Над озером в Пеликаньем лесу клубился туман неизвестного науке цвета с явным преобладанием синего. В ранней юности Уго баловался сочинением стишков. С этим он быстро покончил, но сейчас шаловливая литературная извилина родила строку: "Сиреневый туман над нами проплывает". Хорошее начало для слезливого романтического вирша. О прощании с любимой, о дальней дороге… Стихотворение, которое никогда не будет написано. К счастью.

Туман над озером совершал малоэстетичные эволюции. Из озера вырастали сизые конечности, переплетались, тянулись к Мариусу и Уго — но, не доставая, растворялись в воздухе. Было зябко и неуютно. Хотелось убраться отсюда под уютную гостиничную сень, где ждала Зинга. Верную подругу лишь в последний момент удалось отговорить от идеи сопровождать мужчин.

У Мариуса было предчувствие на грани уверенности. Ему казалось, что свидание с герцогом Бони должно завершить в его жизни круг, начатый встречей с черным рыцарем. Далее… Что далее? Мариус не знал, что еще способна подкинуть ему судьба, но каким-то образом понимал главное: если разговор с герцогом Бони не состоится, круг разомкнется и станет прямой без начала и конца.

Двухэтажный домик прилепился к скале на берегу озера. Вела к этому оригинальному зданию кипарисовая аллея. По ней-то сейчас и двигались Уго с Мариусом. Двигались осторожно, белый гравий тихо хрустел под ногами. Беспокойные птицы спешили заявить о себе начинающемуся дню. Возможно, перебранку затеяли те самые пеликаны, по имени которых назвали лесок.

— По скале? — спросил Уго.

Мариус пожал плечами. Он не имел даже подобия плана.

Свернув с аллеи, компаньоны стали продираться через густые мокрые насаждения, чтобы выйти к берегу озера как раз возле скалы. Преодолев ровно столько кустов, чтобы вымокнуть до белья, они оказались у цели.

Ежась, Уго бросил лишь один взгляд наверх, но и этого хватило.

— Однако! — присвистнул он.

Дело шло к шести. Герцог Бони, по надежным сведениям, поднимался в восемь-девять. Времени оставалось вполне достаточно. Но не время было главной проблемой. Как взобраться по скале без подручных средств? Уго провел рукой по холодной и влажной поверхности камня. Ближайший удобный уступ виднелся на высоте пяти метров. Даже с плечей Мариуса не дотянуться. Уго вспомнил Кабу, пирамиду в главном храме степняков, акробатический этюд, который они тогда сообразили на троих с Расмусом. Эх, пригодился бы сейчас покойник… То есть, конечно, пригодился, если б он был не покойник, а живой.

На всякий случай Уго обошел скалу. И в том месте, где она соприкасалась с кисельной водой, нашел то, что искал. Будто специально для такого случая скалу снабдили удобными, равномерно чередующимися уступами. Самая настоящая лестница! А у ее подножия — изящная лодочка, цепью прикрепленная к большому кольцу в скале.

Окунаться в воду страшно не хотелось. А как иначе достанешь лодку? До лестницы далеко, у берега — глубоко (с головой, измерил Уго при помощи длинной сухой ветки). Найдя дрын подлиннее, он попробовал дотянуться до челна. Не вышло. Палка шумно плюхнулась в воду. Пеликаны возбужденно заорали.

— Дай я! — сказал Мариус. Выловив палку, он сделал попытку. Уго не поверил своим глазам. Мариус вытянулся в невероятную струночку и таки достал лодку. Не каждый гимнаст смог бы проделать такое! Да что там гимнаст — иной волшебник затруднился бы выкинуть такой фортель! Уго недоуменно пожал плечами. Ранее особой ловкости за Мариусом не замечалось. Напротив — этот овцепас божий скорее был увальнем. Да уж, изменился Мариус за последнее время. Но, если эволюцию его психики Уго мог легко объяснить, то поразительный фокус с лодкой разумению поддавался слабо. Кого же сделали из деревенского простофили в Пустыне Гномов — супермена или зомби? Уго не стал гадать, поскольку вообще не любил этого занятия. К тому же, впереди отчетливо маячила цель сегодняшней акции.

Усевшись в утлый челн, друзья подгребли к нижней ступеньке импровизированной лестницы и легко по ней поднялись. С вершины скалы открывался прекрасный вид: лес в сером рассвете, озеро под лохмотьями чернильного тумана. А вот домика герцога Бони они не увидели.

