Глава 10. Вещий сон Глэдис
До неуютности темно. Старые, уже давно утратившие былую зоркость глаза предательски подводят Верховную ведунью, не давая ей в деталях рассмотреть ту, что стоит всего в нескольких метрах от неё у распахнутого окна.
Знакомый женский силуэт на фоне огромного диска ночного светила Дария — блеклого Наоки.
Традиционное для дарийской знати богатое струящееся в пол платье. Цвет не разобрать — слишком темно. Лишь контуры. Поверх длинных волос, перехваченных изящной драгоценной цепочкой, — вуаль, которую венчает корона.
Корона Императрицы Дария.
Увы… Глэдис нет нужды смотреть в лицо этой совсем юной женщине, чтобы понять: перед ней — она… Трижды проклятая Верховной ведуньей, но при этом обожаемая всем Дарием покойная императрица Арасэли.
Несмотря на внутренний протест, отчаянное нежелание подчиняться чужой воле, старуха всё же делает шаг вперёд к ней — своей повелительнице. Одновременно с этим боковым зрением улавливая какое-то движение.
Из темноты комнаты появляется Карл. Он, как и Глэдис, в полном смятение. Будь его воля, Верховный воин, не задумываясь, пронзил бы Арасэли дредом, но вместо этого… Неподвластная им, древняя, как сам жизнь, сила неотвратимо тянет обоих к юной повелительнице. К той, которую принял Жезл Власти, благословив на престол. К той, которая посмела бросить вызов самому императору Дария. Которая в жажде мести за свой уничтоженный род, зашла так далеко, что осмелилась изменить собственному мужу — Дэмониону, навсегда опозорив его имя. Зачать ребёнка от другого мужчины, чтобы возвести на престол бастарда — такого позора история Дарийской императорской семьи ещё не знала!
О, да! У Верховной ведуньи были все основания, чтобы ненавидеть эту предательницу! Но Дэмонион так и не оценил верность той, которая была ему наставницей с рождения. Император до последнего отказывался смотреть правде в глаза. Отказывался верить ей — Глдис, которая никогда не предавала и не подводила его.
План Арасэли вполне мог бы сработать. Ещё бы! Дэмонион был так счастлив, когда узнал, что у него будет сын! Наследник! Самолюбивый, самоуверенный, он не допускал и мысли об измене жены. Как и о том, что та знает правду: что она — Арасэли — последняя выжившая из рода древних. Что вся её семья вырезана до единого. Убита, даже пятилетняя сестрёнка. И за всем этим стоит собственный супруг Арасэли — император Дэмонион.
Если бы не бдительность Верховной ведуньи, неизвестно в руки какого отродья перешёл бы Дарийский престол. Именно Глэдис, раскрыв правду Дэмониону на лицемерную сущность Арасэли, лично подписала юной императрице и её нерождённому выродку смертный приговор.
Но в этом кошмарном сне та, которая должна была давно умереть, стоит перед ними во всём своём императорском величии, не соизволив даже обернуться.
О! Как бы Глэдис — верная слуга императорского рода — хотела убить её! Предательницу! Лицемерку! Но вместо этого… Они с Карлом, как подкошенные, падают на колени перед своей повелительницей. Госпожой. Императрицей. Потому что в этом абсурдном сновидении у них почему-то нет сил сопротивляться зову её древней крови. Словно они оба были изначально рождены для того, чтобы служить ей.
Только ей.
Проклятой Арасэли.
Странное, давно забытое, щемящее душу чувство переполняет Верховную ведунью… Она испытывала это лишь однажды — когда присягала верности отцу Дэмониона. Ни до, ни после в её жизни не было ничего подобного. И вот сейчас она — Глэдис клянётся верой и правдой служить той, которую так люто ненавидит… И за которую теперь, не задумываясь, отдаст жизнь.
Императрица медленно оборачивается и…
… Глэдис просыпается, так и не успев увидеть лица императрицы.
Тяжело дыша, старуха садится на кровать. За окном тускло отсвечивает тёмно-оранжевая атмосфера Наоки, где она сейчас и находится в ожидании дипломатического кортежа с Альтаира, чтобы встретить Атарксиса — законного наследника Дария, возвращающегося спустя столько лет на Дарий.
Будь проклят этот сон! Сон, который неотступно преследует Глэдис уже много лет. С той самой проклятой ночи, когда по приказу Дэмониона в Дэбэре по её навету была убита юная императрица Арасэли, унеся с собой к Отра и своего не рождённого проклятого бастарда.
* * *
Анигай. Смотрю на брата и откровенно поражаюсь: он не сказал Эвану «Нет». Хотя, по всей логике, должен был сделать именно это.
Во-первых, брат никогда особо не симпатизировал мальчишке-альтаирцу, поэтому мне абсолютно непонятно, почему он поддержал его сейчас. А во-вторых — и это самое главное — Анигай с детства бредил идеей попасть в личную охрану императора. И уж точно в его планы не входило собственноручно устраивать под носом Дэмониона взрыв. И тем не менее, Анигай не сказал Эвану «Нет». Взможно, он сделал это из-за меня. Всё-таки, как ни крути, но это я — его сестра, украла кристалл с Жезла власти. И в случае чего — мне не сносить головы.
Радует лишь одно: мнение брата насчёт Мэд полностью совпало с моим.
— Курицу лучше не вмешивать. Если её заловят — она нас с потрохами сдаст. Даже пытать не придётся.
Сижу, забравшись с ногами на узенький диванчик, стоящий в дальнем углу кабинета. Молча наблюдаю, как Анигай сосредоточенно прокручивает перед Эваном и отцом Марком трёхмерную голограмму императорского замка, указывая месторасположение лабораторий Верховного лекаря — дэуса Бэра.
— Вот здесь, — Анигай отмечает красной точкой три смежных помещения, расположенных в том же крыле, что и хранилище, но уровнем выше и чуть западнее. — Когда я в прошлый раз был в Аскорэоре, этот старикан спьяну что-то там нахимичил… Спутал какие-то реактивы. Бабахнуло так, что все окна в лаборатории вылетели. Вот я и думаю: зачем нам устраивать «левый» взрыв, когда суматоху можно легко списать на Бэра. Будто он спьяну опять что нахимичил. Ну не знаю… Реактивы какие-нибудь снова без присмотра оставил. Вот и бабахнуло.
Отец Марк одобрительно кивает.
— Я думаю, это хорошая идея, сынок. Теперь главный вопрос: сможешь ли ты незамеченным пробраться в лабораторию?
— А у меня есть выбор? — хмыкает братец, украдкой бросая на меня укоризненный взгляд.
М-да… Выбора, похоже, на этот раз нет ни у кого из нас.
* * *
Не успеваю зайти спальню Эвана, как на меня тут же в огромном махровом белом халате с полотенцем на голове набрасывается недовольная Мэд.
— Ада! Где тебя носит? Мне надоело торчать здесь одной! Чувствую себя узницей Дэбэра! — бурчит подруга.
— Пытались придумать, как вас вернуть в Руару, — почти и не вру.
В кабинете всё ещё продолжается обсуждение всех деталей плана, но я устала там торчать, слушая, как мужчины скрупулёзно просчитывают каждый шаг. Поэтому я незаметно слиняла оттуда. Пусть сами голову ломают, как нам из всего этого выкручиваться, а я спать, спать, спать… Устала за день так, что слов нет!
Оглядываюсь: ну надо же! Мэд оккупировала спальню альтаирца лишь несколько часов назад, но уже успела каким-то чудом превратить её в дамский будуар. Даже вазу с цветами умудрилась где-то раздобыть. Кровать разложена и так и манит меня к себе свеженьким постельным бельём.
Зеваю. Мне не меньше Мэдэлин хочется снять дорожный костюм, поэтому отправляюсь на поиски потенциальной ночнушки.
Тыкая наугад по сенсорным кнопкам в надежде найти шкаф с одеждой Эвана. Лишь с пятой попытки натыкаюсь на нужный отсек.
Перебираю найденные вещи. М-да… Богатым гардероб альтаирца точно не назовёшь: пара штанов, несколько футболок, тройка рубашек, лётный комбинезон. Выбираю белую, приятную на ощупь футболку. Конечно, размерчик, мягко говоря, не мой, но для ночнушки подойдёт идеально. По ходу замечаю, что на одной из рубашек почти оторвалась пуговица. Надо будет после душа не забыть пришить.
Струи горячей воды медленно, но верно возвращают меня к жизни. Переодевшись в «ночнушку», с мокрой головой, завёрнутой в полотенце, возвращаюсь в комнату.
Мэд ещё не спит. Лежит на кровати и тупо тыкает кнопки на пульте от голографического экрана, с которого диктор вещает последние новости. Подруга отвлекается от лицезрения мельтешащей картинки лишь когда я, найдя небольшой отсек с хозяйственными принадлежностями (видимо, он изначально был встроен в эту квартиру, потому что сам Эван вряд ли бы додумался до таких бытовых деталей), берусь пришивать альтаирцу оторванную пуговицу.
— Что ты делаешь? — любопытная шатера заинтригована настолько, что выключает экран.
— Не видишь — пуговицу пришиваю, — не отрываясь от работы, бросаю в ответ, завязывая нитку финальным узлом.
Проверяю — вроде бы крепко пришила. У Эвана вечно проблемы с пуговицами — отлетают на раз. Я им с Анигаем в детстве столько этих пуговиц напришивала, что и не сосчитать.
— И часто ты малознакомым альтаирцам одежду чинишь? — не унимается Мэд, наблюдая, как я возвращаю рубашку в шкаф, заодно проверяя, в порядке ли остальная одежда.
— Мне не сложно.
— Ты не ответила на вопрос.
Да, не ответила! Потому что не знаю, что отвечать.
— Кто он тебе? — не унимается Мэд.
Вопрос из разряда тех, на который лучше ответить, иначе собеседница сама себе всё довыдумывает и будет только хуже. А у Мэдэлин, на мою беду, фантазия богатая.
— Мы были соседями в Катаре.
— Альтаирец жил в Катаре?!
Удивлению Мэд нет предела. Оно и понятно. Подруга знает, что в Руар Эван приехал в числе высокопоставленной свиты альтаирского принца. Получается, что он далеко не «бедный мальчик». Поэтому ей и непонятно, что он делал в Катаре. Впрочем, я сама до сих пор не знаю ответ на этот вопрос.
— Не понимаю, чему ты удивляешься? Катар — это поселение каторжных и военнопленных. Кого там только не было! Целое скопище сброда со всех концов вселенной, — пытаюсь увести разговор в сторону. — Мэд, слушай, я устала. Давай спать.
Подруга на удивление легко сдаётся.
— Хорошо.
Постель оказывается достаточно широкой, мы обе вполне комфортно размещаемся на ней. Подруга выключает свет. Закрываю глаза, мечтая погрузиться в сон, но любопытная шатера не унимается. Как назло, именно этим вечером, Мэд решает поговорить «по душам». Вернее — допросить меня по полной программе.
— А он симпатичный.
— Кто «он»?! — слегка опешиваю я, пытаясь сообразить, о ком говорит Мэд. — Дэрэк, что ли? — она с ним за вечер, кажется, сумела найти общий язык. — С каких это пор ты западаешь на землян?
— Да причём здесь Дэрэк! — отмахивается Мэд. — Я говорю об альтаирце. Красивый парень.
От такого заявления у меня пропадает дар речи, а заодно и сон. Мне для полного счастья только и не хватало только, чтобы Мэд на Эвана глаз положила!
— Не знаю. Альтаирец — как альтаирец. Не в моём вкусе, — пытаюсь говорить предельно безразличным тоном. Для пущей достоверности зеваю. — Слушай, давай спать.
— Ты уверена? — из темноты звучит хитрый голосок.
Нет! Ну это уже слишком! Приподнимаюсь на локте, сердито смотрю на подругу. Я слишком хорошо знаю Мэд, чтобы понимать: нашла коса на камень. Она так просто не отстанет.
