Итак, я остался один…

 

1989 год — год «зализывания ран»

Все происходящее я решаю осмыслить летом в Болгарии, куда направился по обыкновенной турпутевке с семьей.

Весь этот период я ощущал какую-то гигантскую перестройку своей личности. Но не было паники, мозг работал на будущее. Возникали фантастические проекты: вот я — аранжировщик или басист у моей «боевой подруги» Аллочки Пугачёвой, или у руля какой-нибудь сумасшедшей команды, двинутой на фольклоре, а может кому рок-оперу написать?…

Пока размышлял — звонок Валеры Яшкина: «Старик, не вешай носа, я тебе делаю интересное предложение — Мулявин поддержал. Короче, можешь приходить в «Песняры» музыкальным руководителем, Володя останется художественным!..» От этих слов у меня закружилась голова, но я не дал ответа, просил подождать. Предложение жены Ольги купить старый деревенский дом с землей в селе Первомайском воспринял, как нечто новое в своей жизни. Словом, началось какое-то очищение организма. С моей души спал тяжелейший психологический камень, тянувший меня вниз. Вспомнил слова ивановского врача: «Хочешь жить — бросай ансамбль!…» (Как это кощунственно не звучит.)

Пока размышлял над предложением Яшкина, получил письмо от некоего Александра Святова, юриста по образованию. Предложение, каких сотни — прочесть стихи очень хорошего поэта, может получится песня?… По привычке стал нехотя листать страницы, но, вчитываясь в текст, стал замечать, что мне это очень интересно! А некоторые строчки стали уже в голове звучать! Так родилась первая композиция на стихи Сергея Семянникова «Безвременье». После взбалмошной горбачевской перестройки эти стихи имели глобальный смысл. Я хочу, чтобы читатель по достоинству ощутил нерв этой поэзии, ставшей отправным пунктом к моему дальнейшему этапу творческой судьбы.

Срочно связался с моим старым другом композитором Аркадием Хаславским, поехал к нему в Москву и записал на его домашней студии первую пост-ариэлевскую композицию. А на радио «Маяк» ее представил, как премьеру, знаменитый Виктор Татарский, тот самый ведущий музыкальных программ, который 17 лет назад, в 1972 году представил мою «Лебедушку» в передаче «Запишите на ваши магнитофоны». Надо ли говорить, как это меня подняло морально!

Дома при встрече со Святовым и Семянниковым у нас родилось трио: поэт, композитор, продюсер…

Уволившись из филармонии, понимал, что где-то надо работать, а за окном — «кооперативные» времена! С Сашиной помощью окунулись в творческие вечера, которые оплачивались весьма скромно, но позволяли, что называется, «поддерживать штаны». В этот период дворцы спорта сменились красными уголками санаториев, и тут же родилась горькая шутка: «Из князи — в грязи!» С печалью, смешанную с негодованием, наблюдаю, как мои бывшие коллеги, взяв нового басиста, и исполняя мои аранжировки, едут на гастроли по моим зарубежным адресам… Было чувство корабела, построившего свой корабль, на котором уплывает кто-то другой…

Практически все друзья укоряли в одном: «Зря ты отдал название, ведь это твое!…» Сам понимал, и… ничего сделать не мог, а может и не хотел, помня слова ивановского врача…

Но черные полосы когда-то кончаются. И вот в сентябре подходит ко мне барабанщик Витя Риккер, из местных, и говорит: «Не грусти, у нас есть музыканты, которые хотят тебя поддержать. Приди на репетицию в ДК ЖД.» Что вскоре я и сделал. Так родилась моя новая группа. Название придумал клавишник Саша Немцев: «Тебя, кажись, в «Ариэле» Иванычем кликали — давай так и назовемся, по-русски и прикольно!»

На первых порах решил сделать свою аккомпанирующую группу, освободиться от баса. Но история показала, что народ меня запомнил именно с инструментом, поэтому часто пришлось изредка все-таки брать бас-гитару. Для начала — повторение пройденного — восстановить старые шлягеры, которые требовались всегда: «Зимы и весны», «На острове Буяне», «В краю магнолий», «Порушка-Параня». Они учились легко, потому что были на слуху. Мои первые песни на стихи Семянникова «Великодворье», «Черный ворон», «Волшба», «Беда», «Первая последняя любовь» были с оттенком философии и близкой к религии. Но вместе с ресторанными хитами сочетались органично. Потенциальным администратором стал, естественно, Святов. Он так рьяно взялся за свои обязанности, что я уже не сомневался, что скоро выйду на прежнюю орбиту…

 

1990 год, «Казачья»

Это самый деятельный год Святова. Он начался с регистрации музыкального центра В. Ярушина при обкоме комсомола. Затем Саша нашел-таки спонсоров. Семейная фирма Тамары Георгиевны и Анатолия Викторовича взяла нас в свои члены и мы стали маленькой филармонией со своим штатом музыкантов и технарей. Вскоре Святов закупает в Москве аппаратуру, свет, и, что важное, шьются концертные костюмы, и не где-нибудь, а на «Мосфильме»! Мой, самый богатый, расшитый люрексом с атласным плащом стоил 7 тысяч рублей! что при тогдашней стоимости водки в 5 рублей, впечатляет… Мне достается служебная «пятерка», теперь я имею две машины, с ума сойти!

И вот, весной мы едем на конкурс в Ленинград под названием «Шлягер-90». Он мне нужен был, как свежий воздух. Ни о каких первых местах я и не помышлял, но засветиться было просто необходимо!

Итог — седьмая сумма баллов из 30 — весьма неплохо! Учитывая, что на эстраде в то время становился модным стиль диско-данс, где в этом преуспел дуэт «Кар-мэн». Здорово прозвучала моя новая песня на стихи питерца Александра Костерева «Казачья». Открытием конкурса явилось выступление Филиппа Киркорова и Танечки Булановой.

Для Филиппа этот успех стал мощным трамплином для прыжка в шоу-бизнес. И уже тогда ленинградский гостиничный комплекс содрогнулся от непростого характера будущей супер-звезды.

Заканчивался последний день конкурса. Призы были розданы. Близко к полночи удачники и неудачники пили водку и всякую дребедень в номерах, как вдруг… шум, гам в коридоре, кудахтанье горничных…

Возмутителем спокойствия оказался Киркоров. По телевизору, в записи, шел конкурсный концерт лауреатов. И, как это подобает, победители поют в самом конце… Но наступало время новостей, и песенку «болгарского соловушки» на втором куплете мягко смикшировали на «нет»…

Ярость Филиппа не знала границ! Покричав в коридоре на всех, кто попался ему по дороге, лауреат первой премии схватил телевизор и с размаху кинул его в раскрытое окно с 12-го этажа… Слава Богу, внизу никого не оказалось…

Гастрольные концерты организовывать стало неимоверно трудно. В филармонии этим занимался целый штат работников. И если делался маршрут, то учитывались все географические особенности переездов, перелетов, и мы, артисты, меньше всего заботились о всяких бытовых мелочах. Даже заполняемость залов нас не особо беспокоила — ставка ведь была единой и неделимой! Теперь вступала в силу договорная система, и летать приходилось даже на один концерт, хоть к «черту на кулички»! Так мы стали осваивать Север. Оказывается, там работало очень много бывших челябинцев. «Неутомимый» Святов договаривается на «Мелодии» о выпуске винила «Иваныча». Едем на запись. В Челябинске кто-то из журналистов в статье называет «Иваныч» вторым «Ариэлем». И, словно испугавшись, что это название «прилипнет» к нам, гепповская команда в ближайшем интервью подписывается: «Ариэль»-1…

Приближался ноябрь 90-го, а это означало, что 7-го числа должно было состояться знаменательное событие — 20 лет группе! Нашими поклонниками, друзьями было предпринята масса попыток помирить нас, но безуспешно. Вскоре узнаем, что концертный зал «Россия» в Москве берет на себя организацию юбилея в январе будущего года. Приглашения на него я не получил…

 

1991 год, «Деревянный мостик»

И вот, афиши в столице. Смотрю на них с грустью — не дожили…

А в Москву все же мы поехали. Не без участия Святова, естественно, который, желая восстановить мои заслуги, убедил кого-то там, за кулисами. Потом я узнал о маленькой детали интриг: Слава Малежик возмутился, что меня не будет на юбилее, и отказывался выступать…

Все расходы по пребыванию в столице взяли на себя наши спонсоры, Тамара и Анатолий, поскольку мы там были не предусмотрены… Наверно, логичней было бы не выступать, послать все к черту, именно такое чувство было в душе. Но друзья убедили: «Будь выше всего этого!..» То, что нас поставили в начале концерта лишний раз убедило меня в том, что от нас хотели побыстрее избавиться. Не удивило меня и то, что нас не хотели видеть и на банкете. Правда, один из музыкантов нового состава Олег, раздобыл для нас два пропуска, но мы вежливо отказались от этой милостыни… И устроили в гостинице «Минск» со спонсорами свой банкет. Правда, он был грустным…

Шел исторический год развала СССР. Страна бурлила. Посещать концерты народ стал неохотно, закрутилась политическая жизнь. На эстраде активизировались рокеры. Наступало их время. Министерство культуры уже не могло влиять на ситуацию в стране, и на сцену хлынул поток мутной грязи, выдаваемой за правду. Панки казались какими-то революционерами. Поп-культура сращивалась с уголовной тематикой. На всех рынках и вокзалах — реанимация «Мурки» в чуть ли не симфонических аранжировках… Наверно, подобное было и будет во все переходные времена. Но как трудно в такой ситуации остаться самим собой!

У народа появились шальные деньги. В ресторанах — гуляющая братва с летающими графинами и известные музыканты, отрабатывающие свой хлеб унизительными выступлениями между чавкающими нуворишами. Словом, как сказал поэт — БЕЗВРЕМЕНЬЕ!

Как в таких условиях Святову удалось «пробить» съемку на ЦТ, да еще попасть в «Утреннюю почту» за две бутылки шампанского — уму не постижимо! Приближался какой-то юбилей «Ламбады» и этому была посвящена телепрограмма. Позвонила из Москвы режиссёр Лариса Микульская и спросила, нет ли у меня что-нибудь похожее на «Ламбаду», но на русском языке. Я как раз писал песню с гармошкой в народном стиле «Деревянный мостик». Переправили фонограмму, песня очень понравилась. Так мы ее и сняли, можно сказать, «на шару», купив режиссёрам пару шипучего напитка…

Очередной, на этот раз, международный фестиваль, на который мы прорвались, опять-таки благодаря Святову, проходил в Алма-Ате и назывался «Азия даусы». Здесь превалировала восточная культура, поэтому европейцы как бы были гостями. Мощные фольклорные коллективы просто поражали. Это проходило на стадионе в лучших советских традициях, но все понимали — это прощание с Советским Союзом.

…Осеннее утро 91-го. Приходим на запись в одну из московских студий. С кушетки с заспанным лицом поднимается Игорёк Тальков. «Привет, — говорю, — что, ночью писали?» — «Да, — отвечает, — только прилег… Новую песню, «Президент», называется». «Куда ты, — спрашиваю, — дальше?» «В Питер, в «Юбилейном» сборник…» (В смысле — гала-концерт, слово «тусовка» ещё не придумали…). На прощание рассказываю свой фирменный анекдот про вьетнамца: Русский спрашивает у вьетнамца: «Как сказать по-вьетнамски «нищий»? — Тот отвечает: «Там.» — «А два нищих?» — «Там-там.» — «Ну, а три нищих?» — «Там-там-там.» — «А вот как сказать: «много-много нищих?» — Тот: «Там-та-ам, там-там, та-ам там…» (при этом надо напевать мелодию гимна Советского Союза…). Игорёк долго смеялся — анекдот ему явно понравился. При этом я знал, что он остро воспринимает политику, слыл монархистом. А его песни о России просто были «в тему» в то время. — «Пока!», — говорю, не зная, что вижу в тот миг его в последний раз… Через два дня придет сообщение, что Игоря застрелят прямо во время концерта…

Конечно, с годами, время будет упорядочено историками, назовут даты, с чего начиналась смута или новая история. Но тогда мы только чувствовали, что идет оно уже, это новое время истории моей России…

…В моем ансамбле произошли изменения. Ушли Володя с Геной. Пришли гитарист Рафаил Максумов и клавишник Леонард Спадавеки.

Лёня, как мы его для удобства звали, оказался прямым потомком знаменитого итальянского композитора Антонио Спадавеккиа, какой-то двоюродный правнук! Появление на одной из репетиций сияющего Святова означало что-то приятное. Так оно и есть — едем в Китай! Наши спонсоры решили совместить деловую поездку с культурно-развлекательной программой. В то время наши шефы занимались торговлей, что-то вроде жень-шеневых добавок и текстиля. И в выездных документах против наших фамилий, в графе «профессия» гордо стояло «коммерсант»! Прибыв в Благовещенск, вспоминаем известную картину Репина… документов, приглашающих нас, нет. Два дня их искали пограничники. За это время, ночуя в железнодорожных вагончиках, было выпито море китайской вонючей водки — так частично мы готовили себя к восточной кухне… И вот, таможня. Перед поездкой нам были выданы премиальные в виде красных червончиков. Но их как-то надо было провезти — официально разрешалось менять какой-то мизер, и мы пошли на «преступление»… Решили пользоваться старым дедовским способом — в трусы и носки, но это, к счастью, не пригодилось. Узнав, что я — из «Ариэля», таможенники «скопом» протащили всю группу, не проверяя нас… Но тормознули нашего шефа. Видимо, у них чертовская интуиция на крупных нарушителей. Наивный Анатолий Викторович счел представителей закона лохами, и напрасно… Но обо всем по-порядку.

Шеф отозвал нас с Сашей в сторонку и спросил: «Как я вам?» — Оказывается, нужно было посмотреть со стороны, нет ли чего подозрительного во внешности Анатолия Викторовича. Это надо было видеть! Солидный мужчина в очках, с папиросой, (с ней он не расставался даже ночью) расхаживал в длинном кожаном пальто до пят. (Это в летнюю жару!…) В этот момент он напоминал детектива из фильма. Причем плечи были неестественно квадратные, что делало его похожим на Чапаева в бурке перед атакой, а еще больше на кавказского аксакала!… Оказывается, под плечи были напиханы пачки десятирублевых банковских купюр. Только мы открыли рот, чтобы деликатно обсудить эту тему, как тут же его вызвали «на ковер», где под хохот таможенников заставили Анатолия Викторовича снять плащ, откуда дождем посыпались деньги. Влившись своим смехом в хор представителей закона, мы с Сашей попытались доказать, что это просто шутка, но посмеявшись, уже без улыбок, инспекторы писали протокол…

Проскочив границу без шефа, сели в катер, пересекли Амур и вскоре были уже на китайской стороне. В Китае, видимо, были свои Репины, потому что нас никто не встретил. Местная милиция на нас смотрела уже недобрым взглядом. Запахло скандалом! И тут опять выручило мое ариэлевское прошлое. Через пару часов через паспортный контроль проходила группа наших бизнесменов, видимо, возвращавшихся домой. Вдруг один из них, увидев меня, закричал: «Валерка, ты?…» Передо мной стоял солидный человек с животом и лысиной, и я старался вспомнить, кто же это? «Ты что, забыл? Мы же с тобой в Чите не просыхали! Это же было лет пятнадцать тому!…» Я сделал мину озарения: (Актер, все-таки!) «Тьфу ты, конечно!… — залепетал я. — Как ты теперь по отчеству?» — задаю спасительный вопрос. — «Петрович я, да зови меня просто — Витек!» Я быстро поведал Витьку, что мы сидим без шефа, который, быть может, уже в кутузке, на родине, а мы, как бездомные щенята, здесь голодаем… Похоже, яркие, образные сравнения пробрали моего знакомого, потому что он тут же связался с каким-то китайским господином, говорящим по-русски. Через полчаса после этого мы уже нежились в апартаментах местной гостиницы. Теперь мы уже числились коммерсантами Виктора Петровича, и нас передали в другие руки. Назавтра была уже назначена встреча с китайскими товарищами почему-то в ресторане… А пока решили погулять по городу Хэйхэ. Город напоминал муравейник. В отличии от праздно шатающейся Европы, Китай представляет из себя страну винтиков-шпунтиков, постоянно что-то делающие, куда-то бегущие или едущие на великах! И везде запах всяких трав, приятных и не очень… Помню, зашли мы в аптеку. Саша Немцев, зная, что вокруг не понимают по-русски, громко произнес: «Ну и запахи у вас, вы что тут, серите, что ли?…» В ответ китаяночки радостно закивали головами, видимо думая что так их приветствуют русские братья…

Во время трапезы в ресторане я насчитал 17 блюд. Чего там только не было. Недаром говорят, что китайская кухня — самая-самая… Не знаю, хорошо ли, плохо ли, но многое нам было не по нутру. Какие-то жареные кузнечики, например, или сладкая картошка. Все китайцы пользовались палочками, но для гостей всегда припасены вилки с ложками. Но больше всего поразило то, что все эти блюда находились в центре стола на большой пирамиде, состоящей из стеклянных кругов-полочек разного диаметра на шарнирах. Любое блюдо можешь «подкатить» себе, покрутив одну из полочек. Китайские товарищи с гордостью наливали нам свою вонючую самогонку. Мы, по-актерски нахваливая, давились, но пили, помня, что у нас, в России и уксус можно потреблять, если за него не платить… Заучив местный тост «камбэй», меня потянуло на лингвистические знания. «Слушай, — говорю я китайскому переводчику, — а как вы ругаетесь на своем языке?» — «А мы русским матом пользуемся», — ответил тот. Весьма польщенный, я не унимался: — «А все-таки?» — «Ну, есть такое слово, только при женщинах его произносить нельзя! Это слово «Ванзибадай!» — «Ого, — говорю, — это что, из области секса? Вонзи, да еще и бодай?» — «Ой, тихо, тихо!…, — замахал руками переводчик. «А перевод-то какой?» — спрашиваю. — Почти шепотом китаец сказал: «По вашему, это… польний писец!… Во как!…» Потом я заметил, что разговаривая между собой, кося в мою сторону, китайцы говорят какое-то нехорошее русское слово. Я поинтересовался у местного друга, может это какое-то обзывательство? — «Ой, да не обращайте внимание, это не оскорбление. Просто, мы вас, русских называем «большой нос». «Большой» — по-китайски — «пиз», а «нос» — «дао», а вместе… Ну, не обижайся, ладно?» В общем, спели мы за столом «Ой, мороз, мороз». Это было единственной музыкальной композицией, которую мы привезли в качестве культурно-развлекательного мероприятия в Поднебесной. Она явно сблизила наши народы. Особенно за этим столом… В дальнейшем разговоре выяснилось, что Витек сделал наше пребывание в течение двух суток, поэтому на следующий день, накупив на базаре какого-то дешевого кожаного «дерьма» отправились домой. Так закончились мои самые смешные и несуразные зарубежные гастроли!…

Приходя в гости к нашим спонсорам ловлю себя на мысли: я ведь придворный музыкант! Развлекаю гостей, пусть иностранных, но все равно — ужасно неловко и униженно себя чувствую после звездной гастрольной жизни. Правда к этому времени меня пересадили уже в служебную «девятку», и это как-то надо было «отрабатывать». Вспоминаю, как в это время история свела меня с великим артистом. Артисты кино, видимо, тоже ощутили это барское отношение к ним олигархов, но, как говорится, кушать хочется всегда. И поэтому многие легендарные, любимые народом, актеры подписываются на любые «междусобойчики», если они неплохо оплачены. Вот и наши покровители вдруг захотели иметь в гостях не кого-нибудь, а самого Евгения Леонова! За определенную сумму, не буду врать — какую, видимо перекрывающую нормальный гонорар, знаменитый артист согласился откушать обед в компании челябинских предпринимателей. Причем, в простой северо-западной квартире. Самой шикарной машиной к тому времени была моя бежевая девятка, и… как в песне: «…дан приказ ему на северо-запад…» — я повез легенду, включив габариты…

Конечно, мне было неловко, что его опять мучили вопросами про то, как он побывал на том свете, про кому. Я брал инициативу в свои руки и болтал все, что угодно, лишь бы дать передышку Леонову. Подарил ему только что вышедшую пластинку «Иваныча». В ответ он расписался на своей фотографии и пожелал «Иванычу» успехов. Несмотря на усталый вид, он очень интересно рассказывал, и мне показалось, он делал это искренно…

 

1992 год, «Арт-старт»

Сколько себя помню — всегда был увлечен духом состязаний. Даже больше хотел организовывать, нежели сам соревноваться. Это дало себя знать в начале 92-го, когда мою идею создания молодежного музыкального фестиваля поддержал Святов, а Сережа Семянников предложил оригинальное название «Арт-старт». Идея была масштабной — охватить сразу три стиля: авторскую песню, поп-музыку и рок. В качестве гостей, как своеобразных эталонов, из Москвы мы пригласили звезд: для бардов — Веронику Долину, для попсы — группу «Электроклуб» и рокерам «Лигу блюза». Сразу родился гимн фестиваля на мою музыку и слова. Он назывался «Не хлебом единым». Все было, как на любом престижном конкурсе. Я радовался, как ребенок. Как мне все это напоминало тот всесоюзный конкурс артистов эстрады, наши закулисные интриги, «борьбу» с «Самоцветами», подсчет голосов. В общем, праздник получился на славу! Попрощались с надеждой сделать фестиваль ежегодным, но… жизнь иногда изобилует крутыми виражами, и следующий фестиваль пришлось даже перенести в другой город. Но об этом потом.

Если бы не фестиваль, весь этот год можно было назвать черным. Я чудом уцелел в автоаварии…

Дружок по гаражу, выпив пару стаканов пивка, повез меня на своей «Тойоте» показывать новую хату. Дело было октябрьским вечером. Подморозило. И, увидев впереди гаишников, мой приятель решил резко развернуться назад. Но на скользкой дороге нас понесло прямо на бетонный столб. Удар пришелся на мою сторону, и в ноги. Перелом пяточной кости, разрыв связок и я попадаю на больничную койку. Полгода в гипсе вычеркнули из моей биографии все мои музыкальные действа. Но беда одна не приходит. Пока я валялся в больнице, дела у наших спонсоров стали плохи. Мои музыканты стали подыскивать себе работу.

Газета «Челябинский рабочий» даже опубликовала снимок — я и костыли… Потом я понял, что даже на моем несчастье они «попиарили», вложив в руки больного музыканта свою газету…

Я чувствовал, что я теряю Святова. У него все пошло наперекосяк. Как мы не бились с ним за общественное признание, поддержки со стороны властей практически не было. К тому же старые милицейские связи стали напоминать о себе. Саша стал совмещать две работы, и это резко отразилось на концертах, их почти не было…

 

1993 год, «Эх, доля!»

После смерти мамы 1 февраля мне стало казаться, что жизнь уже прожита. Часто стал замыкаться в себе, увлекся спиртным, появились подозрительные собутыльники. Кто-то это должен был остановить! Вскоре Святов объявил об уходе. Я нисколько его не осуждал. После всего, что он для меня сделал, я был не вправе… Городские и областные власти вежливо «послали» меня с фестивалем, сославшись на сложное положение в стране. Наконец, спонсоры попросили срочно сдать служебные машины, а это означало, что параллельно нужно было писать соответствующее заявление. Было отчего в петлю лезть!

И вдруг, звонок! Тот спасительный, после которого опять захотелось жить! Какой знакомый голос, почти крича в трубку…. кто же это? Конечно же, Яшкин! Тот авантюрист, который всегда поворачивал мою жизнь только в лучшую сторону! Он говорил, нет, орал: «Я все знаю, у меня к тебе очень важное дело, которое может тебя поднять с колен. Слушай внимательно! Ты знаешь, что существует футбольная команда звезд эстрады «Старко». Ее сделал Юра Давыдов из «Зодчих». Я в этой команде — защитник. У тебя когда юбилей?» — Я говорю: «У «Ариэля» уже был, но мой личный — в этом году — 25 лет на профессиональной эстраде». — Он говорит: «Отлично! Постарайся убедить власти, что это подарок тебе и твоему городу, мы приедем в Челябинск сыграем матч и отработаем концерт прямо на стадионе. Вот увидишь, ты поднимешься, не хандри!»

Много ли человеку нужно для счастья? В данном случае такой телефонный звонок. Я снова начал обивать пороги, но начал не с администрации, а с богатеньких «буратин», из которых должна была быть составлена команда города Челябинска. Суть очень проста: чтобы набрать огромную сумму гонораров, принимающая сторона должна сброситься в долларах, купив себе место в команде. А билеты на матч-концерт можно сделать очень дешевыми или вообще не продавать! Поэтому все стадионы «трещали по швам!» К моему удивлению у меня это получилось, благодаря нормальным братанам, которые собрали нужную сумму. (В это время шла деноминация, и та сумма выражалась где-то в десятках миллионов). В Челябинск приехали мои старые знакомые Крис Кельми, Миша Муромов, Леша Глызин, Володя Кузьмин, Андрей Мисин, Сергей Крылов, Володя Пресняков, Сережа Минаев, вместе с Яшкиным и Давыдовым еще куча эстрадного молодняка. Матч проходил на стадионе «Локомотив», вместимостью всего три тысячи, но народ просачивался сквозь железные прутья и был переаншлаг. Нога у меня заживала с трудом, но я, прихрамывая, все-таки бегал. Меня периодически заменяли. В конце все пели свои фирменные хиты, и я заканчивал своей, только что написанной песней «Эх, доля!». Тут же фейерверк, словом фурор! После матча — банкет в ДК ЖД. В разговоре с музыкантами опять укор — зачем я отдал название, мол, возвращай, и приезжай в Москву — мы тебе поможем!

