Как всё закончилось, а потом началось
1
У одной учительницы закончилось мороженое в морозилке. И она больше не могла проверять тетради, потому что слёзы ей застилали глаза. Она хотела пойти купить ещё мороженого, но деньги тоже закончились.
Тут ей мама говорит:
– Не плачь, выпей пока чаю с вареньем, а завтра я пенсию получу и куплю тебе мороженого. И сейчас все тетрадки за тебя проверю, хочешь?
И учительница сказала:
– Хочу.
2
У одной учительницы в шкафу закончились колготки. Ни одной целой пары не осталось. И даже ни одного старого чулка, чтоб натянуть на лицо и ограбить банк, потому что деньги тоже, как всегда, закончились.
– Надень джинсы, – посоветовала мама.
– Да меня директор заругает и дети слушаться перестанут.
– Надевай, не бойся, я тебе к ним и сапожки найду подходящие.
Полезла мама на антресоли и достала сапожки: остроносые, ковбойские, она их ещё в институте носила, когда в моде были хиппи.
Ничего не поделаешь, натянула учительница узенькие джинсы, в сапожки заправила и пошла.
А в школе её директор заругал и дети слушаться перестали. Зато учитель труда и физкультуры в кино пригласил, на вечерний сеанс.
Учительница в кино не пошла, конечно: надо же тетради проверять. А приятно всё-таки, когда приглашают.
3
У одной учительницы закончилось терпение. Дети её не слушают, кричат, по классу бегают, вот она и ушла. Из класса, из школы, из города – и прямо в лес.
Хорошо в лесу. Деревья шелестят, учительницу по имени окликают:
– Шура! Шурочка!
И она им радуется:
– Здоро́во, клён! Дай пять… Рябинка, у тебя бусы новые? Очень красиво!
Гуляет, с деревьями обнимается, стихи им читает наизусть. «Останусь, – думает, – тут жить. Шалаш построю, буду грибы собирать, орехи. А к зиме берлогу вырою».
И осталась бы, только маму стало жалко. И есть к вечеру захотелось, а грибы собирать темно.
Директор школы так был рад, что учительница в берлоге жить не осталась, что дал им с мамой путёвки в дом отдыха на целых три дня. А в класс этот непослушный другую учительницу пока прислал – злющую, как медведь-шатун. Так что дети на четвёртый день Шурочку цветами встретили и самым образцовым поведением.
И на каждый её вопрос – лес рук!
4
У одного доктора начались каникулы. То есть каникулы начались у его пациентов, потому что это был детский доктор. А в каникулы школьники меньше болеют и у врачей появляется свободное время.
Вот наш доктор и побежал на каток. На тот самый, где каталась со своими третьеклассниками учительница Александра Петровна. Небольшая такая, в узких джинсах и синей курточке.
Прибежал – так и есть. И дети тут, и она с ними. А рядом учитель труда и физкультуры кренделя да восьмёрки по льду выписывает.
Расстроился доктор и пошёл бродить по улицам. И кто их только придумал, эти каникулы! Сидел бы сейчас в кабинете, рецепты на латыни выписывал…
И он горько усмехнулся. Вспомнил, что по-латыни каникулы значит «собачьи дни».
5
У одного доктора начался грипп. Прямо в каникулы! То ли он на морозе перегулял, то ли заразился у себя в поликлинике.
Вот пошёл он в ванную горло полоскать. Набрал в рот горячей воды с содой, голову запрокинул, так что лампочка на потолке прямо в глаза светит, и давай булькать:
– Гр-р-р… Хр-р-р…
А в конце совсем жалобно:
– У-у-у!
И получается, что он, как одинокий пёс, рычит и воет на луну. Сплюнет и опять:
– Гр-р-р… Хр-р-р… У-у-у!
Тут папа с работы пришёл. Тоже доктор, только военный.
– Отставить, – говорит, – выть на луну! И немедленно поставить чайник! Сметану я купил, сейчас пельменей наварим…
А главный гостинец папа на потом приберёг. Уложил сытого доктора в постель и достал из кармана шинели библиотечную книжку. «Дикая собака динго, или Повесть о первой любви».
6
У одного доктора начались экзамены. Такие специальные экзамены для тех, кто институт уже окончил и хочет теперь получить учёную степень кандидата наук.
Вот пришёл он на экзамены, а там столько народу – и врачи молодые, и педагоги, и даже авиаконструкторы. Сначала ведь общие предметы сдают: историю там, диктант, иностранный язык. Называется «кандидатский минимум».
Вдруг его кто-то за руку потянул. Смотрит – учительница, та самая.
– Пойдёмте, доктор, я места заняла. Мы с ребятами к вам на осмотр приходили, помните?
