Тир­рен­ская Па­те­ра

23.04.2216

Вче­ра он вер­нул­ся.

Я по­чти не жда­ла – уста­ла ждать. Боль­ше по­лу­го­да мои со­об­ще­ния не на­хо­ди­ли ад­ре­са­та. Ме­сяц про­шел с объ­яв­ле­ния ми­ра, ко­гда ко­раб­ли мар­си­ан­ско­го фло­та спу­сти­лись с ор­би­ты. Кто-то вер­нул­ся до­мой, ко­му-то зво­ни­ли, пи­са­ли, а мой ком­му­ни­ка­тор мол­чал. По­рог был пуст.

Тоск­ли­вый ве­чер вы­дал­ся. Пе­сок хру­стел на зу­бах – вер­ный знак ско­рой бу­ри. Небо за­тя­ну­ло ржа­вой дым­кой, сол­неч­ная точ­ка полз­ла к го­ри­зон­ту, за по­хо­жие на чер­ных гу­се­ниц сцеп­лен­ные ва­гон­чи­ки. Шаттл мест­но­го НИИ свер­нул ба­та­реи и кре­нил­ся в сто­ро­ну кос­мо­дро­ма. Воз­душ­ный ку­пол над по­се­ле­ни­ем окра­сил­ся ли­ло­вым, стал ра­дуж­ной плен­кой, го­то­вой лоп­нуть.

А у до­ма за­тор­мо­зил по­тре­пан­ный солн­це­кар.

Ва­дим вы­шел из ма­ши­ны, опу­стил сум­ку в пыль и стал ози­рать­ся, как зверь на непри­выч­ном ме­сте. Сме­рил взгля­дом ни­зень­кий за­бор, флю­гер в ви­де пе­ту­ха и пу­стой ящик, в ко­то­рый мы ду­ма­ли по­са­дить пер­вые устой­чи­вые об­раз­цы, ко­гда они по­явят­ся. Жи­вые цве­ты у крыль­ца, раз­ве это не пре­крас­но? Ку­да луч­ше пла­сти­ко­вых, ко­то­ры­ми укра­ша­ют до­ма в по­сел­ке. Но Ва­дим смот­рел на все это и, ка­жет­ся, не узна­вал. И сам вы­гля­дел зна­ко­мым и од­но­вре­мен­но дру­гим, как в зыб­ком сне.

Я по­зва­ла. Ва­дим вски­нул го­ло­ву, со­щу­рил­ся, – буд­то взял ме­ня на при­цел. Тер­петь боль­ше не бы­ло сил. Сбе­жав по мерз­лой до­рож­ке, я скольз­ну­ла за ка­лит­ку и об­ня­ла его. Креп­ко об­хва­ти­ла ру­ка­ми, бо­ясь, что он мо­жет ис­чез­нуть, как ми­раж.

Ва­дим ока­зал­ся на­сто­я­щим. Немно­го дру­гим. Вме­сто рук блед­ные про­те­зы: все в разъ­емах для ору­жия и невесть че­го еще, паль­цы неесте­ствен­но длин­ные, с вы­пук­лы­ми шар­ни­ра­ми-су­ста­ва­ми. Ли­цо жест­кое, вы­дуб­лен­ное сол­неч­ным из­лу­че­ни­ем, те­ло су­хое и жи­ли­стое. И шра­мы… Буг­ри­стые чер­ви на ску­лах и шее, в вы­ре­зе утеп­лен­ной ру­баш­ки. Мне тут же за­хо­те­лось кос­нуть­ся, сте­реть их паль­ца­ми.

– Гос­по­ди, это ты, это и прав­да ты! – Я за­ры­лась ли­цом в во­рот его курт­ки, пря­ча сле­зы. Она терп­ко пах­ла муж­ским те­лом, ма­шин­ным мас­лом и ме­тал­лом. Как дав­но я не слы­ша­ла этот за­пах… Да­же му­раш­ки сбе­жа­ли по спине.

Ва­дим взял ме­ня за пле­чи и от­стра­нил­ся.

– Дав­но не ви­де­лись, – ска­зал и как-то стран­но, кри­во усмех­нул­ся, не раз­мы­кая губ. Сно­ва воз­ник­ло ощу­ще­ние нере­аль­но­сти. Рань­ше Ва­дим не усме­хал­ся. Рань­ше он улы­бал­ся, ши­ро­ко и от­кры­то.

Флю­гер-пе­тух про­вер­нул­ся с дол­гим скре­же­том. Ва­дим про­сле­дил за ним, как кош­ка за мы­шью.

– Это что? – спро­сил.

– Нра­вит­ся? – Я бы­ла так до­воль­на, что он за­ме­тил. – Со­всем как на ста­рых зем­ных до­мах.

Ва­дим ед­ва за­мет­но скри­вил­ся. Про­тя­нул ру­ку, со­драл пе­ту­ха с креп­ле­ния и бро­сил в пе­сок.

– Некра­си­во, – ко­рот­ко по­яс­нил он, за­ки­нул сум­ку на пле­чо и дви­нул­ся по до­рож­ке, ко­гда-то вы­ло­жен­ной им са­мим. Ссу­ту­лив­шись, раз­ма­ши­сто че­ка­нил шаг. Но­ги ста­вил ши­ро­ко, как де­ла­ют все пи­ло­ты.

Этой по­ход­ки у него то­же не бы­ло.

Дом у нас неболь­шой. Ва­гон­чик, ка­кие вы­да­ли всем без­дет­ным по­се­лен­цам, раз­де­лен­ный за­на­вес­кой на зо­ну кух­ни, ко­то­рую я при­спо­со­би­ла под ла­бо­ра­то­рию, и жи­лую часть со срос­ши­ми­ся в тес­но­те кро­ва­тью, сто­лом и дву­мя сту­лья­ми. В сте­ну встро­ен те­ле­ви­зор.

Я на­жа­ла кноп­ку тер­мо­по­та, сдер­ну­ла со спин­ки сту­ла за­бы­тый лиф­чик и быст­ро су­ну­ла его в ящик с бе­льем. Се­ла за стол. Ва­дим усел­ся на­про­тив и нелов­ко ухва­тил еще пу­стую круж­ку, по­кру­тил в био­ме­тал­ли­че­ских паль­цах. Ка­за­лось, ее он то­же вот-вот со­мнет, как смял пла­стин­ку флю­ге­ра.

– Рас­ска­зы­вай, – по­про­си­ла я.

– Да нече­го рас­ска­зы­вать, – бро­сил он в от­вет.

– Ну как нече­го? Где ты был? Что ви­дел?

