От вида довольной физиономии Сашки Сазонова, моего соседа по комнате в общаге, мне хотелось заскрежетать зубами. Разумеется, он-то уже «отстрелялся» и теперь со свободной совестью пакует чемодан в Турцию, где будет беззаботно наслаждаться всеми прелестями умеренно-бюджетного «все включено».

А вот мне еще только предстояло выставить оценки и написать отзывы итоговым работам заочников, а также представить подробный план диссертации и научную статью. Впрочем, во всем этом я был виноват сам. Особенно со статьей; незадолго до сессии мой научрук Дефис Глаголович Тире поймал меня на том, что я безнадежно опоздал на лекцию у второкурсников. Честно признаться, что выпивал накануне с друзьями, я не смог и потому сдуру ляпнул, что всю ночь писал статью в «Паралитературный критик». Дефис настолько впечатлился, что отпустил меня без взыскания. Но вранья моего не забыл и сейчас, в конце учебного года, потребовал, чтобы я ему эту статью предоставил. А я снова не смог честно признаться, что все выдумал, и, надеясь получить отсрочку, вяло промямлил, что ее пока не опубликовали. Однако Дефис на мою уловку не повелся и к концу недели велел показать хотя бы текст…

С заочниками я тоже сам протянул до последнего; все остальные аспиранты давно прочитали и оценили экзаменационные рассказы своих студентов, я же все откладывал на потом, мне хотелось свободы, последних сеансов в кино, хорошей компании в ночных клубах и компьютерных игр до раннего утра…

Что до плана диссертации, то на кафедре маленькой литературы вместо диссертации аспирантам к выпуску требовалось написать роман. То есть Дефису я должен был представить синопсис своей книги. Подготовить его, в принципе, не было большой проблемой, если бы я представлял, хотя бы в самых общих чертах, сюжет будущего произведения. Пока же у меня была только Громкая Декларация о Намерениях – так я называл совершенную мной глупость. В начале сентября состоялось первое и единственное общее собрание всех аспирантов факультета; будущие кандидаты писательских наук делились планами на романы-диссертации. В их числе была и Леночка с кафедры детской литературы, чьи огромные голубые глаза и совершенно анахроничная длинная коса, делающая ее похожей на царевну из русских народных сказок, поразили меня с первого взгляда. Никаких планов на роман у меня не было, и чтобы не выглядеть в ее глазах дурачком, я решил выделиться чем-то оригинальным и вдохновенно сымпровизировал – собираюсь, мол, написать роман, который проложит мост между Большой и маленькой литературой.

Потом я сам поражался, как вообще мне в голову мог прийти подобный бред? Что ж, в тот момент дураком я, может, и не выглядел, но зато теперь застрял с громким заявлением, к которому никак не мог придумать подходящую историю. И на попятную не пойдешь, на том собрании был не только Дефис, сделавший себе пометку, но и стенографистка, намертво впечатавшая мою лихую браваду в официальный протокол заседания. А протокол – это святое, все, что в нем записано, становится непреложным фактом.

И как если бы всех этих бед мне было недостаточно, на днях в компьютерной игре выкинули из клана моего боевого орка-музыканта. Выкинули, несмотря на то что я прокачал его до сто сорок седьмого уровня, и он овладел такими редкими и полезными в онлайн-боях приемами, как парализующий противника гангста-рэп, оглушающий врага на целую минуту хардкор-рок и даже совершенно уникальный слезоточивый шансон, от которого нападающие неизменно садились в кружок на землю, обнимались и, роняя слезы, подпевали.

Да и с Леночкой у нас отношения пошли под откос, в последнее время мы все чаще ругались. Она говорила мне, что я безответственный и неорганизованный, что слишком много времени провожу за компьютерными играми и уделяю ей мало внимания. И вообще, что я, Леха Привалов, аспирант писательского факультета ИКС – Института Китеж-Сити – форменный неудачник, так как не прошел на приличную кафедру вроде философской, документальной или, на худой конец, детской литературы (про престижнейшую кафедру Большой литературы и упоминать не стоит). Но нет, я осел на кафедре маленькой литературы, более известной как «бульварная» или «массовая». И даже там я умудряюсь бить баклуши, и из-за моей лени мы застрянем этим летом в городе, вместо того чтобы поехать на море.