После проводов, я опять загрустил. Какая-то сила удерживала меня в родном городе, где я все еще на что-то надеялся. А как же мои бывшие коллеги? В этом году у них две ощутимые потери. Ушел Сергей Шариков. Как выяснилось потом, с большим скандалом. Видимо, двое клавишников так и не смогли помириться. Сергея Антонова увела, что называется, жена. Буквально через полгода они уже были в Израиле. Взяв двух «небитых», трое «битых» продолжили творческую жизнь. Чтобы не травмировать душу, стараюсь не интересоваться их творчеством, но кое-что просачивается из экрана местного телевидения. Вижу, как в черных костюмах и в бабочках стоит мини-хор, распевая стройно, но на один манер русские народные песни. Лева уже не солирует, связки больные, Гепп гнет из себя не то Кутуньо, не то Челентано, Боря так и не может выйти из образа Бабы Яги — такой же придурочный. И даже в этой ситуации чувствую — я мог бы им подсказать, что делать, но, знать, не судьба… Но что это? Поет Олег Митяев, а на подпевках — «Ариэль»! При всем уважении к Олегу я бы не согласился петь у него на «бэках». Это просто неуважение к своему стилю, к своей фирме, наконец!… Воспринимаю это не с долей злорадства, а даже с жалостью. Ведь великими становятся спортсмены и артисты, когда уходят ВОВРЕМЯ! Слово «Ариэль» гремело на всю страну и за ее пределами! Но сейчас трудно доказать молодым, что эти музыканты некогда — грозная сила, легенда…

Случайно в Москве встречаю своего бывшего монтировщика Виталика Поварова. Теперь он — солидный человек, женился. Имеет работу в Парке Горького. Правда, солидной работой профессию лодочника, назвать нельзя. Но — Москва же! Оплата в несколько раз выше, чем у меня в филармонической бригаде! Имеет «хатку» на ВДНХ. Виталька предложил мне жить, если надо, у него, на кухне… Она перегораживалась пополам большой портьерой, и была вполне сносной комнатюхой с лежанкой и черно-белым «ящиком», под названием «телик». Было мило и я согласился… Часто бывая в столице, я селился у Витальки. У меня даже был свой ключ. Но это… не свой угол…

 

1994 год, «Старый капитан»

Видимо, мне на роду написано путешествовать по городу в поисках счастья, перебирая дворцы культуры. Так, опять пришлось вернуться в родные пенаты, в 25-ый класс челябинского ДК ЖД. По иронии судьбы директором музыкального центра стал бывший администратор ансамбля «Ариэль» Геннадий Шамин, с которым мы попрощались на последних гастролях в Махачкале в 1989 году. Мне не было смысла ворошить прошлое, да и не в разборках было дело. Надо было как-то выживать. К этому времени у нас в группе было одно изменение. На место бас-гитариста пришел Марат Сахабутдинов. Бывший музыкант Валера Секретов образовал свою группу «Ленин», а затем его следы потерялись ни где-нибудь, а в Мексике!.. Генаша, это мы так ласково прозвали нашего администратора, сразу заметно приступил к своим обязанностям, «пробив» поездку с концертами на турбоходе «Федор Шаляпин». Маршрут потрясающий — вокруг Европы от Одессы до Санкт-Петербурга через 9 стран! Правда гонораров там не было, вся путевка отрабатывалась концертными выступлениями, а их за месяц было всего четыре. Взяв напрокат телекамеру «Панасоник»-семерку, снимали на память. Получился классный фильм! Ровно месяц, как в сказке! Кроме нас, в артистической бригаде были певица Наталья Нурмухамедова, пародист-имитатор Юрий Григорьев, писатель-юморист Леонид Натапов, мой старый добрый друг Жора Мовсесян. Из каждой страны мы увозили минимум по одному удивительному, даже уникальному факту в нашей жизни. Начали с Греции — конечно же шубы, отоварились… В Италии, подойдя к Ватикану помахали ручкой папе, вернее, его окошечку. В Испании, в потрясающей Барселоне пили пивко с улитками. Гибралтар — самый прикольный кусочек Англии на Аппенинах. Стоя на перекрестке, автобусу долго не давали «зеленку». Вдруг, над нашими головами с оглушительным ревом сел на бетонку гигантский «Боинг». Оказывается, здесь — единственный в мире аэропорт, расположенный в центре города. Гуляя по улицам, обнаруживаем целые стада обезьян. Они тут гуляют, как у нас кошки. По совету местных, держим крепко свои кошельки; мартышки — страшные клептоманы!.. Узнаем, что в Гибралтаре самая дешевая аудиоаппаратура в Европе. Каждый второй обзаводится магнитофоном, и по вечерам турбоход сотрясается от децибелов… В Португалии едим самого крупного омара, какого я только видел на картинках, величиной с болонку… Во Франции нас пытаются закадрить местные путаны, но мы не даемся. Зато в Голландии почти все отметились в «красных фонарях», а один из наших даже попробовал девочку-«шоколадку». Она была такой черной, что наш пацан в темноте чуть ее не потерял!.. От Англии я просто «улетел»! Во-первых, потому, что это родина «Битлз». А во-вторых, красиво здесь, все в позолоте, даже таблички на туалетах! После всех этих красот, Германия показалась нам весьма скромной, хотя и «омерзительно» чистой страной. И вот мы в Питере! Месячный круиз сдружил нас до такой степени, что прощаясь все роняли слезы и задавали самый популярный русский вопрос: «Ты меня уважаешь?» В поездке руки просто чесались — так хотелось работать, что отдыхать устали… И у там у меня родилась неплохая песня про старого капитана на слова Сергея Смирнова. От неё даже «пахнет» океанским ароматом. До сих по её пою, так она мне самому нравится.

Приятная новость нас ждала дома. Магнитогорцы пожелали спасти «Арт-старт» и предложили провести его у себя. Леня Голицын, мой однокашник по институту, фанат бит- и рок-музыки рьяно взялся за дело. Чем-то он напоминал меня: немного наивный, в меру сумасшедший, и, главное, обожаемый молодыми. Атмосфера вокруг фестиваля буквально бурлила: пресс-конференции, выпуски листовок-газет, телевидение, народу — битком! Короче, это был самый яркий из всех конкурсов! Здесь я не могу не вспомнить оглушительный успех нашей челябинской солистки, получившей Гран-При.

…Прослушивая одну из конкурсных кассет, поначалу думали, что кто-то подшутил. Запела Уитни Хьюстон, правда почему-то только под рояль. Когда она же начала петь на русском языке, мы с барабанщиком Витей «прибалдели»! Это была студентка местного музучилища Ольга Сергеева. Тут же вызвали ее на репетицию, и обнаружили неординарный талант певицы. Причем, вторая песня «Сделай потише», и музыка и слова, были написаны ей же. Саша Немцев сделал две аранжировки, мы сделали на конкурсе ставку на 18-летнюю Ольгу и не прогадали. Среди поп-певиц она была на голову выше всех. Так родилась челябинская звездочка высокого профессионального уровня.

 

1995 год, «Золотое кольцо»

После этого конкурса у Голицына «рождается» дочка «Арт-старта» — «Арт-платформа». Решено было сделать два конкурса в год — весной в Челябинске, а осенью в Магнитогорске.

Рвусь в Москву, но разовые выступления под минусовку меня абсолютно не радуют. Да и у меня руки чешутся для баса. Я уже отчетливо понимаю, что два раза в реку еще никто не входил, раскрутиться по новой не удастся. Хотя практика показывает, что имея крутые финансы можно «обмануть» значительную часть слушающей аудитории, гоняя в эфире до «опупения» какой-нибудь незамысловатый мотивчик. Но все это не надолго. С годами народ разберется с нетленными произведениями, и оставит в памяти только нужную информацию. А пока нужно «пахать» и «пахать»…

Вдруг, приятная новость! В телефонном звонке Яшкин опять кричит в трубку: «Срочно пиши в студии фрагмент «Емельяна Пугачева», возьми финальную сцену, но сократи ее до восьми минут, так надо! Я «пробил» ваше выступление на 100-летие Есенина в Колонном зале Дома Союзов! Только вдумайся! Правительство в зале!.. Ты будешь играть Пугачева. Постарайся ходить по сцене без очков.» Срочно бегу в оперный театр, беру в аренду какие-то исторические костюмы той эпохи — балахоны, накидки, кушаки, сапоги, делаю фонограмму и в Москву! Там, с Валерой репетируем сцену гибели Пугачева. Мы стоим без инструментов, исполняя только вокальные партии, и бегаем по сцене. И вот, концерт. Мы — почти в конце, после Никиты Джигурды. Я очень волновался. Причем, так вошел в образ, прыгнув на руки казаков, что они меня еле удержали, и я чуть не улетел в первые ряды!.. Опять — успех, комплименты. Ну, думаю, здесь-то нас покажут по телеку на всю матушку… Но матушка Россия увидела, а родной город — нет. Именно, в это время наши земляки переключились на встречу с каким-то депутатом… Правда, потом мы получили копию концерта на память. Это было очень эффектно. Мы, оказывается заканчивали телевизионную версию. Но что самое главное и приятное, на фоне моей музыки шли титры с фамилиями участников концерта. А последние строчки просто «убили» меня наповал: «…прозвучала музыка из произведений Калинникова, Пахмутовой, Свиридова, Глинки, Ярушина…»

Еще одна радость — моя песня «Казачья» попадает в число 15 лучших по результатам радиоконкурса «Маяка» за 1994 год. Едем на съемку. Затем попадаем в телеэфир в передаче «Шире круг» с песней «Золотое кольцо». Но, почему-то особого эффекта это не дает. Тут я еще больше понимаю, как жестоко я поступил со своим названием в 89-м году, отдав, вернее подарив этот «бренд» своим бывшим друзьям. Слово «Иваныч» стало перекликаться с «Иванушками», которые появились на эстраде, нас стали путать. Но путаница происходила и с «Ариэлем». Как-то до меня дозвонился один из знакомых свердловских администраторов и предложил выступить на уличной сцене перед аэропортом Кольцово. Приехав на площадку, мы с удивлением обнаружили, что туда же приехали и «легендарные»… Оказывается его заместитель параллельно договорился с Каплуном. Он был уверен, что мы — одна команда. Пришлось выступать поочередно… На дне города Челябинска это смешение было запланировано. Режиссеру не хотелось обижать обе стороны. В результате происходили не совсем корректные вещи. Зная, что мы выступаем позже, и у нас, в репертуаре есть одинаковые песни, Гепп с командой, видимо желая «подкузьмить», нарочно пели мои фирменные аранжировки. После чего Боря ходил за кулисами и громко орал: «Как мы их, а?…» Это было гадко и мерзко.

Но, несмотря на эти выходки, мне их было откровенно жаль. А однажды даже ощутил какой-то братский долг по отношению к Каплуну, который вдруг попал в больницу с каким-то легочным заболеванием Какая-то сила потащила меня на базар. Я купил фрукты и поперся к нему в больничную палату. Разговор был ни о чем. Как будто ничего не случилось. Но все-же безответный вопрос на тему: почему меня предал Боря, не давал мне покоя. Мы даже съездили в Миасс, на халтуру по просьбе Каплуна, где на пару попели с нашими поклонниками. И вновь Боб уходил от ответа. Однажды я все-таки задал ему вопрос, сидя в его машине. К моему неудивлению прозвучал тот же ответ, что и в 1989 году: «Не знаю, Иваныч…»

После этого я окончательно понял, что Борис Каплун себе не принадлежит, и, видимо не принадлежал никогда!…

 

1996 год, «Не ищи меня» и Примадонна

И вновь — удар судьбы! Приходит весть из Москвы — умер Яшкин!

Ночью остановилось сердце от переизбытка спиртного… Человек, который связал меня ниточкой с «Песнярами» и всем цивилизованным музыкальным миром ушел от меня навсегда. Он был моей правой рукой, старшим братом, верил в меня, и сейчас я этой руки лишился… Как этот часто бывает, в трудную минуту кто-то приходит утешить. И этим кто-то стал Юра Давыдов. После его звонка стало известно, что теперь я — полноправный член футбольной команды «Старко». Юра говорил очень знакомые слова: «Слушай, Иваныч, перебирайся-ка ты в Москву, или найди возможность где-нибудь временно жить, мне тебя трудно все время дергать, работа не бог весть какая, но есть, а там ты заглохнешь…» Я мычал, соглашался, и… делал все наоборот. Мне, сентиментальному «болвану» казалось, что вот-вот… и все наладится. Ансамбль у меня был крепкий, семья жила, училась и работала здесь, на Урале. Просто, думал, мне пока не везет. Еще немного, и стану народным. Об этом уже стал поговаривать в Челябинском фонде культуры его директор поэт Кирилл Шишов. Особенно его теплые, отеческие приободрения меня утвердили в патриотических чувствах. Но безумно тянуло в Москву.

Вспоминаю, что 25 лет «Ариэлю» было уже в прошлом году, но никто не вспоминает, наверное, это уже никому не нужно…

И вдруг слухи — мои бывшие коллеги собираются все-таки делать юбилей в нашем театре драмы с приглашением старичков доариэлевского (моего) состава и, собственно, меня. Я думал, бредни. Ан, нет. Звонит, как всегда Каплун. За все годы противостояния никто, кроме Бори со мной на связь не выходил… Видимо, он у них на все случаи жизни… Опять, как ни в чем ни бывало, Борис сообщает, что челябинцы нас всех безумно любят и желают видеть вместе в разных сочетаниях составов. То есть, после игры старым составом, «Иваныч» тоже имеет место на сцене. Я уже был готов отказать, но, узнав, что собираются приехать «Песняры» с Володей Мулявиным, задумался… Создалась еще одна интересная ситуация. За день до этого концерта на этой сцене выступила Алла Пугачева с сольной программой. И Каплун уверял меня, что примадонну можно будет уговорить остаться на юбилей, если мы придем старой командой просить ее об этом… Вновь у меня прилив сил, куда-то прочь улетели старые обиды, и я принял приглашение. Пройдя за кулисы, толпой заваливаем к Аллочке и рассказываем свою идею. «Вообще-то завтра у меня запись в Туле, — неуверенно начала Пугачева, — но я подумаю…» Утром узнаем, что она не улетела…

Суперстарого состава не получилось, потому что Лев Фидельман — бывший лидер самодеятельного состава теперь живет в Америке. Но второй и третий Львы присутствовали. Это Ратнер и Гуров. Где-то на бензоколонке разыскали гитариста Валеру Слепухина. Вместе со мной, Каплуном и Геппом, эта шестерка под овации всего зала начали концерт. Мы приготовили несколько шлягеров танцевального периода начала 70-х. Во время исполнения песни «Не ищи меня», на втором куплете, слышу всплеск эмоций в зале. Вначале я не понял, так как находился спиной к кулисам. Потом боковым зрением почувствовал, что кто-то выскочил сбоку на сцену. Батюшки, это же Пугачева! От неожиданности я стал нажимать не на те «кнопки»… А она не растерялась, схватила тамбурин, и стала подыгрывать нам, периодически пристукивая свою торчащую задницу… Что творилось в зале! Представьте себе счастливчиков, не сумевших попасть на ее сольный концерт, а тут увидеть ее за билет, стоимостью в десять раз меньше!.. После многочисленных оваций, которые принадлежали явно не юбилярам, Аллочка солидно поздоровалась, сообщила, что букет, который она держит, она купила сама… Что сейчас на эстраде такой звездопад, она бы даже сказала… «звездец», но хорошо, что есть музыка «Ариэля», «Иваныча». И думает, а не назвать ли свою группу «Борисовна»?… И в конце сказала: «Ладно, на банкете договорим…» и удалилась. Затем, мой «Иваныч» выглядел на сцене весьма достойно. Но концерт шел дальше, а меня не покидало чувство, что это не мой юбилей. Охапки цветов после поздравительных речей собирал Гепп. Это повторилось и на банкете. Скромно сев в сторонку с Мулявиным, я рассказал Володе всю нашу неприглядную историю. Он с трудом слушал меня, в это время у него температура подскочила до 39…. Еще на сцене он еле доработал. Пугачева не пришла. Утром ее у трапа самолета провожал директор драмтеатра, которому она сказала следующее: «Скажи Валере, пусть не обижается. Для меня «Ариэль» — это Ярушин. А я видела, как они тянут одеяло на себя. Я не хочу стоять во всем этом. Пусть приезжает в Москву, там поговорим…» Позже я понял, что был нужен моим бывшим только в Челябинске, для отмастки. Скоро мне сообщили, что повторный юбилей состоялся в Москве, в Театре Эстрады. Там уже я был не нужен. Как рассказал мне директор театра, весь бомонд в этот день устремился в «Россию» на бенефис Вячеслава Добрынина, и ползала этот концерт явно не украсила.

 

1997 год, «Звездный калейдоскоп»

Между тем я перестал так болезненно реагировать на все эти перипетии, и дома загорелся новой идеей. Поклонники в один голос требовали восстановить прекрасные мгновения 70-х, и я решил сделать ретро-шоу. В театре драмы вместе с местными художниками на сцене нагородили нечто, напоминающее садовую беседку с кустами и скульптурами в стиле тех годов. Сшили незамысловатые костюмы. Это были брюки-клеш с водолазками разных цветов. У меня была красная фуфайка с желтым серпом и молотом на груди: пусть, думаю, коммунисты порадуются… В общем, совковая обстановка. В репертуаре — то, что котировалось тогда на танцах. Например, старенькую «Принцессу» Вити Колесникова и Валеры Паршукова я восстановил ноль в ноль. На фирменной «Ямахе» нашли прикольный тембр, напоминающий поросячие звуки ионики «Юность». Песни «Проснись, весна!» и «Порт» из репертуара польских групп «Червоны гитары» и «Три короны», но с моими текстами пели хором со всем залом. Не обошел вниманием и русские народные песни. Шедевр «Отдавали молоду» получился просто здорово. Причем, крепкий вокал «Иваныча» был не хуже ариэлевского, а соло гитары у Рафа драйвовым звуком был намного лучше антоновского. Публика приняла все это «на стон»! Ну, а «В краю магнолий» в проходах даже плясали…

Опять охапки цветов, овации, автографы. Жизнь, казалось возвращается в прежнее русло… Пишу новые песни, но ловлю себя на мысли, что все это — выстрел пушкой по воробьям. Нужен выход на телеэкран. Вспоминаю эпизод трехлетней давности, звонок из Москвы с ЦТ. Мужской голос представился: «С вами говорит Сергей Лисовский, редактор. Валерий, мы получили ваши фонограммы. Две песни, а это «Первая последняя любовь» и «Казачья» нам понравились, и их можно снимать. В размере оплаты, я думаю, это… два…» Я не понял и переспросил: «Простите, я не понял, чего… два?…» На том конце провода: «Два «лимона», естественно!…» Потом, по-братски: «Ну, старик, времена и цены изменились, теперь телевидению надо платить, а не наоборот…» Видимо теперь, прежде, чем писать хорошую музыку, надо позаботиться о дружбе с богатеньким поклонником.

А тут жена ворчит: «В семье растет дочь-певунья, а папа-композитор не может дитю хотя бы одну песенку «нашкрябать»…» Тут самолюбие мое взыграло. Представился случай. Меня познакомили с интересной пожилой женщиной поэтом Асей Борисовной Горской. Ее стихи мне сразу понравились. В них были именно детские темы, мысли, как будто ей самой лет 10–12. Я это сразу почувствовал. Тут же рождается первая песня для моей Аленушки «Хрустальная капель», наполненная каким-то весенним солнышком. Работа над детскими песнями настолько увлекла, что я на время забросил работу над своим основным репертуаром. А тут музыкальная общественность Челябинска заметила мои «потуги» и пригласила в жюри международного детского фестиваля «Звездный калейдоскоп». Буквально на подъеме пишу гимн с тем же названием, который мне самому безумно нравится… Пишем фонограмму, где с моей дочерью в последнем куплете просто шикарно поет Оля Сергеева. В прессе пишут: «Ярушин впал в детство…» За кулисами дочь разревелась, как же — не стала лауреаткой!…. Я ее успокаиваю: «Твое время еще впереди!» По инерции везу Алену еще на один детский конкурс «Золотой петушок» в Нижний Тагил. Еще одни слезы, но на это раз ей читает нравоучения знаменитый Андрей Биль, говоря, что конкурсы — это хорошая школа, и в будущем она обязательно победит!…

 

1998 год, «Аквариум детства»

Когда раздается звонок из Москвы, мой организм сразу начинает работать в каком-то приподнятом режиме! Особенно, когда звонит Давыдов. Это значит, я опять встречусь со своими друзьями-звездами. Матчи-концерты бесследно не проходят. Главным образом, я даю о себе знать, что я жив и продолжаю начатое дело. Все-таки, чувствую, меня народ еще не забыл. Как в старые добрые времена география — Киров, Чита, Новосибирск, Курган. И все передвижения на персональном черномырдинским самолете! (Тогда Черномырдин был премьер-министром, и этот правительственный спецсамолет ТУ-134 сделали, как штабной) Вспоминаю Курган. Сижу на скамейке запасных, и слышу — народ на трибуне кидает реплики: «Ярушина — на поле!». (Для меня ведь местные болельщики — почти земляки) Играющий тренер, знаменитый вратарь, олимпийский чемпион Леша Прудников заулыбался и крикнул: «Барыкин — смена! Валерка — пошел!» Тут же, забыв о сломанной ноге, устремляюсь вперед. И вот он, исторический момент. Через пять минут мы забиваем гол, и я нахожусь на поле рядом с еще одной легендой-спартаковцем — Юрием Гавриловым! (По условиям игры, в командах можно было иметь до трех профессионалов). Но главный шоумен в команде — Сережа Крылов. Его появление на поле — уже визги толпы! А уж когда у него мяч — стоит просто рев! Имея такую комплекцию, очень живой и подвижный на поле. Но, по сценарию, его обязательно должен кто-то уронить в штрафной площади. Вот тут «обиженный» Крылов сам бьет пенальти. Как правило, снимает майку, чем несказанно забавляет женскую аудиторию. Затем этот желеобразный гигант разбегается и профессионально кладет в «девятину» мяч!..

К сожалению, в мое отсутствие дома происходят не всегда приятные вещи. Уходит клавишник Леня Спадавеки. Бизнес по недвижимости оказывается для него более привлекательным… Теперь нас — пятеро…

Конечно, держать при себе группу из 6 человек можно было только в том случае, если она, более или менее, загружена работой. Но канули в небытие беспечные филармонические времена, и надо было лезть из кожи вон, чтобы часто работать.

Недавно из Голландии в Челябинск вернулся «Уральский диксиленд». Игорь Бурко и его команда после нескольких лет житья и работы там, вновь приехала домой. Расколовшись за кордоном на 2 ансамбля. Причем, Игорь отвоевал свое название через суд. Я немного завидовал ему. Но все это проходило там, в другой стране, где законы просто работают и все по-справедливости…

Еще одного поэта подкидывает мне судьба. Это, немолодой уже, бывший блокадник из Питера Олег Леонидович Смирнов. На удивление несколько стихов сразу легло на музыку. А может, я «изголодался»? Ольга Сергеева набирает обороты. Недавно она поступила в музыкальную академию Гнесиных. Педагогом явилась певица Валерия. В Москве Ольга уже котируется весьма неплохо. Готовится к «Славянскому базару». Это тешит мое самолюбие. Вместе с «Иванычем», Сергеевой и «Уральским диксилендом» пишу сценарий песенного спектакля «Старый капитан». Кстати, этот шлягер с таким названием я написал в круизе на «Шаляпине». Автор стихов тоже Смирнов, только это журналист Сергей, друг Святова. Концерт получился в совковом мюзик-холловском стиле, но всем очень понравился. Это был, пожалуй, мой первый крупный сольный проект, где я выступил как певец, композитор, аранжировщик, режиссер, и один из ведущих вместе с шоуменом Сашей Термером. Главное достоинство программы, что все концертные номера звучали вживую! На сцене, кроме перечисленных артистов, симпатично восседали и самозабвенно исполняли скрипичные партии четыре симпатичных женщины. Это был скрипичный квартет челябинской филармонии. Казалось, я оживаю, у меня неплохая местная пресса. Вроде, есть уже солидное положение в обществе. Но мечта иметь свой творческий дом, ни от кого не зависеть все время толкает меня на новые подвиги. Еще есть честолюбие — а может Фонд Культуры подаст на народного? Хотя здесь в душе у меня воюют два человека. Второй, скромный одергивает: На фига тебе звание, оно ничего не даст тебе, только отпугнет часть аудитории. Потом надо будет ходить в бабочке, с портфелем и в шляпе….. бр-р-р-р-р-р-.. Я не такой. Живот и лысина почему-то не растут, а ведь пора уже… Что-то не нормальное… Может, к врачам обратиться?… Не сочтите это за мужское кокетство, но, честно сказать, о солидности я давно мечтал. Но… как говорится, не судьба! А пока пишу для новогодних елок детские танцулечки, песнюшечки… Боже мой, я опять в самодеятельности!.. «Арт-старт» — единственная отдушина, которая не дает расслабляться. Но опять все — за свой счет. В своей помощи городская администрация ограничивается арендой площадки, в лучшем случае, а в худшем дает в качестве призов ленинские часики на цепочке.

В который раз судьба дает шанс выскочить на эстраду хотя бы в аудиопродукции. В Москве заинтересовались моим новым альбомом, и я составляю договор о выпуске 17 песен под названием «Небесный фонарщик» и не где-нибудь, а в Нью Йорке!

И, как в далеком 78-м, мне опять крупно не везет! В августе этого года весь наш доблестный народ поставил на колени один вредный дядечка по имени «Дефолт», и рухнуло многое то, что по-доброму замышлялось.

Не бог весть, какие деньги, но они у меня «сгорели» в двух пирамидах. А следом и мой романтичный «Небесный фонарщик»…

Вот и Генаша ушел, не видя никаких перспектив. Роль администратора на себя берет барабанщик Виктор Риккер.

…Опять сижу в своей любимой 25-ой комнате в ДК ЖД. В той самой, исторической, где проходили репетиции «Ариэля» перед конкурсами и фестивалями, где ковались победы… Очень хотел сделать комнату-музей, да куда там!.. Здесь уже проходной двор. Часто репетируют джазовые коллективы, молодняк. Флейтист Жора Анохин — музыкант с большущей буквы, европейского уровня, вынужден репетировать где попало. Часто приходит сюда, я, естественно, не отказываю…

Два дня смотрю по телевизору ночные туры конкурса «Славянский базар» — как там наша Оленька? И вдруг: «Первая премия — Ольга Сергеева — Россия!» Как я радовался! Вот она — преемственность… Потом, звонки друзей, поздравления… Я говорю: «Вы что, какое отношение я имею, это Оленька — молодец.» В ответ: «Ну, это ты же ее открыл!» Хотя, не скрою, приятно. Вспоминаю, как я сделал ей самую первую аранжировку ее же песни «Летний вечер». Это была незатейливая босса-нова. Потом Оля блестяще спела «Звездный калейдоскоп». Но, «большому кораблю — большое плавание» и Оленька, выгодно выскочив замуж, «уплыла» в Москву…

Восхищаюсь поэтессой Асей Борисовной Горской. Пожилая женщина, а сколько энергии!. Видимо «подпитывают» ее дети, которые любят. Все-таки добилась своего — выпустила музыкальную книжку с детскими песнями. С помощью супругов Лурье она получилась великолепной. На финской бумаге, с шикарными рисунками, и что приятно, с моей музыкой. Назвали мы этот песенник «Аквариум детства». Выяснилось, что подобные издания — жуткий дефицит. Тем более, что она продавалась с кассетой. Через некоторое время ее, буквально, «смели» с прилавка.

В этом же году я дал старт своему необычному марафону. Поэт Олег Леонидович Смирнов, у которого к этому времени выходила 55-я книжка стихов(!), предложил мне, если так можно выразиться, «омузыкалить» их. Конечно, по возможности, не все. Нужно было выбирать. Причем, Леонидович просил долго не задумываться над аранжировками. Пусть, говорит, это будут экспромты… И я решил попробовать. Концертов было жутко мало, а здесь и творчество и хоть какие-то дивиденды… С утра включал старенький синтезатор «Korg М-1», где вместе с тембром рояля был уже скомбинирован бас. Читая стихи, мелодии сами просились «на выход»… Потом переключался на барабаны, и аккомпанемент был почти готов. В конце «приправлял блюдо» скрипочками, баяном или саксофоном, так чтоб можно было слушать. Потом брал микрофон и, пока была свежа в памяти мелодия, сбрасывал все это на магнитофон. И, ведь, неплохо получалось! Не задумывался о стилях. Разброс был от бардовских до хард-рока, насколько позволяли стихи. В основном, в них — любовь к природе, о друзьях, о безвременно ушедшей супруге поэта, о его новой семье… Во время сочинения пришлось превращаться и в поэта-припевщика. Так как в большинстве песен отсутствовали припевы — я досочинял их. Перешагнув пятисотный рубеж, нам с Олегом Леонидовичем обоюдно захотелось красивой цифры — 1000! И это мы преодолели. А потом еще… Забегая вперед, скажу, что состоялся мой личный рекорд — это 2065 песен, написанных ровно за 2 года! В это трудно поверить, но это так. Передо мной 128 кассет с записями… Можете послушать… Только придется запастись временем, заранее взяв отпуск за свой счет… Чудачество, скажете… Может быть… А я бы еще добавил — композиторская гимнастика для музыкальной мысли, или еще один повод вспомнить книгу рекордов Гинесса.

Под занавес года порадовала общественность города Челябинска, которая признала меня человеком года в музыкально-организаторской деятельности, вручив премию «Овация».