— Мэд, кончай ходить вокруг да около. Говори прямо. К чему ты клонишь?
Подруга тоже садится на кровать. Сразу видно: Мэд прямо распирает от любопытства.
— Что у тебя с этим альтаирцем, Ада? Если ничего, то я возьму его себе.
— Не получится. Ты не в его вкусе, — бурчу я. — Он терпеть не может шатер.
— Да? — хихикает настырная Мэдэлин, — но тебя же он себе заказал.
Чувствую, от задушевного разговора не отвертеться. Сдаюсь. Выкладываю подруге всё как есть. Ну, или почти всё.
— Эван не заказывал меня. В смысле, как шатеры… Мы с ним давние знакомые. Можно сказать, дружили в детстве. Это было моей работой. Отец Марк платил нам с Анигаем, чтобы мы общались с альтаирцем. Иначе он бы в Катаре от одиночества точно свихнулся. Вот и всё. Ещё вопросы будут?
— Будут, — не унимается шатера. — А альтаирец знал, что вы с ним за деньги дружите.
— Разумеется. Никто из этого тайну не делал. Анигай вообще ему сразу напрямую сказал, что на дух всех альтаирцев не выносит.
— И?
— Что «и»? Мало ли что не выносит. Кушать хочется всегда. А за нашу дружбу с Эваном неплохо платили по меркам Катара. Где бы мы ещё такие деньги заработали в 9 лет?
Надеюсь, подруга удовлетворилась моим развёрнутым ответом. Но куда там…
— … и поэтому вы так орали друг на друга в кабинете, что даже я слышала? Тебе за столь эмоциональную реакцию на него тоже деньги платят? Прости, конечно, но… Мы с тобой, например, тоже соседки, однако так друг на друга не орём, — перехватывает инициативу язва-Мэд, направляя разговор в нужное ей русло. — Почему он на тебя так злится? Что ты ему сделала?
— Да ничего я ему не сделала! — не выдерживаю, взрываюсь. — Я не виновата, что у Эвана бзик из-за того, что я стала шатерой! Ему видите ли не нравится мой «беспутный» род занятий.
— Ада, ты не шатера! — степень заинтригованности Мэдэлин уже просто зашкаливает.
— Но он-то об этом не знает, — хмыкаю я.
— Как не знает? Он же видел, как ты управляешься с дредом.
Господи! Ну какая же она непонятливая!
— Ну и что? Мэд, Эван альтаирец. Он не обязан разбираться в тонкостях каст Руара. Откуда он знает, что шатера не может, как и воин пользоваться дредом? Ты сама слышала хоть раз про женщину-война?
— Нет, — немного подумав, соглашается Мэд.
— Вот и он не слышал. К тому же Эван давно спокойно относится ко всем моим странностям. В отличие от тебя, он мне вопросы особо не задаёт. Всё! Я спать!
— А стоило бы…
Этот бессмысленный разговор мне порядком уже поднадоел, так что я заваливаюсь на кровать. Однако устроиться поудобнее не успеваю.
— Он тебя ревнует, — простая фраза, брошенная Мэд, окончательно лишает меня сна.
Глупость какая! Быть такого не может! Просто задето его мужское самолюбие, ведь формально мы с ним всё же связанны.
— Не говори глупости! Чтобы ревновать, надо любить.
— Согласна, — смеётся Мэд, плюхаясь на свою сторону дивана. — Поэтому я и говорю: он тебя ревнует.
Да чтобы эту Мэд приподняло и пришлёпнуло! Вот и попробуй теперь усни после этих её слов.
* * *
Полночи валяюсь без сна, думая о словах Мэд. Эван меня ревнует? Предположение шатеры кажется глупым и нелепым, но в то же время, если честно, греет душу. Ведь ревновать можно только близкого человека. Значит, я всё ещё не чужая альтаирцу, и это меня почему-то очень радует. Хоть для меня до сих пор загадка, как из тихого болезненного мальчишки, которым я всегда вертела по своему усмотрению, вырос такой самодовольный нахал и тиран, больше неподдающийся моему влиянию.
Из-за бессонной ночи утро всю дорогу до императорского замка Аскореора я отчаянно зеваю. В отличие от меня Эван выглядит выспавшимся и бодрым. Из-за этого даже немного злюсь на него: я, значит, уснуть не могу из-за мыслей о нём, зато он в это время сладко дрыхнет. Несправедливо!
Мэд и Анигай в Аскорэор не поехали. Остались с отцом Марком в подземном городе. Пока Эван не решит проблему с их возвращением, ребятам оттуда лучше не высовываться.
Я настолько погружена в размышления о том, ревнует ли меня Эван или это просто глупые домыслы Мэд, что не замечаю, как мы подлетаем к замку. Поднимаю глаза и замираю. Наверное, я так никогда и не привыкну к этому пугающе величественному зрелищу. Красота захватывает дух!
Острые шпили, пронзающие рассветное небо, сверкающие купола, резные замысловатые башни, мосты. Аскореор откровенно завораживающе прекрасен! Руар даже близко не сравнится с ним.
О, как бы я хотела жить в этом замке!
Мы плавно приземляемся на одну из выдвигающихся посадочных площадок, которые, несмотря на свою высокотехнологичность весьма гармонично вписываются в архитектуру древнего замка. А дальше начинает происходить нечто странное…
Я искренне не понимаю, почему, когда мы с Эваном и Дэрэком идём по коридору, перед нами расступается прислуга. И что самое странное — они все подобострастно нам кланяются. Я в шоке от происходящего, в отличие от парней. Дэрэк воспринимает всё происходящее как должное, что до Эвана — он настолько погружен в свои мысли, что даже не удосуживается заметить столь неадекватную реакцию на нас прислуги и придворных.
Не найдя разумного объяснения происходящему, я переключаю внимание на сам замок. В прошлый раз у меня не было возможности как следует его рассмотреть. К тому же мы с Глэдис прилетели сюда уже под покровом ночи. Зато сейчас в рассветной дымке он прекрасен! Мягкий золотистый утренний свет, кажется, льётся отовсюду, рассыпаясь миллионами отблесков на начищенных до блеска вазах, периллах, люстрах…
Замок поражающе огромен! У нас уходи минут пятнадцать — двадцать прежде чем мы оказываемся в восточном дипломатическом крыле. Насколько мне известно, именно здесь обычно останавливаются инопланетные гости императора.
Так вот, где все эти годы жил Эван! Меня тут же атакует куча вопросов. Интересно, как он попал в свиту к альтаирскому принцу? Почему сразу не оказался в ней, а жил столько лет в Катаре? Впрочем, ответ на один из вопросов нахожу довольно легко: в свиту Эван, наверное, не мог попасть из-за возраста. Был слишком мал. Когда подрост, его и забрали сюда. Но почему Эван жил до того момента в Катаре, а не здесь — в Аскореоре — это так и остаётся для меня загадкой.
Сворачиваем за угол. От неожиданности ойкаю. Возле огромных двустворчатых дверей, ведущих в восточное крыло, стоят четыре стража — альтаирца. Так близко воинов-альтаирцев я ещё ни разу не видела!
Высокие, мощные, с непроницаемым выражением лица. В отличие от воинов Руара, которые всегда ходят в кожаных доспехах преимущественно коричневого цвета, на альтаирцах изумрудная военная форма, которая очень гармонирует с их светлой кожей и такими же светлыми волосами. Так непривычно видеть в одном месте столько светловолосых людей, учитывая, что практически все дарийцы имеют тёмную шевелюру: от чёрного и каштанового до тёмно-русого оттенка.
При виде нас воины, не сговариваясь, опускаются на колено.
Нет! Ну это уже слишком для моей и без того расшатанной психики! Всякое я в жизни видела, но не свободолюбивых воинов-альтаирцев, стоящих передо мной на колене. Хочу потребовать у Эвана объяснения, что за дурдом здесь происходит, но не успеваю — оказываюсь в его покоях. И тут окончательно теряю дар речи.
Никогда раньше я не была в таких пугающе огромных, роскошно обставленных комнатах. Да здесь и самому императору Дэмониону не грех пожить!
— И это всё твоё?! — невольно присвистываю я. — Да… Красиво жить не запретишь.
Альтаирец, всё ещё думающий о чём-то своём, видимо, пропускает мои слова мимо ушей.
— Пожалуйста, побудь пока здесь. Я попробую уладить проблему с Анигаем и Мэд. Только ради Бога, Ада, никуда не уходи и ни во что не вляпывайся. Обещаешь?
Обиженно закатываю глаза. Что я дитё неразумное? Высовываться из покоев, когда где-то рядом ходит сам Дэмонион. Я что самоубийца? Ещё неизвестно, какими способностями обладает император. Может, он мысли читать умеет. Оно мне надо, чтобы император узнал, что я у него из-под носа кристалл с Жезла власти свистнула?
— Обещаю.
— Не понимаю! Чего ты с ней так цацкаешься? — не выдерживает толстяк.
Однако Эван откровенно игнорирует возмущённого друга.
— Вот и замечательно. Чувствуй себя как дома, — усмехается. — Сама знаешь: всё моё — твоё.
Очень смешно! Особенно смотреть на недоумевающего Дэрэка, который абсолютно не понимает, на что намекает его друг. Формально-то действительно я имею доступ ко всему, что принадлежит альтаирцу. Правда, я сама с точки зрения закона принадлежу Эвану — но это уже частности, о которых я предпочитаю не задумываться. Главное — муженёк дал мне полную свободу выбора: как хочу, так и живу. За что ему огромное человеческое спасибо.
Парни уходят. С довольной улыбкой оглядываюсь. Что ж, возможно, жить я буду не долго, но зато весело. Скидываю обувь и с радостным визгом с разбегу залетаю на огромную мягкую кровать. Прыгаю на ней почти до потолка. О! Она просто шикарна! Моя постель в Руаре с этим по истине императорским ложем даже близко не сравнится. Эта кровать, наверное, компенсация Эвану за его весьма аскетическую жизнь в Катаре.
Вдоволь наскакавшись на кровати (всё же, надо признать, Мэд права: у меня детство в одном месте играет, хотя мне и шестнадцать лет), спрыгиваю на пол. Оббегаю остальные комнаты. Одна шикарнее другой! Ничего себе, в каких хоромах живёт мой альтаирец! Однако, я точно просчиталась, выбрав в своё время Руар, а не отъезд с ним в Адейру. Что ж он сразу про эти хоромы мне не рассказал?
Взвизгиваю от восторга, когда за очередной дверью обнаруживаю просто до неприличия огромную ванную комнату, посреди которой стоит настоящая купальня! Она настолько большая, что её и ванной-то не назовёшь! Не выдерживаю — поддаюсь на искушение: включаю горячую воду, выливая под струю ароматную мыльную пену. Плевать, что аромат не женский. Зато такой приятный! Тонкие, едва уловимые нотки мяты вперемешку с чем-то цитрусовым. Именно так пахла кожа Эвана в ту ночь, которую мы провели в Сумрачном лесу.
Должна признать, я птица водоплавающая. Обожаю ванну с пеной! Это тебе не вчерашняя душевая кабинка, которая была в квартирке Эвана. Прикидываю, что мальчишки вряд ли появятся здесь в ближайший час, быстро раздеваюсь и ныряю в наполняющуюся купальню. Какое же это всё-таки блаженство лежать в ароматной горячей воде! Пропади пропадом этот Руар и Дарий, взятые вместе с кристаллом. И Дэмонионом сверху! Здесь и сейчас мне настолько хорошо, что я забываюсь обо всём.
А когда я забываюсь, то начинаю петь.
На беду всем окружающим.
Потому что петь я люблю. Громко и от души. Вот только из семи нот попадаю в лучшем случае в две — три. И то исключительно нечаянно. Но что ещё хуже: практически весь мой песенный репертуар составляют незатейливые мелодии, которых я нахваталась в катарском кабаке — излюбленном заведеньице (и по совместительству — местом работы) нашей беспутной мамашей. Так что, извиняйте, конечно, но и содержание у этих песенок всегда было ещё то… Ну и что? Главное, нескучно!