Уго тихо выругался. Судя по всему, домик был просто врублен в скалу. А ведь расчет был на то, что по скале возможно пробраться на его крышу. Увы, увы…

Но для чего, спрашивается, вырублена в скале эта странная лестница? Для обзора окрестностей? Не верится… А что, если?.. Еще не поймав мысль, Уго уже принялся обшаривать вершину скалы.

И нашел. Там, где начинался спуск к воде, в скале был устроен хорошо замаскированный люк. Догадка оформилась в рабочую гипотезу. Логически связав люк с изящной лодчонкой, Уго сделал вывод: потайная лестница используется для секретных визитов и неожиданных уходов.

Но, в любом случае, люк открывается изнутри. Как отворить его снаружи?

— Постучи, — иронически посоветовал Мариус.

А что, подумал Уго, идея неплохая. Он пару-тройку раз крепко приложился сапогом к крышке люка. И тут же запоздало подумал: ведь с таким же успехом можно было и в парадную дверь постучаться! Называется — незаметно проникли в покои герцога!

Впрочем, что сделано, то сделано.

— Сейчас отсюда выглянет рожа, — быстро произнес Уго. — Я выманю, отвлеку, а ты тем временем ныряй в люк.

Мариус отошел в сторону и притаился.

Изнутри послышался металлический лязг. Чья-то крепкая рука медленно приподняла люк. Появилось хмурое усатое лицо. Последовала недружелюбная фраза на талинском.

— Герцог Бони дома? — спросил Уго на всеобщем.

От такой постановки вопроса усатый раскрыл рот, подумал, с трудом пришел в себя и пробасил:

— Кто ты такой?

Уго выглядел не очень презентабельно. Его замечательный вишневый камзол и штаны того же цвета после прогулок по кустарникам напоминали тряпку, какой моют полы в свинарнике. Башмаки с восхитительными серебряными пряжками покрылись комьями шевелящейся грязи. Уго сейчас напоминал бродягу в барских обносках и хорошо понимал это. Понимал также, что морда сейчас захлопнет люк — и тогда герцог Бони станет еще недоступнее, чем прежде. Но как же выманить усатого?

— Срочно проведи меня к герцогу! — властно топнул ногой Уго. Грязь с башмаков полетела во все стороны.

— Еще чего! — усмехнулся усач и потянул люк на себя.

— Не пустишь нас — пеняй на себя! — пригрозил Уго, горячась в отчаянии.

— Кого это — нас? — заинтересовался усач и высунулся из люка до пояса, являя миру добрый мундир синего сукна. Повернув голову влево, он увидел Мариуса, готового к прыжку. В этот момент Уго схватил усатого под мышки и выдернул из люка, как морковку — из грядки. На ногах удержаться он не смог, но и противника из рук не выпустил. Эти двое покатились по ступенькам к мирной водной глади, осыпая друг друга ударами.

Мариус воспользовался ситуацией и шмыгнул в потайной ход. Там оказалось достаточно места. Но только для одного. Не успел Мариус повернуться, как столкнулся с мощной фигурой, был повергнут наземь, обработан парой чувствительных тумаков, а затем — фантастически быстро и крепко связан.

В голове у Мариуса шумело. В потемках туннеля мелькали тени, от которых больно рябило в глазах. Наконец, желтым снопиком в мрак ворвался фонарь. В его свете мелькнуло свинообразное рыло. Монстр склонился над Мариусом. "Преисподняя!" — понял несчастный. На заднем плане появились еще какие-то черти. Свин грозно рявкнул.

— Не понимаю по-талински, — сердито буркнул Мариус, с трудом ворочая языком.

— Ты откуда взялся? — пророкотал свин на всеобщем.

— Друг герцога Бони, — ответил Мариус, холодея от собственной наглости.

Свин захохотал, запрокинул голову. Это напоминало рев водопада на горе Краг. К товарищу присоединились стоявшие сзади.

— Срочно развяжи его, Пиан, — сквозь смех сказал один из них. — Он, наверное — переодетый Верховный правитель.

Новый взрыв смеха. Мариус болезненно поморщился.

— Веселитесь, идиоты! — бросил он зло. — Посмотрим, кто будет смеяться, когда герцог обо всем узнает.

— А кто тебе сказал, что он узнает? — издевательски спросил Пиан.

Мариус понял намек, и ему стало нехорошо. Но он превозмог себя и продолжал дерзко:

— Ты, баранья голова, не соображаешь, в какую историю попал. Я — секретный агент герцога и несу ему важнейшее донесение.