Я глубоко оскорблялся и за маленькую литературу, и за себя. Маленькую литературу я искренне любил, зачитывался ею с детства и нередко находил в хорошей фантастике, детективах и приключениях больше смысла, чем в литературе Большой. И себя я тоже… ну, если и не вот прямо-таки любил, то в целом был вполне себе симпатичен. И потому я яростно и бурно негодовал по поводу несправедливости выдвинутых Леночкой претензий.

Но, похоже, зря: настало лето – и я застрял-таки на кафедре со всеми своими «хвостами» из заочников, синопсисов и статей. Леночка же, бросив сакраментальное: «А я тебе говорила!», собиралась на Кипр с компанией друзей. И хоть я очень не хотел, чтобы она ехала без меня, на каком-то интуитивном уровне я чувствовал, что не имею на это полного морального права – просить ее отказаться от поездки…

Наконец, у меня сгорел ноут, а на новый денег не было.

Видимо, все это – и даже больше – отразилось у меня на лице, потому что Сашка бросил на меня сочувственный взгляд и спросил:

– Полный завал?

– Угу, – буркнул я и отвернулся к окну, лишь бы не видеть чемодан с шортами, плавками и яркими полотенцами – словом, всеми атрибутами теплого моря и солнечного пляжа, которые мне в асфальтовых улицах Китеж-Сити совершенно не светили.

– Сам виноват, – безжалостно припечатал меня Сашка.

– Спасибо, поддержал, – вяло огрызнулся я.

– Амикус Леша, сед магис амика веритас, – бойко выдал мой сосед.

– И что это значит? – потребовал я перевода.

– Это значит «Леша мне друг, но истина дороже».

Я промолчал. Сашка писал роман про попаданцев в альтернативный Древний Рим и в последнее время завел отвратительную привычку бросаться латынью направо и налево.

Только ленивый не говорил ему, что и попаданцы, и альтернативная история – это такой моветон, что даже маленькая литература может их отвергнуть. Но Сашка лишь улыбался и говорил, что у него есть несколько оригинальных задумок, которые откроют в этом затасканном жанре новые страницы…

Что ж, вот придет пора защищаться, тогда и станет ясно, так ли это. Романы принимала не строгая комиссия преподавателей, а великая и неподкупная МЛВ – Машина Литературного Времени, главная ценность нашего факультета. Говорили, что ее создали в таинственном закрытом НИИ, чей филиал когда-то располагался в Необитаемом корпусе нашего института, и что она перемещала человека в любые литературные реальности. Болтали, будто без пяти минут кандидат писательских наук садился на аппарат, смахивающий на велотренажер, и МЛВ отправляла его в путешествие по литературному времени. Если во время путешествия аспирант хоть на время попадал в реальность, где воплотился придуманный им мир или сюжет, комиссия засчитывала это за вклад в литературу и поздравляла с успешной защитой диссертации.

– Эй, не кисни! – хлопнул меня по плечу Саня. – Что там у тебя за завал? Оценки и отзывы заочникам? Ставь попеременно четверки и тройки, а в отзывах что-нибудь этакое, общими словами. За вечер управишься. Статья… Накопипасть умных цитат, Сеть тебе в помощь, состряпай вступление и заключение, и готово! Дефис прочитает эту ахинею и сразу поймет, почему ее никто не хочет печатать. Но не придерется – ведь попытка статьи налицо, а это главное. Что еще?

– Еще план диссера, – ответил я, но уже поживее – предложение Сашки мне понравилось. Особенно касательно статьи.

– С синопсисом можно запросто управиться за пару дней – если, конечно, опять в своей компьютерной игрушке не залипнешь.

– Не залипну, у меня ноут накрылся, – снова помрачнел я, вспомнив о своей потере.

– И с этим я тебе могу помочь! – заявил Сашка.

– Ты поможешь мне с синопсисом? – удивился я его альтруизму.

– Фаллацес спем, – снова выдал мой сосед что-то заумное и непонятное, – Что в вольном переводе означает «держи карман шире». Не, Леха, прости, но четыре звезды и ол-инклюзив я ради тебя не пожертвую. Но вот тебе квиток, забери из ремонта мой ноут – и можешь пользоваться им на здоровье!

Я без особого энтузиазма взял протянутый мне Сашкой помятый бумажный квадратик и посмотрел на адрес.