Когда мужик бабу свалил,
О-хо-хо-хо-хо…
Его жена скалку взяла,
О-хо-хо-хо-хо…
И так ему наподдала,
О-хо-хо-хо-хо…
Что месяц он не пил вина,
О-хо-хо-хо-хо…
Пей, ешь, кути, гуляй,
Девок цепляй, девок цепляй,
Но про жену не забывай,
О-хо-хо-хо-хо…
Иначе пить не будешь вина,
И виновата будет жена,
Что нечем больше девок цеплять,
С обрубком не погулять!
О-хо-хо-хо-хо…
Распевая во всё горло именно эту жизнеутверждающую катарскую песенку о прелестях супружеской жизни, вдоволь накупавшись, я кутаюсь в махровый банный халат Эвана. Счастливая и довольная, пританцовывая, выплываю из ванной, во весь голос с энтузиазмом распевая припев.
Пей, ешь, кути, гуляй,
Девок цепляй, девок цепляй,
Но про жену не забывай,
О-хо-хо-хо-хо…
Всё-таки дурная это привычка петь и танцевать с закрытыми глазами! Потому что открой я их своевременно, то быстренько бы заткнулась.
От пения меня отвлекает чьё-то интеллигентное покашливание. Запоздало соображаю, что в спальне я не одна. Замираю на месте в очередном катарском танцевальном па, по очереди медленно открывая глаза: сначала один, затем другой.
М-да… Ошарашенно смотрю на трёх альтаирцев, которые с откровенным изумлением взирают на раскрасневшуюся от плясок и пения меня.
Двое из них светло-рыжие, симпатичные. Я бы даже сказала красивые. Им обоим слегка за двадцать. Не знаю, кто эти парни, но точно не слуги и не придворные. И дело не в дорогой одежде, а в слишком горделивой выправке. Слишком свободном взгляде. Сразу видно: эти двое не из тех, кто кланяется. Скорее уж, кланяются им.
Перевожу взгляд с молодёжи на третьего альтаирца, который выходит вперёд. Мощный, властный, с проницательным взглядом бездонно синих глаз. Величественный — другого определения этому человеку я не могу подобрать.
Смотрю на исполина, и неожиданно с изумлением понимаю, что уже видела его раньше. Точнее — не его. А Эвана. Потому что этот незнакомец точная копия моего мальчишки-альтаирца. Только старше его на тридцать лет.
Чувствую себя полной дурой. Стою перед тремя незнакомыми альтаирцами, кутаясь в длинный халат Эвана, и судорожно соображаю, что делать. Ничего более умного, чем простое «Привет!», придумать не получается. Ситуацию спасает Эван, который как нельзя кстати появляется на пороге комнаты. Впрочем, очень скоро я понимаю, что он не спасает, а лишь усугубляет её, потому что…
— Здравствуй, отец, — звучит как-то откровенно холодно и не очень по-родственному. — Вижу, с моей женой вы уже познакомились.
Перевожу очумелый взгляд с Эвана на помрачневшее лицо своего (как выясняется) свёкра и отчётливо понимаю: уж лучше был Эван смолчал. Ну кто его за язык тянул? Кто?! Нутром чую: грандиозного «семейного» скандала не миновать! И что самое прескверное: похоже, мне не избежать участия в этих разборках.
* * *
Изумление.
Пожалуй, именно это испытал император Альтаира, обнаружив в комнате младшего сына девочку-дарийку. Ещё совсем подростка! Лет пятнадцати — шестнадцати — не больше! Нелепую, смешную, несуразную, которая, пританцовывая, откровенно фальшивя, распевала какую-то пошловатую кабацкую песенку. Из одежды на девочке — лишь длинный халат его сына.
Непозволительное бесстыдство!
Да как он мог связаться с ней?! Она же ещё совсем ребёнок! К тому же… Страшно сказать — дарийка!
Шок.
Это состояние приходит на смену изумления, когда в комнате появляется он — Иоанн Дрогвард Второй. Его младший сын.
Младший. Третий. И отчасти… лишний.
Император Альтаира ожидал увидеть на Дарии всё, что угодно, но только не это! Неприятно запоздало понимать, что из-за государственных дел (да и, что греха таить, нежелания, граничащего с трусостью) слишком давно не разговаривал с младшим сыном. Настолько давно, что и не заметил, как тот вырос, превратившись в его собственную взрослую копию.
Это открытие откровенно пугает и выбивает из колеи Иоанна. Ни один из его старших сыновей даже близко не походили внешне на него так, как Эван.
Тот же пронзительно синий взгляд, горделивая выправка. Высокий, статный, мощный.
Этот мальчишка буквально излучает силу и величие.
Манеры и жесты прирождённого императора.
Вот тебе и третий, младший, лишний…
И, наконец, гнев.
Именно он задвигает изумление и шок на второй план, когда до Иоанна запоздало доходит смысл слов младшего сына…
— Что значит «жена»?!
* * *
Нет! Я категорически отказываюсь принимать участие в этих семейных разборках! И без них проблем в жизни хватает! Воспользовавшись замешательством гостей, ныряю в спальню, чтобы одеться. Как раз вовремя, потому что мой новоиспечённый свёкор, похоже, окончательно слетает с катушек. Орёт на альтаирском на Эвана. В принципе, я неплохо понимаю этот язык, но сейчас у меня нет никакого желания вникать в смысл фраз. Для меня остаётся полной загадкой, зачем мальчишка-альтаирец с порога выложил родственникам, которых не видел кучу лет, про наш брак? Он что, совсем с ума сошёл?! Или…
… хотел позлить, — мелькает догадка.
Скорее всего, так оно и есть. Но это так непохоже на Эвана: сознательно задевать кого-то за живое! Такое он обычно позволяет себе лишь со мной, и то лишь, когда я доведу его до ручки. А тут, в кой-то веке к нему прилетела семья, а он… И тут до меня доходит: семья.
Наверняка, в этом и кроется ответ. Раньше я как-то не задумывалась об этом… Моя мамуля никогда не была образцом родительской любви, поэтому я не видела особой проблемы в том, что ей плевать на нас с Анигаем. Мы выжили, и это главное.
Но что должен чувствовать ребёнок, которого ЛЮБЯЩИЕ родители отправили одного на враждебную планету, оставив почему-то старших более сильных сыновей при себе? Чем больше я об этом думаю, тем сильнее мне становится жаль моего мальчишку-альтаирца. Всё-таки у него есть причины обижаться на свою семью. Акраба хотя бы и не изображала любящую родительницу, поэтому лично мне грех на неё обижаться. Семья Эвана другое — она никогда до конца не отказывалась от него. Я сама несколько раз видела, как он общается с матерью по видеосвязи. В детстве он много рассказывал мне про неё, про братьев. И почти ничего не говорит про отца. Видимо, дело в нём.
И всё же Эвану не стоило вот так с порога огорошивать родителя новостью о раннем браке.
Внезапно мне становится так обидно за Эвана, что впору самой пойти и высказывать этому синеглазому исполину, который орёт на моего мужа, всё, что я о нём думаю. Но идти никуда не приходится, потому что в этот момент в комнату заходит (точнее — влетает) Эван. Одного взгляда на опасно мерцающее сияние его синих глаз оказывается достаточным, чтобы понять — мой альтаирец на взводе. Разговор с отцом явно был не самым приятным. Видимо, Эван сбежал от родственников, чтобы окончательно не сорваться. И правильно сделал! Не хватало ещё потасовку в Аскорэоре устроить. Зачем лишний раз привлекать к себе императорских слуг?
Не замечая меня, Эван падает в кресло. Закрывает лицо руками.
Никогда раньше не видела его таким злым, обиженным, расстроенным. Его боль, словно эхом отдаётся мне. Не выдерживаю. Подхожу к нему, опускаюсь перед Эваном на колени.
— Ну зачем ты так… Ты же их столько лет не видел! — мой голос звучит непривычно мягко даже для меня самой. — Это же твоя семья. Ты мечтал о встречи с ними.
Альтаирец поднимает взгляд. Ну точно: обижен, расстроен, подавлен. Вряд ли он хотел, чтобы я видела его в таком состоянии.
— Тебя это не касается, — довольно грубо обрывает Эван. — Уйди. Я никого не хочу видеть.
Возможно, если бы на его месте был кто-либо другой, я, обидевшись на резкость фраз, тут же ушла. Но я слишком хорошо знаю своего мальчишку-альтаирца. Так уж повелось с детства: когда плохо ему — плохо и мне. Наверное, именно поэтому, вместо того, чтобы уйти, я просто сажусь к нему — удивлённому — на колени, и обнимаю его. Кладу голову ему на грудь. Так мне самой спокойней. Он рядом. А значит, никуда не уйдёт и не наделает глупостей. Вдыхаю знакомый запах мяты и чего-то цитрусового…
И Эван не выдерживает: сильнее прижимает меня к себе, молча пряча лицо в моих распущенных волосах. Так мы и сидим, обнявшись, ничего не говоря друг другу. Потому что бывают в жизни моменты, когда слова и не нужны.
* * *
Мы ужинаем в столовой впятером — с отцом и братьями Эвана. Возле нас то и дело шуршит услужливая прислуга. Чувствую себя настоящей дэузой! С одной стороны… С другой… В такой напряжённой атмосфере поесть толком не получается, хотя блюда — одно изысканнее другого. Под суровым взглядом свёкра кусок в горло не лезет. Так и хочется встать и убежать отсюда (прихватив с собой десерт и моего альтаирца, который тоже заметно на нервах).
— Мать знает?
— Нет.
— Что ж… Не забудь её сегодня вечером порадовать, когда выйдешь с ней на связь.
— Обязательно так и сделаю.
Ну что за мальчишество! Один чище другого! Что отец, что сын! Не понимаю: неужели так сложно сесть вдвоём и откровенно поговорить о накопившихся обидах и претензиях, вместо того, чтобы устраивать выяснение отношений на людях?
Перевожу взгляд с одного синеглазого блондина на другого и в очередной раз поражаюсь. Никогда не думала, что Эван так сильно походит на отца! И не только внешне. Оба упёртые гордецы! Хорошо ещё, что хоть старшие братья пошли, видимо, в мать. Вот с ними общаться — одно удовольствие.
Эмоциональный Радиэль и утончённый Грэгори с каждой минутой мне нравятся всё больше и больше. Парни оказались довольно общительными и дружелюбными. После того, как у них прошёл шок от наличия безродной дарийской невестки, новоиспечённые братья тут же решили налаживать со мной родственные отношения. Например, хвастунишка Радиэль уже успел рассказать в лицах и действиях, как отважно его эскадрилья сражалась недавно с барэсками — космическими пиратами из одной соседней с Альтаиром варварской системы. А эстет Грэгори на небольшом плоском экранчике (прямо под столом, пока не видит отец) умудрился продемонстрировать мне свою коллекцию картин. Оказывается, он неплохо рисует! Так вот откуда эта тяга у Эвана к искусству! Похоже, это у них семейное.
Я понимаю, что Радиэль и Грэгори столь дружески общаются со мной исключительно ради младшего брата, чтобы хоть как-то поддержать Эвана в столь щекотливой ситуации. Я искренне благодарна им за поддержку. Хватит уже с моего мальчишки-альтаирца потрясения за день.
Вот только у меня самой потрясения не заканчиваются. После многострадального ужина «папенька» (которого, кстати, зовут так же как Эвана — Иоанн), настояли на том, чтобы я лично познакомилась с «маменькой». Подозреваю, отец Эвана рассчитывал, что младшему сыну влетит за его «матримониальную самодеятельность» ещё и от матери. Какого же было удивление и разочарование свёкра, когда выяснилось, что я уже давно знакома с Анной-Марией Илиандэллой.