Смех в рядах понемногу утих. Пиан недоверчиво хмыкнул.

— Если эти сведения не попадут к герцогу — не знаю, что он с вами всеми сделает. Темница — в лучшем случае, — нагнетал давление Мариус.

— А в худшем? — скривился Пиан.

— Сам увидишь! — многозначительно сказал Мариус.

В туннеле вдруг резко потемнело — и через мгновение в круге света появился Уго. Но в каком виде! Лоб рассечен, громаднейший кровоподтек во всю левую щеку, волосы всклокочены, правая рука висит, как плеть, костюм изодран — правого рукава нет и в помине. Следом показался усатый стражник с многочисленными мелкими ссадинами на довольной физиономии.

— Отлично! — подытожил Пиан. — Отведите обоих красавцев в дежурку.

— Ты пожалеешь! — хором сказали Мариус и Уго.

Пиан нагло осклабился:

— Посмотрим. Вот когда его светлость проснется, я к нему пойду и спрошу, каких таких агентов он сегодня ожидает. Тут мы всю правду и узнаем.

Мариус и Уго переглянулись.

— Он нас сегодня не ждет, — торопливо сказал Уго. — Он вообще не знает, когда мы должны прийти.

Пиан, больше ничего не слушая, указал коллегам на пленных монументальным подбородком и загашал по туннелю. Чья-то заботливая рука поставила Мариуса на ноги.

Секретных агентов грубо пихнули. Пришлось подчиниться насилию и пройти в дежурку, где задержанных поместили на лавке в дальнем углу.

— Похоже, влипли, — сказал Уго по-ренски. Мариус молчал и думал, что все это вряд ли кончится так уж плохо.

В дежурке с ними остался один солдат — крепенький, как гриб-боровик.

— Посадят нас, дружище, — сказал Уго и поморщился — веревки впились в плечо. — Вторжение в частное владение плюс нападение на солдат плюс тайный умысел на государственное лицо — нам все это припишут, да еще добавят пару статей от щедрот его светлости. Хороший срок нам светит.

Солдат-боровик сердито следил за каждым движением пленников.

— Думай, дружище, думай. Ты-то должен знать выход. А то — расскажи все свои тайны, и подумаем вместе, — хитро предложил Уго.

Нет уж, подумал Мариус.

— Главное — увидеть герцога Бони. Тогда все будет нормально, — туманно объяснил Мариус.

Уго хмыкнул.

— Так все просто! Сейчас его светлости доложат о приходе агентов, которых он, разумеется, не ждет. Он даже не захочет на нас смотреть. Он все поймет правильно — и нас отправят прямиком в главную тюрьму Южной Талинии. Без суда и следствия — по личному приговору герцога Бони.

— Ты не понял? Надо, чтобы он нас увидел, — повторил Мариус, слегка сместив акценты.

— Прекрасно! От всей души хочу того же. Но как это устроить?

— А ну-ка тихо! — подал голос боровик. — Ишь, разговорились!

Солнце уже вовсю блистало сквозь слюдяное окошечко, когда в дежурку с веселым шумом ввалилась вся ночная смена во главе с Пианом, который при свете дня оказался еще безобразнее.

— Ну, родные, — ласково сказало это свиное рыло, облеченное властью, — я так и думал. Никакие вы не агенты. Скажу вам по секрету: имею от его светлости приказ направить вас куда следует.

— Конечно, — усмехнулся Мариус. — Герцог тебе и не мог ничего другого сказать. Ты ведь не передал ему пароль.

— Пароль? — нахмурился Пиан. — Какой пароль?

Уго в изумлении уставился на Мариуса.

— Слово, по которому он меня узнает, — сказал Мариус значительно.

— И какое это слово? — недоверчиво спросил Пиан.

— Крон, — сказал Мариус.

На сей раз Пиан вернулся быстро, очень быстро.

— Развязать! — приказал он.

Друзья охотно освободились от пут, массируя до крови растертые запястья.

— Пошли! — пригласил их Пиан.

Широкий коридор с красными стенами. Парадные помещения. Позолота на стенах, дверях, окнах. Солнечные блики на золоченых украшениях изливают неземное сияние. Комната затоплена волшебством. Домик кажется сказочным кораблем, плывущим в божественном эфире. Впереди — светлые дали, где нет ничего, кроме счастья.