– У нас в институте есть свой собственный ремонт компьютеров? – удивился я.

– Представляешь, есть, – подтвердил Сашка, возвращаясь к упаковыванию чемодана. – И знаешь где? В Необитаемом корпусе!

Я присвистнул. О Необитаемом корпусе по нашему институту ходили самые разные байки. По слухам, в нем когда-то давно располагался региональный филиал того самого таинственного закрытого НИИ, который создал для нашего факультета МЛВ. Но никто толком не знал, чем занимался этот самый НИИ вообще и его филиал в частности.

Необитаемый корпус уже много лет как пустовал. Что любопытно, несмотря на частую нехватку аудиторий в институте, в заброшенном здании никогда не проводили лекций и семинаров, а все двери внутри зачем-то охранялись кодовыми замками.

Впрочем, теперь выходило, что Необитаемый корпус все-таки обитаем, раз именно там располагается ремонт компьютеров.

– Спасибо, – кисло поблагодарил я соседа за ноутбук, глядя на то, как он прыгает на крышке набитого чемодана, уминая переваливающееся через край содержимое.

* * *

В Необитаемом корпусе я никогда не был, и сейчас, войдя в холл, с любопытством огляделся. Сразу видно, что здание строили с размахом и по самым последним технологиям и стандартам. Только самыми последними эти стандарты и технологии были не меньше полувека назад, сейчас же бетонная монументальность и архитектурный кубизм почему-то заставили меня вспомнить о домах культуры и дворцах пионеров из давнего детства.

Безоконный холл казался совершенно заброшенным. Однако выданный Сашкой квиток утверждал, что именно тут находится приемная ремонта компьютеров, и я заозирался по сторонам в поисках каких-то признаков жизни.

Все, что я увидел, – это двери с кодовыми замками и порядковыми номерами. А затем я услышал храп – и двинулся к источнику звука.

Источник обнаружился на полке в темном углу под самым потолком – там дрых здоровенный, черный с проседью котяра, свесив хвост и одну лапу через край. Я немного постоял рядом, глядя на него и дивясь исходящему от него совершенно человеческому храпу.

Чуть дальше на стене висел старый стенд с надписью «Наша гордость». Я с любопытством к нему приблизился. В центре красовался выцветший портрет старухи, здорово смахивающей на Бабу-ягу, под ним я, прищурившись, разобрал имя «Наина Киевна». Справа расположилось изображение мужика, у которого почему-то было синее лицо, а от имени под портретом остались лишь «аль» и «ибн». Под рамкой слева тоже виднелись лишь остатки имени – «…лов А. И.», а в рамочке… Я вздрогнул. В рамочке было мое лицо!

Лишь несколько мгновений спустя я сообразил, что это всего лишь мое отражение в пустой стеклянной рамке.

Придя в себя, я двинулся дальше по коридору и, наконец, на одной из дверей увидел закрытое окошко и полустертую надпись из четырех слов, в двух из которых после изрядного напряжения зрения и воображения мне почудился «вычислительный центр». И я недолго думая забарабанил в нее.

Шаркающие шаги, лязг металлического замка, и вот окошко на двери распахнулось и из-за него послышалось раздраженное:

– Да?

За решеткой я никого не увидел. Видимо, собеседник мой был уж очень низкорослым.

– Вы по какому вопросу? – осведомился у меня голос невидимки.

– Э-э… – промычал я и выдал неожиданную даже для себя несуразицу: – Это здесь компьютеры починяют?

– Здесь, – подтвердил голос. – Вы сдавать или забирать?

– Забирать.

– Фамилия?

– Привалов.

– Минуточку.

Я вертел в руках непонадобившийся квиток и гадал, почему у меня его не спросили.

– Вот, – снова раздался голос невидимки, где-то под ногами у меня шоркнуло, зашуршало, и, опустив глаза, я увидел, что внизу двери была прорезь вроде тех, что имеются на почтовых ящиках, только побольше, и сквозь нее мне вытолкнули чемоданчик.

– Спасибо, – вежливо сказал я; последнее «бо» моей благодарности было заглушено нелюбезным скрежетом захлопывающегося окошка.