Дело было ещё в Катаре. Лет шесть назад. Мы только начали дружить с Эваном. Я случайно зашла в кабинет, где он по визуальной связи разговаривал с матерью. Так мы и познакомились с Анной-Марией Илиандэллой. Помню, меня при нашем первом знакомстве поразили её красота: изумрудные глаза и ярко-рыжие вьющиеся волосы. Жаль, что таких у дарийцев не бывает.
Маме Эвана хотелось знать, с кем общается её сын, поэтому мы с ней и сдружились. Анна Мария Илиандэлла периодически выпытывала у меня в отсутствии Эвана, как он живёт, хорошо ли питается, не болеет ли? Женщина боялась, что сын, чтобы не расстраивать её, мог чего-то не договаривать, поэтому и выспрашивала для подстраховки обо всём меня. В принципе, до сих пор не вижу ничего зазорного в том, что «сливала» Эвана его маме по полной. Правда, некоторые моменты всё же предпочитала утаивать. Например, когда мальчишка болел. Зачем расстраивать мать, если она всё равно ничем не сможет помочь своему ребёнку?
У Анны Марии, конечно, тоже был шок, когда Эван, держа меня за руку, сообщил ей, что мы женаты. После чего ещё один шок заработал свёкор, когда его супруга на экране расплакалась, заявив, что о лучшей жене для своего младшего сына она не могла и мечтать и тут же назвала меня доченькой.
От чего шок, на этот раз, заработала уже я. Это, конечно, невероятно, но, несмотря на разногласия и недовольство отца, семья Эвана… приняла меня.
Уж не знаю, что сыграло в их решении определяющую роль. То ли то, что особого выбора у них и не было — брак заключается раз в жизни и расторжению не подлежит. То ли они приняли меня, чтобы показать Эвану, что относятся к его решению с уважением. То ли… Утихомирился и, кажется, смирился с мыслью, что младший сын женат на безродной дарийки, даже синеглазый исполин, которого я, откровенного говоря, до сих пор побаиваюсь. Уж больно он властный какой-то… Скорее всего, важная шишка при дворце императора Альтаира. Надо будет не забыть расспросить Эвана, какую должность при дворе императора Альтаира занимает его отец. Наверняка большая шишка! По нему видно — привык командовать.
Всё это так странно!
Семья. Настоящая. Меня приняла настоящая семья! Не такая, как была у нас с беспутной Акрабой, которая лишь номинально числилась нашей матерью. И которая никогда не снисходила до исполнения своего материнского долга передо мной и Анигаем.
Семья.
Если честно, мне начинает это нравиться. Потому что это и есть осуществление заветной детской мечты, которая, как я думала, никогда не осуществится. Да! Безусловно! Я люблю свободу! Но лишь потому что свобода и одиночество до этого дня были единственным доступным мне счастьем.
Я всегда была реалисткой и прекрасно понимала: мечта иметь семью — непозволительная роскошь для дочери катарской потаскушки. На такой, как я, по-настоящему не отважился бы жениться ни один свободный дариец. Кому в семье нужен такой дурной наследственный «шлейф»? После заключения фиктивного брака с Эваном я окончательно поставила крест на мечте иметь семью…
Настоящую семью!
И лишь сегодня, чувствую ладонь Эвана в своей руке, стоя рядом с его отцом и братьями в кабинете, разговаривая по видеосвязи с его мамой, я впервые за долгие годы позволила себе такую роскошь, как допустить мысль: а может, всё-таки мечта о семье не такая уж и глупость? Может, и у меня есть шанс стать частью настоящей семьи? Пусть даже и альтаирской.
* * *
Похоже, мир, вместе с моей собственной женой, сошёл с ума!
— Она не знает даже, кто её отец! Но что ещё хуже — она дарийка! Анна Мария Илиандэлла, это даже не мезальянс! Это… Это… — у императора Альтаира просто нет слов.
Иоанн в изнеможении опускается в кресло перед экраном, с которого на него откровенно осуждающе смотрит жена.
— Я не понимаю, почему ты так спокойно отнеслась к известию об этом абсурдном браке, — в голосе императора сквозит усталость. — Это даже не дурная шутка! Я всё перепроверил: они действительно женаты. Не о такой невестке я мечтал.
— А разве ты допускал мысль, что наш Эван успеет жениться? До того, как закончится перемирие и его убьют, — слова жены режут без ножа. Она как всегда оказывается права.
Иоанн поднимает на супругу усталый взгляд.
— Неужели я такой бездушный монстр в твоих глазах? Ты считаешь, что все эти годы был хоть один день, когда я не думал о нашем сыне?
В комнате зависает напряжённое молчание. Так странно, но, благодаря этой стрессовой ситуацией с абсурдной женитьбой сына, они и не заметили, что перешли на «ты».
— Я ничего не считаю, Иоанн. Я практически не знаю тебя. Ты всегда всё держишь в себе, — в словах Анны Марии Илиандэллы нет упрёка. Лишь искреннее сожаление. — Ты не позволяешь мне быть по-настоящему с тобой. Знать тебя. Мне остаётся лишь догадываться, что делается в твоей душе. Иоанн, ты для меня закрытая книга.
И это после двадцати пяти лет брака!
— Ты не задумываясь встала на сторону этой девчонки! — обвинение, упрёк.
Губ императрицы касается лёгкая улыбка.
— Поверь, Иоанн, эта девочка — лучшее, что случилось в жизни нашего сына здесь на Дарии, — слова жены звучат настолько проникновенно, что император невольно начинает верить им.
— Почему?
— Потому что все эти годы она, а не мы были его семьёй. Это она, а не ты или я, была рядом с нашим сыном, когда тот грустил, болел, смеялся, горевал. Это она месяц провела у его кровати, когда Эван подхватил в Катаре воспаление лёгких. Это она была рядом с ним во все его катарские Дни рождения. Не мы. Поэтому, да… Я искренне считаю, что эта девочка — лучшее, что могло произойти в жизни нашего сына. Пока она рядом с ним, я спокойна за Эвана. Неужели ты не видишь, как сильно наш сын любит её?
Слова жены, которая несёт какую-то романтическую чушь, вновь выводят императора из себя.
— Любит?! Да что он знает о любви?! Ему всего восемнадцать лет!
Его рыжеволосая супруга грустно усмехается.
— Подозреваю, наш сын знает о любви, гораздо больше, чем ты, в свои полвека. Прости, мне пора.
Экран гаснет прежде, чем обиженный Иоанн успевает сказать жене, что у него тоже есть чувства, эмоции. Что он — Иоанн — любит их — свою семью. Но экран гаснет и несказанные слова так и застывают комом в горле.
* * *
Отец и братья Эвана расположились в том же восточном дипломатическом крыле замка, что и мы. Честно говоря, это несколько осложнило наши планы по возвращению кристалла на место, потому что теперь остаться одним стало практически невозможно. Соскучившиеся братья не отходят от Эвана ни на шаг, да и его вечно хмурый отец тоже постоянно приглядывает за младшим сыном. Я и то нахожусь постоянно в компании одного из братьев, которые с жадностью расспрашивают меня о нашем с Эваном катарском детстве.
Лишь поздно вечером, дождавшись, когда все разойдутся по спальням, мы с Эваном, прихватив мой дорожный рюкзак со злополучным кристаллом на дне, спускаемся вниз в оранжерею. Поразмыслив, что держать кристалл при себе небезопасно, мы решили перепрятать его в какое-нибудь нейтральное местечко. Оранжерея идеально подходит для этого. Находится вне дипломатического крыла, то есть доступ к ней имеет любой. А это значит, что в случае обнаружения здесь кристалла, и подозреваемых будет хоть отбавляй. А в «толпе», как говориться, легко и затеряться.
— Зря ты всё-таки показал нам подземный город, — ворчу я, закапывая кристалл под корни причудливо разросшегося кустарника. — Анигай, может, и смолчит, а вот Мэд… Сильно сомневаюсь. Наверняка захочет выслужиться перед той же Глэдис.
Эван услужливо поднимает повыше нижние ветки кустарника, чтобы они не мешали мне прятать кристалл.
— Не переживай за это. Город хоть и подземный, но далеко не тайный. Это что-то типа «чёрного» рынка в Катаре. Все про него знают, и все молчат. Действует негласный нейтралитет между Дэмонионом и жителями подземного города. Они не создают ему глобальных проблем, он — им. Так и живут вот уже лет двадцать, если не больше.
Вот уж действительно: век живи — век удивляйся.
— Надо же! — поднимаюсь с колен, отряхиваю руки. Эван услужливо протягивает мне белоснежный носовой платок. Такой и пачкать-то жаль. — А я-то думала, что всё знаю о Дарии!
— Жизнь полна сюрпризов, — улыбается альтаирец.
— Я это заметила, — фыркаю, вспоминая, сколько «сюрпризов» эта самая жизнь подбросила мне за последние сутки.
Возвращаемся в комнату далеко за полночь. За окном темно. Я знаю, что вполне могла бы улечься на просторной кровати Эвана одна, а мальчишку-альтаирца выставить спать на диван. Он бы и слова поперёк не сказал, но… Спать одной на огромной кровати, да ещё в императорском замке, где по коридорам ходит сам Дэмонион! Ну уж нет уж! Увольте! Вдвоём куда безопасней.
— Поспишь сегодня со мной?
Эван, помедлив пару секунд, кивает. Подозреваю, в свете последних событий, ему здесь спать одному тоже как-то не очень. Но ведь ни за что не признается в этом! Потому что гордый и упёртый.
Как назло, сон приходит не сразу. Ворочаюсь битый час, пытаюсь считать бегающих по кругу драгов, но всё бесполезно. Слишком много эмоций за день и вот результат.
— Эван, ты спишь? — даже если мальчишка и спал, то от моего громкого шёпота точно проснулся.
— Заснёшь с тобой, — сонно ворчит он. — Что ещё, Ада?
— Что с кристаллом то делать будем?
— Ада, сжалься, давай об этом подумаем утром.
Эван сладко зевает. Не выдерживаю: зеваю следом за ним. Но спать всё равно не хочу. Снова тормошу альтаирца.
— А что, если у нас не получится его вернуть?
— Значит, нас убьют. Возможно, прилюдно, на королевской площади, — сонно бурчит мальчишка, неожиданно притягивая меня к себе, зажимая в свои объятья-тиски. — И хватит вертеться, ты мне спать не даёшь.
Лежу спиной к нему, чувствую тепло его сильного тела, как Эван зарывает лицо в мои распущенные волосы. Не знаю почему, но аж мурашки по телу бегут.
— Эван! Эван! — не выдерживаю, снова тормошу засыпающего мальчишку. — Не понимаю, как ты можешь спокойно спать после всего, что сегодня случилось?!
— О, Господи! Ада! Ничего особенного не случилось. Давай спать!
— Как ничего?! Твоя семья прилетела! А ещё ты представил им меня, как свою жену!
— Ты и есть моя жена!
— Не важно, — беспечно отмахиваюсь я. — Зачем ты это сделал?
— Сдуру. Отца позлить хотел, — честно признаётся альтаирец.
По голосу чувствую, что он окончательно просыпается. Приподнимается на локте.
— Кстати об отце. Я тут подумал… Ада, тебе, правда, нравится быть шатерой Руара?
Вопрос откровенно удивляет. Не могу понять, к чему он клонит.
— Ты это сейчас о чём? — сажусь на кровать.
— Последние несколько дней я вёл себя с тобой, как полный дурак, — предельно самокритично и спокойно говорит Эван. — Я прошу прощение, что не смог сдержать эмоций. Извини, что был груб с тобой. Ты права. Мы всегда были друзьями. И я не хочу сейчас по собственной глупости терять хорошего друга. Это непозволительная роскошь. У меня в жизни не так много близких людей.
Невольно теряюсь от его взгляда и от слов. Отворачиваюсь, делая вид, что мне надо срочно рассмотреть узор на простыне.
