать, де­воч­ка моя.

Ее верх­ний оку­ляр, дрог­нув, под­нял­ся вы­ше, и Аля, обер­нув­шись, уви­де­ла, как меж­ду за­рос­ших тра­ва­ми дюн к мо­рю вы­хо­дит тол­па – де­ти Вто­рой Дом­мы дер­жа­лись стро­ем – не иде­аль­ным, как на кар­тин­ках про вой­ну, но узна­ва­е­мым и от­то­го страш­ным. За ни­ми, пы­та­ясь ид­ти в но­гу, шли че­ло­век со­рок сво­их, еще вче­ра род­ных, а се­го­дня уже при­няв­ших ре­ше­ние при­со­еди­нить­ся к тем, что при­нес «не мир, но меч». И по­за­ди всех, воз­вы­ша­ясь до неба, ша­га­ла Ла­на.

– Здрав­ствуй, сест­ра, – ска­за­ла она Пав­лине, – ты уже зна­ешь, что ов­до­ве­ла?

Пав­ли­на сто­я­ла не дви­га­ясь, упе­рев щу­паль­ца в ка­мень. Ла­на по­до­шла бли­же.

– Хо­ро­шо, что мы те­бя сра­зу на­шли. Ты же по­ни­ма­ешь – мы бы под каж­дый ка­ме­шек за­гля­ну­ли, Мо­ре бы твое бес­цен­ное вски­пя­ти­ли, по­ка те­бя бы не сыс­ка­ли для неж­но­го се­мей­но­го раз­го­во­ра, вот как у нас сей­час на­чи­на­ет­ся, да, По­леч­ка? Неуже­ли ты мне не ра­да? Ведь ес­ли бы не ты, ме­ня бы сей­час здесь не бы­ло. Ес­ли бы не ты, сест­рич­ка, я бы уже лет сто на Ка­зан­ском ле­жа­ла, с Ви­тей под од­ним над­гроб­ным кам­нем. А по­на­до­би­лась те­бе ко­гда-то моя ве­ра, моя се­мья и мой муж – и вот сто­им мы обе в ме­ха­ни­че­ских те­лах на дру­гом кон­це Га­лак­ти­ки. И зна­ешь что? – Ла­на несколь­ки­ми длин­ны­ми ша­га­ми по­кры­ла рас­сто­я­ние от дю­ны до края па­ра­пе­та.

– У ме­ня боль­ше! – ска­за­ла она тор­же­ству­ю­ще.

Пав­ли­на мол­ча­ла, не дви­га­ясь. Аля шаг­ну­ла меж­ду нею и Ла­ной, вы­зы­ва­ю­ще под­ня­ла под­бо­ро­док. Та за­сме­я­лась из сво­ей бро­ни­ро­ван­ной баш­ни, смех был ме­ха­ни­че­ский, неесте­ствен­ный, как скре­жет кам­ня по ме­тал­лу.

– Ах, По­ли­ноч­ка! Вот это сми­рен­ни­ца, все по пра­ви­лам. Кон­тра­бан­дой се­бе ре­бе­ноч­ка за­де­ла­ла? Ге­не­ти­че­ский ма­те­ри­ал под­ме­ни­ла? Дев­чон­ка-то зна­ет, нет? По ли­цу ви­жу – не зна­ет. Сюр­приз, пле­мян­ни­ца!

– Врешь! – ска­за­ла Аля звон­ко (быть та­ко­го не мо­жет! А как же ма­ма и па­па с Зем­ли на кар­тин­ке? А как же Иг­рек и по­гиб­шие сест­ры?)

– Я не вру, – ска­за­ла Ла­на. – Но мне по­ра. У ме­ня те­перь две Дом­мы и шесть­сот де­тей. Здесь их, ко­неч­но, про­ре­дить при­дет­ся, и за­нять­ся этим нуж­но по­быст­рее…

Пав­ли­на под­ня­ла оку­ля­ры, све­ла их на Али­ном ли­це.

– Про­щай, – ска­за­ла она. – Про­сти, до…

Рез­ким уда­ром щу­па, бро­ни­ро­ван­ная ро­зет­ка ко­то­ро­го бы­ла ост­ро за­то­че­на, Ла­на вы­рва­ла из те­ла Пав­ли­ны блок пи­та­ния – буд­то серд­це. Толк­ну­ла те­ло вниз, в во­ду. Мед­лен­но по­вер­ну­лась к Алине. Но той на па­ра­пе­те уже не бы­ло, она во­шла в во­ду без­звуч­но и плы­ла вниз, до­го­няя мерт­вое ме­ха­ни­че­ское те­ло, в глу­бине ко­то­ро­го, неспо­соб­ная по­ше­ве­лить­ся, уми­ра­ла бе­ло­ку­рая де­вуш­ка со ста­ро­го сним­ка. Те­ло толк­ну­лось в дно, под­няв об­лач­ко ила, бро­си­лись врас­сып­ную ры­жие про­вор­ные кра­бы. Аля под­плы­ла, мо­лясь, что­бы кон­троль­ная па­нель не ока­за­лась под те­лом.