* * *

Вернувшись к себе в комнату, я поставил чемоданчик с Сашкиным ноутом на стол и еще долго занимался другими, совершенно неотложными делами. В порыве внезапной сознательности сменил постельное белье. В порыве внезапного голода сделал себе два бутерброда и заварил чай. В порыве внезапного педантизма рассортировал все свои носки на четыре группы: первая – целые чистые (сюда квалифицировалась лишь одна пара), вторая – целые грязные, третья – можно заштопать, и четвертая – штопка не спасет. И «завис» над одинокими носками, давно и безнадежно потерявшими свою пару – следует ли помещать их в одну из четырех групп или же создать им свою отдельную, пятую группу?

Словом, я делал все, что угодно, лишь бы только не приниматься за дела, которые мне действительно срочно требовалось сделать. Но откладывать неизбежное до бесконечности невозможно, и я, собрав волю в кулак, уселся за стол. Сашка прав, если взяться за дело всерьез и не отвлекаться, то я и правда управлюсь со всем за несколько дней. Еще, может, и успею занять у кого-нибудь денег и купить билет на Кипр.

Я открыл чемоданчик – и невольно залюбовался лежащим в уютном углублении ноутбуком. Такой он оказался компактный, красивый и таинственно поблескивающий. Как это я раньше его у Сашки не замечал? Интересно, что это за марка? HP? Acer? Sony? Apple? Логотипов на гладкой черной крышке не видно…

Я открыл ноут, нажал на кнопку пуска. На черном экране загорелась надпись «Aldan». Тут я заметил на рамке в нижнем углу монитора еще одну надпись – «Aldan M.A.G. 3,14». Никогда не слышал о такой марке, нужно будет посмотреть в поисковике, что это за производитель.

«Aldan» сменился однотонным фоном, на котором крутилось колесико загрузки. А потом, за миг до того, как появилась главная заставка, мне показалось, что с экрана мне кто-то подмигнул.

«Почудилось», – решил я, встряхнул головой – и приготовился работать.

Прежде всего я собирался заняться самым, как мне казалось, трудоемким «хвостом» – статьей в «Паралитературный критик». Хорошо хоть, что не ляпнул тогда Дефису еще и название статьи, так что я был полностью свободен в выборе.

Впрочем, свобода эта мне сейчас ничуть не помогала. Я откинулся на спинку стула. В голове было шаром покати. Рука сама собой направила курсор на иконку поисковика, два раза нажала. Там, в глубинах Сети, совершенно точно таились ответы на все мои вопросы. Жаль лишь, что я, во-первых, не знал, что именно ищу, а во-вторых, не знал, где именно мне нужно искать. Прямо как в сказке – пойди туда, не знаю куда, и принеси мне то, не знаю что.

Курсор мигал в окошке поисковика, предлагал ввести запрос.

– Высокая литература против сетературы? – начал рассуждать я вслух. – Нет, тема слишком широкая. Перспективы тонких литературных журналов? Нет, про нее слишком много написано, замучаюсь перелопачивать. Фэнзины, комикзины, и-зины и прочие зины? Нет, тут придется по мелким крупицам собирать, а мне бы чего скопипастить по-быстренькому…

Экран поисковика вдруг ожил и выдал мне россыпь ссылок. От неожиданности я отдернул пальцы от клавиатуры и удивленно сморгнул, глядя на монитор – я же не вводил никакой запрос! И окошечко, где требовалось печатать параметры поиска, по-прежнему пустовало…

Отбросив нерешаемую пока загадку, я решил полюбопытствовать, что же это там раскопал такой самостоятельный поисковик. И удивленно сморгнул – казалось, ноут подслушал мои рассуждения, потому что среди результатов я увидел многообещающие ссылки на критические эссе и заметки по таким подходящим «Паралитературному критику» темам, как «Зомби как тупиковая ветвь развития массовой литературы», «Ренессанс романтического вампиризма в янг-адалте» и «Мутации космооперты».

– Ну, хмм… это… спасибо, – пробормотал я, благодаря неизвестно кого. – Теперь бы еще придумать, как подогнать всю эту разнородность под одну общую тему…

И тут снова случилась неожиданность – одна из ссылок на экране замигала, привлекая мое внимание.

– «Обзор литературы», – прочитал я вслух, и меня озарило. – Эврика! – выкрикнул я. И впрямь, есть ли более легкий способ сочинить научную статью, чем посвятить ее краткому пересказу уже существующих статей, а от себя добавить лишь пару общих замечаний? Да десятки людей вполне успешно строят на этом научные карьеры!