И тут уж доктор не растерялся.
– Зовите, – говорит, – меня просто Сашей.
Сели они за одну парту и стали друг другу помогать. Шурочка доктору все запятые в диктанте списать дала, а он ей – даты исторические.
А потом они бродили по улицам, и гладили встречных собак, и покупали мороженое, и давали друг дружке попробовать. И даже не заболели, только домой забыли позвонить, что задерживаются.
Вот так всё и началось. И до сих пор не закончилось.
Имя собственное
У старушки Лизаветы домашняя техника всегда работала исправно. А всё почему? Потому что у неё каждый прибор назывался по имени. Стиральная машина – Катей, пылесос – Шуриком, плита «Электра» – Эллочкой. Немецкий миксер, подаренный внуками, именовался уважительно: герр Теодор, а у холодильника была даже фамилия – товарищ Папанин.
Собирает Лизавета бельё в стирку, а сама приговаривает:
– Здравствуй, Катя-Катерина, ненаглядная моя! Время воду набирать да бельишко постирать. А ты, Эллочка-пострелочка, обожди, не горячись, далеко ещё до обеда-то…
Другие бабушки на лавочке жалуются, бывало: у кого утюг перегорел, у кого телевизор барахлит. Лизавета их поучает:
– Да как же это можно, чтоб без имечка! У нас в деревне, как сейчас помню, матушка всякую живность, даже курочку, по-своему назовёт да со всякой потолкует наособицу. Скотина, она ведь ласку любит! Вот ужо поговорю я с твоим утюгом, как бишь его – Гарик, что ль?
И говорила. И представьте себе, помогало! Ну, не всегда, но часто. И вот так, потихоньку, помаленьку, утюги за пирогами… в общем, пошёл о Лизавете слух по всему микрорайону. Будто бы она электротехнику «заговаривает», порчу с неё снимает, биополе восстанавливает и прочие глупости.
Потянулись просители: кто с вентилятором, кто с полотёром. Дальше – больше. Сосед Колька прибежал, продавец магазина «Канцтовары».
– Баб Лиза, выручайте, «Жигули» мои не заводятся!
Тут Лизавета прямо обалдела. Руками на Кольку замахала:
– Не умею я с «Жигулями»-то! Я ж тебе, милок, не автосервис!
Но уговорил-таки Колька, вытащил старушку на улицу. Села она в машину, ладошкой подпёрлась.
– Холодно, – говорит, – тебе, Ладушка? Холодно, касатушка? А ничего не поделаешь, ехать надоть. Хозяин на работу опаздыват…
И что вы думаете? Вот именно.
После этого случая Лизавете от автолюбителей проходу не стало. А однажды зазвонил у неё телефон.
– Елизавета Прокофьевна? – солидный такой мужской голос. – У телефона генерал авиации Орлов. Мы сейчас испытываем новую модель истребителя…
– А её дома нету! – неожиданно для самой себя пискнула Лизавета. – Это с вами племянница ейная говорит. А она в деревню уехала… э-э, как его… биополе заряжать!
Выдернула старушка телефонный шнур из розетки и целую неделю из дому не выходила и дверь никому не открывала. Спасибо товарищу Папанину, а то бы отощала совсем.
Но потом всё обошлось. Лизавета приглашение получила из Энергетического института и с тех пор каждую неделю читает у них там лекции. Её предмет называется «Хорошее отношение к электроприборам». Студенты в бабушке души не чают, сама она тоже довольна: и к пенсии прибавка неплохая, и поговорить есть с кем. А на работу её Колька возит, на «Жигулях».
Шишкин вне себя
У капитана милиции Шишкина на душе скребли кошки. Они проскребли там целую дыру. И через эту дыру капитан взял да и вышел из себя.
Вообще-то ему давно уже было как-то не по себе. Всё время чего-то не хватало, хотелось совершить что-нибудь выдающееся: защитить, например, диссертацию по римскому праву, обезоружить в одиночку банду преступников или, на худой конец, написать маслом картину «Вечер в еловом бору».
Он даже ходил советоваться к коту Василию, теперь уже счастливому супругу соседской Мурки и многодетному отцу.
Василий посоветовал отпустить усы и заняться рыбной ловлей. Шишкин отпустил и занялся – не помогло.
Мурка, хоть её никто не спрашивал, присоветовала похитить какую-нибудь красавицу и на милицейской машине увезти её в горы. Но на должностное преступление капитан не пошёл, а только сам себе совершенно разонравился и окончательно вышел из себя.
Это произошло во время дежурства. Один капитан Шишкин, одетый в форму, остался сидеть в кабинете у телефона, а другой, невидимый, покинул районное отделение милиции и отправился бродить по городу.