Воспарить не позволял звероподобный облик Пиана, который разбивал волшебство, как медведь — стеклянный бокал. Свинтус-сержант сдал агентов грустному камердинеру в лиловом бархатном одеянии. Тот распахнул перед друзьями створки громадной двери:

— Его светлость ждет!

Уго и Мариус переступили порог и увидели герцога Бони.

Из "Хроник Рениги" аббата Этельреда":

"Поиски Солнечного камня, волновавшие человечество со времен написания Хельмом Брацуншвейгом первого алхимического трактата, и не могли быть завершены, ибо никто не в силах ответить на вопрос: что потом? Поиски Солнечного Камня — суть существования людской породы, если принимать сам факт его существования в природе.

Все зависит и от того, как понимать Камень. Многие серьезные умы относятся к нему буквально — как к материальной вещи, которая объективно существует, либо ее можно получить искусственным путем. Если тебя интересует мое мнение, то я верю в Камень как в духовную силу, к которой необходимо стремиться и которая недостижима, поскольку, повторю, она и есть цель всего человечества. Человек жив, пока ищет. Мысль не моя и не нова, но я разделяю ее всецело. Поиск смыла жизни приводит тебя к высшему знанию, которое ошибочно называют «тайным» и которое делает тебя бессмертным — не в материальном, но в духовном смысле.

Откуда возникло заблуждение, что Солнечный камень — физическое тело? Трактат Хельма Брацуншвейга был написан в то время, когда церковь Чистой Веры запрещала изучение и распространение древних доктрин. В своем трактате Брацуншвейг деликатно разрешил неисполнимую задачу — изложил секретную мудрость в зашифрованном виде. Наиболее просвещенные умы сходятся на том, что рецепт приготовления Солнечного Камня иносказательно описывает взятый из тайной доктрины древних процесс морального возвышения человека до божественного знания. Магистр Брацуншвейг не создавал гильдию алхимиков — ее образовали последователи, увидев в его трактате руководство к практическому действию."

Герцог Бони оказался и таков, и не таков, каким оп представлялся Мариусу долгими бессонными ночами. Своей внешностью он лучше некуда иллюстрировал расхожее суждение: один и тот же человек не может быть молодым, богатым и красивым. Изящный вельможа, с благородной осанкой, в бархатном халате, с роскошными перстнями на пальцах. И с лицом рудокопа. Тяжелые складки на щеках. Темная, грубая кожа, густые, сросшиеся на переносице брови, широкий нос с вывернутыми ноздрями, оттопыренные большие уши, подбородок тяжелый, как кувалда. Пальцы герцога Бони были толсты и коротки, кулак — огромен, покрыт густым черным волосом. Какая-то смесь человека, обезьяны и дикого вепря.

Взгляд его поражал на месте. В темно-карих глазах отражался мощный едкий ум, он контролировал как телесную оболочку хозяина, так и все близлежащие тела. Этот взгляд не давил, как тоска, не пронзал, как клинок. Принцип его действия был тоньше и сложнее. Он, как фильтр, отделял в твоей душе зерна от плевел. Он сразу определял тебе место в системе мироздания — и оценка эта, похоже, всегда была безошибочна. Взгляд герцога Бони — это холодный аптекарь человеческих душ, манипулирующий микроскопическими гирьками импульсов и оттенков. Эти глаза напомнили Мариусу другие, столь же запредельно проницательные — глаза астролога Хлора.

Герцог Бони, неожиданно для Уго, оказался молод. Грубая внешность затрудняла определение возраста, но блеск в глазах, энергичная жестикуляция и масса других мелочей свидетельствовала: герцогу максимум — слегка за тридцать. Тот самый возраст, когда, если человеку дано много, то он уверен, что ему дано все.

Мариус и Уго остановились на пороге большой залы с бесчисленными канделябрами на стенах, с громадным гисланским ковром на полу. Дальняя глухая стена была увешана абстрактными картинами. В середине помещения под радужно искрящейся люстрой наблюдалась интимная композиция: круглый столик с кофейным прибором и восхитительно роскошные кресла, плавные линии которых, казалось, еще хранили очертания многих женских тел, здесь побывавших.

Герцог Бони стоял у одного из кресел.

— Оставь нас, Кармел! — приятным басом приказал он. Камердинер удалился, плотно прикрыв дверь.

Герцог сделал затяжку, отложил длинную трубку в сторону и сел в кресло, непринужденно закинув ногу на ногу. Он переводил взгляд с одного непрошеного гостя на другого, определяя, кто из них главный. Заметив кольцо Мариуса, он слегка вздрогнул, но тут же высокомерно улыбнулся и произнес с вопросительной интонацией:

— Итак?