Я улыб­ну­лась, не зная, что еще мож­но ска­зать. Тро­ну­ла его ру­ку, но Ва­дим убрал ее под стол. По­мор­щил­ся и мол­ча увел взгляд к ок­ну.

По­го­во­ри со мной, мыс­лен­но по­про­си­ла я. Ну же, по­го­во­ри со мной. Я столь­ко ме­ся­цев про­си­де­ла в ти­шине и вяз­ком оди­но­че­стве, на­едине с очи­сти­те­ля­ми, кол­ба­ми и рост­ка­ми. Столь­ко ча­сов, ми­нут, се­кунд меч­та­ла, что ты вот так вер­нешь­ся и при­жмешь ме­ня к се­бе. А ты при­шел и мол­чишь, как чу­жой.

– Зем­лян ви­дел, – ска­зал Ва­дим на­ко­нец, слов­но услы­шал мои моль­бы. – Ко­рабль раз­гер­ме­ти­зи­ро­вал­ся, они нас по­до­бра­ли. Ме­ся­цев пять в пле­ну про­вел, толь­ко вы­пу­сти­ли.

Так вот по­че­му он не мог со мной свя­зать­ся! Стран­но, но я по­чув­ство­ва­ла об­лег­че­ние. Все ока­за­лось го­раз­до про­ще… Или слож­нее, ес­ли по­ду­мать. Но я бы­ла ра­да, что сло­жи­лось имен­но так. Луч­ше очу­тить­ся в пле­ну, чем уме­реть.

– Они… Они хо­ро­шо с то­бой об­ра­ща­лись?

Ва­дим дер­нул угол­ком рта, гля­нул на за­ки­па­ю­щий тер­мо­пот на ку­хон­ном сто­ле.

– Ава­рий­ные ко­стю­мы есть? Бал­ло­ны кис­ло­род­ные? – спро­сил вдруг. Я да­же рас­те­ря­лась от та­ко­го во­про­са. При­чин для бес­по­кой­ства не бы­ло: ок­си­стан­ция по­се­ле­ния ра­бо­та­ла ис­прав­но, ра­бо­та ку­по­ла дав­но на­ла­же­на. Уста­нов­ки про­ве­ря­ли каж­дый день. По­след­ний слу­чай утеч­ки слу­чил­ся во вре­мя вой­ны, и толь­ко по­то­му, что уста­нов­ку по­вре­ди­ли взры­вом. Но сей­час же мир­ное вре­мя, сей­час же все за­кон­чи­лось…

– Да, есть.

– Где?

– В ящи­ке на зад­нем дво­ре.

– Их до­ма на­до хра­нить.

Он был прав, по пра­ви­лам все ава­рий­ное обо­ру­до­ва­ние сле­ду­ет дер­жать в ва­гон­чи­ке, под ру­кой. Но тот шкаф по­на­до­бил­ся для ре­а­ген­тов и об­раз­цов. Ни­че­го же страш­но­го не слу­чи­лось…

– Хо­ро­шо, я пе­ре­ло­жу.

Ва­дим сно­ва кив­нул, смял гу­бы в жест­кую ли­нию. За­дум­чи­во про­сле­дил паль­цем тем­ный след от шле­ма. Два­жды про­пи­щал тер­мо­пот, и я ки­ну­лась на­ли­вать чай и за­ва­ри­вать еду. Ру­ки так тряс­лись, что я чуть не рас­сы­па­ла по­ро­шок из бан­ки.

Мне ка­жет­ся, де­ло в уста­ло­сти. Ко­неч­но, Ва­дим устал: столь­ко пе­ре­жил, по­чти год был вда­ли от до­ма, каж­дый день на гра­ни. Мне нуж­но по­нять. Быть мяг­че. Глав­ное, что он вер­нул­ся.

Глав­ное, что он сно­ва ря­дом.

Чуть поз­же я по­тя­ну­ла его к кро­ва­ти, опу­сти­лась на по­кры­ва­ло. Ва­дим за­мер меж­ду мо­их ног, гля­дя свер­ху вниз из-под опу­щен­ных рес­ниц. С его ли­ца не схо­ди­ло на­сто­ро­жен­ное вы­ра­же­ние, буд­то он со­всем не знал, что по­сле­ду­ет даль­ше, и по­до­зре­вал что-то недоб­рое.

Он снял ру­баш­ку, за­тем фут­бол­ку, об­на­жил ожо­ги, пят­нав­шие грудь. Пе­ре­вер­нул ме­ня на жи­вот, ли­цом в про­сты­ни. Ста­ло тя­же­ло ды­шать. Я по­пы­та­лась вы­вер­нуть­ся, но он не дал, при­да­вил ла­до­нью ма­куш­ку. При­кос­но­ве­ние хо­лод­ных паль­цев про­те­за не бы­ло при­ят­ным, но я тер­пе­ла. Не хо­те­ла оби­деть.

По­сле Ва­дим сел у ок­на смот­реть на нимб шлю­за на вер­шине ку­по­ла, на небо с точ­ка­ми звезд и ор­би­таль­ных стан­ций. Так и не лег спать.

Я то­же не спа­ла, ме­ня ло­ми­ло от бо­ли. Не так я пред­став­ля­ла се­бе на­шу встре­чу, со­всем не так. Мо­жет, он на ме­ня оби­жен? По­че­му не рад?

Сно­ва во­ца­ри­лась дол­гая ти­ши­на, ка­кая бы­ва­ет толь­ко на Мар­се, – лишь свист вет­ра и лай со­ба­ки у под­но­жия со­сед­не­го греб­ня. На миг по­ка­за­лось, буд­то я вновь ока­за­лась од­на. Буд­то око­че­не­ла, втя­ги­ваю по­след­ний воз­дух, остав­ший­ся в ва­гон­чи­ке, и ско­ро по­гру­жусь в дол­гий сон.

Но я не мо­гу ви­нить Ва­ди­ма. Он – ге­рой Пер­вой Мар­си­ан­ской, уле­тел на ор­би­ту од­ним из пер­вых, столь­ко пе­ре­жил. Он име­ет пра­во за­мы­кать­ся в се­бе и злить­ся.

А я вы­дер­жу. Сде­лаю это ра­ди него.

29.05.2216

До­ма на­ше­го по­се­ле­ния вы­стро­и­лись у под­но­жия греб­ня ров­ны­ми ря­да­ми, как ше­рен­ги сол­дат на ба­зе: пер­вая, вто­рая, тре­тья. Есть до­ма-ва­гон­чи­ки, как у ме­ня, есть по­сто­ян­ные по­строй­ки – креп­кие, с плос­ки­ми кры­ша­ми и убе­жи­ща­ми в под­ва­лах. На ули­цах лю­дей не вид­но, лишь из­ред­ка про­мельк­нет тень. Ти­хо, глу­хо.