Я открыл текстовый файл, бодро напечатал: «Обзор критической литературы о современных тенденциях паралитературы» – и понеслось!

Через два часа у меня уже была вполне солидно выглядящая статья, в которой не водилось ни единой моей мысли, но зато она вполне могла потянуть на пусть и неудачную, но попытку научной работы. Дефису должно хватить.

С чувством глубокого удовлетворения я откинулся на спинку стула и потянулся. Я на славу поработал и несомненно заслужил передышку. За окном ярко светило солнце, так и манило выйти на улицу и насладиться чудесной атмосферой едва наклюнувшегося лета. Последние дни мая – это как вечерние часы пятницы – они самые лучшие: выходные еще не начались, они только впереди, но рабочая неделя уже закончилась, и можно предвкушать отдых…

Стопка рассказов заочников, сложенная на углу стола, укоризненно вздохнула и расползлась во все стороны, словно напоминая мне, что вот именно так я и профукал весь год и сижу теперь с «хвостами», вместо того чтобы с чистой совестью паковать чемоданы на Кипр.

Я вздохнул. Нет, никакой передышки!

А вот небольшой компромисс вполне позволителен.

Через полчаса я уже сидел в веселенькой летней кафешке, одной из тех, которые, словно грибы после дождя, высыпали на улицах Китеж-Сити с первыми теплыми днями. В «Алдан» были загружены отсканированные копии рассказов заочников, и я собирался совмещать приятное с полезным – читать опусы студентов и наслаждаться кофе, мороженым и майским солнышком.

Я успел лишь раз отхлебнуть кофе и погрузить ложечку в шарик мороженого, когда в кафешку впорхнула Леночка в легком летнем сарафанчике. Да не одна, а в компании друзей, среди которых я с неудовольствием подметил и двух аспирантов с той самой кафедры Большой литературы, о которой Леночка говорила только с восторженным придыханием. И один из них, Эдик Прилепкин, с загадочным взглядом, прыщавыми щеками и несвежими волосами, которому прочили стать самым молодым лауреатом Букера, Пулицера и Нобелевки, так и терся рядом с моей – пока еще моей – девушкой.

Леночка увидела меня и отделилась от веселой компании.

– Привет! – взмахнула она сказочной косой, присаживаясь на стул напротив. – Прохлаждаешься? Или опять своим орком-музыкантом врагов бьешь?

– Вообще-то я работаю, – ответил я и открыл ноут. – Пишу отзывы на рассказы своих заочников… А как там Кипр? Эдик тоже с вами летит? – не удержался от шпильки я.

Шпильку Леночка проигнорировала.

– И много уже написал? – спросила она.

– Прилично, – буркнул я, хотя не написал еще ни строчки. Но если бы я сказал, что как раз собирался начать, Леночка решила бы, что это моя очередная жалкая отмазка.

Внезапно мне снова кто-то подмигнул с экрана.

– Дай посмотреть! – потребовала Леночка доказательств, пересела на стул сбоку от меня и бесцеремонно заглянула в экран.

И снова я не успел ничего сказать или сделать; самостоятельный «Алдан» безо всякого моего участия открыл текстовый документ, где я с изумлением увидел таблицу. В правой колонке были указаны имена заочников и названия их рассказов, в средней – оценки, в основном трояки, а в крайней правой – отзывы.

– Хмм, – промычала явно не ожидавшая этого Леночка.

– Мфф, – отозвался не менее растерянный я.

– Крепкий набор вторичных штампов и клише, – забормотала моя красавица, просматривая колонку с отзывами. – Лавры вампирских саг не дают покоя… Пять за атмосферность, единица за содержательность… Автору светит печальное будущее серийного романиста… Лихо ты их! – с каким-то непонятным выражением сказала Леночка наконец. – И очень откровенно. Даже слишком, если хочешь знать мое мнение.

Она часто говорила «если хочешь знать мое мнение», но еще ни разу на моей памяти не спросила, действительно ли я хочу его знать.

– Зато понятно, – парировал я, лихорадочно соображая, откуда вообще взялась эта таблица. Может, у Сашки в ноуте стоит какая-то новая компьютерная программа генерирования случайных отзывов? Если да, то надо будет упросить его поделиться, очень полезная штука!