 

1999 год, второе пришествие «Емельяна»

Комната номер 25 в ДК ЖД уже превращалась в притон. Все музыкантские радости выливались в прямом и переносном смысле из стакана в стакан. Естественно, меня объявляли главным зачинщиком всех оргий, хотя духовики честно брали все на себя. Новые времена заставляли директрису Чушкину по-новому смотреть на культуру. «А не послать ли всех этих лабухов…» — думала она. Столько было предложений сделать в комнате что-нибудь прибыльное, магазинчик какой, или впустить экстрасенсов? Так, вскоре рухнула моя хрустальная мечта сделать в этой легендарной комнате музей «Ариэля». В аккурат, в день смеха 1 апреля мне было велено выметываться. Напрасно я умолял начальство дожить в ней до своего юбилея всего два месяца, а потом с честью и благодарностью уйти — все тщетно. Со смешанными слезами и смехом в этот день мы выгребали сейф с документами и нотами, забирали нехитрый скарб…

Неотвратимо приближался «полтинник»! И я решил себе сделать подарок — восстановить мое любимое детище — рок-оперу «Емельян Пугачев». Место юбилея сразу подсказал мой бывший однокашник по институту Николай Кублицкий, став уже директором челябинского государственного академического театра оперы и балета им. Глинки. Дату проведения решил перенести с 12 июня на день позже, помните — мое пристрастие к «чертовой дюжине»? Но, даже не поэтому. Просто теперь мой день рождения — это День независимости России! Главное — потому, чтобы избежать эффекта «два в одном»… Я решился на смелый эксперимент — создать труппу, не повторяя яшкинский вариант. Вернее, дополнив его идею, и многие элементы декораций тех лет, оставив гигантский колокол. Здесь с головой ушел в режиссерскую работу. Самую главную роль решил взять себе. Ну и что, что Емельян в очках, все это условно! Балетмейстер Алина нашла мне неплохих танцоров, хореографический театр «Зеркало», сделавших массовку — казаков и казачек. Остальные главные роли я отдал профессиональным оперным и драматическим артистам Челябинска. Моя бывшая роль Кирпичникова досталась Паше Калачеву — талантливому баритону местной оперы. Его коллега тенорист Коля Глазков должен был петь партию сторожа-Каплуна. Два совмещенных образа Траубенберга и Творогова исполнил драматический актер Виктор Нагдасев. Пожалуй, самая сложная роль Хлопуши, хоть и небольшая по объему, досталась студенту института культуры Сереже Подолию. По сравнению с прошлой оперой пришлось сделать много новшеств.

Во-первых, все главные действующие лица должны были петь в радиомикрофоны. Во-вторых, впервые я решил вывести на сцену живых Екатерину и Вальтера. (У Яшкина они были на слайдах). Их сыграли супруги Корниловы Лиля и Олег из НХТ. Но самое трудное — было озвучить оперу. Полностью вживую это было невозможно. А садить оркестр в яму было несовременно и ненужно. Здесь за два месяца я восстанавливаю в памяти всю партитуру (прежний оригинал украли, а копия осталась в министерстве культуры СССР) и записываю всю минусовку на домашней студии Александра Немцева. Параллельно с этим идут репетиции живого исполнения группой «Иваныч». Во время спектакля им приходилось почти за кулисами играть «даблом» с записанным инструменталом. Практически полгода обиваю пороги крупных и мелких заведений, где крутятся денежки. Как правило, самыми крупными жмотами явились самые крупные банки и конторы. Это я сразу понял, и стал набирать «с миру по нитке». «Колокол» пришлось клеить по новой — старый в филармонии не нашли. Костюмы оперного спектакля «Хованщины» пригодились точь-в точь. И по эпохе, и по характерам. Художник Володя Архипов, который делал блестящие оформления «Арт-старту», и здесь постарался на славу! Все репетиции проходили в ДК ЧТЗ, где после моего изгнания из ЖД, любезно приютила директор Роза Михайловна Кучукбаева. Низко кланяюсь ей за ту помощь!

И вот — премьера! Надо ли говорить, что, всего за каких-нибудь полгода, я «повзрослел» морально, остепенился буквально на своих глазах. И ни хамское поведение работников культуры, ни равнодушие к моим проблемам отцов города, которые, кроме поздравительных писем, были не в состоянии оценить все то, что я сделал для родного города, не поколебало моей уверенности в своих силах. Мной овладела какая-то злость, но она была сродни спортивной. Я уже начал строить планы по уезду из Челябинска, и напоследок хотел сделать приятное моим поклонникам.

Выходя на сцену, чувствовал дыхание зрительного зала, как 21 год назад. И чувствовал в эти минуты, как сбывается моя юношеская мечта — сыграть драматическую роль. Это был кусочек моего счастья, к которому любой человек стремится иногда всю жизнь! Опера шла на одном дыхании и часто прерывалась аплодисментами. Особенно эффектно выглядела сцена ночного отдыха Емельяна и казаков во время исполнения песни «Ой да не вечер, да не вечер…» Иначе она называлась «Сон Пугачева». Трое — Емельян, сторож и Кирпичников возлегали на авансцене. Сбоку горел костер, причем, натурально. (Втайне от пожарников мы готовили этот эффект.) Горели спиртовые таблетки в жестяной банке, добавлялся театральный дым. Три березовые палки в центре костра составили своеобразный шалаш, над которым склонилось пара казаков. И звездное небо! Было потрясающе натурально! Но самый главный эффект — хоровод 16-ти девушек в кокошниках и сарафанах в дымке, как сновидение… Публика устроила овацию!.. Не описать мое волнение, когда смолк последний звук и в тишине с визгом женских голосов раздался шквал аплодисментов, милый моему сердцу, и захотелось вдруг зарыдать!.. Впервые я увидел, как зал встал и стоя продолжался этот прекрасный и такой желанный шум! Я поцеловал сцену и понял, что этот миг у меня останется навсегда!…

Во втором отделении меня поздравляла местная артистическая братва. Концерт вел тот же «зануда» Царьков, вел очень профессионально, как-никак — диктор телерадиокомпании «Интерволна» Сергея Шарикова. К сожалению, Сереги не было на юбилее, по причине командировки. Надо сказать, что волею нескольких случаев, мне приходилось иметь беседы с Шариковым, и как-то автоматически мы стали общаться, как будто и не было натянутых отношений в прошлом. Тут еще примешивалось нормальное человеческое сочувствие: все-таки «ушли» они его… «Интерволна», к чести сказать, часто принимала меня, как гостя в эфире, где я иногда делал премьеры некоторых своих песен. Кстати, от Сережи я узнавал новости жизни израильтянина Антонова — они дружат до сих пор. Челябинская пресса неоднозначно осветила мой юбилей. Пожалуй, лишь музыковед Светлана Иванова описала его очень обстоятельно и трогательно. Были заметки и в «совковом» стиле: мол, состоялось… мол, заслужил любовь зрителей… и все — как сводки хлеборобов. А любимые мной «Аргументы» местного «разлива» и вовсе дошли до оскорбления, поместив заметку какого-то недоумка, который поставил все с ног на голову, что, якобы был провал… Несмотря на эти ложки дегтя, мой вес в обществе был все еще очень солидным. Мне тут же сообщили, что наш фонд культуры написал ходатайство в органы о присвоении мне звания народного. Здесь мне хочется объяснить свою радость по этому поводу. Каждый артист в подобной ситуации преследует какую-то цель. Один ждет от администрации повышения по службе, или в подарок квартиру. Не хочу выглядеть эдаким пафосным карьеристом. Напомню, как я радовался от звания заслуженного только потому, что этим я утверждал свой нелегкий жанр, «избитый» тупыми худсоветами прошлого Обычно народного дают актерам драмы, балета, оперы, но никак не бывшим битломанам. Если бы это случилось, это была бы победа моей музыки, моего стиля, пробивающего дорогу среди ретроградов…

С превеликим трудом мне пришлось организовать второй спектакль в Магнитогорске. Но дальше ехать с «Пугачевым», как раньше было просто невозможно. Труппа состояла из актеров 5-ти театров, и у каждого из них были свои гастроли.

Опять Святов… Теперь он помогает предпринимателю Берковичу поднимать общественную организацию под названием «Забота». Саша постоянно подбрасывает нам маленькие «халтурки» в виде выступлений, за символическую плату — якобы, в надежде, что после этого нам гарантированы большие концерты. Я в сотый раз покупаюсь на это, хотя и Святова винить в этом не вправе — его тоже «кормят» подобными «сказками»… И вот после очередного ресторанного шоу в курительной комнате происходит разговор, который я просто обязан вспомнить. Инициатива исходила опять-таки от Александра Юрьевича: «А что ты не зарегистрируешь название «Ариэль», как торговый знак, сейчас все это делают…»

Поначалу, я отмахнулся: да что толку?… Но Святов не унимался. Наутро мы с ним сидели уже в «Уралпатентбюро» и интересовались, кому еще принадлежит это название? Знали только, что давно выпускают торты «Ариэль» в Челябинске. Да еще фирма в ФРГ, выпускающая стиральные порошки. Но, к нашему удивлению, к названию музыкального ансамбля это не имело никакого отношения, и мы имели право его зарегистрировать. Для этого нужно было написать заявление, заплатить денежку и ждать ровно год результатов в Москве, так как все это должно пройти экспертизу. Причем, в документах фигурировало аж, три названия (на выбор) — «Ариэль», «Новый Ариэль» и «Ариэль Иваныч». Два последних названия подсказала мне Алла Борисовна в приватной беседе два года назад. Сказала: «Раз уж, у вас не получается слияния, назовись как-нибудь, по-другому, но чтобы слово «Ариэль» было… Ты имеешь на него полное право!»

Заявление мы написали, а вот с денежкой было туго. Сумма не «ахти какая», но… проклятая российская бедность. Здесь я совершаю глупейшую ошибку, ставшей потом «притчей во языцех». Формально, являясь членом «Заботы», позволяю расписаться своему директору Берковичу, потому что тот широким жестом помогает «легендарному» музыканту оплатить все эти услуги. И мы довольные, расходимся по домам. А местные канцелярские дамы не поправляя нас, отсылают бумаги в столицу.

Вдруг, звонок из Москвы — желанный голос Юры Давыдова. Как правило, никаких «гадостей» он не несет. Я млею… Так и есть: «Слушай, Иваныч, не хотел бы ты съездить в Англию? Заедем в Ливерпуль, на родину «Битлз»…» Как известно, головокружение бывает не только от алкоголя. «Если надо — хоть пешком пойду!…» — все, что выпалил я тогда…

Итак, мечты сбываются! «Старко» и еще четыре команды ветеранов российского футбола отправились к берегам туманного Альбиона в августе. Поиграть в футбол на хваленых зеленых полях, правда, самим с собой. А в качестве культурной программы — посетить желанные нашему сердцу, места наших кумиров… Среди футболистов — отыгравшие ветераны «Арарата», киевского «Динамо», московского «Спартака»… На поле они с нами просто забавлялись, хотя пели после матча явно хуже нас… В который раз со мной был мой маленький баянчик «Руслан». И здесь меня он выручал. Находясь на скамейке запасных, у бровки приходилось поднимать боевой дух спортсменов, играя «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»» или «Эй, вратарь, готовься к бою!…» В общем, забегая вперед, скажу, что в конце турнира мне вручили музыкальный кубок «Старко», как самому активному артисту в Англии…

…Когда мы шли по Ливерпулю, у меня захватило дыхание! Рядом Юра Давыдов, Саша Барыкин, Михаил Боярский. И вот, Мэтью-стрит… Знаменитая пещера «Каверн»! Все дышало «Битлз»! Везде их фото, магазины с битловскими витринами, кафе, куда часто бегали Пол с Джоном… Вдруг — знакомые лица! Это же — Коля Васин! Знаменитый на весь СССР битловед и битлолюб, равных которому у нас, дома, нет… От его квартиры в Питере я просто «улетел»! Это музей вещей, афиш, печатных изданий, в общем, все, что связано с великой четверкой. С Колей была девушка и друг Леша Лямин. Вся наша компания, взяв такси-кэбы, по совету Коли, рванула на кладбище, где он показал место первой встречи Джона и Пола. Увидели также могилу Элеонор Ригби — героини песни «Битлз». Спустившись в «пещеру», пританцовываем вместе с народом. Вдруг, за левую ягодицу кто-то ущипнул! Думал, наши. Оборачиваюсь — солидная англичанка, хохоча, машет мне ручкой и орет: «Хелло, Джон!» «Ого! — Юра Давыдов сделал вывод. — Раз тебя уже англичане приняли за своего, значит, в этом что-то есть!…» В принципе, это было не ново — мне и раньше говорили, что я похож на Джона, но на его родине… Это дорогого стоит!…

Об этой ложке дегтя можно было и не вспоминать, да все-таки думаю, любая отрицательная информация, как предостережение, нужна.

Накупив сувениров, и находившись вдоволь по Ливерпулю, мы уже предвкушали отдых. Наш автобус сделал остановку в том месте, куда должны были собраться отсутствующие, чтобы потом вместе поехать в гостиницу. Все курящие и некурящие вышли из автобуса подышать свежим воздухом. В нем остался лишь водитель. Двери были открыты и наши вещи, как попало, располагались на сиденьях. Я, как некурящий, пошел с друзьями выпить чашечку кофе в бистро. Вдруг, с испуганным взглядом вбегает Боярский и говорит: «Мужики, кончайте шутки, это не смешно!…» Мы не поняли… Потом Миша в панике обратился ко мне: «Ты не брал?» Тут мы «усекли» — что-то пропало! Оказывается всего за пять минут отсутствия, была совершена кража мишиной сувенирной сумки и визитки. В последней находились документы с визами, доллары, и, что самое ценное, по словам Боярского, записная книжка со всеми нужными адресами, некоторые из которых были в единственном экземпляре… Я бы полез в петлю!.. Все резко рванули обследовать ближайшие урны. Как правило, воры, а это, вероятно, арабы, забрав деньги, выкидывают документы в металлические плевательницы… Но все тщетно! Юра Давыдов с несчастным сразу поехали в посольство, где позже купили ему билет домой, но фестиваль для Михаила закончился весьма на печальной ноте…

А Ливерпуль гудел и днем и ночью! Все рестораны и кафе забиты музыкальными коллективами разных стран. Тут поляки и немцы, шведы и французы. Даже аргентинцы и австралийцы. Как всегда сильны американцы… В субботу и воскресенье главные улицы Ливерпуля закрывают для транспорта, и везде звучит музыка, музыка, эта душещипательные песни «Битлз» в разных вариантах и аранжировках! Такого фестиваля, признаться, я не видел никогда! Это воистину народное зрелище, когда на него приходят с грудными младенцами и все вокруг поют…

Надо ли лишний раз говорить, насколько эта поездка благотворно сказалась на моем дальнейшем настроении? Мне безумно захотелось сделать что-то подобное, пусть не в таком масштабе, но у себя в Челябе!

Но это потом, а через месяц — новая поездка — в Югославию, в Белград.

Опять «Старко», опять матч и сейчас уже встреча-матч с местными артистами. С не меньшим трепетом я ехал в эту страну! Родина Джорджа Марьяновича, Радмилы Караклаич, которыми когда-то мальчик Валера восхищался! Самая «прозападная» из социалистических республик в прошлом предстала передо мной в жалком состоянии. После американских бомбежек, и межнациональных распрей. Я был в шоке! Когда-то, купленные мной, югославские ботинки, являли предмет моей гордости и понта! Родители моих друзей, купив, югославскую мебель, считались в те времена очень зажиточными людьми. Их эстрада считалась почти «американской». Поглазев на старенькие немодные авто, делаю вывод: а Челябинск-то по сравнению с Белградом — Нью Йорк!…

На стадионе — мало народу. Спрашиваем, почему? Оказывается, днем раньше, полиция разгоняла народ очень сурово, и большинство решило не гулять по городу.

Сыграли, как всегда, вничью, и стали бить пенальти. Самый смешной гол забил с 11-метрового Серега Крылов. Разбежался, и вдруг, резко остановившись, пальцем показал вратарю в угол его ворот. Тот «купился», посмотрел в сторону. В это время Крылов по-детски, пыром, буквально закатил мяч под хохот трибун. Так мы выиграли! После матча, концерт прошел еще лучше! Моя песня «Казачья» проходила под несмолкаемые хлопки. А банкет в бедной стране меня просто убил! Наелись, напились, еле ноги унесли! Там же нам недвусмысленно намекнули, что нас, русских, здесь очень почитают и уважают. Поэтому, на улице, мол, смело говорите на своем родном языке. И наоборот — ни в коем случае — на английском, а то побьют!…

А дома журналист Сережа Смирнов, узнав про мои похождения в Англии, выдает интересную идею. «Давай, — говорит он, — напишем нашему мэру — пусть поставит вопрос перед местной Думой о названии новой улицы Челябинска именем Джона Леннона, которому скоро 60!» Я говорю: «Ты что, упал?! Да у нас еще коммунисты остались в городе — они не дадут…» Но Серега — парень упрямый, решил попробовать. И тут же его друзья через гитариста Ольшанского связались по электронной почте с Лондоном, и его идея стала известна… Полу!!! Его мнение тоже просочилось в СМИ. Узнав об этом ходатайстве, Маккартни, удивился. Видимо, еще не зная, что в России существует мощнейшая армия его поклонников.

Приближался Новый Год. И не только Год, а кончалось тысячелетие!

Впервые я решил его встретить с семьей за городом, в санатории «Сосновая горка». Поднимая тост, мысленно готовил себя ко всему другому в дальнейшем. Вдруг захотелось забыть все, к черту, даже слово «Ариэль». Которое приносит мне больше хлопот, чем радости. Эта дурацкая путаница с названием… И, главное, называясь этим именем, надо творить в этих рамках, превращаться в уважаемого «питекантропа», «монстра» или как еще там сейчас называют потухающих звезд? Иногда ненавидишь свою фамилию, и хочется придумать псевдоним, и сочинять нечто другое, благо дело, ты ведь еще можешь!… И не хочется молодиться, это кокетство не по мне! Наоборот — завидую старикам, вон — Джо Кокер, просто красавец, какая энергетика! Мое пристрастие к философской рок-музыке, хоть и не модной сейчас, все равно греет душу.

И Яшкин — не авантюрист, предложивший мне рок-оперы в конце 70-х, а педагог, раскрывший мой талант серьезного музыканта тогда. Я очень скучаю по крупной форме, и по моим поклонникам, которые нет-нет и посетуют на нехватку такой музыки сейчас…

 

2000 год, «Битловские посиделки»

Отшумели новогодние праздники. Я вернулся в ДК ЖД, но теперь уже как гость барабанщика группы «Новый Ариэль» Виктора Риккера. Посещаю 15-ю комнату, она этажом ниже той легендарной 25-ой. Теперь там Витя занимается с молодежью в так называемой эстрадно-джазовой студии. «Иваныч» мы решили переназвать в «Новый Ариэль», не дожидаясь официального статуса. Разведка доложила, что гепповский «Ариэль» затих, похоже собираются разбегаться. Бизнес у них и без музыки идет неплохо. И вдруг… Как гром среди ясного неба, прозвучали витины слова: «Каплун звонил, просил встретиться после репетиции…»

Логично было предположить, о чем будет разговор, и я не ошибся. Хочется «слово в слово» вспомнить тот разговор и оценить ту ситуацию, с точки зрения сегодняшнего дня. А прошло с того времени пять лет…

Б. Каплун: «Слушай, Иваныч, как ты смотришь на то, если мы с Левкой к тебе придем?»

В. Ярушин: «Ну, что ж, я всегда смотрел на это положительно… До вас дошло таки?…»

Б. К.: «Понимаешь, не могу жить без музыки, без сцены. Стас уже полгода нас не собирает на репетицию…»

В. Я.: «А как же остальные?»

Б. К.: «Да у них все в порядке, и жены тоже, не пропадут!..»

В. Я.: «Что будет со Стасом?»

Б. К.: «Стаса я беру на себя…»

В. Я.: «А что Левка не пришел?»

Б. К.: «Да у него работа — он же, ты знаешь, работает в казино, сегодня его смена.»

В. Я.: «А как же с концертами, если они будут?…»

Б. К.: «Да это — чепуха, отпустят, подменится, в крайнем…»

В. Я.: «Ну, так… Завтра он сможет вечером?…»

Б. К.: «Завтра — железно!…»

В. Я.: «Ну, тогда, нормально, в шесть, о'кей?»

Б. К.: «О'кей, пока, до завтра!…»

Со стороны могло показаться, что происходил разговор двух дилеров о простой коммерческой сделке, как само собой разумеющееся. Как будто не было этих эмоциональных ураганов, интриг… Я очень спокойно отнесся к этому. Лет пять-семь назад моя реакция была бы иной.

Каплун ушел, в комнату вошли «иванычи»: — «Ну, как?» Когда я поведал тему нашего разговора, радости музыкантов не было предела! «Вот это группеха будет! — как всегда, мечтательно произнес Раф. — Шестиголосие!» Выслушав все фантазии, я все-таки выразил сомнение, а не блеф ли это? Что-то уж очень все просто получается… Ночью долго не мог уснуть, чудилась диверсия… Если нет — то заманчиво! Ладно, посмотрим…

И вот, репетиция. Пришел Лева. Как ни в чем ни бывало, поздоровался. Боря запаздывал. Но тут же раздалось его пение в коридоре, это у него манера ходьбы такая, с вокалом…

Думал, с чего начать? Решил попробовать старые песни «Ариэля», те, которые знают мои… «Лебедушку», например — там многоголосие. Мне очень хотелось попробовать, как звучит шестиголосие. Прозвучало! Дальше просто стали вспоминать, все, что придет на ум. В конце репетиции сделали фото на память и уходили окрыленные. Я вспомнил, что через четыре дня надо ехать в Москву на съемку передачи «Два рояля» с Серегой Минаевым. Кроме меня были заявлены Раф Максумов, Марат Сахабутдинов и Витя Риккер. На радостях я предложил новому составу отметиться, а именно, заменить Марата и Витю на Боба и Леву. Боб согласился, а Лева сказал, что его могут не отпустить с работы.

На вторую репетицию Боря сразу начал с уверенных советов. Сначала, увидев надпись на большом барабане «Новый Ариэль», изрек: «Я думаю, слово «Новый» надо стереть… Насчет вокала… Рафу надо запретить петь. Дальше, все старые песни — петь по одному куплету и составить их в небольшую сюиту…» Короче, Боря «попер» со своим уставом в нашу «келью»… Мне стало как-то не по себе… Я говорю: «Но это же — «Доктор Ватсон» (?!) В общем, все решили обсудить обстоятельно потом, после съемки.

Леву, так и не отпустили с работы, поэтому поехал Марат. В поезде царила просто эйфория. «Гжелка» как-то быстро кончалась, и доставалась новая. Магнитофон орал моим голосом песни «Иваныча». Боря восхищался! Хотя, быть может, это было простое опьянение.

Передачу смотрела вся страна. Мы с Каплуном победили. Я угадал в суперигре песню, которая была у нас же в репертуаре — лозовскую «Заповедные места» и мы уехали на вокзал еще более счастливые, хотя — куда уж дальше-то?..

Гром грянул через 2 часа по приезду. Сойдя с поезда, Каплуна пригласили на разборки и позвонив Вите в ДК, Боря с сожалением сказал, что не может, что ему не разрешает жена, и Гепп валяется в ногах…

У меня не было ни приступов злобы, ни ненависти. Просто я в этот момент пожалел себя. «За что?» — этот единственный вопрос крючком «подвесил» меня к потолку…

Оказывается, «Челябинский рабочий» уже поместил фото трех «старичков» с лучами за спиной и со словами «Они опять вместе!» поведали всему миру об этой сенсации. Самое интересное в этой истории, что Стас Гепп узнал о побеге двух неверных не от Каплуна, а из газеты. С ним чуть не сделалось плохо, и по приезду, видимо, что-то произошло. Что, именно, не буду врать, не знаю, но очевидец рассказал, что никто ни у кого в ногах не валялся… А Каплун передо мной так и не извинился. Даже не позвонил. Как и Лева. Все это смахивало на спецмероприятие по развалу «Иваныча». То есть, посеять скандал, истерики, разлад. Но ничего подобного не произошло. Только еще больше усугубило наши отношения. Хотя какие отношения?. Их не стало вовсе… И еще больше запутало ситуацию. Теперь вся страна увидела, что Каплун со мной. И что я — есть руководитель данной группы… Над этим можно было бы посмеяться, если б не было тех легендарных лет, и всего того, о чем я рассказываю вам…

После этого можно было запросто впасть в антисемитизм. Но трезвый рассудок советовал не рубить с плеча, а сделать выводы, что разбитую посуду склеить не удастся, и напрочь «забить» на эти попытки реанимировать наши отношения.

Звонок Юры Давыдова вновь вернул меня к жизни. Едем на чемпионат Европы по футболу в Голландию! И поиграть и посмотреть, чудо!.. Хоть Россия и не попала в финал, зато какие «гранды!» А вдруг живого Зидана увижу? У гостиницы «Пекин» нас ждал шикарный двухэтажный автобус, зафрахтованный из Литвы. Так, с песнями под мой баянчик «Руслан» началось это сказочное путешествие через европейские страны. Чтобы нас не сильно «шерстили» на границах, водителей снабдили официальной бумагой, подписанной Павлом Бородиным. В то время он был Государственным секретарем Союза Белоруссии и России. Без проблем проскочили границу с Польшей. Стояла жуткая жара, и мы решили искупаться в Висле. Вышли поразмять косточки. Стоим толпой. Мимо проезжал велосипедист, и наш турист нечаянно задел его локтем. Как-то машинально у того вырвалось советское: «Извини, товарищ!…»

Поляк остановился, и, обернувшись, назидательно по-русски произнес: «У нас — не товарищи, у нас — паны!..» И гордо удалился. Мы «намотали на ус!» Я все время думаю: «Почему же так братья-славяне к нам так относятся?» Наверно, все-таки наследие социализма еще долго будет отражаться на наших отношениях.

Голландия, как и Бельгия показались нам «спальными» странами — без видимых конфликтов. Лишь болельщики шумели в отдельно взятых очагах-стадионах. А основная масса жителей как будто и не работала — постоянно сидела в кафешках и лениво потягивала разные напитки…

Но россияне не принадлежат к умиротворенной нации. Нам надо, чтоб от нашего присутствия было интересно всем, а поэтому мы, обычно, шумно выясняем — кто кого уважает, особенно по вечерам и ночам… Вот и здесь, в Голландском городе Хеелене, на летней площадке ресторана мы праздновали сразу два дня рождения. Моя гармошка добавила децибелов в общее звучание хора, и… вся гостиница ночью не сомкнула глаз… Утром пришлось заплатить штраф. Русская национальная болезнь БОДУН давала себя знать, и «раненые» с удовольствием узнали, что при отеле есть бассейн. Инструкцию пользования мы проигнорировали — это тоже наша национальная черта. А зря. Там было написано, что нырять категорически запрещалось, ввиду малой глубины. И правда — мы увидели несколько пенсионеров, осторожно ступающих по дну. Нашим «морякам» все это было «по барабану»! Разбегаясь, добрая дюжина русских молодцев бомбами летала в пучину!… Испуганные старички еле спаслись. Перепуганная дежурная, думая, что началось землетрясение, выскочила к бассейну и замахала руками: «нихт… нихт!..». В ответ один из витязей очень вежливо сказал: «Мамаша, отойди, пожалуйста!…», и через три секунды ее чуть не смыло с бортика… Дождавшись, когда гости насладятся кувырканьями, бассейн закрыли на «клюшку». На вопрос: «Когда откроют?», был лаконичный ответ: «А когда русские уедут!»