«Гос­по­ди Ис­у­се, звез­да­ми в гла­зах тво­их, свя­то­стью име­ни тво­е­го, теп­ло­той люб­ви тво­ей про­шу…»

До­тя­ну­лась, пе­ре­клю­чи­ла в руч­ной ре­жим, до­ста­ла кон­тей­нер с моз­гом. Под разъ­ема­ми для физ­рас­тво­ра у него был кро­хот­ный ав­то­ном­ный блок – кис­ло­род и пи­та­ние для моз­га на па­ру ча­сов, и кап­су­ла ис­кус­ствен­ной ко­мы, с ко­то­рой их мож­но рас­тя­нуть на три-че­ты­ре дня. Аля ак­ти­ви­ро­ва­ла блок и раз­да­ви­ла кап­су­лу. Ухва­ти­ла кон­тей­нер ко­лен­ка­ми и по­плы­ла пря­тать­ся под па­ра­пет – на­вер­ху, под са­мы­ми мост­ка­ми, там был воз­душ­ный кар­ман. Во­ня­ло гни­лы­ми во­до­рос­ля­ми, со­всем ря­дом бол­тал­ся в во­де дох­лый ло­сось. Жуж­жа­ли му­хи, воз­дух был затх­лый и тем­ный. Слыш­но про­ис­хо­дя­щее на­вер­ху бы­ло как сквозь ва­ту.

– Все дно обыс­ка­ли, нету ее. Те­ло ма­туш­ки ле­жит, а дев­чон­ки нет.

– А она точ­но не вы­ны­ри­ва­ла?

– Ку­да она тут деть­ся-то мог­ла?

– Мо­жет, го­ло­вой уда­ри­лась, ко­гда ны­ря­ла, и ле­жит где-ни­будь в тру­бах? Че­рез па­ру дней всплы­вет…

Аля узна­ла го­лос Ан­фи­сы. Уж кто-кто, а она хо­ро­шо зна­ла, как Али­на пла­ва­ет и как дол­го ды­ха­ние дер­жит.

– Пой­дем­те уже в сто­ло­вую? Ма­туш­ка Есе­ния и дев­чон­ки уже долж­ны бы­ли ужин при­го­то­вить?

– Вы иди­те, мы оста­нем­ся до­тем­на. Ла­на ска­за­ла – пой­мать дев­чон­ку, из-под зем­ли до­стать.

– То­гда уж из-под во­ды… Го­во­рю вам – уто­ну­ла она, че­го тут ждать?

Аля жда­ла ча­са три, счи­тая се­кун­ды и на­блю­дая, как се­ре­ют кро­хот­ные по­лос­ки бе­ло­го све­та, про­би­вав­ши­е­ся сквозь со­чле­не­ния па­ра­пе­та. Она очень за­мерз­ла, па­ру раз у нее сво­ди­ло но­ги, и она ро­ня­ла Пав­ли­ну, но тут же ны­ря­ла и до­го­ня­ла. Во­об­ще-то она хо­ро­шо по­ни­ма­ла, что че­ты­ре ки­ло­мет­ра до осо­ло­ни­те­ля ей, за­мерз­шей и уста­лой, с неудоб­ным кон­тей­не­ром на­пе­ре­вес, не про­плыть по ноч­но­му хо­лод­но­му мо­рю. Но там бы­ла без­опас­ность, связь, теп­ло, убе­жи­ще – ма­туш­ка (ма­ма?) ве­ле­ла плыть ту­да – зна­чит, сле­до­ва­ло как-то до­брать­ся.

Аля сня­ла фут­бол­ку, за­вя­за­ла ру­ка­ва, сде­лав ме­шок для моз­га, ста­ло чуть по­удоб­нее. Ныр­ну­ла, вы­би­ра­ясь из-под па­ра­пе­та. Се­го­дня ночь бы­ла тем­ная, Кар­лик пол­но­стью опус­кал­ся за го­ри­зонт – но свет его по­след­них крас­но­ва­тых лу­чей еще дро­жал на хол­ма­ми, бле­стел на во­де. Аля сори­ен­ти­ро­ва­лась и ре­ши­тель­но по­плы­ла к осо­ло­ни­те­лю, ста­ра­ясь по­боль­ше на­хо­дить­ся под во­дой, а вы­ны­ри­вать, толь­ко что­бы глот­нуть воз­ду­ха. Вко­ре ста­ло со­всем тем­но, а Аля па­ру раз глот­ну­ла во­ды и на­ча­ла па­ни­ко­вать.