– Это да, – с некоторым сомнением признала Леночка. – Но все равно как-то… непедагогично.

– Непедагогичным было бы написать в отзыве «УГ» или «автор, убейся ап стену», – отрезал я, сам поражаясь своей невесть откуда взявшейся решимости. – А так… В конце концов, маленькая литература – это жестокая среда, и те, кто излишне пестует свое чувствительное эго, в ней не выживают.

Тут ноут издал сигнал о новом входящем письме. Но прежде чем я открыл почтовик, Сашкин чудо-компьютер уже сделал это за меня, и на странице развернулся имейл, уведомлявший меня о том, что моя научная статья принята к публикации в журнал «Паралитературный критик».

Сказать, что я был ошарашен – я же никуда ничего не посылал! Я даже не знал адреса редакции этого самого журнала! – это не передать словами и десятой части моего удивления.

– Ты написал научную статью? – изумилась моя длинноволосая красавица. – И ее опубликуют? Даже у Эдика еще нет научных публикаций!

– Пфф! – небрежно отозвался я, скрывая неудовольствие от сравнения с гениальным аспирантом респектабельной кафедры Большой литературы.

– Лен, ты скоро? – капризно позвал ее из-за соседнего столика Эдик Прилепкин. – Я как раз собираюсь рассказать о том, какой вклад внесет мой роман в сокровищницу мировой литературы.

– Да погоди ты, – не поворачиваясь, отмахнулась Леночка от будущего лауреата Нобелевки и Букера и рассеянно слопала пару ложек забытого мной тающего мороженого.

Тут компьютер снова издал сигнал о новом входящем письме и опять самостоятельно его открыл.

Леночка и я прилипли к экрану с равной степенью любопытства.

Новый имейл уведомлял меня, что на мое имя зарезервирована путевка на Кипр.

– Ого, ты тоже летишь на Кипр? – выдохнула Леночка. – Получается, ты успеваешь сдать все «хвосты»?

– Получается, – растерянно подтвердил я.

– А где деньги на путевку достал? Ты же говорил, что ты на мели.

Хотел бы я и сам знать ответ на этот вопрос!

Но прежде чем я успел что-то сказать, самостоятельный «Алдан» вдруг напечатал мне в новой странице: «Я взрослый мужчина, я умею решать проблемы».

– Я взрослый мужчина, я умею решать проблемы, – послушно прочитал я, успев, впрочем, придать голосу нужный оттенок решительности.

Леночка откинулась на спинку стула, затеребила кончик длинной косы и бросила на меня взгляд, которого я уже давно от нее не видел.

– Ну, раз ты тоже летишь на Кипр, может, присоединишься тогда к нашей компании?

Экран ноута мигнул, привлекая мое внимание. Там была новая реплика, и я послушно ее прочитал – я уже сообразил, что каким-то неведомым образом «Алдан» точно знает, что делает, и сейчас благодаря его суфлерству может произойти качественный поворот в наших с Леночкой отношениях.

– Я бы предпочел только твою компанию.

Леночка улыбнулась и кокетливо опустила глаза.

– Я думаю, это можно устроить, – застенчиво пробормотала она.

* * *

В комнату общаги я вернулся, не допив кофе и не доев мороженое, задумчивый и озадаченный. Выбрав наугад рассказ одного из заочников, прочитал его, потом ознакомился с мистическим образом появившимся отзывом – и полностью с ним согласился. Не успокоившись на этом, прочитал еще три рассказа и три отзыва – и понял, что ни о каком случайном генерировании не может быть и речи, все отзывы били прямо в яблочко.

– Что же ты за компьютер такой? – задумчиво спросил я.

Экран снова сам собой загорелся, появилась уже знакомая мне надпись «Aldan».

– Да я знаю, что ты – Алдан, – ответил я вслух. – Просто уж очень ты необычный…

– Это форменное безобразие! – раздался у меня за спиной незнакомый голос. Я подскочил от неожиданности, обернулся – и никого не увидел. – Почему раздаем наши новейшие разработки всем подряд?

– Не всем подряд, – заныл второй голос, хотя комната по-прежнему оставалась пустой.

– Эй, вы кто? – спросил я, озираясь по сторонам. – Вы где?