Ти­ши­на в Па­те­ре осо­бен­но глу­бо­ка. В се­вер­ной Но­вой Москве, от­ку­да я ро­дом, зву­чат го­ло­са и смех, ча­сто взле­та­ют ко­раб­ли, иг­ра­ет му­зы­ка, при­глу­шен­ная гу­лом уста­но­вок для син­те­за во­ды и энер­го­бло­ков. Жизнь ти­хонь­ко бур­лит, как во­да под крыш­кой. А здесь… Здесь я слы­шу лишь соб­ствен­ные мыс­ли.

На краю по­се­ле­ния тем­не­ет ар­ми­ро­ван­ная ко­роб­ка НИИ: бук­вой «П», с шатт­лом на взлет­ной пло­щад­ке. Лет ин­сти­ту­ту немно­го, на­шу груп­пу на­зна­чи­ли в Па­те­ру за два го­да до вой­ны. Толь­ко и успе­ли, что взять об­раз­цы и на­ла­дить ра­бо­ту ку­по­ла, как по­ло­ви­ну на­ших при­зва­ли. Во­об­ще фи­ли­а­лы ис­сле­до­ва­тель­ско­го ин­сти­ту­та есть в каж­дом по­се­ле­нии, в кон­це кон­цов, мы же ис­сле­до­ва­те­ли. Мы, мар­си­ане. Цель каж­до­го из нас – каж­до­го по­се­ле­ния, будь оно рус­ским, иран­ским или япон­ским, – ис­сле­до­вать, сде­лать Марс при­год­ным для жиз­ни. На­ши ро­ди­те­ли, пер­вый по­ток ко­ло­ни­стов, хо­те­ли со­здать мир, сво­бод­ный от по­ли­ти­ки, мир на­у­ки.

Ес­ли бы они толь­ко зна­ли, что че­ло­ве­че­ская при­ро­да оста­нет­ся преж­ней да­же вда­ли от пе­ре­на­се­лен­ной жар­кой Зем­ли.

Ес­ли бы они ви­де­ли нас, при­дав­лен­ных, ис­ка­ле­чен­ных вой­ной, и все эти пе­ре­да­чи из Глав­но­го шта­ба Ар­ка­дии. Во­ен­ных, с ан­глий­ской непро­би­ва­е­мой уве­рен­но­стью ве­щав­ших с экра­нов про неза­ви­си­мость и спа­се­ние мар­си­ан­ских ре­сур­сов. Они бы сра­зу за­ме­ти­ли, по­ня­ли, к че­му все идет.

А мы не за­ме­ча­ли. За­бы­ли, что каж­дый вто­рой при­пи­сан к МВКС и про­хо­дил курс бо­е­вой под­го­тов­ки. Глу­пость, ко­неч­но. В ито­ге Зем­ля бом­би­ла всех: и во­ен­ных, и ис­сле­до­ва­те­лей. На­ши муж­чи­ны и жен­щи­ны за­мер­за­ли в от­кры­том кос­мо­се, сы­па­лись из под­би­тых ко­раб­лей, как био­корм из бан­ки. На­ши го­ро­да го­ре­ли, раз­ле­та­лись ра­дио­ак­тив­ной пы­лью.

От­сю­да, из Па­те­ры, вой­на ка­за­лась да­ле­кой и ужас­ной, как до­ку­мен­таль­ный фильм о Зем­ле. Ино­гда, в осо­бо пыль­ные дни, по­да­ча элек­три­че­ства пре­ры­ва­лась, и я бо­я­лась, что, кро­ме на­ше­го по­се­ле­ния, на пла­не­те ни­че­го не оста­лось. Что все за­нес­ло пес­ком. Что Ва­дим не най­дет нас, ко­гда вер­нет­ся с ор­би­ты, по­те­ря­ет в ри­сун­ке мар­си­ан­ско­го пей­за­жа.

Сей­час, ко­гда пи­шу, ти­ши­на вновь на­ва­ли­ва­ет­ся, вяз­ко об­во­ла­ки­ва­ет, за­пол­ня­ет лег­кие, от­че­го тя­же­ло ды­шать и ла­до­ни по­те­ют. Серд­це сби­ва­ет­ся, хо­чет­ся кри­чать, бе­жать… По­мо­га­ет толь­ко при­кос­но­ве­ние к Ва­ди­му. Сей­час я мо­гу это сде­лать без стра­ха – он спит, за­ку­тав­шись в оде­я­ло, точ­но в ко­кон. Спит бес­по­кой­но: гла­за ме­чут­ся под ве­ка­ми, од­на ру­ка что-то сжи­ма­ет под по­душ­кой, быть мо­жет, пи­сто­лет. Но все-та­ки он кра­сив, несмот­ря на шра­мы и злое, жест­кое вы­ра­же­ние ли­ца.

Са­мый близ­кий че­ло­век.

Мой якорь в пес­ках Па­те­ры.

Те­перь он не зо­вет ме­ня по име­ни. Он во­об­ще ме­ня не зо­вет. По­чти не раз­го­ва­ри­ва­ет, ма­ло ест, несколь­ко раз в день про­ве­ря­ет сред­ства пер­вой по­мо­щи. Вы­хо­дит из до­ма ред­ко, ча­ще си­дит в крес­ле – мо­жет, из-за бо­лей в спине или об­ще­го из­мож­ден­но­го со­сто­я­ния. В эти мо­мен­ты он по­ки­да­ет ме­ня. Взгляд устрем­ля­ет­ся вдаль. Не на ла­бо­ра­тор­ный ко­рабль с па­ру­са­ми-ба­та­ре­я­ми, ко­то­рые бле­стят, от­ра­жая сол­неч­ные лу­чи, не на греб­ни Па­те­ры, а ку­да-то в кос­ми­че­скую тьму, где по­гиб­ли его то­ва­ри­щи.

Мо­жет, он ждет воз­вра­ще­ния зем­ных ко­раб­лей? Или что за ним при­ле­тят. Спу­стит­ся во­ен­ный транс­пор­тер, вы­жи­гая дю­за­ми кру­ги на пес­ке, от­кро­ет­ся шлюз, вый­дут пар­ни в ска­фанд­рах и сно­ва уве­зут его на ба­зу.