— Ладно. Извинения принимаются.
— Вот и отлично! Тогда, надеюсь, ты примешь и ещё одно моё предложение.
Напряжённо замираю.
— Надеюсь, не руки и сердца?
— Увы, нет, — сдержан смеётся Эван. — Извините, прекрасная дэуза, но я уже женат.
Растерянно улыбаюсь в ответ. Если мальчишка-альтаирец вновь начинает шутить со мной, значит, наши отношения, и впрямь идут «на поправку».
— Так что ты хотел мне предложить?
— Послезавтра улетают отец с братьями. Я бы хотел, чтобы ты полетела с ними. Ты прекрасно ладишь с моей мамой. Она позаботится о тебе. Поверь, твоя жизнь изменится к лучшему, если ты скажешь «да». Тебе не придётся больше ни на кого работать, никому подчиняться. Обещаю, ты будешь полностью свободна… В том числе и от меня.
Последняя фраза в этом монологе явно была лишней.
— Ты предлагает мне полететь с твоей семьёй на Альтаир?!! — до меня с трудом доходит смысл его слов. Похоже, мальчишка совсем головой тронулся! — Да что я там без тебя буду делать?
— Жить. Быть свободной.
Нет! Ну это уже слишком! Куда мне столько свободы? Мне её что, на зиму засаливать прикажите?
— Да не хочу я быть свободной! От кого? От тебя? И почему я должна лететь одна? А ты? Ты тоже летишь? — меня переполняет непонимание и тревога. С чего ради Эван решил меня сбагрить от Дария? — Ты же не собираешься с моей помощью вывозить кристалл с планеты?
Мальчишка-альтаирец хмурится.
— За кого ты меня принимаешь, Ада? Если бы я хотел это сделать, то стал бы пытаться вернуть кристалл на место?
Остываю. Эван прав.
— Прости. Опять брякнула не подумав.
Плюхаюсь на подушку. Задумчиво смотрю на балдахин, натянутый над кроватью.
— Почему ты не можешь улететь вместе с отцом?
— Меня связывают определённые обязательства, — более уклончивого ответа и придумать сложно. — Я смогу покинуть планету в День солнцестояния.
— А почему я не могу улететь с тобой чуть позже?
Вопрос вырывается прежде, чем до меня доходит, что я фактически только что согласилась на отлёт!
— То есть ты допускаешь мысль, что могла бы полететь со мной на Альтаир? — осторожно спрашивает Эван, хватаясь за мою фразу, как за соломинку. — А как же Руар? Ты же шатера. Ты говорила, что тебе нравится твоя жизнь.
Хмыкаю. Похоже, я сама себя загнала в ловушку.
— Ты сначала определись, чего ты сам от меня хочешь: чтобы я полетела с тобой на Альтаир или осталась шатерой?
— Я хочу, чтобы ты полетела со мной.
Он отвечает быстро и уверенно. Словно заранее подготовил ответ.
— Ты же знаешь: ты мне не чужая, Ада.
На языке так и вертится скабрёзный вопрос, не задать который я просто не могу.
— Даже зная, что я шатера?
Ответ даётся Эвану явно нелегко. Мальчишка хмурится. Отводит взгляд.
— Это был твой выбор. Я должен научиться его уважать. Ада, ты всегда была мне верной подругой. Я не вправе судить тебя.
Подругой. Что ж. Именно это слово всё ставит на свои места.
Вот кем я буду для Эвана на Альтаире. Подругой! И только. Потому что мальчишка-альтаирец ещё тот гордец и собственник. Теперь я отчётливо понимаю: на самом деле он никогда не сможет смирится с мыслью, что я могла, как моя мать — беспутная Акраба, делить постель с другими мужчинами.
Собственник, эгоист, тиран.
И тем не менее он предлагает мне полететь с ним. Даже думая, что я падшая женщина.
— Ты так и не ответила. Тебе нравится быть шатерой? — тихо переспрашивает Эван. — Прости моё любопытство, но… Я никогда не допускал и мысли, что ты захочешь пойти по стопам Акрабы.
В принципе, я вполне могла бы разозлиться на него, наговорить каких-нибудь гадостей. У меня ведь тоже есть женское самолюбие, но вместо этого…
— Спокойной ночи, — ничего более умного, откровенно говоря, в этот момент мне на ум не приходит.
Сворачиваюсь калачиком и довольно быстро засыпаю под боком у явно разочарованного моим ответом мальчишки-альтаирца. Уже сквозь сон чувствую, как он посильнее укутывает меня одеялом, притягивает к себе, обнимает.
Всё это мне так напоминает детство. Когда Анигай с приятелями на несколько дней уходил на охоту, я никогда не рисковала ночевать без брата с пьяной Акрабой под одной крышей. Всегда опасалась, что мать приведёт очередного клиента, а тот спьяну (а может, и на трезвую голову) полезет ко мне. Поэтому я и уходила тайком спать в дом священника. А там более надёжного и уютного для меня местечка, чем спальня мальчишки-альтаирца, не было.
Вот и сейчас, согретая его теплом, проваливаюсь в долгожданный сон. Сегодня точно не будет кошмаров, потому что рядом Эван, который охраняет и защищает меня. Какое же это всё-таки наслаждение, знать, что тебе не надо по привычке, въевшейся с детства, постоянно во сне быть начеку, просыпаться от каждого шороха. Я точно знаю: пока я сплю, Эван не даст произойти ничему плохому.
И действительно: ночью мне удаётся от души выспаться! Будь моя воля, я бы ещё и весь день провалялась в постели под боком у Эвана, но это явно не входит в планы его старших братьев…
Утро начинается с того, что к нам в спальню бесцеремонно заваливают весёлые шумные Радиэль и Грегори. С интересом и откровенным удивлением взирают на нас — спящих в обнимку. Их изумление, как я потом выяснила, имело под собой почву. Оказывается, на Альтаире женатые пары из знатных родов никогда не спят вместе, а лишь «ходят в гости» друг к другу. Чтобы не ущемлять личное пространство каждого. По мне так это полный бред! Что это за семья такая, если муж с женой спят в разных спальнях?! А если знатная супруга промухает момент, когда к благоверному на огонёк какая-нибудь прислужница типа моей матушки ночью заглянет? А что?! С прислужниц станется! Они, в отличие от знатных альтаирок, наверняка, не столь сильно ценят своё «личное пространство». Нет! Неправильный всё-таки этот Альтаир какой-то! Если бы я была настоящей женой Эвана, то ни за что бы не позволила ему спать без меня!
Завтракаем снова всей семьёй. С интересом взираю на свёкра, который, кажется, начинает потихоньку смиряться с мыслью, что его невестка дарийка. Он даже задаёт мне несколько вопросов, про нашу жизнь с Эваном в Катаре. Что ж, похоже, есть шанс, что я всё-таки со временем сумею найти общий язык с этим серьёзным синеглазым великаном.
Эвану на удивление быстро удаётся решить проблему в Анигаем и Мэдэлин. Уже после обеда в Аскорэор за ними прилетает сам Карл. Честно говоря, встреча с ним в коридоре императорского замка заметно портит мне настроение. Ни здрасти, ни досвидания, а только тихое: «Ты помнишь о том, что должна будешь сделать?»
Киваю, торопливо опуская глаза. Ага, как же! Так я и разбежалась: убила своего мальчишку-альтаирца по его приказу. Нет уж! Лучше я с ним, и правда, на Альтаир улечу. По крайней мере, там мною никто кроме Эвана, да властного свёкра, командовать не будет.
После встречи с Верховным воином в душе остаётся неприятный осадок. Нутром чую: что-то здесь не так. Ну не может быть, чтобы мы легко и беспрепятственно вернули кристалл на место, после чего Эван и его семья спокойно бы покинули Дарий. К тому же что-то я сильно сомневаюсь, что Карл поверил в мою готовность убить мальчишку-альтаирца по первому же его приказу. Наставник слишком хорошо знает, когда я вру. А вру я, увы, не всегда убедительно.
Хуже всего, что я абсолютно не понимаю, что вообще вокруг происходит. Почему вокруг Эвана столько шумихи? Откуда столь пристальный интерес Дэуса Карла к нему?
Все мои осторожные попытки расспросить Эвана, что к чему, заканчиваются полным провалом. Мальчишк-альтаирец просто отказывается отвечать на вопросы, ссылаясь на то, что чем меньше я знаю — тем мне же лучше. Попытка прижать к стенке и расспросить как следует толстяка-землянина, который наверняка в курсе происходящего, тоже с треском проваливается. Дэрэк-зараза молчит, как повстанец на допросе. Вот и думай, как выкручиваться из всей этой неприятно булькающей ситуации, если сама даже толком не понимаешь, во что вляпалась. Ненавижу чувствовать себя марионеткой в чужих руках!
Ещё одним не слишком приятным сюрпризом в этот день становится приезд в Аскорэор Айрис. Замечаю её случайно. Издалека. За то время, что мы не виделись, моя несостоявшаяся подруга превратилась из девочки-подростка в изысканную взрослую женщину. Да… Время летит быстро. Не совсем понимаю, что Айрис вместе со своим папашей Ромеро забыли во дворце? Ответ на этот вопрос мне подсказывает Эван.
— Сегодня вечером Дэмонион даёт бал, — объясняет мальчишка-альтаирец, застёгивая перед зеркалом белую рубаху. — Мы, кстати, тоже приглашены.
— Мы?! — моему удивлению нет придела. Альтаирец, что, правда, хочет, чтобы я сопровождала его на балу?
Обычно шатерам такая честь не оказывается. Потому что они — женщины-тени. С шатерами спят, делятся сокровенными тайнами, советуются, но… Никогда шатера не станет на одну ступень со свободной знатной дэузой. Она никогда не будет официально представлена высшему обществу, потому что в конечном итоге, как это не неприятно осознавать, но… Шатера лишь прислуга… Элитная, лучшая, незабываемая, но… Прислужница. И Эван это прекрасно знает.
— Спасибо, конечно, за приглашение, но я не могу пойти. Мне нельзя появляться на балу. Я же шатера.
— Формально свободная замужняя женщина не может быть шатерой, — не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале, продолжая застёгивать рубашку, как ни в чём не бывало отзывается Эван.
Вот он о чём! Только это всё равно проблему не решает.
— Дело не в этом… Просто… — решаю выложить мальчишке-альтаирцу всё, как есть. — Я встретила в Аскорэоре Верховного воина. — На всякий случай уточняю. — Того, что приказал убить тебя в случае необходимости. Так что на балу будут люди, которые прекрасно знают, что я шатера, поэтому… Мне кажется, не стоит рисковать.
— Не вижу проблемы, — отзывается альтаирец, накидывая камзол. — Надень вашу традиционную для замужних женщин тейлю. Так твоё лицо никто не запомнит.
В принципе, это неплохая идея — из-под тейли видны только глаза и кисти рук женщины. К тому же мне жуть как хочется попасть на бал. Я же никогда раньше не была на таких великосветских приёмах. День Рождение Айрис в Сарите не в счёт. Там я была не как гостья, а как прислужница.
— Что ж, я подумаю над твоим предложением. Только где мне эту тейлю раздобыть? У меня же вещей, считай, никаких здесь нет.
Эван дарит мне загадочную улыбку.
— Об этом можешь не беспокоиться.
И действительно, проблема с нарядом решается сама собой. Уже через несколько часов три прислужница приносят в спальню кучу коробок с самой различной одеждой. Жаль, модница-Мэд не видит всего этого богатства. Она бы с ума сошла от зависти.
В повседневной жизни я, конечно, предпочитаю носить более удобную одежду. И это логично, ведь я всё же учусь в касте воинов. В бальном платье по тренировочной площадке с дредом не попрыгаешь. Но как же я всё-таки обожаю красивую женскую одежду!