Невидимки не обратили на мой вопрос никакого внимания.

– Квиток почему не спросил, когда машину отдавал? – осведомился первый, строгий, голос.

– Я фамилию спросил, а он сказал «Привалов», – продолжил оправдываться плаксивый второй. – Вот я и подумал, что это сам Александр Иванович. Он же как раз последнюю модель «Алдана» недавно в ремонт сдавал…

«А ведь и правда! – сообразил тут я. – Когда я получал ноут, я назвал свою фамилию, но компьютер-то Сашкин, так что и лежать он должен был под фамилией Сазонов!»

– Подумал он! – передразнил строгий. – Он подумал, а теперь наша последняя разработка оказалась в руках обычного студента!

– Аспиранта, – автоматически поправил я. Но голоса снова не обратили на меня никакого внимания.

– А я вам давно говорил – нечего подрабатывать на стороне ремонтом компьютеров! – Плаксивый голос собрался для контратаки, растерял свою плаксивость, и почти немедленно я узнал в нем голос того, кто выдавал мне ноутбук в Необитаемом корпусе. – Но вы же сами говорили – бюджет урезан, надо изыскивать средства, надо находить подработку! А я сразу заявил – это плохая идея! Мало ли чем обычные компьютеры от наших «Алданов» заразиться могут, пока в одном ремонте по соседству стоят!

– А что было не так с последним «Алданом» Привалова? – забеспокоился тут строгий голос.

– Да его в отделе Линейного счастья чем-то перегрузили, и бессмертный дух этого «Алдана» стал с той поры излишне альтруистичным и самовольным.

– Поясни, – мрачно потребовал строгий голос.

– Он начал решать проблемы еще до того, как их ему задает пользователь. Любые проблемы.

– Изъять! – после паузы приказал строгий голос. – Все последствия его работы устранить. А этому студенту вернуть его компьютер.

– Погодите! – взмолился я, сообразив, что вот-вот лишусь не только чудесного компьютера, но и всего, что он для меня успел сделать. – Пожалуйста! – протянул я, обращаясь к невидимым голосам. – Можно мне хотя бы распечатать статью и отзывы! Ну, и бронь турпутевки тоже…

– Не положено, – отрезал строгий голос, но принтер в углу комнаты уже зашумел и начал тихо выплевывать лист за листом.

– Я же вам говорил – дух самовольничает! – вздохнул второй голос.

Откровенно говоря, в этот момент мне было совершенно наплевать на очевидную невероятность происходящего, и сотни теснящихся в голове вопросов отступили на второй план. Это потом я буду думать, откуда взялись голоса невидимок, при каком таком факультете нашего института есть отдел Линейного счастья и откуда в компьютерах бессмертные духи… А сейчас я лишь смотрел на «Алдан» и с искренней грустью думал о предстоящей разлуке.

– Спасибо, – шепнул ему я и, не удержавшись, погладил гладкий корпус. – Здорово ты мне помог. Жаль лишь, синопсис романа мы с тобой не успели. Да такой, чтобы утереть нос этому Эдику с его Большой литературой.

Компактный, красивый «Aldan M.A.G. 3,14» задрожал по краям, успел подмигнуть мне с экрана на прощание и растворился в воздухе. Но прежде принтер выплюнул напоследок еще один лист бумаги.

А на месте «Алдана» появился другой ноутбук – обычный, изрядно потертый, с логотипом «Toshiba». На углу крышки красовалась наклейка из ремонта с Сашкиной фамилией.

Я с тоской вздохнул, глядя на него.

* * *

Чудесный «Алдан» успел отправить в принтер абсолютно все – и статью, и имейл о публикации, и отзывы, и бронь турпутевки. А самая последняя распечатка меня и вовсе поразила. На вершине страницы по центру было написано:

Алексей Привалов

Роман «Чистые страницы»

Синопсис

А ниже – только пустота.

Я долго пялился на почти чистый лист. Нутром чуял, что на прощание дух «Алдана» сделал мне подсказку, но только не мог понять, как ею воспользоваться.

За оставшиеся до встречи с научруком дни я сломал всю голову, но загадку «Чистых страниц» так и не разгадал. Своего собственного синопсиса тоже не сочинил. И когда пришло время идти к Дефису, решил – будь что будет! Взял эту распечатку, взял статью и отзывы на заочников – и понес научруку.