Вопрос — за кого болеть, снялся сразу, как только мы получили билеты на матч Югославия−Словения. Конечно же, за сербов! В уличной демонстрации мы примкнули к их болельщикам и закрепили нашу дружбу пивом. Как всегда я пошел на матч с гармошкой. Прошел два полицейских кордона, На третьем, меня остановили, и предложили сдать инструмент. Я был в шоке. Напрасно доказывал, что писк моего баянчика ничего плохого не несёт. Дело было в другом. Все, что напоминало метальный снаряд, изымалось. Приклеив к «Русланчику» номер, мне дали квиток и с улыбкой показали на вход. При выходе я его должен был получить в целости и сохранности. Пришлось «драть» глотку за братьев-сербов «на сухую», без музыки. Там я чуть не сорвал связки. Ничья 3:3, но мы остались очень довольны. Это незабываемое чувство какого-то сумасшествия, когда забивает гол твоя любимая команда! Были еще пара матчей, но я ожидал главного — Чехия−Франция.

Правда, выяснилось, что билетов хватит не всем. Тянули спички. И — о, чудо, я вытянул длинную! Но меня предупредили: билеты в разных секторах. А сидел я в гуще чехов и болел за французов — во ситуация, а?!

Долго думал, какую майку одеть, я ведь нейтральный болельщик. Решил напялить футболку с «Битлами». Перед стадионом ко мне подошел человек с чешским флагом, и так, заискивающе стал на ушко напевать «Yesterday», видимо, думающий, что я — англичанин… Мне бы «вякнуть» что-нибудь, типа «Thank you!» А я сдуру взял и рассекретился, сказав, что, мол, не трудись, я брат-русский. Надо было видеть его испуганно-брезгливую физиономию: «А-а-а… — протянул он — Россия», и тут же свалил… После матча (французы выиграли 2: 1) наши автобусы — русский и чешский стояли рядом, но никто не горел желанием побеседовать на футбольные темы. Зато увидел живого Зидана!…

Обратная дорога через семь стран под мою гармошку и анекдоты балагура Петровича тоже будет вспоминаться с восхищением. Я заимел прекрасных друзей-футболистов подмосковной краснознаменской команды во главе с Григорием Ступаком, опять ощутил свою нужность в этом мире!

Раннее, раннее утро… Пересекаем границу Польши, въезжаем в Белоруссию. Таможня. Заспанный голос Юры: «Пресняков — на выход!» В таких случаях, чтобы быстро пройти пограничные формальности, как бы невзначай, вперед выходила знакомая личность, какой-нибудь узнаваемый артист. В данной ситуации, «грива» и усы Петровича Преснякова должны были сократить время пребывания на таможне. Следом за Володей выхожу я. Таможенник прищурился, посмотрел куда-то мимо Петровича и говорит: «Ого!.. Извините, вы — не Валерий Ярушин?» Обалдевшие, Давыдов с Пресняковым, расступились… «Да, — сказал Юра, — видимо, пора знамя менять…» Конечно, это было совпадение, что попался мой земляк, но все равно, было жутко приятно! После раздачи автографов, мы без проверок покатили домой.

А в Челябинске мне не дает покоя идея битловского фестиваля. Вдруг приходит на ум слово «посиделки». А что, по-русски и прикольно — «Битловские посиделки». Моим музыкантам это понравилось. Опять походы «с кепкой» по инстанциям. Надо было собрать где-то около четырех тысяч баксов. Вместе с моим «Новым Ариэлем», к репетициям приступили еще четыре коллектива: «Уральский диксиленд», самодеятельные группы «Weels», «Ливерпуль» (челябинский, естественно), и девчачий вокальный квартет «Зеркало». Увидев обложку книги С. Кознова «Все песни «Битлз», «загорелся» идеей сшить для моей команды такие же костюмы, как у четверки. Моя сестра Любаша блестяще справилась с этой задачей, и одежда была «один к одному». А одев круглую оправу, я еще больше стал похож на Джона. Узнав, что местный духовой оркестр автомобильного училища играет «Yellow submarine», пригласил его участвовать на открытии и закрытии. Месяц с Саней Егоровым я подбирал кадры из фильмов о «Битлз», писал сценарий. Для афиши пригодился плакат, купленный в Ливерпуле. Там, на фоне красного заката стояли рисованные «Битлз». А в желтых облаках, в дымке угадывались лица великих музыкантов 20-го века. Компьютерная художница Лапкина из журнала «Стиль» оригинально «впечатала» среди них и наши лица. Афиша получилась шикарной! С датой проведения мне просто повезло, В этот день в театре драмы был выходной, а число 9 октября — натуральный день рождения Джона Леннона, которому исполнилось бы 60 лет! В драмтеатре был аншлаг, хотя, как всегда, было много контрамарок, и выручка едва покрыла расходы.

Очень эффектно начался концерт. На видеоэкране горело неподвижное изображение великой четверки. Это было фото с обложки. Именно там, в темноте, расположилась моя группа из четырех человек в таких же костюмах, сбоку от экрана. В какое-то время нас осветили, и наше изображение видеооператор совместил с обложкой. Иначе говоря, слайд, как бы, ожил… Я пел «Yesterday». Зал просто взорвался аплодисментами! Дальше было несколько приветственных слов, после которых я пригласил гостей на сцену. Здесь для публики был еще один сюрприз. Вдруг открылись двери в зал и по проходу, играя марш подводной лодки, духовой оркестр под хлопки и обескураженные взгляды зрителей, все участники прошагали на сцену… И уже там, под музыку, сверху, с колосников опустилась желтая подводная лодка, умело сделанная художником Олегом Петровым. Ценность всего фестиваля-концерта была в том, что не звучало ни одной фонограммы, все пелось вживую! Даже струнный квартет челябинской филармонии — четыре симпатичных дамы восседали вместе со всеми. Звучали песни из разных альбомов. Вместе с «Ливерпулем» я спел песню из «Эбби роуда» «Серебряный молоточек Максвелла». На репетиции, после дословного перевода, я пришел в ужас. Это была песня-триллер. В ней Максвелл с помощью серебряного молоточка, оказывается, совершал свои гнусные преступления. Я решил ее чуть театрализовать. Три солиста в котелках пели по куплету, что называется, в английском стиле. Сверху был заряжен натуральный скелет с молотом в руках на крепкой леске. Для этой цели пришлось взять напрокат в мединституте этот экспонат. В конце песни он спускался «с небес» и стучал мне по башке. Это было очень забавно. Девчонки из «Зеркала» помогли спеть хором одну из моих любимых песен «Because». А «Уральский диксиленд» Игоря Бурко звуками живых духовых внесли прекрасный колорит в несколько композиций. Под занавес очень эффектно выглядело исполнение песни «Birthday». Мы поставили еще три барабанных установки и вместе с другими удвоенными, утроенными, учетверенными инструментами это выглядело и звучало потрясающе! Последнюю «Let it be» пели хором. Зал встал! В этот момент я подумал: «Ну, почему это не в Москве?»

Во время подготовки фестиваля, на всех репетициях сидела симпатичная девчушка. Мы недавно познакомились. Это была Женя Ененко, студентка местного университета, знающая в совершенстве английский. Фанатка «Битлз» по большому счету. Но самое удивительное в том, что ей было чуть за 20. Вроде, она не должна была чувствовать то, что мы пережили когда-то. Тем не менее… Она сообщила, что собирается в Англию на практику, и попытается связаться с Полом Маккартни. Мысленно, конечно, я ухмыльнулся: куда тебе(?), но виду не подал.

Следующий день 10 октября 2000 года нужно обязательно вспомнить только потому, что этот день тоже будет назваться днем рождения, но уже улицы имени Джона Леннона! Утром меня разбудил звонок Сереги Смирнова: «Старик, поздравляю!» Я говорю: «Да, спасибо, это было вчера…» Он кричит: «Да ты не понял, дослушай! Сегодня наше законодательное собрание по предложению мэра Тарасова проголосовало «ЗА» название улицы Джона в Челябинске, врубаешься?» Я просто обалдел! Не верилось! Тут же пресса раструбила на всю страну. Приехали люди с телекамерами. Мое мини-интервью передал даже первый канал! Объявляла Екатерина Андреева. Было от чего возгордиться! Во время съемок, правда, произошел неловкий момент. Все журналисты, наперебой, просили показать то место, где будет строиться эта улица. Поначалу, я предложил администрации переназвать улицу Советская, которая выходила прямо на проспект Ленина. Доказывал, что там уже есть музыкальный магазин, несколько кафе, да, потом, это — самый центр! Отцам города это показалось дорого, а коммунисты встали стеной — не дадим — это наша история! Но когда приехали с телевидения, ко мне прикрепили эксперта, который повез всех на предполагаемую улицу Джона. Это было уже не в центре, в северо-западном районе, на задворках улицы Молодогвардейцев.

Кривая, неухоженная с новостройками и пустырем, она вела прямехонько… в морг!.. С трудом я упросил телевизионщиков заменить съемку улицы на интервью с прохожими. Так и вышло. «Почесав в затылке», городская администрация решила все-таки строить совсем новую улицу. Так и сказали: «Пусть Ярушин подождет, зато будет БУЛЬВАР ДЖОНА ЛЕННОНА! В лесном массиве, где кончается город, около улицы Салавата Юлаева… Пока на ней который год — куча щебенки… Вот вам и наш «русский медведь»! Случись это на западе, ушлые бизнесмены наутро пригнали бы самосвалы, а через неделю нашли бы выгоду от выручки магазинчиков, ресторанов и кафе. Ходил бы маршрутный автобус Вокзал−Бульвар Джона Леннона, да мало ли?

В декабре в «Олимпийском» — пиршество ретро-гурманов. Впервые решили собрать столько ансамблей семидесятников. Тут и «Поющие гитары», «Земляне», «Самоцветы», «Цветы», «Добры молодцы», «Песняры», «Лейся, песня», «Синяя птица»…. Два музыканта, «землянин» Юра Левачев и «синептичник». Николай Бабичев собрали супер-команды, лидеры тех лет. Не только в России, но и во всем музыкальном мире прошла мощная ностальгическая струя РЕТРО. Порядком позабывшие группы вновь стали нужны публике. Человечество перенасытилось супермодными танцевальными ритмами, набившие оскомину, и появилось желание вновь попеть вместе знакомые мелодии прошлого. Лирические песни вновь стали модными.

Приятно, что меня пригласили в эту компанию. По телефону я поправил администраторов: «В рекламных листках пишите, пожалуйста, слово «Новый Ариэль». Но, не приняв во внимание, или по забывчивости, в общей афише стояло все-таки «Ариэль». И тут разразился скандал. Даже два. Во-первых, челябинская разведка доложила, что гепповский «Ариэль» встал на ноги, заимел собственного адвоката, и… что называется, «перечеркнул» мою заявку относительно названия. Оказывается, придя после всех перипетий, в «Уралпатентбюро», Гепп обнаружил, что Валерий Иванович оказался расторопнее их. Но после юридических консультаций были найдены неточности оформления моей заявки, и гепповцы пошли «в атаку», аннулировав все мои документы. Почувствовав силу закона, и, узнав о рекламе в «Олимпийском», настрочили сердитые факсы устроителям. Угрожая последним, судом, если Ярушин выступит под флагом «Ариэля»(!) Юра с Колей были готовы к этому. Уже несколько ансамблей воевали в судах к тому времени. Это «Поющие сердца», «Веселые ребята», «Лейся песня». «Синяя птица», «Самоцветы», «Балаган лимитед». Все очень просто. В соцвремена, регистрировать торговые марки просто никто бы и не позволил… В новом обществе запахло бизнесом, и все ринулись доказывать свой приоритет. «Порулил» человек года два — значит руководитель. Ничего, что свалил. Ничего, что после него было еще три командира — он там был, и имеет право!.. Но мы все-таки выступили. Под флагом «Нового Ариэля». Впервые работали на аппаратуре мощностью 120 киловатт! Почти все пели под фонограмму, а мы — живьем! Чем заслужили уважение и публики и музыкантов. Отдельное «спасибо» мне сказали за две композиции «Отдавали молоду» и битловскую «Something».

Напрасно я думал, что справедливость восторжествует и скандалы сойдут на нет. Рана не зажила, только «загноилась»… Святов в Челябинске попробовал связаться с Каплуном, в надежде примирить обе стороны, оставив нам официальное имя «Новый Ариэль». Но этот унизительный шаг Саши я не одобрил. Тем более, что весь гепповский ансамбль категорически был против еще каких-либо «Ариэлей»… Все звезды эстрады, с кем я общался, в один голос защищали меня, но не знали, чем помочь, советуя лишь взять хорошего адвоката. «Дело твое гораздо проще, чем у остальных. Ты — организатор, и это даже доказывать не надо, все это зафиксировано в истории, на пластинках.» Но для этого нужны были финансы и нервы. Ни того, ни другого у меня уже не осталось. Городские власти нарочно не вмешивались в наши дела под предлогом более важных дел. «Арт-старт» дышал «на ладан». Впервые жюри работало бесплатно. Я уже мысленно прощался с фестивалем.

 

2001 год, «Ой да головушка моя болела…»

В конце января в концертном зале «Россия» с полуторагодовалым опозданием шел 30-летний юбилей «Песняров» с закладкой звезды на «Аллее звезд». К этому времени у них уже два состава. Суть раздела моих дорогих друзей связан с женщиной. Узнаю, что супруга Володи Мулявина, киноактриса Светлана Пенкина стала вмешиваться в мужские дела, а основной состав был не в силах этого принять. Мулявин встал на сторону жены, и появился другой коллектив под названием «Белорусские песняры». Но примирения на юбилее не получилось. Мулявин вначале отказывался от «белорусских», но потом передумал, да поздно — архангельские гастроли не удалось подвинуть…

Конечно, мне приятно было получить приглашение Володи. Выбрал русскую народную «Ой да головушка моя болела», переделав ее в стиле «кантри» с гармошкой. На репетиции мы даже спародировали движения группы «На-на», пристукивая синхронно левой ногой. Это весьма позабавило Мулявина.

Я молил Бога, чтобы на этот раз мою песню не вырезали из эфира. И, слава Богу, увидел себя на экране. Светлана Моргунова назвала мою группу «Новым Ариэлем», и я успокоился… Подумал, что еще не все потеряно. Вдруг меня приглашают в кабинет директора «России» Шаболтая. Идем вместе с администратором Игорем Козырицким. «Ну что, Валерий, теперь ваше 30-летие пора «заряжать» — сказал Петр Михайлович. И переспросил: — Ты еще — не народный?» От такого внимания к себе я потерял дар речи. Говорю: «Документы уже второй год лежат в Челябинске без движения…» — «А ты давай, забирай их оттуда, мы тебе звание через Совет федерации быстрее сделаем!…» У меня закружилась голова… Рассказал про ансамбль-двойник. «Ну, на юбилей-то ты их пригласишь? — вновь вопрошал Шаболтай. — Я думаю, пора и звезду «Ариэль» заложить… В общем, готовь сценарий с Игорем, а он мне будет докладывать, если что… Я предлагаю юбилей сделать осенью и совместить с юбилеем «России — нам тоже 30!» Окрыленный, я начал составлять список приглашенных. В качестве большого оркестра Игорек посоветовал наш, челябинский, народный «Малахит». И я, сентиментальный, вновь проникся «отеческой» заботой о своих бывших. Надо, думаю, хоть на время юбилея забыть обо всем плохом, и думал, кому же из них позвонить…

И тут моя СУДЬБА опять не дает мне скучать. Пока я «витал в облаках», гепповцы перешли к активным действиям. Заимев богатеньких спонсоров, которые оплатили концертные расходы, и, купив в аренду «Россию», как «сарай», решили провести свой юбилей, добавив к 30 еще 5 лет. Следовательно, теперь «Ариэлю» уже было 35! И Ярушин к этой дате теперь не имел никакого отношения, так как старожил Лева еще до знакомства с ним, за школьной партой вынашивал идею создания ансамбля. Это был гениальный гепповский ход! По всей Москве висели гигантские афиши с орфографической ошибкой «Дорога, длиННою в 35 лет…» Так в мае состоялась перепись истории челябинскими музыкантами. Оказывается, это так просто…

А на Урале концертов практически нет. Мои «иванычи» работают консультантами в музыкальном салоне «Jumbo» прямо там, в ДК ЖД, частенько участвуя в джазовых программах Жоры Анохина. Рафаил оказался спортсменом — подводным охотником. Примкнул к дилерам спортодежды. Саша Немцев аранжирует все, что звучит. Словом, все при деле. Я — не коммерсант. Это — большой минус. Моя жена Оля работает педагогом в музыкальной школе за гроши. Алена еще учится. Олег с грехом пополам заканчивает музучилище, занимаясь с КВН-щиками. Но работой это назвать нельзя. Прекрасный пианист растрачивает талант попусту. Есть от чего просто впасть в уныние. Как ни тяжело было, но пришлось Вите и Марату дать отбой и признаться, что «Новый Ариэль» прекращает свое существование. Это означало, что я перехожу на «фанерную» работу, и из-за отчаяния создаю новую музыкальную формацию — трио «Челяба»: я, Саша и Раф. Поем практически тоже, что и «Иваныч», но с записью барабанов и дополнительных клавиш, то есть «даблом», еще и дублируя свои партии. Стоимость концерта уменьшается. Готовим себя для работы в маленьких ночных клубах, но не тут-то было. В Москве все точки заняты, за возможность работать, нужно платить. Телевидение и создание клипов имеют заоблачные цены, и об этом видимо, придется забыть надолго… И вдруг, на нашем пути объявляется некий скользкий еврейчик Слава. После одного из концертов в Минске на фестивале «Золотой шлягер» этот администратор «подвалил» к нам и расписал «золотые горы», которые находятся на Севере, надо только протянуть руку… О том, что вместо этого в Сургуте мы чуть не протянули ноги, мне писать не очень хочется. Попав в кабалу к этому аферисту, мы еле вернулись домой. Заявлять в милицию не было сил. Полгода, как в печку…

Радовало только то, что мир не без добрых людей. И вскоре меня находит администратор ансамбля «Орэра» Артур Цомая, и приглашает в Москву на юбилей этих легендарных музыкантов. Помню, в школьные годы бегал на концерты с их участием. Немцев не смог поехать, и нас уже осталось двое. Впору объявлять дуэт! Правда нужно было спеть под инструментальную «фанеру», и тут выручил наш московский друг, физик Миша Ткачев. Имея импозантную внешность и длинные волосы, он был похож на артиста, хотя имел смутное представление о белых и черных клавишах… Достав где-то белый фрак с черной бабочкой, он так здорово вписался в наше трио, что из зала не было никаких сомнений, что у меня новый клавишник! Но правда, сбоку сидевшие скрипачки с выпученными глазами наблюдали, как Миша старательно нажимал на «кнопочки» и, почему-то играл не в той тональности… Во время концерта произошел анекдотичный случай. Перед началом Артур подозвал меня и говорит: «Вон, смотри, какие ценители в первом ряду!…» Я увидел шесть шикарно одетых немолодых мужчин, почему-то без женщин. Среди них выделялся какой-то беспокойный, все время куда-то бегал… Потом выяснилось, что он бегал за кулисы и постоянно спрашивал администраторов: «Когда будет Наташа?…» Сначала никто не мог понять, что за Наташу ждет господин. На третий раз переспросили: «А кто такая Наташа?» — Тот возмутился: «Как, кто такая — Наталья Орэйро! Вы что, сериал не смотрите?…» Ему сквозь смех и слезы втолковали, что это ансамбль такой — «Орэра», что он неправильно услышал рекламу. Во втором отделении их, как ветром сдуло! Конечно, спутать великий ансамбль с героиней мыльных опер удается не каждый день, это тянет на анекдот, но почему-то мне потом стало грустно. Особенно, когда стиральный порошок «Ариэль» заполонил весь рекламный телеэфир, и, некогда очень красивое романтическое название превратилось в бытовое… Жаль…

Есть телефонные звонки, которые ждешь, потому что они непременно связаны с чем-то ожиданно-приятным.

Я имею в виду Белоруссию. Здесь мои самые удачные гастроли в ариэлевский и постариэлевский периоды, звонки от «Песняров» и Яшкина. И, самое главное, все мои концертные выступления непременно идут в телеэфир без «вырезов». Вот и в этом году меня не забыли, и я удачно спел с Немцевым и Максумовым на фестивале «Золотой шлягер». На одном из выступлений в Могилёве случилась трагикомедия.

Во Дворце спорта этого города перед началом большого гала-концерта, технические работники сцены явно перестарались. Примерно часа два они нагнетали театральный дым. Но он оказался такой плотности, что в двух шагах ничего не было видно. Решили открыть двери, но, как назло, на улице стояла ясная погода без какого-либо ветерка, и выгнать этот дым просто не удавалось. Вместе с тем, публика, заполняющая зал была в недоумении: может они попали в турецкие бани?!…

Тянуть время организаторам стало уже неловко и они приняли решение начать. Честь открытия концерта было доверено питерцам — ансамблю Эдиты Пьехи «Дружба». Бодрые старички, поднявшись на сцену, с трудом находили свои рабочие места… «Добрый вечер…» — раздалось в тумане. Конферансье решил сострить: «Вы нас видите?» — публика дружно выдохнула: «Не-е-ет!..» — «Но хоть — слышите?» — «Да-а-а!..» — «Погнали!» Услышав стук палочек, музыканты стройно вступили. Но солисту показывать свою артистичность оказалось невозможным — он был озабочен тем, чтобы не заехать своим радиомикрофоном в лицо гитаристу. И естественное желание покрасоваться перед публикой подвигло его на решительные действия. Певец решительно шагнул вперёд и…

Как и в советские времена, стулья в партере в подобных дворцах размещались прямо на льду, поэтому бедолага совершил полёт с двух метров сцены вниз к поклонникам, соприкоснувшись челюстью с ледяным покрытием…

Вот тут публика, наконец, увидела живого артиста!.. Под радостный всплеск аплодисментов солист, стиснув зубы от боли, продолжал петь бессмертный хит 60-х: «Ведь мы — ребята, ведь мы — ребята семидесятой широты!» С ним пел не только хохочущий зал, но и все мы за кулисами…

Есть впечатления, которые тебя захватывают настолько, что после этого кардинально меняются взгляды на жизнь, на профессию. Такое наслаждение звуками и видеокартинами я ощутил, попав на концерт «Мистера «Пинк Флойд» — Роджера Уотерса. Он был идейным и музыкальным отцом этой великой группы. Звучал старый добрый хард-рок. Но он не был примитивным, хотя времени утекло достаточно. Это была великая музыка, которую я впитывал каждой клеточкой своего тела. На сцене рождалось то, о чем я мечтал последнее время. Серьезные композиции, снабженные потрясающим видеорядом на гигантском экране. Скромность и величие — вот то, что я считаю и у себя в творчестве главным. Не было шоу-балета в попугайских одеждах, но была музыка — мелодичная и виртуозная одновременно, Признаться так, как звучали лидер-гитары, я не слышал ни у кого. За год до этого зрелища у меня в ушах звучал концерт Алиса Купера — тоже великой легенды. Но там все впечатление основывалось на театральных эффектах отрубания голов, шокирующее соло барабанщика горящими палками, беготня по сцене, эпатаж. А здесь был другой кайф! Какой-то светлый и мудрый…

На футбольном Олимпе — скандал. Юра Давыдов на полном серьезе пытался организовать чемпионат мира по футболу среди артистов в столице России. Но в последнюю «секунду» его пришлось отменить. Администрация Москвы вовремя не просубсидировала, и шикарный спортивный праздник пришлось перенести. Более полугода Юра мотался в разные страны, собирая всю артистическую братию. В каждой команде можно было иметь по два профессионала, и за Аргентину собирался выступить… Марадона! Это не блеф. На самом деле! Поляки уже собирали болельщиков и снаряжали спецпоезд, да видимо, не судьба… В который раз Россия долго «запрягала»…

Вдруг, по телефону, сообщение мамы Жени Ененко: «Валерий Иванович, а Женька-то встретилась с Полом в Англии!» У меня чуть трубка из рук не выпала!.. Оказывается, Женя, с трудом попав на литературный вечер с участием Пола Маккартни в Англии, имела с ним беседу! Опять — дело случая. Пол начал читать записки из зала, предварительно предупредив зрителей, что ответит только на три из целого вороха. И третьей запиской оказалась от Ененко. Он вызвал ее из зала на сцену, где под аплодисменты они вдвоем процитировали Шекспира и Пушкина. От Жени он узнал, что в Челябинске уже есть улица Джона Леннона. Потом дотошная девушка еще три(!) раза встречалась с Маккартни в разных местах. Под зеленую зависть английских «ледишек», он сфотографировался с Женькой, и это фото припечатали пять английских газет. Потом с этим же сюжетом «Комсомольская правда» сделала ее просто звездой среди поклонников «Битлз».

Я, радостный, мгновенно отреагировал на это сочинением песни «Hello, Paul!» именно в манере Маккартни. Мелодия буквально вылилась на бумагу в один момент! А Женя сразу сочинила текст на английском. Немедленно бросился в студию «U-sound», и Серега Спиридонов записал ее с ходу. Здесь еще постарался «Уральский диксиленд» с живыми «дудками». Словом, родился шедевр!

В конце года на меня опять нахлынула волна режиссерских действий. Я решил сделать на прощание с родным городом (а я уже почти это решил) некое обзорное шоу. Называлось оно «Презентация аудиоальбома «На острове Буяне». Состояло оно из трех фрагментов моих предыдущих работ. Сначала звучала часть рок-оперы «Емельян Пугачев» (20-минутный кусок), потом несколько песен «Битлз» из «посиделок» и 50-минутное ретро-шоу (песни «Ариэля» 70-х годов). Даже сам «кайфанул», выступая с кордебалетом Олега Китаева. Весь партер в оперном театре был заполнен, как в лучшие годы. Но когда мне принесли расчет из кассы театра, я долго смеялся. Он составил 8 тысяч триста рублей!.. В данном случае, бесплатные контрамарки имели почти все зрители! Это тянет на всероссийский рекорд! Я давно знал, что продюсер из меня никудышный, но чтоб так дешево продаться… Но дело было уже не в деньгах. Это была светлая лебединая песня в столице Южного Урала.

 

2002 год, «Hello, Paul!»

В январе происходит встреча со знакомым администратором, директором Юры Антонова Славой Бейлиным. Как-то в разговоре невзначай похвастался ему своими походами в Ливерпуль, признался в любви к Полу Маккартни, рассказал о своих «Битловских посиделках» и тут же обнаружил громадный интерес собеседника ко всему этому. Слава оказался рьяным битломаном! Подарил ему сингл «Hello, Paul!», размноженный на компьютере. И почти сразу он меня потащил к разным продюсерам, в надежде получить поддержку. Один из них, Андрей Агапов сразу «вкатился» в наши планы. Мы вместе начали мечтать. Во-первых, приближался юбилей Маккартни — в июне ему стукнет 60! Что, если посвятить этому «посиделки»? Надо сказать, кто только не пытался пригласить Пола в Москву, и банки, и целые концерны, но ничего у них не получалось. Нефтяники «Лукойла» даже вышли на меня, чтобы при помощи моей землячки Жени Ененко как-то сдвинуть ситуацию с мертвой точки! Через день Андрей сообщил, что гендиректор первого телеканала Константин Эрнст заинтересовался фестивалем и рассматривает идею телемоста Москва-Ливерпуль! О как!.. Но потом все это спустилось на тормозах. У всех пошли неотложные дела и нам посоветовали вначале найти спонсоров. В это время я поселился у друзей в Москве и, как в Челябинске, по старому сценарию, отправляя факсы, начал клянчить деньги у всех знакомых. Но не тут-то было. В столице это делать, оказывается мне было еще трудней.