И забрёл он в кафе-мороженое «Летучий крокодил». А там как раз домушник Филимон и мокрушник Родион сидят, молочные коктейли потягивают. Не утерпел капитан-невидимка, подсел прямо к ним и уши навострил: вдруг опять недоброе замышляют?
– Слышь, Родька, – Филимон говорит, – а правда классный мужик капитан этот, Шишкин? Вот уж человек так человек! Внукам о нём рассказывать буду! Если б не он, разве бы мы с тобой завязали?
– Ни в жисть, – просипел Родион.
– Я таких бесстрашных и не встречал никогда, – продолжал Филимон. – Как подкатит: мигалка орёт, сирена мигает – ну прям гусар! И в тире он десять из десяти выбивает, мне верный человек рассказывал.
– Факт, – кивнул Родион.
– А красавец какой! Девки по нём сохнут, бабы дохнут, кошки песни складывают. Да мне б такую внешность, на фига бы мне эта жизнь преступная, в кино бы пошёл сниматься, в главной роли!
– Ну, – подтвердил Родион.
– И ведь постоянно собой недоволен, постоянно в поиске! А недовольство собой – это, Родька, чтоб ты знал, первый признак таланта. Вот помяни мои слова, он к тридцати годам докторскую защитит, а на пенсию выйдет – пейзажи станет писать, и непременно маслом.
– Эт как пить дать, – хлюпнул коктейлем растроганный Родион.
Дальше капитан не слушал. Он на цыпочках выбежал из кафе и со всех ног помчался в отделение. Неблагодарный, как мог он сетовать на судьбу! Он, которому столько дано: ум, талант, красота и отвага… Да ещё и верный глаз! Осталось только поскорей прийти в себя и как следует взяться за дело.
– Ишь полетел, – хмыкнул вслед Шишкину Родион.
– Доброе слово и кошке приятно, – усмехнулся Филимон.
– Я ж говорил, – ударил себя в грудь Родион, – я мента во всяком виде нюхом чую!
– Не, ну он правда молоток, – покачал головой Филимон. – Это ж надо так замаскироваться! Нет, ты как хочешь, а я завязываю.
Дела семейные
Кот Василий устал от семейной жизни. Мурка заявила, что ей осточертело целыми днями собачиться с детьми, купила себе ролики и записалась в группу психологической разгрузки. В прихожей она повесила красивый плакат:
ПО ВСЕМ ВОПРОСАМ ОБРАЩАТЬСЯ К ПАПЕ!
Вопросов оказалось много, и все трудные. Например, что сегодня на обед (сам хотел бы знать!), почему нельзя хранить под подушкой бутерброды с колбасой и кому нужен этот аттестат зрелости.
Василий совсем было собрался уехать на север, завербоваться матросом и поплыть вокруг света, и только мысль о котятах останавливала его: некому будет помочь им по математике и они попадут в дурную компанию.
Но мечта о море не пропала даром. Замотанный, задёрганный Василий начал воображать себя капитаном корабля.
– Полный вперёд! – бормотал он, бороздя ковёр пылесосом. – Самый полный!
В кухне он вывесил «Расписание дежурств по камбузу», с эпиграфом почему-то из Суворова: «Тяжело в ученье – легко в бою».
Дети тоже втянулись в игру, и постепенно все вошли во вкус. Бабушки на лавочке Василия очень одобряли, вздыхали, что он, мол, всё свободное время отдаёт семье, а на себя совершенно махнул хвостом, и ко Дню армии и флота подарили ему поваренную книгу. А продавец Колька из «Канцтоваров» принёс роскошную тетрадь в тиснёном кожаном переплете: «Дневник многодетного отца».
Словом, когда Мурка, пройдя полный курс психологической разгрузки, прикатила на роликах домой, она с изумлением обнаружила, что всё вокруг сверкает чистотой, даже дверные ручки надраены, на плите поспевает ужин, а котята, уже покончив с уроками, занимаются в кубрике художественной лепкой, живописью и музыкой.
– Ничего себе разгрузилась! – охнула Мурка. – Выходит, я тут никому и не нужна?
И заплакала. С ума сойдёшь от этих женщин!
Но тут кто-то крикнул: «Свистать всех наверх!» – и вокруг Мурки заскакало всё семейство.
– А похудела как!
– А помолодела!
– Прямо девочка!
Василий распушил усы, и глаза его загорелись зелёным огнём.
А ещё через пару дней Мурка получила первое место на конкурсе красоты «Миссис микрорайон». И выиграла приз: две путёвки в кругосветное плавание.
За детьми взялся приглядеть капитан милиции Шишкин. Он как раз начал собирать материал для диссертации: «Художественное творчество как метод профилактики подростковой преступности».