На отзывы Дефис едва взглянул и сделал пометку себе в журнале. Статью просмотрел краем глаза, задержался на распечатке имейла о публикации в «Паралитературном критике», крякнул и сказал:

– Признаться, удивлен. Но удивлен по-хорошему. А теперь пожалуйте мне ваш синопсис. Помнится, вы говорили, что ваш роман проложит мост между Большой и маленькой литературой, – не удержавшись, добавил он с ноткой ехидства и скепсиса.

За скепсис и ехидство я Дефиса не винил – на его месте я бы и сам не поверил в столь стремительное исправление аспиранта, который весь год бил баклуши.

Я глубоко вдохнул и протянул научруку лист с одним лишь моим именем и титулом романа наверху.

Несколько мгновений Дефис непонимающе смотрел на почти пустую страницу.

– Это что? – наконец спросил он.

– Это – синопсис моего романа, – ответил я с уверенностью, которой вовсе не испытывал. Но я продолжал крепко верить в «Алдан» и в то, что плохого он бы мне не посоветовал.

– Любопытно, любопытно, – пробормотал Дефис. – Осмелюсь предположить, что ваш готовый роман будет состоять из титульного листа и примерно трехсот пустых страниц?

– Именно, – важно подтвердил я, хотя сам об этом даже и не думал. Но сейчас такая версия казалась очень даже логичной.

– Крайне любопытно, – еще крепче задумался мой научрук. – Этакая литературная версия «Черного квадрата» Малевича, да? Что ж, очень смело, – забормотал он.

«Или очень глупо», – добавил я про себя.

– Что ж, можете до осени быть свободны, – заключил, наконец, Дефис, не сводя глаз с почти пустой страницы. – Но в силу крайней необычности вашего синопсиса я собираюсь подать заявку на досрочное использование МЛВ. Не вижу смысла ждать еще три года до официальной защиты. Вы согласны?

– Разумеется, – подтвердил я и вышел на несгибающихся ногах.

Конечно же, Машина Литературного Времени над этими моими «Чистыми страницами» только фыркнет и не примет их. Но зато у меня отсрочка до сентября – и на Кипр с Леночкой успею, и новый синопсис придумаю.

И вообще, с осени начну жизнь с чистого листа.

* * *

В сентябре, как и обещал Дефис, моему синопсису устроили проверку на МЛВ.

И что это была за проверка! На похожем на велотренажер аппарате сидели с синопсисом в руках поочередно и я, и мой научрук, и даже сам замдекана! Но Машина Литературного Времени упорно показывала лишь полное ничего.

Я тогда всерьез испугался, что меня турнут из института за то, что я сломал дорогую машину. В лучшем случае – крепко отчитают и заставят написать нормальный синопсис. Кстати, он у меня уже был готов – я сочинил его за лето. Более того, меня самого не на шутку увлекла придуманная мной история, и я был готов засесть за роман прямо сейчас.

Однако новый синопсис от меня никто не потребовал. Беспрецедентные результаты проверки «Чистых страниц» на МЛВ были расценены как успех, как новаторский взгляд, как новое слово в литературе. Отказ МЛВ показать хоть что-то якобы полностью отражал содержание задуманного мной романа – те самые чистые страницы, которые каждый волен наполнить своим смыслом.

Буквально через пару дней после проверки на Машине Литературного Времени сразу две кафедры – философской и модернистской литературы – предложили мне перевестись к ним для дальнейшего прохождения аспирантуры. Через день аналогичное предложение сделали мне и с заветной кафедры Большой литературы.

Леночка была на седьмом небе от счастья.

А я… Я подумал – и отказался. Решил остаться на своей старой кафедре и всерьез заняться придуманным за лето романом.

Но пока роман мог и подождать. А вот по своему боевому орку я успел изрядно соскучиться – целое лето им не играл, деньги на ремонт компьютера у меня появились только недавно.

Я открыл ноутбук, тот приятно зажужжал. Я с нетерпением ждал, когда он загрузится, и предвкушал долгую, до глубокой ночи, игру. Но прежде чем на экране появилась главная заставка, мне с него кто-то подмигнул.

Я вздрогнул от неожиданности.

Да ну нет, не может быть!

Или все же?..