Ахаю, когда в очередной коробке обнаруживаю шикарное нежно-синее бальное платье и тейлю в пол, примерно такого же оттенка, что и наряд. Платье просто чудесное. Сидит великолепно. Интересное сочетание плотной ткани и кружев, которые полностью облегают моё тело, оставляя открытым лишь кисти рук. Платье, конечно, просто превосходное, если не считать одного существенного «НО»! Оно альтаирское! Прекрасное, шикарное, но альтаирское! Как я — дарийка, шатера, появлюсь в таком на балу?! Впрочем, под длиной тейлей, может, фасон и не будет так заметен. Единственная проблема, у меня не получается самостоятельно правильно зафиксировать накидку на голове.
— Ты очень красивая! Тебе идут альтаирские платья.
Я и не замечаю, как в спальню заходит Эван. Он тоже уже успел переодеться в вечерний альтаирский наряд из светлой ткани, с наброшенным на плечи плащом. Невольно подмечаю: интересный костюм. Вроде бы и светский, но идеально подходит для воина. Случись что, Эвану будет удобно в нём драться. А ещё в этом богатом альтаирском наряде он стал ещё больше похож на своего отца.
Эван подходит ко мне, помогая разобраться с тейлей, в которой я успела запутаться. Немного смущаюсь от его прикосновений. Наконец, полупрозрачное покрывало нежной струёй покрывает мои длинные волосы, скрывая под собой часть платья. Какое-то время мы с Эваном молча стоим перед большим зеркалом и смотрим на свои отражения. Я впереди. Чуть позади альтаирец, приобнимающий меня за плечи.
— Мы похожи на одну из тех картин, что висят в императорской галерее, — невольно усмехаюсь я, вспоминая портреты династических семейных пар.
Действительно, во всём этом что-то есть. Мне почему-то отчаянно хочется навсегда запомнить этот момент. Словно мы с Эваном и впрямь настоящая пара.
* * *
На самом деле на бал мы с Эваном практически не попадаем. Так и было задумано изначально. Нет, мы конечно, заходим в бальную залу, где во всю веселится народ. Я впервые оказываюсь в таком высокопоставленном обществе, поэтому несколько теряюсь. В отличие от Эвана и его братьев, которые чувствуют себя здесь, как рыбы в воде. Оглядываюсь: почему-то нигде не видно моего свёкра. Его что, не пригласили? Почему его нет с нами? Впрочем, император Дэмонион пока тоже пока отсутствует.
По плану, мы с Эваном должны пробыть немного в зале, после чего, незаметно исчезнуть. У входа в Северное крыло нас уже поджидает Анигай с «подарочком» от отца Марка. Священнику удалось раздобыть несколько безопасных химических ингредиентов, которых, правда, при смешивании образуют приличный взрыв. Как раз то, что нам нужно.
Оттанцевав под пристальным взглядом Эвана один обещанный танец с Грэгори, возвращаюсь к альтаирцу.
— Пошли?
— Пошли, — соглашается он, тут же добавляя. — Потанцуем.
— Чего?! Какое «потанцуем»?! Нас Анигай ждёт! — обескураженно шепчу я, но Эван уже увлекает меня в центр зала.
— Я тут подумал… Мы знакомы целую вечность. Мы даже официально женаты, а ни разу вместе не танцевали, — улыбаясь, шемчет Эван.
Ничего не понимаю! Что это нашло на моего альтаирца в столь ответственный момент? Может, он думает, что нам заловят в хранилище, вот и решает повеселиться напоследок? Что ж, предсмертное желание — закон.
Эван выводит меня в центр зала, и я тут же неожиданно теряюсь под пристальными взглядами толпы. Особенно меня цепляет ревнивый взгляд Айрис. Неужели она до сих пор питает чувства к моему мужу? Искренне радуюсь, что на мне тейля, — благодаря ей дочка посла вряд ли сможет меня узнать. Разборки и необоснованные сцены ревности мне сейчас ни к чему.
Решаю хотя бы на минутку забыться обо всём на свете и насладиться танцем. В конце концов, Эван прав: мы ни разу не танцевали вместе. Расслабляюсь, позволяя альтаирцу вести меня в танце. Растворяюсь в красивой музыке, под которую мы танцуем. И только тут до меня внезапно доходит, почему Эван пригласил на танец именно сейчас. Музыканты исполняют мою любимую мелодию, которую в детстве на скрипке всегда играл мне Эван.
Воспоминания о нашей жизни в Катаре лавиной обрушиваются на меня. Как же всё-таки это странно. Катар был ещё тем местечком: холодным, голодным, промозглым, полным каторжников и всякого сброда. Но как же я всё-таки была там по-своему счастлива. Рядом с Анигаем, с Эваном.
К моему великому сожалению, музыка внезапно резко обрывается. Народ торопливо расступается в стороны. Звучат фанфары. Краем глаза успеваю заметить заходящего в зал отца Эвана, в сопровождении свиты… Ничего не понимаю! Хочу задать Эвану вопрос, но не успеваю. Мальчишка-альтаирец поспешно уводит меня из зала.
— Мы должны успеть, пока они будут заняты официальной частью, — объясняет он, ведя меня за руку по лабиринтам коридоров замка.
* * *
— Где вас носило?! — злой раздражённый Анигай выходит из-за колонны. Воровато оглядывается.
Хорошо понимаю брата: если Карл или кто-нибудь другой из Руара заметит его здесь с нами, то неприятностей не оберёшься.
— Принёс? — интересуюсь я.
— А то! — Анигай вытаскивает из-за пазухи небольшой пакет. — Стоит поторопиться, пока лекарь на балу со всеми отжигает. Слушай, а что это на тебе? — внезапно хмыкает брат, который только сейчас замечает на мне тейлю.
— Это была его идея, — киваю на Эвана.
— Нет, в принципе, я его поддерживаю, — хмыкает Анигай. — Я так считаю: чем больше на твоей бабе одежды, тем меньше на неё другие мужики заглядываются.
— И я того же мнения, — нервно смеётся Эван, поглядывая по сторонам. — Вроде никого нет. Пошли.
Перевожу изумлённый взгляд с дарийца на альтаирца. Вы только посмотрите на них! Спелись! Мужчины! Что тут ещё скажешь?!
Пронести взрывчатку в лабораторию Верховного лекаря оказывается, как ни странно, делом не таким уж и сложным. Раза три на нашем пути встречались воины Руара — но мы успевали вовремя спрятаться. Сама лаборатория и вовсе не охраняется стражами. Видимо, в этом просто нет необходимости. И вскоре я понимаю, почему.
После того, как я видоизменённым дредом ловко открываю замок и захожу внутрь сей мрачноватой обители, изрядно пропахшей перегаром и медикаментами (весьма странное тошнотворное сочетание), то сразу же на тыкаюсь на… в дупель пьяного празднично одетого Верховного лекаря, который, видимо, заблаговременно решил отметить торжество. Дэус Бэр как раз направляется шатающейся походкой к двери, когда натыкается на меня.
Видимо, в его обитель не так часто заглядывают женщины, потому что он реагирует на меня весьма странно. Сначала застывает, как соляной столб, глядя мне прямо в глаза. Я и сама, если честно, впервую секунду опешиваю от столкновения с ним (Анигай был уверен, что Бэр уже на балу). Затем с Верховным лекарем и вовсе начинает происходить нечто странное. Он судорожно хватает ртом воздух, после чего закатывает глаза и как подкошенный падает на пол.
Ну просто зашибись! Превосходное начало операции! Вот только мне для полного счастья и не хватало отправить к Отару одним своим взглядом Верховного лекаря! Говорила же я Эвану, что вид у меня в этой тейле дурацкий! Я в ней на приведение похожу! Но кто бы меня послушал!
* * *
— Вот бабы! Любого мужика до сердечного приступа доведут! — ворчит братец, помогая Эвану оттащить пьяного Верховного лекаря на диван.
— Может, это ты его довёл? — огрызаюсь я. — Ты у меня вообще-то за спиной стоял. Ещё неизвестно, от кого из нас двоих он так отшарахнулся.
Пока мы с братом препираемся, мальчишка-альтаирец успевает измерить пульс Дэуса Бэра, посмотреть его зрачки.
— Никто его не довёл, — резюмирует Эван. — Пить меньше надо, вот и всё. У него алкогольная интоксикация. Прибавь избыточный вес, явную стенокардию. Результат на диване. И, кстати, он уже не в обмороке, а просто спит.
Бросаю удивлённый взгляд на альтаирца.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Так я на врача учусь.
Вот это новость так новость!
— Почему ты мне об этом раньше не рассказывал? Так ты что, будешь как лекарь Мазэда из Катара?
— Потому что ты не спрашивала. И уж лучше, как Мазэда, чем как этот, — хмыкает Эван, показывая взглядом на уже храпящего Бэра.
— Эй, вы, двое! — недовольный голос Анигая, который уже химичит что-то с колбами за столом, заставляет нас отвлечься от назревающей перепалки. — Вам ещё не надоело ругаться? Идите лучше сюда.
В последующие несколько минут мы занимаемся тем, что помогаем Анигаю смешать принесённые порошки, после чего брат пересыпает их в незаметную склянку и прячет в шкафу. Бросает взгляд на часы.
— Святоша сказал, что реакция будет идти ровно сутки, а затем шандарахнет. Завтра ровно в этот момент надо быть в хранилище.
— А попроще придумать ничего было нельзя? — мне не нравится такая жёсткая привязка по времени. Вдруг что-то пойдёт не по плану?
— Нельзя. Пляшем от того, что есть.
Дэйс Бэр, причмокивая жирными губами, начинает сонно ворочаться на диване. Переглядываемся. Не сговариваясь, бросаемся к двери. Пусть лучше Верховный лекарь, когда проснётся, решит, что всё это ему просто спьяну приснилось.
Нам удаётся незамеченными уйти из Северного крыла замка. Немного запыхавшись, останавливаемся возле оранжереи.
— Спасибо за помощь, Анигай. — Альтаирец протягивает моему брату руку.
Немного помедлив, вредный Анигай всё же отвечает на рукопожатье.
— Только сильно не воображай. Я это не ради тебя, а ради себя делаю, — ворчит он.
Врёт. И мы все трое это прекрасно понимаем. Анигай помогает не себе, а мне — своей сестре, потому что если я не верну незаметно ворованный кристалл на место, то не сносить мне моей больной головы.
— Ладно. Нам пора, — Эван берёт меня за руку, чтобы увести. — Удачи тебе, Анигай.
— И тебе не кашлять, — отзывается брат. — Подожди. Мне с занозой поговорить ещё надо. Наедине.
Эван понимающе кивает.
— Хорошо. Ада, буду ждать тебя у себя.
Мальчишка-альтаирец уходит. Вопросительно смотрю на брата.
— Что ещё случилось?
— Почему что-то должно обязательно случиться, чтобы я захотел просто поболтать с собственной сестрою? — возмущается Анигай, утаскивая меня за собой в глубь оранжереи. Туда, где нас точно никто не услышит.
Минуя заросли причудливых растений, украшенных необычными яркими цветками, мы выходим на просторную террасу. Уже довольно темно. Тёмно-сиреневый ночной небосвод усеян мерцающими звёздами. Невольно обращаю внимание, что сегодня как-то по странному гнетуще смотрятся огромные диски ночных светил Дария — блеклого Туса и лучезарной Наоки.
— Здесь красиво, — замечает брат, не сводя карих глаз со звёздного небосвода. — Тебе нравится?
А вот это уже меня реально настораживает и беспокоит посильнее Дэбэра и Дэмониона вместе взятых.
— Что происходит, Анигай? — я слишком хорошо знаю своего брата, чтобы поверить в его неожиданное беспричинное желание пообщаться со мной. Да ещё эта внезапная невесть откуда взявшаяся тяга к любованию звёздами. Мы в Руаре-то за все эти годы в день перебрасывались лишь по паре фраз, а тут…
— Просто хотел узнать, что у тебя там с альтаирцем? В конце концов, имею я право полюбопытствовать? Я, между прочем, твой родной брат! Я отвечаю за тебя!
