Рабочий день прошёл спокойно и Мария на этот раз была не только не утомлена, но и чувствовала какую-то особую жизненную энергию. Ведь обычно она каждый раз, возвращаясь домой, ощущала в первую очередь не радость, а скорее грусть. Ведь дома её никто не ждал. В принципе, так было почти всегда. Когда Марии было пять лет, то её родители развелись и каждый довольно быстро устроил свою личную жизнь заново и завёл новые семьи. Мария официально осталась с матерью, но когда у той появился ребёнок от нового мужа, то для девочки наступили непростые времена. С отчимом отношения не сложились с самого начала, а когда появился малыш да ещё и мальчик, то Маша и вовсе оказалась изгоем и всё внимание и тепло было адресовано её единоутробному брату. В том числе и внимание её матери, которая с остервенением старалась показать свою любовь новому мужу, при этом начисто забыв о родной дочке. Для Марии начался период скитаний — от матери к отцу, от отца к бабушке, от бабушки снова к матери. Как вы понимаете, родному отцу и бабушке она тоже была как обуза. Иногда поражаешься с каким легкомыслием люди создают семьи и заводят детей, а потом также легко и просто разрушают не только свой союз, но, что самое страшное, детские сердца. Стать родителем ума не надо, а вот быть им — это дано далеко не каждому. Однако почти каждый считает обязательным завести хотя бы одного ребёнка, что бы было "как положено". С таким же упорством теперь каждый рвётся взять, к примеру, в кредит машину и сесть за руль, хотя водить автомобиль объективно могут очень и очень немногие. И вот вся эта погоня — "пора замуж/жениться", "пора рожать", "пора купить" и т. д. — непонятно кем придуманная и зачем, приводит человечество к непоправимым ошибкам. Но ошибками являются не дети, которые рождаются в результате. Ошибками являются их нерадивые родители, которые могут так именоваться только по биологическим аспектам.
И сколько Марии пришлось выслушать не только от сторонних людей, но и от своей родной матери укоров по поводу того, что ей уже, считай, тридцать, а она всё не замужем. И не просто не замужем, а даже не жила ни с одним мужчиной. И как можно объяснить таким людям, что далеко не для всех любовь является сиюминутной страстью многоразового использования и не синонимом секса, которым занимаются в отличие от любви, которую испытывают? И поймут ли они? Вряд ли. Дураки потому и дураки, что слышат только себя и всегда стремятся поучать. Умный же способен слышать и желает учиться.
В какой-то момент, не выдержав такого давления, она сначала жила у подруги, а когда удалось подыскать квартирку за приемлемую цену, стала снимать. Только бы не видеть и не слышать всех этих лиц, что считают обязательным ткнуть в тебя пальцев и назвать неудачником. В их понятии конечно же. Со сводным братом отношения тоже были как у кошки с собакой. Помимо того, что он был жутко избалован, с самого детства он также наблюдал и впитывал как губка отношение своих родителей к его сводной сестре. Вот так и получилось что из всего своего детства Маша запомнила лишь один их единственный выезд на море вместе с мамой и папой, как раз перед её пятым днём рождения.
После развода родителей, своего отца она видела редко. Знала только что он платит какие-то "элементы" и только. В те редкие воскресные дни, когда мама отправляла её в гости к папе, тот недолго думая отвозил её к бабушке. Мария была в отцовском доме тоже лишней, ведь там была новая жена её отца, у которой к тому же родилась двойня. И близняшки оказались девочками. Уже учась в медицинском, Маша поняла что отец её был "ювелиром". Только на самом деле многие люди всерьёз воспринимают шутку над отцами, у которых рождаются только девочки, потому что настоящая "ювелирная работа" — это мальчик, так как на начальных стадиях все эмбрионы имеют женский набор хромосом и только потом часть из них разделяется на мужской. Но дело безусловно не в этом — главное каким родителем ты будешь.
И для себя Мария решила, что если Бог ей подарит свою семью и детей, то она будет полной противоположностью своим родителям.
С бабушкой отношения у неё были ни хорошие ни плохие. Она всегда радушно привечала свою внучку, но она также до конца своих дней была очень увлечена собственной личной жизнью. Умерла она, тем не менее, в одиночестве. То ли потому что так и не нашла свою любовь, то ли просто потому что не представляла что это на самом деле. Чаще бывать у неё в гостях Маша стала как раз после того как её отец снова женился. Его новая жена была категорически против появления в их доме его дочки от первого брака. Ну а с появлением близняшек тем более.