– Ну, бу­ду пер­вой утоп­лен­ни­цей на Зи­оне, – ре­ши­ла она, пы­та­ясь от­дох­нуть, ле­жа на спине. Над Дом­мой ста­ли вид­ны звез­ды, их бы­ло неис­чис­ли­мо мно­го, они со­еди­ня­лись в пу­ти и до­рож­ки, по ко­то­рым, ка­за­лось, мож­но бы­ло уй­ти да­ле­ко в небо, вслед за Иису­сом.

Что-то толк­ну­ло Алю в го­лую спи­ну – жи­вое, хо­лод­ное, скольз­кое. Аля взвизг­ну­ла, ушла под во­ду и тут же об­ра­до­ва­лась – Теш­ка! Дель­фи­ны!

Теш­ка Алю узна­ла, сви­сте­ла и кле­ко­та­ла ра­дост­но, поз­во­ли­ла взять­ся за плав­ник.

– По­мо­ги­те до­плыть! – по­про­си­ла Аля.

Дель­фи­ны не по­ни­ма­ли, на­чи­на­ли плыть, ку­да Але бы­ло не на­до, Ни­кит­ка лю­бо­пыт­но ты­кал­ся но­сом в кон­тей­нер с моз­гом Пав­ли­ны, Сам­сон пла­вал кру­га­ми и сви­стел.

– Ну вас, – оби­де­лась Аля, от­пу­сти­ла Теш­ку, по­плы­ла даль­ше са­ма, пы­та­ясь не за­ме­чать свин­цо­вую тя­жесть в но­гах и боль в спине. Дель­фи­ны от­ста­ли, по­том до­гна­ли Алю, под­толк­ну­ли, ста­ли по­мо­гать. Ко­гда Аля уви­де­ла под­све­чен­ный си­ний бу­ек осо­ло­ни­те­ля, она чуть не рас­пла­ка­лась от об­лег­че­ния. Ныр­ну­ла по ве­рев­ке, на­шла люк, вве­ла код. Все уже как во сне бы­ло, ре­аль­ность сме­сти­лась.

Ко­гда во­да ушла, Аля от­кры­ла внут­рен­ний люк, от­жи­мая во­ло­сы, во­шла в ма­лень­кое по­ме­ще­ние. Бы­ло теп­ло, воз­дух пах озо­ном. На­стен­ные экра­ны по­ка­зы­ва­ли, что про­ис­хо­дит в Дом­ме, – и по­че­му-то все ка­за­лось та­ким про­стым, обык­но­вен­ным, буд­то ни­че­го се­го­дня ужас­но­го не слу­чи­лось, а то­гда по­че­му Аля си­дит го­лы­шом глу­бо­ко под мо­рем и сту­чит зу­ба­ми? Де­воч­ки спа­ли в спаль­нях при све­те ноч­ни­ка, в клуб­ни­ке у крыль­ца ко­па­лась па­ра мо­ло­дых бар­су­ков, без­за­стен­чи­во ло­пая недо­зрев­шие яго­ды. В спальне маль­чи­шек по­ло­ви­на кро­ва­тей пу­сто­ва­ла, а за сто­лом си­дел ры­жий Ни­ки­та и зор­ко осмат­ри­вал сте­ны, буд­то чув­ство­вал с од­ной из них взгляд…

В уг­лу, за стоп­кой тер­ми­че­ских пле­дов, бы­ло «стой­ло» для за­ряд­ки те­ла. Аля до­ста­ла Пав­ли­ну из мок­рой фут­бол­ки, под­клю­чи­ла кон­тей­нер к разъ­емам с физ­рас­тво­ром. Пусть спит. Пусть все спят… ночь…

Де­воч­ка усну­ла, уку­тав­шись в оде­я­ла, – устав­шая, по­те­рян­ная, оди­но­кая, как ни­ко­гда в жиз­ни. Вра­ща­лась во­круг сдво­ен­ных звезд, боль­шой и ма­лень­кой, пла­не­та Зи­он, и кро­хот­ны­ми пу­зырь­ка­ми воз­ду­ха в тол­ще ее льда мер­ца­ли Дом­мы. В огром­ном ко­раб­ле на ор­би­те спал отец Яро­мир, спа­ла в кор­пу­се спус­ка­е­мо­го мо­ду­ля плаз­мен­ная уста­нов­ка «Меч Гос­по­день». Мир за­мер в тре­вож­ном сне, преж­де чем про­дол­жить­ся и про­тя­нуть­ся в бу­ду­щее, ко­то­рое еще не опре­де­ли­лось, не кач­ну­лось ни в ка­кую сто­ро­ну. Утром Аля проснет­ся и при­мет ре­ше­ние. Но сей­час еще мож­но по­до­ждать.