Ино­гда он хму­рит­ся, что-то ищет в план­ше­те. Ино­гда я слы­шу удар ку­ла­ка о стол – зна­чит, Ин­тер­нет сно­ва про­пал. Связь с зем­ной сет­кой обо­рва­лась еще в на­ча­ле вой­ны, а мар­си­ан­ская ра­бо­та­ет так се­бе и толь­ко ко­гда есть элек­три­че­ство. И что та­ко­го сроч­но­го в том план­ше­те? От во­про­сов Ва­дим от­ма­хи­ва­ет­ся, сам ни о чем не рас­ска­зы­ва­ет. Не знаю, что мне де­лать.

У мно­гих та­кое, ска­за­ла Еле­на Ни­ко­лав­на из пунк­та мед­по­мо­щи. Все­му ви­ной по­ст­трав­ма­ти­че­ский син­дром, усу­губ­лен­ный ней­ро­им­план­та­ми, ко­то­рые встра­и­ва­ют для уси­ле­ния ре­флек­сов и управ­ле­ния ко­раб­лем. То ли что-то с ни­ми про­ис­хо­дит в неве­со­мо­сти, то ли они из­на­чаль­но с бра­ком – кто зна­ет, как их со­би­ра­ют ко­рей­ские по­се­лен­цы из Ма­ри­нер? Мно­гих сол­дат му­ча­ют миг­ре­ни, пе­ре­па­ды на­стро­е­ния, при­сту­пы агрес­сии. У неко­то­рых про­шло, ска­за­ла она. За­мет­ны улуч­ше­ния. Ис­сле­до­ва­ния по­ка­за­ли. За­ме­нить? Нет, его не за­ме­нить, он уже срос­ся с тка­ня­ми, слиш­ком ве­лик риск по­вре­дить мозг.

Это ма­ло уте­ши­ло. Я во­об­ще не хо­те­ла ид­ти в ее буд­ку с за­бе­лен­ны­ми ил­лю­ми­на­то­ра­ми – пер­вый год в Па­те­ре от­ме­ча­лась там каж­дую неде­лю, на­блю­да­лась с аст­мой и на­ру­ше­ни­я­ми сна. И хо­чу ска­зать, что пси­хо­лог из Еле­ны Ни­ко­лав­ны так се­бе. По­то­му ску­пость ее от­ве­тов ме­ня со­всем не уди­ви­ла. С ко­ман­до­ва­ни­ем рус­ско­го от­де­ле­ния МВКС ме­ня не со­еди­ня­ют, про­сят от­пра­вить за­яв­ку на по­чту. Я от­пра­ви­ла, от­прав­ляю каж­дый день, но от­ве­та нет.

Ни­кто на Мар­се не в си­лах нам по­мочь – не в си­лах или по­про­сту не за­ин­те­ре­со­ван. Я то­же не мо­гу най­ти вы­ход и нена­ви­жу се­бя за это.

Ва­ди­му все ху­же.

Я по­сте­пен­но за­бы­ваю, ка­ким он был рань­ше.

07.05.2216

Се­го­дня я де­жу­ри­ла. До­жда­лась, по­ка солн­це вы­гля­нет из-за го­ри­зон­та и сна­ру­жи ста­нет теп­лее, и нехо­тя влез­ла в ска­фандр. У шлю­за сно­ва на­ка­ти­ла тре­во­га: бес­при­чин­ная и жад­ная, как чер­ная ды­ра. Я ста­ра­лась ды­шать глу­бо­ко, до шу­ма в на­уш­ни­ках, но это не по­мо­га­ло. Энер­го­бло­ки ку­по­ла виб­ри­ро­ва­ли, пе­сок мед­лен­но спол­зал с их кор­пу­сов, осы­пал­ся с хро­ми­ро­ван­ных бо­ков. Те­стер под­ми­ги­вал зе­ле­ным, и дан­ные на экране бы­ли в пре­де­лах нор­мы, а я не мог­ла успо­ко­ить­ся. Все вре­мя чу­ди­лось, что кто-то сто­ит на гребне и тя­же­ло смот­рит в за­ты­лок. В на­уш­ни­ках слы­ша­лось хрип­лое бор­мо­та­ние.

Ко­неч­но, ко­гда я обо­ра­чи­ва­лась, рва­ная кром­ка дю­ны пу­сто­ва­ла. Над ней ли­мон­но жел­те­ло рас­свет­ное небо. Но­ги вяз­ли в пес­ке, пе­ри­метр по­се­ле­ния ка­зал­ся бес­ко­неч­ным, а воз­дух из бал­ло­на – слиш­ком жид­ким. Сколь­ко раз я про­де­лы­ва­ла этот путь? Сколь­ко раз он при­хо­дил ко мне во снах: рав­ни­на ды­бит­ся и смы­ка­ет­ся над мо­ей го­ло­вой, а я бе­гу, и но­ги вяз­нут, про­ва­ли­ва­ют­ся по ко­ле­но. Ино­гда из-за го­ри­зон­та вы­стре­ли­ва­ют чер­ные га­лоч­ки ис­тре­би­те­лей, и по­се­ле­ние рас­цве­та­ет яр­кой вспыш­кой. Ра­дио­ак­тив­ная пыль сме­ши­ва­ет­ся с пес­ком.

Дет­ские стра­хи. Я долж­на с ни­ми спра­вить­ся.

По­сле об­хо­да я за­ни­ма­лась рост­ка­ми пше­ни­цы. Они уже под­вя­ли, не то­пор­щи­лись зе­ле­ной щет­кой, но я до­ба­ви­ла но­вую под­корм­ку в пе­сок в кон­тей­не­рах. Ду­маю, она долж­на по­мочь. Поч­ва Па­те­ры от­ли­ча­ет­ся от Се­вер­но­го по­лу­ша­рия, где смог­ли вы­рас­тить мо­ро­зо­стой­кие са­ды, нам при­хо­дит­ся на­чи­нать с ну­ля. К то­му же пыль ле­зет вез­де. Усти­ла­ет крас­но­ва­тым на­ле­том по­су­ду, на­би­ва­ет­ся в воз­душ­ные филь­тры, еже­ме­сяч­но вы­во­дя их из строя. Скап­ли­ва­ет­ся на об­раз­цах, из-за че­го те по­ги­ба­ют. Но­вый мир вы­тес­ня­ет нас, как мо­жет. Мы со­про­тив­ля­ем­ся. Непре­рыв­ная борь­ба, что же ока­жет­ся силь­нее – мар­си­ан­ская при­ро­да или на­ше упор­ство?