Но в зале «Россия» меня не забыли. И вот я приглашен на юбилей любимого мной композитора Александра Зацепина. Ему стукнуло 75! Песню «Уходишь ты» из кинофильма «Между небом и землей» я переписываю с особой тщательностью, урезая по времени до телевизионного формата — 3 минуты с небольшим. Картинку на сцене нам сделали классную — синий зимний фон и вьюга. Овации, цветы. На банкете встречаю Наташеньку Варлей, и целую ее в щечку! Целых две юношеских мечты сбываются. Первая — спеть песню Александра Зацепина, написанную для моего ансамбля, сбылась в 75-м году. И вторая — поцеловать Варлей! О ней в то время мечтали миллионы мужчин… Киноактриса Светлана Светличная делает комплимент: «Какая у вас песня! Я аж, затаила дыханье…» Я говорю: «Погоди, не сглазь, у телевидения свои заморочки, еще не дай Бог, вырежут…» Вот и «накаркал» — вырезали… Узнал правду: за все надо платить. Эти взятки теперь называются «взносами». Им — «до фени», что я лично раскошелился на дорогу челябинцам и поселил их в «России» за свой счет… Еще, оказывается там, на ТВ, есть свои списки артистов, которых нужно и которых не нужно показывать. Потом меня вырежут еще из нескольких юбилейных концертов, и я уже стал привыкать…

Дома — неприятности. Алену педагоги музучилища доводят до истерики. Мне объяснили, мол, неправильно она у вас поет… На моем веку я встречал массу учителей с ненормальной психикой, но таких!… Не хочется переходить на личности, но есть такая категория педагогов, получающая удовольствие от рыдающих учеников, а если они еще — дети известных!… Мы с Олей не стали искушать судьбу и забрали документы. Не особенно рассуждая философски, должен признать, что судьба как бы еще раз мне напоминает — делать тебе здесь нечего!

Задуманный бенефис «35 лет на эстраде», видимо придется переносить в Москву. Но для этого надо там поселиться. Решаю: Алене с Олей снять квартиру в столице, а потом и самому перебраться. Но, как говорится, надежда умирает последней. Может, еще раз прорваться к мэру или губернатору? Все-таки столько сделано для Челябинска! Вот и сын для «Уездного города» давно трудится. Попрошу-ка я для Олега однокомнатную, скоро ведь и у него своя семья будет…

Авантюрный дух не покинул меня и на этот раз. Вдруг мне захотелось, во что бы то ни стало, в августе, поехать на традиционный фестиваль в Ливерпуль с табличкой дома номер один еще не построенной улицы Джона Леннона, и подарить их мэру города, или в офис Маккартни в Лондоне. Легко сказать, но нелегко сделать. Хотя, на удивление, все пошло по плану. Сначала добился встречи с Вячеславом Михайловичем Тарасовым. Первую просьбу насчет квартиры он сразу отмел, мол нет у него спецквартир, все — на общих основаниях и в очередь… Я не удивился, потому что ожидал отказа. А относительно поездки в Англию посодействовал. «Дареному коню, конечно, не смотрят…», но и оплата полдороги меня устроила. Скоро было изготовлено три символичные таблички на двух языках, и, заняв денежек, я отправился сначала в Питер. Ехать одному было скучно и небезопасно, поэтому я связался с Колей Васиным, который с радостью пригласил меня влиться в свой старый добрый дуэт с Лешей Ляминым. Так питерско-челябинское трио полетело на родину своих богов! Гуляя по уже знакомым улицам, меня не покидало чувство, что я родом отсюда! Таким родным показался Ливерпуль. Первую табличку мы отнесли в мэрию. Правда, самого главного там не оказалось, но клерк обещал передать. Вместе с табличкой я оставил мэру свою песню на английском. Куда деть вторую — гениально подсказал Коля: «Пошли в музей «Битлз». Там должны стоять мои сувенирные кружки с надписью «All you need is love». Заодно и твою табличку «закинем». Вдруг директор на месте?» На наше счастье знаменитый основатель музея «Beatles story» Джерри Голдмэн оказался у себя. Выслушав маленькую лекцию об улице, и, получив экспонат, он пришел в неописуемый восторг! «Неужели в России так почитают «Битлз»?

В ответ мы получили три пакета с битловскими сувенирами. Все это напоминало сон! Эх, еще бы выступить на сцене! — подумал я. Но это дело серьезное, и действовать нужно было на официальном уровне. Там, в Англии бюрократов, оказывается, не меньше, чем у нас. Различие в том, что у них законы работают четко, и рутины не замечаешь. В качестве выступающих на фестивале встретили известную грузинскую группу «Блиц» Валеры Качарова. Хоть не Россия, а СНГ, но все равно приятно…

Что бы я делал без гида Васина, я не знаю! За неделю столько увидел и узнал, что нужна отдельная книга. Третью табличку я отправил уже в Лондоне перед самолетом. Она ушла в офис Пола. Его, к сожалению, не было, но солидная дама, взяв табличку, сделала квадратные глаза. Обидно, что к России у англичан какое-то плебейское отношение. Вроде, так не может быть! И постоянный дурацкий вопрос про медведей на улицах. Уже давно не смешно…

Приехав в Челябинск, иду на улицу Джона, вдруг там уже стройка вовсю?… Окидываю взглядом местность. Да-а-а, дорога между березок, лужи, овраги… Да тут фильм о гражданской войне снимать надо!… Прихожу домой, и вижу — в почтовом ящике письмо. Мать моя, из Англии! От мэра Ливерпуля! Письмо начинается словами: «Дорогой мистер Ярушин!» По телу мурашки… (Меня так челябинский мэр не назовет!) Дальше идут благодарности, хорошее мнение о песне и табличке. Самое главное —…«буду рад видеть Вас на дальнейших фестивалях в Ливерпуле!» Последние строчки, как мне сказали друзья, дорогого стоят. Это прямой путь к открытию визы в любое время!

И тут плохая новость — Володя Мулявин разбился на машине! Но, слава Богу, жив. Утром на пустынной трассе на Минск не вписался в поворот и «кувыркался» в кювете. Травма позвоночника. Реанимация… В это время в Москве идет очередной фестиваль ВИА 70-х. Юра Маликов прямо на концерте объявляет, что Володе, якобы, уже лучше. Я пою песню «Братья-сябры», на стихи Олега Смирнова, посвященную нашей дружбе с «Песнярами». Написал ее давно и мечтал спеть с Мулявиным и его командой. Публика благодарно воспринимает этот «жест».

Решение об уезде уже бесповоротное. Алена с Олей уже в Москве. Приютили родственники. Дочь ходит на частные уроки к хорошему вокальному педагогу и готовится поступать в педуниверситет. Видно, что ей это очень нравится. Посвежела. И я понемногу успокаиваюсь. 9 октября традиционный день рождения Леннона. Меня пригласили с ансамблем в московское кафе «Желтая подводная лодка». Набрал сборную Челябинска: трио «Челяба», гитариста Володю Клинова из «Ливерпуля», барабанщика Андрея Новохацкого, клавишника Женю Выголова и мою Алену. Экспериментальный состав я назвал «Мистер Экс». Расшифровка простая. Мистер — это так меня зовут в Англии, а Экс — это экс-Ариэль, а вместе почти «Мистер Икс»… Сорок минут сложных композиций из «Монастырской дороги» и песен разных лет прерывались горячими аплодисментами. В кафе сидели гурманы бит-музыки во главе с Сергеем Авдеенко, постоянно посещающие Англию. Высокая оценка меня как-то приподняла. Я все больше убеждался в правоте моего шага. Востребованность — вот то, чего я себе постоянно желаю. И, похоже, постепенно здесь ее нахожу…

Осенью челябинская пишущая братия вполне конкретно провожает меня в Москву. Мои старые добрые «журналессы» Людмила Федорова и Лида Садчикова скромно сообщили в газетах все, что я им наговорил. Там я не жаловался, и не лил слезы, все было гораздо прозаичней. Хотя предупредил, пока во главе культуры области стоит экономист по образованию, к тому же хам, не умеющий разговаривать с артистами, то ничего хорошего от искусства в данном регионе ждать не придется! Никто, я повторяю, никто из администрации города или области не был обеспокоен фактом моего уезда и даже не позвонил мне после их статей. Звонили незнакомые люди и сокрушались. Каких-либо истерических эмоций было.

Может я переоцениваю ситуацию? Может, у меня мания величия? Наверно, это — по-челябински, без сожаления расстаться с Кроллом, Митяевым, Каримовым, Сергеевой, а потом гордиться, что они — наши земляки, так проще. И без хлопот. Ну, уехали и уехали! Другие народятся… Как я солидарен с моим педагогом Татьяной Михайловной Синецкой, которая в заголовке своей газетной статьи, вопросила: «Челябинск — проклятый город?» Она сетовала на то, как уральский город преступно равнодушно расстается с ведущими деятелями не только культуры, но и спорта. Как говорится: нет пророка в отечестве! Есть и другая поговорка: где родился, там и сгодился. Видимо, первая вернее…

Новый Год со своими «девчонками» я встретил в Москве, на новом месте жительства…

 

2003 год, российские «посиделки» в Москве

В конце января — трагедия. В больнице ухудшилось состояние Владимира Мулявина. От долго лежания у него начался отек легких. Врачи не сделали вовремя их вентиляцию, и 25 января Володя скончался. Есть люди, которых считаешь родными, не являясь ими по паспорту. Это был мой старший брат по жизни и творчеству, у которого я многому научился. Хоть и встречались-то мы не так уж и часто. Музыковеды, разбирающие наше творчество, пользовались терминами «мулявинская» и «ярушинская» манеры аранжировок. К концу 70-х «Песняры» и «Ариэль» были неоспоримыми лидерами на советской эстраде. Светлая ему память!..

Февральский 60-летний юбилей Харрисона я решил провести в обществе питерских друзей Коли Васина. В немного усеченном составе «Мистер Экс» прибыл в Санкт-Петербург.

Удивительный город! Пахнет по-особому. Наверное, Нева… Да нет, в Москве тоже есть река. Если интеллигентность имеет аромат, то питерцы — особый парфюм. Хочется признаться в любви этому городу, о котором я мечтал с пионерского возраста. Пусть не стал он моей судьбой, но приезжая туда мне кажется, что я получаю особые аплодисменты, не такие, какие в Москве. А рок-опера «Емельян Пугачев» здесь прошла триумфально и при жутких аншлагах. А может и не надо здесь проживать, а просто чаще въезжать на белом коне? Именно в Питере, в 90-м году я второй раз «вошел в реку», потому что седьмой результат из тридцати пяти в борьбе с молодежью для ветерана эстрады — это маленькая, но победа! Здесь живет мой друг Феликс Харитонов, который знает все мои песни, бывшие, настоящие и даже еще не написанные… Здесь живет и строит Храм Любви, Храм Джона Леннона великий битломан страны СССР, которой нет на карте, но есть в сердцах тех, кто там жил. Его имя Коля Васин.

Это лирическое отступление — дань уважения городу и месту, куда я всегда приезжаю с трепетом. Да простит читатель эту сентиментальность, но иначе я себя в Питере не мыслю!

Наше выступление в Клубе Связи прошло под жадными до музыки взглядами всех возрастов. Какое удовольствие — смотреть на Колю, когда он слушает песни «Битлз»! Неважно, с каким мастерством поет музыкант, главное, какую он несет энергетику. И Васин это ценит!.. Правда моя классическая точка зрения не всегда совпадает с колиной. Порой мы бываем на разных полюсах. Я вижу, как певец поет неряшливо, по «соседям», меня это, аж, переворачивает, но видя счастливую васинскую бородатую физиономию, я тут же остываю…

Итак, Маккартни собирается в Москву!!! Эта сенсация облетела всю страну мгновенно! Коля молодел на глазах. В первый день Пол посетит Питер. Потом, в Москве — на Красной площади — концерт. Где-то, в глубине души я чувствовал, что наши с Женькой хлопоты по его приезду — это маленькие капельки в большом море любви нашего народа к «Битлз». А может, Пол вспомнит и нашу песенку… Но смотрю на календарь, август не так уж и далеко, а как хочется в Ливерпуль!

Но трагедии продолжаются. В Магнитогорске умирает еще один мой близкий собрат по искусству Леонид Голицын. Вот уж кто отдавал любимому делу всего себя! Молодые музыканты его боготворили. «Родив» «Арт-платформу», он возвел ее в ранг очень крупного состязания молодых талантов. Постепенно она стала в чем-то солидней моего «Арт-старта». Потом все пришли к выводу, что Магнитка сильна в роке, а Челяба — в поп-музыке. Решено было разграничить по этому принципу два наших фестиваля. Дворец Мамина-Сибиряка был родным домом в прямом смысле слова. Он ночевал там постоянно… И вот — сердце…

И вот, я уже почти москвич, из Люберец. Самый близкий районный центр к Москве, недалеко метро Выхино. Снимаем «двушку», благодаря родственникам жены. Работаю в одиночку, под минусовку, а руки чешутся по бас-гитаре… В Москонцерте дали телефон одного музыканта, мол, четверо тоже приехали в Москву, из Ростова и Буденовска, пробиваться. Послушай их, может пригодятся?… Встретились на одном из их ресторанном выступлении. Смотрю, вроде крепкие ребята. Возраст, где-то после тридцати. Главное — с «живым» барабанщиком и все поют. Сразу — контакт. Даю записи. Договорились об испытательном сроке. Нужно выучить суперхиты «Ариэля» 70-х, 80-х: Зимы и весны, На острове Буяне, В краю магнолий, Порушка-Параню, Старую пластинку, Деревянный мостик… В общем, в который раз пришлось делать шаг назад. Но без этого, ведь, не шагнешь вперед… Музыканты оказались смышленее, чем я ожидал. Там, дома в Ростове, они прошли кабацкую школу, и были достаточно «подкованной» командой. Примерно, через месяц мы уже могли работать 40 минут! Так появился мой московский «Новый Ариэль»: братья Виктор и Анатолий Литвиновы, Александр Трапезников и я.

Неожиданный звонок. Звонят Юра и Толик из Оренбурга. По телефону выясняем где и когда мы «гудели» на гастролях, потом разговор переходит в деловое русло. Толик теперь администратор в правительстве московской области. Сразу предложение «в лоб»: есть ли у меня состав, и не побрезгую ли я концертами по области. Вот тут-то и пошла «обкатка» новой группы. Почти все мои коллеги-семидесятники уже отказались от живого барабанщика, но мой ансамбль выгодно отличался от них.

А в мае идет подготовка к юбилею великого, любимого и очень уважаемого мною музыканта. Человека, который круто изменил мою судьбу, в том далеком 73-м. Его имя Никита Владимирович Богословский. 22 мая ему — 90! Еще в прошлом году я побывал у него в гостях. Как будто попал в 70-е годы! Все тот же рояль, те же картины Жана Марэ, и на их фоне вечно курящий Никита Владимирович. Конечно, постарел, еле передвигается, но говорит уверенно, даже пытается шутить. Целью моего прихода было предложить свои услуги в подготовке концерта. Очень хотелось исполнить в тот день Песенку старого извозчика. Его жена Аллочка пообещала обсудить это ближе к юбилею. И вот — звонок, но тут же разочарование. Моя песня отдана Хору Турецкого — замечательной вокальной группе. Но тут же она предлагает интересный вариант. «Мой Никитушка очень любит свою «Песню выпускников» из фильма «Разные судьбы». Вот если бы вы могли найти исполнителей и аранжировать ее, мы бы смогли вас пригласить», — сказала Алла. Я просиял: «Вы как раз обратились по адресу. Мы с дочкой с удовольствием сделаем это!» На том и порешили. Быстро сделал аранжировку и записал ее с Аленой в одной из студий корейского центра. За кулисами в «России» Аленушка ходила, широко открыв глаза. «Папа, смотри, вон Антонов идет…. А вон Витас… А это Свиридова, да?… Ого — Кобзон! Вот это да!» Сам факт, что моя дочь выступает в одном концерте с супермузыкантами, откладывался в моем сознании как нечто собой разумеющееся. Вот она — преемственность поколений!… Выходя на сцену, ощутил холодок, как на экзамене. Но с первыми аккордами робость ушла и наш семейный дуэт вскоре «искупался» а аплодисментах… Позже, в ночном клубе «Кристалл» на банкете, я все-таки исполнил свою «Старую пластинку», чем позабавил старичка. Кстати, во время фотосъемки, репортер замешкался, на что у Богословского тут же нашлась дежурная хохма: «А вы знаете, молодой человек, что улыбка после третьей секунды превращается в гримасу!» В ответ был дружный хохот окружающих. Телеверсия, как я и ожидал, прошла без нас… Вырезали…

И вот он, долгожданный день приезда Маккартни! Вместе с Бейлиным мы рассудили — а может, это и хорошо, что идея «Битловских посиделок» переносится. На гребне новой волны битломании ведь можно неплохо «вырулить»… В этот день я отказался от неплохого заработка, — почему — не стоит объяснять… За два дня до концерта ходил на площадь — наблюдал, как работают монтировщики. Для музыканта моего профиля — эти будни смотрелись как еще один концерт. В это время я был в роли тех мальчиков-зрителей 70-х, которые впервые глазели на диковинную аппаратуру. Сейчас это были строительные леса высотой с девятиэтажку! И везде телеэкраны разных размеров. Система озвучки, своего рода, уникальна. Через каждые 30 метров стояла очередная колонна динамиков. В результате не было запаздывания звука, как это бывает на стадионах. И вот, концерт. Нет смысла описывать, что именно делал Пол на Красной площади, это уже многие очевидцы смакуют с разными эмоциями. Для меня важнее всего была в то время — эта фиксация момента, которого я ждал всю свою сознательную жизнь, с того момента, как узнал о существовании «Битлз». И эта фантастическая ситуация: справа — Мавзолей, слева — Маккартни! И никакой он не старый — тот же пацан, что и раньше. Вижу, где-то в первых рядах мельтешит борода Коли Васина. Все правильно, он должен быть там. А Женька? Потом узнал, что близко они не встретились, но после пресс-конференции он издалека ее узнал, помахал ей рукой и крикнул, что-то, вроде: «До встречи в Лондоне!…»

На новую команду Пола я смотрел без особого восторга, наверное, это какая-то профессиональная ревность… Порадовал, правда, толстый барабанщик. Но таких, как он, я повидал немало, а такой, как Полюшка — в мире один! А как не хватало Харрисона!… Впрочем, как и Джона с Ринго. Самое главное потрясение — это пение нашего народа на Красной площади вместе с Маккартни. Здесь меня обуяло давно забытое патриотическое чувство Родины. Это не ложный пафос. Гордость за наших людей, мол, вот мы какие, господа-империалисты! Знаем не только «Калинку-малинку», но любим и почитаем мировую классику! Во время исполнения «Yesterday» у меня были мокрые глаза… Неделю не мог прийти в себя!

Конечно, явись к нам Пол лет двадцать назад, я бы, наверное, сошел с ума. Но время, время… Другой мир, другие ощущения, но его голос — как клетки омоложения!

Почти сразу, после концерта, меня «достает» Слава: «Пора! Составляй списки, обзванивай звезд, пиши сценарий. Надо торопиться. Давай, сразу наметим дату фестиваля и будем к ней двигаться. Я думаю, 9 октября — в день рождения Джона у нас должно получиться». Первый вопрос — где? Поначалу дал добро Кремлевский концертный зал. Но, рынок — есть рынок, и это число у нас было перекуплено какой-то концертной бригадой. После того, как нам и «Россия» отказала, выбор пал на Театр Эстрады, где удалось договориться и это число уже принадлежало нам бесповоротно. Оставалось немногим больше четырех месяцев.

А между тем, в Кремлевском зале состоялся концерт, посвященный памяти Владимира Мулявина. Вернее, было два концерта. Первый двумя днями раньше, в Минске. Попрощаться с Володей в Москве я не успел. А перед минским выступлением посетил кладбище и его могилу. Преклоняюсь перед белорусами, сделавшие этот вечер воистину народным. Главным образом, что концерт был показан в прямом эфире на всю Белоруссию. Было строго и трогательно. Мне рассказывали, что последний раз столько же народа провожало в последний путь Машерова при социализме. Москва, как всегда «отличилась»… Примерно треть исполнителей никакого отношения к Мулявину не имело. Когда я вышел на сцену петь «Братья-сябры», стоял комок в горле. Объявив песню и сказав, что ее я должен был петь с руководителем «Песняров», зал чутко отреагировал аплодисментами… Через неделю, дома, я напрасно включил видеомагнитофон, в надежде на порядочность телережиссера. Увы, меня опять «отрезали»… Зато пел Витас, и еще какой-то молодняк…

В августе все мои летние помыслы были там, в Ливерпуле. И мое упрямство было вознаграждено. Еще весной наша прекрасная землячка, телережиссер челябинского телевидения Люда Комякова, удачно «выскочившая» замуж в Англии, прислала нам семейное гостевое приглашение. С помощью письма мэра Ливерпуля, визу нам открыли без проволочек. Мне очень хотелось показать моим дамам европейское общество. В Лондоне Алена не выпускала из рук видеокамеру. Это было нечто! Погостив три дня у супругов Карлслейк, Роджера и Людмилы, мы сели в поезд и через всю Англию отправились в будущую столицу европейской культуры 2004 года Ливерпуль. Вот он — Альбердок, вот она — улица Мэтью-стрит, вот он — музей «Битлз стори»!.. Боже, как я умилялся, бродив по этим тропинкам!. Словно, гуляю где-то в Миассе или Чебаркуле, под Челябой… А знакомое Женькино личико повергло нас в шок! Может мы и не в Англии?… Женечка приехала на фестиваль пораньше, и, что особенно приятно, нашла нам ночлег в прекрасной гостинице, где раньше работала. Город в это время был просто перенаселен! И мы потом поняли, как нам повезло… Миссия на этом празднике у меня имела деловой оттенок. Мне нужно было, во что бы то ни стало, снять на видео два сюжета для «Битловских посиделок». Первый — «поймать» первого продюсера «Битлз» Алана Вильямса, научить и заставить его на камеру сказать несколько русских слов, типа: «Да здравствуют «Битловские посиделки», ура!» Три последних дня мы безуспешно пытались с Женей заиметь его на это интервью. Он постоянно ускользал куда-то с друзьями, но по приходу уже не только по-русски, но и на родном «лыка не вязал», поскольку с большой любовью относился к виски… Второй сюжет у меня получился. Женя сняла меня, идущего по улице. Потом я подхожу к шарманщику, у которого двигались куклы-марионетки под магнитофон с песнями «Битлз». Я снимаю с плеча гармошку «Руслан», присаживаюсь на корточки, и начинаю подыгрывать в той же тональности и громко напевать с обалдевшей толпой. В толпе, почему-то сплошные японцы! Потом я стою у малиновой ограды «Земляничных полян» и говорю: «Вы все еще не верите, что мы в Ливерпуле? Тогда мы идем к вам!» Забегая вперед, скажу, что одет я был так же, как и на «посиделках» и хохма сработала… Я, как бы спустился с экрана в зал!

Русская диаспора в Ливерпуле, похоже, не просыхала… Но она и не выбивалась из общего веселья — процентов 70 зрителей находились под разным кайфом! Хотя, при всем при том, никакого хулиганства мы не заметили. Среди групп, выступающих на улице, в этот раз котировались американцы «Fab foux». Действительно, играли четко. Двое музыкантов недавно работали с Маккартни. Для живого звука на открытой площадке было просто здорово. Можно было и придраться к кое-чему, но думаю, что в это время во мне говорила ревность, потому что я сам исполняю половину «Эбби роуда», и знаю все партитуры назубок. Вечером в отеле «Адельфи» порадовали шведы. Вообще, эта нация очень конкретно и здорово делает среднеевропейскую эстраду. Будь то «АББА» или «Роксет», все весьма аккуратно и вкусно! И, что больше всего мне нравится — чисто поют! Чехи работали не очень…, хоть и сделали прически, одели битловские костюмы, басист «косил» под леворукого Маккартни. Стоим в «Каверне», пританцовываем. Впереди счастливое лицо дочери, не выпускающая видеокамеру. Опять меня кто-то хлопает по плечу, показывая большой палец. Видимо, все та же похожесть на Джона… Опять встречаем Колю Васина — ну, как же без него? Как здорово, что все это «опять»!… Тут же рассказываю новый московский анекдот-хит: «Собрались три известных певца-гея Сергей, Саша и Боря и создали свою группу под названием «Жопу свело…» Все хохочут!

…Но дома — свои хлопоты. Совещание у Евгения Болдина и Владимира Зубицкого, двух суперпродюсеров, которые недавно участвовали в проведении концерта Пола Маккартни. Они в восторге от идеи, но предупреждают, что без спонсоров мы «загнемся». Мы согласны, но богатенькие не спешат раскошеливаться. Слава, организовав недавно НАОР (национальную академию организаторов развлечений) наседает, торопит. Я, буквально, разрываюсь, у меня, как режиссера, нет ни ассистента, ни завпоста, потому как все то, что мы задумали тянет на спектакль. Декорации заказали главному художнику «России» Володе Михайлову. То загорелся, видно было сразу. С ходу предложил сделать покрытие пола в виде травки на земляничной поляне с крупными ягодами. А вдали поставить три арки, как в «Каверне», и там усадить гостей. Я уже с ужасом смотрел, что от моего челябинского сценария остаются «рожки да ножки»! Хотя и предполагал, что сцена Театра Эстрады заставит изменить многое.

С участниками было самое сложное. Как, скажите, общаться со звездами первой величины, уговаривая их бесплатно (!) выступить на фестивале? Единственной «платой» за выступление должна была быть телесъемка. Но и тут — темный лес! Первые каналы стоят очень дорого, а на второстепенные звезды могут не согласиться… В ход пошли совестливые чувства и разговоры о будущих турах, уже коммерческих. Несколько человек отказалось сразу, посчитав меня «романтиком с большой дороги». Другие и рады были бы, но, подписанные ранее, контракты оказались сильнее желанья.

Однажды мне пришла в голову авантюрная идея, пригласить поучаствовать в этом, во всем, Аллу Борисовну. Была она как-то в Челябинске на гастролях. И надо же такому случиться, что пришел-то я к ней в день, когда в Англии хоронили столетнюю старушку королеву. Начал я разговор издалека. Мол, хочется сделать подарок любителям музыки «Битлз», «пофестивалить»… «Может и ты «снискнешь», — говорю. — Мы тебе и роль придумали. Ты у нас будешь — английской королевой!» Алла тут же продолжила: «В гробу, что ли?…» Я чуть язык не проглотил!.. «Да, ну что ты, — залепетал я, — ты у нас королева-то молодая…» А сам чувствую: лучше жевать, чем говорить… Ничего не ответила «золотая рыбка», только хвостиком махнула…

Первый список предполагаемых участников был действительно очень мощным. Главным образом, обрамленный большим духовым оркестром, камерным, симфоническим… Мне предложили даже балет(?!) В общем, фантазировал я по большому счету, учитывая кремлевскую сцену. Но все началось меняться, после того, как спонсоры, один за другим стали вежливо «отскакивать». Мне стало страшно! Наваливалась такая ответственность! Рухнули планы сделать фестиваль международным, с приглашением украинцев, грузин, белорусов и англичан. Список катастрофически сужался. Правда приходили новые кандидатуры, но самое сложное, оказывается, это — уговорить телевидение. Раньше оно к нам приходило, и в «заячьей позе» просило снять данное мероприятие на пленочку, для истории. В некоторых студиях мы даже получали за съемку концертную ставку. Все изменилось с точностью до «наоборот»! Сегодня, чтобы снять часовую концертную программу и показать в эфире, счет идет на десятки тысяч долларов! Поэтому реклама с проплатой затмила все, даже совесть. И эти досужие разговоры о том, что телережиссеры — очень профессиональные и объективные люди — блеф! Не буду всех мазать дегтем, но сами взгляните на экран. Как Европа и весь мир ушли вперед! Во все года мерилом популярности было и будет мастерство актера и певца. На западе снимают клипы, пусть очень молодых, но с достаточной зрелой базой данных. И все хулиганства и чудачества идут от интеллектуальности. В России, почувствовав силу оболванивания народа простой «киношкой», на сцену хлынули бесталанные, но очень красивые молодые люди. (С этим, во всяком случае, у нас нет проблем). В эфир «пошли» шальные деньги.