Ну надо же! Родственно-семейные чувства внезапно проснулись! Неспроста всё это. Нутром чую, что неспроста!
— Анигай, давай на чистоту. С какого перепугу вся эта внезапная забота обо мне? Мы же ещё в Руаре договорились, что каждый сам за себя.
— Мало ли о чём мы договорились, — ворчит брат, отводя взгляд.
Смотрю на его смущённо-растерянный вид и начинаю, и вправду, допускать мысль, что ему не всё равно на меня.
— Что будет после того, как вы вернёте кристалл? — Анигай поворачивается ко мне, в его взгляде отчётливо читается беспокойство. — Ты улетишь вместе с ним на Альтаир?
— С чего ты взял? — видимо, мой голос звучит не слишком убедительно, раз брат воспринимает мои слова, как положительный ответ.
— Ада, я не верю, что он отпустит тебя во второй раз, — вот уж не ожидала от брата столь предельно честного ответа. По сути, Анигай только что озвучил то, в чём боялась признаться себе я сама.
Да. Эван никогда меня больше от себя не отпустит. И это факт. В глубине души я знала этого с самого начала. С той самой нашей встречи в Руаре, когда я поняла, что передо мной он. Жизнь вновь свела нас с альтаирцем, чтобы оставить вместе навсегда. Наверное, не зря всё-таки наши имена переплетены в Великой Книге Судеб. Иногда мне кажется, что наша встреча с Эваном в Катаре была предопределена ещё задолго до нашего рождения. Потому что только рядом с ним я могу быть сама собой. Он всегда был, есть и останется недостающей половинкой меня. И я, если честно, рада этому.
— Тебе идёт альтаирский наряд, сестра, — брат невесело усмехается. — Вот уж не думал, что скажу это, но… Мне будет не хватать тебя.
— Полетели с нами! — Господи, как же я не хочу расставаться с этим оболтусом. Пусть он никогда не был идеально-образцовым братом, частенько обижал меня сам, но никогда… Никогда не давал в обиду другим! Всегда заботился обо мне. И… любил. По-своему. Как умел. Но тем и ценна для меня любовь Анигая.
Брат отрицательно качает головой.
— Спасибо за предложение, но… Нет. Ада, посмотри вокруг, — Анигай поднимает руки, словно пытаясь объять огромный величественный императорский замок. — Всё это и есть моя жизнь. Моя мечта. Ты же сама знаешь: я с детства бредил этим замком. Хотел охранять самого императора. Быть, как дэус Карл, возле него во всех военных походах. Мне будет тебя не хватать, сестра. Если честно, даже очень… Но всё, что я могу: просить тебя остаться в Руаре или хотя бы просто на Дарии. Но… Отар тебя побери! Из нас двоих ты всё равно выберешь альтаирца!
— Брат, не надо так… Не говори…
— Ада, — впервые в голосе Анигая я слышу нотки грусти и какой-то странной, неизведанной раньше нежности. — Мы оба знает, что я тебе не брат.
Отар бы побрал этого мальчишку! Ну зачем?! Зачем было всё так портить!
Конечно, в глубине души мы всегда прекрасно знали, что не являемся кровными родственниками. Акраба не раз в пьяном бреду рассказывала нам не только байки про то, как она была лучшей шатерой Руара, но и про то, как однажды заснеженной ночью обнаружила в люльке двух новорождённых вместо одного. Как она бросилась искать повитуху и обнаружила её висящей на дереве перед нашим домом. Готова спорить, это её отголосок видел Дэрэк в ту ночь в Сумрачном лесу.
Логика Анигая проста: если Акраба не соврала про то, что была шатерой, значит, не соврала и в остальном. Беспутная сама не знала, кто из нас двоих её родной ребёнок. Так что Анигай, увы, прав.
Он мне не брат.
— Это ничего не меняет, — тихо отзываюсь я. — Ты всегда был и останешься моим братом. Другой семьи, кроме тебя, у меня нет.
Столь непривычный для нас откровенный задушевный разговор начинает заметно нервировать Анигая, непривыкшему к проявлению вообще каких-либо чувств, кроме гнева и раздражения.
— Слушай, надоел мне что-то весь этот наш задушевный разговор. Всё, что я хотел тебе сказать — уже сказал. Может лучше пойдём, погуляем по ночной Адейре? — Глаза брата устремляются на сверкающую в ночи современную часть города. — Я столько раз был в столице, но не разу просто так не гулял по ней. Не уверен, что ещё выпадет такой шанс. Как тебе, составишь компанию?
Брат, приветливо улыбаясь, протягивает мне руку. Я смотрю на него и… отступаю.
Я слишком… Слишком хорошо знаю Анигая! Может, по крови, мы и не родственники, но я этого прощелыгу знаю, как самою себя! Да он зубы мне здесь заговаривает! Вот, что он делает! «Прогуляться в Адейру!» Как же! Всё что ему надо — увести меня подальше от Аскорэора. От Эвана…
Всё внутри резко холодеет. При одной мысли, что мой мальчишка-альтаирец в эту секунду находится в смертельной опасности, мне становится плохо. Разворачиваюсь и без объяснений несусь прочь из оранжереи.
— Ада! Стой! Ты куда? Не ходи туда! Не надо! — встревоженный голос брата остаётся далеко позади.
Перепрыгивая сразу через пару лестниц, ругая на чём свет стоит свою собственную глупость и полы длинного платья, из-за которых я несколько раз чуть не падаю. Влетаю в покои Эвана и застываю от изумления, взирая… на полуобнажённую томную Мэд, лежащую в уже разобранной постели моего мужа.
* * *
Наверное, я всё-таки никогда не смогу понять этих женщин. Конечно, я прекрасно знал, что подруга Ады — Мэдэлин — шатера и от неё можно ждать всего, чего угодно, но додуматься залезть ко мне в постель, зная, что мне нравится её подруга, это, по-моему, перебор.
Пару минут с интересом наблюдаю, как шатера флиртует со мной. После чего…
— Встала, оделась и пошла вон, — звучит грубовато, но, похоже, с эта самоуверенная стерва по-другому не понимает.
— Ты уверен? — томно интересуется Мэд, изящным жестом сбрасывая бретельку кружевного лифа.
Понятно. Планирует идти «в атаку». Но это уже, извиняюсь, без меня. Выхожу из спальни прежде, чем шатера успевает среагировать. И делаю это весьма вовремя, потому что, не успеваю дойти до кабинета, как в холл вихрем залетает запыхавшаяся Адамаск. Она настолько спешит, исчезая в нашей спальне, что проносится, не замечая меня.
* * *
Стою посреди спальни и отказываюсь верить собственным глазам: полуобнажённая длинноногая пышногрудая Мэд лежит в нашей с Эваном постели. Ещё и улыбается!
Вот курва! Я её точно убью! Сначала её, а потом его! Или наоборот! Я ещё пока не решила.
Предатели!
Ну ладно Мэд! От неё с самого начало нужно было ждать подвоха! На то она и шатера. Но Эван! Хорош! Всё-таки Акраба была права: все мужики одинаковы! Думают не тем, что на шее, а тем, что в штанах!
Быстро окидываю взглядом комнату в поисках альтаирца. Как ни странно, его нигде нет. Несусь в ванную — там тоже пусто.
— Где он?!
— Здесь.
Ироничный голос Эвана раздаётся у меня за спиной настолько неожиданно, что я подпрыгиваю.
Стоит, красавец, у двери! Ещё и улыбается.
— Не помешала? — ехидно интересуюсь у него.
— Мы уже закончили, — томно потягивается нахалка Мэд.
Если бы взглядом можно было убивать, Мэдэдин сейчас была бы как минимум с несколькими серьёзными переломами.
— Ну и как, понравилось?
Вообще-то вопрос адресован Эвану, но вместо парня отвечает всё та же довольная шатера.
— Лично мне — очень!
Ну всё! Теперь я точно буду кого-нибудь убивать! Кровь пульсирует в висках. В глазах темнеет от гнева и обиды. Рука сама тянется к дреду. Не пойму, что со мной… Хотя, кому я вру? Я прекрасно знаю, что со мной.
Ревность. Вот, что со мной. Я настолько дико ревную моего мальчишку-альтаирца, который всегда был только моим, что готова голыми руками придушить невесть откуда взявшуюся соперницу.
— Ада, успокойся. Ничего не было, — Эван не сводит с меня синих смеющихся глаз. Похоже, ему очень льстит, что я его ревную.
Нет! Вы только посмотрите на него! Ещё и забавляется!
— Не было?! А эта курица общипанная как в твоей постели оказалась?!
— Представление не имею. Когда я пришёл, она уже была здесь.
— Ой, Эван, да ладно тебе! — Мэд грациозно встаёт с кровати, изящно виляя бёдрами, подходит к альтаирцу, обнимая его. — Ада не дура. Она всё прекрасно понимает!
Разрази меня драг! Да у неё под полупрозрачной сорочкой и нет ничего!
— Ничего я не понимаю! Чего ты к нему припёрлась? Что тебе от него надо? И только не говори, что от любви голову потеряла, — взрываюсь я, резко убирая руки подруги с моего альтаирца. — Руки убери, а то я тебе их поотрубаю!
Мэд заигрывающее смеётся, но всё же отходит от Эвана на безопасное расстояние.
— Ну зачем же сразу «от любви». Вполне достаточнои от «желания». Парень-то видный. — Шатера куксит губки. — Ада, не будь такой жадиной! Хорошими мужиками делиться надо!
Делаю шаг к Мэд, но смеющийся Эван ловко перехватывает меня, притягивая к себе, не давая повыдёргивать шатере космы.
— Спокойно, спокойно, я же тебе сказал — ничего не было. Я зашёл к нам в спальню, тут она. Развернулся и ушёл. — смеётся он. — Ну ты сама по времени посчитай. Я же только что с тобой расстался возле оранжереи. Так что девочки, не ссорьтесь.
— Ты ещё скажи, что тебя на нас двоих хватит, — огрызаюсь я.
Альтаирец уже не сдерживается: громко смеётся.
— Ада, ты такая забавная, когда ревнуешь.
— Я ревную?! — шустро высвобождаюсь из его объятий. — Да с какого перепуга я должна тебя ревновать к этой шалаве? Если ты пускаешь в постель, кого угодно, это твои проблемы, а не мои! Ты у неё не первый и уж точно не последний. — оборачиваюсь к Мэд, которая хоть соизволила накинуть кружевной халатик. — А ты, курва, мне про «желания» не залечивай. Я тебя как облупленную знаю. Ты в постели у мужика оказываешь только если тебе от него что-то очень сильно надо.
Мэдэлин в ответ беззаботно смеётся.
— Ой, Ада. Ты иной раз такую глупость скажешь. Эван красивый парень, вот я и…
Слишком беззаботно. Значит, попала в точку.
— Карл подослал? — уже более спокойно интересуюсь я, внимательно следя за реакцией подруги.
И хотя улыбка всё ещё не сходит с ярко накрашенных губ Мэд, от меня не ускользает, что шатера напрягается. Ну, конечно! В Руаре же не принято обсуждать задание Верховного воина в присутствии потенциальной жертвы.
— Я не понимаю, о чём ты…
— Он приказал тебе убить его? — киваю в сторону Эвана. — Почему Карл не отдал этот приказ мне? Это было моё задание.
В комнате зависает напряжённая тишина.
— Ну знаешь… — не выдерживает, психует Мэд.
Маска беспечной соблазнительницы слетает в одно мгновение. Шатера бросает настороженный взгляд на Эвана. По его невозмутимому виду догадывается.
— Он в курсе? — Мэд даже не пытается скрыть шока и ярости. — Ты что, совсем последние мозги растеряла? — зло шипит шатера, хватая меня за локоть, отводя подальше от Эвана. — Хочешь, чтобы нас обеих по возвращению в Руар к Отару отправили?!