Я, как уче­ный, став­лю на упор­ство. Дол­жен быть спо­соб вы­ра­щи­вать рас­те­ния в мест­ном грун­те. Опре­де­лен­но дол­жен быть, мы в НИИ зна­чи­тель­но про­дви­ну­лись в раз­ра­бот­ке. Еще пол­го­да, и у нас бу­дут свои ово­щи и фрук­ты. Смог­ли же в Объ­еди­нен­ной Ев­ро­пе, зна­чит, смо­жем и мы. Лю­бую си­ту­а­цию, да­же са­мую ужас­ную, мож­но из­ме­нить к луч­ше­му. Глав­ное, со­хра­нять хо­лод­ную го­ло­ву и сле­до­вать пла­ну.

Об этом я на­по­ми­наю се­бе, ко­гда об­ща­юсь с Ва­ди­мом.

– По­обе­да­ем? – спро­си­ла я, не от­вле­ка­ясь от ра­бо­ты. – Мне по­след­ний об­ра­зец остал­ся.

Ва­дим, как все­гда, не от­ве­тил.

Вы­са­див по­след­ний са­же­нец, я по­ста­ви­ла пуль­ве­ри­за­тор и по­тя­ну­лась за тер­мо­крыш­кой от кон­тей­не­ра. Та вы­скольз­ну­ла из паль­цев, чуть про­ка­ти­лась по сто­лу и гром­ко упа­ла на пол. Тут же за­гро­хо­та­ло из жи­лой зо­ны. За­на­вес­ка от­дер­ну­лась, и на ме­ня на­це­ли­лось ду­ло пи­сто­ле­та. Я оце­пе­не­ла, за­бы­ла, как ды­шать. Толь­ко и мог­ла, что смот­реть в чер­ную точ­ку, из ко­то­рой вот-вот вы­ле­тит пу­ля.

– По­ти­ше мо­жешь? – про­вор­чал Ва­дим, по­няв на­ко­нец, в чем де­ло, и нето­роп­ли­во убрал пи­сто­лет в ко­бу­ру. Я вы­дох­ну­ла от об­лег­че­ния. На один крат­кий миг по­ду­ма­ла, что он вы­стре­лит, та­кое ди­кое у него бы­ло ли­цо.

– Ко­неч­но. – Под­няв крыш­ку, я об­ра­бо­та­ла ее ан­ти­сеп­ти­ком. Пи­сто­лет так и при­тя­ги­вал мой взгляд. – Из­ви­ни.

Ва­дим не от­ве­тил. Нас сно­ва раз­де­ли­ли ти­ши­на и за­на­вес­ка.

Те­перь я ста­ра­юсь ве­сти се­бя ти­ше. Кра­дусь по до­му на цы­поч­ках, огля­ды­ва­юсь. Про­ве­ряю, не ме­шаю ли.

Чуть поз­же, ко­гда Ва­дим ушел в ван­ную, я за­гля­ну­ла в его план­шет. На ра­бо­чем сто­ле бы­ли от­кры­ты несколь­ко окон. Пер­вое – ста­тья под на­зва­ни­ем «Пра­ви­ла по­ве­де­ния при ядер­ном уда­ре с ор­би­ты». В дру­гих пе­ре­чень по­гиб­ших, мар­си­ан­ские зо­ны от­чуж­де­ния, что де­лать с миг­ре­ня­ми, вли­я­ние рез­кой раз­гер­ме­ти­за­ции ко­раб­ля на ор­га­низм.

Как же силь­но Ва­дим бо­ит­ся! Его мыс­ли за­ня­ты пе­ре­жи­тым ужа­сом. Его те­ло – на­по­ми­на­ние вой­ны и пле­на, ис­точ­ник бо­ли. Как тут вер­нешь­ся к преж­ней жиз­ни?

На­де­юсь, ко­гда-ни­будь мы смо­жем это сде­лать.

12.06.2216

Стран­но, но сей­час мне очень лег­ко пи­сать об этом, хо­тя все­го час на­зад я ду­ма­ла, что по­кон­чу с со­бой.

Те­перь мне спо­кой­но.

Те­перь у ме­ня есть план.

Все на­ча­лось с но­вост­ной пе­ре­да­чи. По­ка­зы­ва­ли по­втор­ное от­кры­тие шахт, зем­лян на их фоне, лен­точ­ки, фла­ги, ци­та­ты из но­вых со­гла­ше­ний по экс­пор­ту. За­тем ре­пор­таж с го­дов­щи­ны по­се­ле­ния го­род­ка на юге, ка­кие-то мек­си­кан­ские пляс­ки. По­сле то­наль­ность из­ме­ни­лась. Пест­рые ко­стю­мы усту­пи­ли под­тя­ну­то­му ве­ду­ще­му в во­ен­ной фор­ме, а на фоне за его спи­ной по­ка­за­ли что-то тем­ное, рас­тек­ше­е­ся и раз­мы­тое цен­зу­рой.

Я не сра­зу по­ня­ла, что ви­жу че­ло­ве­че­ские остан­ки.

«Най­де­ны те­ла муж­чи­ны, жен­щи­ны и дво­их несо­вер­шен­но­лет­них…» – ска­зал ве­ду­щий. Я по­ка­ча­ла го­ло­вой. Убий­ство. Неуже­ли ко­му-то на Мар­се не хва­ти­ло вой­ны?

Ва­дим то­же сле­дил за ре­пор­та­жем. Его из­мож­ден­ное ли­цо не вы­ра­жа­ло эмо­ций.

«…След­ствие по­ла­га­ет, что убий­ство со­вер­ше­но хо­зя­и­ном до­ма, Ри­кар­до Бо­вио, ка­пи­та­ном Пять­де­сят Пер­вой ди­ви­зии МВКС в от­став­ке. Он вы­стре­лил в же­ну и де­тей из стро­и­тель­но­го рас­ще­пи­те­ля, по­сле убил се­бя. Неза­дол­го до про­ис­ше­ствия у него ди­а­гно­сти­ро­ва­ли хро­ни­че­скую де­прес­сию и…».

Я вы­клю­чи­ла те­ле­ви­зор. Еще несколь­ко мгно­ве­ний Ва­дим про­дол­жал смот­реть в пу­стой экран, за­тем опу­стил взгляд. Паль­цы за­сколь­зи­ли по план­ше­ту. Вновь ускольз­нул в Сеть. Смот­реть на это не оста­лось сил.

– Как ду­ма­ешь, смо­жешь вый­ти на ра­бо­ту в кон­це ле­та? – Я не хо­те­ла да­вить, но про­зву­ча­ло все рав­но на­тя­ну­то. – Ты же ге­рой вой­ны, те­бе с ра­до­стью предо­ста­вят ме­сто в НИИ. Нам тре­бу­ют­ся тех­ни­ки, груз­чи­ки…

Кол­кий взгляд Ва­ди­ма при­ко­вал ме­ня к ме­сту.