…Переносить или отменять фестиваль уже не представлялось возможным. Вместе с администратором Андреем Маликовым носимся по Москве в билетный стол, к компьютерщикам, сочиняем программки. Нас должно быть в 5 раз больше, но, раз уж впряглись!.. В списках участников остались самые стойкие. И приятная неожиданность — участие Иосифа Кобзона! Моей радости не было предела! Отправляя ему факс с приглашением, я даже не надеялся на успех. Просто, думаю, это будет жест вежливости с моей стороны. Но, вдруг, пианист Леша Евсюков позвонил и сказал, что идея хорошая, Давыдович дал добро, но песню просит поменять. А я уже давно отыскал для него «шансон» классического плана, которую пел в 68-м году Ринго Старр. Это — колыбельная «Good night». Еще Кобзон сказал, что песенка красивая, но не солидная, может… «Hey, Jude!» (?) Слово «может» для меня прозвучало, как приказ. Самое трудное было — удержать в секрете факт участия мэтра в фестивале.

Но за приобретением следуют потери. За неделю до начала, мы не досчитались «нанайцев», Владимира Матецкого, Сергея Мазаева с «Моральным кодексом», Сергея Минаева, «Секрет». У них неожиданно появились выгодные гастроли. Правда, у «секретовцев» действовал контракт, по которому они не имели права выступать где-либо до своего 20-летнего декабрьского юбилея. Ларису Долину так и не отпустил режиссер фильма со съемок — настолько она была занята… Макаревич долго размышлял, но, в конце концов, отказался. Коля Расторгуев так рвался в бой, но «объехать» германский контракт не смог… Главное, удачное приобретение — инструментальная группа «Рецитал», музыканты Аллы Борисовны. Про таких говорят: играют все, что звучит! Добрый десяток исполнителей не имели собственных групп, и им нужен был классный аккомпанемент. Для репетиции свою базу предоставила группа «Зодчие». Сложностей с репертуаром почти не было — каждый пел свою любимую композицию, и это не совпадало. Напряг возник с песней «Oh, darling!» Ее захотели петь сразу трое: Валера Каримов, Сергей Челобанов и Сосо Павлиашвили. Кроме того, она была в репертуаре Ларисы Долиной. Пришлось превратиться в «шахматиста»… Каримова я уговорил спеть другую. Второму и третьему я предложил исполнить ее вместе, по куплету, как бы, соревнуясь… Челобанов никак не хотел уступать. Но, услышав грузинский вариант на репетиции, Сережа обиженно удалился… Вдруг — неожиданное предложение: в концерте желает участвовать чиновник из правительства Москвы. Я отнесся к этому двояко. Но потом узнал, что это — заместитель Юрия Лужкова, бывший музыкант Михаил Мень. А композиция «Golden slumbers», которую он спел на репетиции, убедила меня в том, что Михаил — нормальный профессионал. Из Самары приехала самодеятельная, но достаточно крепкая группа «Постскриптум» со вторым ведущим Володей Сноповым. Из-за финансовых проблем пришлось отказать моим старым добрым друзьям питерским «Поющим гитарам». Опять же по тем соображениям денег на гигантские рекламные плакаты, о которых я так мечтал, не было. Какие-то анонсы прозвучали по радио, какие-то по ТВ, была пресс-конференция, но массового психоза не наблюдалось. Для этого требовались сумасшедшие суммы.

Но вот он, день премьеры! Я оделся в костюм Джона, как три года назад. Сейчас, уже в спокойной обстановке, можно было бы себя и покритиковать, Но, честное слово, я не дам «бросить камень» в нас со Славой. Даже то, что мы сделали, внушает уважение. Конечно, духовой оркестр в начале, состоявший из шести человек, был «жидковат»… Не было помпы, как в Челябинске. И сцена, которая нам казалась большой, спутала все карты. Великолепные декорации Володи Михайлова, тянула, как минимум на сцену «Кремля». Музыканты продвигались по земляничной поляне, между гигантских ягод, бочком, как в коммуналке. На заднике стояло три пещерных арки под «Каверн», в которых, по моему замыслу за столами должны были сидеть участники действа. Но, музыканты, видимо сочли это не солидным, и остались за кулисами. В последнюю секунду Слава нашел несколько девиц в тельняшках, в напоминающих моделей. Они и сделали живую толпу в этих «окошечках». Но эти мелочи интересовали, видимо, только меня. Главное — музыка. И публика завелась с пол-оборота. «Зодчие» в гриме стариков спели «Can't buy me love» и «When I'm 64». «Час пик» и «Гюнеш» решили пооригинальничать. Владимир Пресняков-старший с саксофоном внес неповторимый колорит с инструментальной композицией из «Сержанта»… Единственный женский сольный вокал в отсутствии Ларисы Долиной прозвучал в исполнении Инны Курт. Она исполнила джазовый вариант песни «A Hard days night». Партию трубы исполнил солист президентского оркестра Богдан Ятор. Акапельное пение «Michel» блестяще продемонстрировал вокальный квартет «Cool and jazzy». Саша Барыкин, Толя Алешин, Валера Каримов, Витя Салтыков, Слава Малежик заставили петь зал! Малежик вывел на сцену 12-летнего сына Ивана, который под умиленный хохот публики громко проорал «Twist and shout». А Сосо выдал такую экзальтацию, что зал ходил ходуном!.. Порадовал и «Премьер-министр», блестяще исполнив под свою «живую» команду «Here come the sun». Конец первого отделения напоминал финал концерта, потому что неожиданно из-за кулис «выплыл» Ледокол-Кобзон с красной папкой, и зрители по привычке чуть не встали!.. Несколько комплиментов, сказанных Иосифом Давыдовичем в мой адрес со сцены, вогнали меня «в краску».

Во втором отделении во время исполнения «Because» на видеоэкране горели две свечи на фоне портретов Джона и Джорджа. Кому, как не «Белорусским песнярам» было спеть этот реквием?! У меня бежали «мурашки»… Свои любимые композиции «Girl» и «Something» я пел с большим удовольствием, буквально «слыша» дыханье зала! И вот на сцену вышел Михаил Мень, и, как это подобает, сказал несколько официальных слов, передал привет от Лужкова. Публика приготовилась скучать. Но после его неожиданных слов: «А можно, я спою?» — приободрилась. Во время исполнения «Золотых снов», сыгранной сборной командой, в зале стояло какое-то одухотворенное торжество, а во время соло Вити Зинчука стоял и свист и овации. Слово «самый народный» я употребил, когда представлял Михаила Боярского. Здесь перед ним я снимаю шляпу. Миша с сыном Сережей специально прилетел из Питера на полдня, чтобы поучаствовать и спеть единственную «Eight days a week». Это было здорово! Еще до концерта у меня была идея-фикс поставить на авансцену 10 барабанных установок. Но вошло всего четыре. Вместе с «Поскриптумом» и еще двумя барабанщиками Андреем Шатуновским и Лешей Масловым прозвучала песня «Birthday». «Саунд» был, конечно, мощный! Вверху, с видеоэкрана на нас смотрела улыбающаяся физиономия Джона!.. «All you need is love» — финал пели все, и зал и певцы!

Конечно, все, что мне удалось сделать, это процентов тридцать из задуманного. Может быть, для финала нужно было петь, как в Челябинске «Let it be»? Я очень хотел вывести на сцену Колю Васина. Но тот, почему-то проигнорировал наш фестиваль, и устроил свою «свадьбу» в Питере. А может, я в этой кутерьме был недостаточно настойчив? Но, думаю, что не стоит «посыпать голову пеплом». Мы с Бейлиным сделали, по существу, первый опыт не просто традиционной песенной тусовки, а необычного зрелища. Все звезды пели на английском! Покажите мне такой же фестиваль! Конечно, мы мечтаем повезти его по стране, уже в коммерческом плане. Может, дальше будет легче? Но, опять-таки это зависит от телепоказа, которое снова задерживается по необъяснимым причинам…

Недоброжелателей хватало и до «посиделок». Особенно среди журналистов. Сейчас, ведь, модно писать гадости… Одна дама из «Комсомолки» в анонсе объявила: «9 октября состоится издевательство над песнями «Битлз»…» Откуда она это взяла? Она, что — была на репетиции? А в заметке одной из газет, журналистка, присутствующая на концерте так и не «вкатилась» в прикольный выход Кобзона с папкой, связала это действо с застойным периодом. Моя бы воля — я запретил бы женщинам обсуждать две темы: футбол и «Битлз». Обидно было слышать слова Макаревича, которого я пригласил для участия: «А стоит ли?… У нас же некому петь!..»

Но время рассудит — нужно это нашему народу или нет. А пока — новый проект. Его автор — Александр Бережной, бывший музыкант, ныне — советник по культуре правительства Москвы. Разные страны выпускают множество альбомов с песнями «Битлз», исполненных в различных интерпретациях многими звездами. А Россия, как всегда опаздывает… А что, если по следам «Битловских посиделок» сделать аудиоальбом и участников прошедшего концерта, и тех, кто опоздал или не мог выступить по различным причинам? И работа закипела. Так я стал музыкальным редактором проекта.

В конце этого года, за рулем своей старенькой «Мазды», которую летом пригнал из Челябинска, езжу в «Петростудио» — одну из самых «крутых» студий страны. Сергей Чесноков, Саша Бармаков, — мастера звука высокого класса.

Еще одна маленькая радость. Спустя пять лет после дефолта, в Москве выпущено сразу два моих альбома: «Доля» и «Небесный фонарщик». Это постарался Женя Краснов и фирма «Парк Рекордз». Жизнь продолжается…

Что же дальше? Эти переезды, новые люди, режиссура отодвинули на второй план любимое дело моей жизни — сочинение музыки, без которого не себя не мыслю. Я скучаю. Нет, не по городу, из которого уехал — оттуда мне звонит лишь сын Олег. По серьезной работе, по репетициям. Может быть, я это скоро буду иметь. Здесь, я чувствую, востребован. Написанная мной в прошлом году сюита «Черная звезда» требует серьезного воплощения. Она похожа на рок-оперу, но более демократичная, современная, со множеством эффектов, звуковых и световых. С прекрасной философской поэзией трех Сергеев — Семянникова, Смирнова и Платова. В музыке — разные стили: от хард-блюза до фолк-рока. И я знаю, как это сделать. В 2004 году — мне 55! Не верится… Может быть, свой Бенефис я назову «Зимы и весны», как память о прекрасных временах молодости, которое есть у каждого из ныне живущих…

 

2004 год, у Алёны — Гран-При! Чемпионат и новый виток битломании

В январе мы с Ольгой отправили Алёну на международный вокальный конкурс в Сочи, который назывался очень пафосно: «Надежды Европы». А сам отправился в Екатеринбург на свой фестиваль «Старый и новый рок» по приглашению Владимира Шахрина и его группы «Чайф». Было безумно приятно, что старые рокеры меня так почитают. Вообще, я получил громадное удовольствие общения с уже забытым мной, контингентом. Такой публикой. Атмосфера полного отвяза! В нашу бытность такого не было. Как это резко отличается от обрыдлых поп-тусовок! Здесь я принял единственно правильное решение, работать живьём, одному! Фонограмма исключалась, в принципе, да и я не заикался об этом… Под гитару — было бы смешно, я выбрал клавишные. Для начала объяснил молодёжи, что «Ариэль» — это не только стиральный порошок… А потом, по куплету, всему свету, спел отрывки из старых хитов. Но, поскольку вышел в костюме Джона Леннона, сказал, что каждый уважающий себя музыкант, должен знать хотя бы одну песню «Битлз». И спел свою любимую «Girl». Припев пел вместе с залом. Счастливый вышел за кулисы.

Зазвонил мобильник. Жена почти кричала в трубку: «Алёна взяла Гран-При»! Это был ещё один глоток кислорода!..

Всё правильно — жизнь продолжается, и уже в наших детях. У них — свои конкурсы, интриги, любовь и нелюбовь. Всё это им придётся испытать в будущем.

Приехав домой, узнаю подробности. Несколько девушек получили первые места в своих возрастах. А потом, закрытым голосованием члены жюри выбирали лучшую из лучших. Так, Алёна набрала больше всего голосов, блестяще исполнив одну из сложнейших композиций Уитни Хьюстон «I Have Nothing». Особенно от её пения «без ума» был судья из Македонии. Говорил, что ей надо, во что бы то ни стало, прорываться в Европу. Теперь осенью состоится конкурс в бывшей Югославии, где Алёна будет представлять Россию!…

Мысль о своём юбилее не покидает меня ни на минуту. Звоню в концертный зал «Россия» администратору Игорю, предлагаю сценарий. Он не против. Пишем письмо в дирекцию, намечаем дату — мою любимую цифру — 13 октября. Потом садимся за смету, и мне становится дурно. Цифры в районе пятидесяти тысяч баксов! Раньше я даже в уме не держал такие цифры. Сажусь «на телефон» и обзваниваю бывших и настоящих знакомых, когда-то пообещавших мне помочь. Знаю, что это неблагодарное занятие. У этих, далеко не бедных нефтяников, сразу бравурный тембр голоса меняется на извиняющийся. Мол, сейчас, в данный момент у него кризис, ему тяжело, «… вот, где-нибудь, через полгода поднимусь, тогда…» Я пытаюсь возразить: «Да ты что, нефть же поднялась на мировом рынке в цене!» В ответ: «Извини, у меня сейчас совещание, позвони на той неделе…» Опять наступает апатия. Порой, кажется, что у меня это не получится. Хотя перед глазами — Театр Эстрады, «Посиделки», полгода охоты за звёздами, и всё же побеждает «смогу!»

Возобновляю тренировки в спортивном манеже «Спартак». Там тренируется «Старко». Хотя артистов там уже «кот наплакал». По полю бегают профессионалы — недавно закончившие спортивную карьеру или просто регулярные физкультурники. Играют просто здорово. Угнаться почти невозможно. Но разрядка, раз в неделю, освежает. К великой радости узнаём, что сборная России прорвалась в финал чемпионата Европы, и у меня замаячила надежда посетить сие мероприятие с музыкантами Юры Давыдова, как четыре года назад, теперь Португалию.

Вдруг мысль: а не позвонить ли Петру Михайловичу Шаболтаю, директору теперь уже Кремлёвского концертного зала? Попросить совета… Всё-таки тогда, три года назад, в «России» после песняровского концерта так любезно принял меня. Тем более, что он, как бы, курирует все выступления в концертном зале «Россия».

Разговор у Шаболтая был коротким и оптимистичным. Пётр Михайлович тут же вызвал главного режиссёра и приказным тоном выдал: «Приступайте!»

На радостях звоню в приёмную Кобзона. Секретарю излагаю тему просьбы — помочь со спонсорами. Даже готов к тому, что меня Иосиф Давыдович в силу занятости проигнорирует. Но, о, чудо! Через пару недель мне сообщают, что легендарный мэтр позвонил двум губернаторам челябинскому Петру Сумину и свердловскому Эдуарду Росселю, которые, в свою очередь, обещали помочь. Но, забегая вперёд, скажу, что часто звонки остаются звонками, не больше…

Я опять окунулся в бумажную стихию, «нашлёпал» кучу факсов, составил список приглашённых, и стал звонить. Но отсутствие администратора давало себя знать. Всё же, не я должен этим заниматься.

И тут, как это часто бывает, в трудные минуты кто-то другой идёт к тебе навстречу. Звонок от одного предпринимателя шоу-бизнеса, связанного с рекламной продукцией. При встрече я его узнал — мы были вместе в Ливерпуле. Юрий Потапов оказался страстным поклонником «Битлз», сам когда-то играл в школьном ансамбле. Зафиксировав нашу общую любовь к ливерпульской четвёрке, мы выразили общую мечту ещё раз побывать в Англии, но в качестве участников фестиваля. Последняя идея принадлежала Юре, и я думал, что он шутит. Но всё это звучало на полном серьёзе, и у меня просто закружилась голова… Поиграть несколько концертов на родине своих кумиров — это ли не мечта любого музыканта?! Его жена, Ульяна была непосредственно связана с Англией в качестве переводчика и продюсера, и мне показалось, что это очень реально. Но было одно «но», после которого я задумался. Было предложение, оказавшееся условием. Нужно было добавить в мой теперешний состав двух человек — собственно его, Юру в качестве гитариста, пригласить хорошего рок-н-рольного певца из Набережных Челнов Захира Насибуллина, (оказывается, они учились вместе в школе в этом городе) и отказаться от услуг моего гитариста Сани. Алёна должна была идти «красной строкой», поскольку песни «Битлз» в её исполнении звучали очень оригинально, и она должна была быть главным козырем. Очень оригинально звучало предложение назвать экспериментальную группу «Ярбэнд». Во-первых, это первые две буквы моей фамилии, и родина музыкантов — Яр-Челны (так по-татарски звучит название города Набережные Челны). А «бэнд» в переводе на многие языки — это ансамбль.

Поразмышляв, что «поживём — увидим», я согласился. Юрина мысль шла дальше, и мне она очень понравилась. Суть в том, что он с друзьями взялся сделать интернетовский сайт «Битлз-клаб», где хотел бы разместить рекламу дальнейших выступлений «Ярбэнда», сообщения о различных фестивалях. Впоследствии записать пластинку с русскими хитами прошлого и настоящего на английском языке. Но писать именно те песни, которые очень близки по духу легендарных «Битлз». Планы грандиозные, но это потом. А сейчас… Меня пугало одно — как, накануне, за три месяца приготовить программу, почти с нуля, с новыми людьми, не зная их уровня. Тем не менее, я с удовольствием окунулся в эту ретро-стихию, и мы начали репетировать. Моё предложение ввести народные инструменты — балалайку и гармошку, к моему удивлению, было поддержано всеми музыкантами. Тут же позвонил минский предприниматель Виктор Морозевич и сообщил, что в ближайшее время собирает несколько групп и исполнителей, играющих музыку «Битлз», называет это первым международным фестивалем и приглашает меня с группой.

Отрепетировав с Алёной 45 минут чистой музыки, поехали в Белоруссию. Несмотря на холодную погоду на площади собралось много народа. Как правило, все присутствующие пели вместе с нами, было очень приятно и как-то очень свободно. Я, признаться, соскучился по живому звуку. Да и публика прощала какие-то неточности и «киксы». Но банкет в кафе «Битлз» меня поразил больше всего. Нет, не размах, меню или кухня. Это было, конечно, здорово. Но сам дизайн и оформление, меня просто шокировало. Похоже, такого нет и в самом Ливерпуле! Виктор, несомненно, в этом суперпрофи!…

Но впереди был повторный приезд Пола Маккартни, теперь уже в Питер. И следующая Юрина идея, выступить за двое суток перед этим концертом, разогрев московскую и питерскую публику в ночных клубах, тоже пришлась нам по душе. А в качестве «хэдлайнера» супруги Потаповы и часть московских битломанов пригласили легендарную звезду британского рок-н-ролла Тони Шеридана, когда-то играющего с ливерпульской четвёркой. Вот уж, воистину запахло настоящей историей!

Однако, приближался чемпионат Европы по футболу, и я был в числе счастливчиков, которые должны были вылететь 11-го июня, за день до моего 55-летнего юбилея. Причём не только в качестве болельщиков, а и как защитник «Старко». Давыдов задумал провести в Португалии параллельный футбольный турнир 16 любительских команд России. Я, буквально разрывался! 16-го и 17-го уже рекламировались концерты с Шериданом в Москве и Питере, значит, мне придётся недосмотреть один из трёх матчей нашей сборной и вылететь раньше на четыре дня!

В такой же ситуации оказывался Михаил Боярский, и нам уже купили обратные билеты. Но, в последнюю минуту, Миша отказался от Португалии. Видимо, готовился к встрече с Маккартни.

И вот я лечу на чемпионат!

…Салон одного из чартерных рейсов, гудел, как улей! Все братались посредством алкоголя и к пятому часу полёта, перед посадкой, многие ходили на полусогнутых… Всё бы ничего, если бы не белая горячка одного из пассажиров. По прилёте, у таможни, он обложил «камасутрой» всю Португалию. Даже не понимая по-русски, полиция быстро отреагировала на его красноречие надеванием на запястье первых португальских «сувениров». Завязалась небольшая потасовка, в которой пришлось поучаствовать Николаю Трубачу. Желая успокоить земляков, он получил травму руки, и будущая игра на гитаре стала проблематичной.

Но эта первая ложка дёгтя не нарушила нашего праздничного настроения. Особенно моего, так как наступала полночь, а с ней начало моего дня рождения, который теперь называется Днём России.

Поселили нас в разных корпусах гостиницы на побережье Алгарве.

Мне достались удивительные соседи — знаменитый вратарь, играющий тренер Алексей Прудников и Владимир Пресняков-старший. Петрович, как всегда хорош! Вот где кладезь философских и жизненных умозаключений! Хождение по улицам в день матча чем-то смахивало на наши недавние первомайские демонстрации. Море флагов, крики «Россия — чемпион!» Но главное — очень много российских болельщиков. Прудников сознался, что такое он видит впервые.

Прибыли на стадион за три часа до начала матча, где нас ожидал шмон, к которому мы, впрочем, приготовились. Я, например (учитывая то, что меня четыре года назад в Бельгии не пустили на матч с гармошкой), оставил инструмент в гостинице. Не повезло моему коллеге-баянисту Володе из Краснознаменска. Он взял громадный пятирядный баян, но горе-музыканта вернули. То есть, изымалось всё, что напоминало метательный снаряд или травмоопасный предмет.

Признаться, я впервые наблюдал такое количество соотечественников на трибунах. А какие лозунги! «Взял мяч — х…ячь!» Надписи на одеждах радовали и удивляли одновременно: «Руссо туристо — облико морале!», «Х@й вам!» Петрович придумал себе фразу на груди: «Бедный Рауль!» Очень оригинальные майки с текстом гимна России на спине позволяли вышестоящим петь его со словами… Мне очень понравился смелый десант наших болельщиков в «логово врага». Зелёный многометровый плакат на английском — «Бузулукские фаны» — нагло висел в центре красной испанской толпы. Короче, на несколько часов мы превратились в братьев и сестёр десятитысячной российской диаспоры. Правда, «сестёр» было немного, и они смущённо рассматривали свои педикюры, делая вид, что не слышат «пятистопных ямбов» фольклорных глашатаев.

Вдруг, звонит мобильник. Удивляюсь, кто же это? Женя Осин из Москвы поздравил меня с днём рождения. Единственный из артистов, не забыл… Приятно…

Увы, наши проиграли сборной Испании. Вернувшись в гостиницу, мы занялись собственным чемпионатом. К тому же скоро мне придётся выступать перед болельщиками уже в качестве артиста…

Забегая вперёд, скажу: наша команда «Старко» на турнире футбольных ветеранов заняла первое место! Это весьма удивительно. Как правило, артисты всегда были в таблице где-то пониже середины. Всё очень просто. За нас играл…. Егор Титов. Из 15 голов 8 — на его счету! (По регламенту — в команде можно было иметь не более двух спортивных звёзд). Ещё один «супербизон» помог нашей команде. Это был Лёша Прудников — олимпийский чемпион 88-го года, который стоял в защите, как скала! С ростом в 190 и весом 107 кг — он походил на боксёра Кличко, и нападающие отскакивали от него, как мячики… Красавец Егор был неподражаем! Видимо, соскучившись по большой игре, не делая скидку на профанов, с хорошим настроем, витиевато плёл комбинации. Мяч, как бы, прилипал к его «плисецким» ногам. Нас, музыкантов выпускали только для того, чтобы дать передышку «грандам».

А вечером я уже был «в своей тарелке» — выступал перед болельщиками-футболистами в качестве музыканта. Взяв простую гитару, спел несколько своих хитов вместе с залом. Потом пел Юра Давыдов, Крис Кельми, Коля Трубач, Владимир Петрович Пресняков выдал на саксофоне свои душевные переживания, здесь я ему подыграл на своём баянчике, в общем было весьма тепло…

И вот второй матч нашей сборной с хозяевами. За три часа до игры столица Португалии гудела, словно улей! По улицам бродили толпы наших, и, случись мгновенная перепись населения — португальцы бы сиротливо выглядели гостями. Вдруг сзади рявкнул гудок локомотива. Толпа вздрогнула. Тут же мелькнула догадка: какими же лёгкими обладает этот горнист? Всё оказалось просто — это наш фан торжественно демонстрировал последнюю новинку — аэрозольный баллон с сиреной. Оказывается, сейчас уже не надо драть глотку, а слегка нажать на кнопочку, и добрая дюжина прохожих тут же превращается в глухонемых… В надписях на майках, как всегда, пытались остроумничать. Наш Петрович, например, придумал себе фразу: «Фигу тебе, Фигу!» А евсеевское двоесловие, ставшее хрестоматийным, уже в наглую рисовали без купюр…

И когда пол-стадиона мощно выдохнуло: «Росси-я, Росси-я!», я испытал давно забытое чувство гордости, что напрочь отсутствовало у тех, ради кого приехало, прилетело, приплыло такое количество болельщиков. Даже на восьмой минуте, при счёте 0:1, мы на трибуне мы на трибуне не прекращали насиловать голосовые связки. Тут было и «О-ле, о-ле» и «Шайбу-шайбу!» После удаления с поля нашего вратаря десятитысячная диаспора, в одном порыве скандировала: «Судья — пи… арас»… А тот, видимо не зная, что его причислили в разряд сексменьшинств, и подумавшего, что его хвалят португальцы, с удовольствием продолжал штрафовать наших футболистов. А на поле опять игра в русском стиле «авось». Леша Прудников выдал: «Пеньки! — Стоят и ждут, когда к ним мяч прилетит…» Кто-то из болельщиков, узнав, что «Старко» на трибуне, заорал: «Артистов на поле!» Это было одновременно и комплиментом и укором… После второго гола у наших фанов был просто шок. Мы расходились в непривычной тишине. Смотрю на понурую толпу, Тут и пузатые братки, и интеллигенты и основная масса с замутнённым пивным взглядом, много мамаш с малышами. Один пацанчик спрашивает: «Мам, а чё ета про судью там кричали?» Та отвечает: «Правильно кричали, но тебе ещё рано об этом знать…!»

Лиссабон. Ночной аэропорт. Грустно. Лечу домой. Второе поражение. Досада. А так хотелось, захлёбываясь от восторга, пересказать чувства соотечественников от хорошей игры наших футболистов. Но, видно, не судьба…

Прилетев в Москву, сразу «с корабля на бал» — вечерний концерт в ночном клубе «JVL» с Тони Шериданом. Вместе с «Ярбэндом» выступил ещё один классный музыкант Леван Ломидзе со своим трио. Признаться, я редко видел таких виртуозов-гитаристов, как Леван. Алёна жадно впитывала все его звуки за кулисами — так поразила его игра! Наше выступление состояло из композиций «Битлз», но одну песню Шеридана «Beautiful» мы с Алёной посвятили легенде британского рока. В это время он сидел за столиком, и было заметно, как музыкант был в приятном трансе. И вот на сцене Тони — высокий седой дед. Полная свобода действий — звучит несколько старомодный, но чистейший рок-н-ролл, что называется, сама история! Голос с сипотцой, как подобает настоящему блюзмену. После концерта, обняв Алёну, сфотографировался с ней. Та была — на седьмом небе!..