Подругу охватывает нешуточная паника. Шатера начинает метаться по комнате, напрочь забыв о присутствие Эвана.
— Ты хоть подумала, как мы выкручиваться будем из этого дерьма?!
— Это было моё задание, — упрямо повторяю я.
— На какое, Отар тебя побери, твоё?! — взрывается от ярости Мэд. — Ты что думаешь, я действительно конченная дура? Да мне ещё в лесу стало ясно, что у тебя рука не поднимется убить его. Чем ты только думала, когда рассказывала альтаирцу про задание? Карл нас обоих убьёт!
— А чем ты думала, когда забиралась к нему в постель? — зло парирую я.
— В отличие от тебя — головой! Карл не идиот! Думаешь, он поверил, что ты сможешь вскружить альтаирцу голову до такой степени, чтобы тот потерял бдительность?
— А почему бы и нет? Что я по-твоему дефективная? — моё женское самолюбие оказывается уязвлено. Усмехаюсь, поражаясь собственной запоздалой догадке. — Поэтому Карл и приставил вас с Анигаем к нам? Вы ведь ни в какую Адейру не опаздывали. Дура! Могла бы сразу сообразить: шатеры и войны Руара всегда приходят вовремя.
— Зато ты постоянно опаздываешь! — ругается Мэд. — И каждый раз всё делаешь по-своему! Тебя же невозможно проконтролировать! И Карл это прекрасно знает! Да он просто обязан был подстраховаться!
По шатаре заметно, что она судорожно соображает, что дальше делать. Как выкручиваться из столь непростой ситуации?
— Почему этот ваш Карл решил, что Ада не справится с заданием? — внезапно в разговор встревает заинтригованный Эван. — Она красивая девушка.
Невольно напрягаюсь. О чём это он?
— Я тебя умоляю, — отмахивается от альтаирца всё ещё погруженная в свои невесёлые мысли Мэд. — В этом деле одной красоты мало. Здесь опыт нужен. Чтобы у мужика голова окончательно отключилась, его надо как следует в постели сначала вымотать, удивить. С Ады в этом тонком деле толку, как с безлапого драга когтей!
Шатера поднимает взгляд на возмущённую меня.
— Ну что ты на меня так смотришь? Я правду говорю. Поэтому Карл и отправил меня для подстраховки, если ты как любовница не на высоте окажешься. Карл вообще не был уверен, что ты дёру не дашь, недоходя до его спальни.
Надо же! Как много нового и интересного узнаю о себе! Видно, Верховный воин совсем уж обо мне невысокого мнения. Но надо признать, Карл во многом оказался прав. Я реально хотела дать дёру. Но уже после того, как обчистила бы «клиента».
— Надо было, чтобы хотя бы одна из нас постоянно была при нём. Если бы не эта дурацкая авария, я бы сразу всё как надо сделала… Сказала бы лучше спасибо, что я тебе задницу пытаюсь прикрыть! Но выложить про задание всё альтаирцу… У меня просто нет слов!
— Спасибо?!
Да это у меня нет слов!
— Тебя послушай, так я дефективная какая-то получаюсь! — не на шутку обижаюсь я. Мне вовсе не хочется выглядеть в глазах Эвана на фоне многоопытной соблазнительной Мэд ничего не знающей в любовных делах недотёпой. — Да, может, я любовница получше тебя!
Говорю это в сердцах, запоздало соображая, что последняя фраза явно была лишней. Краем глаза замечаю, что Эван уже давно с нескрываемым любопытством следит за нашей словесной перепалкой. Но что ещё хуже Мэд начинает на нервной почве безудержно ржать.
— Ты? Да я тебя умоляю… Ты даже голого мужика-то, подозреваю, ни разу не видела во всей его стоящей красе!
— Заткнись! — шиплю я, отчётливо понимаю, что зря подняла эту тему. Мальчишка-альтаирец далеко не дурак. Я уже по его лицу вижу, что он начал что-то сопоставлять. — Ты ничего обо мне не знаешь!
— Это я-то не знаю?! — чую, разобиженную Мэд несёт. — Да я с тобой столько лет в одной комнате прожила!
— Откуда такие выводы?
Ну всё! Чувствую, она зацепила Эвана. Теперь он пока всё не выяснит — не успокоится.
— Мэд, не смей!
Но кто бы меня слушал?!
— Оттуда, что ты её первый клиент! И насколько мне известно, спасть с тобой она с самого начала не собиралась, — предательница, не моргнув глазом, выдаёт всю мою подноготную. — Поправь меня, если ошибаюсь, — Мэд оборачивается ко мне, — но ты хотела в тот вечер свалить из Руара. Ты уже и забыла, что я тебе свою заначку отдала? Честно говоря, я была искренне поражена, узнав, что ты осталась. Впрочем… Теперь я понимаю, почему ты никуда не ушла. — Кивает в сторону Эвана. — Из-за него. Друга детства или кто он тебе нам? Да она вообще из другой касты. Из касты воинов. Шатеры дредом не владеют, дорогой! Если бы не личный приказ императора, эта чокнутая никогда бы не оказалась в твоей спальне в тот вечер. В её «должностные» обязанности не входит ублажение клиентов.
— Мэд, заткнись! — ещё немного и я убью её!
— А что «затыкаться»-то? Давай смотреть правде в глаза! Из тебя шатера, как из меня драг! Не удивительно, что ты всё провалила! Не понимаю, на что вообще рассчитывал Карл, отправляя тебя к нему? Сразу же было понятно, что ты клиента к себе не подпустишь! Без обид, Ада, но ты как шатера — полный ноль!
И тут мой альтаирец начинает смеяться. По-доброму. С нескрываемым облегчением. И это меня откровенно бесит! Разъярённая, униженная, я всё больше прихожу к мысли, что всё-таки стоит исполнить приказ Карла и свернуть шею Эвану! Причём сделать прямо сейчас.
— Что ржёшь?! — меня переполняет обида. И хотя моё женское самолюбие уже растоптано, я всё же делаю последнюю попытку его хоть как-то реанимировать. — Ты кого вообще слушаешь? Да ей соврать — раз плюнуть! Она только этим по жизни и занимается! Да у меня мужиков было…
— Слушай, парень, завали ты её в постель, — даёт дружеский совет Эвану сердобольная Мэд. — И сам убедись, кто из нас двоих говорит правду. Заодно, может, и она подуспокоится.
Подруга одаривает меня милой улыбочкой.
— Ладно. Подозреваю, вам есть чем и без меня заняться, — открыв дверь, Мэд оборачивается, хмыкает. — Неспокойной ночи вам, друзья мои!
Шатера, смеясь, исчезает в холле, оставив нас с Эваном вдвоём в спальне. Нет! Когда-нибудь я точно убью свою бывшую подругу! Наверняка убью!
* * *
Сижу на холодном кафельном полу в ванной комнате и чувствую себя полной дурой. И что на меня только нашло? Зачем я устроила эту сцену? Да кто я такая, чтобы предъявлять претензии мальчишке-альтаирцу? Никто! Господи, ну почему я при Эване порой веду себя так неадекватно?! Эмоции зашкаливают. Крышу сносит. Щёки и те вон пылают, словно при температуре. Ни с кем и никогда я так странно себя не вела. Обычно мне неплохо удаётся держать под контролем эмоции, а тут… Может, я в Сумрачном лесу от драгов какой-нибудь вирус бешенства подхватила?
До сих пор при воспоминании о полуобнажённой Мэд, лежащей в постели Эвана, меня разбирает злоба, обида, ревность.
Да. Именно ревность.
От бессилия закрываю лицо руками. Господи! Как же я его ревную! К Мэд! К Айрис! Да к любой, которая бросает заигрывающий взгляд на моего мальчишку-альтаирца. При воспоминании о том, что именно из-за ревности я не отважилась даже подойти поздороваться с Эваном в доме посла Ромеро (хотя безумно хотела это сделать) меня разбирает злоба на саму себя. Сделай я это тогда, и моя жизнь бы круто изменилась. Я бы просто осталась рядом с ним и не вернулась в Руар. И всё было бы хорошо! Я ни во что бы не вляпалась! Но нет! Я всё сделала по-своему! Всё сама же и испортила!
Ну и как долго я этим неадекватным поведением буду портить жизнь окружающим и себе? Нет! С этим балаганом пора завязывать!
Встаю, подхожу к зеркалу. Пытаюсь привести себя хоть немного в порядок. Хороша! Ничего не скажешь! Волосы выбились из причёски, щёки раскраснелись, глаза горят. Поправляю косу, споласкиваю лицо холодной водой. Так вроде бы получше! Вдыхаю полной грудью, считаю про себя до трёх, после чего иду в спальню.
Эван стоит у окна. Вид у него отстранённо-задумчивый.
— Ада, не бери в голову слова Мэд… — он начинает разговор быстрее, чем я успеваю открыть рот. — Если хочешь, я переночую в комнате Грэгори, чтобы тебя не смущать.
— Эван, я… — ох и не привыкла же я просить прощение. — Ты меня прости. Я не должна была так себя вести. Устраивать тебе всю эту сцену. Я не имею никакого права предъявлять тебе претензии…
— Имеешь. Ты моя жена.
В спальни так тихо, что я даже боюсь дышать.
— Ты альтаирец, — едва слышно шепчу я. Слова застревают в горле.
— А ты дарийка.
Схожу с ума от едва слышной хрипотцы в его голосе.
— Ты женился на мне, чтобы дать мне свободу. Спасти…
— Я женился, потому что…
Эван подходит ко мне. Смущение, неуверенность, робость, — всё это я читаю в его взгляде, и вместе с тем…
… любовь.
Чувствую его тёплые губы на своих губах. Нечто пьянящее окутывает меня с ног до головы. Эта волна удовольствия парализует меня, но Эван трактует по-своему мою неподвижность.
Отстраняется.
— Прости. Я не должен был…
И по мере того, как расстроенный Эван отходит от меня, мне становится нестерпимо больно. Как будто я теряю часть себя. Лучшую свою часть, без которой не представляю жизни.
Не умею я говорить красиво, поэтому… На одних инстинктах и эмоциях, сама, толком не понимая, что делаю, приподнимаюсь на цыпочки и осторожно неумело целую Эвана в губы.
Он отвечает не сразу. В какой-то момент я даже пугаюсь, что сморозила глупость. И лишь затем до меня доходит: мальчишка-альтаирец просто не сразу смог поверить в то, что я вот таким незамысловатым способом сказала ему «да». А дальше… Чувствую такой желанный жар его объятий, его поцелуев. Мою душу переполняет радость и покой. Мы оба теряем от счастья голову.
— Я люблю тебя, Ада, люблю…
— Я люблю тебя, — шепчу в ответ.
Не знаю, как долго длятся наши поцелуи. Мы целуемся вперемешку со счастливым смехом. Мне уже не важно, что я дарийка, а он альтаирец, и что наш брак заведомо обречён на неприятие обществом. Что у нас никогда не будет детей. Неважно всё. Главное: здесь и сейчас Эван со мной. И больше мне ничего от жизни не нужно.
Но счастливый миг, увы, длится недолго. Жизнь, с присущей ей беспардонностью, врывается в наш мирок в виде мрачного запыхавшегося Анигая.
— Извиняюсь, конечно, что прервал ваши брачные игрища, но у нас, похоже, серьёзные проблемы.
Эван нехотя отстраняется от меня.
Смотрю на его бледное суровое лицо и чувствую, как внутри всё холодеет. Я слишком хорошо знаю Анигая, чтобы отчётливо понимать: новости, которые он принёс, явно не из приятных.
— Что-то с Бэром?
— Хуже. Дэмонион узнал, что кристалл подменили. И все указывает на то, что к этому причастны альтаирцы.
В комнате зависает гнетущая тишина. Ну вот и всё! Это и есть злополучное начало конца.