– Я что, по­хож на груз­чи­ка?

В та­ком со­сто­я­нии и прав­да не по­хо­дил. Лишь бы не по­ду­мал, что я над ним из­де­ва­юсь. Про­сто… Про­сто мар­си­а­нин дол­жен ра­бо­тать, это в на­шей кро­ви. Вы­жи­ва­ет лишь то по­се­ле­ние, где все тру­дят­ся на бла­го об­ще­го де­ла. Осо­бен­но ес­ли речь идет об от­да­лен­ном по­се­ле­нии вро­де на­ше­го.

– Это же для на­ча­ла, – я по­ста­ра­лась ис­пра­вить по­ло­же­ние. – По­том мы най­дем что-то дру­гое. Мо­жет, пе­ре­едем. Ты бы хо­тел пе­ре­ехать? Ку­да-ни­будь на се­вер, а? Бы­ло бы здо­ро­во.

Я пред­ло­жи­ла еще мно­го че­го – вы­ва­ли­ла все, о чем ду­ма­ла по­след­ние дни. Ва­дим вни­ма­тель­но ме­ня вы­слу­шал.

– А смысл? – от­ве­тил в ито­ге и по­че­сал след от шле­ма. Эта длин­ная по­ло­са от уха до ка­ды­ка, дав­няя мо­золь, не да­ва­ла ему по­коя. Ва­дим все вре­мя тро­гал ее, слов­но она зу­де­ла.

– Смысл в том, что­бы жить даль­ше. Все ведь за­кон­чи­лось. Мы за­клю­чи­ли мир, те­перь по­ра быт на­ла­жи­вать. – Я по­пы­та­лась улыб­нуть­ся, но улыб­ка упор­но бе­жа­ла с ли­ца. – Пом­нишь, мы де­тей хо­те­ли? Дом по­стро­ить…

Ва­дим неуло­ви­мо из­ме­нил­ся. Те­перь он по­хо­дил на взве­ден­ное ру­жье.

Он вско­чил, грох­нув сту­лом, при­дви­нул­ся в два ша­га. Ухва­тил ме­ня за гор­ло, так силь­но, слов­но не бы­ло ме­ся­цев в неве­со­мо­сти и пле­ну.

– Ты что, не по­ни­ма­ешь?! – про­орал.

Я за­кри­ча­ла в от­вет:

– Боль­но! От­пу­сти! – Стук­ну­ла его по ру­ке, но он не от­пус­кал. Ме­тал­ли­че­ские паль­цы сжа­лись, пе­ред гла­за­ми по­плы­ли кру­ги. За кру­га­ми бле­сте­ли оска­лен­ные зу­бы.

– Не окон­че­но ни­че­го! Не пре­кра­тят они! Опять при­ле­тят, че­рез год или два. Бом­бить бу­дут, слы­шишь? Бом­бить! Не оста­но­вят­ся, по­ка не сде­ла­ют все по-сво­е­му. Ты ви­де­ла, как из лю­дей мя­со де­ла­ют?

Я за­жму­ри­лась, по­мо­та­ла го­ло­вой. Нет, ко­неч­но нет, от­ку­да мне ви­деть та­кое?

– А я ви­дел! – Ва­дим все орал, буд­то хо­тел до­кри­чать­ся. Сжи­мал паль­цы силь­нее, ка­за­лось, ко­жа на шее вот-вот лоп­нет. – Я! Ви­дел! Ты здесь де­тей рас­тить со­бра­лась? Что­бы их взры­ва­ли? Что­бы пе­ре­стре­ля­ли?

Он толк­нул ме­ня к стене, и я креп­ко уда­ри­лась за­тыл­ком.

– Ва­дим, по­жа­луй­ста… – про­шеп­та­ла, но он не слы­шал. Он во­об­ще на­хо­дил­ся не здесь, не со мной: злые гла­за блуж­да­ли, не ви­дя. Кры­лья но­са по­дра­ги­ва­ли.

– Как они со мной об­ра­ща­лись, ты ме­ня спра­ши­ва­ешь… – Он усмех­нул­ся. – Зна­ешь, как они пы­та­ют? Сна­ча­ла од­но g , по­том до­бав­ля­ют еще од­но, и еще, по­ка те­бя по по­лу не раз­ма­зы­ва­ет, по­ка под се­бя не схо­дишь. Ко­жа с ко­стей сле­за­ет. Вот та­кие они, со­юз­ни­ки с Зем­ли. Вот та­кие они.

Он от­пу­стил так неожи­дан­но, что я се­ла на пол. Но­ги не дер­жа­ли. Его бле­стя­щий ку­лак у мо­е­го но­са сжи­мал­ся и раз­жи­мал­ся. Ва­дим ду­мал, уда­рить ме­ня или нет. Я не ви­де­ла его ли­ца, бо­я­лась под­нять го­ло­ву, но зна­ла – это так. Сей­час, ес­ли по­про­бую по­ше­ве­лить­ся или что-то ска­зать, он уда­рит, до­ста­точ­но на­ме­ка на по­вод.

Ва­дим от­шат­нул­ся, кач­нув­шись, буд­то враз рас­те­рял все си­лы. Про­вел ру­кой по взмок­ше­му ли­цу, упал об­рат­но в крес­ло и за­тих. Я бро­си­лась прочь, втис­ну­лась в ван­ную и за­дви­ну­ла дверь. Ослеп­шая от слез, кру­та­ну­ла кран. Тот по­дал­ся с ржа­вым пис­ком, но во­да не по­шла. Опять пе­ре­бои.

Без сил, я опу­сти­лась на крыш­ку уни­та­за и упер­лась лбом в по­дат­ли­вую стен­ку ду­ше­вой ка­би­ны. Шею сад­ни­ло. Бы­ло хо­лод­но, ве­тер глу­хо бор­мо­тал за филь­тром вен­ти­ля­ции, и в этом бор­мо­та­нии чу­ди­лись сло­ва, ка­кая-то древ­няя мар­си­ан­ская брань.

Я чув­ство­ва­ла се­бя жал­кой.

Я не зна­ла, что де­лать. Ку­да бе­жать, ко­гда на сот­ни ки­ло­мет­ров во­круг лишь пес­ки?

Ко­гда я вы­шла, Ва­дим уже спал, рас­ки­нув­шись на кро­ва­ти. План­шет ле­жал у его ру­ки, крас­ная точ­ка ти­хо мер­ца­ла в уг­лу то­ни­ро­ван­ной пла­сти­ны. Но­вое со­об­ще­ние.