Этой же ночью уезжаем в Питер. Клуб «Порт» нам показался более комфортным и по звучанию и по публике. Шеридан ещё раз внимательно послушал Алёну и попросил прислать ему в Гамбург (сейчас он проживает в Германии) пару композиций, которые он хотел бы показать своим друзьям в Калифорнии…

А на следующий день — концерт самого Пола. Находясь на Дворцовой площади, ловлю себя на мысли, что уже нет того прошлогоднего московского трепета. Есть гениальная музыка, мощный аппарат, великолепный драйв, а слёзы не выступают… Видимо, потрясение бывает не так уж часто…

По приезду в Москву, возобновляются репетиции. Но Юрины идеи теперь идут вразрез с моими. Теперь уже мои музыканты — братья Литвиновы его не устраивают, и их нужно заменить. Но он убеждает меня в том, что это не его прихоть, а спонсоров, которые дают деньги на поездку. Здесь я пасую. Финансы — большая сила, и ими удобно жонглировать. Суть оказалась простой. Два новых музыканта оказались родом всё из тех же Набережных Челнов. Поэтому у представителей завода КАМАЗ, которые субсидировали эту поездку, возникла идея рекламы с помощью своих земляков. Их, бывших школьных друзей, как и «Битлз» — четверо (как всё сходится!) А двое других — это мы с Алёной — как бы приглашённые солисты группы «Ярбэнд». Так я был интеллигентно отстранён от руководства. В другие годы я бы этого не допустил, но сейчас отнёсся к этому философски. В конечном итоге моя мечта — сыграть на родине «Битлз» осуществлялась. Как, впрочем, и вторая — показать англичанам Алёну, увидеть и услышать реакцию европейского общества. Так, впервые за много лет, я влился в самодеятельный ансамбль на правах гостя. Репертуаром рулил уже Юра, который упростил задачу — петь самые ранние и забойные рок-н-роллы. Мои любимые битловские композиции из «Эбби роуда» решили не исполнять — говорят, они не будут «котироваться»… Я понял одну вещь. Есть единый Всевышний. Но разные веры. Это касается и нас, музыкантов.

Мне, со своей профессиональной колокольни было видно одно, с позиций чистых рок-н-рольщиков — другое. Я уже говорил про Колю Васина. Он может принять за шедевр грубое, неточное исполнение, ценя при этом, как он сам говорит, ЭНЕРГЕТИКУ. И холодно отнестись к нестандартному, полному находок, произведению.

Что главнее — вечный спор. Я допускаю, что рокерам, часто по своей сути, чуждо высшее музыкальное образование. Оно им не нужно, и чаще всего им мешает… Примеров — сколько угодно. Архитектор Макаревич, например. Но я — чистый музыкант, прошедший школу разных стилей. У меня состоялся вкус. Аккуратность исполнения — мой конёк. За это я получил признание, 19 лет «муштровавший» «Ариэль». И, играя сложнейшую музыку, опускаться до примитивизма, не хочу. Душа не даёт!

Впрочем, я быстро успокоился. Оставив мне всего три сольных песни и три Алёне, музыканты над своим блоком каждый день работали на износ. Правда всё равно у них звучало по-школьному, зато «энергетика» была очень громкой!…

И вот он, исторический день 26 августа. В этот день впервые российская музыкальная группа отправилась на берега туманного Альбиона для участия в традиционном международном фестивале «Битлфест». Нам предстояло сыграть шесть 45-минутных отделений на разных площадках с названием «Каверн». Это были «Каверн-клаб», «Каверн-бар» и «Каверн-бэк». Именно на последней площадке не так давно работал Маккартни с Гилмором и Пэйсом…

В общем, «крыша ехала» ещё до выступления. Приятно было увидеть наши фотографии с Алёной в каталоге наряду с музыкантами 11 стран. А сбоку российский флаг… Встретить на ливерпульской улице знакомое лицо — это ещё одна радость. А это Женечка Ененко — моя «боевая подруга». Как много она сделала для нас с Алёной и продолжает делать — просто удачное приобретение по жизни!

Не устаю удивляться, глядя на англичан. О вечных улыбках на их лице вспоминают многие. Я бы ещё отметил сверлящий взгляд каждого из них, словно они тебя узнали и вот-вот вспомнят… Мы, наверное, с советских времён, заряжены на какую-то гадость, поэтому большей частью ходим с предубеждением, что нас должны толкнуть, оскорбить или ввязать в драку. Поэтому лица наши суровые от рождения, и россиян видно за версту. Но ливерпульская толпа излучает какую-то необъяснимую безопасность. Если и кто-то тебя нечаянно задел, сразу: «Сорри!» Во время нашего пребывания мы заметили странный парадокс: при 17-градусной температуре мы, уральцы кутались в куртки, а местным — хоть бы что. Более того, девушки с тестообразным бюстом разголялись так, что смотря на них, мёрзли мы… После девяти вечера, на Мэтью-стрит не было ни одного трезвого человека. Нашим ментам не хватило бы автобусов кидать всех в трезвяк. Это был какой-то «Последний день Помпеи». Все, словно жили последний день! Эдакое братанье с телячьей радостью — полный отвяз! Хохочущие дамы приставали к каждому встречному. Мужчины орали песни, как на футболе. И вместе с тем, ни одного происшествия, конфликта… Около каждого бара, где выступают группы — расписание. Каждый час меняется группа. Почти везде вход бесплатный. География участников впечатляет. Здесь австралийцы и японцы, немцы и американцы, чехи и бразильцы. Последние прислали аж три «команды». Наша группа — тёмная лошадка.

И вот он благоговейный миг выхода на сцену! Знаменитая арка, кирпичики и публика с каким-то любопытным недоверием поглядывает на нас. Волнуюсь, как студент на экзамене. Но скоро это проходит. Публика с пивными бокалами всё воспринимает очень дружелюбно. Особенно, когда я аккомпанирую на балалайке. И вот вышла Алёна. Песни «A Hard Days Night», «Here, There & Everywhere» звучат при полной тишине, нарушаемая лишь аплодисментами. Народ понимает, что это уже чистое вокальное искусство и с улыбками воспринимает её пение. И следом идущий рок-н-ролл «Long Tail Sally» буквально взрывает население. Счастливая Алёна становится за клавишные и мы поём прощальную «All you need is love». После первого же выступления испанцы буквально набросились на Алёну. Они пришли нас сменить и услышали только две последние песни. Спросили, где ещё можно нас послушать. Сказали, что такого вокала давно не слышали. После второго концерта от них уже исходило предложение Алёне записать пластинку в Испании. Затем меня покорила джаз-роковая бразильская группа «Бешеные собаки». Я, буквально, засмотрелся на барабанщика — такой филигранщик! Кстати и моя дочь предпочитала слушать на фестивале более сложные группы с трибьют-версиями.

Между своими выступлениями мы ходили в разные пабы послушать коллег. Конечно, я судил их, как всегда, со своих позиций. Прежде всего, меня интересовало мастерство. Как инструменталисты, они меня убедили! — там было что послушать. Кто-то играл ноль-в ноль, кто-то около… Был и откровенный авангард. Но на пятый день я стал ловить себя на мысли, что все выступающие коллективы — хорошая самодеятельность. Пока не попал на концерт американского оркестра «Фаб фау». То, что вытворяли 12 человек на сцене одного из театров, меня, буквально, приподняло! Как мне стало известно, они задались целью исполнить все песни «Битлз»! Ровно половину — а это более сотни уже было в их репертуаре. Исполняя кавер-версии, музыканты бережно сохранили все студийные эффекты при записи самих «Битлз». Это было поразительно! У меня в этот момент даже мыслей не было обвинить их в некоей «перепечатке». Живой ситар, виолончель, скрипки, духовая группа — всё это было МОЁ! Солисты пели своими голосами, не пародируя, как некоторые, знаменитых ливерпульцев, и очень чисто! К сожалению, остальные участники фестиваля достаточно небрежно относились к вокалу. Мне это особенно бросилось в глаза. Но у всех присутствовала та настоящая ЭНЕРГЕТИКА, которую мы пытаемся искать у себя, и часто не находим. Какая-то самозабвенность в глазах, даже любовь, и после первых же аккордов ты — в плену!

Очень нравилось наблюдать за публикой. Почти у всех слушающих, вместе с поющими, шевелились губы, словно при молитве — текст знали назубок. А уж, какие любопытные картины. Я их обязательно должен описать — настолько они забавные…

В «Каверн-пабе» народу в тот вечер было уйма. Передние пивососы буквально нос к носу встречались с солистами. Сидящие за столиком у стенки уже ничего не видели, поэтому ограничивались аудиопродукцией, попивая напитки. Смотрю боковым зрением: сидят три древние старушенции, где-то возраста Будённого. У каждой волосики покрашены в разные весёленькие цвета, и от этого они походили на три одуванчика. Вначале мне показалось, что дамы больны какой-то паранойей, их головки слегка дёргались. Но потом я заметил, уж больно ритмично у них получается, и понял, что старушки так кайфуют… Вдруг все трое, как по команде срываются с места, орут любимую строчку из песни, опять садятся в кресла и уходят в нирвану. Виски, видимо, ещё усиливает восприятие, поэтому улыбка не сходит с их лиц. Потом одна из них берёт сигарету, продолжая дёргать головой, и с закрытыми глазами подносит зажигалку к… середине сигареты. На наш хохот они не обращают никакого внимания, поскольку у них не принято удивляться чему-то мелочному…

Следующую картинку надо было снимать на камеру, настолько она была потешной.

Изрядно набравшийся, мужчина лет пятидесяти, взяв очередную порцию пивка, решил подойти поближе к сцене. Бармен оказался щедрым, налив ему напиток до самых краёв. Оступившись, бедолага вылил грамм 100 ближайшей леди прямо в декольте. Реакция была мгновенной и женщина толкнула мужичка в сторону, где стояла такая же дама с арбузными прелестями. Следующие 100 грамм стекали меж грудей соседки. Вы уже догадываетесь, что произошло дальше… Да то же самое. Третьей жертвой была симпатичная блондинка, которая отпасовала пивуна дальше. Тут я вспомнил Олимпиаду и соревнования по ручному мячу… Так, в считанные секунды улетучилось поллитра ценного напитка. Предпоследние капли стекали у сцены с мужского гульфика. Гомерический хохот толпы заглушил рок-н-ролл. Вместо того, чтобы возмутиться, пострадавший вдруг засмеялся и вылил остаток пивка себе на голову… Ему аплодировали все, включая музыкантов!..

Вечер. Наш автобус отъезжает от гостиницы. Алёна плачет. Она у меня очень впечатлительная девочка, и здесь без слёз не может… Я не рыдаю, хотя мне тоже не хочется уезжать. И, какое-то уверенное чувство, что здесь буду ещё не раз. Ливерпуль стал ещё родней!..

До юбилея — всего-ничего и мой оптимизм тает, как воск. Я это почувствовал ещё в Англии. Дома меня ожидал неприятный сюрприз — все сроки подготовки к октябрьскому Бенефису в критическом состоянии, спонсоры «отвалились», и я уже не успеваю что-либо организовать…

Пришлось обзванивать и руководство концертного зала и артистов и извиняться. Ещё один драматический поворот судьбы. Хотя, может быть, я себя переоцениваю, и всё гораздо проще?…

Осень 2004 года — страшная трагедия в России — террористы, Беслан!… За что нам достаются такие катаклизмы? Эти моральные удары сказываются на общем настрое. После такого события я месяц не подходил к своему «Коргу». Депрессия выбивает из «седла» надолго…

Приближался конец октября — а это значит — поездка с концертами в Австралию!

Ещё летом мне позвонил Саша Акинин, барабанщик Александра Кальянова, и предложил поехать на два концерта к русским эмигрантам в эту далёкую экзотическую страну. Идея выступления была необычная. Программа называлась «По волнам нашей памяти», отличающейся от тухмановской пластинки 70-х лишь одним словом «…моей…». Солисты четырёх легендарных ВИА тех лет Владимир Орлов («Лейся, песня»), Андрей Кирисов («Добры молодцы»), Валерий Ярушин («Ариэль»), Сергей Беликов («Самоцветы») вместе с барабанщиком нескольких групп Александром Акининым составили своеобразную сборную команду семидесятников. Идея заключалась в том, что, исполняя свои лучшие хиты, певцы не уходили со сцены, а, беря свои родные инструменты, продолжали аккомпанировать своим коллегам и подпевать им. Конечно, звучали минусовки, но и инструменты были включены, поэтому звучание обогащалось ещё «живыми» добавками барабанов, клавишных, гитар… Для этого надо было тщательно репетировать, но собрались же профессионалы! Но самое главное — спустя 32 года мне предоставлялась возможность встретиться с легендарным Леонидом Бергером! (Помните, Лиепаю 1972 года?) И не просто встретиться, а поработать с ним в одном концерте! К настоящему времени Леон Бергер — известный австралийский певец, не так давно входящий в пятёрку лучших певцов Австралии. Первый продюсер знаменитой певицы Кайли Миноуг! В нашем концерте он будет вести программу и споёт вместе с нами несколько песен «Весёлых ребят» того времени. Есть от чего «прибалдеть»!

Смешной случай произошёл в посольстве, куда мы все отправились на собеседование, связанное с открытием визы. Ожидая вызова, сидим в фойе. Вдруг девушка выходит и объявляет: «Сергей Белилов есть?» Мы тут же прыснули со смеху, и её поправили — Беликов. Но я тут же добавил ему кличку — Цинковый. Так до конца поездки за ним закрепилась двойная фамилия Белилов-Цинковый!

Но, как снег на голову, трагедия! Ровно за 10 дней до гастролей уходит из жизни Володя Орлов, скоропостижно, неожиданно, сердце… После вечернего концерта стало вдруг плохо за кулисами. Ему ещё не было пятидесяти… Вообще в этом високосном я попрощался с ещё двумя, дорогими моему сердцу, музыкантами Сашей Лосевым («Цветы») и Женей Курбаковым из «Самоцветов». Смерть часто раньше времени приходит к талантливым…

Но отменять поездку нельзя, и мы принимаем решение, не меняя программу, исполнить песни Володи, посвящая их его памяти…

Лететь 25 часов до Мельбурна я ещё не пробовал… Компания «Эмирэйт» предоставила шикарные аэробусы с вмонтированными в кресла компьютерами. Это было что-то! Две посадки в Дубаи и Сингапуре и ты в другой части света, даже в другом времени года. У нас — осень, у них — весна! Вскоре 5-ти часовая разница с этой страной превратилась в 7-часовую. Всё очень просто — Россия перешла на зимнее время, а Австралия на летнее. И вот — аэропорт Мельбурна! Нас встречает солидный господин без волос. «Вадим Хрундин» — представился он, и про себя я отметил — если бы он не говорил по-русски, я принял бы его за местного мистера. И, смотря на него, я подумал, как всё-таки русские в чужих странах быстро вписываются в местную культуру и становятся похожими на иностранцев! Вадим — бывший житель Норильска, уехавший сюда с женой Инной 23 года назад. Бывший барабанщик, став продюсером, быстро наладил дело. Английское произношение далеко не изысканное, но терпимое для местных.

Первый же вопрос — где кенгуру? Ответ — завтра пойдём кормить. Ещё до поездки один приятель несколько пренебрежительно описал Австралию, сказав, что это колхозная страна, и там «…у них в центре коровы пасутся…». Но как раз их то я и не увидел. Зато утром, взяв буханку хлеба, мы поехали в лесопарк, где покормили несколько гигантских кроликов, это чудо природы, под названием КЕНГУРУ! Они бегали там меж деревьев, как у нас кошки! Такое не забывается никогда! Хотелось ещё увидеть мишек Коала, но они спрятались в эвкалиптах. Зато мы с нетерпением ждали встречи с океаном, плавки уже были наготове. Увидя эти километровые волны, я подумал, что Чёрное море, всё-таки — лужа! Температура воздуха — плюс 25, воды — плюс 22, но странно, что никто не купается… Может, для них это холодно. Но для меня, уральца-то…

Скинув одёжку, бросаемся в пучину! И вдруг через несколько минут слышим звук милицейского свистка. К нам бросается какая-то тётка и громко возмущается. Даже с плохим знанием английского, понимаем: оказывается, сюда часто подплывают акулы, нападают на серфингистов.

Видя, что мы — иностранцы, поясняет, мол, вон там, правее металлическая сеть и буйки — там купаться можно. Саня тут же прочитал лекцию, что нам, русским, это «по барабану», что мы с похмелья и акулу сожрём… Но тётка русского не знала и отправила нас подальше…

И вот встреча с Леоном. Он прилетел из Сиднея накануне концерта. Выглядит потрясающе, 59 лет, а выглядит где-то на 35… Путая русские слова с английскими, вспоминает Латвию, момент уезда. За эти 30 с лишним лет в Россию его занесло однажды, в 1989 году по приглашению Аллы Пугачёвой. Он выступал на её «Рождественских встречах». На вопрос, как там сейчас, я сказал, что сегодняшнюю Москву не узнать, ты же был, когда колбаса у нас продавалась по талонам. Но после развала Союза в России наступило смутное, непонятное время, в какой-то степени даже циничное.

Концерт в Мельбурне шёл, как и ожидалось, «на ура». Начальная песня «Мой адрес — Советский Союз» являлась ещё и финальной. Здесь я играл на балалайке. В течение всего концерта зрители подпевали солистам почти в каждой песне. В середине выступил Леон. «Как прекрасен этот мир» и «Алёшкина любовь» буквально выжали из меня слезу… Потом он сел за рояль. Я на клавишных включил скрипки и прозвучал знаменитый блюз Рея Чарльза «Джорджия». Тут «мурашки» забегали не только у зрителей, но и у меня.

В Сиднее Бергер был у себя дома. Пришло много его друзей. Это были респектабельные господа с улыбками и ужимками явно не русского происхождения. И, главное, очень приветливые. Многие из них покинули страну лет 20–30 тому назад. И почти совсем не было молодёжи. Да и понятно — это другое поколение, другие ценности и уже западная культура. Что такое — Россия — они уже черпают из австралийских источников информации. А это: бандитская мафия, икра, водка, красивые девочки, балалайка, медведи на улицах… Да, ещё хорошие теннисистки… И всё. Правда, на телевидении существует круглосуточный русский канал, но платный. А государственный ограничивается показом 10-минутными новостями на русском языке, транслируя ровно в 10 утра наши НТВ-шные новости. Судорожно переключаю каналы — реклама… Судя по нашей рекламе, в России три беды: перхоть, кариес и месячные… Но у них об этом вспоминают редко. В основном, жрут всякую вкуснятину и демонстрируют механизмы для обработок грядок на дачах. С утра идут сериалы с любовными сюжетами, но обязательно с юмором и обязательным хохотом окружающих. Даже, не понимая языка, можно зарядиться каким-то лёгким, ироничным настроением на весь день.

У нас, на родине, немножко не так. Утречком, где-то с 6 утра, в новостях нам обязательно покажут несколько обезображенных трупов. (Это, чтобы мы побыстрее проснулись). Отсмаковав теракты, переходят к сообщениям о пикетах, оборотням в погонах, замерзающих неплательщиках на Дальнем Востоке. И где-то раз в неделю скажут, что в каком-нибудь нашем зоопарке, в неволе, рождается какой-то гадёныш. Вся страна очень радуется — хоть что-то положительное у нас происходит!.. Сразу после новостей Россия погружается в суперрасследования: начинаются сериалы на криминальную тему. Каменские, адвокаты, антибиотики успешно борются с лысыми братками. Причём сюжеты так лихо закручены, что в конце все положительные герои оказываются отрицательными и наоборот. Талантливых актёров осталось немного, поэтому они снимаются во всех сериалах без удержу. Утром, скажем, он — белогвардеец, а вечером — коммунист. Сначала я подумал, что герой исправился, осознал… Нет, оказывается — это другой сериал!

С музыкой на центральных каналах в полном порядке. Рокеров на них не пускают на пушечный выстрел. Видимо, это ниже их достоинства. Зато попса представлена в полной красе. Здесь не знают, что такое — петь вживую. А что — а вдруг, певица слова забудет — скандал!

Так, как артисты теперь поют в микрофоны без шнуров, площадка чистая. И чтоб не было скучно смотреть на то, как солисты пытаются синхронно попадать под свою «фанеру», потребовались танцоры, даже те, которым что-то мешает… А чтобы не было претензий и к танцорам — ещё один отвлекающий манёвр — мультиэкраны. Вот тут светохудожники отрываются, что называется, на полную катушку — включают все эффекты сразу. Вокруг всё мигает, мелькает и, через десять минут оболваненная публика жует эту «музыкальную жвачку» с равнодушным удовольствием. Она даже не замечает, в каких красивых лохмотьях вышел Валерий Леонтьев, их дизайн явно проигрывает… Переключившись на один из спецмузканалов, натыкаюсь на интервью с молодой звездой с «Фабрики звёзд». Беседа о чём угодно, только не о музыке. У диджея с такой же прямой извилиной, как и у солистки, понос слов и запор мыслей, поэтому он часто ржёт, заполняя пресловутое «э-э-э..». На прощание звездочка, кокетливо улыбнувшись, послала его и меня на три буквы, и экран пискнул: «пи-и..». После прощального дебильного гогота я понял, что люблю наше телевидение также, как наши старые солдаты — Гитлера… В застойные времена я бы дал этой «салаге» «по соплям» и общество поддержало бы, но сегодня это называется «покушением на личную свободу» или «ущемлением прав». О как!

Сейчас на экране можно показывать матерящихся людей. Даже стало модным. Только при этом нецензурщину следует заменять пищащим звуком… Если прислушаться — сплошная азбука Морзе!…

После сладких австралийских дней окунаюсь в московскую слякоть и настроение падает.

Хотя, теперь в путешествие отправляется Алёна, и скучать уже некогда. Проводы на вокальный конкурс в Македонию, бывшую югославскую республику, прошёл под знаком надежды. Почему-то я был заранее уверен в успехе дочери. Но, по словам Людмилы Ивановны, куратора от России, соревнования певцов напоминало «раздачу слонов» при социализме. То есть, в жюри заранее знали победителей. Причем до конкурса. Гран-При и первую премию должны были получить местные юноша и девушка. А остальные — как получится… Кто бы мог подумать, что на лауреатство посягнёт какая-то россиянка, причём единственная, кто пела «вживую»! Блестяще исполнив две песни: «У беды глаза зелёные» и «I Have Nothing» Уитни Хьюстон, под овации зала Алёна ушла в хорошем настроении. Но судьи поставили её на второе место. Узнав это, зал долго улюлюкал. К чести моей дочери, она нисколько не огорчилась этому. Напротив, как она сказала, это была проба сил и накопление уверенности в соревнованиях подобного масштаба.

Дома, к Алёне часто стали наведываться две симпатичные девчушки Ирина и Маргарита. Через стенку я поневоле слушал репетицию их вокального трио. Это Алёна поднимала свой очередной ансамблевый проект. Звучало весьма прилично, и, что самое приятное, в репертуаре — никаких «Белок-Стрелок». В основном — классика джаза и спиричуэлсы чёрных. Накопив несколько рекламных песенок, решил показать нескольким продюсерам. Быстрее всех отреагировал Саша Дмитриев, который выдал их продукцию на Север, в Сургут. Так, накануне Нового Года, девочки получили приглашение поработать в этой столице Севера. К этому времени у них родилось название «АМИ» — по начальным буквам имён: Алёна, Маргарита, Ирина. Чем больше их слушал, тем больше был уверен — вот шикарный бэк-вокал для моей новой работы «Чёрная звезда»! Но это всё в будущем, а пока…

Написал новую песню «Лебедь белая» на стихи известного российского поэта Константина Скворцова и не скрою, сам получил удовольствие. Как сейчас это происходит редко! Почему раньше рождались песни очень быстро, без напряга? Скорей, потому что существовал очень активный обмен энергиями сочинителя-композитора и потребителя-слушателя. Полные залы и любовь публики подхлёстывали и были своеобразным наркотиком. Резкое падение интереса к ВИА с середины 80-х и длящееся где-то десятилетие больно отразилось на нашем жанре. С перестройкой возникли мнения, что, мол, кончилось ваше время, и всё такое. Какие-то придурковатые группы, обзывающие себя настоящим советским роком здорово напортили общей культуре популярной музыки России. Наверное, так болезненно и происходят революции? Красивые мелодии были уже не так интересны. Вместо этого подавалось НЕЧТО абстрактное, лишь бы непохожее на общепринятое. На сцену полезли баянисты в рваных тельняшках. На гитарах можно было и не уметь играть, или просто делать вид умудрённого панка. Этот «пофигизм» как раз и пришёлся на развал СССР в 1991 году. Конечно, песни Виктора Цоя с призывом к переменам здесь была к месту. Мощно заявили о себе Шевчук, Кинчев. Это был яркий стиль бунтовщиков сегодняшнего времени. Я где-то радовался этим переменам, вместе с тем, грустив, что мой стиль ушёл в тень. Музыканты многих ВИА спивались, уходили в коммерсанты, меняли профессии. Появилась компьютерная «попса», к которой, слава Богу, меня не причисляли. Я был где-то посередине: между роком и «ресторанными песнюшками». Видимо, эта растерянность и настигла моих коллег по «Ариэлю», не понимающих, что ещё сейчас нужно публике?…

И вдруг, в середине 90-х вспышка интереса к старым ВИА! Рокеры ощутили нехватку своего электората. После вакханалий на эстраде, душа вновь захотела ощутить напевы, именно НАПЕВЫ, а не мелодии, сочинённые порой компьютерными «гастарбайтерами»! Россия-матушка всегда ценила душевную мелодику, и она, словно вспомнила, что в «сундучке»-то лежат бабушкины сокровища, которые с годами становятся ценнее… Так пришла мода на ретро!

В конце 2004 года Украина бурлила! Выборы президента. Позвонили из штаба Януковича, пригласили поучаствовать, но тут же отказались, заменив меня на какую-то певицу. Я даже не обиделся. Ужасно, конечно, что теперь тобой торгуют политики. Но приходиться мириться с этим временем, когда публика, приглашая тебя, имеет в виду не твои песни, а твой вес в обществе и даже пол… Накануне Нового года толстосумы состязались, кто подороже купит звёзд эстрады. Победила какая-то женская команда стоимостью 100 000 долларов. Так раскошелились нефтяники Севера. Киевские выборы и подтолкнули меня на ремикс некогда очень популярной украинской песни «Марыся». Думаю, кто бы ни победил — пригодится. Между тем, россияне тут же сочинили анекдот на эту тему:

Так, хохлы выразили недоверие в посредничестве нам, «москалям», и попросили других славянских братьев — белорусов пересчитать голоса избирателей «по честности». Белорусы пересчитали, и у них победил… Лукашенко…

В дороге часто на ум приходят мимолётные хохмочки, и я их стараюсь записывать. Вот несколько из них. Я их назвал: Иронизмы.

Новости культуры

Алла Борисовна порадовала работников городского морга новой песней, в которой были слова: «Ах, какой был мужчина!… Настоящий покойник!»

Вновь скандал на концерте Сергея Шнурова. Он вышел на сцену абсолютно трезвый, и возмущённая публика требовала вернуть ей деньги за испорченный вечер.

Надежда Бабкина взяла себе молодого мужа Деткина.

Александр Буйнов купил себе остров в районе Сейшел, и теперь просит группу «Ариэль» петь «На острове Буйнове…»

Лариса Долина возмутилась, услышав старую ариэлевскую песню «Долина-долинушка, долина широкая…» «Никакая я не широкая — сказала певица — я давно уже на диете…»

Однажды Жириновскому понравился Кипелов. Политик пришёл за кулисы и спросил певца: «Кипелов?» — «Кипелов» — ответил тот. «Свободен!» — сказал Жириновский. Так родился знаменитый хит «Я свободен!»

…Как-то странно встретил Новый Год, без семьи. Правда, причина уважительная — работа. Жена Оля в месте с трио «АМИ» трудились на «сургутщине», а я в московской области.

 

2005 год, рок-н-ролл и футбол

Как показала многолетняя практика, после новогодних праздников, выжав из себя все эмоции и финансы, народу становится не до музыкальных настроений, и у артистов начинается «мертвый сезон».