Визитеры переглянулись. Уго пожал плечами, как бы говоря — твои дела, ты и выступай. Мариус кивнул и сказал по-ренски:

— Извини. У тебя свои тайны, у меня свои, — и обратился к герцогу уже на всеобщем. — Ваша светлость, я хотел бы побеседовать наедине.

— Как угодно, — герцог позвонил в колокольчик. Появился Кармел, согнутый в пояснице. — Будь добр, отведи этого, хм, господина, — герцог скептически оглядел Уго, — к мажордому Тавио. Пусть старик сделает все, что нужно.

И Мариус остался наедине с человеком, к которому шел несколько месяцев и у которого есть три предмета. Такие нужные Мариусу три предмета: шпага, камень и крест.

— Присаживайся, — герцог Бони царственно указал на кресло. Мариус нерешительно оглядывал свою истрепанную, черную от грязи одежду. Как воспитанный человек, он не мог осквернить своим чумазым задом нежнейшую кремовую ткань кресел. Герцог Бони верно понял его замешательство:

— Можешь сесть на стул.

Стул был под стать креслу, но излагать стоя не хотелось. Стоящий собеседник находится в проигрыше по отношению к сидящему. И Мариус, затаив дыхание, осторожно опустив задницу на мягкое сиденье.

— Твое имя? — спросил герцог Бони.

— Мариус Люкс. Я рен из деревни Черные Холмы.

— Это где?

— Во владениях герцога Тилли. Северные провинции.

— Ясно, — кивнул головой Бони. — Что скажешь?

— Меня прислал к вам Крон, — сказал Мариус.

— Вот как? И где же ты его повстречал?

Сделав глубокий вдох, Мариус начал свой рассказ и поведал герцогу свою историю — вплоть до спуска в заброшенную шахту у Трех Гор. Поначалу говорил он торопливо и сбивчиво. Увидев, что герцог внимательно слушает, успокоился, речь потекла гладко. Попыхивая трубкой, герцог Бони следил за ходом мысли посетителя. Иногда зверское лицо вельможи становилось рассеянным, но только на несколько мгновений. Два раза трубка гасла, но герцог тут же ее разжигал.

Мариус завершил свою сагу. Впервые он для себя суммировал все, что с ним приключилось, выстроил все системно. И ужаснулся — получилась целая жизнь. Встреча с черным рыцарем произошла менее года тому назад, но за это время Мариус прожил больше, чем за предыдущие двадцать лет.

Трубка герцога Бони погасла, на сей раз — безнадежно.

— Итак? — герцог был терпелив, как ленивый удав, постепенно заглатывающий кролика. Мариус не видел смысла хитрить.

— Я пришел за талисманами, — объявил он.

— Ты действительно надеешься их получить? — с интересом посмотрел на него герцог. — Да, надеюсь, — сказал Мариус твердо. Он чувствовал себя все увереннее. Слова Крона: "Теперь ты — не слабее Ордена Пик" — оказались чистой правдой. Перед Мариусом сидел один из вождей Ордена — может, даже главный вождь. И Мариус сознавал, что как минимум не слабее его. Он видел, что герцог Бони колеблется. — Слишком долго мы ждали, когда же, наконец, талисманы попадут к нам в руки, — наконец, глухо произнес герцог Бони. — Теперь мы не можем с ними расстаться.

— Придется, ваша светлость! — сказал Мариус, чувствуя прилив смелости. — Иначе у вас будут большие неприятности с Кроном.

— Мы знали, на что идем, — угрюмо ответил герцог. — Талисманы слишком ценны, чтобы уступать их без борьбы. Даже Крону.

— Так что мне ему передать? Что вы его посылаете? — ехидно поинтересовался Мариус.

— Передай ему, что Орден отныне начинает действовать самостоятельно, — сказал герцог Бони, гордо задрав голову. — Да, раньше Крон мог нас заставить плясать под свою дудку. Теперь — не может.

Герцог произнес это, как окончательный приговор. Но такой ответ Мариуса не устраивал. Он должен был получить талисманы любой ценой. Он хотел верить, что три магические вещи способны оживить Расмуса. И за талисманы Мариус был готов сразиться с герцогом насмерть, если это понадобится. Но пока он не имел иного оружия, кроме наглого блефа.