Ко­неч­но, я от­кры­ла. Я же долж­на бы­ла по­нять, что про­ис­хо­дит с ним, с на­ми. Пе­ре­пис­ка ве­лась с ка­ким-то бес­по­лым ни­ком. Фо­то в ча­те то­же не бы­ло, пу­стой квад­рат, но из со­об­ще­ния ста­ло по­нят­но, что пи­шет жен­щи­на. Упо­ми­на­лись ка­кие-то об­щие вы­ле­ты, ка­кая-то ночь и «толь­ко ты зна­ешь, ка­ко­во мне». В бо­лее ран­них со­об­ще­ни­ях Ва­дим то­же что-то вспо­ми­нал. Не ме­ня, обо мне он не упо­мя­нул ни ра­зу.

Это­го бы­ло до­ста­точ­но. Вер­нув пись­мо в «Непро­чи­тан­ное», а план­шет на кро­вать, я се­ла у ок­на. Крес­ло успе­ло про­мять­ся, при­нять фор­му Ва­ди­ма. Я не бы­ла про­тив это­го.

Я про­тив то­го, что дру­гую фор­му при­нял Ва­дим. Фор­му, ко­то­рую из него вы­ле­пи­ли вой­на и ар­мия. Ко­то­рую при­да­ла незна­ко­мая мне жен­щи­на. Она шлет при­ве­ты из дру­го­го по­лу­ша­рия, как буд­то его зна­ет.

Ярость под­ня­лась теп­лой пе­ной и опа­ла. Ее уже нет сей­час, ко­гда я пи­шу, глу­хая ти­ши­на при­ве­ла ме­ня в чув­ство. Спать со­всем не хо­чет­ся, а в го­ло­ве сту­чит лишь од­но, кру­тит­ся на по­вто­ре, как сиг­нал бед­ствия.

Ни­кто не зна­ет на­сто­я­ще­го Ва­ди­ма.

Ни­кто, кро­ме ме­ня.

17.06.2216

Обыч­но «Ус­ни­ку» ис­поль­зу­ют в опы­тах над жи­вот­ны­ми. Ви­ди­мо, ко­му-то смерть во сне ка­жет­ся бо­лее гу­ман­ной. Но в на­шей ла­бо­ра­то­рии жи­вот­ных усып­ля­ют мгно­вен­ной за­мо­роз­кой, а «Ус­ни­ку» я ис­поль­зую в сво­их це­лях – трав­лю ею свою бес­сон­ни­цу. В неболь­ших до­зах она без­опас­на, обыч­ное се­да­тив­ное, ре­гу­ли­ру­ю­щее вы­ра­бот­ку ме­ла­ни­на. И за вре­мя вой­ны в шка­фу ско­пи­лось ко­ли­че­ство, ко­то­рым мож­но усы­пить все по­се­ле­ние.

Зав ла­бо­ра­то­ри­ей не спро­си­ла, за­чем мне от­гул. Ме­ня да­же по­тя­ну­ло на­чать эту те­му са­мой, по­жа­ло­вать­ся на пло­хое са­мо­чув­ствие, миг­ре­ни, но­вое обостре­ние аст­мы, вро­де как по­ста­вить га­лоч­ку. Но ре­ши­ла не оправ­ды­вать­ся. Она же не ин­те­ре­со­ва­лась, ко­гда я при­шла к ней с си­ня­ка­ми на шее. Ни­кто не ин­те­ре­со­вал­ся, мол­ча­ли все. Сколь­зят без­раз­лич­ны­ми взгля­да­ми, ждут зре­ли­ща, че­го-ни­будь по­страш­нее. То­го, что мож­но бу­дет об­су­дить.

От­вра­ти­тель­ная чер­та всех неболь­ших по­се­ле­ний. Но я ре­ши­ла не об­ра­щать на них вни­ма­ния. Ре­ши­ла со­сре­до­то­чить­ся на глав­ном.

В чае «Ус­ни­ка» рас­тво­ри­лась хо­ро­шо, цвет стал чуть гу­ще, но вкус и за­пах не из­ме­ни­лись. Сур­ро­гат чая сам по се­бе име­ет хи­ми­че­ский при­вкус, так что раз­ни­ца не бы­ла за­мет­на.

Но, при­гу­бив его, Ва­дим вздер­нул гу­бу.

– Го­ря­чий.

Я ухва­ти­ла круж­ку – лишь бы не смах­нул со сто­ла – и унес­лась за за­на­вес­ку. Вы­ли­ла треть, до­ли­ла хо­лод­ной во­ды. По­ду­мав, до­ба­ви­ла еще «Ус­ни­ки». Та за­ши­пе­ла, изо­шла на пу­зырь­ки.

– Вот толь­ко ты так уме­ешь: круж­ка го­ря­чая, а чай хо­лод­ный. – Ва­дим зло кач­нул го­ло­вой, жел­ва­ки так и хо­ди­ли по ще­кам. Я за­та­и­ла ды­ха­ние. Сле­ди­ла за его ру­ка­ми. Уда­рит?

Не уда­рил. Вы­пил часть, за­тем еще.

– Мо­жет, те­бе при­лечь? – я спро­си­ла осто­рож­но. Ле­ни­во оки­нув ме­ня взгля­дом, Ва­дим под­нял­ся и на­пра­вил­ся в сто­ро­ну кро­ва­ти. Ски­нул бо­тин­ки, цеп­ляя один за дру­гой, и упал пря­мо на по­кры­ва­ло.

Че­рез ми­ну­ту он уже креп­ко спал.

Я осто­рож­но пе­ре­вер­ну­ла его на бок. На шее под ли­ни­ей во­лос вид­не­лась неболь­шая пла­сти­на. В ней два от­вер­стия, как след зме­и­но­го уку­са.

Вот он, им­план­тат. Ма­лень­кая сло­ман­ная штуч­ка, пла­сти­на из био­сов­ме­сти­мой ста­ли. При­чи­на на­ше­го несча­стья. Му­чи­ла Ва­ди­ма, за­став­ля­ла де­лать то, че­го он сам ни­ко­гда бы не сде­лал.

Кто ме­ня осу­дит? Я по­шла на это ра­ди него. Я знаю, что ему ста­нет лег­че.

С по­мо­щью от­верт­ки я ото­гну­ла плин­тус и вы­та­щи­ла про­вод от лам­пы, пе­ре­ре­зан­ный и за­чи­щен­ный на па­ру сан­ти­мет­ров. Все две­сти два­дцать вольт, под­го­тов­лен­ные за­ра­нее. Лам­поч­ку в све­тиль­ни­ке я то­же ис­пор­ти­ла за­ра­нее, вдруг Ва­дим спро­сит, по­че­му та не ра­бо­та­ет? Но он не за­ме­тил, пол­дня про­си­дел у ок­на.