Так и получалось: мама привозит Машу к отцу, а отец недолго думая отвозит Машу к бабушке по пути купив ей мороженое за 10 копеек. Только это и отложилось в памяти у Марии. У бабушки же она проводила часы либо во дворе, где довольно быстро нашла себе подружку Вику, либо читая книжки. Общались с бабушкой они мало. Всё-таки взрослый должен первым идти на контакт, а такого стремления со стороны бабушки не было никогда. Очень часто Маша тихо плакала по ночам, уткнувшись в подушку, потому что чувствовала себя никому не нужной — "ошибкой" — как она однажды услышала это в разговоре своей мамы со своей подругой по телефону. И когда случилось несчастье и бабушка умерла, в какой-то мере Мария обрадовалась и была благодарна бабушке уже за то, что она завещала квартиру своей первой внучке — ей. Теперь у Маши был свой мир, который имел окна, стены и дверь — то есть его можно было спрятать от окружающих и не бояться их вероломного вторжения со своими очередными бестактными вопросами, укорами и дурацкими советами. Однако она по-прежнему время от времени тихо плакала по ночам в подушку. Впрочем иногда и громко… Ведь теперь никто её точно не услышит.
Но сегодня ей не было грустно, что дома её никто не ждёт. Ведь это было правдой лишь отчасти. Кое-что ожидало её. Лучик надежды.
Быстро взбежав по ступеням лестницы в подъезде и скинув пальто и сапожки, она первым делом включила компьютер и только потом аккуратно сложила всё на свои места и направилась в ванную. Желание побыстрее открыть заветную папку было сильным, но в то же время сдерживал необъяснимый внутренний страх. А вдруг всё это ей приснилось? Приснилось как и тот странный мрачный сон про дремучий сказочный лес. Голода она не чувствовала, но всё-таки заставила себя приготовить лёгкий ужин и покушать. Фоном служила очередная серия какого-то очередногосериала, но вот только на этот раз она была далека от событий на экране да и от ужина собственно тоже. В мыслях творился какой-то кавардак и что больше её саму пугало, она теперь всё больше предполагала что это чей-то розыгрыш для привлечения внимания или чья-то злая шутка, а не искренние откровения столь же одинокого молодого мужчины. Пугали эти предположения, потому что весь день она даже не допускала их присутствия. А теперь её вдруг стало так штормить. Выход был прост — сесть за компьютер и убедиться что это не сон и не ложь. Так она и сделала.
Вначале она открыла папку с названием "Надежда" и вновь с замиранием сердца прочла послание к половинке. Глаза снова стали тяжёлыми. Настолько всё совпадало с её собственными переживаниями, что слёзы предательски вплотную подступили, желая вот-вот выдать все её внутренние переживания. Затем её тонкие пальчики с аккуратным маникюром набрали адрес того самого сайта, на котором она и увидела это послание. При этом она с ужасом вспомнила, что сохранила лишь текст, но не адрес той самой анкеты. Мария прикусила от досады нижнюю губу и тут глаза уже не в силах были сдержать накопившиеся слёзы, которые быстрыми ручейками потекли по щекам.
"— Как же я его теперь найду? Тут же миллионы анкет…"
Она пыталась повторить свои действия, что проделала этой ночью, когда нашла заветную анкету, но безрезультатно. Попыталась воспользоваться поиском — тоже. Слёзы всё ещё текли, когда она вновь и вновь перечитывала послание, которое сохранила и отчаяние того, что она не сохранила главного, неожиданно и громко озвучило это плач. Почувствовав стыд, что она превратилась в "рёву-корову" и стараясь заглушить собственные всхлипы, Мария бросилась на диван, глубоко уткнувшись заплаканным лицом в подушку. Сколько она проплакала — она не знала сама, силы покинули её и она погрузилась в сон.
"— Как же здесь темно и страшно, — подумала Мария. — Что хорошего можно вообще найти в таком ужасном месте?"
Огромные и толстые стволы деревьев тянулись высоко-высоко вверх, где делились на множество чуть менее могучих ответвлений, корявые ветви с густой листвой которых создавали нечто вроде своеобразных куполов, через которые даже если бы был ясный солнечный день вряд ли бы пробился хоть один лучик света. В воздухе чувствовались сырость и какой-то неприятный привкус. Деревья хоть и выглядели могучими, но были явно больными и как будто прогнившими.
Несильный ветерок ненавязчиво колыхал ветви и шелест листвы был похож на чей-то шёпот. Или на чьё-то шипение…
— Ты слиш-ш-шком долго ш-шла… — явственно услышала Мария. — Уш-ш-шёл…Без тебя уш-ш-шёл…
— Кто вы? — испуганно, с ужасом в голосе прокричала Маша тёмным сводам над ней. — Что вы от меня хотите? Кто ушёл?
Откуда-то с высоты раздался шипящий дьявольский смех какой-то гадины. Марии даже показалось что она увидела нечто большое и ужасное, извивающееся и ползающее над ней по могучим ветвям. И хотя она не могла себе точно дать ответ что она видела и не показалось ли ей это, но сама вероятность этого сиюминутного видения ввергла её в панический страх и дрожь пробежала по каждой клеточке её тела. До этого сухие и прочные холмики на земле, покрытые мхом и поганками, вдруг стали омерзительно пульсировать вверх и вниз будто собирались прорваться как гнойник, а вскоре послышалось глухое бульканье свойственное болотной трясине… Почва под ногами вдруг размякла, проступила зловонная влага и Мария только сейчас заметила что она стоит босиком и в одной ночной рубашке. Её ноги стала окутывать проступающая жижа и постепенно почва стала уходить вниз.