Концертов почти нет. И я решил отправиться в родной ещё Челябинск. Он мне показался каким-то чужим. Наверно, потому, что открывал я пустую квартиру — Олег с командой КВН был в Москве. Пожалуй, самыми родными лицами, кроме родственников, остались Саша Святов и музыканты «Иваныча». Бывший директор моего музыкального центра тут же предложил поучаствовать в выборах нового мэра города. Собственно, в политической жизни я себя не особо выделял, но как-то неожиданно согласился. Тем более, что соперником челябинского Лужкова — Тарасова был уважаемый, мной, в частности, Михаил Юревич — генеральный директор известной фирмы «Макфа», которого мне предстояло поддержать. Честно скажу, это был единственный шанс выступить перед местным населением, хотя бы в качестве музыкального «лектора». О серийных концертах с новой группой не могло быть и речи, поскольку я почти кожей чувствовал ревностную атмосферу моих поклонников, на духу не переносящих около меня каких-то других музыкантов, тем более, москвичей… Почти все известные музыканты города Челябинска, в том числе «Уральский диксиленд» и мои бывшие коллеги по «Ариэлю» добросовестно трудились во славу господина Тарасова, положение которого перед выборами, казалось суперустойчивым! И я в этом артистическом списке слыл просто «белой вороной». Выступив в нескольких дворцах культуры под минусовку, и получив массу положительных отзывов, улетел в Москву. И вдруг, через несколько дней звонит возбужденный Святов и сообщает: — Победил Юревич! Я, конечно, порадовался, и для себя подумал: может новая «метла» что-то изменит в моей судьбе? Но это покажет будущее, а пока…

Пока надо искать города, где тебя еще помнят. Современные продюсеры ориентированы целиком на «молодняк», и нам, «динозаврам» эпохи «Битлз» приходится туго. Главным образом, телеэкран монопольно диктует всё, что ему заблагорассудится. Поэтому, попасть в этот «ящик» мои ровесники считают большой удачей. Для себя замечаю, что у меня уже нет такой тяги — выплясывать во что бы то ни стало. Тем не менее, участие в утренних передачах ТВЦ и РТР «Русского лото», всё-таки — событие.

В конце января я «прорвался» в кабинет челябинского губернатора Петра Ивановича Сумина. Принял он меня по-домашнему, даже как-то, по-отечески. Я сразу поведал о том, что являюсь челябинцем, и что сейчас временно нахожусь в длительной творческой командировке. И при случае мог бы послужить во славу уральского отечества. Скажу по справедливости — я не лукавил: где-то, в «подкорке» я держал в запасе вариант возвращения. Для этого мне необходимо с помощью Бенефиса напомнить музыкальному обществу о себе, и тем самым прославить столицу Южного Урала. В одиночку Театр Эстрады мне не потянуть — нужны финансы. Набрав по громкой связи одного из замов, Пётр Иванович практически дал ему задание помочь в этом вопросе… Я ушёл окрылённый, хотя в мыслях сразу был готов к старой системе социалистической волокиты.

В Москве, в Театре Эстрады мне назначили очередную дату проведения юбилея — 25 мая. Подумал — успею…

Звонок из Германии. «Привет, Валера, это Вилли!..» — кричит трубка. С трудом вспоминаю. Оказывается — это Василий Леонгардт, на «неметчине» он — Вилли! Земляк из Челябинска, уехавший недавно к предкам в Гамбург. «Я скоро буду в Москве, давай встретимся» — продолжает он.

Через несколько дней пьем кофе уже в кафе торгового центра «Таганка» на Марксисткой. Квадратные глаза бывшего челябинца выдают его возбуждение. Он сбивчиво начинает говорить о перспективах, которые у него открываются в Германии. Первым делом, поздравляет меня с первым местом Алёны. Сначала я подумал, что он имеет в виду два лауреатства моей дочери в Сочи и Македонии. Потом, оказывается, что речь идёт о заочном конкурсе по фонограммам. Перед Новым годом я подарил уральскому «немцу» несколько песен, записанных Алёной в некоторых студиях. И они оказались лучшими на отборочных слушаниях в Гамбурге. А посему, публика желает лицезреть видео певицы, что мы вскоре и сделали. В одном из музыкальных магазинов Москвы устроили съемку репетиции битловской песни «Here, There & Everywhere». Валерий Егорченков, оператор, подмешав фрагменты выступления «Битлз», буквально за одну ночь родил симпатичный клип, и Вилли увез его к себе. Теперь уже речь будет идти о выступлениях Алёны в Германии. Но как не хочется сглазить, поэтому я сразу о другом. Самая главная цель визита моего земляка выяснилась потом.

По тому, с каким увлечением Вилли говорил о будущем, я сразу вспомнил советские времена, и свои утопические инициативы. Скажу сразу, я стал ужасно недоверчивым к высокопарным идеям. А она у него заключалась в организации, ни много, ни мало, движения «КРАСОТА СПАСЁТ МИР!»

Оказывается, у него в Германии нашлись сподвижники подобных лозунгов и действий. Даже нашлись какие-то субсидии. И моя задача — поддержать всё это, путём открытия молодых российских талантов с прокатом их в этой европейской стране. Выслушав его с улыбкой, всё же подумал: а что, чем чёрт не шутит (?), вот у таких одержимых, как Вилли может получиться всё, что угодно!… Но, как чертовски хочется верить во все это!… В числе московских виллиных друзей оказались продюсер Саша Ольхин и стилист Наташа Белковская, супруга известного художника Игоря Белковского.

Я давно ищу увлеченных, даже в чём-то авантюрных, людей. Как мне их не хватает! Три года назад, переселившись в Москву, я встретился с прагматичным отношением ко всему, что меня окружает, и понял: да, Москва действительно, слезам не верит. Но если ты из себя представляешь что-то ценное — тебя заметят, и постараются «навести мосты», хотя бы на время. Особенно много таких, кто хочет «срубить бабки» побыстрее, и с наименьшими хлопотами. К сожалению, оптимизм с которым я провел первые два года, начинает угасать… Все сроки арендной оплаты будущего Бенефиса прошли. Челябинские чиновники молчали, как партизаны уже пятый месяц. Я уже не удивлялся. Повздыхав, извинился перед организаторами в очередной раз, чувствуя, что уважение ко мне падает, а что делать?…

И вот, 9 мая — один из самых любимых народом, праздник! Администрация города Туапсе изъявила желание пригласить меня с моим ансамблем в качестве главного «запевалы» в этот знаменательный день! Для этого события, я отрепетировал ариэлевскую «Тишину», которую мы исполнили вечером, после всероссийской минуты молчания в 20.00. Затем были поздравления ветеранов, где пригодились мои песни «Старый капитан», «Голубятники» и, конечно же, «Катюша»! А во втором блоке, переодевшись, выплеснули все старые и новые хиты и пели до самого фейерверка Победы. Как вели себя зрители, можно догадаться! Я, признаться, давно так не был растроган! Словно, ко мне вернулись звёздные 70-е годы!

Тут же узнаю, что челябинский «Ариэль» с песней «Тишина» с утра показали на каком-то канале, где солировала… Татьяна Овсиенко!… Вот уж, сюрприз, так сюрприз! Слава богу, я не слышал и не смотрел. Но я даже в самых безумных фантазиях не согласился бы на роль бэк-вокалиста солистки «Миража». Это выше моего понимания! Я пытался представить себе, что при этом чувствовал Лёва Гуров, но не смог… Мне от этой новости стало не по себе…

Приближался белорусский фестиваль «Битлз — Навсегда». Он теперь будет ежегодный. Вместе с «ново-ариэлевцами» отрепетировал еще три сольных битловских композиции для Алёны. Из Челябинска получил свежесшитые концертные костюмы. Причем, «смастрячила» их моя сестричка-мастеричка Люба без примерки! Мерки были записаны по телефону! Вот профессионалка! По моему проекту, они получились истинно в ливерпульском стиле, как у «Битлз», но разных оттенков. Фраза «Как денди лондонский одет» — это теперь про нас!

Едем в Минск. 14 мая — фестивальный день. На этот раз всё проходило не в столице Белоруссии, а за городом, в живописном местечке Логойск в 35 километрах от Минска. Мощный аппарат в 26 киловатт, со вкусом оформленная сцена и на удивление много народу. Увидев много молодёжи, подумал: наверно, им деваться некуда, просто тусуются. Но когда увидел, как почти все они знают слова звучащих песен, подпевая солистам, я, честно говоря «прибалдел»! Лишнее доказательство, что песни «Битлз» завоевывают новые поколения. Кроме местных музыкантов, сорвали аплодисменты латвийская группа «Only Beat», Валера Дейнеко, единственный из «Белорусских песняров» под аккомпанемент дуэта гитаристов Володи Ткаченко и Виктора Молчанова, девичья группа «Квинт-Ю» из Москвы под руководством бывшего музыканта тбилисского «Блица» Роберта. Меня с «Новым Ариэлем» устроители поставили предпоследним. Наши новые костюмы смотрелись блестяще! Алёна, как всегда работала здорово! Ну, а хэдлайнерами здесь оказались музыканты английской группы «Blue Meanies». Как нам стало известно, по мнению Пола Маккартни, это самая лучшая копия «Битлз». Четверо из них, кстати, очень похожие на молодых легендарных ливерпульцев, стояли на сцене в одинаковых сереньких френчах эпохи 60-х, а пятый клавишник скромно сидел сбоку, не портя квартетную схему. Всё-таки англичане — есть англичане! Тембры голосов, подача вокала и крепкий инструментал — все это рок-н-ролл!!! Самый что ни на есть настоящий! Сам организатор Витя Морозевич — просто гигант! Поднять в Белоруссию такую тему, как бит-музыка, с приглашением англичан вызывает уважение. Еще раз восхищен оформлением кафе «Битлз» у Виктора в Минске. Похоже, и иностранцы были в шоке — такого нет в самом Ливерпуле! Проходя мимо толпы зрителей после концерта, кто-то мне в след громко крикнул: «Битлз — форэвэ!» И у меня неожиданно вырвалось в ответ: «Воистину — форэвэ!»…

А через четыре дня в России случился второй День Победы!

Что нужно для счастья простому человеку, прежде всего? Чтобы не было войны! Логично. Ну уж, если она случилась — стать в ней победителем! И только отгремели салюты в честь побед наших дедов, как грянул ещё один. В честь победы на спортивном сражении молодых! Поскольку, футбол является почти сугубо мужским помешательством, большинство представителей сильного пола 18 мая впали в жуткое сладострастие! Футбольный клуб ЦСКА, победив португальский «Спортинг» на их поле, и, взяв кубок УЕФА, заставили Думу призаДУМАться над узакониванием нового русского майского праздника — День Возрождения Российского Футбола! Смотря на телеэкран, не верилось, что недавно в этом же Лиссабоне, после позорища, которое мы имели несчастье видеть собственными глазами, «солдатики-кони» отомстят «по полной» за неудачи сборной. Наверно, это и есть национальная идея — заставить уважать Россию не только на полях боевых сражений, а ещё и на концертных площадках и стадионах! По моему, в эти дни у женщин не было дефицита в ласках своих любимых… Вся Россия «гудела» в прямом и переносном…

Но всё хорошее когда-то кончается, и приходится глотать «пилюли». 21 мая Россия вновь униженно замолчала. В конкурсе певцов «Евровидения» за нашу матушку-родину выступала белорусска Подольская… Я сразу подумал: если так можно, то я бы запросто выступил бы, скажем, за Нигерию. А что — намазался бы ваксой, петь по-английски, вроде, научился…

Пятнадцатое место минчанки, конечно же, провал. В печати, как всегда, стали искать происки «врагов», а как же иначе? И почти никто не говорил о самой музыке и исполнении. Мол, пела хорошо и всё! А все страны сговорились против нас…

Я понял, что грабли — это наш национальный предмет, и лучше всех в мире на него наступаем мы… Позволю себе напомнить, что в каждой из 24 стран, где я побывал, мнение насчёт нашей поп-музыки одинаково: когда мы перестанем обезьянничать, и повернёмся лицом к своему, национальному? Это не значит, что на конкурс надо тащить Кадышеву или хор Пятницкого с танцорами. Наверно, молоденькая певица Варвара с очень симпатичной плясовой мелодией, стилизованной под фольклор, больше бы пригодилась, и вошла бы в десятку. Но миром правит капитал. И пока мы будем закидывать всех своими «понтами», пока на конкурс будем посылать по какому-то коммерческому принципу, посылать будут нас…

Приближался день рождения и, уже с тоской, замечаю, что юбилей уходит куда-то всё дальше и дальше… И тут судьба в который раз предлагает отличиться.

Именно 12 июня на московском стадионе «Локомотив» состоится благотворительный футбольный матч и концерт, посвящённый Дню независимости России. «Старко» вызывает на дуэль команду отечественного правительства «Росич». Признаться, радостный холодок пошёл по душе, когда представил, что я выйду на лучшее футбольное поле страны, где играет сборная. Есть от чего ехать «крыше»…

От волнения приехал на стадион раньше всех, чтобы впитать атмосферу праздника. И вот, в раздевалку входит Михаил Боярский, специально прилетевший из Питера. Следом отец и сын Маликовы, телеведущий Владимир Соловьёв, Коля Трубач, Петрович, Сеня Мильштейн, «шоколадный заяц» Нарцисс, фигурист Илья Авербух, Витя Зинчук и пошло, и поехало… Всего 22 человека. Начали разбирать номера, Мне достался 19-й номер. И вот, идём на поле. Петрович глубокомысленно заметил: «Самое главное для меня — не устать на разминке…» Под громовой хохот выбегаем на травку. Как в сказке — какое-то необъяснимое чувство комфорта. Оглядываюсь — разноцветные трибуны как бы, обнимают тебя руками со всех сторон! Уже вижу плакаты в руках болельщиков, и слышу тощенький девчачий хор: «Старко! Старко!» Смотрю на соперников — впечатляет! И фактура и фамилии: Жуков, Сысуев, Мутко, Бородин, Лавров, Малышкин, Шаронов, Артемьев, Драганов, Воробьёв, два суперспортсмена Фетисов и Сёмин, тренер — знаменитый Бубукин!.. А в их воротах — наш Лёша Прудников — эка незадача!.. И сразу стало ясно, что не видать нам победы, как своих ушей. Класс министров был на голову выше. Хотя были моменты для восхищения. Я имею в виду Юру Давыдова, отразившего 11-метровый, предварительно поплясав в воротах… Проиграв 1:4, мы не огорчились — это было просто шоу. Есть в жизни мгновения, которые очень хочется остановить и полюбоваться. Я вспоминаю момент, когда, получив мяч, оценил обстановку. Спереди — Юрий Сёмин, слева Вячеслав Фетисов!.. В каких ещё репортажах вы такое услышите?! А где вы прочтёте: «…Ярушин убегает от министра иностранных дел Сергея Лаврова?…» Как у меня не подкосились ноги — не знаю! Помню, что отдал удачный пас. Но сам факт! Хотелось орать: «Где вы, фотографы? Остановись, мгновение, ты прекрасно!»

Но самое приятное, что ведущий Женя Куликов ещё во время футбола объявил зрителям, что я — именинник, и мне пришлось услышать немало поздравлений.

Я включаю канал «RenTV». Скоро будет выступление Михаила Задорнова… Оказывается, и в наше демократическое время некоторые артисты в опале… Первые два канала сатиру не любят, особенно всё, что касается критики президента, и известный писатель нашёл пристанище на этом канале. И если говорить о литературных пристрастиях, то я с детства люблю острое слово, а, посему, в любимых авторах у меня — Ильф и Петров, Булгаков, Жванецкий, Задорнов. Читатель, наверно, ощутил влияние этих писателей на мой слог…

Недавно посмотрел наимерзейший российский фильм «Жмурки». Опять братки, опять кровь… В анонсе было объявлено, что это комедия. И, поскольку это была сатира, его создатели хотели вызвать чувство гадливости к героям — бандитам 90-х, ставших в конце депутатами. Они добились обратного. После просмотра я понял, что готов стрелять… режиссёров подобных творений, и выразиться по этому поводу на той «фене», на которой вещает братва: «Пацаны, в гробу я видал такие блокбастеры!…» Особо обидно, что на эту «лабуду» купился один из моих любимых актёров Никита Михалков.

Вспоминаю свои юношеские пристрастия к отечественному, ещё советскому кинематографу. Какие глубокие образы лепили великие актёры Раневская и Смоктуновский! До сих пор — они для меня — эталон сцены и киноэкрана. Особенно их способность появляться перед зрителями не так часто, но зато метко. И публика ждала с нетерпением встречи с ними. Существовал некий ореол таинственности их персон, и трепет публики был вполне объясним. Сомневаюсь, чтобы, предположим, в наше время, они согласились бы вести какое-нибудь телевизионное ток-шоу. Представьте себе картину: Фаина Раневская — ведущая конкурса гадалок!… А Иннокентий Смоктуновский — ди-джей музыкалки «Для тех, кому за…» Конечно, время другое, мне возразят. Согласен, но дурацкое желание современных артистов лезть в экран во что бы то ни стало я никогда не буду приветствовать. От некоторых уже начинает подташнивать. Из молодых актёров я высоко ценю лишь Евгения Миронова. Многие научились драться не хуже голливудских звёзд, а слепить образ, чтобы он надолго остался в памяти народной у них что-то не получается…

То же самое в моём жанре. При всей насыщенности гастрольной жизни, зритель должен по тебе скучать. И до сих пор помню старые слова великого администратора Фалика: «Даже в своём городе ты должен появляться на сцене один раз в год, не чаще!»

Но где тот великий, революционный момент в культуре, чтобы вдруг всё стало на свои места? Кто возьмёт на себя этот груз ответственности? А может она уже идёт — эта революция, а я, как великовозрастный «перец» этого не замечаю и ворчу, что всё не так?

Но я вижу на вокзалах кучу беспризорных ребятишек, страшные физиономии бомжей, и мне больно. Я буду ворчать! Такую Россию я не люблю!

Мне не нравится, что телеэкран оккупировали поднаторевшие звёзды, проплатившие эфирное время, а новых учат — как и что петь прежними «совковыми» методами. То же телевидение стало заигрывать с гомосексуалистами так явно и часто, что порой становится неловко… Тут прав Михаил Жванецкий сказав, что скоро мы — натуралы, станем сексуальным меньшинством!..

Недавно посмотрел спектакль «Райские яблоки» в Доме Высоцкого, посвящённому дню памяти великого Поэта. Его уже нет 25 лет! А народ не только помнит, но и обогащается его новыми поклонниками. Валерий Золотухин перед спектаклем сказал, что в этот день они опросили много 20-летней молодёжи, знают ли они кто такой Высоцкий. Было 100-процентное попадание: не только знают, а читают его стихи и поют! Это здорово! Хотя боюсь, что желание стать поэтом сейчас у молодых не в моде, и подобный пафос считается признаком другой эпохи. Последующие поколения пытаются выразить себя в рок-музыке. Но пока у них очень много «бреда сивой кобылы».

Всё классическое и порядочное можно найти на телеканале «Культура». Но почему-то он мне напомнил какую-то «резервацию». Мол, нате вам, интеллигенты, кушайте своё изысканное и не мешайте народу ЖРАТЬ то, что он хочет!…

Конечно, философствовать на эту тему можно бесконечно. И народ, устав от высоких тем, ищет любого развлечения, даже дурацкого. И вот я, устав от криминальных сериалов, вдруг влюбился в сентиментальную мыльную оперу про глупенького, но очень богатого продюсера Шаталина и прикольную простушку няню Вику. Пусть на американский манер, но остроумную, и с хорошими актёрами.

Иногда хочется поделиться всем этим на страницах какого-нибудь издания или газеты. Раньше в этом не было особых проблем. Тебя сами журналисты находили и уговаривали дать интервью. И тут дело даже не в том, что твоё время ушло. В общей информационной массе сегодня о музыке с профессиональной точки зрения почти не пишет никто. Большинство периодики, помешанное на сексе, предпочитают печатать репортажи из женской бани.… С женщин уже сняли всё, что можно. Остался скальп?!…

Изредка меня замечают. Однажды «Новая газета». Особенно я благодарен «Московскому комсомольцу», где работают дотошные и умные ребята. Много газетного внимания они уделяют моей персоне. Спасибо им!

…И вот, долгожданный август, а это значит — едем в Ливерпуль в гости к битловским пенатам, на ежегодный рок-н-рольный фестиваль «Международная битловская неделя»! Ещё весной мы с нетерпением ждали результатов решения оргкомитета. И дождались — мы в списках участников! Только в этом году я повезу туда свою основную московскую команду, заранее её переназвав на новый лад. Дело в том, что почти все группы, приезжающие на фестиваль имеют названия, не соответствующие домашним. В этом есть какой-то прикольный смысл. Иногда коверкают слово «Битлз», иногда берут за основу строчки из песен ливерпульцев. Так, сами устроители предложили нам название «Back From The USSR», то есть — «Назад из СССР». Нам самим это понравилось, и мы стали готовиться очень серьёзно. Прежде всего, англичане попросили в репертуаре сделать упор на песни в исполнении Алёны. Ведь именно её прошлогоднему успеху мы были обязаны в предстоящей поездке. К чести моей дочери, она даже быстро научилась играть на гитаре хоть и простенькие аккорды, но в её исполнении харрисоновская композиция «My Sweet Lord» звучала очень эффектно! В это время звуки гавайской гитары я «выжимал» из балалайки с помощью «слэйда» — стеклянного колечка на руке. Начать концерт я решил не с бравурных, как многие группы, хитов типа «Can't bye me love», а со сложных композиций «Эбби роуда», начиная с «Sun King», заканчивая «Golden Slumbers». Затем выходила Алёна с прошлогодними хитами плюс «Kansas City», и особенно маккартниевской композицией позднего периода «C'mon People».

Надо ли говорить с каким трепетом мои музыканты Витя, Толик и Саша поднимались по трапу «Боинга», ранее не бывавшие за границей!… Шесть часов утра. Наш автобус после семичасовой езды из Хитроу едет по утренним улицам Ливерпуля… Необъяснимое чувство! Так и кажется, что ты здесь когда-то родился, и возвращаешься в знакомые места!… Чуть моросит дождик, но это не мешает лицезреть красивую картинку с уличными домиками. На улицах — никого, и эти чудные двухэтажные особнячки напоминают игрушечные сооружения из конструктора «Лего»! Вот она — старая добрая Англия!… Заселяемся в гостиницу, похожую на общежитие с кухней. Весь город в лесах. Дело в том, что в 2008 году Ливерпуль объявлен культурной столицей Европы, и его красят, мажут, строят новые гостиницы, словом готовятся к невиданному наплыву гостей. Но наше жильё очень пристойное…

Разворачиваем свежий каталог-проспект с пресс-релизами участников, видим фото — наш дуэт с Алёной, флаг России, но главное — расписание. Здесь моё удивление граничит с гордостью: 12 концертов(!) за шесть дней — такого «чёса» я не помню с соцвремён! Ах, если бы они оплачивались!… Должен сказать, что все музыканты работают во время фестиваля бесплатно. Так же, как и вся поездка «материализуется» участниками. Конечно же, это великая честь, играть на родине Великих Учителей. Вот и нам помог отчасти один мебельный предприниматель, битломан, пожелавший остаться неизвестным… По-прежнему география впечатляет. Появились новые страны: Мексика, Венесуэла. Встреча со старыми знакомыми, бразильскими «Бешеными собаками» в отеле напоминала свидание с родственниками, так же как и с «Блу Минис». (Помните Минск?) Половина групп приезжала в Ливерпуль уже по нескольку раз. Такие, например, как американская «Фаб Фау».

С первого же дня окунаемся в эту атмосферу фанатичного дурачества, как в зале, так и на сцене. Я уже описывал подобные ощущения в прошлогодних заметках. Это на самом деле ФЕСТИВАЛЬ, в самом правильном смысле слова. Где нет победителей, и нет нужды соревноваться с кем-либо. Общение на тонком эмоциональном уровне даёт ни с чем не сравнимое чувство доброты. Конечно, новая масса зрителей воспринимала начало нашего выступления осторожно, даже с каким-то недоверием. Но через одну-две песни мы слышали обычные аплодисменты и улюлюканья, и даже редкое для такой толпы «браво»! За мои железные голосовые связки я был спокоен, всё-таки четвёртый десяток лет на сцене, а вот за Алёну я переживал особенно. У неё ещё не прошёл кашель. К тому же по два концерта в день — нагрузка для молодого организма большая. Тем более, что петь ей приходилось в высокой тесситуре. Где-то к восьмому концерту у неё было паникообразное чувство — несмыкание. Вокалисты знают — что это такое. Но зрители — это потрясающее лекарство от всех усталостей. И, завидев горящие глаза публики, дочь заводилась с пол-оборота и отпевала концерт на «ура»! Особенно запомнилось выступление в отеле «Адельфи» в 3 часа ночи. Среди зрителей вдруг увидел знакомое лицо — Джулию Бэйрд, сестру Джона Леннона. Судя по всему, её улыбка означала благосклонность.

Вспоминается интересный эпизод. На площадке «Каверн бэк» работали бразильцы. Всё было «о'кей», пока солист не забыл начальные слова знаменитой песни «Come Together». Музыканты играли уже третье вступление, а вокалист улыбался и смотрел в потолок. Алёна, стоящая рядом со сценой, первой «врубилась» в ситуацию и быстро шепнула на ухо склоняющемуся певцу. Тот, радостный и счастливый, вдруг, крикнул мимо микрофона в паузе между текстом: «Ай лавью»! Публика наградила обеих овацией. Конечно, и я был грешен в нескольких моментах. Перепутал куплеты, например, в «Girl». Но все эти волнения были даже «в жилу», потому как слово «фонограмма» здесь показалось бы ругательным, настолько живая энергетика прощала все погрешности!.

Где-то к пятому-шестому концерту у нас появились завсегдатаи. Они специально ходили на наши выступления, а появление Алёны на сцене уже сопровождалось воплями. И без ложной скромности скажу, что в конце фестиваля мы услышали от устроителей мнение, что солидно всё-таки выглядели Америка и Россия. Не скрою, безумно приятно! Но хвастаться на родине, видимо, придётся на страницах моего уважаемого «Московского комсомольца». Остальные издания заняты сообщениями о передвижении молодых звезд.

Покидаем Ливерпуль 31-го августа. Дома уже ждут очередные гастроли. Это жизнь. Это — работа. Она не в тягость. Только очень хочется, чтобы атмосфера на российских концертах была похожа на английскую. Чтобы нашему музыканту вернулся статус уважаемой профессии, а не придворного шута. Чтобы молодые дарования не варились в местном диско-шансонном котле, а обратили внимание на общеевропейские, и я бы даже сказал, общечеловеческие ценности. Нас начинают уважать. Пусть очень медленно. И пусть наша культура находится посередине между Востоком и Западом, у нас есть прекрасные музыканты. Их просто нужно открыть и показать миру. Россиян пока встречают по социалистической «одёжке». Но тем приятней проводы, подобные нашим!

…И вот мы дома. Сажусь в маршрутку. Водитель врубает магнитофонные вопли тюремного «хард-рыка» и мы тащимся по знакомым ухабам. Почему-то становится грустно. Светлая ливерпульская дымка напомнила сон, и я просыпаюсь… Впереди Уренгой, Камчатка, потом Керчь и Красноярск. Если посмотреть на карту — приходит мысль что эти перелёты составлены неграмотно. Но так уж устроен новый мир: спешишь на встречу со зрителем по мере поступления заявки, а не по маршруту Росконцерта…

За окном — сентябрь, скоро состоится немало интересных событий, но книгу пора завершать. И при всём при том, в конце хочется поставить жирную запятую, и если ОН позволит, написать новые страницы…