Лишь бы элек­три­че­ство не от­клю­чи­ли. На ча­сах не бы­ло и пя­ти, но на стан­ции не со­блю­да­ли чет­кий гра­фик.

Я вы­та­щи­ла из ней­ро­им­план­та за­глуш­ки, су­ну­ла в от­крыв­ши­е­ся ды­роч­ки ме­тал­ли­че­скую скоб­ку. Ру­ка дро­жа­ла, про­вод дро­жал вме­сте с ней, в опас­ной бли­зо­сти от шеи Ва­ди­ма. А ес­ли я слу­чай­но про­мах­нусь? Коль­ну то­ком? От та­ко­го Ва­дим точ­но проснет­ся и сра­зу пой­мет, что я за­ду­ма­ла. Сра­зу про­ло­мит мне го­ло­ву.

Я ото­гна­ла эти мыс­ли и при­це­ли­лась.

Раз­дво­ен­ная лап­ка про­во­да кос­ну­лась скоб­ки.

Дол­гое мгно­ве­ние ни­че­го не про­ис­хо­ди­ло. За­тем Ва­дим вздрог­нул, всем те­лом вы­гнул­ся, сми­ная про­сты­ни. Пе­ре­ка­тил­ся на спи­ну и за­бил­ся в при­пад­ке. Гла­за ме­та­лись под при­от­кры­ты­ми ве­ка­ми, с гу­бы сполз ро­зо­вый червь пе­ны. Гос­по­ди, и как я за­бы­ла, что он мо­жет при­ку­сить язык?! Непро­сти­тель­но!

Я с тру­дом вы­тя­ну­ла про­вод, ки­ну­лась раз­жи­мать Ва­ди­му че­лю­сти. Зу­бы буд­то скле­и­лись, меж­ду ни­ми пу­зы­ри­лась кровь, но пульс на шее про­щу­пы­вал­ся, мел­кий-мел­кий, как у ла­бо­ра­тор­ных мы­шей. Жив. Сла­ва бо­гу, жив.

Со­кра­ще­ния мышц по­сте­пен­но со­шли на нет, ды­ха­ние вы­ров­ня­лось. Я стер­ла кро­ва­вую пе­ну кра­ем по­кры­ва­ла и по­гла­ди­ла Ва­ди­ма по влаж­но­му лбу.

Мой хо­ро­ший. Мой род­ной.

Те­перь ему ста­нет луч­ше.

22.07.2216

По­че­му я не за­ме­ча­ла, как пре­кра­сен мар­си­ан­ский рас­свет? Ко­гда пыль­ная муть успо­ка­и­ва­ет­ся, ат­мо­сфе­ра ста­но­вит­ся про­зрач­нее. За дым­кой вспу­ха­ет солн­це, рас­те­ка­ет­ся яич­ным желт­ком по краю дюн. Пе­сок с хру­стом про­ми­на­ет­ся под бо­тин­ка­ми. Че­го я бо­я­лась? Не пом­ню.

Да это и не важ­но.

Се­го­дня я опоз­да­ла с ре­ги­стра­ци­ей на пол­ча­са. Ко­гда обо­шла по­се­ле­ние и вер­ну­лась, у шлю­за ме­ня уже ждал Иван Фе­до­ро­вич со сво­ей ко­ман­дой. Они бы­ли очень встре­во­же­ны, при­шлось объ­яс­нять им, что у ме­ня все под кон­тро­лем. Что за­пас воз­ду­ха еще оста­вал­ся, в об­мо­ро­ки я не па­да­ла и в пес­ках не плу­та­ла. Я про­сто под­ни­ма­лась по скло­ну. Слу­ша­ла ше­пот вет­ра.

Су­дя по вы­ра­же­нию ли­ца, Ива­на Фе­до­ро­ви­ча я так и не убе­ди­ла. Алик то­же за­вол­но­вал­ся, толк­нул­ся, и я про­ве­ла ла­до­нью по жи­во­ту, осто­рож­но, буд­то пе­рья при­гла­ди­ла.

Хо­ро­шо, ко­гда се­мья рас­тет. Рань­ше па­ек вы­да­ва­ли раз в ме­сяц, те­перь бу­дут два­жды, нас же двое. А ко­гда ста­нет трое, вы­де­лят дом по­боль­ше, уже в цен­тре по­се­ле­ния. Там мно­го се­мей­ных пар с детьми, сы­ну не при­дет­ся ску­чать.

Ва­дим проснул­ся к де­вя­ти, смог сам под­нять­ся и прой­ти к сто­лу. Доб­рый знак. Он во­об­ще вы­гля­дит го­раз­до луч­ше. По­пра­вил­ся, на ще­ках по­явил­ся ру­мя­нец, и вос­по­ми­на­ния его боль­ше не му­чат – это за­мет­но сра­зу. Во­ло­сы от­рос­ли, бо­ро­да скры­ла шра­мы. Я под­стри­гаю ее ма­ни­кюр­ны­ми нож­нич­ка­ми, по­лу­ча­ет­ся очень ак­ку­рат­но.

– Доб­рое утро, ми­лый, – ска­за­ла я, и Ва­дим улыб­нул­ся.

– Есть бу­дешь?

Он кив­нул. Я до­ста­ла мис­ку, вски­пя­ти­ла во­ды, за­ли­ла ею био­корм. По­ду­мав, щед­ро сы­па­ну­ла су­хо­го мо­ло­ка, ко­то­рое мне вы­пи­са­ли в мед­пунк­те, и пе­ре­ме­ша­ла. Муж­чи­на в се­мье дол­жен быть креп­ким, здо­ро­вым. На муж­чине нель­зя эко­но­мить.

Ка­ша по­лу­чи­лась гу­стая, вяз­кая, Ва­дим ед­ва не по­те­рял в ней лож­ку. При­шлось ему по­мочь.

– Вкус­но?

Он кив­нул, не пе­ре­ста­вая же­вать. Сно­ва улыб­нул­ся, мол­ча и бес­смыс­лен­но.

Я вы­гля­ну­ла в ок­но. С греб­ней дюн зме­ил­ся пе­сок. Пе­тух на ка­лит­ке со скри­пом вра­щал­ся, по­чти не оста­нав­ли­ва­ясь, гро­зил сле­теть с креп­ле­ния и вин­том под­нять­ся к вер­шине ку­по­ла. Зав­тра сни­му его, и пе­ре­бе­рем­ся в убе­жи­ще. Но это не бе­да.

Те­перь все бу­дет хо­ро­шо.