— Ш-ш-шевелись! — приказывая прошипел отвратительный шёпот. — Ш-шевелись, слыш-ш-шишь?
Неосознанно и находясь в полной власти безраздельного ужаса и паники, а также поняв что она находится в самой трясине, Мария попыталась оттолкнуться одной ногой, чтобы убежать подальше от этого болота. Но трясина будто ждала её активных действий. Опорная нога быстро стала уходить вглубь, а когда Маша попыталась сделать тоже самой другой ногой, то она повторила путь первой. Естественное стремление выжить заставило её судорожно дёргаться и пытаться помочь себе руками, но теперь уже и руки прочно увязли в трясине. Стоя на четвереньках и медленно погружаясь вниз, Мария издала вопль отчаяния и слёзы хлынули из её глаз.
— Господи! Не-е-ет! Помогите!
Сердце казалось вырвется из груди прежде чем она вся с головой уйдёт под зловонную жижу. Навеки…
Продолжая кричать сквозь плач отчаянья и ужаса, она заметила как что-то большое, извивающееся и склизкое плавно сползло с одного из деревьев. Сверкнули два красных огонька, будто два глаза, устремлённых на неё.
— Он уш-ш-шёл, — раздалось снова мерзкое шипение, но не со стороны двух огоньков, а также сверху. — Уш-ш-шёл, а ты станешь-ш-шь одной из нас…
Мария снова взглянула наверх, но быстро, потому что с ужасом ожидала приближающихся красных глаз, приближающегося нечто… Было так темно, что контуры этого существа было невозможно разобрать. Или оно было просто бесформенным? Но зато всё отчётливо слышался мерзкий хлюпающий звук передвижения массивного тела этого нечто. Ужас сковал её окончательно и она уже боялась не то что кричать, но просто плакать. Слёзы по-прежнему градом текли из глаз.
— Станеш-ш-шь наш-ш-шей, — снова прошипел голос и тут Мария ощутила что что-то происходит с её ладонями и ступнями, находящимися под слоем трясины. Их как будто что-то расплющивало или растягивало. Боль ударила в виски и она вскрикнула каким-то неестественным, не своим голосом. Или прошипела?..
Грудь и живот уже стали прочно уходить вглубь трясины, а неизвестная тварь приближаться, когда Мария, несмотря на пронзившую всё её тело боль, попыталась вырвать свою правую руку на свободу. Хлюпающие мерзкие звуки раздавались совсем близко, два красных дьявольских огонька уже виделись отчётливо и ярко. Очертания существа стали чуть более видны и походило оно (к горлу Марии подступил приступ рвоты, несмотря на боль и ужас) на мерзкого отвратительного гигантского слизняка, который не только извиваясь полз, но и помогал себе многочисленными перепончатыми лапками. Между двух красных глаз было видно нечто вроде хоботка-присоски, который и издавал такие мерзкие хлюпающие звуки, вгоняя и выгоняя из себя болотную жижу.
Из последних сил и превозмогая боль, Мария всё-таки вырвала свою руку из плена трясины и крик ужаса, вырвавшийся из её груди, заставил содрогнуться весь мрачный гнилотворный лес. Мария смотрела не на свою ладонь, а на перепончатую отвратительную лапку… В этот же момент что-то, обхватив её с силой вырвало из трясины и отбросило назад. Она видела как слизняк буквально встал на дыбы и издал негодующий булькающий громкий звук, выпустив через через хоботок-присоску большую струю болотной жижы. А затем он упал навзничь и погрузился в трясину.
Мария ожидала теперь своего падения, смирившись что оно окажется для неё смертельным.
"Лучше сразу умереть", — только и успела подумать она и почувствовав тупой, но лёгкий удар по затылку, дёрнулась…
Темно. Земля твёрдая. Очень. Нет ни сырости, ни зловонья, ни шёпота. Тишина. Боли нет, только немного побаливает затылок. Мария в ужасе вскочила на ноги стала ощупывать свои руки. Никаких перепонок. Вдруг слева от себя заметила огни.
"Неужели опять та мерзкая тварь?!"
Нет, огоньков было штук пять и все они были не красного, а желтоватого цвета.
"Как уличные фонари… Стоп! Это уличные фонари?! Это фонари! Я дома! Это был только кошмар!" — Мария ринулась в сторону огней, споткнулась о стул и упала. Было больно, но это ерунда. Теперь она видела окно, через которое и доходил свет уличных фонарей. С радостным, но отчасти нервным смехом она вскочила на ноги и подбежала к окну, прижавшись ладонями к стеклу, с другой стороны которого текли капли дождя словно слёзы.