— Ты думаешь, герцог, что освободился от Крона? — громко спросил Мариус, поднимаясь. — Ты ошибаешься. И ты отдашь талисманы мне, не пререкаясь, иначе сегодняшний день будет последним днем Ордена Пик.

Мариус ощутил вдохновение, ранее ему неведомое. Его несло по горячему течению, он полностью себя сознавал, но что-то внутри — притом свое, не чужое — подсказывало, как поступать, что говорить. Более того — Мариус предугадывал ответ герцога и потому имел фору, поскольку мог обдумать свою следующую реплику еще до того, как соперник раскроет рот.

— Никто не получит талисманов — ни Крон, ни его прихвостни-гонцы! — рявкнул герцог Бони. Теперь они с Мариусом стояли друг против друга и пожирали друг друга глазами. В зрачках герцога пылало рубиновое пламя. Мариус смотрел на герцога равнодушным и уверенным взглядом.

— Вон отсюда! — прохрипел герцог и протянул руку к звонку. Мариус почувствовал, как в голове его образуется огненный шар. Он вытянул левую руку вперед и не вполне уверенно посмотрел на безымянный палец. Кольцо блеснуло. Мариус скорее почувствовал, чем увидел, как из глаз его излился оранжевый поток и ударился в голову герцога Бони.

Герцог зажмурился, да так и остался стоять с закрытыми глазами.

— Талисманы мне! — приказал Мариус.

— У меня их нет, — безжизненно ответил Бони.

— Где они? — не давая противнику ни секунды передышки, напирал Мариус.

— Они в Лиловых горах, — покорно сообщил герцог.

— Как я найду место, где они спрятаны?

— За перевалом Лакуста начинается ущелье, полное тумана, — так же механически говорил герцог. — Его охраняет армия гномов. Там — их главное подземелье. В этом подземелье, в пещере 21–53 хранятся талисманы.

Мариус понимал, что лгать в подобном состоянии герцог не мог.

— Сядь в кресло! — приказал Мариус, чувствуя себя всесильным.

Герцог повиновался.

— Ты придешь в себя и забудешь о нашем разговоре.

Герцог кивнул головой, как сальвулянский болванчик.

— Свободен! — и Мариус опустил руку.

Герцог прижал ладонь ко лбу, посмотрел на Мариуса.

— Словом, ваша светлость, талисманов Крону вы не вернете? — спокойно переспросил Мариус.

Герцог морщился, как будто что-то пытался мучительно вспомнить. Наконец, тряхнул головой и надменно сказал:

— Не верну. Талисманы принадлежат не Крону и его архангелам, а человечеству.

— Ладно, — Мариус пожал плечами. — Мое дело маленькое. Я передам.

Герцог Бони позвонил. Вошел Кармел.

— Проводи гостей на выход! — и герцог Бони отвернулся к окну, утонув в мощном потоке света.

Прощаться никто из них двоих не собирался. Мариус круто повернулся и вслед за Кармелом пошел по коридору. За пределами его сознания осталось появление из какой-то подсобной каморки Уго — умытого и в почищенном костюме. Опомнился Мариус уже за порогом загородной резиденции Южного Герцога.

В кипарисовой аллее Мариус не выдержал. Он сдался и все рассказал Уго — все до последней реплики герцога. Это было неконтролируемо, как приступ рвоты, и совершенно необходимо организму, истощенному схваткой с могучим противником. Мариус очень хотел сохранить хоть крупицы тайны, и все-таки сохранил их. Он уберег от Уго сведения о местоположении пещеры с тремя талисманами.

Выслушав исповедь товарища, Уго улыбнулся:

— Обидно, но почти все происходит позже, чем следовало бы. И погрузился в долгое молчание. Они шли к Смелии, и каждый думал о своем. И лишь на городских улицах Уго сказал:

— Сдавшихся всегда больше, чем проигравших, и тут ничего не попишешь. Таков мировой закон. Решение все-таки остается за тобой, а не за Кроном. Взвесь все спокойно. Знаешь, как говорят сальвулы: "Лучше не сделать и пожалеть, чем пожалеть о том, что сделал". Возможно, и не стоит тебе лезть в эту мясорубку с талисманами. Вряд ли тебе удастся оживить Расмуса. Таких примеров я что-то не припомню — а помню я достаточно.

Мариус неуверенно усмехнулся.

— Но ведь Крон, наверное, помнит больше? — предположил он.

Уго посмотрел на друга с удивлением:

— Да ты, дружище, мудр! И что с этой мудростью думаешь делать?

— Не знаю, — честно признался Мариус.